4

Вдоль шоссе тянулась темная аллея вековых деревьев. Мрачно высился черный замок Эдельсберг… Очертание стен и башен на фоне полыхающего огнем неба производили гнетущее впечатление.

Клос вынул из кармана пистолет и снял его с предохранителя. Под ногами во дворе шуршал гравий. Капитан сделал несколько шагов в направлении подъезда, потом внезапно отскочил за дерево, внимательно и напряженно наблюдая за входом в замок. Окна повсюду были наглухо закрыты. Но, когда он проходил мимо ворот, ему показалось, что в одном из них на первом этаже мелькнул свет. Капитан остановился, ожидая, что будет дальше. Свет снова блеснул в окне правого крыла. Кто-то находился в замке.

Новак ожидал Клоса, как условились, у ворот. Доложил, что командир полка не захотел с ним даже говорить о каком-то замке. В полку был горячий день. Удалось установить связь с командованием дивизии. Идут жестокие оборонительные бои с наступающими на южном участке фронта немецкими танковыми частями. Полк, по-видимому, оставил Бишофсфельд.

– Надо было объяснить командиру полка, с каким заданием ты прибыл, – с укором произнес Клос.

– Не имею на то права, пан майор, – прошептал Новак и потом спросил Клоса: – А что известно о положении на фронте?

– Видимо, генерал Шернер решил любой ценой пробиться на юг Германии, – предположил Клос. – Сражение может продлиться несколько дней.

– А если немцы ворвутся в город?

– Думаю, что ненадолго. Я останусь здесь. А ты покинешь Бишофсфельд вместе с полком, – принял решение Клос. В данной ситуации не было другого выхода.

– Пан майор останется в городе один?

– Этого я не боюсь. Я всегда был один, – усмехнулся Клос. – Если ситуация не изменится, то встретимся завтра. Будешь мне нужен. Спроси командира полка, сможет ли он выделить в наше распоряжение на несколько часов отделение солдат.

– Сомневаюсь.

– Понимаю. Если бы я был на его месте, я также не дал бы ни одного, – проговорил Клос.

Свет в окне замка неожиданно погас, потом снова зажегся. Клос осторожно пересек двор и подошел к выходу. Тяжелая дверь, ведущая в коридор, была полуоткрыта. Он прошел мимо нее, обошел вокруг здания и обнаружил то, что искал: черный ход. Он был заперт, но Клос никогда не расставался со своей универсальной отмычкой, при помощи которой мог открыть почти любой замок.

Узким коридорчиком разведчик вышел в небольшой зал. Продвигался вслепую, ибо нельзя было зажечь даже карманный фонарик. Он не намеревался обыскивать весь замок. Хотел только обнаружить человека, которого полковник Ринг оставил в замке.

Отблески выстрелов изредка на мгновение освещали широкую лестницу. Осторожно, на цыпочках, капитан поднялся наверх.

В коридоре на втором этаже было светлее. Большие окна выходили на южную сторону. Клос снова увидел полыхающее небо. Яркие ракеты, зависая в стороне города, выхватывали из темноты массив леса и контуры зданий.

Клос обратил внимание на множество закрытых дверей вдоль коридора. Внимательно прислушиваясь, осторожно прошел мимо них. Везде царила тишина. И только в конце коридора он увидел единственную, слегка приоткрытую дверь. Через щель заметил слабый свет, который вскоре исчез. Видимо, кто-то пользовался зажигалкой. Мелькнула чья-то темная фигура. Уверенно, ничего не подозревая, человек приближался к двери… Клос, прижавшись к стене, напряженно ждал у двери… Дверь заскрипела, и он увидел человека с пистолетом. Клос резко ударил его по руке, раздался приглушенный крик, пистолет упал на пол…

– Руки вверх! – Крикнул Клос.

Перед ним стояла Анна-Мария Элькен в дождевом плаще и темном берете. Клос был удивлен, ибо полагал встретить здесь кого угодно, но никак не ее. Хотя уже с самого начала, придя в дом Ринга, он подозревал, что полковник Ринг может поручить охрану архива только верному ему человеку, может быть даже женщине. Фрейлейн Элькен посмотрела на него с презрением и ненавистью.

– Случайный гость Рингов, – прошептала она. – Ну, стреляй! Чего ждешь?

Клос поднял с пола пистолет и втолкнул немку в комнату, из которой она только что вышла. Осветив ее электрическим фонариком, подошел к окну, чтобы задернуть шторы. Повернул выключатель. Ярким светом вспыхнула под потолком хрустальная люстра… Городская электростанция исправно работала. Комната была небольшая, но достаточно просторная и уютная. Около окна стоял письменный столик, в углу – диван и два кресла. На стене висел в позолоченной раме большой портрет Бисмарка.

– Садитесь, – приказал Клос, – и говорите все, что вам известно. – Он был намерен вытянуть из нее необходимые сведения. Если Ринг оставил ее здесь, то она должна знать место, где спрятан архив. – Закурите? – спросил он.

– С удовольствием, – ответила Элькен, пристально посмотрев на Клоса. – Господин капитан весьма любезен.

– Благодарю, – усмехнулся Клос. Не опуская пистолета, он подал ей сигарету и дал прикурить. – Если фрейлейн Анна-Мария расскажет всю правду, – сказал он, – она может надеяться…

Глубоко затянувшись дымом, Элькен внезапно разразилась саркастическим смехом:

– Всю правду! Сразу видно, что вы офицер абвера! А не считаете ли вы, господин Клос, что я, как оберштурмфюрер СС, могла бы задавать вопросы вам?..

Что ей известно? О чем она думает? За кого принимает его, Клоса? Как он должен вести себя, чтобы внушить ей доверие и вытянуть из нее все, что она знает об архиве Ринга?

– Я могла бы, – протянула она, – поиграть с вами в прятки, поводить за нос. Рассказать господину капитану необычную историю, почему я выбралась на прогулку в замок Эдельсберг. Но я не буду этого делать. Я знаю, что полковник Ринг может доверить важное дело только исполнительному и преданному офицеру.

Клос был удивлен. Видимо, она принимает его за доверенного человека Ринга. Может быть, провокация? Кто в действительности эта Анна-Мария?

– Зачем вы пришли в замок?

Женщина казалась уставшей. Она швырнула недокуренную сигарету на пол.

– Я уже сказала… Не имею желания выдумывать какую-нибудь банальную историю. Решила играть с вами в открытую. Не вижу другого выхода, господин Клос. Вы считаете себя исполнительным и преданным немцем?

– Что это значит?

– Да ничего… Вы решили быть лояльным до конца? А потом погибнуть, попасть в плен или пустить себе пулю в лоб? – В ее словах звучала неподдельная ирония. В этом было что-то интригующее и настораживающее.

Клос подумал, хотя не был еще полностью уверен, что, может быть, фрейлейн Элькен работает на англичан?.. Эта мысль показалась ему весьма забавной и неправдоподобной. Он с трудом сдержался, чтобы не засмеяться.

– Вам, кажется, смешно, господин Клос. Я предпочла бы беседовать с вами не под дулом пистолета. Уберите его. Мы должны серьезно поговорить. Представьте себе, что капитан Ганс Клос, вместо того чтобы выполнить задание, полученное от полковника Ринга, оказывается в какой-нибудь нейтральной стране с портфелем, набитым ценными бумагами и деньгами…

«Начинаешь слишком примитивно», – подумал Клос.

– Весьма интересно, – буркнул он. – По чьему поручению оберштурмфюрер Элькен рисует передо мной такие захватывающие перспективы?

Она была недурна собой и, как видно, не из трусливых, спокойно смотрела на пистолет в руке Клоса.

– Допустим, – произнесла она медленно, – что кто-то обратился к вам с деловым предложением.

– Кто конкретно?

– Тот, кто с удовольствием купил бы некоторые бумаги, которые в настоящее время не имеют никакой ценности для Германии… как и для полковника Ринга, спрятавшего их в этом замке.

«Любопытно, – думал Клос, – на кого она все же работает: на американцев или на англичан? Скорее всего, архивом абвера интересуется американская разведка. Американцы были бы рады заполучить его любым способом, но вовсе не для того, чтобы потом передать русским или полякам – союзникам по антигитлеровской коалиции. Однако не исключено, что предложение Элькен может быть провокацией».

– Откуда вам известно, что Ринг спрятал архив в этом замке? – спросил он.

– Не разыгрывайте комедии, господин капитан. Этой информацией мы обязаны глупой девчонке Инге. А ваше присутствие в замке подтверждает, что вам об этом архиве известно еще больше. Полковник Ринг поручил охрану архива именно вам, господин Клос, вам, сотруднику абвера!

Клос молчал.

– Предлагаю вам выгодную сделку, – продолжала она, – подумайте, Клос.

– В городе русские и поляки, – сказал капитан. Он вовсе не имел намерения раскрыть свои планы этой немке. Игра казалась ему весьма забавной, однако пока она не принесла результата. Клос лишний раз убедился, что архив Ринга необходимо охранять также и от американской разведки.

– Достаточно будет того, что вы скажете, где хранится архив, – медленно проговорила она. – А о русских и поляках не беспокойтесь. Мы сможем обойтись без них.

– А почему вы думаете, – остро бросил Клос, – что со своим «деловым предложением» обращаетесь по адресу?

– Потому что именно вы, господин Клос, а не кто другой проникли в замок, ибо боялись, что кто-то может воспользоваться информацией Инги. Вы, вероятно, успели ликвидировать ту женщину, о которой она говорила. Хотели избавиться от свидетеля…

– Вы уверены в этом?

– Уверена. Я не ошибаюсь, – ответила она безразличным тоном. – Ну и как? Согласны на деловое предложение, господин Клос? Только, будьте любезны, увольте меня от Пустой болтовни.

Итак, по существу, уже не о чем было говорить с этой самонадеянной немкой. Ясно было одно: архив спрятан где-то в замке, а человека Ринга здесь нет… Если этим человеком не является сама фрейлейн Элькен.

– Довольно! – сказал Клос, стараясь говорить как можно равнодушнее. – Пора возвращаться.

Анна-Мария посмотрела на него с удивлением:

– Что это значит?

– Это значит, что мы возвращаемся. Быстро! Марш вперед!

– Если ты решил меня убить по дороге, то лучше сделай это здесь, на месте.

– Иди без разговоров…

Женщина шла не торопясь, изредка оглядываясь. В ее глазах стояли страх и недоумение.

Они прошли коридор, потом банкетный зал… Когда оказались за дверями, Элькен остановилась.

– Вы, абверовцы, любите стрелять своей жертве в спину, не так ли? – сказала она со злой усмешкой.

«А если она американка? – подумал Клос. – Воюем против общего врага, однако же…»

– Не задерживайся! – буркнул он.

– Остановись, не делай глупостей.

– Иди вперед и не разговаривай! – прикрикнул Клос. Вышли во двор замка. Под ногами назойливо шуршал гравий. И когда они оказались на центральной аллее, Элькен неожиданно бросилась бежать, прячась за деревьями. Если бы Клос хотел, он без труда подстрелил бы ее. Но он как раз ожидал этого, предполагал, что она попытается скрыться.

Клос спокойно спрятал пистолет в карман и прибавил шагу. Необходимо дать Элькен время и проследить, что она будет делать дальше.

Если бы Клос мог предвидеть ее последующие действия, он не был бы так спокоен…

5

Приближение фронта чувствовалось все сильнее. Шли жестокие бои с немецкими танковыми частями, стремившимися прорваться на южном участке фронта.

Подходя к дому Ринга, Клос отчетливо слышал автоматные очереди, разрывы мин и снарядов. Где-то за темным массивом леса грохотала тяжелая артиллерия. Желтый столб огня поднялся высоко в небо. Положение на фронте могло осложниться в любой момент, но он не хотел допускать и мысли, что немцам удастся пробиться на юг.

Окно в его комнате было полуоткрыто, в доме стояла тишина, но Клос не верил этой тишине. Не спят. Ожидают. Надеются еще раз увидеть в своем городке солдат вермахта. Он подумал о женщине, раненной в замке Эдельсберг, о которой говорила Инга. Видимо, она перебралась поближе к дому Ринга, встретилась с Ингой и укрылась где-то здесь. Но где? Нет никакого сомнения, что человек полковника Ринга тоже хотел бы об этом знать. Может быть, он, Клос, допустил ошибку, не приказав поручику Новаку обследовать соседние дома? Необходимо во что бы то ни стало найти эту женщину, но так, чтобы не раскрыть себя. А если немцы, хотя бы на несколько часов, действительно вернутся в город?

Он обошел дом и оказался в саду. Здесь Клос еще не был. Узкая тропинка вела к беседке. Он заглянул внутрь. Посветил себе электрическим фонариком и увидел на земле среди засохших листьев окровавленную тряпку. Похоже, что эта женщина была здесь… От беседки тропинка тянулась дальше, в глубь сада… За густыми кустами сирени капитан увидел небольшой домик, огороженный деревянным забором. Наверное, это был домик садовника. Окно было зашторено, двери открыты. Клос вошел в домик. Свет от лампы, стоявшей на подоконнике, падал на кровать, на которой лежала старая женщина. Она была мертва. В ее грудь по самую рукоятку был воткнут нож…

Клос испытал острое чувство вины: этого он не предусмотрел, не подумал о том, что человек, оставленный здесь полковником Рингом, окажется быстрее и решительнее его, Клоса. Не следовало ходить в замок Эдельсберг, нужно было остаться в доме аптекаря и предупредить действия противника.

Вероятно, эта женщина, поняв, что ей грозит опасность, пришла к Инге, рассказала ей все и просила сохранить это в тайне. Если бы он успел вовремя… Его охватило холодное спокойствие, как бывало всегда, когда он чувствовал, что его ждет борьба с коварным, готовым на все противником.

Из сада Клос через окно возвратился в свою комнату, сел на диван и закурил сигарету. Курить не хотелось, но он был так измучен, что заснул бы в любую минуту, а это могло погубить его. Время наступило тревожное.

Где-то вдалеке грохотала артиллерия, а в доме по-прежнему было тихо, но он теперь больше, чем когда-либо, был Уверен, что тишина эта обманчива.

Что сейчас делает Элькен? Почему она спрашивала об этой женщине? Кто из них убил ее? Берта? Шенк? Или кто-нибудь еще?

Медленно тянулось время. Начинало светать, на улице посерело, утренняя мгла рассеивалась. Клос закрыл глаза и на минуту забылся…

Услышав тихий скрип двери, он мгновенно сорвался с дивана.

Снова стало тихо… Через открытое окно виднелась покрытая зеленью долина, вдали возвышались вершины гор, на лугах еще лежала мгла. Перестрелка на фронте как будто бы утихла, это могло означать, что атаки немцев отбиты, но не исключено, что польские войска покидают город.

Неожиданно в коридоре громко хлопнула дверь. Клос услышал душераздирающий крик. Он бросился в коридор, но потом остановился и пошел шагом, надевая на ходу пиджак. Нащупал в кармане пистолет. Другой пистолет, вальтер, он держал за голенищем правого сапога. Услышав чьи-то шаги в конце коридора, Клос прибавил шагу и через минуту оказался на пороге открытой двери в столовую. Здесь собирались все: бледная, с испуганными глазами, Инга, одетый по-походному Шенк, настороженная, как всегда, Анна-Мария и Берта, как обычно, в платье, с подвязанным фартуком.

Кричала Инга. Когда Берта захотела к ней подойти, девушка стремительно отскочила к стене.

– Все вы чего-то ждете, не спите! – она резко повернулась к Анне-Марии, бросила: – Это ты! Ты выходила из дома. Я все слышала!

– Инга, помилуй бог, что случилось?

– И вы еще спрашиваете? А может, это господин Шенк? Посмотрите, он не успел даже раздеться!

Шенк только пожал плечами.

– Я понесла ей поесть, – продолжала Инга. – А она…

– Кто она? – раздраженно спросила Берта.

– Марта Стаудинг. Теперь я могу все сказать. Марту ранили в замке, а я укрыла ее в доме садовника. Но кто-то из вас узнал об этом и убил ее. Это я, я во время виновата! – Девушка резко отвернулась к стене и разрыдалась.

– Конечно, – произнесла Берта, – это ты виновата. Нужно было рассказать нам, что случилось в замке с Мартой, мы бы взяли ее к себе домой. А убили ее, наверное, поляки или русские, которые находятся в городе.

– Поляки! Русские! – прокричала Инга. – Это не они стреляли в нее в замке. Это немцы!

Клос почувствовал на себе испытующий взгляд Анны-Марии. Она как бы спрашивала его: «Это ты убил?»

– Это сделал кто-то из вас! – снова закричала Инга.

– Не впадай в истерику! – Берте удалось наконец приблизиться к девушке. – Чего ты хочешь? Справедливости? Ее нет теперь! Здесь поляки, русские…

Неожиданно все притихли. Застыли на месте. Послышался топот сапог, а потом громкий стук в дверь.

– Откройте! – по-польски крикнул кто-то за дверью.

«Неужели поручик Новак решился на этот шаг без приказа? – подумал Клос. – Видимо, обстановка на фронте ухудшилась, и он хочет помочь мне выбраться из города». Капитан почувствовал на себе острый взгляд Анны-Марии, и его охватило беспокойство.

Инга открыла дверь. Клос увидел на пороге капрала и двух солдат. Они были в касках, с автоматами наготове. Клос подумал, что сейчас войдет и Новак, но поручик не появился.

– Фрицы проклятые, руки вверх! – крикнул капрал и усмехнулся. – Как там по-вашему? Хенде хох!

Все подняли руки.

– Ну, швабы, предупреждаю, без всяких там фашистских штучек. Кто тут из вас Клос?

– Я, – ответил капитан.

Солдаты бесцеремонно обыскали его. Они действовали четко, по-военному. Из кармана пиджака Клоса вынули парабеллум, из-за голенища сапога – вальтер. Отобрали документы.

Клос посмотрел на Анну-Марию и вдруг понял: она должна была нейтрализовать его, а может, даже уничтожить… А как она могла это сделать? Конечно, руками польских солдат!

– Целый арсенал, – сказал капрал, принимая от солдата оружие, отобранное у Клоса. – А теперь – марш к дверям… Кто хозяин дома? – обратился он к Шенку.

– Я только помощник аптекаря, господин офицер, – заискивающе ответил Шенк. – Хозяйка дома – вон та девушка, – указал он на Ингу.

Капрал посмотрел на девушку:

– Ну, если еще одного найдем в твоем доме, то несдобровать тебе. Твое счастье, что мы не швабы. Они за такие дела ставили всех к стенке. – Он подтолкнул Клоса в спину, и они вышли на улицу.

Уже было совсем светло. Снова послышался грохот артиллерии. На центральной площади города, недалеко от них, разорвался снаряд. Комья земли и камни взлетели вверх. Немецкая артиллерия интенсивно обстреливала города, снаряды густо ложились на площади, разрушали здания. На их глазах обвалилась наружная стена большого каменного дома, от поднятой пыли стало темно. Потом пыль осела, и все увидели, как через развалины пробивается польский танк, расчищая дорогу грузовикам с солдатами. Полк отходил на север…

– Пан капрал, – шепнул один из солдат, – майор приказал этого фрица расстрелять, если нам не удастся доставить его в штаб.

Положение, в котором оказался Клос, все больше осложнялось. Его охватила ярость. Это было невероятно – он мог погибнуть от пули своих. Однако он не намеревался выходить из игры, решил бороться до конца. Клос шел, заложив за голову руки, чувствуя прикосновение автомата. Если сказать этим польским парням, кто он такой на самом деле, они вряд ли поверят ему.

Капрал колебался. Этот старый фронтовик не торопился выполнять приказ, о котором напомнил ему солдат.

– Может быть, все-таки удастся доставить его в штаб, – неуверенно проговорил он.

Прибавили шагу. Артиллерийская канонада умолкла, затарахтели пулеметы, засвистели пули, послышались близкие разрывы ручных гранат. Видимо, уже начались уличные бои. Улица по которой они шли, была пока безлюдной, но в любую минуту и на ней мог вспыхнуть бой.

Показалась отходящая польская пехота. Солдаты укрывались за разрушенными стенами, в обгоревших домах, упорно отстреливались и снова отходили все дальше в тыл.

– Не успеем, – спокойно сказал капрал. – Видимо, штаб уже переехал. Что будем делать?

Вошли в подъезд ближайшего дома. Клос подумал, что в данной ситуации капрал прав. Когда автоматная трескотня и винтовочные выстрелы начали стихать, послышался приближающийся рокот моторов. Немецкие танки ворвались на улицы города. Необходимо было действовать решительно.

– Хлопцы, – сказал Клос по-польски, – вы должны во что бы то ни стало доставить меня в штаб полка. Если штаб сменил свое место, то мы найдем его немного позже.

– Ты говоришь по-польски? – воскликнул капрал.

– А мало ли фрицев говорит по-польски? – вставил солдат, который, обыскивая Клоса, нашел в его сапоге вальтер. – Хочет спасти свою шкуру, фашист проклятый. Да что с ним возиться, обуза, и только!

– Не делайте глупостей. – Клос обращался только к капралу. – Никто вас за это не похвалит. Опомнитесь.

Капрал внимательно присматривался к нему.

– У меня приказ, – твердо сказал он. – Здесь фронт, а ты…

– Еще сбежит в пути, – снова заговорил тот же солдат и щелкнул затвором автомата…

Клос посмотрел на улицу, увидел бегущих польских солдат.

– Хлопцы, – воскликнул он, – я же… Солдат прервал его на полуслове:

– Сам признался, что ты капитан Ганс Клос.

Еще несколько секунд, и Клос не выдержал бы: ударил бы капрала и выскочил из подъезда на улицу. Но он не имел права так рисковать. Оба солдата держат автоматы наготове, подстрелят его, как куропатку.

И случилось почти невероятное: в эту минуту Клос увидел бежавшего по мостовой поручика Новака.

– Новак! – крикнул он изо всех сил.

Поручик остановился, узнав голос Клоса, и стремглав бросился к подъезду.

– О боже, – прошептал он с удивлением, совсем не по-военному. – Я уже совсем потерял надежду.

– Великолепно пан поручик обеспечивает мою безопасность!

Автоматная трескотня заметно усилилась, а через несколько минут неожиданно утихла. Невдалеке на мостовой разорвалась мина, и копоть покрыла их лица. На объяснения с Новаком не оставалось времени.

Капрал и оба солдата, ничего не понимая, вернули Клосу оружие и документы. Потом Новак приказал им подождать в подъезде и вышел с Клосом на улицу. Все ближе становился рокот моторов.

– Уходи из города, – повелительно сказал Клос. – Я остаюсь здесь. Доложи командованию, что архивом Ринга интересуется американская разведка. Документы спрятаны где-то в замке Эдельсберг. Постараюсь установить их точное местонахождение.

– Разрешите, пан майор, остаться с вами, – попросил Новак.

– В этом нет необходимости. Займись капралом и двумя солдатами. Проведи их в тыл, и чтобы о случившемся – ни слова. Понял?

– Будет исполнено, пан майор.

– А теперь быстро расскажи, как все было?

Новак с удовольствием передал бы Клосу все с подробностями, но на это не было времени. Оставались считанные минуты. Поэтому, стараясь быть кратким, он рассказал, что рано утром ему вместе с посыльными из батальона, оборонявшего южный участок пригорода, удалось пробиться к командиру полка. Немецкие «фердинанды» уже ворвались в город, телефонисты снимали линию связи. Командир полка и начальник штаба, склонившись над картой, ни на кого не обращали внимания.

– Командир полка, – говорил Новак, – наконец заметил нас. «Вы еще здесь? – грозно спросил он. – Хотите попасть в руки немцев?» Я доложил ему, что получил приказ о необходимости информировать командира полка о задании, с которым прибыл в полк. «Раньше нужно было об этом докладывать, – недовольно ответил майор. – Теперь уже поздно. Не хочу ни о чем знать, у меня достаточно своих забот». И тут перед штабом, – продолжал Новак, – как бы в подтверждение этих слов, разорвался артиллерийский снаряд. Посыпались осколки стекол, дым и пыль ворвались в комнату. Штабные карты и бумаги полетели на пол. Майор выругался, и мы втроем начали собирать разбросанные документы. Начальник штаба складывал их в какой-то ящик. Я поднял с пола смятый лист бумаги. Увидел несколько слов, написанных по-немецки, прочитал: «В аптеке Ринга укрывается офицер немецкой разведки капитан Ганс Клос». Я бросился к командиру полка: «Пан майор, что это такое?» Он махнул рукой: «Это? Ах да… Забавная история! Чей-то донос. Этот клочок бумаги был привязан к камню и подброшен к штабу. Постовой принес его. Я приказал капралу и двум солдатам арестовать этого абверовца и доставить в штаб… а если не успеют, то…» Не дослушав майора, почти не владея собой, я крикнул: «Пан майор, это же… провокация!..» Он насторожился: «Что вы сказали, пан поручик?» Я в отчаянии продолжал: «Ганс Клос, пан майор, это наш…» Майор удивился, но сразу же понял, в чем дело. «Пошли вы к дьяволу! Не могли доложить раньше? Немедленно нагоните капрала и его солдат, – приказал он, – может, еще успеете…»

Новак успел. Не хотел бы он еще раз пережить те минуты. Он бежал по середине обстреливаемой улицы, не обращая внимания на разрывы снарядов и свист пуль. Кто-то крикнул: «Ложись!», кто-то пытался его задержать… А когда он услышал грохот моторов и выстрел немецкого танка, который разрушил наружную стену дома, то потерял всякую надежду…

– И в этот момент я услышал ваш голос, пан майор, – с волнением закончил поручик.

– Все ясно, – строго сказал Клос. – А теперь иди к капралу и его солдатам. Они ждут тебя в подъезде.

Итак, Анна-Мария подбросила донос. Что ж, она действовала решительно и расчетливо. С ее точки зрения – даже разумно. Она, видимо, предполагала, что если в город вернутся немцы, то Клос станет для нее опасным противником, ибо она принимала его за человека полковника Ринга.

Клос усмехнулся. Неизбежное столкновение с Элькен интриговало его.

– Ты еще здесь? Немедленно уходи, – повторил он Новаку, а потом заботливо добавил: – Постарайся выйти целым и невредимым, желаю тебе благополучного возвращения в штаб армии. – Может быть, это прозвучало не слишком тепло, но сейчас Клос не смог найти других слов.

Он знал: то, что ожидает его, не менее опасно, чем отход с последними отрядами польских солдат на север.

Капитан стоял в воротах и смотрел на безлюдную улицу. Новак с капралом и двумя солдатами скрылись за углом полуразвалившегося дома. Из тумана, пыли и дыма вынырнул немецкий танк. В город снова вернулись гитлеровцы.

«Все-таки им удалось», – подумал Клос и пошел в том направлении, где наступали гренадеры последнего воюющего фельдмаршала рейха.

6

Город, как по мановению волшебной палочки, неузнаваемо изменился. Исчезли с балконов белые простыни, окна в домах были открыты настежь. На центральной площади развевался флаг со свастикой.

Ганс Клос неторопливо шел по улице, по которой недавно отходили польские части.

На углу, около разрушенного здания, лежала мертвая женщина. Клос видел, как эсэсовцы остановили бронетранспортер, выволокли эту женщину из дома и расстреляли.

Полковник, командир танковой дивизии, к которому провели Клоса, строго сказал:

– С каждым, кто не уберет вывешенные простыни и не будет приветствовать немцев, мы поступим также же решительно и безжалостно! Мы должны быть жестокими, – строго продолжал он. – Вся трагедия этой войны состоит в том, что о их пор мы, немцы, не были достаточно твердыми и безжалостными до конца.

Этот человек не был фанатичным гитлеровцем, но исправно выполнял свой воинский долг. Он не кичился особой верностью фюреру, но и не строил из себя наивного простака. Худощавое, неподвижное лицо прусского офицера было непроницаемо. Он принял капитана Клоса, так, как будто ожидал его. И когда Клос проанализировал еще раз разговор с командиром дивизии, он пришел к выводу, что тому уже что-то о нем было известно. Полковник проверил его документы, задал необходимые вопросы: из какой воинской части, когда вышел из окружения, какие подразделения противника встречал по дороге, зачем остановился в замке Эдельсберг.

Клос отвечал уверенно, кратко, по-военному. Оказалось, что полковник служил когда-то в 175-й дивизии и неплохо знал ее офицеров. В частности, вспомнил о Бруннере.

– А где сейчас Бруннер? – спросил он.

Клос подумал, что он также хотел бы знать, где Бруннер… Он очень надеялся, что в штабе фельдмаршала Шернера его нет…

– Не знаю, господин полковник, – ответил Клос, – я не с ним выходил из окружения.

Труднее Клосу было объяснить, как ему удалось вырваться из рук поляков. В таких случаях Клос имел железный принцип: старался, чтобы его сообщения больше соответствовали действительности. Он допускал, что полковник может допросить кого-нибудь из домочадцев Ринга, если уже не допросил раньше… Клос рассказал точно, как его арестовали и как во время конвоирования в польский штаб он сбежал, когда артиллерийский снаряд разворотил стену дома на той улице, по которой вели его поляки.