Однако Драхуб оплошал…

Икседуд не наказывал исполнителей за ошибки смертью, как многие из властительных хасков, правителей макоров. Это было глупо. Мерзко. Непостижимо… Хорошие исполнители воли не растут, как мерцающие грибы на стенах Родовых пещер. И кто гарантирует, что следующий не ошибется так же? А время будет упущено, как и необходимый момент для исполнения задуманного. Постоянно нужно учитывать, что для любого дал-рокта что-то всегда происходит впервые, даже если он Хранитель Силы Рода. Никогда ранее Драхуб не знал поражений и поэтому перестал быть осторожным. Теперь же смертельно уязвленное самолюбие заставит его найти демона хоть на краю Света. Теперь он будет маниакально осторожен и предусмотрителен. Не так самонадеян. И приложит все силы, чтобы в следующий раз не оплошать. У хасков же все было бы иначе. Опача, изгнание, казнь… Безумная раса, не имеющая права на существование в Хабусе. Деградирующая и вымирающая. Давно было пора помочь ей закончить существование. Но дал-рокты не всесильны, каким бы могуществом они ни обладали. Законы Равновесия, установленные Спящим Зверем во Внутреннем Круге на всю Эпоху Угасания, связывали руки.

– Смог ли ты понять в состоянии после жизни, куда демон направился?

– В ближайший город хасков, повелитель, который они, называют Сияющим. Он чужак, повелитель. Ему нет дела до хасков, нет дела до того, что своими действиями он нарушил договор Четырех Рун…

– Поражение затмило твой разум, Драхуб. Демон не заключал этого договора, а значит, и хаски к этому не причастны. Они не виновны в твоем поражении. Но они нарушат договор, если помешают нам забрать чужака. Сделаем вот что… Ты отправишься в Сияющий и потребуешь выдачи чужака. В случае отказа… тысячи воинов тебе будет достаточно, чтобы разрушить город до основания. Они давно уже полагают, что сильнее нас, так покажи им, как они заблуждаются. Да и воинам не мешает потренироваться в реальном сражении, а то наши соседи, раксы и хабидоны, давно не показывали норов и воины застоялись без дела. Чужака, если его удастся взять живым, доставишь ко мне. Глядя на твой нагрудник, я не могу скрыть любопытства… Никто среди хасков не обладает подобной силой, и я хочу посмотреть, на что он способен. Полагаю, из него вышел бы исключительный раб… Действуй.

Драхуб почтительно склонил голову и, совсем уже оправившись, почти твердым шагом вышел из зала. Икседуд молча проводил его тяжелым задумчивым взглядом, затем обронил:

– Керикс!

– Я слушаю, повелитель.

Высокий воин, до того неподвижно стоявший позади трона, вышел и замер перед Владыкой. Керикс принадлежал к самой младшей ветви Правящего Рода и по причине своей молодости, а для дал-рокта пятьдесят лет – не возраст, еще не успел набрать полную силу Посвященного. Зато был исключительно исполнителен, предусмотрителен и настойчив в достижении поставленной цели, как и остальные младшие отпрыски Рода, коих у повелителя было множество. Все они с рождения обладали статусом терха – командира воинов и пожизненно были связаны с воинской службой. В спокойное время терхи в основном занимались пограничными разъездами, а при первой же необходимости любой из них мог быть брошен в сражение – набираться жизненного опыта. Пока Икседуд использовал Керикса для мелких поручений.

– Свяжись со своим братом Инитоксом – его патруль ближе всех к хаскам. Пусть немедленно отправляется к границе Нубесара. Чужак не должен ускользнуть. В отличие от хасков, демоны не боятся ночи, и этот может отправиться в путь, не дожидаясь утра. Не без подсказки Наместника Хааскана, естественно, – ведь маг хасков хитер и дальновиден, он наверняка пожелает заставить демона работать на свое Пророчество. Действуй.

Расторопный Керикс испарился, словно его и не было.

Владыка неторопливо вышел из тронного зала, легко раздвигая тьму массивным телом. Ритуальная охрана чжеров бесшумно снялась с уставных мест и, выстроившись в две колонны ему в затылок, тронулась следом скорее по традиции, чем из предосторожности. Никакой хаск не посмел бы сунуться в Родовые пещеры, где властвуют высшие магические силы дал-роктов.

8. Размышления о чужаках

После того как Онни с засферником вышли в ночь, Гилсвери еще долго сидел в зале. Сидел и медленно потягивал «светлый» маленькими глотками, не замечая ни вкуса, ни запаха, равно как и суеты услужливого Билока, аккуратно подливавшего в бокал по мере его опорожнения.

Думы Наместника были тяжелей некуда, достаточно было взглянуть на его лицо – сдвинутые к переносице брови, глубокая вертикальная складка прорезала лоб, словно след от удара меча. К тому же глаза… В глаза мага глядеть было страшновато, они почти полностью утратили свой привычный серо-голубой цвет. Зрачки проглядывали словно сквозь толщу прозрачного льда…

Из трактира быстро поползли слухи один нелепее другого, а за ними потянулись и сами любители разномастного дронтума с кислином, от греха подальше, – простой люд не привык к проявлению сильных эмоций на лице Верховного мага… Двое стражников вдруг вспомнили о предстоящих разводах в караул и прочих неотложных делах, четверо дородных торговцев вдруг спохватились, что не подсчитана еще дневная выручка, дожидающаяся в кассовых ящиках. Бородатые ремесленники запоздало сообразили, что оставили жен одних, без присмотра, того и гляди коварные соседи наставят им рога, да и дорога ой как неблизка под проливным дождем, особенно если дом находится в другом конце города, а улицы превратились в бурные ручьи. В общем, предлогов убраться подобру-поздорову нашлось предостаточно. Любому хааскину было ведомо, что Наместнику под тяжелую руку лучше не попадать, были уже случаи… и народ благоразумно рассосался, да так тихо, что Наместник этого и не заметил.

А причина для столь тяжких размышлений действительно была.

Основных Признаков появления Героя по Пророчеству существовало три. Первый Признак, гласивший, что Героем суждено стать безродному чужаку, толковать можно было весьма широко. Например, что Героем может стать хальд из стран, не имеющих никакого отношения к Внутреннему Кругу, или илсут, существо, не принадлежащее ни к хаскам, ни к хальдам, то есть к роду людей. А рас в Хабусе хватало. Или, например, что Героем может стать некто, вообще не принадлежащий к этому миру, то есть любой чужак, прибывший из-за Сферы. А потому участь каждого из них была предрешена, как только их нога ступала во владения Внутреннего Круга.

Второй Признак гласил: путь Героя начнется с Алтаря Зверя.

И опять чужаки были самыми возможными кандидатами. Какие-то непостижимые надмировые законы приносили их из-за Сферы прямо на Алтарь Зверя, они были просто вынуждены совершать по нему первый шаг. Да, засферники были очень удобными кандидатами, так как само их появление в Теневом Мире Хабуса уже делало их обладателями первых двух Признаков Героя. Но обычно дело этим и ограничивалось. Круг Причастия равнодушно убивал двупризнаковых, а Хабус при этом не нес никаких потерь.

Причиной волнений мага был Третий Признак.

Магия. Светоч принесет с собой магию, нейтрализующую разрушительную Силу Круга Причастия. Как выяснилось, на этот раз дал-рокты сотворили то, чего не делали уже много лет, – магическую ловушку. Возможно ли, что каким-то образом они предвидели появление Героя? Случайность или преднамеренность? Пророчество хасков Вестникам Тьмы более чем не выгодно. Оно убьет их расу с той же вероятностью, с которой даст будущее остальным народам. А значит, тот, кто может стать проводником этого Пророчества, должен умереть, и как можно быстрее.

Дал-рокт напал на чужака, когда тот появился на Алтаре, и тем самым способствовал выявлению Третьего Признака, потому что проиграл. Проиграл не просто дал-рокт, а могучий маг Драхуб, с которым даже он, Гилсвери, побаивался столкнуться в прямом поединке, так как исход предсказать было невозможно… По всему получалось, что Пророчество нежданно-негаданно само заявило права на этого чужака…

Кулак Гилсвери с силой опустился на стол, едва не перевернув подпрыгнувший бокал. После этого даже самые заядлые выпивохи протрезвели и, изрядно струхнув, ретировались из трактира в поисках более спокойных местечек, позволяющих употреблять благословенный напиток без досадных помех, чтобы забыть о насущных проблемах хоть на какое-то время…

Гилсвери этого также не заметил.

Пророчество…

Само это слово было для него ненавистно. Как ни парадоксально, он давно уже утратил веру в Пророчество, а возможно, никогда и не имел ее. Сейчас трудно говорить об этом, прошло столько лет после гибели Пенеты, все так изменилось… И образ жизни, и жизненный опыт, и сам мир вокруг. Он стал хуже. И мир, и он сам, Гилсвери.

Пророчество за это время тоже не стало лучше. Оно по-прежнему требовало жертв, и Волшебный Зверь приходил к нему во сне – огромный, непостижимый, гора слепящего Света без определенных очертаний. Хотя у него не было глаз, Гилсвери чувствовал на себе его взгляд – пристальный, взыскующий… И маг просыпался в ледяном поту, а жестокие судороги скручивали в дугу его позвоночник. Спящий Зверь выбрал его своим жрецом, не спрашивая на то согласия. Год за годом маг посылал самых разных чужаков на Причастие, оставляя их в неведении относительно уготованной им участи, посылал одного за другим, давно потеряв счет их жизням, по заведенному Сферой порядку. Посылал на верную смерть, магически лишая воли и собственных желаний… Совесть, превратившаяся в угли, сострадание, развеявшееся пеплом по памяти прошлого… Он пытался. Честно пытался вернуть себе веру, чтобы обрести хоть какую-то цель в жизни, но каждая напрасная жертва все больше ожесточала душу, в конце концов он очерствел.

Но самое главное – из-за Пророчества погибла Пенета, его законная и любимая жена, и поэтому он не желал о нем слышать от посторонних. Когда чужаки отправлялись в Круг Причастия, он ни на что особо не надеялся. Зверь требовал жертв, и он их получал и будет получать, пока этот проклятый Мир Уходящего Света, как именовали его дал-рокты, медленно, но неотвратимо идет навстречу Тьме, растворяясь в ее разрушающих объятиях…

А тут этот чужак, Мрак его поглоти…

Факты издевались над ним, а он упрямо не желал верить. Чтобы не лишиться надежды, не нужно ее иметь – это так просто… Зачем тревожить старые душевные раны и думать, что мир наконец сможет измениться. Да и не мог он представить ни одного из этих чужаков-засферников, ни прошлых, ни нынешнего, в роли Светоча, Неистребимого, Избавителя Хабуса. Внутри его все бунтовало против неизбежности появления подобных чужаков в его мире. Не надо быть провидцем, чтобы понять: что им до проблем Теневого Мира? Зачем он им? Они слишком далеки от всего, что близко и понятно ему, хааскину, истинному сыну своего мира, и, даже находясь на пороге смерти, они все равно мысленно пребывают в своих мирах, в присущих им чаяниях и заботах.

Он поднес к губам в очередной раз наполненный Билоком бокал и привычно опалил горло небольшим глотком терпкого пенящегося напитка. Он привык за эти годы к некоему равновесию, а чужак должен был его разрушить. Мог дать надежду и убить ее, снова не исполнив предначертанного, мог вернуть ту иссушающую боль, что ломала его почти шесть десятков лет назад и до сих пор время от времени натягивает нервы подобно раскаленной проволоке. Пенета… Она так любила свой мир, что не смогла остаться в стороне. А он… Он любил ее больше жизни и все-таки не смог, не успел предложить Кругу Причастия свою жизнь вместо ее…

Гилсвери опустил веки, касаясь их напряженными пальцами.

И все-таки, все-таки… Такого сильного кандидата не было уже добрую сотню лет… Да, ровно сто лет, что само по себе наводило на определенные мысли. Тогда шел 2621 год от Пришествия Зверя и тоже были все Три Признака, но Герой погиб. Роковое стечение обстоятельств. Погиб из-за того, что не был предупрежден и соответствующим образом не подготовился к Причастию… Опять же, если он его предупредит, ему уж точно не видать чужака в Круге, ведь кто решится на такое добровольно? Только идиот… Или Светоч… Гилсвери горько усмехнулся. Острая необходимость что-то для себя решить, что-то придумать, болезненно ела печень. Шанс был велик как никогда. Несмотря на отчаянное нежелание участвовать в Пути Пророчества, Гилсвери чувствовал, что на этот раз ему все-таки придется приложить руку к этому делу более основательно, чем раньше… Тот факт, что засферник прибыл по собственной воле – отыскать сородича, четырнадцать лет назад сумевшего добраться только до Неурейи, не давал ему покоя. Каким-то образом засферник смог найти путь в мир Хабуса, что лишний раз говорило о его необычной Силе.

И Гилсвери решился. Ради светлой памяти Пенеты. Чужак должен был добраться до Круга, чего бы это ему ни стоило. Только там может выясниться, тот ли он, кто нужен этому умирающему миру. И если все-таки не тот, его ждет смерть. Дал-рокты ведь тоже могут ошибаться.

Гилсвери отставил бокал, жестко провел растопыренными пальцами по лицу, сбрасывая напряжение. Взгляд его остро скользнул по залу. Лекс терпеливо ожидал указаний возле стойки, коротая время за разговором с Било-ком, так как больше говорить было просто не с кем – все посетители разбежались. Нетрудно было догадаться, что послужило тому причиной, но по этому поводу маг не испытал ни малейших эмоций. Сейчас ему было не до подданных. Сейчас, возможно, в его руках была судьба всего Хабуса. Гилсвери едва слышно щелкнул пальцами, и через мгновение «неистребимый» стоял возле его столика, всей своей позой выражая готовность к действию, в чем бы оно ни заключалось. В отсутствие сотницы Лекс исполнял ее обязанности, и делал это толково.

– Лекс, мальчик, кое-что произошло. Чужак – засферник. Причем засферник, ускользнувший от дал-роктов, поэтому вскоре следует ожидать их под стенами Сияющего. – Слова тяжело падали вниз, словно опустевшие глиняные бокалы со стола, неловко сброшенные рукой накачавшегося по макушку выпивохи. От своих «неистребимых» у Наместника никогда не было секретов, что только увеличивало взаимопонимание между ними и заставляло воинов служить ему с наибольшим рвением. Глаза Лекса расширились от изумления, но он не проронил ни слова, продолжая слушать мага с предельным вниманием.

– Крепостную стражу и Стальную дружину придется привести в полную боевую готовность, но сделать это надо по возможности тихо, незачем раньше времени тревожить народ. Дал-рокты могут и не объявиться здесь, а сразу пойти по следам чужака…

– А как же Онни, – непроизвольно вырвалось у Лекса, по уши влюбленного в свою начальницу, как, впрочем, и вся дружина «неистребимых» – три десятка тертых, закаленных в сражениях мужиков, – так что тревога в голосе воина была неподдельной. – Она же там совсем одна, с этим…

– Тихо, Лекс. Ничего с Онни не случится, я пекусь о ней не меньше твоего. До границы нубесов немалое расстояние, но они непременно успеют – поверь моему чутью, я редко ошибаюсь, и ты это знаешь. Тем более что сначала след чужака должен привести дал-роктов в наш город.

– А если Вестники разделятся? Если часть Вестников направится сюда, а остальные рванут к нубесам, чтобы уж наверняка надрать задницу засфернику?

– Выбирай выражения, парень. – Голос мага стал строже, он пристально взглянул в глаза рослого подсотника, волевым усилием приглушая его тревогу. – Но мысль дельная, голова у тебя работает. Недаром ты в заместителях у Онни. И все же они успеют. Я не оставлю их без своей помощи. А сейчас иди, буди воеводу. С энвентами я поговорю сам.

– Хорошо, светлейший. Я все сделаю! – Лицо дружинника прорезала белозубая улыбка облегчения. Затем Лекс резко приложил ладонь к груди и выбежал из трактира.

Наместник помотал головой, словно отгоняя наваждение, глубоко вздохнул. Лекса он смог обмануть, а себя вряд ли обманешь. Он слишком долго думал. Надо было самому отправиться с засферником, но нерешительность его остановила. Теперь оставалось надеяться, что, прежде чем он достигнет границы нубесов, с неожиданной опасностью тот справится сам, если таковая возникнет… А может быть, будет лучше, если засферник не доберется до нубесов? Слишком большие проблемы он принес с собой в этот мир… Гаденькая, малодушная мысль. Ведь он уже послал Онни. Да, надо спешить, еще есть возможность поправить дело. Вот только оставлять город на энвентов, не поговорив с ними, не следовало, а это тоже займет время.

– Билок! – гаркнул Гилсвери. – У тебя найдется кувшин побольше?

– Как не быть, светлейший!

– Отнесешь в Башню Сбора. И ужин на троих.

– Будет исполнено, свет…

Наместник его уже не слушал, направляясь к выходу.

Трактирщик торопливо шмыгнул на кухню, оттуда через люк – в погреб. Ни большой рост, ни внушительная комплекция не мешали ему двигаться с ловкостью подростка, чем Билок гордился особо. Для Наместника кувшин всегда найдется. Сколько угодно кувшинов. Жратва тоже будет в лучшем виде. Он, Билок, уж постарается, с радостью проявит все возможное усердие. Завистники ведь спят и видят, чтобы Наместник сделал с их убогими забегаловками то же самое, что и с его трактиром, чтобы и к ним маны потекли рекой, да вряд ли дождутся. И пусть сегодняшний вечер не оправдал его ожиданий – это ничего, хороших вечеров на его долю хватит, а всех денег все равно не заработаешь…

9. Ночная дорога

Дорога с дробным топотом развертывалась под копытами дракхов.

Холодный встречный ветер нес с собой сырость прошедшего ливня и букет специфических запахов, присущих природе незнакомой планеты. Небо было сплошь затянуто черным бархатным покрывалом без единого проблеска звезд, и по всем человеческим меркам над землей стоял мрак кромешный.

Но Злыдень, судя по уверенной поступи, прекрасно видел в темноте, да и серый дракх моей спутницы тоже бежал бодро и уверенно. Ночь наших зверей ничуть не беспокоила, это у хааскинов из Сияющего Города на все, связанное со светом, был прямо какой-то бзик. Обращение к равному – светочтимый, к Наместнику – светлейший, приветствие и прощание – «да пребудет с тобой Свет», напиток – «светлый» дронтум, даже у города название – Сияющий. Я усмехнулся. А все скверное, естественно, связано исключительно с темнотой. И с черным цветом (я уже заставил свой плащ стать таким же серым, как и одежда спутницы). Правда, следует признать, что проблема с недостатком освещения у них была решена неплохо. Например, магические светильники в трактире. Да и над центром города висел светящийся шар весьма приличных размеров, вполне заменяя природный сателлит. Так что горожане вполне могли бы разгуливать и ночью без особого риска споткнуться на неровном месте, если бы не ливень, разогнавший всех по домам.

Думаю, я видел в темноте не хуже своего чарса. Глаза подстраивались к любому освещению. Говоря откровенно, меня можно было считать не совсем «человеком» с тех самых пор, как судьба связала меня с искусством Лешу, но о неприятном я предпочитал не задумываться. С некоторых пор… В общем, я видел не только вымощенную серыми прямоугольными брусками дорогу, но и щели между этими брусками.

Вымостить дорогу хорошо обработанным камнем… Я прикинул, сколько сил, времени и средств на это нужно было потратить. Серьезное достижение для столь примитивного общества. Наверное, без пресловутой магии не обошлось… «Каменит, – подсказал эмлот, настроенный на интерактивный режим. К этому времени он успел перевести содержимое слепка памяти с мозга Гилсвери в удобочитаемую базу данных. – Материал, получаемый из особой породы местного дерева, называемого камнелюбом. После вырубки древесина камнелюба должна пройти необходимую обработку в течение трех декад, по истечении этого срока она окаменевает и служит неограниченно долго».

Неплохо. Прямо скажем, неплохо. Если бы в моем мире не использовали материалы покруче, то подобная идея меня бы заинтересовала.

Я покосился на спутницу и на всякий случай справился у эмлота об ее более точном статусе. Онни Бельт, чин – сотница, возглавляет дружину «неистребимых», отряд телохранителей Наместника, под началом тридцать опытных воинов, заместитель – Лекс Хитрован. Искусна во владении мечом, кроме того, эрсеркер, как и остальные воины дружины…

Эрсеркер? А это с чем кушать?

Эрсеркер (эре) – низшая категория выпускников магической школы (Дом Пресветлого Искусства), не проявивших особых способностей при прохождении начального трехгодичного курса теоретического обучения – первой ступени. По желанию поступают на вторую, шестилетнюю ступень или переквалифицируются в особую касту воинов, или покидают Дом навсегда. Обработанные мастерством и силой магов-учителей, эрсеркеры приобретают иммунитет к направленным против них заклинаниям до третьего уровня Силы, кроме того, получают навыки владения минимальным набором заклинаний защиты и нападения…

Стоп, стоп, остальное потом. Этому эмлоту только дай волю, всю «оперативку» забьет. Значит, не стражница, как я окрестил ее про себя вначале, а, как теперь выяснилось, дружинница. Впрочем, большой разницы нет – что так, что эдак.

Онни скакала справа, и так как дракх хааскинки был сантиметров на сорок ниже моего Злыдня, весьма выдающегося своими достоинствами зверя, мне приходилось смотреть на нее сверху вниз. Интересная женщина… Внешне она сильно отличалась от жителей Сияющего – сплошь рыжих и бледнокожих. Готов поспорить с кем угодно, что она не хааскинка, похоже, на этой планете пруд пруди самых различных рас – человеческих и чужих… «Кордка, – снова подсказал эмлот, – уроженка макора Кордос». Угадал. На мой взгляд, ей можно было дать примерно тридцать-тридцать пять межлет. Кончики волос сотницы, выглядывающие из-под низко надвинутой шляпы-колокола (шлемник, шепнул эмлот) были желтоватыми, как сухой речной песок, а гладкая кожа лица и шеи отливала светло-желтым янтарем. Под плотным и тяжелым дорожным плащом из грубой серой шерсти угадывалось крепкое, отлично сложенное и явно закаленное физическими упражнениями тело, к тому же, несмотря на суровый образ жизни, весьма женственное. Внешностью сотницу Небо также не обидело: высокие тонкие брови вразлет, изящный прямой нос, безупречные правильные линии скул и подбородка. Большие темно-зеленые глаза… и полнейшее равнодушие к происходящему, словно эту женщину кто-то основательно выхолостил от любых проявлений эмоций. С самого начала совместной гонки она не проронила ни слова. Раньше ей мог мешать ливень, но он уже кончился, а сейчас мешала разве что только собственная неразговорчивость, которую она продемонстрировала еще в трактире. Впрочем, будем справедливы – скачка сама по себе не слишком располагает к беседе… И все-таки немного странно. По идее, я совершенно новый человек в этих местах, а у нее ко мне никакого любопытства. И она не притворялась. Я не дал бы себя обмануть: эмоции простых смертных были для меня открытой книгой. Складывалось впечатление, что я был для нее явлением настолько временным и мимолетным, что не стоило тратить на меня усилий. Возникал естественный вопрос: почему? Надо заметить, я не люблю неясностей. С какого бы края к этому подступиться… В эмлоте наверняка есть разгадка странного отношения, но нужно еще задать правильный вопрос… Без труда уловленная еще в Сияющем незримая связь, натянувшаяся между Наместником и его телохранительницей подобно упругой тетиве, говорила об очень близких отношениях этой парочки. Тем не менее Наместник пошел на риск потерять сотницу, если дал-рокты все-таки перехватят нас до Нубесара. Нетрудно сделать вывод, что только какие-то далеко идущие и, несомненно, исключительно важные планы относительно моей особы могли заставить Наместника поступить подобным образом. Что такие планы имеются, я понял еще в трактире. Наместник не лгал, рассказывая о дал-роктах и проблемах, связанных с этим племенем, но и не говорил всей правды. На ложь у меня чутье было особенное. Как бы не скрывал человек своих намерений, его всегда выдаст собственная аура. Поэтому ложь для отвода глаз Наместнику не удалась – мой предполагаемый подопечный, Остин Валигас, был мертв.

Ну что ж, с этого и начну, проверю информацию о Валигасе. А затем неплохо бы понять, что известно магу о светопоглощающей сфере над планетой. Главное – зацепиться за нужный кончик ниточки, а дальше клубок начнет разматываться сам собой…

Развертка мыслеблока началась сразу же после запроса. И меня совсем не удивило, что я угадал. Остина Валигаса действительно не оказалось в живых. По сведениям Гилсвери, он был убит еще четырнадцать лет назад в городе Неурейя, принадлежащим макору Кордос. Чему свидетельницей была Онни Бельт. Погоди-ка, а какого Зла она там оказалась с Валигасом? Слишком подозрительное совпадение… Сопровождение. Цель? Доставить к Кругу Причастия. Что такое Круг Причастия? Ключ к пробуждению Волшебного Зверя. Волшебный Зверь? Ого! И с чем же его есть? Некорректно. Понятно, с чувством юмора у эмлота слабовато. Волшебный Зверь, полная информация!

И эмлот выдал.

Клубок размотался и навертел такого, что меня прошибла жаркая испарина и голова пошла кругом. О Небо, только этого мне не хватало для полного счастья… Долбаный маг с его долбаным пророчеством… Недаром, как только я заикнулся о Валигасе, он сразу ухватился за предоставленную возможность направить меня в Неурейю… Оттуда меньше половины пути до Круга Причастия. Собственно, только поэтому меня и впустили ночью в Сияющий – чтобы направить по Пути… Ими двигало вовсе не гостеприимство, так что зря я радовался, что народ попался такой… радушный.

Мысленным щелчком по одной из строчек развернувшегося перед глазами меню сиглайзера – «Фарргет, размышления о жизни» – я запустил трехчасовую музыкальную композицию, спокойную, сильную и глубокую. Глобула Фарргета была одной из самых моих любимых. В самый раз, чтобы немного успокоиться…

Мерзавцы.

10. Башня Сбора

– Дай-ка я обмозгую все, что ты нам сейчас рассказал. Хочу все понять правильно – дело серьезное. Итак, первые два Признака налицо, и чистота обоих не подлежит сомнению. Этот чужак не из шальных сорвиголов, которые, обожравшись хмельником, воображают себя Освободителями только потому, что их по дури занесло помочиться на Алтарь Зверя…

Олсен Желтоглазый – мужиковатый, кряжистый на вид маг, чем-то смахивающий на комель столетнего камнелюба, которому на первый взгляд больше пристало бы ходить за плугом по пашне, чем возиться со сложными заклинаниями и управлять городом, – заложив руки за спину, неторопливо расхаживал взад-вперед по залу библиотеки, воинственно выставив короткую бороду. Но вся его кажущаяся простоватость мигом исчезала, стоило только взглянуть в его глаза, желтыми угольями тлеющие глубоко в глазницах. Сразу становилось ясно, что этот хааскин – Мастер, и Мастер не из последних.

– Чужак из-за Сферы не может знать легенды, а само появление засферников в Теневом Мире Хабуса, как мы знаем на опыте, является чистой случайностью. Никто из них понятия не имеет о нашем мире, пока не появится здесь. Конечно, первые два Признака для засферника выполняются сами собой, и мы уже не раз сталкивались с этим, но потом подобные «герои» благополучно проваливали свою миссию. Теперь же дело пошло несколько иначе, так как за поимку засферника взялся сам Драхуб. Так? Как мы знаем, дал-роктам тоже прекрасно известно наше Пророчество, и в их интересах его не допустить, ведь это будет означать их гибель или быстрое вымирание, если они не смогут провести очередное изменение расы – в обратную сторону, чтобы вернуться к Свету. Дал-рокты попытались захватить засферника, и им это не удалось. Более того, он одолел мага Вестников Тьмы, сильнейшего после самого Владыки Икседуда, мощь которого не поддается постижению. То есть чужак справился с магией, не знаю уж каким способом, и тем выявил Третий Признак… А как, кстати, ему это удалось? Очень хотелось бы узнать. Мои скромные силы на это не рассчитаны.

Олсен Желтоглазый остановился и вопросительно уставился на Наместника, молча внимавшего его разглагольствованиям, сидя за столом в компании с Кетрамом, которого народ Хааскана не зря прозвал Пламебородым. Борода Кетрама была не просто рыжей, как у любого истинного хааскина, – она «горела», непрерывно источая ровное слабое свечение, а при необходимости могла метать жгучее смертоносное пламя прямо на врагов. Единственным безбородым магом был сам Наместник, за что его народ негласно величал Гладколицым, но мало смельчаков решалось произнести это прозвище вслух при свидетелях. Не из страха быть наказанным магом – сами горожане враз бы накостыляли по шее пустобреху. Наместника народ уважал и любил, никому не позволяя насмешек над своим правителем.

Олсен Желтоглазый, Желтый Мастер и Кетрам Пламебородый, Красный Мастер, являясь полноправными ахивами (правителями) отдельных городов – Ясного и Светоносного, были также и главными помощниками Наместника, энвентами правой и левой руки. Обладая даром портала, Наместник связал еще более сотни лет назад три крупных города Хааскана в единую сеть, Связку. Маги могли ежедневно общаться между собой, переходя из города в город как из комнаты в комнату, а потому и правление этих трех городов было общим и каждый выполнял часть определенных обязанностей, не распыляясь на все сразу. Олсен Желтоглазый считался Левой Рукой Наместника и следил за соблюдением законов Связки, контролировал тюрьмы, суд и исполнение приговоров. Естественно, все это он делал не сам лично, а с помощью армии собственных помощников в трех городах. Кетрам Пламебородый, Правая Рука, ведал казной и армией и обязан был по первому тревожному сигналу перебросить необходимое количество войск в любой из городов Связки. Поэтому никто из соседей, ни ближних, ни дальних, не торопился нападать ни на один из этих городов, ограничиваясь лишь мелкими пограничными набегами. Никому не улыбалось испытать всю мощь Хааскана в первой же стычке. При набегах же на другие города в ближайший к месту нападения город Связки перебрасывались регулярные войска из остальных и спешили на помощь. Так что враг всегда получал по зубам и несолоно хлебавши убирался восвояси.

Совещания сильнейшие маги Хааскана обычно проводили в библиотеке Башни Сбора, расположенной в центре Сияющего, как, например, сейчас, и на эти совещания было принято появляться в цветах своих магических приоритетов. На плечи Олсена был наброшен желтый плащ, Кетрам щеголял в красном ксомохе, просторном одеянии до колен из теплой водоотталкивающей ткани, а сам Наместник вырядился во все фиолетовое, вплоть до сапог. Цвета говорили об их основных, изначально заложенных в их сущностях магических способностях, а приобретенные в течение жизни трудом и упорством и зачастую пересекающиеся в счет не шли.