Жаба из нержавеющей стали

Я набрала побольше воздуха, готовясь к заключительному прыжку текущего побоища, выдохнула резко, перелетела через неподвижные тела на асфальте. Ударом ноги «Хвост скорпиона» отключила предпоследнего с кастетом, ударом кулака «Гималайский баран» нейтрализовала последнего.

— Чефт тефя подефи! — Брат выплюнул остаток зубов, утер кровь с разбитых губ тыльной стороной ладони. — На фиг ты фмефывалась? Я бы и фам иф сделал, в натуфе!..

Он еще говорил чего-то эмоциональное, но я плохо его понимала — разбитые, распухшие губы и потеря значительного количества зубов сделали его речь неразборчивой. Он шепелявил, я же тем временем спешно раздевала скинхедов.

Когда я считала лысых, я сразу наметила кандидатов раздевание. Футболка, куртка и штаны высокого должны налезть на брата. Мне подойдут одежды предпоследнего с кастетом. С обувью сложнее, но ботинки последнего примерно соответствуют размеру Любимца Бога, а мне сгодится любая обувь, поелику любая будет мне велика.

Хвала Тенгу, брат замолчал, и, пока я раздевала двоих скинхедов, он тоже занялся полезным делом, приступил к осмотру карманов остальных.

— Блин! — Брат повеселел. — Гляди, какие сокфовифя! Я нафол до фига сигафет! Юксов на фто! — Его дикция улучшилась всего за минуту, и припухлость с губ заметно спала. Так и должно быть: регенератор вымывается из организма и перестает активно действовать только спустя декаду после инъекции. Минует еще минута-другая, и у брата вырастут новые зубы.

— Ищи местные деньги, нам они понадобятся, — велела я деловито, снимая уже четвертый ботинок вместе с носком.

— Нафол! Наскреб, ха, по сусекам тфисто двадцать… тфисто с чем-то фублей бумажками, а мелочь монетную — ну ее на фиг… Слуфай, а мне понравилось мофодефствовать. Пфавда!

— Сходи к реке, умойся. Смой кровь с лица.

— О'кей. Деньги и сигареты я пока… Вот сюда положу… Сеструха, они через сколько очухаются, а?

— Еще не скоро, но ты поспеши.

Бритоголовые лежали удачно, кучно, и мне понадобилось отступить лишь на шаг от крайнего, чтобы они все разом оказались в зоне влияния. Я сложила из пальцев мудру Искусства, опустила веки и вызвала видение янтры Лжи, мои губы прошептали мантру Памяти. Я вселила в коллективное подсознательное скинхедов простейшую мыслеформу, я всего-навсего изменила их воспоминания о внешности грабителей. Теперь, когда скинхеды очнутся, они вспомнят, что голый мужчина принадлежал к черной расе, а женщина к желтой. Они будут уверены, что столкнулись с агрессией русскоговорящего негра и китаянки.

— Сеструха! — Брат вымылся быстро, его шепелявость прошла, он, возвращаясь, заметил, как я практикую Искусство Ложной Памяти. — Чегой-то этакое странное ты только что вытворяла, а? Типа, колдовала, пальцы скрючив.

— Заботилась о нашем алиби, — я наклонилась, собрала в охапку снятое с бесчувственных тел.

— А конкретнее? — Брат подошел к своей денежно-вещевой заначке, подобрал ее, еле удержал в ладонях ворох купюр, сигаретные пачки, зажигалку.

— Я изменила память скинхедов. Теперь они нас не узнают, даже если случайно встретимся. Пойдем побыстрее в кусты, пока они в полном дауне.

— Твое колдовство действует как «ампула забвения», да? — Брат раздвинул локтями веточки кустарника, из пригоршни в его ладонях выпала мелкая купюра, брат проводил ее взглядом, но нагибаться за нею не стал. — Как называется твое колдовство?

— Искусство Ложной Памяти, — и я прошла сквозь кусты, прикрывая голову кипой одежды, и пошла дальше, вверх, за братом. — Наше Искусство более совершенно, чем грубое ремесло психофармакологов.

— Черт! Пачку «Явы» выронил… А ну и хрен с ней, и без нее курева до фига… — брат и я за ним поднялись до того дерева, возле которого он поскользнулся при спуске. — Сеструха, будь другом, научи и меня так пальцевать, чтоб мутилась память в чужих мозгах, ладно?

— Прости, брат, но практика Ложной Памяти доступна лишь девственницам, — брат и я за ним остановились там, где была смята трава, где мы сидели, выясняя отношения, первые часы на Планете Предков.

— Ха!.. А девственникам?.. — Брат опустился на корточки, освободил руки, взял у меня одежду и обувь, ему предназначавшиеся. — Впрочем… ха! Даже если и девственникам, то… Увы! Погоди-ка! Поправь меня, если я…

— Говори тише. Нас могут услышать оживающие жертвы грабежа.

— И фиг ли с того? Думаешь, захотят поквитаться? Фиг! Прочесывать зеленку им страшно, оклемаются и почешут отсюда, только пятки засверкают, — брат одевался с откровенной брезгливостью к пропахшим чужим потом вещам. — Поправь меня, если я ошибаюсь — все вы, ниндзя, вы все бабы, что ли?.. В смысле — девицы, да?

— Ты не ошибаешься, — я одевалась с меньшей брезгливостью. Стычки с аборигенами Планеты Девяти Лун притупили во мне это врожденное чувство. — Да, клан космических ниндзя целиком состоит из девственниц разного возраста.

— Упс… Вот это новость так новость… — Брат распихал по карманам награбленное, закурил с удовольствием, выдохнув дым, отогнал наиболее назойливых комаров. — Слышь, сеструха, а есть среди твоих товарок такие же молодые и симпатичные ниндзячки, как ты, а?

— Находишь меня симпатичной?

— Еще бы!.. Айда, Жаба-два, поскакали далее… Адрес явки какой?

— Ракетный бульвар, — о номере дома и квартиры я пока умолчала.

— О'кей… Ежели мне память не изменяет, если, ха, она у меня не ложная, кажется, это, в смысле, этот бульвар ракет, где-то в районе ВДНХ…

Расшифровать аббревиатуру «ВДНХ» он не счел нужным. Прикурил новую сигарету от скуренной в две затяжки и, сетуя на тесную обувь, ругая чужие ботинки, резво зашагал вверх.

Десять минут спустя мы стояли на обочине проезжей дороги. Было уже светло, но звезда Солнце еще не взошла. Автомобили неслись мимо нас редкие и быстрые. Каждый проезжающий автомобиль брат встречал взмахом руки. Когда подъезжающий транспорт превращался в проезжающий, брат махал резче, но автомобили ехали дальше, и брат тихо, себе под нос, витиевато ругался.

Наконец, вняв жестикуляции брата, запищала тормозами необычно-нелепой конфигурации автомашина.

— Дивись, сестра, «запоры»-то еще вовсю колесят по дорогам Отчизны, однако!

Автомашина, названная братом «запором», прижалась к обочине возле нас. Брат отворил автомобильную дверцу, заговорил с водителем:

— Командир, за две сотки до Ракетного бульвара, ага?.. О'кей, за двести пятьдесят, договорились?.. Имей совесть, командир!.. Кто цен не знает? Я? Ладно — триста, уговорил… А больше нету, честное слово!.. Спасибо, командир!.. Залазь, сеструха, едем…

Внутри автомашины подозрительно пахло продуктами нефтеперегонки. Я уселась на бугристом диванчике сзади, брат сел в кресло рядом с водителем. Автомашина тронулась, и я рефлекторно напряглась, ощущая телом дребезжание корпуса. Машина сама по себе, безусловно, была не безопасна, и та небрежная лихость, с которой «командир» обращался с круглым штурвалом, внушала мне дополнительные опасения.

В автомашине работало радио. Первые минуты внутри опасного транспортного средства я не вникала в содержание транслируемых радионовостей, а вслушавшись, отвлеклась от мрачных мыслей про возможные техногенные опасности, сопряженные с ездой внутри «запора», усугублявшиеся манерой вождения безликого «командира». Новости меня поразили! Если быть точной — одна новость, сообщенная диктором перед констатацией текущего курса земных валют и прогнозом погоды. Меня ошарашила выложенная скороговоркой новость о благотворительном сеансе одновременной игры гроссмейстера Каспарова с подающими надежды талантливыми шахматистами сразу на двенадцати досках!

Разумеется, талантливые новички не чета гроссмейстерам, но я не в силах вообразить, каким образом этот землянин Каспаров сумел сражаться сразу на дюжине досок?! Как он сумел противостоять болевому шоку и оставаться в сознании? Невообразимо! А ведь диктор сказал, что он победил всех талантливых! В голове не укладывается, что же это за боец такой фантастический, гроссмейстер Каспаров?!.

Диктор пообещал жаркий день с грозами под вечер, и в салон полилась чарующей красоты музыка. Невыразимо проникновенный мужской голос чувственно запел про несчастную любовь, и я сразу позабыла думать о суперстойком бойце по фамилии Каспаров.

Музыка заворожила меня с первых нот. Близкие к пределу совершенства стихи, спетые волшебным голосом, с первой же рифмы очаровали душу. Еще бы чуть-чуть, одна секунда, и я бы расплакалась от восторга, но помешал брат.

— Блин, командир! Переключи канал, а? Я этого Филю, честное слово, без рвотных спазмов слушать не могу! Смени музон, а то, в натуре, наблюю, правда.

— Не вопрос, — водитель скривил рот в улыбке и с пониманием посмотрел на соседа, пренебрегая обязанностью следить за дорогой. — Я и сам, того, не очень попсу уважаю, — шофер легкомысленно снял одну руку со штурвала, прикоснулся к вмонтированному в панель управления радиоприбору, и динамики замолчали. — Открой бардачок, выбери кассету, которую поставить. Послушаем.

Брат откинул крышку с края приборной панели, из таяшихся под крышкой пустот выташил стопку пластмассовых прямоугольников, поднес их ближе к глазам и воскликнул чуть удивленно, но однозначно радостно, по-английски:

— Deep Purple! — Брат хохотнул и продолжил на родном языке: — То, что доктор прописал! Ставь!

Рука водителя засунула выбранный братом прямоугольник в прорезь над радио, и динамики взорвались басами.

— Ништяк! Командир, сделай погромче.

— Не вопрос.

Басы охрипли, у меня возникло желание заткнуть ши.

— На фиг! Отставить погромче, командир. Убавь! Убавь звук! Ты чего с такой хреновой музыкой ездишь? Купил бы нормальную магнитолу, а?

— Купил бы… — вздохнул шофер, утихомиривая динамики. — Купил бы, да жаба душит в ушастый фирму вставлять.

Брат широко улыбнулся, повернулся ко мне вполоборота, подмигнул.

В чем смысл жаргонного выражения «жаба душит», я не поняла. Я представила буквально воплощение в жизнь этого сочетания слов с заглавной буквой в первом и отвернулась к окну. Музыка, которая нравилась впередисидящим мужчинам, угнетала меня даже в тихом звучании, и я едва не призналась в этом вслух, еле сдержалась.

Я посмотрела в окно и позабыла о гнетущей музыке, узрев воочию знакомое по голографическим картинкам из учебников, знаковое для каждого русского сооружение. Картинка за окном завораживала не хуже отнятой у меня песни.

Утро красило нежным светом стены древнего Кремля. Земля синхронно с рассветом просыпалась. Могучая Москва закипала утренними заботами, на тротуарах показались первые прохожие, стало больше машин. И мне вдруг сделалось так благостно здесь, в центре города Моих предков, так хорошо, до боли в сердце.

— Сестра.

— Что? — Я посмотрела на брата, который все еще сидел вполоборота ко мне, но больше не улыбался.

— Сестренка, что, если мы с тобой пошлем к чертовой матери всех и вся и останемся жить здесь, в Москве?

— Вы приезжие? — влез с вопросом водитель.

— Мы родом отсюда, — ответил брат.

— А сейчас где живете?

— Далеко, командир.

— За границей?

— За самой дальней.

— И как там?

— По-разному.

— А здесь все одно и то же. Счастливые, повезло вам.

Брат хмыкнул, сел в кресле нормально, я отвернулась к окну. Мужчины слушали свою любимую музыку, я смотрела в окно и влюблялась в лучший город Земли с квакающим названием…

Когда водитель объявил, что мы подъезжаем к Ракетному бульвару, мне пришлось назвать номер дома, где проживал наш, ниндзя, человек. Хвала Тенгу, автомашина поехала медленнее, свернув с магистрали и петляя по узким полосам асфальта вблизи бульвара. С водителем мы расстались вблизи дома с необходимым номером. Дом по своей конфигурации напоминал башенку, имел единственный вход и 12 этажей. Чтобы дверь открылась, надо было связаться со знакомым жильцом. Связь осуществлял некий прибор, брат назвал его «домофоном». Странное и непонятное название, услышав его, мне захотелось отойти и обследовать взглядом фон за домом, но делать этого я, разумеется, не стала. Я дважды прикоснулась к сенсору на панели «домофона» с цифрой «6», прозвучал зуммер вызова, и после томительных трех минут ожидания мы услышали заспанный бас жильца шестьдесят шестой квартиры:

— Кто?

— Лук и стрела, — произнесла я пароль.

— Лук и укроп, — произнес спустя пару секунд наш человек уже другим голосом, вибрирующим от волнения тенором. И дверь, щелкнув автоматическим замком, подалась.

— Ха! Прикольный пароль-отзыв, — брат придержал дверь, пропуская меня вперед. — Мы идем в гости к женщине с мужским голосом или все-таки к мужику?

— К мужчине, — я поднялась на лестничную площадку, догадалась, как вызывается примитивный лифт, нажала кнопку, услышала гудение механизмов в шахте.

— Мужика попользуем, и ты ему, типа, замутишь память, да?

Я кивнула утвердительно, гудение закончилось, мы вошли в кабину, и я нажала кнопку с цифрой 9.

Я повидала всяких лифтовых кабин, но в такой поднималась впервые.

— Чего носом ведешь, ниндзя?

— Этого не может быть, брат, но мне кажется, что я обоняю запахи человеческих экскрементов.

— Не может быть?.. Ха! Еще как может! Эт, понимаешь, такой древнерусский обычай — справлять нужду в лифтах.

— Жильцы на нас не обидятся, если мы пренебрежем старинным обычаем?

— Не-а, наоборот — спасибо скажут.

— Поблагодарят за нарушение обычаев?.. Я поняла — ты надо мной подшучиваешь.

— Ха, если бы!.. Выходи, Маугли, приехали.

Мы вышли. Жилец квартиры № 66 встречал нас на лестничной площадке у лифтов. Он кутался в халат, он был немолод, сосредоточен и растрепан со сна. Его одутловатое лицо чем-то отдаленно напоминало физиономию того масона-простофили, коего усыпил гиборг тоже у лифтов на ярусе № 0, под трюмом космолайнера «Титаник».

Человек, напомнивший мне врага-простофилю, поклонился нам коротко и жестом предложил заходить в квартиру. Мы вошли в кукольную прихожую, хозяин торопливо закрыл за нами и за собой дверь. Брат присвистнул и выдохнул, почесывая в затылке:

— Ну, ни фига ж себе… Круто!

Брат, как и я, обозревал единственную комнату в жилище московского фанатика ниндзюцу — две стены завешены плакатами с изображениями древних ниндзя, меж плакатов красуется в изобилии холодное японское оружие. Книжные стеллажи вдоль третьей стены пестрят обложками с иероглифами и англо-русскоязычной литературой про боевые искусства. У четвертой стены с окном и дверью на балкон стоит телевизор, вокруг ящика с экраном валяются пестрые коробочки, я догадалась, что это видеокассеты в картонных обложках. На каждой обложке изображен кто-то дерущийся. Из мебели в комнате только узкая кушетка, старое кресло и самодельный манекен для отработки точечных ударов.

Отравленная Хризантема рассказывала мне про эту, последнюю нашу явочную квартиру в Москве. Ее хозяин «заболел» восточными единоборствами еще в 70-х годах прошлого земного века. Его, как и многих ему подобных, наши завербовали в конце 80-х. Но все ему подобные давно излечились от единоборческой мании, а этот, последний, наоборот, погряз целиком в мире, придуманном киносценаристами и сочинителями авантюрных книжонок про секретные школы единоборств.. И он даже не подозревает, что действительность гораздо фантастичнее всего того, что он читает и смотрит.

Наставница советовала сразу же, при первой возможности, устроить показательные выступления для последнего истинного фаната боевых искусств города Москвы, дабы поразить его больное воображение и тем самым подчинить себе полностью нездоровую психику хозяина шестьдесят шестой квартиры. Я воспользовалась советом мудрой наставницы и, обозрев комнату, прыгнула за порог, пробежалась по полу, забежала на стену с оружием и плакатами, нечаянно порвала один плакат каблуком и чуть не сбила со стены ниндзя меч средневековых ниндзя, вернее, подделку под настоящий меч. Со стены я забежала на потолок, оставила на белом потолке грязные отпечаткам подошв, сбежала по книжным полкам, смяв ботинками яркие корешки нескольких книг, остановилась посреди комнаты и вспомнила, как долго у меня, маленькой девочки, не получалось бегать по стенам и потолкам, очень долго, до тех пор, пока Отравленная Хризантема не нашла системную ошибку в программном обеспечении кибертренера, в директории «кибердзютцу доп.», в файле «прикладные умения».

— Удобная у вас комната, — сказала я, глядя на бледнеющего хозяина. — Есть где потренироваться.

— Ну и как тебе, друг, моя ученица? — подмигнув мне лукаво, обратился к хозяину брат. — Не ахти, да? На троечку, правда?.. Ха! К примеру, «коридор смерти» в монастыре Шаолинь ей не пройти, увы! Медленно бегает, и с координацией у нее не того, не очень. Ну да ей простительно — я ее тренирую всего-то вторую неделю. И не каждый день, от случая к случаю.

— О, Великий Мастер! — Хозяин рухнул на колени перед ухмыляющимся братом, ударился лбом о пыльный половик в прихожей. — Научи и меня своему Искусству!

— Легко! Однако только в том случае, ежели ты сумеешь доказать свою преданность нашему клану.

— Я жду вас больше десяти лет! С тех пор, как мне повелела ждать и готовиться к встрече Отравленная Хризантема! Я отчаялся ждать, но вы пришли, и я счастлив служить вам!

Для меня оказалось новостью, что этого специфического москвича вербовала лично наставница. Она мне подробно характеризовала психотип этого человека, но умолчала об очных встречах с ним. Представляю, какой цирк наставница здесь устроила десять с лишним лет назад. Мои показательные выступления — пустяк в сравнении с тем, что может продемонстрировать Отравленная Хризантема. Отрадно, что мой сообразительный лукавый брат солгал про две недели тренировки, а то пришлось бы, того и гляди, бить хозяина по заушному бугру и внушать ему психоматрицу с видениями, в коих я, левитируя, прожигаю взглядом сталь клинков на стенах и уничтожаю последствия этого небрежным прикосновением пальцев. Пришлось бы терять лишнее время.

— Отравленная Гладиолус… тьфу! То есть Хризантема? — Брат изобразил задумчивость. — Как же! Помню такую. Ее я тренировал аж полгода. Справная была бой-баба. Жаль, выражаясь образно, отцвела уж давно наша Хризантема. Нашла в вашингтонском предместье секретный склад белого порошка, уничтожила отраву и погибла в неравной схватке с ассасинами.

— Так это ассасины рассылали по всей Америке белый порошок в конвертах? — Хозяин квартиры оторвал лоб от половичка, но продолжал касаться его нижней отвисшей челюстью.

— Ну! А ты думал, кто? Беня Ладен? Фиг! Все зло в Мире от них, от ассасинов. Они, сволочи, устроили дефолт в России в девяносто восьмом. Они, гады, стукнули янки, где партизанит Хусейн. И Филю Киркорова, чтоб ты знал, они, проклятые ассасины, спонсируют… Короче, ты понял: ассасины — отстой, а противостоим им только мы — ниндзя. Мы бы и рады обнародовать всю ту гадскую гадость про них, которая нам известна, однако тогда и они рассекретят факт реального существования нашей тайной организации, въезжаешь?.. Короче, мы, я и ученица наконец-то взяли след ихнего ассасинского атамана! Чтоб основательно прищучить гада, нам нужна твоя помощь, товарищ! Ученица, скажи ему, чего нам надо конкретно. А ты, друг-товарищ, тавай с коленок-то. Не до церемоний сегодня… Кстати, у тебя, земляк, холодильник на кухне есть? Ага? Ты не против, ежели я в нем пошурую, пока вы с ученицей делами занимаетесь, а? Проголодался я, понимаешь, пить хочется. У тебя, кстати, пива земного… в смысле, пивка глотнуть не найдется?

— В холодильнике стоят четыре клинского марки «Самурай».

— Ништяк! И пиво, ха, у тебя в тему… Ну-с, ребята, вы давайте без меня проблемы обкашляйте, а я — на кухню.

Если б я знала, кто такие «ассасины», я бы усугубила симпровизированную братом наглую ложь. Но я не знала и кто такой «Беня Ладен», и что такое «дефолт», и про какой белый порошок в конвертах шла речь. А кто такой «Филя Киркоров», я догадалась. Имя Филя брат упоминал в «запоре».

Сетуя на незнание реалий Планеты Предков, воскрешая невольно в памяти отнятый у меня мужчинами мотив дивной песни Фили Киркорова, я потребовала у хозяина явочной квартиры денег, смену одежды и обуви, а также фальшивые документы. Хозяин поклонился и, растормошив книги по боевым искусствам, прежде всего выдал мне паспорта.

Он признался, что паспорта ворованные, что иного способа выполнить задание Отравленной Хризантемы, кроме как кража, он не сумел придумать. Три из пяти выданных мне паспортов хозяин назвал «старыми» и огорчил — эти документы с прошлого года недействительны. Я заглянула в два оставшихся и обомлела. Даритель кармы Тенгу явил чудо — девушка на фотографии в одном паспорте походила на меня, а мужчина на фото в другом внешне напоминал брата. Добрый знак свыше меня окрылил. Я воздавала мысленно хвалу Тенгу-заступнику, в то время как хозяин выносил из шкафа, что уместился с трудом в коридорчике перед кухней, предметы верхней и нижней одежды, раскладывал их на кушетке, нес обувь, ставил ее на пол.

Я быстро и без затруднений выбрала, во что нам с братом переодеться, велела убрать остальное и напомнила про деньги.

Деньги он отдал все, что имел в наличности. Немного, но хозяин заверил, что на две плацкарты в пассажирском поезде их хватит.

Железнодорожный вопрос я подняла, переодеваясь в свежее белье. Обнажив свое тренированное девичье тело, я, как бы между прочим, оговорилась, что четырнадцать дней назад, до тренировок под руководством Великого Мастера, который сейчас булькает пивом на кухне, я весила около ста килограммов. Хозяин явки восхищенно ахнул.

Он, хозяин, пребывал в том состоянии сознания, которое обожали и обожают политики всех времен и народов. Он безоговорочно поверил в выдумку брата про экспресс-курс подготовки супербойцов, потому что сам мечтал стать супером. Плакаты с изображением ниндзя были для него все равно что иконы. Он мечтал стать богом в своем понимании.

Посылать хозяина в одиночку на железнодорожный вокзал за билетом я побоялась из-за его восторженно-ошалелого психологического состояния. Я заглянула на кухню и сообщила брату, жадно поглощавшему эксклюзивные земные продукты, что еду за билетами до Тибугайхо вместе с хозяином. Брат попросил на обратном пути купить еще пива, хозяйское он уже выпил, а я велела брату не выходить на балкон и не отзываться на телефонные, домофонные и звонки в дверь. Вторя мне, хозяин квартиры умолял Великого Мастера чувствовать себя «как дома» и без всякого стеснения пользоваться всем, чем Мастеру угодно…

Выйдя из дому, мы, я и хозяин, пошли к метро. Он заговорил со мной, но я пресекла его попытку установить диалог, сославшись на мнимый завет-запрет Великого Мастера «распускать языки» в общественных местах.

Московское метро мне очень понравилось. В замкнутых пространствах я чувствую себя гораздо комфортнее, чем на открытой местности, тем паче в подземных пространствах, где не хочешь, а вспомнишь о чреве Планеты Девяти Лун. И еще, разумеется, меня поразила красота подземных коммуникаций. Особенно станция под тремя московскими вокзалами. Великолепные мозаики этой станции, по моему разумению, могли бы украсить любой из музеев внеземелья.

Восторженный спутник под моим присмотром приобрел два билета на поезд, который отойдет от перрона сегодня в 23 часа 17 минут. Спутника огорчило слишком краткое пребывание Великого Мастера у него на явке и невозможность купить Великому пива ввиду малого количества оставшихся дензнаков. Но мой провожатый повеселел, когда вспомнил, что сосед по лестничной площадки должен ему «полтишок», и заверил, что «сбегает в ларек по-быстрому» сразу же по возвращении в родной дом и визита к соседу-должнику. Разумеется, он и не подозревал, что его ожидает на обратном пути к Ракетному бульвару.

Дорожка от станции метро «ВДНХ» до бульвара пролегала между гаражами для личного автотранспорта, вела нас мимо культосооружения под названием «церковь». Солнце сияло высоко в серовато-голубом небе, и по дорожке шагали люди. Но я приглядела подходящее для моих планов ответвление от многолюдной пешеходной дорожки в тихий закоулок и увлекла туда своего спутника под тем предлогом, что хочу вдалеке от чужих глаз шепнуть ему пару советов относительно того, как следует вести себя с Мастером, чтоб Великий удостоил его своим вниманием и оставшееся до отъезда время посвятил занятиям боевым искусствам.

В тихом закутке я ударила своего кавалера по заушному бугру. Он лишился чувств, и я внушила ему психоматрицу, в соответствии с которой, очнувшись, он в течение трех земных суток не сможет вспомнить, как его зовут, забудет на три дня все свои биографические данные и, разумеется, место проживания. Через три ночи память о себе вернется к хозяину явочной квартиры, но меня и брата он позабудет отныне и навсегда.

Я обыскала бессознательного фанатика единоборств, забрала его паспорт, присвоила связку ключей и покинула закоулок.

У двери в дом я замешкалась, не в силах сообразить, как и каким ключом открывается эта дверь.

Дверь открылась сама, из тени на солнце вышла дама с собачкой на поводке. Маленькая собачка обнюхала меня с подозрением.

В лифте я размышляла о странных обычаях коренных землян и читала надписи на стенах кабины. Выйдя из лифта и подойдя к двери явочной квартиры, я испытала самый сильный шок из всех выпавших на мою долю за последнее время.

ДВЕРЬ В ЯВОЧНУЮ КВАРТИРУ БЫЛА ПРИОТКРЫТА!

Из квартиры доносилась РАЗНОГОЛОСИЦА мужских голосов!

Я собрала волю в кулак, в крепко сжатый до хруста суставов, сосредоточила ци в точке дантянь и прильнула ухом к щелке между дверной панелью и косяком. И услышала голос брата:

— … ха-а!.. О'кей, врубился в общем и целом, однако кой-чего не догоняю. Кто такой котопес, а?

Брату ответил незнакомый мужской голос:

— В созвездии Тау Кита, в звездной системе Бета Дельфин, на кислородной Планете Гамма Кашалот обитает существо, которое некоторые экозоологи называют «Соней», от слова «сон», а некоторые зовут «Кукухом», от слова «кукушка». Оба названия правомерны и обоснованны: Соня бодрствует всего один стандартчас в стандартнеделю, и механизм выживания Кукуха сродни приему, используемому при размножении земными кукушками. Соня Кукух является оборотнем-паразитом. Кукухи принимают форму детенышей крупных хищников и попадают под опеку соседей по планете. Крупные хищники на Гамме Кашалот постоянно мутируют, и оттого детеныши подчас мало похожи на родителей. Сони справились с проблемой похожести, научившись в процессе эволюции телепатически проникать в сознание хищников и считывать образы, симпатичные конкретному хищному объекту. Человек тоже хищник. Столкнувшись с пришельцами-людьми, оборотни Кукухи изначально трансформировались в человеческих младенцев, но люди испытывали сильный стресс, находя в зарослях чужеродной флоры сладко спящих грудничков. Сознание людей бунтовало, и паразиты Кукухи научились вычленять другие милые человекам образы, вызывающие у людей ассоциации с опекой, — образы земных домашних животных…

Я отстранилась от щели и приоткрыла дверь еще на миллиметр. Дверные петли скрипнули приемлемо тихо. Я опустилась в низкую стойку улитки и занялась постепенным, помиллиметровым, открыванием двери. Часть монолога незнакомого мужчины я прослушала. Он, монолог, и не был мне интересен, но в его окончание я вслушивалась, концентрируя внимание на интонациях. Пока интонации не меняются, я могу себе позволить медленно расширять щель. Но я готова и к взрывным действиям в любую секунду.

— … заслуженный экзозоолог, к старости она впала в маразм и воспринимала свою подопытную Соню как настоящего земного кота. Кукух, как вы понимаете, с удовольствием поддерживал себе во благо идеальный для данной маразматички образ для обожания. Выжившая из ума пожилая женщина попала в зону внимания мафии. Масонская мафия сфабриковала справку о дееспособности маразматички и получила от женщины выгодный строительный заказ. Все сбережения пожилой одинокой дамы ушли на создание автономного кошачьего рая. Во время подготовительных работ экскаваторщик-мафиозо и наткнулся на раритетный катер. Позже хакеры-масоны согласовали портал находки с портало-приемником катера на планете Носорогов. Скафандр был запрограммирован на мнимо случайную нуль-сон переброску. Из катера-мышеловки у вас была одна дорога — в подвал к Джокеру. Гамма Кашалота весьма спокойная планета. Образы сороконожек и гигантских птеродактилей скафандр генерировал сам и проецировал на забрало для…

— Ясен перец! Для того чтоб меня развести, как лоха. Мне ж бабла до черта посулили, чтоб я не смог отказаться. Прогуливаясь с комфортом по тихой планетке, я б, сто пудов, задумался об адекватности оплаты рядовой акции браконьерства. Ясен пень, и ураган гнусный скафандр сымитировал, и про яды в атмосфере врал, и про зыбучие пески, ну да и хрен с ним! Проехали! Однако в тему котопеса… в смысле, Сони Кукухихи, я до конца так и не въехал, пардон за тупизну. Каким, извиняюсь, макаром зверюга-проститутка с Кашалота создавала впечатление щенка, оставаясь котом?

Брату ответил другой мужчина, из чего я сделала очевидный вывод, что гостей как минимум двое.

— Оборотень слишком долго сохранял образ кота, отчего у него атрофировался орган, выделяющий необходимые для мгновенной физической метаморфозы ферменты. Оборотень только и сумел, что сменить кошачью ауру на щенячью и телепатически возбудить в вас симпатию…

За моей спиной, за соседней дверью в квартиру № 65, залаяла собака. Я перестала вслушиваться в интонации второго незнакомого голоса и услышала приглушенный дверью под 65-м номером голос собачьей владелицы. Она разговаривала с собакой как с ребенком, сюсюкая, просила «Мусю» принести «поводок». Я вспомнила даму с собакой, с которой столкнулась у внешней двери в дом, и сообразила, что подразумевают земляне, говоря «поводок». Во внеземелье «поводком» называют секретный способ нейролингвистического программирования. Специалисты НЛП «накидывают поводок», плетя кружева из фраз как раз в той интонации, каковая слышится мне в голосе второго незнакомца. Разумеется, я могу ошибаться, оценивая интонацию, но Отравленная Хризантема учила всегда исходить из худшего.

В квартире, соседствующей с явочной, собачница хвалила собаку за самодоставку поводка.