6. Бойцы невидимого фронта

До восьми утра Игнату снились кошмары. Приснилась бывшая жена, которая в слезах требовала денежную компенсацию за загубленную молодость; приснился брюнет, боец кунг-фу, подражающий приматам, который пообещал продемонстрировать на Игнате особо изощренный приемчик под названием «Обезьяна срывает плоды батата»; приснился покойный Протасов в охотничьем костюме, который ничего не требовал и не обещал, а просто показал Игнату язык, длинный и раздвоенный, как у змеи.

В восемь зазвенел будильник, разбудил Сергача. Игнат шлепком заставил часы замолчать, перевернулся на другой бок, коснулся посиневшим к утру ухом подушки, вскрикнул, выматерился, лег на спину и снова заснул.

С восьми и до десяти Игнату снился рай. Снились похожие на битлов ангелы с электрогитарами, снились бездомные в земной жизни собаки в смешных шапках из кожи живодеров, снилась девушка, которой Игнат однажды уступил место в переполненном вагоне метро. Как оказалось, девушка была его суженой. А он ее. Если бы тогда, два года назад, в метро, Сергач с нею заговорил, вся его последующая жизнь сложилась бы иначе. И ее...

Ровно в десять зазвонил, заблеял мобильный телефон.

— Алло-о... — ответил Игнат сонно, с хрипотцой.

— Сергач? Игнат Кириллович? — спросила трубка серьезным мужским голосом.

— Да, с кем имею честь?

— Украинец, Сергей Сергеевич. Вы меня не знаете...

— Простите, откуда вы, с Украины? — Игнат тряхнул головой, сел, уронив одеяло на пол, смял заспанное лицо ладонью.

— Украинец — моя фамилия.

— Да-да, я понял... — соврал Игнат. Толком еще не проснувшийся Сергач соображал туго. — Алло, вы по объявлению?

— По объявлению? — Короткая пауза. — М-да, да, я по объявлению. Хотелось бы с вами встретиться. Когда и где мы сможем увидеться, Игнат Кириллович? Хотелось бы сегодня в первой половине дня.

— К сожалению, сегодня... — Игнат чуть было не сказал:

«...сегодня у меня дела», но, вспомнив о четырех переписанных с записки Архивариуса адресах, тут же вспомнил и о вчерашнем злополучном четвертом адресе, и о планах заскочить на работу, побазарить с Лехой Тимошенко на предмет «наездов и откатов». — Алло, вы слушаете? Через два — два с половиной часа в «Альфхейме» вас устроит?

— Где?

«Я дурак!» — едва не произнес вслух в трубку Игнат. Не может потенциальный клиент знать, где находится «Альфхейм», ибо в газетах бесплатных и самых дешевых объявлений помимо номера мобильного телефона, кроме фамилии с именем-отчеством, печатают коротко: «Прорицатель. Лицензия. Дорого».

— Алло, простите, пожалуйста. — Сергач проснулся окончательно. — Мой офис расположен в центре, недалеко от Белорусского вокзала. К двенадцати часам вы сможете подъехать?

— Диктуйте, как добираться, я запишу.

Игнат продиктовал, объяснил, что на входе в коммунальный коридорчик, где ютится «Альфхейм», сидит вахтер. Припомнил, чья сегодня очередь дежурить.

— Алло, вы записываете?

— Пишу.

— Вахтеру, то есть вахтерше Евдокии Афанасьевне скажете, что пришли в «Альфхейм», она укажет, куда вам дальше...

— Эльф... эльф, как вы сказали?

— Не Эльф, а Альф, «Альфхейм», так называется моя фирма.

— Необычная аббревиатура.

— Древние народы северной Европы называли Альфхеймом место, где происходит просветление, царствуют воображение и разум.

— Буду у вас в Альф... в царстве вашего разума к одиннадцати тридцати. До встречи.

— До скорой.

Сергач отключил мобильник, взглянул на часы. Полно времени, успевает спокойно позавтракать, привести себя в порядок и принять меры разумной предосторожности перед выходом на улицу, где, не исключено, Игната караулит обезьяноподобный прихвостень хама Велиара, хотя... Хотя вряд ли...

Ночные опасения утром казались уже не столь серьезными. Ну зачем, спрашивается, Велиару обязательно наказывать Сергача по принципу око за око, зуб за зуб. Точнее — ноздря за ноздрю. Ночью, обсуждая с Архивариусом происшествие, Игнат пребывал в уверенности, что пострадавший Велиар, по инициативе которого, вообще-то, и приключилось рукоприкладство, не побежит жаловаться в милицию. Утро вечера мудренее, а ночи и подавно. Проснувшись, Сергач не особенно удивился бы, позвони ему в дверь милиционер во главе усиленного наряда.

— Черт его знает, во время сегодняшних визитов по оставшимся адресам, быть может, опять будут бить, а? — спросил Игнат у своего отражения в зеркале, пытаясь замаскировать многострадальное ухо, увы и ах, слишком коротко остриженными волосами.

Сергач вспомнил, как жалобно урчал вчера вечером, как просился в «Макдональдс» проголодавшийся желудок, и позавтракал плотно, плотнее обычного, попытался сделать невозможное — наесться впрок.

Тщательно, не торопясь, поскольку спешка и есть наипервейший враг тщательности, Игнат почистил костюм, отгладил брюки, подобрал свежую рубашку, галстук, оделся.

Сергач покрутился перед зеркалом, отрепетировал поворот головы, такой, чтобы поменьше было заметно ушибленное ухо. Вспомнились манера ассистента Альтшуллера поворачиваться в профиль к собеседнику и его громадные зеркальные очки. Игнат разыскал в шкафу среди летних вещей и вещичек солнцезащитные очки, примерил и остался доволен — дымчатые стекла и массивная оправа отвлекут досужие взоры от припухлости уха. Осталось вооружиться на всякий случай, и пора на работу, в офис в коммунальном коридорчике.

Умелые руки любой практически предмет способны превратить в оружие, недаром при задержании командуют «руки вверх», не зря надевают наручники, а рука в кармане или за пазухой может спровоцировать и выстрел на опережение, и особенно жестокий нокаутирующий удар. Игнат не стал прятать в карманах ножи и кастеты, совать за пазуху пистолеты, опоясываться ремнем с тяжелой пряжкой. Не было у него припасено никаких кастетов-ремней-ножей-пистолетов, а были у Сергача в закромах на антресолях припрятаны ботинки для особых случаев. Внешне — обычные ботинки, далеко не модные, но и не откровенные, пардон, говнодавы. Не знаешь и не догадаешься никогда, что эти спецботинки, выпущенные фирмой «Катерпилларо», имеют внутренний подносок из легированной стали, способный выдержать нагрузку до тысячи килограммов. Обувь для рабочих в цехах, где ненароком на ногу может свалиться тяжеленный контейнер, Сергач придумал использовать для самообороны. Честно говоря, Игнату еще ни разу не доводилось бить сокрытым искусственной кожей стальным подноском по чьей-нибудь коленной чашечке, однако всякое в жизни случалось, и надевал чудесные ботинки Сергач отнюдь не впервые.

Перед выходом из дому, уже в прихожей, Сергач натянул на голову позорную, но удобную и теплую лыжную шапочку. Шерстяной вязаный «петушок» спрятал злополучное ухо и позволил не поднимать капюшон, который, будто шоры на глазах у лошади, значительно ограничивал угол обзора.

Вздохнув поглубже, Сергач щелкнул замком, вышел на лестничную площадку, прислушался. Никого, тишина на лестнице. Игнат запер дверь, побежал вниз по ступенькам. После вчерашних нагрузок отвыкшие от физкультуры мышцы слегка побаливали. Спецботинки чуть-чуть, но поджимали. Грубая вязка лыжного «петушка» немного, однако, раздражала травмированную ушную раковину.

Темные очки оказались кстати — Сергач вышел на воздух, и яркие солнечные лучи пробились сквозь нудную облачность. Словно театральные софиты включились, ознаменовав выход Игната Кирилловича, корыстного, но все же борца со злом черной магии. Голуби зааплодировали крыльями, вспорхнув из-под почти что рыцарской обуви.

Сергач украдкой огляделся, скосил глаза, спрятанные под дымчатыми стеклами.

Странное дело — Игнат повернул налево, и тут же тихо поехал следом, соблюдая дистанцию метров эдак двадцать пять, «жигуль»-"копейка". Далековато, чтоб рассмотреть, кто сидит за рулем. Неужели слежка?.. Или кажется? Или просто-напросто водитель-чайник, вчерашний пешеход, пробирается по асфальтовым лабиринтам с привычной пешеходной скоростью, нахоженным, но необъезженным маршрутом.

Игнат свернул к подъезду, имевшему несчастье быть проходным. Сквозняк мотал дверь со сломанным кодовым замком, народная тропа вела мимо почтовых ящиков на соседнюю улицу к старейшему в округе винному магазину.

Чихнув на сквозняке, Игнат вновь вышел на солнце, и, то ли показалось, то ли действительно, у витрины винного топтался мужик в дубленке, а появился Сергач, топотун двинул за Сергачом след в след.

Игнат взмахнул рукой, остановил желтый с черными шашечками автомобиль.

— В район Белорусского, недалеко от вокзала, поедем?

— Садись, — согласился пожилой, солидный таксист.

На метро было бы, конечно, быстрее, знаменитые московские пробки делали дорогу непредсказуемо долгой, однако вчера они с Ириной Николавной прокатились через центр с ветерком, без всяких задержек, так, может, и сегодня повезет?

Не повезло. К крылечку, к уличной приставке коммунально-офисного коридора таксомотор подъехал без четверти полдень. На крылечке курила свою любимую «Приму» разбитная вахтерша Евдокия Афанасьевна.

— Игнатий! — заулыбалась вахтерша, обнажив два ряда железных, как у пилы, зубов. — Тя-то под дверями товарищ якой-то дожидается, ажно измаялся весь...

— Я знаю, спасибо. — Сергач поднялся на крылечко, снял лыжную шапчонку.

— Боже ж мой, Игнатий, шо ж с ухом-то у тя?

— Пустяки... — Игнат взялся за дверную ручку, пригодную, по описаниям Архивариуса, для лечения сглаза, потянул.

— Погодь-ка. — Вахтерша придержала дверь. — На зорьке, кады я заступила, дядечка стучался, за тебя спрашивался.

— Какой дядечка?

— Обныкновенный. Спросился, тута ли принимают Игнатий, по батюшке Кириллович. Я казала, звоните ему на телефон, нетути ево. Дядечка и сгинул. Как ты учил, казала.

— Спасибо, Евдокия Афанасьевна.

«Дядечка приходил сюда на разведку. За мною точно следят! Обложили, гады... — сделал однозначное умозаключение Игнат, но тут же придумал и опровержение. — Или какой-нибудь давно забытый клиент случайно оказался рядом, да и заглянул по старой памяти».

Возле дверей «Альфхейма» с дверной ручкой в виде птичьей лапы, абсолютно непригодной для магических целей, прислонившись к стене, ожидал позвонивший утром...

— Здравствуйте. Великодушно извините за опоздание. Я — Сергач, а вы...?

— Украинец, Сергей Сергеевич.

— Редкая у вас фамилия, Сергей Сергеевич.

— У вас тоже, Игнат Кириллович.

На украинца, сиречь хохла, Сергей Сергеевич не походил абсолютно. Он более смахивал на прибалта, чем на уроженца Малороссии. Субтильный и белобрысый, с мелкими чертами белокожего лица, Сергей Сергеевич изо всех сил старался скрыть природную молодость, для чего отрастил усики, постоянно морщил лоб, разговаривал баском и глядел нарочито серьезно, исподлобья. И наряжался Сергей Сергеевич с шиком платежеспособного пенсионера — носил пыжиковую шапку, темных тонов кашне, длиннополое пальто консервативного кроя, из-под которого торчали тощие ноги в угольно-черных брюках со стрелками и начищенные до зеркального блеска полуботинки. Меж тем прожил на планете Земля Сергей Сергеевич Украинец никак не более четверти века, а то и меньше. Совершеннейший еще мальчишка, пацан, салага.

Игнат открыл замки, первым вошел в каморку с медвежьими шкурами на стенах, включил настольную лампу, жестом предложил войти Украинцу.

— Разоблачайтесь, Сергей Сергеич, снимайте шапку, пальто. — Игнат бросил свою верхнюю одежду на оленьи рога. — Чего же вы?

Украинец отрицательно мотнул головой, шапку, однако, снял, пригладил вихры, расчесанные на пробор.

— Не желаете раздеваться, что ж, хозяин-барин, как говорится. Присаживайтесь, вот сюда, пожалуйста.

С напускным безразличием оглядевшись, Украинец сел на гостевое место, пристроил пыжика меж коленок, потер кончиками пальцев виски.

— Голова болит, Сергей Сергеич? — Игнат пробрался к директорскому креслу. — Какой-то вы невеселый.

— Побаливает. Немножко.

— Выпили накануне лишнего? — Игнат добродушно улыбнулся клиенту, тот потупил взгляд, зарделся.

— Я вообще не пью.

— Похвально, я тоже. В таком случае голова у вас побаливает в преддверии геомагнитных возмущений. Вообще-то я специализируюсь на прорицаниях по рунам, но иногда, в порядке исключения, занимаюсь сопряженными практиками. Я вам помогу. Постараюсь помочь. — Игнат выдвинул правый верхний ящик стола, куда вчера сгреб заготовки для приготовления талисманов «от магнитной бури». — Сделаем для вас оберег.

— Что? — Сергей Сергеевич взглянул на Игната настороженно, но не без мальчишеского интереса.

— Оберег, или талисман, называйте, как вам больше нравится. — Сергач выложил на стол бледно-голубую салфетку, развернул ее и принялся объяснять деловито: — Вот, видите кусочек сосновой коры? Сосна есть дерево, сопряженное с руной «Кано», а руна «Кано» символизирует огонь. Как источник, очищающий силы. Сейчас я возьму кисточку и нарисую на кусочке коры руну «Иса», руну льда в прямом и переносном смысле. В нордической традиции лед и огонь суть творческие стихии, их единение и противостояние порождает все сущее. Я нарисую руну фиолетовой тушью, фиолетовый цвет — цвет силы и процветания. Тушь подсохнет, покроем талисман лаком, проденем, вот видите, в дырочку бычью жилу, совершим обряд очищения и подзарядки магического предмета, используя элементы пяти стихий. Талисман, или оберег, называйте как хотите, защитит вас от неблагоприятных погодных воздействий. Носите его на шее не снимая в течение трех суток, а ежели не почувствуете никаких позитивных воздействий — милости прошу: звоните, приходите, я верну вам деньги за талисман-оберег. В первый визит, новому клиенту, я не назначаю никаких конкретных сумм. Первый раз заплатите мне столько, сколько сами сочтете нужным. Я дам вам чек. Вот здесь, в среднем ящике стола, у меня припрятан миниатюрный кассовый аппарат. Я работаю по лицензии, без обмана, руководствуясь принципом «клиент всегда и во всем прав».

Сергей Сергеич полез за пазуху. «За деньгами», — подумал Игнат и ошибся. Из-за пазухи Украинец достал красную книжицу с тисненным золотом двуглавым орлом, в развернутом виде предъявил ее Сергачу.

— Я сотрудник экономической разведки. Старший лейтенант, — сказал Сергей Сергеевич, пытливо вглядываясь в дымчатые стекла очков Сергача.

«Хвала духам пяти стихий, я сообщил ему про кассовый аппарат», — мысленно похвалил себя Игнат, снимая темные очки.

— Экономическая разведка? — Игнат водрузил очки на макушку медвежьего черепа лампы. — Я что-то слышал по телевизору про экономическую разведку. Кажется, говорили, что вы напрямую подчиняетесь президенту и что ваш бюджет в два раза превышает расходы государства на науку. — Игнат поправил галстук, выпрямил спину, положил руки на столешницу, как прилежный ученик на парту. — Чем лично я могу быть интересен столь мощной организации, честно признаюсь — ума не приложу.

— Вы посещали вчера гражданку Протасову, Нинель Петровну? — Украинец спрятал удостоверение. Он ел глазами Игната, словно сверхпроницательный следователь из строгого советского кинофильма. Сергей Сергеевич немного переигрывал, но он очень, очень старался.

«Теперь, по крайней мере, понятно, кто за мной следил сегодняшним утром. Не понятно, на фига за мною следили экономические разведчики. Напугать хотели, что ли? Неясно, кто и зачем на меня настучал. Ну да это все сейчас не главное, а главное не это... — лихорадочно соображал Игнат, вновь поправляя галстук. — Почему, интересно, дознание поручили мальчишке? Одно из двух: или пацан — сынок вельможного генерала, и папенька усиленно продвигает чадо по службе, поручая не по годам ответственные дела, или моя персона интересна экономическим разведчикам, однако не настолько, чтобы натравливать на скромного прорицателя матерого оперативника... Чего же мне делать-то? Врать пацану? Молчать, играть в красного партизана на допросах? Требовать адвоката? Или?.. Вот именно — или! Собственно, скрывать-то мне особо нечего, а, главное, незачем мне особенно скрытничать. Расскажу все, как было, начиная от просмотра похорон Протасова по телевизору и вплоть до моего прощания с вдовой. Пардон, глубочайший миль пардон, Нинель, как выяснилось, Петровна, но вы не предупреждали оккультного сыщика об опасности попадания под колпак спецслужб...»

— Повторяю вопрос: вы посещали вчера Нинель Петровну Протасову? Чего она хотела от вас, гадателя? Какие прогнозы на будущее ее интересовали? В каких сферах?

— Это уже не вопрос, а целых четыре вопроса сразу, Сергей Сергеич. Позвольте рассказать вам историю встречи с мадам Протасовой, так сказать, с пролога и по эпилог включительно. Можно, да? Итак, слушайте...

Игнат уложился в десять минут. Сергач умолчал о сумме гонорара, порядке и форме выплаты обещанных ему денег. Бегло упомянул об «экономической заинтересованности личного характера» и все, подробности опустил. И, само собой разумеется, памятуя о тайне исповеди, Игнат ни словом не обмолвился о душевных переживаниях Золушки-Нинель, ничего не сказал про дедушку старой закалки, про тесную «туфельку хрустального счастья», про корону не по размеру.

По мере развития повествования о призраке из снов, о его последней воле, о совете личного психотерапевта воплотить волю призрака в жизнь серьезное чело рыцаря плаща и кинжала с редкой фамилией Украинец медленно преображалось. Суровость исчезала, стирая морщинки со лба, прищур глаз преобразился в удивленную округлость, приоткрылись доселе плотно сжатые губы. Когда же Игнат закончил вещать, Сережа Украинец добрых три минуты сидел молча, тупо уставившись на кусочек коры, заготовку для талисмана, как хронически отстающий студент, которому опять в который раз достался несчастливый билет. А потом посмотрел на Сергача детскими глазами и спросил с наивной прямотой:

— Игнат Кириллыч, а это правда возможно?

— Что «это»?

— Порча на смерть? Такое правда бывает?

— Даже и не знаю, как вам ответить... — Сергач растерялся немного. — Говорят, бывает. Говорят, в Москве появился Темный Мастер, действительно способный навести порчу на смерть.

— Игнат Кириллыч, вы разрешите с вами проконсультироваться? — Сережа Украинец заговорил тише, почти что шепотом. — Игнат Кириллыч, разговор строго между нами, информация не секретная, но лишний раз об этом лучше не распространяться...

— Простите, Сергей Сергеич, не понимаю. О чем «об этом»? О чем я должен молчать, на какую тему консультировать?

— Игнат Кириллыч, за последний год в Москве скоропостижно скончалось сразу несколько видных бизнесменов. Все умерли в результате естественных причин. Действие ядов не обнаружено, другие внешние вмешательства не выявлены. Еще несколько бизнесменов отдали концы, внезапно заболев, каждый своей болезнью, и недолго помучившись в лучших медклиниках. Все умершие не то чтобы тесно сотрудничали, они поддерживали отношения, я бы так выразился. Они все принадлежали к одному клану, я бы так сказал. Игнат Кириллыч, мне поручили составить справку про эпидемию естественных смертей в среде деловой элиты. Я выдвинул версию про заговор жен с целью получения наследства, но моя версия пока бездоказательна, все косвенные факты, ее подтверждающие, высосаны из пальца. Скажите, пожалуйста, под версию порчи, порчи на смерть, возможно подвести хоть какую-то материалистическую базу в обход мистики и поповщины?

— Не знаю я, Сергей Сергеич, извините, — пожал плечами Игнат, — честное слово, не знаю. Не секу я в вопросах порчи, полный я в этих вопросах профан, честное слово.

— Вы могли бы кого-то порекомендовать для консультации?

— Нет, к сожалению. Рад бы помочь, да нечем. С черными магами, извините, дружбы не водил и не вожу.

Сергей Сергеевич приподнялся было, и Сергач тут же придумал прощальную фразу, но Украинец так и не встал, налег на столешницу и спросил с обидой в голосе:

— Игнат Кириллович, а почему вы рассказали, как получали задание от Нинель Петровны Протасовой искать черных магов, подозреваемых в наведении порчи, а про то, как вы их искали, почему-то умалчиваете?!

— А я их не искал! — солгал Игнат, не моргнув глазом. — С мадам Протасовой мы пересеклись, как вам, уверен, известно, ближе к вечеру. День заканчивался, и по дороге домой я сделал крюк, заскочил в магазин «Белые облака». Есть такой на Покровке — магазинчик оккультной литературы и всяких сопутствующих прибамбасов. В «Облаках» вечно тусуются мистики самого разнообразного разлива, потусовался и я. Знакомых не встретил, однако похожий на студента очкарик, когда я намекнул ему, дескать, интересуюсь порчей и сглазом, поведал мне легенду о современном Темном Мастере и весьма убедительно отговорил проявлять активный интерес к проблемам астрального киллерства. И вы знаете, я подумал-подумал и решил позвонить мадам Протасовой, позвонить и отказаться от поисков магических убийц. Тем паче вчера, ближе к ночи, мне было предзнаменование.

— Предзнаменование?

— О да! Иначе говоря — знамение. Не забывайте, Сергей Сергеич, я — идеалист и по роду своей деятельности, и по убеждениям. Я верю в знаки Судьбы! Вы, наверное, обратили внимание на мое распухшее ухо, да? Ну, так вот, представляете, возвращаюсь вчера домой, захожу в парадную, а на меня вдруг ни с того ни с сего набрасывается толпа пьяных подростков. Еле-еле отбился, честное слово. То был знак — не лезь, Сергач, не в свое дело. Символично, что перепало именно по уху. Весьма символично! СЛУШАЛ мадам Протасову, вместо того чтобы вежливо отказаться от навязываемой мне роли оккультного сыщика. Улавливаете орнамент моих ассоциаций? Кстати, ваше появление тоже некоторым образом знамение, лишний раз подтверждающее правильность принятого мною решения категорически отказаться от поисков Темного Мастера. Спасибо вам, Сергей Сергеич, за то, что позвонили и пришли!

Сергач встал, протянул Украинцу руку. Сергею Сергеичу ничего не оставалось, как тоже подняться и ответить рукопожатием.

Конечно, можно было и не ломать комедию, можно было, умолчав об Архивариусе, поведать о вчерашних походах к Альтшуллеру, Дону Мигелю и, самое главное, к Велиару. Конечно же, роль штатного осведомителя спецслужб имеет свои прелести, кто бы спорил. Однако Игнат предпочел войти в образ чудака, отчасти здравомыслящего, но с закидонами, чудилы, совершенно бесперспективного с точки зрения вербовки и долгосрочного, плодотворного сотрудничества.

— Вы мне оставьте свой телефонный номер, Сергей Сергеич. Ежели услышу еще что-либо случайно о порче на смерть, обязательно позвоню, клятвенно вам обещаю.

— Если удастся все же договориться с кем-то о консультации...

— Нет! Простите, но я не намерен дразнить лихо, пока оно тихо. Боюсь! Право слово, боюсь не на шутку. Случайно — иной разговор. Пошлет Судьба свежую информацию, обязательно передам ее вам, пока не протухла. Вы, между прочим, тоже проявите, пожалуйста, максимум осторожности. Вы умеете лечиться от сглаза?..