Кое-как с посторонней помощью Миша доковылял до ванной. По пути увидел распростертое посреди прихожей тело в милицейском кителе и ничуть не удивился. Сильная рука помогла Мише забраться в ванну, включила душ.
      - Отдыхайте, Михаил Викторович. Я пойду пока, разберусь там, в комнате. Не беспокойтесь. Все будет хорошо.
      И Миша остался один под дождем теплых крупных капель.
      "Все повторяется, - думал Чумаков, глотая воду. - Снова на сцене появляется волкодавообразный дядька, и меня моментально развозит, опять наступает расслабуха, и я его слушаюсь, как щенок-кутенок матерого зверя. Кто же он, черт побери? На фига приперся?.. Хотя, конечно, спасибо ему большое, приперся как нельзя вовремя. Непонятно только, откуда узнал адрес..."
      Чумаков заткнул голой пяткой слив, и ванна быстро заполнилась до краев. Регулируя пяткой сток так, чтобы дождик душа продолжал барабанить по голове, но вода не перелилась через край, Миша мало-помалу приходил в себя. Медленно и робко организм возвращался в трудоспособное состояние. Запеклась кровь в носу. Ощутимо полегчало горлу. Успокоилась почка, угомонился желудок, вернулась способность различать отдельные звуки. Если выключить воду - можно услышать, что происходит за дверью ванной комнаты. Но воду выключать не хочется.
      Напротив, очень хочется отгородиться хотя бы шумом искусственного дождика от грубой, полной проблем действительности.
      Крашенная белой масляной краской дверь ванной комнаты отворилась.
      - Михаил Викторович, как вы тут? Больше часа отмокаете, уважаемый. Я начал беспокоиться, позволил себе нарушить ваше уединение. Все нормально?
      - Да, спасибо... - Миша снизу вверх из теплой ванны посмотрел на своего спасителя. Мужчина успел снять бейсболку, и темные очки перекочевали с переносицы в расстегнутый нагрудный карман джинсовой куртки.
      - Вылезайте, Михаил. Я похозяйничал у вас на кухне, чайник поставил. Вам сейчас чайку горяченького попить - самое оно, очень полезно.
      - А где бандиты?
      - Ушли. Я их выпроводил. Побеседовал и отправил восвояси.
      - Они что? Так прямо сами и ушли?
      - Не понял?
      - Сами ушли? Своими ногами? Без посторонней помощи? Вы ж их... это... Ну, это самое... Как бог черепаху...
      - Ах, вот вы о чем! Преувеличиваете, Михаил Викторович. У низкорослого молодого человека всего лишь шишка на лбу и тельняшка порвана. Правда, самостоятельно он пока передвигаться не может, но это временное явление, пройдет. У назвавшегося Черепом проблемы с зубами и с ориентацией в пространстве. Передних зубов лишился Череп и заработал легкое сотрясение мозга. С лжемилиционером вообще без проблем.
      - Лжемилиционером? Так он, оказывается...
      - Конечно! А вы что подумали? - Мишин собеседник извлек из нагрудного джинсового кармана красную книжицу-удостоверение. - Вот его корочки. Классическая липа... Вылезайте, Михаил. Вытирайтесь, и милости прошу на кухню чаи гонять... Да, чуть не забыл - сосед ваш снизу приходил. Жаловался на шум, грозился позвонить куда следует. Я его успокоил.
      - Как?! - встрепенулся Чумаков, живо представляя расколотую пополам лысую голову скандалиста с нижнего этажа.
      - Не волнуйтесь. Исключительно словами. - Нечто похожее на улыбку поддернуло кверху уголки губ, сморщив выдающихся размеров подбородок. Представился бригадиром строительных рабочих. Сказал - ремонт у вас затеваем. Двигаем мебель, пробуем в деле машину для циклевки полов... О!.. Слышите? Ваш чайник со свистком сигналы подает. Вскипел. Жду вас на кухне, Михаил, вылезайте...
      Спустя несколько минут, взлохмаченный, с банным полотенцем на мокрых плечах, Миша сидел за кухонным столом напротив скинувшего джинсовую куртку широкоплечего мужчины в синей рубахе с закатанными рукавами. Миша с несказанным удовольствием курил престижный "Парламент", прихлебывал чай, и ему было хорошо. Однако что-то, какая-то неосознанная пока червоточинка в мозгу не позволяла сполна закайфовать от сладкого чая, тягучего дыма и ощущения сказки. Миша не верил в сказочные развязки мрачных бытовых сюжетов. В детстве сомневался в правдивости повествования про старика Хоттабыча, в юности отрицал историческую основу легенды про Робин Гуда, а уже взрослым подхохатывал над "хэппи эндом" голливудских кинобоевиков. Вранье, мол, так в жизни не бывает.
      - Ну что, Михаил Викторович? Полегчало?
      - Да, немножко... Простите, как мне вас называть-величать?
      - Как угодно, как вам больше нравится.
      - Волкодав! Вам подошла бы кличка Волкодав.
      - Хм... Кличка... Не люблю я кличек. Погоняло уместно в среде уголовников или бандитов. А я, как однажды было сказано, гражданин законопослушный...
      - Законопослушный гражданин, который без секунды промедления отправляет в глубокий нокаут отворившего ему дверь хмыря в милицейской форме?!
      Вот она, червоточина! Сформировалась во вполне осознанную мысль и взорвалась в мозгу нейтронной бомбой.
      - А вы и правда оправились, пришли в себя, Михаил Викторович. Логически рассуждаете, саркастически выражаетесь...
      - Вы пришли меня убить! - ляпнул Миша. Дерзко бросил мыслишку-бомбу в невозмутимое лицо собеседника. - Блин! Я только что понял! Сунули мне вчера кучу баксов, чтоб я помучился, пересчитывая бабки дома под одеялом, и выиграли время! Вчера-то после наркоза сил у вас не было, а сегодня утречком пришли кончать доктора!.. Японский бог! Я ж вчера вам как специально проболтался, что один живу... Вот только... Только откуда у вас мой адрес?
      - Успокойтесь, Михаил. Угомонитесь...
      - Нет! Ответьте, откуда у вас адрес?!
      - Извольте. Помните, вы сняли пиджак и пошли мыть руки, готовиться к операции?
      - Ну?
      - Я заглянул во внутренний карман вашего пиджака, обнаружил там визитку, прочитал, запомнил... Погодите! Не перебивайте, дайте высказаться... Я пришел сегодня всего лишь уточнить собственное положение на восемь часов пятнадцать минут утра. Я, нынешний, намерен исчезнуть, раствориться в туманной, размытой толпе сограждан. После некоторых малоприятных личных осложнений, в результате которых в моем плече застряла пуля, мне придется начинать новую жизнь, в ином обличье, под новым именем. Дабы строить конкретные планы, мне необходимо было знать - приняли вы какое-либо решение или пока раздумываете, чего делать с пятью тысячами долларов, как трактовать нашу вчерашнюю встречу... Что же касается нокаутированного лжекапитана, так окажись он, не дай бог, конечно, взаправдашним ментом, что же того? Такая у них работа, у милиционеров, предполагает риск схлопотать по мордасам. В принципе к правоохранительным органам я отношусь с симпатией. За одним маленьким исключением - мы с господами в мышиной форме по-разному трактуем права человека на самооборону. Аккуратно... заметьте - АККУРАТНО отправив в нокаут гражданина в погонах, я защищался. Отстаивал собственное право на инкогнито, убрал препятствие с тропинки, ведущей в туманные дали...
      - А я?! Я тоже препятствие, я...
      - Немного терпения! Позвольте, я закончу... Мент, окажись он настоящим ментом, - шлагбаум, образно выражаясь. Вы же, Михаил, - неизбежная вешка за спиной, пройденный этап моего пути. В потенциале вы способны указать на мой след ищейкам. Живой вы можете, я подчеркиваю - МОЖЕТЕ, стать источником хлопот. Мертвый, убитый - вы непременно им БУДЕТЕ, ибо убийство подлежит расследованию, во время которого легавые легко учуют мой след, а информация от вас живого-здорового о раненном в плечо инкогнито - всего лишь информация с запашком криминала, слабеньким, невнятным запахом гнили в общей вони большой криминальной помойки. Улавливаете разницу? Мне НЕВЫГОДНО вас убивать, Миша. Мне невыгодно оставлять за спиной лишние трупы.
      Чумаков промолчал. Да, вроде бы все логично, но...
      - Но как же бандиты, а? Вы их отпустили, правильно?
      - Отпустил. Череп с трудом, но ушел сам. Малолетку унес дебошир в маскарадном милицейском костюме.
      - Думаете, они вас забудут?.. И меня, кстати, тоже не забудут. Вот вам и ищейки, как вы красиво выразились.
      - Ошибаетесь, Михаил. Вас забудут, а меня тем паче. Вырвут из памяти, как страшный сон. Но для этого нам с вами, Миша, придется прокатиться в бар "Три семерки".
      - Откуда вы знаете про "семерки"?
      - Пока вы отмокали в ванной, успел провести беседу с пристрастием. Разузнал, что да как, у наименее пострадавшего, у лжемилиционера Семенова Игоря Макаровича. Кстати, он капитан ВДВ в отставке. Ушел из армии и спился, бедолага, пустился во все тяжкие, прибился к "Трем семеркам". Он в "Семерках" основная ударная сила. Во время службы дрючил десантников. Инструктор рукопашного боя в прошлом. Мозги пропил до такой степени, что не боится наряжаться в ментовскую форму. Но вообще-то он давно сломался. Злой на весь свет, ярко выраженный садист. Сам, что характерно, до холодного пота боится боли. Я ему слегка на глаз надавил, он и разговорился сверх всякой меры. А вообще, там, в "Трех семерках", собрался всякий сброд, мелочь. Бандформирование, если позволительно так выразиться, по территориальному признаку. Хулиганы из близлежащих дворов. Трясут лоточников, сами не воруют, но перепродают краденое на Коньковском вещевом рынке, по мелочи толкают наркоту, ну и так далее... Дикие они. Я имею несчастье знать много всякого о теневой жизни столицы. Ни одного более или менее авторитетного покровителя у "Семерок" нету. Точно выяснил, задав Игорю Макарычу пару провокационных вопросов. Понтярщики эти "семерки", вульгарно выражаясь, шелупонь... Одевайтесь, Михаил Викторович. Прокатимся в гадюшник, наведем шороху. Закрепим, так сказать, акцию устрашения, начатую мною в вашей квартире. На всякий случай, не переговорив прежде с вами, доктор, на причинах их наезда я не стал особенно акцентировать внимание. Ограничился выяснением природы агрессоров и места их обитания... Так как вас угораздило столкнуться с подобными типами, Михаил?
      - Так же, как и с вами, - совершенно случайно. Глупая игра случая. Заметил мужика в "бээмвухе" на перекрестке, показалось - знакомый, поехал за ним... Погодите-ка. А как все-таки мне вас называть? Клички вы не любите. Имя, я так понял - настоящее ваше имя не скажете...
      - Зовите меня... Ну, допустим... Александром. Сашей. Просто и демократично.
      - Неудобно как-то вас просто по имени звать. Давайте я буду вас Сан Санычем называть. Как?
      - Нормально.
      Одновременно с поисками разбросанной по всей квартире одежды Миша подробно пересказал Сан Санычу инцидент в "Трех семерках" начиная с того момента, как Креветка открыл желтую дверь. Одевшись, напялив на себя тонкие летние брюки, натянув белую футболку и сунув ноги в летние сандалии фирмы "Рибок", параллельно с поисками ключей от квартиры и машины Чумаков рассказал, что происходило у него дома начиная с восьми утра и вплоть до прихода Сан Саныча. Пока Миша собирался, дважды звонил телефон. На определителе номера высвечивался служебный номер Тузановича, номер офиса ЦКБ. Но Миша не стал брать трубку. Не до того было. Тут такие разборки, какая может быть работа? Ну ее! Работа не волк, не убежит. А вот Волкодав скоро пустится в бега, и рядом не будет супермена-зааштника. Нужно пользоваться моментом. Кто еще поможет рассчитаться с бандитами? Тузанович? Ну его на фиг, Борю! После с ним разберемся.
      * * *
      Идейка поехать в "Три семерки" и продолжить "акцию устрашения", если честно, показалась Мише авантюрной и чреватой непредсказуемыми последствиями, вопреки уверению Сан Саныча, что все будет о'кей. Однако Миша прогнал сомнения. Какой кайф - вломиться в бандитское логово, откуда недавно героически бежал! Вломиться вместе с Волкодавом и отомстить за унижения, за боль, за высокомерное презрение.
      - Сан Саныч, вы уверены, что в такую рань бандюки соберутся в "Семерках"? - спросил Миша, прогревая мотор "Жигулей".
      - Я, по-видимому, невнятно объяснил, Миша, "ху из где", - ответил Сан Саныч, ерзая на сиденье рядом с водителем. - Бар "Три семерки" штаб-квартира ваших обидчиков. Игорь Макарыч так и сказал - "штаб-квартира". Потерпев фиаско с наездом на доктора, боевики, однозначно, поспешили в штаб. У них было время объявить общий шухер. Я полагаю, в данный момент вся гвардия в сборе. Мало того, как это обычно случается, проигравшая сторона успела оправиться, жаждет реванша и строит планы операции возмездия. Пускай помечтают, раздухарятся, как раз и мы подоспеем... Кстати, единственное, чего я не уяснил, - от кого рядящиеся под крутых бандюшата узнали, где вы живете, Михаил?
      - От меня. Сдуру выпендрился - назвался Креветке полным именем, сказал, где работаю. Остальное - дело техники. Есть у них кто-нибудь, наверное, в адресном столе.
      - Спорное утверждение. Сомнительно, что у такой мелочи отработана технология оперативного поиска. Надо будет не забыть спросить, как они вас разыскали... Вы-то их адресок помните? А то я специально уточнил местонахождение опорного бандитско-хулиганского пункта под названием "Три семерки".
      - Помню, блин! Через полчаса приедем... Ой, извините, Сан Саныч, я идиот. Забыл поинтересоваться, как плечо. По науке, вы сейчас должны находиться на постельном режиме...
      - По науке, человек должен жить сто двадцать лет как минимум. Я человек, патологически здоровый, как космонавт. В отряд космонавтов у нас набирают ненормально здоровых людей, при желании я бы прошел в Звездном городке любую медкомиссию и в моем возрасте, хоть сейчас... Ну, не прямо сейчас, а, положим, дня через три. Не волнуйтесь, доктор. На мне раны заживают как на собаке... Хм-м... - улыбнулся он, - как на волкодаве. Вчера, когда пулю извлекали, обратили внимание на рубец у меня под лопаткой?
      - Нет, рубца не заметил.
      - Хм... Хороший косметолог шрам нивелировал. Но присмотрелись бы заметили бы и рубец под лопаткой, и след от старой раны на пояснице. Я жизнью битый, опыт реабилитации после ранений имею и, поверьте, ничуть не хвастаюсь собственным исключительным здоровьем. Такой родился, аномальный, что ж теперь поделаешь...
      За разговорами незаметно пролетело время. Через сорок пять минут после выхода из дому Мишин "жигуль" затормозил напротив ярко-желтой двери под ядовито-зеленой крышей. Намалеванные черным на желтом семерки вызвали у Сан Саныча ассоциацию с тремя пиявками, и он пошутил: дескать, "сейчас пустим кровь пиявочкам".
      Железная желтая дверь оказалась не заперта.
      - Опрометчивая небрежность или ждут кого-то. Однозначно, не нас, скучным голосом заявил Сан Саныч, разминая левой рукой суставы правой кисти.
      Миша предложил закрыть за собой дверь на замок. Сан Саныч отрицательно мотнул головой, уточнил - ни к чему хозяйничать, пока мы не знаем точно, что нас ждет впереди, не стоит самим себе создавать препятствия, блокируя единственный путь к отступлению.
      Вошли, протопали по коридору, свернули, оказались в питейном зале.
      Народу в заведении и правда оказалось много. Почти столько же, сколько и вчера. Только сегодня основная масса посетителей походила на спортивную команду. Угрюмого вида ребятки облачились в спортивные "уличные костюмы". Трезвые и злые "спортсмены" сидели кто на столе, кто на стуле, лицом к стойке бара. На высоких табуретах, облокотившись о стойку, восседали "герои дня". Креветка с перебинтованной неумелым медбратом головой. Понурый Череп с распухшими губами, толстенными и красными, как у папуаса. И Макарыч. Милицейский китель Макарыч сменил на выцветшую пятнистую униформу военного образца и выглядел молодцом. Он, пожалуй, единственный из всех собравшихся пребывал в состоянии алкогольного опьянения средней тяжести. Бармен, также одевшийся спортсменом, как раз наливал в стакан, что стоял на стойке рядом с Макарычем, мутную бормотуху, когда в помещение вошли Сан Саныч и Миша.
      - Не ждали?! - громко спросил Сан Саныч, ни к кому конкретно не обращаясь.
      Все головы синхронно повернулись. Все смотрели на Сан Саныча удивленно. И только в глазах Креветки отчетливо читался панический, деморализующий ужас.
      - Не ждали, - ответил сам себе Сан Саныч и по-хозяйски прошагал в центр зала.
      Сан Саныч остановился напротив Черепа. Демонстративно повернулся спиной к основной массе бандитов, ткнул Черепа в грудь и заговорил, уперев указательный палец в ямочку солнечного сплетения заметно побледневшему разбойнику:
      - Ты! Ты интересовался "крышей" доктора. Он, - Сан Саныч кивнул на Макарыча, - он засрал мне мозги. Я вас отпустил, не въехал в тему. Я виноват перед доктором. Я пришел исправиться. Какие претензии к Михаилу Викторовичу? Кто скажет? Я его "крыша", все предъявы ко мне! Ясно?
      - А сам ты, ваше, чьих будешь, такой крутой? Обзовись по понятиям, ты сам кто, ваше? - с показной бесшабашностью спросил толстый, похожий на спортсмена-штангиста бандит, развалившийся на стуле за спиной Сан Саныча.
      Сан Саныч оставил в покое солнечное сплетение Черепа, не спеша повернулся к толстяку и протянул ему открытую ладонь, будто хотел поздороваться со штангистом за руку. Во всяком случае, Миша Чумаков воспринял жест Сан Саныча именно как прелюдию к рукопожатию. И все остальные, наверное, тоже. В том числе и толстяк-штангист. Сан Саныч обманул всех.
      Поскольку Сан Саныч стоял, а толстяк сидел, открытая ладошка, продолжая неторопливое движение, естественным образом оказалась возле жирного вспотевшего лица. Штангист, да и все вокруг не успели опомниться, как ладонь Сан Саныча легла на толстую щеку, четыре пальца-крючка уцепились за ухо штангиста, пятый, большой палец уткнулся в широко открывшийся рыбий глаз.
      - Ва-у-у-у!!! - заорал толстяк, хватаясь обеими руками за мощное предплечье Сан Саныча.
      Сан Саныч шевельнул плечом, отдернул руку. Толстяк вместе со стулом повалился на пол. Острый сапожок Сан Саныча ткнул упавшего штангиста носком в жирный живот и встал на прежнее место, сердито стукнув каблуком по полу.
      Толстяк перестал орать. Из горла его вырвался неприятный хлюпающий звук, и, свернувшись калачиком, штангист тихо, жалобно заскулил.
      Экзекуция началась неожиданно, продолжалась секунду-две, не дольше. Братки толстяка-штангиста не успели толком осознать произошедшее, а Сан Саныч уже стоял в прежней небрежной позе человека, абсолютно уверенного в собственной силе и правоте.
      - Он сам спросил, кто я. - Сан Саныч сплюнул под ноги. Плевок попал на жирную щеку, но штангист этого не ощутил. Лежал и скулил, не замечая ничего, кроме собственной боли. - Я объяснил ему просто и доходчиво, кто я. Если найдутся еще непонятливые - готов ответить каждому. Об одном предупреждаю следующие объяснения будут не в пример более подробными...
      - Ну, ты борзый, чувак! - высказал общее мнение Макарыч.
      Алкоголь провоцировал сильно выпившего Макарыча на подвиги, заставляя забыть о первой поучительной встрече с Сан Санычем сегодня утром.
      - Кто-кто, а ты бы молчал, Игорь Макарыч. - Сан Саныч неспешно, без суеты повернулся спиной к притихшей, озадаченной братве, встал лицом к раздухарившемуся Макарычу. - Ксива твоя липовая у меня. Сдам тебя, мента фальшивого, настоящим легавым, и всем "шестеркам" из "Трех семерок" разом полные кранты. Не согласен?
      - Нет!
      Макарыч сидел на высоком табурете, облокотившись на стойку бара. Ноги его едва доставали до пола. Без надежной опоры сильно ударить невозможно. Это спец по рукопашному бою Макарыч знал лучше других. Не раз и не два объяснял салагам в голубых беретах: "Не можешь бить сильно - поражай болевые точки. Бей в пах, по глазам".
      Выкрикнув "Нет!", Макарыч растопырил пальцы, и рука его метнулась к лицу Сан Саныча.
      Регулярное пьянство до добра не доводит. Макарыч двигался быстро, очень быстро, но Сан Саныч оказался быстрее.
      Вздрогнув, Сан Саныч наклонил голову, подогнул колени. Растопыренные пальцы, метившие в глазницы, ударились о высокий лоб. Макарыч взмахнул ногой, синхронно развернулся на носках Сан Саныч, подхватил пролетевшую мимо ногу здоровой правой рукой и широким махом придал ей дополнительное ускорение, вследствие чего Макарыч мячиком перелетел через стойку, угодив в этажерку бутылок и бутылочек за спиной бармена.
      Питейная утварь обрушилась стеклянной лавиной, погребая под собой алкаша Макарыча, звонко брызнула битым стеклом. Досталось и бармену - хоть и успел он рефлекторно прикрыть макушку локтем, "сувенирная" трехлитровая водочная бутыль, угодив по затылку и натужно лопнув, оглушила несчастного, попутно окатив его пахучим спиртным водопадом.
      - Сзади! - крикнул Миша.
      Чумаков как вошел, так и стоял, привалившись спиной к дверному косяку. Со своего наблюдательного пункта Миша прекрасно видел, как повскакали с насиженных мест бандиты одновременно с крушением винно-водочного изобилия, как тощий коротко стриженный браток выхватил из-за пазухи пистолет, как вороненое дуло прицелилось в широкую спину Сан Саныча. Заметив оружие, Миша крикнул.
      Мог бы и не кричать. И без Мишиного крика Сан Саныч мгновенно отреагировал на шевеление за спиной. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, припал на одно колено, подхватил с пола руками, словно ковшами экскаватора, тяжелое тело любопытного штангиста и метнул сотню с лишним килограммов в гущу бандитов.
      Звук выстрела растворился в шуме ломающихся стульев, опрокидывающихся столов, падающих тел. Штангист, большой и толстый, в качестве метательного снаряда сшибал собратьев, как тяжелый шар в кегельбане сносит невесомые кегли. Братки, ушибленные летящим толстяком, падая, задевали соседей, те тоже падали, кто на пол, а кто и на мебель. Волна падения ударила по ногам и братка с пистолетом. Пуля ушла в потолок. Посыпалась штукатурка, расплющенный свинец рикошетом чиркнул по игровому автомату в углу помещения и застрял в досках пола.
      Второй раз бандит выстрелить не успел. Миша помешал. Предупредив криком Сан Саныча об опасности за спиной, Чумаков простился с ролью пассивного наблюдателя - схватил ближайший стул за проволочную спинку, размахнулся и, ледоколом врезавшись в общую кучу малу, что было мочи заехал сиденьем стула по голове стрелявшему. Попал. Увидел, как пистолет вывалился из ослабевшей руки, и пропустил тычок в нос. Опять его ударили по носу! Однажды разбитый Макарычем нос моментально потек двумя кровавыми ручейками. Кто достал Михаила, случайно или специально - он так и не понял. Сжал кулаки и включился в драку. Впрочем, называть словом "драка" то, что происходило в подвальчике "Три семерки", конечно же, нельзя. Скорее уж "групповое избиение". Ситуация, когда один аномально сильный и уверенный в собственной богатырской силе человек обстоятельно и со вкусом избивает группу граждан в фирменных спортивных костюмах.
      Метнув толстяка-штангиста, Сан Саныч выпрямился во весь рост и точно так же, как и Миша, двинулся в гущу свалки. Только не столь импульсивно, как Чумаков, а вполне осмысленно. Вскинул колено - в сторону отлетел один бандит, заработав удар коленкой в живот. Разогнул ногу - второй братишка прозевал страшной силы удар в бедро. Шагнул - каблук кожаного сапожка между делом подсек третьего бандита, кулак правой руки нокаутировал четвертого, рука согнулась, и локоть поддел снизу вверх челюсть пятого.
      Стиль боя Сан Саныча не походил ни на восточные, ни на западные единоборства. Более всего его манера движений напоминала пляску шамана, варварский танец дикаря перед алтарем давно забытого языческого божества. Ни одного случайного движения! Каждое сгибание или разгибание одной из трех (он еще и раненую руку умудрялся беречь!) конечностей наносило урон противнику. Да еще какой! Одного касания мощного кулака, локтя, стопы, колена хватало с избытком, чтобы очередной бандит свалился на пол, выбыл из игры, не успев вытащить из кармана припасенный на всякий случай нож-выкидуху или вооружиться каким бы то ни было подручным средством самообороны. Смотрелось это зубодробительное действо несколько гротесково и фантастично. А между тем не было ничего сверхъестественного в том, что аномально сильный, прекрасно подготовленный и многоопытный человек разделывает под орех маленькую толпу похмельных гопников.
      Пока Чумаков боксировал с доставшимся ему волею судеб соперником, Сан Саныч положил всех остальных. И Чумакову помог - схватил Мишиного спарринг-партнера за шкирку, тот с перепугу (еще бы!) открылся, Мишин кулак как нельзя кстати ударил соперника в низ живота. Все! Последний пацан в спортивной форме лег "отдыхать". Сколько времени прошло с тех пор, как Сан Саныч вместе с Мишей переступили порог "Трех семерок"? Чумаков взглянул на часы. Ого! Всего-то семь неполных минут...
      В начале восьмой минуты визита Миши и его "крыши" в заведении относительно невредимыми остались лишь двое. Череп и Креветка все еще сидели на высоких табуретах у стойки бара. Креветка - бледный, с посиневшими губами, как говорится - краше в гроб кладут. Череп - разинув рот, выставляя напоказ обломки передних зубов. Оба в ступоре. Оба покорные, готовые безропотно принять любую уготованную им участь. Оба - будто птенцы в клетке с коброй, оцепеневшие от страха.
      Как ни в чем не бывало Сан Саныч подошел к Черепу.
      - Продолжаем разговор. Повторяю вопрос: какие претензии к Михаилу Викторовичу? Говори, слушаю внимательно.
      - Нифафиф... - прошамкал Череп беззубым ртом.
      - Не понял?
      - Никакиф претенфий.
      - М-да, дружок. С дикцией у тебя теперь беда. Сам виноват. Подставился под мой кулак, проглотил зубы. Говоришь плохо. А писаешь как? Пока нормально?
      Череп поспешно прикрыл пах обеими руками, сдвинул колени, сгорбил спину, сильно зажмурился.
      - Не бойся. Будешь и впредь нормально мочиться из того же места, ничего отрывать не стану, ежели честно ответишь на мои вопросы. Однако прежде закончим тему претензий. За нанесенный моему клиенту моральный и материальный ущерб я возьму на первый раз сущую мелочь. Десять тысяч баксов. Деньги мне нужны прямо сейчас.
      - Крифетка... - Череп приоткрыл один глаз, осторожно повернул голову, выразительно посмотрел на младшего товарища. - Софири бабки.
      - А? - не понял Креветка.
      - Деньги у братфы собери.
      - Ага... - Креветка бочком слез с табурета, шагнул к стонущей, слабо шевелящейся массе тел на полу и остановился в нерешительности, затравленно глядя на Чумакова, который, распихивая ногами поверженных бандитов, искал на полу пистолет.
      - Чего смотришь? - улыбнулся Миша, утерев тыльной стороной ладони кровь под носом. - Мародерствуй, чисти карманы товарищей. Разрешаю.
      - Михаил Викторович, - повернул голову Сан Саныч, - будьте любезны, сходите, пожалуйста, заприте входную дверь. Теперь это и можно, и нужно сделать непременно.
      - Хорошо, только сейчас найду... Во! Нашел пистолет!
      Спущу его в унитаз на фиг. Все, пошел двери запирать... А где тут сортир, а? Носоглотку хочу прополоскать и "пушку" в горшок выброшу заодно.
      - В кофидофи, - услужливо подсказал Череп. - Где?
      - В колидофе, - старательно повторил Череп.
      - В коридоре, понял. - Лихо засунув пистолет за пояс, Миша поспешил к выходу.
      Настроение у Чумакова сделалось прекрасным, просто великолепным. Здорово почувствовать себя под покровительством и защитой самого настоящего супермена. Пусть это и самообман, все равно здорово! Отличная идея - содрать с бандитов штраф в размере десяти тысяч. Опускать, так по полной программе. Один черт - захотят бандиты отомстить Мише, когда Сан Саныч "растворится в тумане", все одно отомстят. Терять Мише нечего. Но он не боялся бандитской мести. Как там говорил Сан Саныч? "Они постараются забыть вас, доктор, как страшный сон". Черт побери, а ведь скорее всего прав Сан Саныч!
      - Буду им во сне в кошмарах являться, гадам, - усмехнулся Миша, запирая желтую дверь на замок. - Будут знать, как наезжать на простой народ. Еще бы тех сволочей, что зимой мне челюсть сломали, угонщиков-уголовников, найти да наказать, вот было бы счастье!
      Мечтая о вселенской справедливости, Миша отыскал клозет - тесную кабинку с грязной раковиной и журчащим пахучим унитазом.
      Первым делом Миша ловко разобрал пистолет, что совсем неудивительно. Любой наш мужик, за редким исключением, имеет опыт общения с пистолетом Макарова и автоматом Калашникова. Бросая в очко унитаза пружинки, скобы, патроны и обойму, Чумаков злорадно улыбался. "Пущай теперь гады покопаются в дерьме! А мне пора о здоровье подумать... Вот чертовщина какая! Опять Волкодав проводит допрос, а я в это время опять принимаю водные процедуры. История повторяется, блин!.." Холодная вода с запахом ржавчины охладила разгоряченное лицо. Кровь из разбитого носа долго не хотела останавливаться. Борясь с кровотечением, Миша проторчал в грязном сортире минут десять. Наконец из ноздрей перестала сочиться бледно-розовая жижа. Чумаков насухо вытерся, пригладил взъерошенные волосы и пошел обратно. Спина выпрямлена, подбородок вздернут. Победитель, гроза и ужас бандитов.
      Войдя в зал, Миша моментально утратил горделиво-парадную осанку.
      - Что тут произошло?
      - Все нормально, Михаил Викторович. Будьте любезны, замотайте мне чем-нибудь предплечье.
      Предплечье правой, прежде здоровой руки атлета пересекла ярко-красная глубокая борозда. А поперек стойки бара лежал бесчувственный Макарыч. У ног Сан Саныча валялся Череп. Из раны на голове Черепа сочилась кровь. Когда Миша уходил закрывать дверь и умываться, некоторые бандиты на полу слабо шевелились, как раки в кипятке, и постанывали еле слышно. Теперь же братишки в спортивной форме лежали молчком. Доктор Чумаков наметанным глазом определил - симулируют. Многие пришли в себя, но боятся двинуться, показать собственную дееспособность. И только Креветка сидел в углу на корточках, сжав в кулачишке потрепанную кипу банкнот. Рожица последнего "живого" аборигена "Трех семерок" из мертвенно-бледной стала пунцовой с фиолетовым оттенком.
      "Давление у наркомана скакнуло, - понял Миша. - Пульс у него сейчас под двести. И давление верхнее двести двадцать - двести сорок. Как бы не окочурился от страха..."
      - Чего случилось-то, Сан Саныч? - Посмотрев по сторонам, Миша выбрал "жертву" - бандита в относительно чистой футболке под адидасовской курткой, подошел к старательно имитирующему глубокий обморок братку, нагнулся, разорвал футболку у него на груди.
      - Накладочка произошла, - ответил Сан Саныч, придирчиво рассматривая раненое предплечье. - Макарыч очнулся. Он пьяный, можно сказать - под анестезией... Да что я вам объясняю, сами знаете - пьяному море по колено и все травмы по фигу... Очнулся, выгребся из-под горы битого стекла, схватил "розочку", прыг на ноги и давай размахивать осколком бутылочного горлышка. Пришлось Черепа грубо уронить на пол. Иначе Макарыч нечаянно полоснул бы ему стеклом по сонной артерии. Спасая Черепа, заработал порез предплечья. Обиделся я на Макарыча очень. Посмотрите, доктор, он как - живой или нет?