— Крепись, старик, вечерком, после семи, может, зайду еще, крепись.

Родственницы-тетушки опасливо косились на красноносого Андрюху. Расслышали его обещание навестить вдовца вечером и опасались, как бы Кеша не ушел в запой вместе с Колковым. Без особого нажима престарелые тетушки вызвались остаться с Иннокентием, разделить его одиночество. Однако Кеша выпроводил и их. Вздохнул с облегчением, оставшись наконец-то один. Посуда убрана, стулья расставлены по местам, залитая водкой нерасторопным Колковым скатерть лежит в стиральной машине. Дома чистота, тишина и порядок. Немного раздражают затянутые черным зеркала да стопка водки с куском хлебушка, но тут уж ничего не поделаешь, придется еще как минимум сорок дней соблюдать траур, притворяться скорбящим. Не хочется, а придется.

А вот чего хочется, так это покурить. Спокойно и с удовольствием. Где сигареты? На кухне. Кстати, и горшок с геранью надо передвинуть к центру подоконника.

Сказано — сделано. Горшок с растением сдвинут, сигарета в уголке рта весело дымится. Чем бы заняться в ожидании Сан Саныча с партнером? Может быть, выпить чашечку крепкого кофе? Чтоб хмель из головы выгнать?

Кеша подошел к плите, взял спички, собрался зажечь газ, поставить чайник на огонь, но не судьба! Звонок в дверь заставил отложить питие кофея по крайней мере на несколько минут. Не иначе Сан Саныч пришел. Или кто-то из участников поминок чего-то позабыл в квартире у вдовца? Уж слишком мало времени прошло как с момента ухода гостей, так и с момента миграции горшка герани на подоконнике.

Иннокентий подошел к двери, заглянул в глазок. На лестничной площадке стоял средних лет мужчина. В зеленой туристической штормовке, с гигантских размеров рюкзаком за плечами.

— Вам кого? — спросил Кеша, и не думая открывать дверные замки. Мало ли, вдруг мужичок-турист на самом деле боевик «Синей Бороды»? Ведь должна же «Борода» каким-то образом отреагировать на трагическую гибель своей сотрудницы, известной Иннокентию под именем Марина! Непременно должна, просто обязательно...

— Я к Григорьевым. К соседям вашим приехал, рюкзак их привез, а их дома нету. Можно у вас рюкзак оставить?

Ложная тревога. Кешины соседи, муж и жена Григорьевы, действительно больны туризмом, вечно таскаются с рюкзаками за плечами по Подмосковью.

Кеша открыл дверь. Молниеносный удар ногой в живот опрокинул Иннокентия на спину, отбросив в глубину прихожей. Ну конечно! Всему дому известно об увлечении Григорьевых туризмом, знала об этом и Марина. От нее узнали о хобби Григорьевых и коллеги из «Синей Бороды». Кеша ожидал их с того самого момента, как врач «Скорой помощи» констатировал Маринину смерть. Постоянно был начеку, хотя и понимал — существуют тысячи способов, как его, Кешу, взять в заложники, прикончить на улице в толпе прохожих или... или сделать с ним еще нечто такое, что и в голову не придет. Ответить самому себе внятно, зачем он может понадобиться «Синей Бороде», Иннокентий не сумел. Но вряд ли ему простят смерть Марины. Они же наверняка догадались, что Кеша расшифровал Марину, как догадалась о том же Марина за секунду до смерти.

Двигая герань на подоконнике, Кеша немного расслабился. Через полчаса-час ожидал Сан Саныча, который непременно каким-то образом поможет ему. Хотя бы выскажет свои предположения о возможном развитии событий — и то уже много. Совсем чуть-чуть расслабился, и вот результат! Купился на примитивный прием. Точнее, на два приема. На хитрость с просьбой открыть дверь и на элементарный удар ногой. Прямо в живот пяткой.

Свалившись на пол, Кеша перекувырнулся через плечо, встал на одно колено и поймал ногу противника, намеревавшегося вторым, на сей раз размашистым, дуговым ударом достать Кешу в голову. Шлепком левой ладони по голени Иннокентий остановил удар, правой рукой зафиксировал подколенный сгиб противника. Рывок обеими руками — мужичонку с рюкзаком развернуло на сто восемьдесят градусов. Теперь нужно резко вскочить, удерживая пойманную конечность, и носком ботинка врезать супостату в пах. Но что это? В квартиру вбегает еще один противник. Одет стандартно-безлико, по-летнему. Джинсы, футболка, кроссовки. Но Кеше хватило одного взгляда, чтобы понять — с этим высоким чернявым мужчиной он уже встречался однажды... Ба! Да это же кавказец, побежденный Иннокентием в ресторане «Шалман»! А что это у него в руке? Хлыст! Полутораметровый, витой, кожаный хлыст со стальным колечком-утяжелителем на конце.

Ворвавшись в квартиру, кавказец взмахнул хлыстом. Тугая витая кожа, щелкнув, обвилась вокруг Кешиной шеи. В глазах его сразу же потемнело, ослабевшие руки выпустили пойманную ногу, схватились за удавку на шее. Рывок кожаной петли — Кеша неловко заваливается на бок. Удар... Кто, чем и как бьет, Кеша не видит. Чувствует тупую боль в затылке и теряет сознание, проваливается в черноту небытия, где нет ни радости победы, ни горечи поражения...

Первый раз после удара по затылку Иннокентий очнулся ненадолго. Минуты на две, на три. Руки и ноги у него были связаны. Веревка стянула вместе согнутые колени и локти, обвила щиколотки и запястья, захлестнула рот, не позволяя вскрикнуть или хотя бы застонать. Кромешная тьма. Щеки, нос и веки трутся о грубую ткань. Эта шершавая плотная ткань обтянула все тело. Он связан. Он в мешке.

«В рюкзаке! Я упакован в рюкзак! В тот, что был за плечами мужика, назвавшегося туристом, приятелем соседей Григорьевых! Наверное, чтоб меня и старушек во дворе обмануть, засунули в рюкзак что-то резиновое, надувное. Я потерял сознание, из резинового изделия выпустили воздух и вместо дутой резины в рюкзак засунули меня!.. Трясет... Пахнет бензином... Меня вынесли из дому, спрятав в рюкзак, и запихнули в багажник... Нечем дышать... Тошнит... Я задыхаюсь... Я сейчас умру... Голова болит, голова...» Осознав свое незавидное положение, Кеша, уверенный, что душа его навсегда отлетает от тела, снова лишился чувств...

Второй раз очнувшись, Иннокентий не ощутил веревочных узлов ни на лодыжках, ни на запястьях. И зубы более не терзали веревку. И тьма вокруг исчезла.

Иннокентий лежал на спине, вытянувшись во весь свой невеликий рост, на холодном каменном полу. Высоко под бетонным потолком светила тусклая лампочка. Распаковав и развязав Кешу, ему заботливо надели на нос очки. Светящуюся грушу-лампочку он видел вполне отчетливо.

За небольшой поворот головы влево пришлось расплатиться взрывом боли в затылке. Зато лампочка больше не слепила глаза. И стала видна стена. Бетонная серая стена. И переплетение ржавых труб вдоль стены. Подвал. Пахнет сыростью. Сквознячком справа до ноздрей доносит еще какой-то запах, весьма неприятный. Сладко-приторный.

Зажмурившись от боли в затылке, Кеша повернул голову вправо. В бетонном мешке, в комнате площадью примерно шесть квадратных метров, без окон, где было холодно, как в карцере, помимо Кеши на полу лежал еще один человек. Плечом к плечу с Иннокентием лежало голое женское тело. Мертвое тело!

— Марина-а-а!!! — заорал Кеша, срывая голосовые связки.

Вскочил с пола, не замечая жжения в затылке и рези в отекших мышцах. Отпрыгнул к стене, стукнулся спиной о ледяную чугунную трубу, замер, глядя на труп некогда любимой им женщины.

Ее должны были сжечь... Сегодня, в одиннадцать утра, после церемонии прощания в крематории ее должны были сжечь!

Не сожгли... Вот она лежит. Мертвая. Обнаженная. Лицо, шея, кисти рук резко отличаются по цвету от остального тела. И лицо, и шея, и кисти покрыты толстым слоем грима, остальное тело во время прощальной церемонии скрывала одежда. И эти пятна на бедрах, первые поцелуи тления, и страшный шрам — небрежно зашитый суровыми нитками разрез от паха до груди, все уродство смерти сегодня утром скрывало длинное платье-саван.

«Нечего бояться, нечего! Это всего лишь мертвая плоть, разлагающаяся неживая материя. Видоизменяющаяся органика. Конгломерат распадающихся клеток... Нечего бояться. Нечего!..» — уговаривал себя Кеша, беспрестанно, как молитву, повторяя в уме правильные слова, складывающиеся в логически безупречные по смыслу предложения. Но руки при этом у Иннокентия предательски дрожали, колени подгибались, а к горлу комком подступала тошнота.

Заставив себя оторвать взгляд от мертвой женщины на полу, Иннокентий осмотрелся по сторонам. Должен же быть выход из этого помещения, одновременно похожего на морг и на карцер. Есть выход! Железная дверь в серой стене.

Медленно, приставными шагами, царапая спину о трубы, вьющиеся по стенке, Иннокентий добрался до двери. Толкнул ее. Заперто.

«Так и должно быть, — успокоил себя Кеша. — На то и дверь, чтобы ее запирать. Вот и замочная скважина в двери есть, а значит, существует и ключ, который вставляется в эту скважину и открывает замок. Нечего бояться. Нечего! Меня выпустят отсюда. Выпустят! Меня заперли, чтобы напугать, а значит, я не должен бояться. Не должен!»

Кеша постучал в дверь. Деликатно, костяшками пальцев. Прислушался. С другой стороны было тихо. Постучал сильнее, кулаком, за дверью прежняя тишина. Дернул дверную ручку. Бесполезно. Стукнул снова, еще сильнее. Никаких результатов.

Стуча в дверь, Кеша повернулся спиной к трупу. И когда вслушивался в гнетущую тишину, мечтая услышать приближающиеся шаги, ему показалось, что ухо уловило едва различимое шевеление сзади. Шорох, как будто кто-то тихонечко скребет ногтями по полу. Кто-то?! Кто? Кроме мертвой женщины сзади за спиной, никого в помещении больше не было и быть не могло!

«Это галлюцинация! Слуховая галлюцинация в результате чрезмерного сосредоточения на собственных слуховых ощущениях. Нечего бояться! Нечего!.. И нечего оборачиваться, смотреть на труп, как будто он в силах пошевелиться. Трупы бездвижны! Бояться нужно живых с другой стороны двери, а не мертвое, выпотрошенное тело».

Вопреки собственной воле, ругая себя последними словами, Иннокентий все же повернул голову, искоса, через плечо посмотрел на покойницу.

«Пальцы!!! У нее согнулись пальцы! Не может быть! Этого не может быть!.. Как же так? Я точно помню — ее вымазанные гримом пальцы с посиневшими ногтями касались пола подушечками, а сейчас они согнуты, и ногти впились в ладонь...»

Иннокентий закрыл глаза. Сжал зубы. Глубоко вздохнул. Задержал дыхание, сосчитал в уме до десяти. Медленно выдохнул.

«Дурак!!! Я дурак! Все правильно. Пальцы ее левой руки разогнуты. Пальцы правой — сжаты в кулак. Когда я очнулся и смотрел на нее, правую кисть заслоняло мертвое тело. Подошел к двери, и тело заслонило левую руку. Сразу не обратил внимания на согнутые пальцы правой руки, стукнул в дверь, почудился шорох, обернулся и... и чуть было не сошел с ума... Меня посадили сюда, чтобы свести с ума!.. Хотя зачем ИМ сумасшедший? ОНИ просто-напросто решили сломать мой дух и ждут, когда я начну орать, умолять открыть дверь, колотиться об нее лбом, молотить ее кулаками. Сломленный человек покорен и послушен. Его проще допрашивать, ему легче приказывать. Например, можно приказать подписать дарственную на квартиру, угрожая в случае отказа бросить обратно в холодный морг-карцер и заставить провести ночь рядом с трупом... Ну что ж... Хотите истерику? Ладно. Учиню истерику. Тем паче мне сейчас это раз плюнуть. Достаточно снять с себя запреты на страх, и он вырвется наружу... Ну что ж... Раз, два, три... начали: МНЕ СТРАШНО! Я боюсь ее! Боюсь!!!»

Иннокентий остервенело забарабанил кулаками в дверь, перемежая кулачные удары таранящими тычками плечами, пинками коленкой и тычками носком ботинка.

— Выпустите меня отсюда!!! — надрывался в крике Иннокентий. — Откро-о-о-ойте две-е-е-ер-р-рь!!! Вы-ы-ыпус-тите ме-е-еня!..

Дверь распахнулась неожиданно. Ни приближающихся шагов, ни поворота ключа в замке беснующийся Кеша, естественно, не услышал. Толкнулся плечами в железо, и оно неожиданно подалось. Потеряв равновесие, Иннокентий вывалился в коридор. Узкий и длинный, с белыми стенами, с лампами дневного света на побеленном потолке. Споткнувшись о порог морга-карцера, Иннокентий свалился на ярко-красную ворсистую ковровую дорожку. Попытался было сразу же подняться на ноги. Уперся ладонями в ковровое покрытие на полу, подогнул колени к животу и тут же получил сильный удар под ребра. Кешу подбросило вверх, он перевернулся на спину, и грубый голос приказал властно:

— Лежать! Без команды не вставать!

Повернув голову на голос, Иннокентий увидел знакомого еще по ресторану «Шалман» кавказца. В правой руке высокий, смуглый, черноволосый мужчина держал связку ключей, в левой — хлыст.

— Узнал меня, козел? — усмехнулся кавказец. Говорил он без всякого акцента и в общем-то беззлобно. — У меня на тебя зуб, козлик. За драку в кабаке. Опозорил ты меня в ресторане, убогий. Придет время — ответишь по всей форме, а сейчас вставай. Медленно. Будешь шалить — охромеешь на вторую ногу...

Кавказец щелкнул хлыстом. Металлическое кольцо-утяжелитель на конце витой кожаной косы, ударившись о штукатурку, оставило глубокий неровный след-отметину на белой стене.

— Встать, руки за голову! Выполнять!

Иннокентий поднялся. Поправил дужку очков на переносице, сцепил на затылке руки «в замок».

— Хромай в конец коридора, козлик. Дверь в торце видишь? Туда и хромай. Дохромаешь до двери, руки с затылка снимешь, вежливо постучишься, попросят — войдешь. Кругом! Шагом марш! Выполнять!

Хлыст просвистел возле Кешиного лица. Настолько близко, что легкий ветерок распушил слипшиеся от пота волосы на лбу.

Иннокентий повернулся спиной к кавказцу. С трудом пошел, куда было велено. Ушибленные ребра тупо ныли, болел затылок, обессиленные после истерики мышцы мелко вибрировали.

Кеша ковылял мимо ряда крашеных белых дверей справа и слева, борясь с искушением рискнуть и дернуть за одну из дверных ручек.

А вдруг за этой, или вот этой, или вот той дверью свобода? За безликой, ничем не отличающейся от остальных дверью в торце коридора вряд ли его ждет что-то хорошее. Войдя в комнату за дверью в торце, не исключено, Кеша больше оттуда не выйдет. Никогда.

«Все мы смертны. По крайней мере руки у меня свободны. Постараюсь продать свою жизнь насколько возможно дороже. Зря разве я отрабатывал технику „ищущих пальцев“?..» — подумал Кеша и, как было приказано, расцепил руки на затылке. Постучался в чуть-чуть приоткрытую дверь в торце белого коридора.

— Войдите.

Кеша вошел.

— Закрывайте за собой дверь, пожалуйста. Проходите, садитесь.

Квадратная комната без окон. Как и в коридоре, белые стены, белый потолок. Из-под потолка льется искусственный дневной свет. Пол застлан салатного цвета ковролином. Достаточно просторно. В трех метрах от двери стандартный офисный стол. На столе письменный прибор, стопка писчей бумаги, компьютер. За столом в кожаном кресле сидит господин лет шестидесяти на вид. В белой рубашке без галстука, в черных тщательно отутюженных брюках, из-под которых торчат белые носки (моветон!). Стол представляет собой темную доску на ножках гнутого металла, выдвижная тумба стола справа от господина в кресле, и Кеше хорошо видны начищенные до блеска модные полуботинки вежливого господина.

«На кого же он похож? — напряг ассоциативную память Иннокентий. — На кого-то известного... Понял — он очень похож на актера Шона Коннери. Такая же седая бородка, короткая стрижка, телячьи умные глаза и густые брови. И фигура. Высокая, мощная...»

— Не стойте в дверях, Иннокентий Петрович. Садитесь. Захотите курить — не возражаю. Возле вашего кресла на полу пепельница. Заметили?

Предназначенное Иннокентию кресло, мягкое и глубокое, стояло на порядочном расстоянии прямо напротив стола. А на полу и правда рядышком с креслом поставили пластмассовую пепельницу. И пачку «Прима люкс» позаботились положить возле пепельницы. И зажигалку.

Иннокентий уселся в кресло. Поднял с пола сигареты, пристроил пепельницу на коленке, закурил.

— Удобно устроились, Иннокентий Петрович? Осмелюсь предположить — не совсем комфортно. Чувствуете, как покалывают спину сквозь кожу обивки острые железяки? И в задницу упирается острое. Вам мешают расслабиться электроды под обивкой. Вам не видно, но поверьте — под ковролином протянут провод, заканчивающийся электродами под обивкой кресла. Компьютер заслоняет от вас кнопку на моем столе. Одно нажатие этой кнопки, и вас ударит током. Умоляю, Иннокентий Петрович, не пытайтесь, пожалуйста, подняться с кресла без моего разрешения, иначе я нажму кнопку и устрою вам физиотерапию — усмирение электричеством. Сидите смирно, договорились?.. А?.. Ответьте, пожалуйста.

— Да.

— Замечательный ответ! Короткий и четкий. Впредь, пожалуйста, отвечайте столь же лаконично, иначе я нажму вышеупомянутую кнопку и кресло под вами превратится в электрический стул. Уяснили?

— Понял.

— Весьма отрадно, что вы такой понятливый. А я вот многое в вас не понимаю, Иннокентий Петрович. К примеру, для меня остается тайной — давно ли вы догадались и как догадались, что Марина намерена отправить вас на тот свет?

— Как мне к вам обращаться?

— Отвечать вопросом на вопрос невежливо, Иннокентий Петрович! На первый раз прощаю, но в следующий — нажму кнопку... Однако я и вправду забыл представиться. Называйте меня господином Полковником. Договорились? А?

— Да, господин Полковник.

— Великолепно! У нас с вами намечаются доверительные отношения. Весьма отрадно. Жду от вас исчерпывающий ответ на вопрос про Марину. Порадуйте меня, расскажите все честно. Когда вы поняли, что женились на женщине-палаче?

— На вторую ночь после свадьбы. Камень. Бриллиант у нее в кулоне... Она говорила — камень фальшивый, я решил проверить и...

Кеша с документальной точностью пересказал, как экспериментировал с украшениями Марины в ночь с пятницы на субботу на прошлой неделе.

— Замечательно! — Выслушав Кешу, господин Полковник улыбнулся. — Я вам верю. Лично предупреждал сучку быть осмотрительней. Но вы ж понимаете, у баб своя логика. Трахаться с кем прикажут — пожалуйста, а отказаться на время от любимых побрякушек — ни за что. Результат — смерть. На будущее, Иннокентий Петрович, запомните: мои приказы следует выполнять беспрекословно. Нарушение приказа чревато самыми печальными последствиями. Уяснили?

— Да.

— Прекрасно. А теперь расскажите, как вы убили Марину. Будьте любезны, слушаю внимательно.

Кеша рассказал о подмене чашек, опустив собственные мысли и переживания. Изложил последовательность событий, словно пересказывал кино.

— Чудесно! — Господин Полковник хлопнул пару раз ладошкой о ладошку. — Браво! Вы как раз тот, кто нам нужен! Я рад, что вы переиграли Марину, клянусь! Вы, несомненно, догадались — Марина не была аферисткой-одиночкой. Вы поняли — я, мои друзья и Марина намеревались завладеть вашей жилплощадью. Отрадно, что, догадавшись обо всем, вы не побежали жаловаться в милицию, а поступили как настоящий мужчина. Не распорядись я воспрепятствовать сожжению трупа Марины сегодня утром в крематории, вы бы могли смело плюнуть мне в лицо. Но я подсуетился. Небрежно изученную судмедэкспертом мертвечину вы видели. Как мне, то есть НАМ, удалось раздобыть труп, не стану рассказывать. Объясню, зачем мы это сделали. Яд, которым вы, ВЫ, Иннокентий Петрович, отравили жену, легко обнаружить, проведя определенного рода специальные анализы. Представьте себе, что будет, распорядись я передать тело Марины милиционерам с вложенным в ее закостеневшие пальцы письмом, где подробно описано, какие анализы надлежит провести. Спору нет — вы расскажете в милиции и обо мне, и о том, как вас собирались убить, объясните, зачем понадобилось вас кончить. Вам поверят. Посочувствуют, но посадят. За убийство, Иннокентий Петрович! Нас будут искать, не найдут. Появление трупа, чудом избежавшего огня в топке крематория, мы подумаем, как замотивировать для милиционеров. Допустим, внезапно объявится брат покойной. Чеченец, находящийся во всероссийском розыске. Сам прийти в милицию он не может, вас убивать не хочет, желает сгноить отравителя в тюрьме. Свидетель сцены отравления присутствует. Приведенные вами факты ничего не стоят, Иннокентий Петрович! Не было никакого мельхиорового колечка с секретом и банды злодеев — охотников за чужой недвижимостью. Недоказуемо! Вы раздобыли яд и угробили жену. Зачем? Чтобы завладеть ее однокомнатной квартирой в Медведкове! Два года по меньшей мере отсидки в переполненной камере следственного изолятора вам обеспечены. Громкий судебный процесс я вам обещаю. Срок получите большой. Лет десять. Нравится вам такая перспектива?

— Нет, — ответил Иннокентий и подумал: «Сейчас предложит поехать к нотариусу и перевести мою квартиру вместе с дачей на его имя!»

— Не нравится. Замечательно! В таком случае у меня к вам будет одно взаимовыгодное предложение. Я, то есть мы простим вам Марину. Труп сожжем. Про милицию забудем. Поможете НАМ, выполните одну несложную работу — и живите себе, как жили... Как вам мое предложение, Иннокентий Петрович?

— Что я должен буду сделать?

Иннокентий напрягся. Закуренная в начале беседы сигарета давно истлела. Пуще прежнего болел затылок. Ныли мышцы и ушибленные ребра. Но, прежде чем господин Полковник заговорил о работе, Кеша почти успокоился. Он ожидал предложения прокатиться к нотариусу и заранее был на все согласен. Лишь бы вырваться отсюда, из этого электрического кресла. Остаться одному, изыскать способ встретиться с Сан Санычем. Как и Миша Чумаков в свое время, Иннокентий рассчитывал на Сан Саныча и верил — этот большой и сильный, поразительно уравновешенный человек непременно решит все его проблемы. Неужто его просто так отпустят? Ну, не совсем «просто так», конечно. Что-то заставят сделать, что — не суть важно, Кеша соврет — на все готов, хоть Кремль заминировать, хоть труп Марины изнасиловать. Встретится с Сан Санычем, донесет о произошедшем разговоре, повезет — и о месте разговора расскажет, если обратно домой не придется ехать, как и сюда, в рюкзаке...

— Чего это с вами, Иннокентий Петрович? Чегой-то вы, как встарь говаривали, с лица спали, батенька? Напугал я вас чем-то или от радости давление подскочило? А?

— В чем заключается ваше предложение? Конкретно? — Кеша прикурил новую сигарету.

— Снова отвечаете на вопрос вопросом!.. Ну да ладно. И на сей раз вас пожалею, избавлю от электрического разряда. Тем более мы вроде бы договорились почти и нам еще вместе работать, а вы мне... то есть НАМ нужны здоровенький... Марина характеризовала вас, Иннокентий Петрович, как умелого в постели любовника, интересного, неординарного и весьма эрудированного человека. Телосложением вы напоминаете ребенка, физический недостаток — хромота вызывает к вам сострадание. А теперь вы еще и вдовец. История о трагической смерти жены на второй день после свадьбы способна и из камня выдавить слезу. Дело в том, что в круг НАШЕГО внимания попала весьма обеспеченная дама на выданье, пятидесяти трех лет от роду. Исследуя психологический тип пожилой невесты, мы пришли к выводу, что вы, Иннокентий Петрович, — мужчина ее мечты. Дама бездетная, в вашем лице она обретет ребенка. Дама похотлива и требовательна в постели. Вы не страдаете импотенцией, вы умеете пошалить под одеялом, вы ей понравитесь. Она ненавидит посредственность. Вы неординарны. Она — интеллектуалка, а вы прекрасно начитанны. Ваша суженая сентиментальна, Иннокентий Петрович. Расскажете ей о любви к Марине, о внезапной потере любимой женщины — и пятидесятитрехлетняя сдобная булочка ваша! Уяснили, к чему я клоню?

— Я должен буду ее, как и Марину... отравить?..

— Жениться! Всего лишь стать ее мужем, и только. У нее рак, жить ей осталось от силы год. Унаследуете пентхауз на Тверской и, похоронив вторую жену, проиграете мне наследство в карты. При свидетелях, принародно. Никакого риска. Чистая работа, не лишенная определенного удовольствия. Согласны? По глазам вижу — вы согласны!

— Когда конкретно приступать к работе?

— Заметили? Я больше не обижаюсь, когда вы меня спрашиваете. Не заявляю, сдвинув брови: «Здесь вопросы задаю Я!» Надеюсь, я в вас не ошибся. Как вы, Иннокентий Петрович, про себя называете нашего общего коллегу, которому в ресторане надавали по мордасам?

— Кавказцем.

— Прекрасно. И впредь при нашем общении будем его именовать Кавказцем. А человеку, в чьем рюкзаке вас сюда привезли, присвоим кличку Турист. Согласны?

— Да.

— Замечательно. Кавказец и Турист с этого часа назначаются вашими ангелами-хранителями. Они устроят вашу встречу и знакомство с богатой и больной дамой, помогут деньгами, советом. Постарайтесь с ними подружиться. Через них я буду передавать вам приказы. Подчиняться вам придется беспрекословно. Уяснили?

— Да, господин Полковник.

— Отлично. Эге-гей! Там, за дверью! Войдите! — крикнул Полковник. Дверь за спиной у Иннокентия скрипнула. Глядя поверх головы Кеши, Полковник обратился к вошедшему: — Убери хлыст, он более не понадобится. Мы с Иннокентием Петровичем обо всем договорились. Кеша станет называть тебя Кавказцем. Запомни это и не обижайся. Кличка на самом деле не обидная. В Америке «кавказцами» зовут белокожих людей. Иннокентий согласился с нами дружить, запомни это, пожалуйста, Кавказец... Встаньте, Кеша, пожмите руку своему куратору.

Затушив сигарету в легкой пластиковой пепельнице (легкой — чтобы у Кеши не возникло соблазна метнуть ее в лицо господину Полковнику) и поставив пепельницу на прежнее место, на пол, Иннокентий поднялся. Повернулся к приветливо улыбающемуся Кавказцу, протянул к нему руку с открытой ладонью.

— Дружить так дружить! — Кавказец пожал Кешину ладонь. — Но за тобой должок, да? Помнэшь, ты мэня локоть в рэбро стукнул, да? Помнэшь, локоть почка ударыл, да? Оскарбил мэня, слюшай, да? Отвэтишь, слюшай...

—Весьма верный псевдоним этому клоуну вы придумали, Иннокентий Петрович, ах-ха-ха-ха!.. — рассмеялся господин Полковник. — На сей веселой ноте и закончим пока наше общение. Кавказец, отвезешь Иннокентия домой. А вы, Кеша, отдыхайте. В ближайшее время Кавказец или Турист навестят вас и передадут мои распоряжения. До свидания.

— До свидания.

Кеша еще не верил до конца в происходящее, подсознательно ожидая какого-нибудь подвоха. Быть может, сейчас Кавказец разожмет пальцы левой руки, которыми прихватил собранный клубком хлыст, и металлическое кольцо на конце хлыста, просвистев в воздухе, раздробит колено здоровой ноги Иннокентия? А Полковник рассмеется совсем весело и скажет: «Поверили моим россказням, Иннокентий Петрович? Ах-ха-ха!.. Никуда вы отсюда не уйдете, пока не расскажете, зачем передвигали туда-сюда горшок с геранью на подоконнике кухонного окна! Вы знакомы с Чумаковым, знаете о смерти Ирины Грековой? Зачем вы ездили на кладбище? Договариваться о починке ограды на маминой могиле? Ложь!.. Говорите правду или...» Но нет! Ничего, никакой смены настроений, никаких злодейских подвохов или провокаций более не произошло. Кавказец, пожав Кешину руку, бережно взял Иннокентия под локоть у выхода из комнаты в коридор. Не доходя до двери, за которой в холодке лежал труп Марины, они свернули, открыли другую дверь (как и все в коридоре — одну из безликих белых без опознавательных знаков дверей) и очутились на пороге спортивного зала.

Невеликих размеров спортзал, однако пяти девушкам вместе с тренершей вполне хватило места для занятий аэробикой. А если убрать тренажеры, выстроившиеся в ряд вдоль одной из стен, то и десяти девицам было бы где развернуться. Одно плохо — окон нет. Но вентиляция отменная, не иначе где-то спрятан кондиционер. Что до звукоизоляции — так она просто поражает. Из прилегающего к спортзалу коридора Кеша не слышал ни музыки, сопровождающей занятия аэробикой, ни топота женских ног.

Под песню Филиппа Киркорова про маму, которая «шикедам-шикедам», сопровождаемые любопытными взглядами шести пар женских глаз, Кеша под руку с Кавказцем пересекли спортивный зал и вышли в другой коридорчик. Те же белые стены, то же холодное мерцание ламп под потолком и только две двери. Одна — в спортзал. Вторая — на улицу.

Чтобы выйти на улицу, нужно подняться по крутой лесенке. Выход расположен на полметра выше уровня пола остальных здешних помещений. У подножия лесенки — столик. На столешнице — телефон и аж шесть миниатюрных черно-белых телевизоров. И еще какой-то непонятный пульт с кнопками да рычажками. За столом сидит Турист. Курит, рассеянно взирает на телеэкранчики.

— Привет. — Турист, заметив Кешу и Кавказца, приветливо махнул им рукой. — Дверь открывать?

Пальцы Туриста легли на непонятный Кеше пульт.

— Погоди, — сказал Кавказец, критически осмотрев Кешу с ног до головы. — Наш друг Иннокентий перепачканный весь. Отряхнись, Кеша, изваляли мы тебя по полу, извини.

Пока Кеша приводил себя в порядок, Кавказец объяснил:

— Мы, друг, находимся в спортклубе. Господин Полковник четыре года назад прикупил подвальчик и переоборудовал его в спортклуб. Когда выйдем, обрати внимание — до Чистых прудов три минуты пешего хода. Я тебе дам номер своего сотового телефона, но если что — беги сюда. Господин Полковник практически постоянно на месте, в своем кабинете. Ноги не забудь у входа тщательно вытирать, чтоб не пачкать в спортивном зале... Ты куда смотришь?.. А-а, пультом сигнализации интересуешься. Телевизоры связаны с наружными видеокамерами, это ты, надеюсь, понял. Вахтер смотрит, кто пришел, нажимает кнопку на пульте, и дверь открывается. Есть на пульте и переговорное устройство, и металлодетектор. С пистолетом под мышкой сюда лучше не соваться... Почистился, друг?.. Дайка я тебе спину отряхну... Вот так, отлично. Пошли, довезу тебя до дому, коллега...

На улице их ожидал автомобиль марки «Вольво» цвета кофе с молоком. Помимо «Вольво», в ничем не примечательном московском дворике парковались еще четыре иномарки. И хоть дворик не мог похвастаться выдающейся полезной площадью, иномаркам во дворе места хватало, как и девушкам в спортзале. Вообще, интересный дворик. Такие дворы называют «колодцами», и они более характерны для Питера, чем для Москвы. Асфальтовая лужа, окруженная со всех сторон домами. Единственный въезд-выезд (вход-выход) через арку, через своеобразный туннель сквозь один из домов. Видеокамеры клубного вахтера фиксируют арку и четыре выходящих во двор подъезда. Незамеченным к спортклубу можно подойти лишь в том случае, если вахтер случайно заснет на посту.