Формально присутствие Коробова было совсем не обязательно, однако он страшно любил потусоваться в среде единомышленников, больных нездоровым интересом к разного рода китайско-японско-русским боевым системам, охотно вмешивался в чужие тренировки, всегда был готов заменить заболевшего или сачкующего инструктора.

Я ехал в клуб «Дао» с надеждой застать там Коробова. Кто еще, кроме него, сможет мне рассказать о беде, постигшей его коллегу, сотрудника и друга Николая Малышева? (Жена? Нет, не хочу я видеть женских слез, мне нужна конкретная скупая информация.) Я понимал, что придется себя раскрыть, назваться полузабытым именем из позапрошлой жизни. Я отдавал себе отчет в том, что в принципе этого можно избежать и по большому счету я сейчас делаю глупость, но я плюнул на все логические умозаключения. Слишком долго я действовал холодно-логично, могу раз в жизни позволить себе дурь, и гори оно все ярким пламенем – мой друг в беде, нужно его спасать, некогда заботиться о своей горячо любимой персоне, хватит эгоцентризма, сыт по горло!

Прости, дедушка, ты учил меня другому. Сам не знаю почему, я сейчас нарушаю все правила твоей науки. Чувствую, что нужно поступить именно так, чувствую смерть, нависшую над людьми, которые мне небезразличны, и чувствую свою непосредственную причастность к этой угрозе.

В другое время, совершая экскурсию в прошлое, я бы непременно мучился ностальгией и необратимостью реки времени. Сейчас же я просто быстро шел знакомыми дворами к приземистому зданию, в полуподвале которого размещался клуб «Дао». Путешествуя по лабиринтам московского метро и толкаясь в переполненном троллейбусе четвертого маршрута, я успел передумать всякое. Вспоминал свою жизнь сначала в образе Семена Ступина, затем под маской Стального Кулака, после этого краткий период существования с паспортом на имя гражданина Козловского и, наконец, недолгий отрезок благоденствия Виктора Творогова. Прощай, братишка Стальной Кулак, счастливо и вам, товарищ Козловский, до свидания, надеюсь, скорого, господин Творогов. Сегодня я снова Семен Андреевич Ступин, пропавший без вести два года назад на исходе осени. Снова осень, правда, на этот раз ранняя, и снова Ступин идет в клуб «Дао», дабы спутать все карты и поломать все сценарии. История повторяется, зараза!

Подхожу к знакомой двери (за два года она совсем не изменилась), спускаюсь по памятным ступенькам. Просторный предбанник. Прямо – открытая дверь в спортзал. Там ведет тренировку неизвестный мне парень лет тридцати. Опытным взглядом сразу определяю – паренек (в белом кимоно и просторных черных шароварах) обучает желающих айкидо. По левую руку раздевалки, мужская и женская, по правую – кабинет Коробова. Иду к кабинету, открываю дверь без стука, захожу внутрь. Коробов сидит за столом, колдует над кучей бумаг.

– Здравствуй, Миша.

Он взглянул на меня снизу вверх. Не узнал. Сутулый мужчина в роговых очках. Раньше Михаил очков не носил. Стареет.

– Вы ко мне?

– К тебе.

– По какому вопросу?

– Ступина Семена Андреевича помнишь?

Коробов пружинисто вскочил с места. Я думал, от избытка чувств, думал – он меня узнал. Ничего подобного! Миша выпрыгнул из-за стола для того, чтобы половчее меня ударить. Хороший, полновесный тычок кулаком в глаз я пропустил совершенно неожиданно для себя. Впервые в жизни подвели инстинкты. Ко всему я был готов, только не к драке.

Я вылетел из кабинета директора, как мешок с дерьмом, больно ударился спиной об пол и по инерции проехал еще метра два. Отменный удар, браво!

Миша выбежал из кабинета следом за мной, занес ногу для того, чтобы добить меня ударом в пах.

Ну, друг, извини, этого я тебе позволить никак не могу. Бью старого приятеля стопой в колено опорной ноги. Он теряет равновесие, падает прямо на меня. Останавливаю его падение встречным ударом – пяткой, пардон – каблуком в живот и отправляю взбесившегося администратора обратно в кабинет, как футбольный мяч в ворота.

Слева топот босых ног по полу. Поворачиваю голову. Ага! Мастер айкидо спешит на помощь начальнику. Прыжком встаю на ноги. Ну, давай, парень, покажи, чему тебя учили? Айкидошник притормаживает, замирает в метре от меня. В айкидо количество канонизированных стоек сведено к минимуму – фактически к одной, и заимствована она из кен-дзютцу – искусства фехтования на мечах. В целом вся боевая система айкидо порочна, да простят меня айкидоисты всех полов, возрастов и цветов кожи. Путь Соединения Энергий (так звучит в одном из переводов термин «айкидо») суть результат творческого подхода основателя айкидо по имени Уэсиба по фамилии Морихей к древнему искусству айки-дзютцу – искусству «айки». Термин «айки» обозначает воздействие сильного духом человека на противника с более грубой духовной организацией с целью его (противника) контроля и доведения до состояния полной неподвижности. В начале двадцатого века юноша Уэсиба нанялся в услужение к мастеру айки-дзютцу, господину Сокаку – наставнику школы древнего самурайского клана Такеда. За свои уроки алчный Сокаку драл с учеников три шкуры. Помимо того, что Морихей выполнял в доме наставника всю грязную работу, он еще платил за каждый показанный прием от 300 до 500 иен. Немудрено, что за пять лет Уэсиба освоил всего 15 базовых захватов айки-дзютцу. Полученные знания смышленый Морихей объединил с тем, что он уже умел. (Папаша будущего отца-основателя с девяти лет обучал своего отпрыска искусству меча кен-дзютцу и искусству копья со-дзютцу.) Айкидо Уэсибы Морихея было ориентировано не столько на подготовку бойцов, сколько на гармонизацию личности с законами Вселенной. По сути, техническая сторона вопроса самого Уэсибу мало волновала. Будучи личностью, безусловно, уникальной, Морихей Уэсиба мог буквально движением пальца опрокинуть множество более физически сильных опытных бойцов. Может быть, как никто и никогда в мире, он единственный овладел скрытыми возможностями человеческого естества, неведомой многими внутренней энергией. Существуют документальные кадры, запечатлевшие, как на немощного старика Морихея нападают несколько здоровенных молодых дзюдоистов. Они его окружили, и он… исчез. Да! Исчез, точнее, телепортировался. Если рассматривать пленку по кадрику, то видно – кадр, где Великий Мастер в центре татами, сразу же, без пауз, сменяет кадр, в котором бесстрастная кинопленка запечатлела дедушку Морихея в нескольких метрах от того места, где он только что находился. Парадоксально, но факт! Мастер избежал поражения одному ему известным способом перемещения в пространстве. Достойно поклонения и восхищения! Однако, если посмотреть на эту однозначно правдивую кинохронику под другим углом, можно прийти к следующему умозаключению: арсенал приемов айкидо в данной, конкретной ситуации оказался бесполезным и О-Сенсей Уэсиба Морихей вынужден был задействовать свои экстраординарные способности, дабы не проиграть схватку. Вывод: айкидо – система самосовершенствования, где техника борьбы играет вторичную роль, роль тестирования уровня «продвинутости» ученика. А говоря просто и грубо – дерутся айкидошники на тройку с минусом, и, несмотря на весь их гонор, ни одного адепта Пути Соединения Энергий на боях без правил я лично не видел.

Парнишка-айкидошник ждал моих решительных действий. И он их дождался. Наивный, думал, сейчас эффектно поймает меня за кисть, поднырнет под руку и красиво подбросит мое послушное тело высоко в воздух. Не тут-то было!

Бью его кулаком в лицо. Широкоамплитудное, максимально удобное для него движение. Он ловко перехватывает своей «мягкой» рукой мое запястье, ныряет под бьющую руку, и тут я резво переступаю ножками. Вместо того чтобы попасть в зону недосягаемости, ко мне за спину, парень оказывается точно спиной ко мне. Шлепаю его свободной ладошкой по почке, освобождаю блокированную кисть от захвата. Ему больно: почки – нежный орган. Пользуюсь неожиданным дискомфортом противника, несколько быстрых уверенных движений, и готово – я закрутил ему ручонку за спинку, подтянул ее повыше к лопатке, заставил встать на цыпочки (иначе сломался бы сустав) и параллельно прихватил последователя Уэсибы Морихея за волосы на макушке, запрокинул его буйную головушку – пусть полюбуется трещинами на давно требующем ремонта потолке.

Как раз из кабинета выбрался Коробов. Растрепанный, злой, с бейсбольной битой в руках. В общем, вооруженный и готовый меня убить непонятно за что. Всего я ожидал, но чтобы старый приятель встречал воскресшего Сему Ступина побоями да еще с дубиной, это для меня сюрприз!

Коробов замахнулся было битой, но в последний момент перед ударом замер, постоял чуть-чуть в живописной позе молотобойца и вдруг расслабился, опустил свое оружие.

– Оставь его, Сеня. Я тебя узнал… по повадкам, – сказал Миша, как-то особенно грустно взглянув на меня. – Рожа у тебя изменилась, а повадки те же. Одно слово – Бультерьер.

Ого! Михаил Валерьевич знает мой гладиаторский псевдоним. Еще один сюрприз.

– Извини, парень, – я отпустил захваты, – не расстраивайся, со всяким может случиться.

Паренек, конфузясь, повернулся ко мне лицом, отступил на шаг, церемонно поклонился и вежливо произнес:

– Спасибо вам. Вы преподали мне урок.

Чегой-то он кривляется? А-а! Понятно. В дверях зала сгрудились ученики. Только что у них на глазах я развеял миф об исключительности любимого тренера. Не хватало еще, чтобы по моей вине контингент перестал посещать айкидошные тренировки и, как следствие, приносить в казну клуба «Дао» ежемесячный доход.

– Принимаю ваши благодарности, – ответил я, низко кланяясь. – Я президент федерации айкидо города Краматорска Семен Морихеев, черный пояс, четвертый дан. Приехал к вашему директору договориться о проведении совместного семинара в Осаке будущим летом. Как это водится у мастеров, мы с Михаилом Валерьевичем показывали друг другу приемчики, и ваш директор произвел на меня не менее неизгладимое впечатление, чем я на вас.

Многозначительно показав пальцем на свой стремительно заплывающий глаз, я скромно умолк. Контингент в дверях спортзала понимающе закивал головами (фамильярное коробовское «Сеня» и странное «я тебя узнал» остались незамеченными), финансовое положение родного спортклуба было спасено.

– Ладно, продолжайте тренировку, а мы с коллегой из Краматорска продолжим беседу о семинаре, – улыбнулся Коробов, но глаза у него остались грустными. – Прошу в мой кабинет, Семен Уэсибович.

Преподаватель айкидо вернулся в зал к своим ученикам, а мы с Мишей уединились в директорском кабинете.

Сели. Он за свой рабочий стол, я на стульчик напротив. Помолчали, посмотрели друг на друга. Потом Миша выдвинул верхний ящик стола, пару секунд в нем порылся и протянул мне старую пожелтевшую черно-белую фотографию.

Я взял фото и чуть не упал со стула. С потертой фотокарточки на меня глядел улыбающийся молодой Сеня Ступин в гимнастерке и голубом берете. Десантник Ступин был в кадре не один. Он бережно обнимал за плечи худенькую черноволосую девушку в ситцевом платьице. Да, это она – Надя. Моя подруга в годы несения срочной военной службы. К ней я заходил, получив увольнительную, к ней ходил в самоход, на ней чуть было не женился. Кстати, до сих пор сам не пойму, почему «чуть», почему просто не взял и не женился. Она мне нравилась очень. Умная, веселая, красивая.

Немного провинциалка, но ей это шло. Короче, милая девушка во всех отношениях.

После дембеля, когда я обосновался в Москве, мы какое-то время переписывались. Помню, я все звал ее приехать, а она звала меня. В результате мы так больше никогда и не встретились, а переписка прекратилась сама собой, зачахла.

– А нам врал, что в Анголе служил, – прервал мой мысленный экскурс в прошлое Коробов.

– Врал, – признался я. – Откуда фото?

– Оттуда. Из городка, где вырос без отца твой родной сын.

– Не понял!

– У Надежды Петровны родился мальчик, в аккурат через девять месяцев после твоей демобилизации.

– Но я же с ней переписывался…

– Гордая женщина, наверное, тебе попалась, так полагаю. Хотя не мое это дело, в ваших отношениях копаться.

– Слушай, а как вообще это фото к тебе попало?

– Я так понимаю, что ты воскрес, узнав о ранении Малышева. Да?

– Да.

– А Малышева чуть не убили из-за твоего наследника. Ты в курсе? Скажи правду. Ты действительно ничего не знал о сыне?

– Откуда, Миша! Я вообще пока совершенно не въезжаю в тему. Ни хрена, поверь, не понимаю. О Малышеве узнал до смешного случайно… Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? Ты не представляешь, Миша, как мне сейчас хреново, врагу не пожелаю.

– Хочешь, честно скажу, что я о тебе думаю?

– Сделай одолжение.

– Еще десять минут назад я думал о тебе только хорошее. Считал, что тебя подставили, втянули в грязную авантюру и ты либо действительно погиб, либо ушел на дно и не выныриваешь, потому как не хочешь друзьям еще больше жизнь осложнять. Но теперь, увидев твою перешитую сытую морду, я думаю, что раньше я на твой счет заблуждался.

– Десять минут назад, Миша, ты почти что все думал верно… и сейчас ты кое в чем прав. Я не так прост, как всегда хотел казаться. Ну да будет об этом… Что с Малышевым, при чем тут Надя и… мой сын?

Коробов молча исподлобья разглядывал меня, чуть раскачиваясь на стуле. Я понял, что он сейчас решает, что ему делать. Рассказать мне все как есть или… или что? Долбануть меня бейсбольной битой по башке?

– Ну хорошо… – нехотя произнес наконец Коробов. – Слушай… Начну издалека. Когда ты два года назад исчез, нас всех, кто тебя знал, таскали на допросы чуть ли не каждый божий день. То на Лубянку, то на Петровку, то сами сюда приходили. И в погонах, и штатские, всякие захаживали… Самое интересное, что не столько они от нас новое о тебе узнавали, сколько мы от них. Больше всего Николаю досталось, как твоему дружку закадычному. Его целую неделю мучили, не верили, что он не в курсе про твои приработки в клубе «Атлетик». Про то, кто убил Скелета и его людей, не мы ли, тоже допытывались. Спрашивали про какого-то Акулова, про то ли Аркадия Михайловича, то ли… не помню. Фото красивой бабы показывали и между делом оговорились, что ни в какой Анголе ты не воевал, а служил рядом, в городке Коржанске… Весь клуб гудел как улей. Даже учеников допрашивали, представляешь?.. Так продолжалось, не поверишь, почти год. Потом все поутихло. А после скандала с коррупцией в МВД и обнародованными досье на московских гангстеров нас оставили в покое. Это я про тот скандал, когда через Интернет…

– Я в курсе, Миша, газеты читаю. Продолжай, не отвлекайся от темы.

– Ишь ты! Деловой какой. Командир прямо! «Не отвлекайся от темы…»

– Извини, если обидел. Хочешь, подбей мне второй глаз, но только продолжи рассказ.

– Ладно, проехали… В общем, с месяц назад на адрес клуба пришло письмо Кольке Малышеву. В конверте вот это вот твое молодежное фото и листочек с текстом. Как в детективе, весь текст наклеен из газетных букв. Смысл – у Ступина вырос сын, мать. Надежда Петровна, родила мальца ровно через девять месяцев после дембеля Семена Андреевича. Мы, кто «мы», непонятно, его выкрали. Если желаете, чтобы ступинский пацаненок был отпущен живым, пусть кто-нибудь один привезет в Коржанск выкуп – три тысячи долларов. Ждем вас каждую пятницу ровно в полдень рядом с домом номер такой-то, улица такая-то в течение месяца. Почему писали Малышеву, я не понял…

– Все знали, что он мой друг… Извини, перебил.

– Да ладно, понимаю, сам на нервах… В общем, мы все тут с Колькой во главе пораскинули мозгами и решили, что в ментуру с этой писулькой идти нельзя. Колька был уверен, что ты живой и что тебя круто подставили, боялся еще больше тебе навредить. Кое-как наскребли три штуки и поехали в Коржанск…

– Кто поехал?

– Я и Николай, вдвоем…

Миша продолжал рассказывать, я слушал его внимательно и параллельно прокручивал в голове множество версий и вариантов, хоть как-то объясняющих все произошедшее.

Различные госорганы и мафиозные группировки к этой истории отношения не имеют. Неожиданно объявившийся Ступин-младший – лучшая наживка для поимки Ступина-старшего, это очевидно. Знай заинтересованные во мне юридические и частные лица про сына – я бы уже сейчас сидел в наручниках или лежал, изрешеченный пулями. К счастью, они не в курсе, спасибо друзьям – не подвели. А вот я их подвел, черт побери! Подвел одним фактом нашего знакомства.

Нет! Нельзя давать волю эмоциям. Нужно заставить себя мыслить логически, как компьютер. Итак, первая и самая главная странность кроется в завязке истории. Похитители требуют привезти три тысячи долларов. Почему так мало? В принципе, конечно, для среднестатистического россиянина три косых «гринов» – сумма значительная. В Коржанске на эти деньги, наверное, можно купить квартиру. Но красть человека, проливать кровь, идти под статью за такую цену нормальному уголовнику западло, а приличному бандиту лень. Что же получается? Либо действуют психи-дилетанты, либо психи-бандиты-уголовники. Получается – в любом случае противная сторона ненормальна по части психики. Проще говоря, мы имеем дело с маньяками. Или я чего-то не понял?

Пока я размышлял на темы психического здоровья, Миша в своем рассказе добрался до кульминации мрачных событии в городе Коржанске. Я узнал от него, что, приехав на место, мои друзья прежде всего хотели отыскать Надю. Естественно, они ее не нашли. Адреса Нади у них не было, прибыли они в пятницу поездом в девять утра без минут. За три часа в незнакомом городе, пусть и маленьком, указанный похитителями адрес и то с трудом отыщешь, а что говорить о женщине, фамилии которой не знаешь. Ну показали двум-трем местным фото, назвали имя-отчество, услышали: «Такую не знаем» – вот и все розыски. Осознав, что Надежда так и останется для них девушкой с фотографии и сам факт наличия ступинского сына под большим вопросом (а вдруг это блеф?), Михаил и Николай все же пошли на место встречи. Решили разобраться на месте и действовать в зависимости от ситуации. Деньги у них были с собой, но просто так отдавать их кому ни попадя они не собирались. (Логично, я бы поступил точно так же. Потребовал бы сначала подтвердить факты из зловещего письма, поговорил с женщиной по имени Надя, уяснил все для себя и далее действовал сообразно полученной информации.)

Место встречи для передачи выкупа оказалось людным перекрестком. Рядом находился винный магазин, и народ вокруг толпился соответствующий. На улице было жарко, конец лета выдался солнечным. Всех вещей у Миши с Колей – одна спортивная сумка у Малышева на шее. Важная деталь: Коробов был одет в джинсы и футболку, Николай – в брюки и рубашку. Деньги и вещи потеплее лежали в сумке, которую Коля предусмотрительно повесил себе на грудь и крепко держал двумя руками. Я специально попросил Коробова подробно описать, как они были одеты, как себя вели и прочие мелкие детали. Выслушав Мишу, я сразу понял, что похитителям (кем бы они ни были, пусть даже законченными дебилами) с первого взгляда стало ясно, где ребята прячут баксы.

Ровно в полдень к друзьям подошел средних лет алкаш. Спросил, не они ли «сыночка своего корефана шукают». Получив утвердительный ответ, алкаш потребовал, чтобы Коробов отошел за угол: мол, в письме четко велено приехать одному, а не двум фраерам. Коробов начал было спорить, но Николай уговорил его подчиниться требованиям алконавта. Миша плюнул и пошел. Коробов хотел занять наблюдательную позицию шагах в двадцати, на углу магазина вин. Шел Миша не оглядываясь и вдруг услышал сдавленный короткий возглас. Обернулся, увидел, как Малышев медленно оседает на асфальт, держась руками за живот, а алкаш убегает с сумкой в руках. Коробов рванул за алкашом, и он бы его догнал, я уверен, но тут на Михаила откуда ни возьмись навалились трое мужиков. Завязалась драка. Как выяснилось позже, Коробова пытались задержать местные милиционеры в штатском. Двоим Миша чуть не поломал ребра, третьему изрядно помял лицо и утихомирился только после предупредительного выстрела в воздух вкупе с отчаянным криком: «Сдавайся, милиция!»

Михаила сутки продержали в кутузке. Там он узнал о том, что Николая отвезли в местную больницу, в реанимацию.

Менты сначала пытались колоть Коробова на предмет перевозки наркотиков, но вскоре недоразумение с задержанием благополучно разрешилось. Немалую роль в этом сыграл звонок в столицу. На вопрос дознавателя: «Кто может подтвердить вашу личность?» – Коробов ответил семизначным числом – продиктовал московский телефонный номер знакомого милицейского полковника из ГУВД. С будущим обладателем трех больших звезд на серых погонах Михаил Коробов лет десять просидел за одной партой в престижной спецшколе с математическим уклоном. Потенциальный милиционер в цифрах и формулах постоянно путался и все контрольные работы списывал у доброго, смышленого соседа по парте. Говорят, детская дружба самая крепкая. Когда Коробова таскали на допросы «по делу Ступина», старый приятель помочь ничем не смог, кроме советов (да и чем он мог помочь), зато теперь он выложился по полной программе, тем более что Миша просил старого друга о помощи крайне редко, понимая, что существует лимит «на напряги». (Кстати, в телефонном разговоре с Москвой тема истинной цели визита моих друзей в Коржанск, к счастью, не была затронута.)

Сеанс телефонной связи коржанских ментов со столицей закончился для провинциалов плачевно. Товарищ полковник потребовал срочно освободить «честного гражданина Коробова» и пригрозил прислать из златоглавой комиссию «для выяснения безобразий». В течение следующего часа после разговора с плохо соображающим в математике полковником в захолустный Коржанск позвонили еще несколько высоких милицейских чиновников и даже один замминистра. Конечно же, Коробова мгновенно освободили. Мало того, перепуганные коржанские слуги закона дали Михаилу Валерьевичу полный отчет о причине задержания и положении дел на данном этапе.

Как оказалось, утром злополучного дня (точнее, в девять часов утра) местным милиционерам позвонил неизвестный и сообщил, что в полдень в таком-то месте состоится передача партии наркотиков от курьеров заказчику. (Я сразу отметил про себя, что Мишу и Колю встречали. Убедились в их приезде и сделали звонок, задействовали заранее разработанный план. Вопрос только в том, кто их встречал? Чей план? И еще интересно, неужели представители противоборствующей стороны контролировали все прибывающие из Москвы поезда? Или утечка информации об отъезде произошла здесь, в Москве? Блин горелый! Впечатление такое, что против моих друзей работает крутая спецслужба. Ради чего? Ради меня? Отпадает. Уже бы взяли полчаса назад, на подходе к клубу «Дао». Ради трех тысяч? Бред!) Отследить, откуда поступил звонок, милиционерам не удалось, но поступил он ни много ни мало на телефонный аппарат самого главного милицейского начальника города Коржанска. (Номер его телефона, кстати, известен далеко не всем коржанчанам.) Сообщению не очень поверили, однако приняли надлежащие меры. На всякий случай. Группа сотрудников в штатском затерлась в толчее подле винного магазина. Сойти за алкашей переодетые менты и не пытались. В маленьком городишке все друг друга знают, и пьющий народ физиономию блюстителя правопорядка срисовывает с расстояния полета пули. Группа захвата не таясь пустила слух о нечаянно полученной премии и временном перемирии с алкоголиками-дебоширами на почве совместного распития спиртных напитков. Хвала Будде, менты-захватчики были подшофе самую малость, иначе могли и пристрелить Мишу с перепугу.

Когда алкаш (позже выяснилось, что не местный и не алкаш) вполне умело пырнул Николая ножом в живот, сорвал у него с шеи сумку и бросился бежать, за ним в погоню поспешили два милицейских сержанта, молодых да резвых, Трое лейтенантов в это время дрались с Коробовым, еще один капитан суетился вокруг Малышева.

За счет фактора неожиданности преступник получил солидную фору. Путь его бегства был заранее тщательно рассчитан – в переулок, через забор и огородами к лесу. Сержанты здорово отстали от преследуемого и, сидя верхом на заборе, тяжело дыша после стометровки по ухабистому переулку, открыли беспорядочную стрельбу, метясь в быстро удаляющуюся худую спину «заказчика наркотиков». Невероятно, но они в него попали, причем дважды. Первая пуля оцарапала мужику плечо, вторая вошла точно в сердце. На опушке леса снайперов-сержантов дожидался хладный труп неизвестного гражданина. Сумки с деньгами при нем не оказалось. (Я сразу понял, в чем фокус – сообщники ждали дружка за забором. Он подбегает, перебрасывает тяжелую сумку, которую ловят приспешники и с которой они бегут в другую сторону, а основная сволочь налегке уходит огородами. Меткая стрельба сержантов случайность, не более.) Осмотр тела убитого преступника дал милиционерам лишний повод для глубокомысленных размышлений и далеко идущих выводов. Мужик оказался весь синий от татуировок, вдобавок имел изуродованные иглами вены на руках и ногах. Урка-наркоман. Существо, готовое на все ради дозы. (А что же Николай? Куда он смотрел? За плечами огромный стаж занятий единоборствами, и в итоге нож в животе от доходяги-наркомана! Пардон, чему я, собственно, так удивляюсь, у самого пухнет фингал под глазом, а я рассуждаю о чужих ошибках, идиот.)

Вот вкратце и вся история. Про истинную причину приезда Коробов ментам не рассказал. Не хотел меня впутывать. Сказал, что приехал порыбачить (на подступах к Коржанску поезд проезжает по мосту над речкой Коржанкой). Пошли с другом винца купить, тут все и случилось – Что было в сумке? Ерунда, всякая мелочь… На отсутствие у рыболовов удочек местные милиционеры, взбаламученные телефонными звонками из столицы, благоразумно не обратили внимания. Зато они помогли Коробову организовать транспортировку раненого Малышева домой, в Москву. В принципе его нельзя было трогать, но после посещения коржанской больницы Коробов решил рискнуть, и он оказался прав. У Малышева была серьезно травмирована печень, и уже в Москве выяснилось, что ему необходима серия сложнейших хирургических операций и сделать их можно только в столице.

– Скажи, пожалуйста, Миша, – перебил я Коробова, когда он начал было излагать мне свое субъективное мнение о проникающих ножевых ранениях, – там, в Коржанске, в те три часа со времени вашего приезда до поножовщины, ты ничего подозрительного или необычного не заметил? Слежки за вами, к примеру, не было? Или вдруг какой-нибудь странный тип подошел, закурить попросил или еще чего. Напрягись, вспомни.

– Сто раз уже напрягался, вспоминал, – огрызнулся Коробов. – И для следствия, и для себя. Слежки точно не было. А если и была, то я ее не заметил. Курить никто не стрелял, из фотоаппаратов нас не фотографировали, развратные дамы-шпионки, не попадались. Единственное, что помню необычного, так это странного паренька возле винно-водочного. Хотя даже не знаю, может, мне померещилось, может, потом навоображал всякого. Скорее всего навоображал…

– Миш, рассказывай, что за паренек, что в нем необычного, не интригуй!

– Повторяю: скорее всего у меня после всех перипетий разыгралось воображение, и я вроде бы вспомнил, будто минуты за три, как к нам этот урка подошел, мне показалось несколько странным поведение… хотя нет, не поведение… как бы это сказать-то…

– Говори как можешь, пусть коряво и нескладно, только все, что тебе тогда показалось или после придумалось, неважно!

– …Мне показалось, что парнишка из наших, в смысле из занимающихся восточными единоборствами. Знаешь, есть такая категория ребят, у которых после года занятий у-шу или карате крыша начинает подтекать. Я их насмотрелся за свою жизнь столько, что и не сосчитаешь…

– Знаю, Миша, видел и я таких. Если тренер недоучка и компостирует ученикам мозги разными энергиями и тайнами, обязательно двое-трое в группе плывут.

– Во-во! Именно плывут. Тот, возле винного, прогуливался как-то сосредоточенно, что ли, и взгляд у него был пустой… Ну, если бы в самодеятельном театре народному актеру дали роль Брюса Ли, он, наверное, так же точно двигался и смотрел, как тот парень… Понимаешь меня?

– Да, вполне.

– Учти, я мог и ошибиться и скорее всего ошибся. Вспомнил то, чего не было… А может, и было… Толку-то с этого? Ну парень, ну съехавший, и что?

– Я все понял, Миша, спасибо… Пойду, пожалуй. Пора.

Я встал со стула, подошел к своему чемодану крокодиловой кожи. Чемодан я поставил рядом с дверью, когда вошел в кабинет, за полминуты до того, как получил в глаз.

– Вот, держи. – Я открыл чемодан, вытащил несколько пачек долларов в банковской упаковке. – Здесь десять тысяч, Малышеву на лечение.

– Сука ты, Ступин! – зло прошипел Коробов. – Я думал, ты сейчас спросишь, где Коля лежит, в какой больнице, помчишься к нему, а ты…

– А я сегодня уезжаю, – перебил я Мишу. – Еду в Коржанск. Хочу во всем сам разобраться.

Я бросил деньги на стол перед Коробовым и двинулся к выходу.

– Стой! – громко окликнул меня Коробов. – Вернись, сядь на стул.

Я подчинился. Устроился снова напротив Коробова, примостил чемодан на коленях.

– Давай быстро, Миша! Отводи душу, матери меня, унижай. Делай что хочешь, только быстро. Я должен уехать в Коржанск еще сегодня ночью. Надо спешить.

– Ступин, ответь, почему я тебе в глаз дал, когда ты ко мне вошел и представился?

А действительно – почему? Он же меня не узнал. Вошел к нему в кабинет холеный джентльмен, назвал фамилию Ступин и бац – в глаз получил. Причем потом еще Миша пытается нокаутированного джентльмена добить.

– Молчишь, Семен? – Миша улыбнулся одними губами. – Я еще не все тебе рассказал. История имеет продолжение. Позавчера мне сюда, в этот самый кабинет, позвонил неизвестный и сказал примерно следующее: «…Ублюдок вашего Ступина еще проживет две недели. Чтобы он дожил до старости, нужно приехать в Коржанск и поселиться в гостинице. В люксе на втором этаже. Гостиница в городе одна, не перепутаете. Приехать должен один человек, иначе мальчонке хана. Ментам настучите – пришлем по почте голову пленника».

– Кто звонил, Миша? – напрягся я.

– Ты дурак, да? Откуда я знаю?!

– Ты не понял. Я спрашиваю – голос какой? Молодой? Старый?

Миша задумался, потом сказал неуверенно:

– Вроде молодой… но не детский.

– Угу… Значит, когда к тебе в кабинет сегодня приперся я в костюме пижона и произнес ключевое слово «Ступин», ты решил, что это опять насчет выкупа.