- Ну, что еще вам? - с раздражением пробормотал он, узнав недавнего посетителя.
      - Спасибо,- не без ехидства поблагодарил Мурк. - Квартиру нашел.
      Глаза старика прояснились.
      - Эй, ты, шутник,- проговорил он со злостью. - Вот я сейчас полицию вызову. Она шутить не любит.
      - Ну что вы, зачем же сразу полицию?! Мурк притворился испуганным.
      - Я уже ухожу. До свидания.
      Он пошел к двери суетливой, семенящей походкой, изо всех сил сделал вид, что очень торопится. У двери намеренно задержался: несколько раз дергал за ручку, хотя знал, что дверь открывается наружу.
      Выйдя на улицу, Мурк свернул за угол и, прислонившись к стене, громко расхохотался. Теперь-то старикашка запомнил его хорошо и опишет со всеми подробностями.
      Фланирующей походкой Мурк подошел к самодвижке и стал на самую медленную ленту. Жизнь обрела смысл: вот-вот за ним начнут настоящую охоту, и он окажется кому-нибудь нужен. Пусть даже полицейским. Люди все-таки.
      Мурк ехал, любуясь уходящей вверх многокилометровой вереницей освещенных окон, темными силуэтами деревьев у сереющих стен, с наслаждением вдыхал вечернюю ароматную прохладу. И он даже не успел заметить, как откуда-то из боковой улицы бесшумно вынырнул полицейский автомобиль.
      Его черная сумрачная сигара в мгновение ока подлетела к человеку. Механическая рука мягко и сильно ухватила его поперек туловища и вбросила в разверзшийся люк.
      Все произошло совершенно автоматически, под контролем центрального компьютера. Живые полицейские работали только до часу дня.
      8
      Инспектор затосковал, хотя видимых причин для этого не было. Все было, как прежде: та же работа, и дома без изменений. Жена, как всегда, спокойна и благожелательна. Слушает со вниманием всякую служебную чепуховину, а провожая на работу, обязательно целует в "натюрмордочку".
      Но метались мысли Альфеуса, не стало ему покоя. И прежней уверенности в правильности своих действий тоже не было.
      Все произошло мгновенно, хотя накапливалось годами. Так постепенно растет на краю крыши сосулька, превращаясь в многокилограммовую махину с игольной остроты жалом. И тронет ее неощутимое движение ветерка, и срывается вниз смертоносный снаряд, пронзая прохожего, млеющего от весенних лучей.
      В голову лезли мысли о ненужности профессии, вспоминался недавний разговор с Доктором. Тот говорил в своей обычной манере: лениво посмеиваясь то ли над собой, то ли над всем миром. Старый циник!
      Собственно, почему он считает, что Доктор циник? Просто ясно видит окружающий мир, чувствует, к чему все катится. И ему остается только горько смеяться. Ведь один человек не в силах изменить процесс, обусловленный объективными свойствами СИСТЕМЫ.
      Доктор прав: наша цивилизация паразитирует на других, менее развитых цивилизациях. Самые вредные производства мы перебрасываем на остальные планеты, руководствуясь сомнительными пунктами "Положения о размещении на иных планетах различных видов вредных производств и промыслов". Поэтому свежий воздух, которым мы наслаждаемся, похищен у жителей иных планет.
      Инспектор посмотрел на Доктора. Тот трудолюбиво сутулился над аппаратурой. Перед ним что-то стеклянно взблескивало, бросая дрожащие блики на стены и потолок. Он приговаривал:
      - Так, так... А мы вам вот так. А вы нам что?
      Священнодействие Дока заинтересовало Инспектора.
      - Что там у вас? - спросил он.
      Док повернулся, и глянцевые отблески переместились с макушки к седеньким пучкам волос у висков.
      - Новую цивилизацию открыли. Вот я и моделирую ее биотехнологические возможности. Если она слабее нас в техническом отношении, мы тут же начнем оказывать ей дружескую помощь. И пусть только попробует отказаться!
      - Сволочи мы!- вырвалось у Альфеуса.
      - Уж мы такие, - охотно согласился Док.
      Инспектор невидящим взором уставился на бледно-зеленый экран дисплея, на котором отражались перипетии борьбы с доставщиками наркотиков.
      - Надо что-то делать, - глухо сказал Альфеус.
      - Разве мы бездельничаем? - игриво удивился Доктор.
      - Вы же понимаете, что я имею в виду.
      Доктор повернул голову к Альфеусу. Голова, освещенная желтым солнечным светом, была похожа на созревшую дыню. Дыня несколько раз качнулась.
      - Понимаю. Поэтому не хотел бы продолжать нашу беседу.
      - Мне кажется, что вы просто... просто вы трусите!
      Док не обиделся.
      - И этот фактор играет немаловажную роль.
      Инспектор взорвался. Он оттолкнул стул и вскочил. Он шагал по комнате и размашисто жестикулировал. Глаза его сверкали. Он говорил об упадке нравственности и неуклонном повышении абсолютно немотивированных преступлений. Он ужасался снижению творческого потенциала общества. Он клеймил современную молодежь, превратившуюся в пассивных эгоистических потребителей. Он предостерегал...
      Док, растянув в легкой усмешке узкие ироничные губы, невнимательно следил за маневрами огромной фигуры.
      Когда Инспектор иссяк и в изнеможении опустился в кресло, Док спокойно заметил:
      - Вы абсолютно правы. Но зачем так нервничать?
      - А вы никогда не нервничали?
      - Нервничал. Но перестал, когда уразумел одну важную истину... Человек не в силах сломать Структуру, если психологически и организационно является звеном ее. Изменить Структуру он пытается по ее же законам. А Структура потому и Структура, что противодействует любым попыткам ее изменить. Иначе она не была бы стабильным образованием. Ясно?
      - Ясно. - Инспектор смотрел на Доктора исподлобья - хмуро, почти враждебно. - Только ваши рассуждения мне кажутся словесно-логической игрой. И все это как-то очень не конкретно.
      Док доброжелательно поулыбался.
      - Хорошо. Будем предельно конкретны. Вот вы - Инспектор. И вы решили что-то вот на столечко изменить.- Док показал, будто держит в бледных пальцах нечто невообразимо крошечное.- Что вы с самого начала предпринимаете? Спрашиваете соизволения у вышестоящего начальства. В свою очередь, высокое начальство разрешает или запрещает не по своей свободной воле, а по жестким канонам. Алгоритм нашей системе задан раз и навсегда. Согласно этому алгоритму, принимается любое предложение, способствующее стабилизации системы, в крайнем случае - нейтральное. Вы хотите что-то доказать, в чем-то кого-то убедить? Ерунда!!! Переубедить Структуру нельзя, ибо у нее нет разума. Ее можно только уничтожить другой более совершенной Структурой. Какой из этого всего следует вывод? Что я один, что мы с вами одни можем изменить? Ничего! А потому мой удел - горькая ирония.
      Инспектор помолчал, потом угрюмо проговорил:
      - Если "мы", то это уже не "одни". Не нравятся мне ваши рассуждения. Уж очень они безнадежны. Хоть сейчас заявку на дезинтегровку подавай.
      Док вздернул голову. Лицо его сделалось высокомерно-ироничным.
      - Не нравиться рассуждения могут, если они неадекватно отражают окружающий мир. А если они верны, то обвиняй мир, а не теорию.
      - Что же делать, что же делать? - забормотал Инспектор.
      - Ничего. Ждать, - ответил Док, не отрываясь от окуляров.
      - Ждать... Чего? - горестно вопросил Альфеус.
      Док молчал.
      Инспектор посмотрел в иллюминатор. По наружному стеклу, вздрагивая, стекала капля дождя. Она все уменьшалась и наконец исчезла. Но все стекло наискосок пересекал сверкающий зигзаг.
      9
      В тот день Инспектор задержался на работе дольше обычного. Доставщики наркотиков придумали что-то новенькое. Они пытались переправить галлюциноген с помощью киборгов, набивая им наркотики в грудную клетку. Для отвлечения внимания около пяти килограммов наркотиков прятали в двойном дне чемоданчика.
      Тротуар приближал Альфеуса к дому, и на душе у него становилось все тоскливее. Раньше было не так. Раньше, приближаясь к дому, он заранее предвкушал, как будет рассказывать Милике об удачно проведенной операции. Жена, слушая его, радостно ахала, переспрашивала и смотрела большими изумленными глазами. Теперь не так. Далеко не так.
      Когда он вошел в комнату, Милика даже не обернулась. Как и всегда в последнее время, она полулежала в кресле и смотрела последний детектив сериала "Смертельный выстрел и роковая любовь". От слепящих выстрелов бластера Магниссимуса на платье жены вспыхивали алые пятна. Комнату распирало от грохота выстрелов и рева моторов.
      Инспектор подошел к жене, провел рукой по ее пепельным волосам.
      - Добрый вечер, Милика.
      - А, это ты, - тусклым голосом отозвалась она и вдруг, оживившись, сильно сжала его руку. - Смотри, смотри! Сейчас он его настигнет!
      Альфеус осторожно высвободил руку.
      - Это же чушь собачья. В жизни так не бывает. Вот мы сегодня контрабандистов взяли... Ты слышишь?
      Милика не слышала. Глаза ее лихорадочно блестели. Магниссимус, играя великолепной мускулатурой, расправился с тремя космическими злодеями и теперь обнимал спасенную им полуобнаженную красотку. Через ее плечо он ухитрялся посылать ослепительную многообещающую улыбку видеопоклонницам.
      Инспектор все больше утверждался в жуткой мысли, что вся эта выдуманная чушь собачья, показываемая по виду, для Милики стала более реальна, чем окружающая жизнь. И он сам - ее муж - для нее не более чем надоедливая тень, отвлекающая от настоящей полнокровной жизни.
      В спальню Милика пришла около двенадцати, когда закончился последний фильм. Альфеус внимательно посмотрел на ее лицо. Это было лицо очень нездорового человека: щеки ввалились, под глазами запали черные тени. Может быть, в этом был виноват обманчивый свет ночника? Все же надо в ближайшее время сводить Милику к кибердиагносту.
      Милика села на постель, оперлась спиной о подушку и взяла с туалетного столика изящную золотистую коробочку. Она открыла ее и поспешным движением что-то поднесла ко рту. Инспектор явственно услышал запах галлюциногена.
      - Что это? Что это?! - Инспектор не мог поверить в происходящее.- Ты это принимаешь? Ты давно принимаешь эту гадость? Зачем?!
      - Ты как с неба свалился,- с досадой произнесла Милика.- Сейчас это все глотают.
      - Зачем?!
      - Жить... Не так скучно... жить... - Милика делала усилия, чтобы говорить.
      Галлюциноген быстро сломал ее. Глаза женщины закрылись, голова склонилась к плечу. На губах Милики светилась улыбка. Наверное, ей пригрезилось что-то яркое и радостное.
      В последнее время Альфеус видел улыбку на губах жены только тогда, когда она спала.
      Утро выдалось прохладным. Серые туши туч изредка открывали низкое солнце.
      Инспектор вышел из дому как можно раньше, хотя в этом не было никакой необходимости.
      Он ехал на самой медленной ленте самодвижки и рассматривал прохожих.
      Было зябко, серо, сыро. Зевота сводила челюсти. И звуки, доносившиеся до Инспектора, были какими-то плоскими, черно-белыми отпечатками настоящих звуков.
      Все вокруг наполняли шорохи: шуршала лента тротуара, шуршали слабые голоса прохожих, шуршала серо-зеленая листва деревьев.
      Раньше Инспектор особо не присматривался к лицам прохожих. Теперь он жадно смотрел на них, пытался найти синеву под глазами, глубокие морщины над переносицей, крутой изгиб суховатых серых губ - все то, что характерно для употребляющих галлюциноген. Он искал и... находил.
      Ровно в девять Инспектор вошел в кабинет.
      - Добрый день, - сказал он с порога. Ответа не последовало.
      Инспектор забеспокоился. Доктор всегда приходил минут за двадцать до начала работы.
      Альфеус выждал полчаса и набрал код информато-рия.
      - Сектор информации? Доктор триста пятидесятого секторального узла... Что с ним?
      - С сегодняшнего дня не работает,- ответил безразличный голос. Должность Доктора секторального узла упразднена в связи с установкой кибердиагностического комплекса "Мультидиагност". Должность Доктора сохранена только для региональных узлов.
      Настроение у Инспектора упало настолько, что он не мог себя заставить взяться за работу.
      - Я чувствую себя хорошо. У меня все в полном порядке, - произнес он формулу аутотренинга.
      Фраза прозвучала настолько фальшиво, что Альфеус тут же умолк.
      Он сел за работу, но краем глаза все время видел спаренные стволы бинокуляра и сверкающую искру в какой-то медицинской склянке. Трудно было сосредоточиться.
      Альфеус с ненавистью смотрел на экран. В его зеленоватой аквариумной мгле плыли насекомые-знаки. Они были жестокими и безразличными. Они показывали количество преступлений. За ними, шевеля и подталкивая их, толпились убийцы и самоубийцы, наркоманы и маньяки. И среди них... его Милика.
      Был обычный рабочий день. Такой, как всегда. Только очень трудно было дождаться его конца.
      Когда рабочий день закончился, Альфеус послал вызов на домашний вид Доктора.
      - Доктор просит его сегодня не беспокоить,- мелодично ответил кибер-секретарь.
      - Прошу вызвать Доктора. Это звонит... его друг Альфеус.
      - Для вас есть сообщение,- смилостивился кибер-секретарь.
      "Я говорил вам недавно, что один не могу ничего,- услышал Альфеус голос Дока. - Этим я оправдывал свою позицию стороннего наблюдателя. Недавно я понял, что не могу еще кое-что: я не могу больше молчать. Для компромисса есть какой-то предел. Если его преступить, то уже не будешь самим собой, умрешь как личность. А я хочу жить".
      Умолк голос. Погас экран.
      И тогда Альфеус вызвал Шефа.
      - Я должен вам кое-что сказать...
      И он сказал о росте преступлений, порождаемых самой системой. Он говорил, что ему стыдно дышать свежим воздухом, потому что воздух этот уворован у других планет. Ведь это на них размещаются вредные производства.
      О многом говорил Альфеус.
      Шеф его не перебивал. Когда доводы Инспектора иссякли, сказал почти ласково:
      - Вы понимаете, милейший, что с такими настроениями на вашем посту работать невозможно. И не от меня это зависит. Вас не допустят контрольные автоматические цезиоры. Постараюсь, чтобы вас не уволили вообще. Поверьте, я вам очень симпатизирую. Ваш коллега Доктор после подобных излияний оказался не у дел. Идите и ждите решения дома.
      Экран погас. Альфеус провел по нему пальцем и невесело подмигнул своему тусклому отражению.
      - Прощай. Наверное, видимся в последний раз.
      Через день Альфеус получил известие, что его отправляют в инспекторскую поездку на планету, находящуюся в трехстах парсеках от Земли, а следовательно, на самой границе досягаемости.
      10
      Пахло озонной свежестью, как после дождя. Но было сухо, и скучный запах пыли вплетался в запах озона.
      Прыгач, похожий на огромную черепаху, стоял в самом центре круглой бетонной площадки. По ее краям валялась бетонная крошка. Из разломов бетона проклевывались напористые бледно-зеленые ростки.
      Высокие деревья с глянцевыми стволами и крупными темными листьями густым частоколом окружали посадочную площадку. Древесные грибы, похожие на огромные уродливые уши, серели почти на каждом стволе.
      Прыгач, вобрав стволы ионизаторов и слабо дрожа черной броней корпуса, ждал, пока человек не спрячется в убежище.
      Инспектор подошел к убежищу, с неудовольствием посмотрел на крохотную дверь и рассеянно подергал за ручку. Дверь не поддавалась. Инспектор оглянулся на прыгача, будто ожидая подсказки. Прыгач дрожал злее и нетерпеливее. Работа на холостом ходу перегревала его механизмы. Он включил охладители, и горячие потоки воздуха стали парусинить брюки Инспектора.
      Альфеус вынул из кармана киберпамять и перечитал Отправные Наставления.
      - Инспектор Альфеус, - начал он, поглядывая на маленький экран. Гм... Значит, так, инспектор Альфеус прибыл для гм... инспекторского обследования... уровня производства и настроения среди населения патронируемой планеты. Приказ номер... э...
      Посмотрев на экран, Инспектор назвал номер приказа. В микрофонной сеточке над дверью что-то зашуршало. Из глубины перламутровой паутины, густо застилавшей микрофонную нишу, выскочил мохнатый паук-многоножка, сверкнул на Альфеуса ровным рядом рубиновых глазок и по спирали метнулся к основанию купола.
      Динамик щелкнул и вдруг взревел так, что Инспектор отшатнулся:
      - Добро пожаловать!
      Дверь заскрипела и медленно отворилась. На Инспектора навалилась прохлада, интенсивно пропитанная запахом плесени, гнили и ржавчины. Альфеус нагнулся и шагнул внутрь. Наслаждаясь прохладой, он сел на металлический стул у стены и потрогал раскаленный затылок.
      Во внутреннем динамике зашуршало, и автомат сказал почти человеческим голосом:
      - Добро...
      Продолжения не последовало. Инспектор почувствовал легкое беспокойство. Если у этого механизма шарики заходят за ролики, то ведь может и не выпустить.
      Он посмотрел на экран наружного слежения. Объективы запылились, и изображение было тусклым.
      Прыгач приподнялся на опорах и, выдвинув трубы ионизаторов, дал малую тягу. Он летел вверх, а казалось, что он падает по параболе куда-то вниз, за горизонт. За ним оставался ватный рукав иммерсионного следа.
      Сразу же начал моросить слепой дождь. По-прежнему ярко светило солнце. Капли плющились о стекло объектива. Щетки включились не сразу и замерли, пройдя половину расстояния. Альфеус решил, что навсегда.
      Он подошел к двери и приказал:
      - Ну-ка, откройся.
      Дверь открылась. Инспектор облегченно вздохнул и вышел на площадку. Дождь прекратился, но, к удивлению Альфеуса, в воздухе по-прежнему ощущался едкий запах пыли.
      Наблюдателя все не было, и Инспектор почувствовал легкую растерянность. Для терна двадцать километров - не расстояние, но двадцать километров пешком по сплошному лесу - это слишком. А ведь договорились о встрече часа три назад.
      Он включил телепатоусилитель и услыхал далекое неразборчивое бормотание. Наблюдатель явно не пользовался усилителем. Альфеус дал максимальное усиление и сделал вызов. Бормотание прекратилось и превратилось в осмысленные кодовые ряды. Но Инспектор по-прежнему ничего не мог разобрать. Возникал нечеткий образ парящего терна, и было непонятно, то ли он направляется куда-нибудь, то ли завис на одном месте. Потом возник образ самого Наблюдателя с неестественно большой головой. И все это пропитывало чувство резчайшего внутреннего дискомфорта.
      Разобраться в этом ералаше было решительно невозможно. Инспектор выключил аппарат и решил подождать еще около получаса. Он прислонился спиной к теплой поверхности купола и стал смотреть туда, откуда должен был появиться терн.
      Погода быстро менялась. С севера примчался холодный порывистый ветер. Он пригнал тяжелые брюхастые тучи, и на землю опустились темно-синие сумерки. Похолодало. Круглые зеленоватые стволы деревьев внизу были почти неподвижны. Но чем выше, тем сильнее они раскачивались. На уровне вершин ветер неистовствовал. Они стремительно мчались по крутой дуге, на мгновение замирали в крайней точке и снова мчались вспять. Ветер вздыбливал пышные кроны, листья беспорядочно трепетали, показывая серебристую изнанку. Разноголосый шум леса перешел в плотный гул.
      Погода полетам не благоприятствовала. Но разведывательный терн всегда оснащался киберштурманом первого класса. Даже такой ветер был ему нипочем.
      В шум леса вплелся ровный механический звук, и над деревьями показался терн. Летел он как-то странно: дергаясь, размашисто покачивая растопыренными колесами. Сквозь прозрачный фонарь Альфеус заметил человеческую фигурку, согнувшуюся над рычагами управления. Он понял, что терн идет на ручном управлении, и ему стало не по себе.
      Терн сделал разворот и начал снижаться. Над самым краем площадки он круто пошел вниз и, чуть не срубив вертикальным винтом верхушку дерева, приземлился точно в центре посадочной площадки.
      Дверца распахнулась, и на бетонку легко спрыгнул бородатый верзила лет сорока - сорока пяти. Он театрально протянул руки вперед, растянул в улыбке полные губы и направился к Инспектору.
      - Добро пожаловать, Инспектор. С удачной посадкой! Наша скромная планета приветствует вас.
      - Это я вас должен поздравить с удачной посадкой,- сдержанно заметил Альфеус и протянул руку.
      Верзила долго тискал ее, и лицо его выражало простодушное гостеприимство.
      - Почему киберпилот отключен? - поинтересовался Инспектор.
      - Сломался, - ответил верзила, закашлявшись. - Что-то случилось с этим... с ассоциативно-целевым блоком. Выкинуть пришлось.
      Альфеус вскинул брови. В чем он был абсолютно уверен, так это в том, что киберпилот в первые тридцать лет эксплуатации имеет стопроцентную надежность.
      - Телепатоусилитель тоже выкинуть пришлось?
      Наблюдатель пришел в сильнейшее замешательство.
      - Что? Э-э... Да. Выкинуть. В смысле выбросить.- Он побагровел и, чтобы сменить тему, спросил: - Полетим или здесь подождем? А то ветер порывистый, что называется - дергунчик. Гробануться можно.
      - Поехали, - сказал Альфеус, усаживаясь в терн. - В смысле полетели.
      Наблюдатель сел в кресло пилота, включил двигатель. И как он ни отворачивал голову, до Инспектора доносился острый запах спирта.
      Пение винта, набирающего обороты, становилось все выше. Наконец терн оторвался от земли. В опасной близости от борта промелькнули стволы, верхушки деревьев. И вдруг лес оказался далеко внизу - нарядно зеленый, по-игрушечному аккуратный.
      11
      Огромный прозрачный шар Базы проплыл под ними, а Наблюдатель и не думал снижаться. Он невозмутимо поглядывал на приборы и то и дело теребил левой рукой окладистую бороду.
      - Послушайте, - не удержался Альфеус. - Базу-то мы уже пролетели.
      База ушла далеко назад и вдруг вместе со щетинками леса стала быстро двигаться по кругу.
      Внизу на проплешине поляны стояла избушка с двускатной крышей.
      - Вот это и есть моя База, - заявил Наблюдатель и повел терн на посадку.
      Инспектор побагровел. Он не любил неумные и бестактные шутки.
      - Я бы хотел узнать... - начал он неуправляемым голосом.
      Наблюдатель мельком глянул на Инспектора и начал торопливо объяснять:
      - Это в самом деле моя новая База. Здесь удобнее. А там металл и стекло. Летом от жары плавишься, а зимой от холода костенеешь.
      Перед тем как терн приземлился, Альфеус успел заметить, что за перелеском находится поселок из таких же приземистых избушек с двускатными крышами.
      Инспектор еще не успел уяснить себе, как ему держаться с Наблюдателем, хотя в общем программу действий он составил. Конечно, положение дел здесь аховое. Иначе бы его сюда не послали. Но надо обнаружить конкретные факты. И не рубить с плеча.
      Как бы то ни было, с теоретическим обоснованием института планетных инспекторов спорить трудно. И в самом деле: социальный уровень и технологические возможности цивилизации должны соответствовать. В противном случае - гибель, самоуничтожение.
      Надо обязательно выяснить, как здесь обстоят дела.
      Альфеус вспомнил, как шеф, зачем-то понижая голос, сказал: "Есть сведения, что Наблюдатель не выполняет своих профессиональных обязанностей. Распадается как личность,- и закончил непонятно:- У меня на этой планете есть наблюдатель понадежнее Наблюдателя".
      Кажется, шеф прав. Наблюдатель, если еще и не спился, то это не за горами.
      - Прилетели,- услышал он голос Наблюдателя и увидел, что терн приземлился.
      Они открыли дверцу и вышли на полянку.
      Ветер снова донес до Альфеуса надоедливый запах пыли. Что-то знакомое было в нем, первом запахе, который он ощутил на чужой планете. Он напряженно вспоминал и никак не мог вспомнить. Это было мучительно. И вдруг...
      - Послушайте, Наблюдатель,- спросил Альфеус звенящим от возбуждения голосом.- Этот запах, на запах пыли похожий, он откуда?
      - Я думал вы знаете. Это от ближайшего завода несет. Сегодня еще ничего, потому что ветер боковой. А когда оттуда веет, хоть в землю зарывайся!
      И Альфеус вспомнил! Это был во много раз усиленный запах женского дезодоранта "Ночная красавица".
      Вблизи избушка оказалась довольно неказистым сооружением. Щели между бревнами были законопачены сизым мхом. Над крышей, крытой грязно-серым тесом, возвышалась блестящая дымовая труба. Альфеус был почти уверен, что сделана она из кожуха какого-то прибора. На тонком металлическом стержне, косо отходящем от стены, раскачивался зонтик антенны дальней связи. Антенна была прибита к бревну огромными порыжевшими гвоздями.
      Наблюдатель повел по сторонам бородой, словно для объятий, развел руки и бодро произнес:
      - Вот жилище мое. Прошу!
      Он толкнул каркнувшую дверь и отошел в сторону, пропуская гостя. Альфеус ступил в полутемные сенцы, услышал "сейчас, сейчас", споткнулся обо что-то, металлически загрохотавшее, больно ударился локтем об острый угол и, чертыхнувшись, остановился. Совсем не там, где он ожидал, отворилась дверь в комнату. Инспектор вошел.
      Наверное, в жилищах, подобных этому, обитали тысячи лет назад предки. В комнате было сумрачно, прохладно и пахло кислым. Грубо сработанная, но по виду исключительно прочная мебель громоздилась у стен, оставляя свободным небольшой пятачок посреди комнаты.
      Возле окна на исполинском столе стояли хрупкие чудеса современной техники: коробочка суперофициального обзора, универсальный преобразователь энергии. А рядышком располагалось овальное пятно, свободное от пыли. Нетрудно было догадаться, что телепатоусилитель стоял именно здесь.
      От экрана связи оторвалась серебристая звездочка и, оказавшись посреди комнаты, стала стремительно набухать. Альфеус не услыхал сигнала вызова и в недоумении обернулся к Наблюдателю. Тот стоя, вздыхал, и на лице его была написана покорность.
      В центре комнаты вызрело объемное изображение Шефа. Шеф обвел комнату начальственным взглядом, оценил обстановку и веско произнес:
      - С прибытием. Сразу же принимайтесь за работу. В случае явного нарушения Закона о запрещении опережающей технологии разрешаю применять чрезвычайные меры. И не мудрствуйте. И не идите - вы слышите? - ни в коем случае не идите на поводу у Наблюдателя Мэртилли. Он вас словесами запутает. Трепач он, - Шеф метнул грозный взгляд на Наблюдателя. - Ведь ты трепач, Мэртилли?
      Наблюдатель покорно кивнул и нахохлился.
      - И пьяница. Не так ли?
      Мэртилли опустил голову как можно ниже.
      В голосе Шефа звучали торжествующие нотки.
      - От нас ничего не скроешь! И мы догадываемся, что кибер-пилота обменял ты на спиртосодержащее местное пойло.
      Шеф торжествовал. Голос его звенел.
      Наблюдатель превратился в ничто.
      - И телепатоусилитель!..
      Мэртилли вскинулся.
      - Нет! Это Красавчик на телепатоусилитель уселся. Я настройку делал, на табурет поставил. А он пришел и сел. Только искры из-под задницы посыпались. А ему хоть бы что. Поднялся, почесался и снова в лес ушел чамбурабину жрать. От него всегда чамбурабиной несет. А у меня от нее аллергия. Зачем мне этот Красавчик? Если вы его любите, то и...
      Было абсолютно ясно, что Мэртилли изо всех сил пытается отвлечь Шефа от неприятной темы. Но он перестарался. Шеф грозно нахмурился и прервал словоизвержение нерадивого подчиненного:
      - Дерзишь! Смотри, поплатишься за это!
      Он повернулся к Альфеусу и отечески улыбнулся.
      - Советую вам поселиться на настоящей Базе. Здесь... - он брезгливо поморщился,- атмосфера не та. Вам придется, видимо, взять резервный комплект аппаратуры из хранилища. Все.
      Шеф махнул рукой и расплылся радужными бликами по поверхности шара. Шар стянулся в сверкающую точку и исчез в экране связи.
      - Я... Мне...- Инспектору было неловко, что он стал свидетелем словесной порки. - Пожалуй, я действительно поживу на Базе. Настоящей, я имею в виду. Тут... слишком непривычно.
      Мэртилли кивнул, не поднимая глаз.
      - Напрямик можно к Базе пройти?
      - Можно. Не заблудитесь. Из любой точки башня видна, - Мэрилли упорно не смотрел Инспектору в глаза. - Животных опасных нет. Разве недомерки. Но те ночью бегают. И опасны, когда троепарьем собираются. Красавчика не бойтесь. Он смирный. Хороший. Симпатяга. - Губы Мэртилли в разительном несоответствии со смыслом слов сложились в презрительную улыбку. - Недалеко от дома пасется. Чамбурабину жрет. Жир на зиму запасает.
      Инспектор с понимающим видом покивал, попрощался и ушел в полнейшем недоумении.
      Когда он пробирался мимо зарослей высокого кустарника, густо увешанного яркими синими ягодами, то совсем рядом услыхал сопенье и громкое чавканье. Альфеус положил руку на кобуру сплитера и замер. Чавканье прекратилось, и над зарослями появилась голова симпатичнейшего медвежонка, очень похожего на игрушечного. Вот только рост у животного был далеко не игрушечный - не менее двух метров. Мордочка симпатяги была измазана синим соком. Альфеуса осенило: да это же Красавчик, о котором говорил Мэртилли.
      Он с трудом подавил желание почесать у медведя за ухом и, сняв руку со сплитера, пошел дальше.
      От Красавчика далеко разносился сладкий запах чамбурабины и еще чего-то, удивительно напоминающего запах твердой смазки движущихся тротуаров.
      Красавчик, не обращая внимания на человека, к чему-то усиленно прислушивался. Затем он опустился на четыре лапы и торопливо, будто выполняя чей-то приказ, поскакал к домику.
      Галоп Красавчика был очарователен своей неуклюжестью.
      12
      Мэртилли постоял у окна, провожая взглядом удаляющегося Инспектора. Когда долговязая фигура скрылась за деревьями, он подошел к экрану связи, прикрыл его металлической пластинкой и пробормотал:
      - Чтобы не лезли всякие без приглашения.
      Дальнейшее поведение его было довольно странным. Он уселся на табурет, уставился в пустое пространство и произнес:
      - Ушел... Ну, да. Сам захотел. Кому охота жить в одной комнате с опустившимся человеком, алкоголиком к тому же, - Мэртилли умолк и, склонив голову, послушал невидимого собеседника. - Нет. Это еще надо проверить. Лично я сомневаюсь, чтобы он был человеком Шефа. Как правило, на дальние планеты любимчиков не посылают. Скорее всего, он все представил ему в извращенном виде. Шеф это умеет. Мне Инспектор даже понравился. Но это только первое впечатление. Не исключено, что Шеф, разнюхав о наших делах, направил сюда расследователя высшего класса. А они, подлецы, умеют быть обаятельными. Подлец, а симпатяшка. Как наш Красавчик. Впрочем, Красавчик по ту сторону добра и зла.