Знаю наверное, что и вам не раз доводилось спешить на какое-нибудь выступление деятелей культуры с тоскливым чувством зря потраченного времени. К счастью, бывает, что такой настрой по мере действа меняет свой знак, а наслаждение от увиденного и услышанного может подарить еще и радость — так неверное мнение вдруг превращается в нежданный подарок. Если же волею судеб тебе позволено посетить три таких вот внешне неброских и "непрестижных" концерта подряд, да еще под занавес уходящего года, то ты и впрямь начинаешь казаться себе счастливой. Губы тронуты улыбкой, лицо помолодело, походка стала упругой — а все оттого, что давние мечты о "светлом и справедливом" будущем те вечера неприметно в тебе укрепили. Согласитесь, что в век футурологического пессимизма такой сухой остаток очень даже весом. И, как бы для того, чтобы ты продолжала воспринимать всё происходящее глубже и сильнее, память, как фокусник из шляпы, вытаскивает чудные строки Пушкина: "Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы? В веке железном, скажи, кто золотой угадал?".
      Московский открытый фестиваль русской песни "Как на горушке стояла Москва…", прошедший в Большом зале ЦДРИ, — хронологически первый из тех трех упомянутых концертов. Как любой фестиваль, он должен иметь жюри, участников-артистов и участников-зрителей. Я не оговорилась, зрители тоже должны были принять активное участие в фестивале: одной из престижных наград считался Приз зрительских симпатий. Сразу замечу, что этого по большому счету не получилось: функции публики по части судейства в основном взял на себя заместитель председателя жюри. Зато все, что касалось самого пения, было на высоте.
      Сейчас мы наблюдаем явный подъем интереса к фольклору, народной и авторской песне, что и отразили выступления Московского фестиваля. Свое искусство продемонстрировали 13 вокальных ансамблей, среди которых — 4 детских, а также более 15 "единоличников" народной и авторской песни. Из-за большого числа участников каждый смог спеть только по одной песне, что, конечно, осложнило задачу их оценки. Но для слушателей в зале концерт стал настоящим праздником песни.
      Среди выступавших были и народные коллективы, и профессиональные исполнители, и студенты музыкальных училищ. Многих из них отличал не только высокий артистизм, но и неподдельное чувство. Отметить всех понравившихся возможности нет. Упомяну о Вере Астровой из Кемерова, спевшей под аккомпанемент на рояле свою песню "Кемеровский крест", слова и музыка которой отмечены ясной мыслью и мелодичностью, да о Евгении Карунине, авторе музыки и стихов хорошей песни "Инок Пересвет". Не могу не сказать также и о выступившем напоследок ансамбле "Измайловская слобода", составленном из взрослых и детей разного возраста, которые, пританцовывая, поют старинные игровые и обрядовые народные песни так, как это делали в деревнях наши предки, получая удовольствие в первую очередь для самих себя. И эта всамделишная жизнь песен вызывает такую ответную реакцию публики, так зажигает зал, что достичь этого любой, самой артистически-изощренной имитацией народного пения нет никакой возможности.
      Три дня спустя я шла ранним вечером по Замоскворечью, направляясь в Храм Николая Чудотворца в Кузнецах, на территории которого должен был состояться концерт по случаю 180-летия со дня смерти Шуберта, куда меня пригласил мой давний знакомый, духовный ученик Бориса Чайковского, талантливый композитор и редкой скромности человек Владимир Довгань. Будучи более десяти лет доцентом Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, он задумал провести концерт памяти одного из величайших гениев музыки в конференц-зале Храма, обладающем весьма хорошей акустикой и неплохим роялем. Для этого концерта Довгань выбрал свою любимую сонату Шуберта — N4 ля мажор, 8 его знаменитых песен — Серенада, Дикая роза, Баркарола, Форель, список которых завершает написанная в последний год жизни композитора Ave Maria, и Дивертисмент опус 54, созданный для четырехручного исполнения на фортепиано и очень симфонически звучащий. В концерте, прообразом которого стали те музыкальные камерные вечера, что были привычны для моцарто-шубертовского окружения, приняли участие дочь Довганя Надежда, студентка РАМ имени Гнесиных; его жена — пианистка Татьяна Николаевна; хорошая, тонко чувствующая певица, доцент РАМ Ирина Погибенко и сам Владимир Борисович, сильный пианист школы Нейгауза. А украшением концерта, как в легендарные времена самого Шуберта, стала блестящая по форме, смыслу и исполнению импровизация Довганем вариаций на тут же предложенную ему тему, которой стала шубертовская Серенада. Все более и более воодушевляясь, Довгань импровизировал чуть ли не полчаса, и все не мог остановиться. Это творчество, проходящее на твоих глазах, заворожило, заставляя взволнованно биться твое сердце.
      Третий концерт состоялся на следующий день на Таганке в камерном зале некоего учреждения. Был он также посвящен русской песне, но с более глубокой проработкой темы Родины и России.
      Это — сольное выступление человека, сочиняющего слова и музыку песен, исполняющего их, об учащего молодых подвижническому к ним отношению и без остатка отдающего всему этому себя самого. О человеке этом, которого зовут Александр Николаевич Васин, я писала и раньше, потому что люди такого накала и темперамента притягивают, хотя находиться в их орбите, тем более, оппонировать им трудно, почти невозможно. Но слушать пение Васина, прислушиваться к его словам интересно (он в своих концертах всегда разговаривает с публикой), особенно когда он говорит о музыке поэтического слова, подчиняющей себе собственно музыкальное сопровождение. Главное, что придает его песням и пению непреходящую ценность, это то, что стихи, выпеваемые им под его музыку, становятся как бы более выпуклыми и весомыми, раскрывают их глубинный смысл, хотя здесь есть некая метафизика. И еще. Мало найдешь артистов, которые бы так же полно выкладывались в концертах, как это делает Васин. В последнем концерте он потряс меня своим проникновенным раскрытием лирических стихов Владимира Соколова, Анатолия Жигулина и Геннадия Шпаликова. Впрочем, так и должно быть. Ведь только неравнодушные могут ощутить и передать жизнь в полной мере.
      Заканчивая, скажу, что все, о коих я здесь написала, это — те, кто не оставляет попыток растить розы и на снегах, чья жизнь выстроена так, что наперекор всему помогает верить в светлое будущее человечества.

      Освальд Шпенглер в последних главах книги "Закат Европы" пишет, что даже у эллина не хватало исторического мышления, чтобы сохранить золотую статую или обыкновенное ювелирное изделие, имевшее бы для потомков большую художественную ценность, — в разгар войны или голода.
      Я бы даже сказал, войны и голода, поскольку они зачастую сопряжёны друг с другом, а есть еще периоды владычества алчных и беспощадных тиранов, далеко не всегда предпочитающих роскошь в любой исторической ситуации, даже когда страна находится на грани гибели. Правление Нерона и Гелиогабала запомнилось их современникам, как бы они ни относились к тирании и её представителям в частности, — титанических масштабов роскошью. Для античных тираний, как и для восточных, вплоть до наших дней, не было столь много значащей для нас фразы "жить не по средствам".
      Нерон очень скоро обзавёлся штатом наёмных убийц, вырезающих семьи поголовно, — чтобы наследство доставалось государству. И мгновенно обращалось в "хлеб и зрелища". Гелиогабал, названый Антоненом Арто "коронованным анархистом", располагал регулярными войскам, за время его краткого правления приученными только к грабежам и мародёрству.
      Основной мишенью проскрипций этих правителей была аристократия, — отнюдь не та, что известна по сочинениям художественной литературы. Античная аристократия, в большинстве своём, состояла из жестоких и беспощадных воинов, чья жизнь была кратка и нередко трагически завершалась.
      Их культура, в известном смысле, уникальная, как полагают некоторые исследователи, сильно отличающаяся от культуры мирного времени, практически не сохранилась. За исключением так называемых памятников письменности, мы ничего не знаем, например, о культуре эпохи Александра Великого (Македонского). Учитель, что нехарактерно — Аристотель Стагирит, потеснил своего прославленного ученика в самой истории. Основанный в Египте Александром город очень скоро обратился в культурный центр, но уже мало что напоминающий о великом завоевателе, кроме имени.
      Давайте подумаем, почему?
      Потому что культурное наследство было для эллина, как позже — для латинянина, римского гражданина, неразделимо с имуществом. Имущество аристократии военного происхождения не часто оставалось наследуемым, более того, главы знатных родов не страшились смерти, и потомки старались во всём следовать им. И Эллада после македонского владычества, и республиканский Рим, как и Рим императорский, мало отличались в этом отношении друг от друга.
      Передача имущества государству после смерти всех наследующих знатному роду нисколько не гарантировала сохранность предметов искусства, коими сенат и императоры распоряжались также легко, как душами (и телами) рабов. Здесь мы подводим читателя не столько к мысли о несправедливости античного общества, сколько к выводам об эстетике, основе любой культуры.
      Современную цивилизацию винят в том, что она обращает эстетически содержательный объект в денежный эквивалент, независимо от его символического значения. Современную цивилизацию, создавшую "музейную культуру", с искусством, законсервированным в стеллажах, который суть лишь метафора банки с формалином. Немногим от этого отличаются художественные галереи, всё чаще, по настоянию реставраторов, помещающие свои "имущества" в прозрачные сейфы, как сказочные богатыри (в русском фольклоре) или гномы (в западном) — спящих красавиц.
      Приятно сознавать, что эти "гробницы" никогда, впрочем, что значит, — никогда? — не сменят своих владельцев. Что бы ни произошло в сфере политики и экономике, внеположных искусству, мы можем ручаться за сохранение собственной культурной памяти. Посещение музея или художественной галереи — это только повод для платоновского анамнезиса: в произведениях изобразительных, и других, искусств раскрывается доступный восприимчивому и сознательному человеку мир идей.
      В нашем случае пристало говорить о мире Русских идей. В отличие от западной культуры, русское искусство никогда не было, и, надеемся, не будет и впредь соподчинено экономии.
      Для России кризис станет действительно катастрофическим, когда уже не частные коллекции, по свидетельствам, хорошо сохраняющиеся, — а уже государственные фонды будут вынуждены сбывать то, что стало достоянием Отечества.
      И аналогии этому мы вновь находим в истории европейской, но — не русской цивилизации.
      Периоды правления Луция Корнелия Суллы и Сервия Сульпиция Гальбы. Этим кратковременно занимавшим посты консулов, и не больше — императоров, деньги нужны были только на войну. Массовые проскрипции Суллы и Гражданская война 68-69 гг., за которую ответственен Гальба (никто иной, как наследник Нерона), подорвали экономику Римской империи так, как не разрушили бы её череда экспансий в Европу и на Ближний Восток, или несколько неурожаев подряд. Римские матроны, матери аристократических семейств, подавали петиции Сулле, упрашивая его не посылать своих сборщиков налогов с полномочиями палачей расхищать имущество вдов. Напомним, что к тому времени римская аристократия была единственным сословием с внутренней властной структурой, способное уберечь и государственность, и культуру от окончательного вырождения. Именно эту аристократию ликвидировали прото-абсолютисты, ставящие во главу всего только экономию.
      Гальба был убит собственными преторианцами (элитные телохранители, в то время набираемые только из жителей италийского полуострова, фактически — из аристократических семей) за нарушение закона о неприкосновенности имущества вольнорождённых.
      Конечно, в последующей истории Рима бывали императоры бережливые и миролюбивые, предпочитавшие вкладывать капиталы в историю, а не в сиюминутные капризы, или в непреходящую жажду мгновенной прибыли и славы. Публий Элий Траян Адриан и его приёмный сын Марк Аврелий Антонин. Адриан, император расчётливый и экономный, расщедрился на реставрацию храмов в Афинах и строительство социально значимых сооружений.
      Именно эти постройки сохранились гораздо лучше помпезных "покоев" Нерона и Гелиогабала, чьё имущество в конечном итоге оказалось разграбленным и многократно перепроданным.
      Завершая этот очерк, мы желаем нашим читателям задуматься о том, что эмоциональные переживания кризиса не так страшны по сравнению с участью, что постигла античную культуру в начале прошлого тысячелетия.

      Юрий Рябинин. Заговор лилипутов. Старые повести. — М.: Голос-Пресс, 2008, 352 с., 3000 экз.
      Подальше, ДРУЗЬЯ! Подальше от этого неуютного мира, от кризисов начала XXI века по Рождеству Христову — только уж не совсем во тьму веков, а туда, "в Россию, которую мы потеряли", где царствовал Его Величество Государь Императоръ и Самодержецъ Всероссiйскiй, а правили лучшие люди из лучших фамилий, типа Петра Аркадьевича Столыпина, купцы богатели, крестьяне пахали землю, все молились Богу, "и три копейки стоил гусь"…
      Кризис будущего, когда неясно, куда и зачем идти, всегда приводит к идеализации прошлого. Даже не прошлого, как такового, а различных образов прошлого: от легендарного языческого славянства до легендарной России советской. Тем более, варианты многочисленны и максимально адаптированы "под потребителя" — "plug and play", "включай и играй", короче. Тут главное — даже не "play", a "plug", то есть "включиться". То, как происходит личный свободный выбор между конкурентными моделями прошлого в каждом конкретном случае — "тайна сия велика есть", но для понимания самого процесса несущественна: часть электората голосует за демократов, часть — за республиканцев, а у власти в США остаются всё те же "30 семейств". Принцип "plug and play" относится к принципу "divide et impera", как частное к общему.
      Властвовать среди разделенных и враждующих между собой куда проще и приятнее. Особенно — среди разделённых по отношению к собственной истории: они принципиально неспособны ни о чём договориться, поскольку их больше волнует прошлое, чем настоящее и будущее. Там, в придуманном прошлом, им хорошо, уютно и комфортно — и горе тому, кто посягнёт на этот истинный "дом сердца". Ты можешь почти безнаказанно лишить его собственного дома, выгнать на улицу, сделать "бомжем" — зато в сокровенном уголке души, отведенном "под рай", всегда тепло и светит вымышленное солнце…
      "Путевку в литературу", а заодно — и "творческое удостоверение личности" Юрию Рябинину выписал лично Владимир Емельянович Максимов, он же Лев Алексеевич Самсонов, автор романа "Семь дней творенья" и — вместе с Александром Зиновьевым — соавтор знаменитой фразы "Мы метили в коммунизм, а попали в Россию". "В данном случае как бы сомкнулась прерванная было связь времён. Новое поколение русских мальчиков снова начинает с того самого места, где остановились их духовные отцы", — написал он в рецензии на повесть "Операция доктора Снегирёва".
      Ну, что касается "связи времён" и её распада, описанного ещё Шекспиром в "Гамлете", то связывать разорванное советской эпохой путём вырезания из отечественной истории самой советской эпохи — такой вариант выглядит, по большому счёту, нелепо. Нравится это кому или нет, но теперь, стреляя в "коммунизм", неизбежно попадёшь в Россию.
      Максимов этот факт признал как политик, открыто, а его "литературный крестник" Рябинин — по-писательски, тихо. В его маленькой повести "Заговор лилипутов", давшей название всему сборнику, уже не найдешь наигранного презрения к "хамскому быдлу", перевернувшему все устои общества. Наоборот — очень спокойно и жёстко показано, как дореволюционные "хозяева жизни" сознательно и целенаправленно уничтожали эту самую жизнь во имя своих не то что привилегий, а — прихотей. "Наповалов лишь улыбался в бороду, видя, как стараются уязвить его маленькие людишки. А пущай себе тешутся, убогие, думал он…" Но — все мы в этой жизни, даже самые что ни на есть её "хозяева", в конце концов, оказываемся не более чем лилипутами.

      Форма и движение выражают скорбь. Сильно вытянутый, вертикальный силуэт композиции, подобно занавесу, резко ниспадает вниз. Динамика ритмов, каждая деталь и объём — подчинены единому минорному звучание. Потрясающе точная пластическая находка, выражающая жизнь на пороге смерти — соединение вместе круглой скульптуры и рельефа.
      Энергично склонённая женская фигура то ли защищает, то ли оплакивает умирающего бойца. Его тело как бы выскальзывает из её рук, и нижняя часть фигуры, стекая вниз прямо вдоль постамента, теряет материальность, превращаясь в бесплотный рельеф.
      На выставке скульптора Валерия Евдокимова в Академии Художеств внимание привлекает… фотография. Фотография памятника "Подвиг. Милосердие", посвящённого памяти медсестёр Великой Отечественной. Подобно музыке, скульптурный образ средствами пластики решён настолько ёмко и пронзительно, что проникает прямо в душу зрителя и не требует малейших словесных комментариев.
      К этой работе Мастер шёл всю свою жизнь. Долгое время вызывал недоумение кажущийся дуализм его искусства. С одной стороны — авангардные работы скульптора, усвоившего уроки классиков ХХ века: Бранкузи, Мура, Помодорро, Архипенко: "Гранатовый браслет" 1967, "Собор"1979, абстракция "Рождение" 1979, "Беседа" 1980.
      И вдруг, одновременно, — мастерский, виртуозный неоклассицизм портретов и натурных этюдов фигур.
      Но в этом-то и состоит цельность творческого пути Евдокимова — им неизменно движет магистральная пластическая идея. В авангардных вещах его задача — ёмкая и динамичная формулировка образа в пространстве — знак, в котором с предельной ясностью сконцентрирована главная эмоция произведения.
      Образная глубина фигуративных, реалистических работ достигается не иллюзорностью, а напротив, архитектонической выстроенностью скульптурного объёма. Поэтому даже небольшая статуэтка несёт в себе вес и философскую значимость античного монумента. Неслучайно названия этих работ символичны и вызывают ассоциации с великим Майолем: "Сон" 1988, "Латона"1989, "Нарциссеса"1991, "Галатея"2000. В портретах ("Д.Галковский"1985, "Люба"1989) выражение личности происходит через наполненность и предельную точность объёма.
      Заинтригованный мнимой дилеммой, внимательный зритель был вправе ожидать, что два, на первый взгляд, противоположных вектора наконец сойдутся, и произойдёт разряд.
      Работа с мрамором и гранитом на международных симпозиумах в последние годы как будто ребром поставила перед художником монументальные задачи. Особенно мощно звучит гранитная "Память", выполненная огнём(!)Не только максимально динамичная разработка пространства при сконцентрированной цельности общего объёма, но и мастерски выявленная фактура камня остро выражают драматизм образа.
      Трагические мотивы несения креста, "Пиеты", отныне доминируют в творчестве художника. И как закономерный результат — кульминация его творчества, памятник "Подвиг. Милосердие". Здесь в одной точке сошлись главные достоинства его дарования: умение тонко чувствовать трагедию человеческой жизни и способность выразить её максимально глубоко и ёмко средствами формы и пространства.
      Памятник состраданию, безвременно погибшей юности. Собранный, сконцентрированный и одухотворённый.
      Он и в жизни такой же, как в творчестве, — Валерий Андреевич Евдокимов, строгий интеллектуал, аскетичный знаток русской философии, преданный своему искусству. Находящийся именно сейчас на пике своей формы. Как жаль, что интеллигентность и пластический дар не подразумевают способность пробивать дорогу своим произведениям. Например, его блестящий проект памятника Достоевскому для Москвы не воплощён, и вместо него стоит другая работа. Но тот, кто умеет строить арт-бизнес лучше него, вероятно, не способен на главное — изваять "Милосердие".

      Архитектор Семен Расторгуев, основатель портала cih.ru, придумал елку-мультисателлит (на рисунке справа): "С поверхности Луны выбрасывается конус из 60 тысяч искусственных спутников-рефлекторов, которые будут отражать солнечный свет зеленого спектра, — поясняет автор. — Это мог бы быть подарок всем жителям планеты". Но реализация подобной задумки, по подсчётам, обойдется в несколько миллиардов евро. Поэтому сейчас Расторгуев сооружает более простую в исполнении инсталляцию — "Елку Мандельбротта" (на рисунке слева), названную так по имени основателя фрактальной геометрии: "Разные по величине пластины из гибкого оргстекла с нанесенным фрактальным рисунком нанизываются на леску и закручиваются по часовой стрелке или хаотично раздвигаются".
      Что же: элегантное и незатратное решение. Выдумка и остроумие — главные антикризисные меры перед Новым Годом.
      Соб. инф.

      И Новый год для нас, и чудо-Рождество — всегда, как в первый раз. И все мы оттого — не так глядим вокруг, как всякий день с утра, а так, как будто вдруг пришли к нам лишь вчера — и неба синева, и звёздные огни, и вечные слова: "Спаси и сохрани!.."
      Прекрасен этот час, пора надежд благих… Доверчиво припас сегодня каждый их! Лелея целый год их в сердце нехитро, надеется народ на счастье, на добро, на силу красоты, как было искони… О небо, те мечты — спаси и сохрани!..
      А с ними — жизнь вокруг, покой и мир окрест. Злой изгони недуг навек из наших мест. Утихомирь вражду друживших много лет. Останови беду, границ которой нет. Дай выстоять в бою, дух предков нам верни. И Родину мою — спаси и сохрани!
      Что сделала с людьми к тельцу златому страсть! С ней — ненадёжен мир, с ней — ненадёжна власть. С ней правда — не нужна, а кривда — на виду. Как выживет страна ещё в одном году? Лукавцев и лжецов к ответу притяни. А истинных бойцов — спаси и сохрани!
      Я вижу, как сейчас меняется наш век. Как стать иудой враз способен человек. Душой не покривив, я для себя решил: в словах, делах, любви — остаться тем, кем был. А если отступлю — за это прокляни. Но ту, кого люблю, — спаси и сохрани!..
      Какая благодать — дней новогодних свет… Как важно увидать не грусть в полёте лет, а их высокий смысл: мы этот путь прошли — чтоб дети вышли в жизнь, и внуки чтоб росли. Пусть от весны к весне — продолжат нас они… Всех тех, кто дорог мне, — спаси и сохрани!
      …И Новый год для нас, и чудо-Рождество — всегда, как в первый раз. И это — оттого, что мы всегда их ждём, что рады им всерьёз, что украшаем дом, что поднимает тост, что чисто на Руси душе в такие дни… Что есть, Кого просить: "Спаси и сохрани!"