17 июня 2008 года премьер-министр В.Путин подписал "Стратегию развития железнодорожного транспорта России до 2030 года".
      Документ, разработанный ОАО РЖД и Минтрансом, провозглашает действительно крупные планы. За 22 года в России планируется построить около 22 тысяч километров железнодорожных путей (сегодня у нас их 85 тыс. км). Таких темпов (1000 км. в год) не было с советской эпохи: лучший постсоветский показатель — 197 км в 2001 году.
      Одной из главных целей стратегии названо развитие железнодорожной сети, необходимой для повышения транзитного потенциала России в направлении Запад-Восток, для развития экономики регионов Сибири и Дальнего Востока, а также для освоения новых ресурсных месторождений. Среди конкретных задач — создание развернутой железнодорожной инфраструктуры в таких регионах, как Алтай, Якутия и Тыва, развитие высокоскоростного движения на участках с большим объемом пассажирских перевозок, модернизация и обновление техники и подвижного состава.
      Необходимость реформирования железнодорожной отрасли, работавшей в основном на ресурсах советской (и даже частично досоветской) эпохи, назрела давно. Благодаря этим ресурсам удалось хоть как-то сохранить экономические связи между регионами и обеспечить функционирование важнейших сегментов российской экономики.
      Однако нынешнее состояние российского железнодорожного транспорта в значительной его части просто плачевно. И речь не только о недостаточном для целей страны развитии железнодорожной сети и запредельной перегруженности многих транспортных линий. Например, по оценкам специалистов, для Южно-Уральской железной дороги (занимающей второе место по объемам грузооборота в структуре РЖД) износ основных фондов магистрального железнодорожного транспорта составляет в среднем 59%, по тепловозам и грузовым вагонам — более 80%. И это — при том, что к 2030 году прогнозируется рост объемов грузоперевозок на направлении Урал-Запад в полтора-два раза!
      Масштаб намеченной реформы свидетельствует о понимании этих проблем. В реализацию Стратегии запланировано вложить около 13,7 трлн. рублей — в два с лишним раза больше, чем весь российский бюджет на 2008 год.
      Однако государством на эти цели выделяется только 2,7 трлн. рублей (20%). Госфинансирование запланировано из бюджета и инвестфонда, а также за счет включения инвестиционной составляющей в тарифы на грузовые перевозки и продажи государственных активов в отрасли. Доля субъектов Федерации в финансировании Стратегии составит 5% (около 670 млрд. рублей). А основная финансовая нагрузка (75%, или 10,3 трлн. рублей) должна лечь на плечи инвесторов, в том числе РЖД (43%, или 5,9 трлн. рублей) и частного бизнеса — (32%, или 4,4 трлн. рублей).
      Вроде бы, инвестиции намечены гигантские. Но ведь собственно транспортной сетью проблемы развития российского железнодорожного хозяйства не исчерпываются. Нужно еще вкладываться в расширение и обновление локомотивного парка и подвижного состава, в модернизацию старых и строительство новых морских экспортно-импортных терминалов и многое другое. И потому возникает важный вопрос: хватит ли у основных инвесторов программы — РЖД и частных корпораций — ресурсов и желания решать столь амбициозные задачи?
      Например, много говорится о том, что количество и технологическая оснащенность экспортно-импортных морских терминалов, на которые выходят магистральные железнодорожные маршруты, явно недостаточны. В результате ОАО РЖД вынуждено заниматься строительством и модернизацией портовых терминалов (в частности, в Усть-Луге и Новороссийске). Но, во-первых, неясно, может ли оно заниматься этим непрофильным для себя делом достаточно эффективно. А, во-вторых, на это отвлекаются огромные ресурсы, которых и так явно не хватает для развития внутрироссийской железнодорожной сети.
      С локомотивно-вагонным парком у нас тоже проблем хватает. Отечественные мощности их строительства и недостаточны, и в основном устарели. В результате уже сейчас заключаются крупные контракты на поставки локомотивов и вагонов, а также объявляются новые конкурсы, в которых участвует все больше зарубежных компаний — германская Siemens, французская Alstom, финская Transtech, канадская Bombardier и т.д.
      Конечно, эти компании — лидеры отрасли, и есть надежда, что с ними в Россию придут новые технологии, которые освоят отечественные предприятия. Но если на это не хватит ни денег, ни "пороху", такое международное сотрудничество создает риск постоянной зависимости российского железнодорожного комплекса от зарубежных поставок комплектующих и ремонтной базы.
      Нередко говорится, что основным "мотором" инвестиционного обеспечения Стратегии должны стать частные корпорации, заинтересованные в транспортно-логистическом обеспечении собственного бизнеса, а также в прибылях от перевозок грузов и пассажиров. Однако крупномасштабное железнодорожное строительство — отрасль очень капиталоемкая и с большими сроками окупаемости проектов. И частный бизнес ни сейчас, ни в прошлом с инвестициями в эту отрасль не рвался.
      Исключением, пожалуй, являются США, где почти все железные дороги исторически находились в частном пользовании. Но лишь потому, что американское государство позволяло владельцам частных железнодорожных компаний быстро "отбивать" свои капиталовложения за счет высоких тарифов на перевозки. В остальных же странах, включая Европу, железнодорожные сети, как правило, строились на деньги государства и вплоть до последнего времени оставались в государственной собственности.
      В связи с этим отметим, что даже британская "железная леди" М.Тэтчер, проводя в 80-х годах широкомасштабную программу приватизации госсобственности, железные дороги из приватизации исключила, а на программы их развития и модернизации "безропотно" выделяла деньги из национального бюджета. И еще отметим, что в царской России в начале ХХ века железнодорожная сеть, построенная частными компаниями, была почти полностью национализирована по просьбам этих самых частных компаний. Просто потому, что поддерживать и развивать железнодорожное хозяйство в соответствии с запросами растущей экономики частному капиталу было и не по силам, и невыгодно.
      Так что инвестиционная активность российских частных корпораций, на которые возлагает большие надежды обсуждаемая Стратегия, — дело вовсе не бесспорное. Бизнес, конечно, будет заинтересован в тех железнодорожных проектах, которые прямо и непосредственно касаются развития его корпоративных программ. И если Стратегия включает в себя какой-либо сегмент этих программ, то намеченная модель частно-государственного партнерства сработает. И соответствующие примеры уже есть.
      Так, в финансировании строительства железнодорожной линии Нарын-Лугокан, ведущей к месторождениям золота и цветных металлов в Читинской области, участвует "Норильский никель". Который владеет лицензиями на разработку этих месторождений и планирует создать на их базе крупнейший горнодобывающий и обогатительный комплекс. Обсуждаются и другие проекты такого же типа, связанные с интересами алюминиевых и лесоперерабатывающих корпораций.
      Но строительство и модернизацию других "грузообразующих" и пассажирских магистралей "общегосударственного пользования" частный бизнес финансировать не жаждет. А только бюджетных денег и запланированных инвестиций ОАО РЖД на их развитие, по оценкам экспертов, явно не хватит. Да и не будет у РЖД от его коммерческой деятельности таких больших денег, как предполагает программа.
      Некоторые экономисты, признавая эти обстоятельства, видят выход лишь в гораздо более резком повышении тарифов на перевозки (особенно грузовые), чем это предусмотрено Стратегией. Мол, это даст нужные деньги РЖД, а заодно повысит привлекательность отрасли для инвестиций частного бизнеса.
      Однако нельзя забывать, что резкое повышение тарифов в условиях России (где "транспортное плечо" для очень многих компаний, как правило, исключительно велико), ляжет весьма болезненной нагрузкой на бизнес грузообладателей, снижая его прибыльность и конкурентоспособность. А еще ведь предстоят повышения цен на электроэнергию и горючее, которые дополнительно "задерут" и себестоимость продукции, и транспортные тарифы. Не получится ли так, что в ходе реализации Стратегии из-за непомерной тарифной нагрузки разорятся и уйдут с рынков вполне современные и конкурентоспособные российские предприятия? И не окажется ли, что транспортная мобильность населения — очень важное условие быстрого развития новых территориально-производственных комплексов страны — будет подорвана из-за жесткой тарифной железнодорожной политики?
      Похоже, эти проблемы уже вполне осознаются на высших уровнях российской власти. Во всяком случае, 18 июня, на следующий день после подписания Стратегии развития железнодорожного транспорта, В.Путин на совещании по реформе электроэнергетики заявил: "…Я призываю всех к ответственному поведению… Те, кто будут …подрывать доверие граждан к тому, что мы делаем… руководствуясь какими-то сиюминутными коммерческими интересами, будут сталкиваться с соответствующей реакцией…Что касается безответственного поведения бизнеса, то я вам скажу прямо и, может быть, грубовато — из желудка всё достану и раздам бедным".
      Увы, похоже, сегодня этот мессидж премьера РФ в высокой степени отражает реальную ситуацию в том самом формирующемся "частно-государственном партнерстве", от эффективности которого в большой степени зависит способность российской экономики перейти от стратегии выживания к стратегии развития…

      Как известно, в 1992 году смертность в России впервые после 1944 года превысила рождаемость. За счет естественной убыли (то есть, ежегодного превышения числа умерших над числом новорожденных) население России сократилось, по данным Росстата, с 149,2 миллионов человек в 1991 году до 142,3 в 2008-м. При этом демографические потери не являются равномерными. В то время как русское население убывает, нерусское, благодаря высоким показателям рождаемости, увеличивается.
      Анализируя демографический кризис, необходимо учитывать не только собственно демографическую, но и социально-культурную компоненту. Потеря советской идентичности ударила по всем народам бывшего СССР. Но по русским — в каком-то смысле, больнее всех. Русские, выступавшие в течение длительного времени как государствообразующая нация и заплатившие за эту свою роль высокую цену, с потерей Советской империи оказались особенно дезориентированы. В постперестроечные годы среди русского населения катастрофически нарастают показатели наркомании, пьянства, суицида и т.п.
      Помимо основной травмы — потери страны — тут сказалось воздействие и других факторов. Именно русским был предъявлен "счет за коммунизм". Именно русские составляли основное население территорий, связанных с ВПК, тяжелой промышленностью и пр., которые после развала Советского Союза превратились в депрессивные зоны. Именно русские оказались в массовом порядке вытеснены с отделившихся союзных окраин.
      Благодаря иммиграционному притоку в Россию этих русских, вытесненных (или уехавших добровольно — но ведь не от хорошей жизни!) из бывших советских республик Средней Азии, Кавказа и Прибалтики, сокращение численности российского населения оказалось отчасти скомпенсировано. За 15 лет, с 1992 по 2007 год, иммиграция "восполнила" 4,3 миллиона человек естественной убыли (без этого "восполнения" приведенные цифры Росстата перевалили бы за 11 миллионов). Однако к настоящему моменту поток русских иммигрантов уже иссяк, а программа по репатриации в Россию русских, оставшихся за рубежом, безнадежно провалена.
      По прогнозам демографов, в ближайшие годы нынешняя тенденция ежегодного сокращения трудоспособного населения страны примерно на 1 млн. человек — сохранится, и к 2025 году Россия потеряет 19 млн. работников. Эти рабочие места должны будут занять (и уже занимают) мигранты.
      Как сообщил глава Федеральной миграционной службы К.Ромодановский, сейчас в России порядка 10 миллионов нелегальных и легальных мигрантов. Этот миграционный поток уже в значительной степени нерусский. В 2008 году основу миграционного потока составляют граждане Узбекистана (17,5%), на втором месте граждане Китая (15,5%), затем Таджикистана (14,6%) и Украины (12,2%).
      На сегодняшний день Россия является второй (после США) страной мира по числу прибывающих мигрантов. Следствием таких масштабных перемещений мигрантов является нарастающая в обществе этнокультурная и этноконфессиональная мозаика. И вопрос о глубокой подлинной интеграции "этнически разнообразного" населения встает со всей остротой.
      После того, как идеократическая модель сосуществования различных народов на территории СССР (советская идентичность) оказалась сломана, было много разговоров о том, что "время больших идеологий в прошлом", "никаких новых идеократий", и что в вопросе об интеграции разноэтнических элементов в единое общество нужно следовать "подходам цивилизованных стран".
      Таких подходов, по большому счету, всего два: ассимиляция, или "плавильный котел" (когда различные этнокультурные и этноконфессиональные элементы вливаются в принимающую базовую культуру) и мультикультуральная модель (когда основные культурные различия мигрантов сохраняются). Проблема заключается в том, что оба эти подхода, предлагаемые России в качестве "рецепта", демонстрируют сегодня свою несостоятельность.
      Ассимиляционная модель доминировала в США. Прибывшие должны были как бы "переплавляться", принимать американскую идентичность. В последние годы иммигрантский поток резко увеличился: в США ежегодно проникает 1 миллион нелегалов из Мексики, а всего в стране 11 млн. нелегальных мигрантов. Но при этом "котел" уже "не плавит": мигранты живут обособленными анклавами, не хотят легализации (тогда надо платить налоги), не учат английский язык. А испаноязычные мигранты даже требуют официального статуса испанского как второго государственного языка.
      Эксперты указывают, что к 2050 году белые жители США будут составлять лишь 47% населения, а доля латиноамериканцев возрастет до 29%. Уже сейчас "испаноязычные" обошли афроамериканцев, став крупнейшим меньшинством. С.Хантингтон в книге "Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности" (2004 год) бьет тревогу по поводу нарастающей дезинтеграции американского общества. По его словам, игнорирование испаноязычной иммиграции чревато распадом общества "на две культуры (англо- и испаноязычную) и два языка".
      Французская модель ассимиляции столкнулась с сопротивлением мусульман, отстаивающих свою исламскую идентичность в ущерб общенациональной идентичности. Сейчас во Франции десятая часть страны населения — мусульмане, а через 15 лет 30% французского населения будет арабского происхождения. "Дело о платках-хиджабах" в 2004 году и погромы в пригородах Парижа в 2005-м и 2007-м — показывают, что проблема обостряется. Но единственное, что пока предлагается, — это ограничение миграции.
      Канада выбрала "мультикультуральную" модель интеграции — во многом для того, чтобы сгладить остроту квебекского франкофонного сепаратизма. Было провозглашено равенство английского и французского языков, принят закон о многокультурности. Однако эта модель, поначалу разрекламированная либеральными кругами западных стран с большой помпой (Великобритания официально взяла курс на мультикультурализм в 1997 году, Германия — в 1998-м), быстро утратила кредит доверия.
      24 августа 2006 года правительство Великобритании заявило, что "политика мультикультурализма привела в стране к возникновению сегрегации по национально-культурному и религиозному признаку, поставила под угрозу единство нации и подорвала устои гражданского общества".
      Таким образом, обе западные модели: и ассимиляционная, и мультикультуральная, — уже не отвечают современным вызовам. Тем не менее, российские этносоциологи продолжают настойчиво обсуждать, к какой из этих моделей должна стремиться России.
      А тем временем, за неимением внятной модели отношений с иноэтническими группами мигрантов, в стране возникают весьма своеобразные "низовые инициативы". В мае 2008 года сопредседатель Совета муфтиев России Нафигулла Аширов предложил создать в крупных городах гетто для этнических меньшинств. Гетто, по мнению Аширова, должны обладать всей инфраструктурой — магазинами, школами, детскими садами (чтобы не надо было выходить за его пределы) — и хорошо охраняться собственной милицией. Этакие "государства в государстве" как ответ на "бездействие власти" в межэтнических конфликтах.
      Отсутствие продуманной политики в отношении мигрантов отражает, по большому счету, более крупную проблему. В нынешней России нет внятной и убедительной для всего населения модели межнациональных отношений. Кто является государствообразующим субъектом? По-прежнему русские? Однако, на фоне нарастания доли иноэтнических групп в населении, признать за русскими право на сохранение этой роли в постсоветской России готовы отнюдь не все. Отсюда — появление специфических проектов.
      Еще в 2001 году был обнародован проект, в соответствии с которым России необходим "русский ислам" — укорененный в русской культурной почве, преданный российской государственности, использующий русский язык как язык межнационального общения (дабы таковым не стал арабский) и даже как богослужебный язык. Но совсем откровенно авторы проекта изложили свою позицию в многочисленных статьях и выступлениях, суть которых сводилась к следующему.
      После распада СССР русские ослаблены настолько, что не могут более удерживать в своем поле инокультурное население. Как заявлял один из авторов проекта, С.Градировский, "русскость стала настолько слабой закваской, что нуждается в ряде других идентификационных подпорок. Все это, конечно же, проявление исторической дряхлости…" В отличие от русских, мусульмане, по Градировскому, не дряхлая, а полная энергии часть российского общества. А потому, мол, в условиях деградации собственно русского сегмента — именно исламский сегмент российской культуры способен в недалеком будущем превратиться в основную и направляющую силу нашего общества. Но, как пояснил Градировский, проект вовсе не предполагает массового перехода немусульман в ислам. Речь о том, что исламской должна быть элита России — вот тогда у страны, якобы, появится шанс на возрождение.
      Такие рассуждения в духе Льва Гумилева об "исторической дряхлости" русских и утрате ими пассионарности звучат давно. Но есть бесспорный исторический факт: русские создали и держали огромную империю. Однако держали они эту империю — и монархическую, и советскую — лишь потому и постольку, поскольку именно русские вовлекали все народы этой империи в развитие, и поскольку это самое развитие от русских было неотчуждаемо. И лишь когда развитие ставилось под сомнение — всей своей массой наваливались межэтнические конфликты.
      Так что будет реальное развитие — найдутся и те или иные (но в России всегда особые и всегда идеократические) способы решения межэтнических проблем. Вопрос в том, будет ли развитие…

 
       Настоятелю Сретенского монастыря архимандриту Тихону (Шевкунову) исполнилось 50 лет. Поздравляем воина Христова, радетеля русского Православия, певца Империи со славным юбилеем. Желаем Его Высокопреподобию духовной бодрости в служении великой России.
       Редакция "Завтра"
 
      Александр Проханов. Отец Тихон! Я до сих пор нахожусь под впечатлением от вашего имперского фильма про Византию, который, словно буря, ворвался в общественное сознание. Всех поразило то, насколько радикально в этом фильме сформулированы острейшие политические и идеологические проблемы современного русского общества. Я думаю, что за минувшие пятнадцать лет это первое столь интенсивное постулирование Церковью своих представлений о русской действительности. Церковь пребывала в политике до октября 93-го года: священники были в Верховном Совете, в облачении водили в расстрельные дни крестные ходы с Владимирской иконой Божьей Матери. Потом Церковь "отхлынула". Вы впрямую сравниваете Византию с сегодняшней Россией. Ваши прогнозы, уроки, предупреждения адресуются сегодняшнему российскому обществу. Мыслите ли вы сегодняшнюю Россию в имперских категориях? Является ли для вас нынешняя Россия тоже пусть отсеченной, но империей?
      Архимандрит Тихон.Для меня Россия, безусловно, не только мыслится как империя, но и не может не быть империей. В первую очередь это означает, что Россия как империя призвана свободно обустраивать ту огромную территорию, которая ей дана Богом, управлять ею, а также сохранять, заботиться и иметь справедливое и доброе попечение о благе тех народов, которые Промыслом Божиим вместе с русскими составляют единую семью этой империи. Это две главные задачи. Наша территория и наш народ настолько грандиозны, разнообразны и важны для мира, что иначе как имперским сознанием и имперскими методами Россия управляться не может. Если имперскость в России разрушится, то разрушится и сама страна. У меня в этом нет никаких сомнений.
      Что касается фильма "Гибель империи. Византийский урок", то для меня крайне важно, что он вызвал такую бурю самых разнообразных откликов: значит, проблемы, затронутые в нем, не просто интересны, а по-настоящему важны. И, в первую очередь, это опять же вопрос об имперском сознании — приятии или отрицании его. В этом смысле фильм был сознательно сделан, в каком-то смысле, как исследование, тестирование. Существует ли на самом деле это имперское сознание — или это лишь миф, химера, что-то безвозвратно утерянное? Было очень важно понять, какие слои общества естественно для себя принимают этот исторический и, с моей точки зрения, принципиально правильный созидательный взгляд на Россию и ее будущее, а где это категорически отвергается. Поэтому фильм, хотя это, конечно, не главная его цель, был сделан в какой-то степени как тест, как партитура. В этой партитуре, были прописаны всевозможные исполнительские партии. Там, например, была заложена партия для "Эха Москвы". Конечно же, я не знал, споют они эту партию или нет, но радио исполнило ее точно по нотам, как и предполагалось. Была прописана особая ария, которую, по моим представлениям, могла бы спеть Новодворская — и Валерия Николаевна на самом деле прочла и блестяще исполнила эту арию. Было соло для Владимира Владимировича Познера, хотя было не ясно, в каком формате он его мог бы его исполнить: ведь не будет же он критиковать фильм, созданный на другом канале: есть негласная конвенция на телевидении, что каналы не выступают в эфире с критикой коллег. Но Владимир Владимирович не удержался (и это очень важно: значит, проблема действительно живо и принципиально интересует его) и, не побоявшись нарушить конвенцию, смело на всю страну объявил в своих "Временах": "Империи больше никогда не будет!"
      Вся дискуссия о фильме неизбежно, в конце концов, сводилась именно к этой проблеме. Получилась, с моей точки зрения, интересная многомесячная дискуссия на телевидении, в прессе, в блогах и в других формах Интернета. Результат этой дискуссии по-настоящему обнадеживает. Во-первых, большая часть зрителей во всем разобралась и поддержала идеи и позицию, высказанные в фильме. Во-вторых, оппоненты, несмотря на крайнюю эмоциональность, не привели ни одного убедительного довода в пользу отрицания исторического особого пути для современной России. Что же касается упреков по поводу неисторичности фильма, которые, в первую очередь, использовали идейные критики, то эти упреки не по существу. Мы даже отдельно опубликовали на сайте "Православие.ру" дикторский текст с подробными научными комментариями.
      Но, конечно, для меня наиболее интересно было выяснить, как фильм встретят друзья — в том числе газета "Завтра". И те статьи, что появились у вас, были очень важны для меня не только в качестве поддержки, но и как развитие мыслей, заложенных в фильме.
      Александр Проханов. Какие мотивации были у вас как у автора фильма? Что вас тревожило и заставило взяться за этот труд?
      Архимандрит Тихон. Не только для меня самая главная боль — это то, что Россия до сих пор переживает серьезный кризисный этап.
      К сожалению, русское общество всегда страдало той болезнью, о которой сказал еще Пушкин: мы ленивы и нелюбопытны — и поэтому слишком поздно иногда спохватываемся. Слишком надеемся на "русский авось", который, по правде говоря, так часто нас спасал и выводил из самых безвыходных ситуаций. С другой стороны, все мы понимаем, что рано или поздно этот "авось" может и не сработать — как он не сработал в Константинополе.
      Ведь столько "авосей" там было! Была и мистическая надежда, когда в тавернах Константинополя твердили: ангел вот-вот спустится с неба и сокрушит вражеское войско — а Мехмет уже стоял под стенами города. Была пустая вера в помощь западных союзников. А как полагались защитники города на грандиозную линию своей обороны, которую представляли собой неприступные, казалось бы, стены! Византийцы говорили: ничего с нами не случится, город невозможно взять.
      И у нас сейчас есть немало этих "авосей", на которые мы надеемся, оставаясь ленивыми и нелюбопытными. И фильм потребовался, в том числе, для того, чтобы еще раз показать, что "авоси" не всегда срабатывают и что придет момент, когда нужно будет расплачиваться за леность и легкомыслие.
      А еще для меня было очень важным попытаться напомнить, разбудить историческое сознание. Вспомнить, что мы не подкидыши в истории. Ведь нам раз за разом пытаются внушить, будто история России начинается с 1991 года или с 1917-го, или, в крайнем случае, с европеизации России. Нет, ничего подобного, наша история на самом деле еще глубже, чем даже тысячелетняя русская история. И это ощущение, и сопричастность всей глубине времен необычайно важны.
      Александр Проханов. Я, размышляя над русской историей, насчитываю в ней пять имперских формаций, сменяющих друг друга. Первая — Киевско-Новгородская Русь. Классические историки не называют ее империей, но она по всем признакам являлась таковой. Вторая — Московское царство. Третья — Петровская классическая империя. Четвертая — Красная, сталинская, империя. И Пятая — сегодняшняя: хрупкая, робкая, усеченная, но империя. Все эти периоды расчленялись неимперскими вторжениями. Я их называю "черными дырами русской истории". В этих дырах имперские формации гибли. А потом каким-то чудом на пепелище возникала новая, еще более сильная русская империя. Вы говорили про "авось", предлагая с осторожностью относиться к этому, а я всё больше убеждался, что "авось" является исторической категорией. Только в русском сознании этот "авось" называется русским чудом. Каким образом вы ощущаете чудо как исторический процесс? Как чудо реализуется в русской истории?
      Архимандрит Тихон. Чудо все-таки — "не авось". Чудо созидательно. "Авось" же — от лености и ленивой глупости. Основа чуда лежит в законах взаимоотношения Бога и человека. В Псалтири есть слова: "Даст тебе Господь по сердцу твоему". Вот когда сердце человеческое или сердце народа чего-то очень сильно восхочет, то Господь дает это. Таков духовный закон. Это может быть нечто доброе, но может быть и злое. Тогда Господь попускает и зло, если оно так желанно человеческим сердцем, его свободной волей, над которыми не властен даже Господь Бог. То, что произошло у нас в 17-м году, было последствием темных, но настойчивых желаний огромного количества сердец в России. И Господь попустил. Это, если хотите, было самое страшное, самое жестокое чудо в истории России, когда народ сам позволил горстке своих врагов буквально за пару десятилетий разрушить величайшую, необычайно могущественную православную державу.
      Но, конечно же, что касается Ваших слов о реализации чуда в русской истории, то совершенно согласен — это действительно историческая категория. Мы находимся с вами в московском Сретенском монастыре и поэтому за примером ходить не надо: 1395 год, чудо спасения Москвы и всей Руси от нашествия Тамерлана — Сретенье Владимирской иконы Божией Матери. Но надо помнить, что это чудо было основано в первую очередь на огромном внутреннем духовном труде, единодушном желании множества сердец, на горячей вере во Христа тысяч и тысяч людей. В тот год летом на Русь шел непобедимый хан Тамерлан с самой лучшей тогда армией в мире, завоевавшей пол-Евразии. А Московское княжество было тогда слабым данником татарского хана Тохтамыша и еще не оправи- лось от разгрома 1382 года, последовавшего как месть ордынцев через два года после Куликовской битвы. Страшный, жестокий Тамерлан шел, разоряя и сжигая все на своем пути. Он взял Елец и стоял меньше чем в ста километрах от Москвы. Три дня легких конных переходов — и он захватил бы и уничтожил Москву. И тогда встал бы вопрос не только о Московском княжестве, но и обо всем будущем Руси, России. Молодой московский князь Василий вышел навстречу непобедимой армии с небольшим войском, чтобы доблестно пасть в битве с врагом. Надежда была только на чудо. Тогда бывший в Москве митрополит Киприан, кстати, почти неизвестный, но один из самых выдающихся духовных и политических собирателей Русской земли, послал во Вла- димир посольство священников за великой святыней Руси — чудотворной иконой Пресвятой Богородицы. 26 августа весь московский люд вышел навстречу этому духовному посольству. В предместье Москвы, где сейчас стоит Сретенский монастырь, люди встретили икону и опустились перед образом Матери Божией на колени.