ТЫ СТРАШИШЬ МЕНЯ СНАМИ И ВИДЕНИЯМИ ПУГАЕШЬ МЕНЯ.
      Все меняется... Да, рано или поздно ВСЕ меняется... И этого не избежала и наша старушка Серость... Ты нашел себя, а она пошла дальше.
      Ничего и никого не было видно. Даже сквозь очки. В себе чувствовались стойкие воды, проникшие через нос, горло, уши... Странник, как все Тут, спокойно свернул тело в зародышевой позе и поддался.
      - А ты?
      - Я остаюсь все таким же, хе... и ты понимаешь меня, ничтожество... по-особому сказало ОНО.
      - Ты в своем репертуаре...
      - О, ... а как же иначе? Такое, как я, несменяемо ни в одной части Космоса и глобального устройства... будь они столь же богаты, как и во Мне. Во мне есть все.
      - Не льсти себе...
      - Не трогай меня, и я продлю твои дни, старый серый. Ты зависишь от меня, как от доброго наркотика. Я твоя кровь.
      - А я - твое Сердце, которое толкает Поток через Сны... Выпусти меня...
      - С тобою трудно расстаться... Дрянь...
      - Контроль не может быть единственной отрадой.
      - Я не говорю "прощай", серый... Куда?
      - Куда обычно, ведь ты же знаешь...
      X
      Духа призвали наверх.
      Он был так счастлив, услышав об этом, что вернулся, и сразу наткнулся на Странника. Он хотел поговорить, непременно поговорить.
      - Ты представляешь, они зовут меня к СЕБЕ! - он размахивал руками, расхаживал взад-вперед и, вообще, вел себя так воодушевленно, что сопоставить это с его обычной грустью и убогой внешностью было невозможно. Он даже начал сильнее прежнего отсвечивать. - Я снова смогу жить в мире живых душ, дышать воздухом, ходить по траве, глядеть на сезоны года и купаться в море...  Это потрясающе! Я сразу будто все четко вспомнил, все мои давнишние жизни... Там я забуду все эти ужасы... Ой, прости меня, мне вовсе не хотелось тебя обижать.. - он посмотрел на сидящую невдалеке темноватую фигуру.
      - Ничего, - отозвался Странник, перебирая что-то в руках. - Ты счастлив, я полагаю. Ну что ж, наслаждайся реальной жизнью.
      - Да, там у меня будет Настоящая Жизнь. Я забуду про Черный Океан, Пустыню и все эти выродки подземелий... И тебя, возможно. Но, может, я буду скучать. Нет, я непременно тебя вспомню. Ведь ты..
      - Спасал тебе жизнь не единожды, - подтвердил собеседник чуть навеселе. - Что же до воспоминаний, то где бы ты ТАМ не находился, то обязательно окажешься здесь хоть на мгновение. Люди спят, и им снятся СНЫ. Разные. И в Серость моего пошива они тоже забредают. Да ты в курсе... Чего мне объяснять?.. Живи. - Он встал и подошел к Духу, и, пару раз хлопнув его по спине, встал в отдалении.
      А Дух понял, что пришел момент прощания. Этот томительный, неприятный, кучу всего вызывающий момент, хоть раз в жизни случающийся со всеми. И он настал для Духа. Все воодушевление его вмиг прошло и его белесые глаза снова выражали тоску.
      - Они ждут меня, Странник. Архонты Небес удивительные существа, мне не понятные. Но они добры своей душой и никому не желают зла, никого не ненавидят. Они называют себя любовью. И я хочу приобщиться их. Поверь, безо всякого тайного умысла мне хочется покинуть Забвение. - Дух пожал плечами. И мне часто приходили яркие, цветные отрывки памяти той жизни. Я по ней соскучился, даже по отрицательным моментам - толпам, беготне, обидам... Ах, не обращай внимания на эти сопливые нюни, приятель. Захотелось старому мерзкому Духу всхлипнуть о прошлом. Но вот мне предоставили шанс, и я хочу туда...
      Безымянный перебил его, положив руки во все тех же перчатках ему на плечи.
      - Даже не смей задерживаться!.. Такая гниль, как я, не смеет удерживать тебя здесь. Ты сполна насмотрелся на то, что не каждый вытерпит, и заслуживаешь покоя жизни, которого мне не понять. Небеса зовут тебя, значит ты заслужил эту... честь.
      - Но ты... Может, ты пойдешь со мною вместе и тоже попросишь этой отсрочки на век? Мы могли бы попросить их, чтобы родились рядом, были братьями, или сестрами, или... Я не знаю, но может, ты тоже хочешь?..
      - Нет, дух. - И Странник потупил взгляд. - Мое место здесь, в Стране Серых Снов, и нигде более. Я не могу и не хочу больше жить там. С меня хватит этих шестнадцати столетий перерождений. Эта усталость и тягость не снимается ничем, кроме дороги... Кроме тех мест, которые я знаю. И еще узнаю... Они меня не гнетут, а привлекают, как бы безумны они не были. Это богатство внутри. Пусть в этом есть огромная доля сумасшествия и темноты, моей особенной темноты, но я не хочу смотреть людям в глаза.
      Я не хочу, чтобы для меня жила планета и светило Солнце. А потом, во сне ночном, возвращаться сюда... Всего этого мне хватило, я не заслуживаю этого, и ты это понимаешь, Дух. К чему выпускать монстра? И поэтому я повторю, что мое место здесь, в Серости. Стремление сюда в одной жизни не прошло жаром. - И Странник ненадолго умолк. - Но я могу кое-что для тебя сделать.
      - Что?..
      - Увидишь.
      - Что ж, тогда прощай, - опустил голову Дух. Его лицо выражало неестественную смесь нот радости, негодования и уязвленности, словно сейчас он потерял что-то важное. Он потерял связь, их связь с Путником Серости, у которого нет имени.
      - Прощай. Я желаю обрести тебе счастье, если таковое ТАМ есть. - Ни одна мышца не шевельнулась на равнодушном лице.
      Они застыли.
      Но потом, спустя пару мгновений, Странник повернулся спиной и, отсалютовав по-своему, зашагал вглубь Серой Сущности, где его ждал Живой Дом. Плащ неуловимого цвета сумерек вяло развевался, а шаг, этот извечный покойный бесконечный шаг уносил Странника все дальше от огромной лестницы известняка, у основания которой стоял Дух.
      Очертание удалялось и вскоре объединилось с мгой, который уже вступил в свои права на Концах Снов. И вот, его уже не видно.
      А Дух все стоял и стоял у первой ступени, у этого дальнего рубежа и вглядывался вдаль своими глазами цвета молока. Даже когда Безымянный пропал  из виду, он все стоял и, когда его взгляд уже начал застывать в невидимой точке дали, сзади послышался неземной голос:
      - Идем, возлюбленный...
      ВЫХОД
      Двухлетняя малышка, чей зонтик накрывал ее с головой, ловко поспевала за своей тетей и даже обгоняла ее. Та несла сумку, а в другой держала красивую коляску с куклой, которую племянница позволила ей вести. По прохладно-влажным осенним улицам, когда листва уже пожелтела и  начала опадать, струилось вместе с дымом уютное настроение. На старый городок опускался вечер.
      На нежно-голубой материи зонта были изображены легкие пушистые облака, напоминавшие о недавнем лете. Сверху была пелена пустого сурового неба, а она чувствовала себя под солнечной лазурью. Девочка убегала вперед, не слушая окликов и замечаний тети, собирала опавшие сырые листья, ведь рядом с ними был парк, и разглядывала большие вывески на другой стороне улицы.
      На маленьком лице, обрамленном светло-русыми кудряшками, отражалось умиротворение и такой внутренний покой, что многие из этого мира могли бы только позавидовать. Мягкие детские черты еще не знали искажений от боли, горя, злобы. Это был прелестный, почти идеальный образ ребенка, удаленный от стонов и скорби беспокойного мира.
      Внезапно она остановилась и прекратила вращать свой зонтик за ручку. Настороженно и тревожно смотря через дорогу, по которой редко проезжали машины, она посерьезнела и замерла, вглядываясь в совершенно пустое место.
      - Что ты там заметила, дорогая? - ласково поинтересовалась приблизившаяся родная, глядя туда же.
      Раньше в маленькой душе разливалось тепло, а теперь там свернулся холодный вихрь, приносящий неведомые ветры.
      Девочка не отрывала взгляда от однотонной стены дома напротив. Молча водя глазами, она видела странного человека, стоящего там. Невысокого роста, в причудливых очках, стягивающих голову и свободном плаще, он наблюдал ее, а она - его. Она никогда не видела никого подобного. Высокий прямой воротник выдал-таки редкую, но пространную улыбку, и малышка улыбнулась в ответ. Не понимая, кто это и как он сюда попал, она все же сознавала, что где-то там, в глубине, она его знает и помнит.
      Но откуда?
      Тетя разволновалась. Ее племянница, обычно такое веселое и игривое дитя, так вдруг переменилась, сделавшись мрачной. Несколько минут она не понимала, на что же она глядит, но в последний момент, когда девочка продолжила дальше, краем глаза она все же увидела призрачную фигуру, растворившуюся в воздухе.
      Женщину несколько удивило то обстоятельство, что по соседству с пестрыми рекламами и буквами магазинов эта фигура казалась... черно-белой?.. Впрочем, она быстро забыла об этом, и не стала беспокоить никого этим видением.
      МОЙ МИР... СТРАШЕН, ТЕМЕН, МРАЧЕН.
      Я уже не звено сражения.
      Так стало понятно предназначение одной из дверей Дома, ведущей в человеческий мир.
      Он медленно шел  по Пустыне, где на этот раз расположились нежилые многоэтажные дома. Он катил перед собою пустую алюминиевую банку, по которой мелькала с оборотами полуистершаяся надпись.
      Кругом стоял полный штиль, а впереди стелилась незримая дорога, которую выбрал Странник, даже не внимая этому.
      Скрытная одинокая душа пребывала в покойном рассматривании себя, средоточась совсем в ином месте. Многие его мысли всегда требовали только темноты, а теперь их надлежало упрятать еще дальше, хотя никаких глаз вокруг не было.
      Нас прокляли тем, что забыли про нас, Дух. Я дам Им то, чего Они хотят. Я дам им исповедь. Странник остановился и выдохнул, опуская ладони в карманы джинсов.
      Он ненавидел одевать мысль в слово. Да, по его, так это сродни краже музейного произведения тупым вором, который берет ее только для перепродажи. Это безобразное пошлое деяние - говорить мысли.
      Многим не надо знать многое.
      А этот мир любит меня, приветствует и чествует меня, не забывает обо мне и порождает все новые ужасы, чудовищ, духов и способы. За Странником потекла высокая лавина, сопутствующая его тяжким раздумьям.
      Моя маска прочна, как древняя броня. Вряд ли кто-то снимет ее. Мне нет нужды выказывать отличие.
      Ему незачем дополнять свои воспоминания о мире, ведь он завершен и отпущен. В себе он - никто, ничто, пустота. К нему стремится все самое отвратительное и ждет от него поддержки, понимания, оправдания. Он прошел необычайную жестокость и болезни.
      Он - из тумана, из тьмы, из мглы; он - поводырь черных пауков, червей и уродливых крылатых убийц. Он ничего не понимает и не находит ответа для себя.
      Его долго держали взаперти. Он идет туда, откуда бегут. Его сердце не бьется. И это вкупе со скорбью и молчаливой тоской о лучшем мире, куда нет возврата из мрака, ведь очищение никому не удастся.
      Я живу во Сне, а в том мире я существовал. И там, на глубоком и скользком дне извилистого колодца, во тьме, лежит моя душа. От того, что я забываю про это подземелье, оно не перестает существовать. Я уже не обманываю себя. Я сумею жить с этим в мире.
      И я уже не выну голову, погруженную в клейкую жижу, ведь меня ничто не разбудит. И нет света там, куда лежит мой Путь...
      Для тех, кто хочет знать больше...
      Суровость мира Серости многие испытали на своей шкуре. Но есть и такие, которые испугались его. Не поняли его. Отвергли его. Для таких предназначено это объяснение.
      Никто из творений Серости не занимается ее исследованием. Эта сущность так же непостижима, как и природа души. Но одно покинувшее ее существо, скорбный Дух, оставили там свои познания.
      После Пути любой серый жаждет отдыха и покоя, но скитальцы, которым Серость залезла в глубину существа или что-то задела, потребуют больше сведений. Мир людей быстротечен, мы живем недолго в отличие от ТЕХ творений. И тут говорится тем и для тех, кто постигает Серость самолично.
      И, если среди текста встречаются непривычные обороты слов и выражений безличные, неопределенные, совмещенные, рядом употребляемые и иные, непохожие на "нормальную" речь или произведение; если попадаются несуществующие слова - слитки и остальные орфографические, синтаксические и другие феномены, то автор может сказать одно: так оно и подразумевалось изначально...
      Это все пошло на потребу самой необычности - брались "нормальные" предложения и слова и так искажались до этого состояния,  чтобы туманное и запредельное сонное бытие можно было объяснить доходчиво, как можно понятнее вплоть до полного представления состояния во Сне.
      Поэтому не удивляйтесь и попытайтесь воспринять все так, как позволяет ум. Я не требую совершенного проникновения во внутренний мир, но жду доли понимания, хотя бы частички.
      СОЗНАЮЩИЕ (ударение на Ю) - те, кто попадает в Серость извне. Таких, к несчастью для серых, много. Это спящие люди и противоположные. Названо от того, что они сознают, где находятся и отделяют себя от Серости.
      ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ - условное название, данное серыми тем, кто с Полюсов попадает в Сны. Это - ангелы и демоны, и все духи их иерархий, так как они представители двух противоположных полюсов мира.
      АРХОНТЫ - духи-мироправители; так обитатели Серости называют возглавляющих полюса мира, Верхний Архонт (Первый) - Бог (Космический Разум); Нижний Архонт (Отпавший) - Сатана (Зло). Властители всех Вселенных и планет, всего сущего.
      РЕФАИМ - в еврейской мифологии - древний великан из первичных рас (аналог Титана), здесь он измене и превращен в двуликого стража непонятного происхождения, охраняющего Башню Грязи.
      ДАРИТЬ СЛОВА (или давать слова), ДАРИТЬ МЫСЛИ (или давать мысли) разговаривать с кем-либо. Такое понятие появилось в Серости, потому что многие и многие серые общаются только мыслями или их образами. А некоторые могут и то, и другое. Т.е., различные способы общения в Серости.
      ЧУЖДОЕ - все то в Стране Серых Снов, что вызывает возмущение, т.е. те существа или процессы, которые в самой Серости враждуют друг с другом и т.д. ,например: Кошмары, Страхи, Миражи, призраки и так далее.
      ЗЛОХВАТ - ловкий демон из "Ада" Данте. Бес с гибким телом и длинными лапами, увенчанными цепкими длинными когтями, что позволяет ему манипулировать с телами грешников. Крылатый.
      РАВУЛА - от лат. "крючкотвор", настоящее имя демона Варфоломея. Скрывал он его по своим соображениям.