Как модно, как модно
      Танцуют пары под аккорды, аккорды,
      И можно говорить свободно
      Про жизнь и про любовь.
      "Ариэль"
      Фален всегда просыпался первым. Просыпался и немедленно начинал хныкать. Ивик тут же его подхватывала, но было поздно, Шетан открывал глазенки и присоединялся к брату.
      — Шендак, - выругалась Ивик, Фален, похоже, наделал в штанишки. Братцу придется подождать. Ивик стала переодевать малыша. Грудь ощутимо наполнилась молоком, но после второго сна Ивик уже детей не кормила, сколько можно. Три раза в день вполне достаточно в этом возрасте. Она натянула Фалену свежие штанишки, сунула ему оструганный кусок яблока и усадила в манежик. Вытащила из кроватки Шетана.
      Бог ты мой, насколько же проще было с Миари! То ли потому, что она одна, то ли просто - спокойнее ребенок. Ивик поменяла штанишки и Шетану. Взяла мокрое и грязное, пошла в ванную. Внизу в подвале стояла общественная автоматическая машина, но детского не настираешься - приходилось возиться руками. Ивик замыла грязное, сунула штаны в мыльную воду. Прополоскала те, что сушились с прошлого раза. Повесила их на сушилку, с тревогой прислушиваясь к тому, что происходит в комнате. Там было тихо и мирно. Никто не вопил, ничто не рушилось. Войдя в детскую, Ивик обнаружила, что Фален бросил обмусоленное яблоко, встал на ножки, держась за стол и в данный момент пытается стянуть на себя скатерть, на которой стоит довольно тяжелая швейная машинка. Шетан между тем нашел грязный, извалянный непонятно в чем яблочный обмылок и с наслаждением его грызет.
      Ивик восстановила порядок, отобрала яблоко у Шета, усадила близнецов в одинаковые детские стульчики - Марк смастерил их собственноручно, дала каждому по ложке и достала творожок. Пока она засовывала ложку в рот одному из близнецов, второй успевал перенести часть содержимого миски на себя, стульчик, маму или просто на пол. Шустрый Фаль между делом еще молотил ложкой по стульчику и громко разнообразно высказывался. Все было как всегда.
      Покормив детей с переменным успехом, Ивик вытерла им мордашки и начала одевать - на улицу. Пора было идти за Миари, забирать ее из марсена.
      За день Ивик успевала соскучиться по Миари. Дочь казалась ей невероятно взрослой и умной - ей двадцать три месяца, она уже свободно разговаривает и вообще солидный, серьезный человек, не то, что оболтусы. Она скучала по Миари, но с другой стороны, мысль о том, что скоро и оболтусов заберут в марсен, и тогда Ивик целый день будет от них отдыхать, и сможет наконец-то пойти работать, приятно согревала.
      Чаще Миари забирал Марк по пути с работы. Но сегодня он задержится. У него аврал, надо закончить объект к сдаче. Довести до ума. Может быть, он придет совсем поздно, и придется Ивик сидеть с тремя бандитами дома в одиночку. Пойду к Луте, решила она.
      Одевать детей долго не пришлось. Остаток северного лета грелся в солнечных лучах, разве что ветерок раздувал теплый воздух. Ивик просто надела обоим мальчишкам легкие курточки. До дверей Фален доковылял, держась за ее руку, самостоятельно, а Шет закапризничал, брякнулся. Ивик усадила обоих в двойную коляску. Взглянула в зеркало - отросшие темные волосы забраны сзади в хвостик, под глазами круги. Когда начну работать, волосы придется срезать, а жаль, подумала Ивик. Марку нравились ее длинные волосы. Он даже сам заплетал ей косичку. Играл с прядями, пропуская между пальцами, гладя ее по голове, Ивик жмурилась от наслаждения. Эх, когда же он придет сегодня!
      Детские вопли были слышны прямо с улицы. Ивик никогда не понимала, как это выдерживают воспитатели марсена - ведь обезьянник настоящий. Она подкатила коляску ближе к ограде и стала наблюдать сквозь прутья решетки.
      Летом дети в марсене почти все время находились на улице. В дождь - под огромным навесом-куполом. Там же и спали, в маленьких спальных мешках. В марсене все было, в общем, устроено так же, как в те времена, когда саму Ивик водили туда. Обыкновенные джунгли. Сплетения веревочных паутин, лиан, горки, гамаки и сетки, на земле - туннели, норки и домики, лесенки и Бог весть что еще, огромные ямы, наполненные свежим ярко-желтым песком, груды щебня и камушков, и повсюду - ползающие, бегающие, играющие младенцы до тридцати шести месяцев. Ивик попыталась найти взглядом свою Миари, но это было немыслимо - дети просто кишмя кишели. Фаль между тем начал скандалить и выворачиваться из коляски.Ивик поставила его на землю и повела за ручку. За ручку, правда, он тоже идти не захотел, а захотел немедленно отправиться к противоположной стороне улицы. Ивик подхватила Фаля на руки, подумала, что слава Богу, хотя бы Шет сидит себе спокойно в коляске, и толкая коляску перед собой, вошла в калитку марсена. Справа от нее трое малышей возились с огромной кудлатой равнодушной собакой. Собака лишь мотала головой, когда дети слишком уж активно тянули ее за уши или совали пальцы в пасть. Слева воспитательница читала вслух книжку с картинками, двое детей сидели у нее на коленях, еще несколько сгрудились вокруг. Все было как всегда. Ивик дошла до площадки Муравьишек, группы, где была Миари. Фаля пришлось поставить на землю. Он оперся на какое-то длинное бревно и немедленно отправился в путешествие вдоль него. Ивик подумала, что еще немного - и он пойдет сам. Мальчишкам уже почти 10 месяцев. И вот когда Фаль пойдет самостоятельно, вот тут-то и наступит окончательный шендак, потому что уловить его будет тогда невозможно. Шет тоже завозился в коляске, покрикивая. Рядом с коляской в песке сидела пухленькая девочка, перебирая песок, просеивая между пальцами. Девочке было на вид месяцев уже тридцать, но сидела она неловко, а глазки были странного разреза и как бы углубленные внутрь, в некое неведомое обычным людям созерцание. Ивик знала эту девочку-инвалида, в младших ступенях умственно и физически отстающих детей обычно не отделяли от остальных, только занимались специальным развитием. В группе Миари была только одна такая девочка. Ивик хотелось посмотреть на нее внимательнее, но было неловко. А если бы у нее самой родился такой ребенок? Даже интересно, подумала Ивик. Хотя и трудно. Они совсем другие, странные, умственно отсталые дети, и всегда кажется, что они знают что-то, чего мы не знаем и не понимаем.
      — Мама! - Миари кинулась к ней, обильно засыпая песком ботинки. Ивик подняла ее на руки и стала целовать. Миари была хорошенькая, как кукла. Серые папины глаза и длинные ресницы. Черные кудри. Как радовался Марк, когда она родилась! Он даже плакал от счастья. Впрочем, близнецам он радовался тоже.
      Ивик постояла с минуту с дочкой на руках, чувствуя абсолютное, полное, совершенное счастье. Подошла молоденькая, младше Ивик, наверное, воспитательница. С усилием подняла на руки девочку-инвалида.
      — Пойдем, Кариш, пойдем, моя красавица… Вы Миари забираете? Она сегодня покушала плохо. На обед почти ничего, а на полдник только выпила полстакана молока…
      Фаль тем временем дошел до конца бревна, деловито встал на четвереньки и пополз к ближайшему деревянному сооружению, ярко раскрашенному кораблику со штурвалом.
      Ивик поговорила немного с воспитательницей. Забрала Фаля и даже усадила его в коляску. Миари повела за руку. Та соскучилась по маме и шагала послушно. Сегодня они учили песенку, старую, Ивик тоже ее знала. И тоже ведь какой-то гэйн написал, подумала она вдруг. Кажется - как легко писать песни для детей, но все наоборот, как раз это очень трудно. Они с Миари шли, держась за ручку и распевали громко, на всю улицу.
      Солнышко, свети, свети
      На весенние цветы,
      Ты совсем немножко
      Посвети в окошко…
      Ивик пела и думала, что когда Миари родилась, все казалось трудным и сложным. Хорошо, что Марк такой удивительный и делал тогда даже больше, чем она. А теперь вот у нее уже трое детей, да еще близнецы, и вовсе ничего сложного в этом нет. Очень даже легко справиться. Вот сейчас они придут, надо будет покормить Миари кашей. Близнецов попозже, но скорее всего, они ничего не будут, кроме грудного молока. Потом можно уложить малышей спать, а Миари, например, почитать книжку. Ну в общем, там найдется, чем заняться. Ивик хотелось еще дочитать очередную тетрадку "Ждущих", там было продолжение нового романа восходящей звезды символизма, иль Граша. Она вообще в последние годы читала очень много. Больше, чем когда-либо. Писать почти не удавалось, да и не очень-то хотелось. А вот читать получалось много. Можно будет завалиться на диван, и пусть Миари скачет на пузе или рисует что-нибудь рядом - и почитать… Пока Марк не придет. Придет же он в конце-то концов сегодня.
      Ивик наконец уложила малышей. И даже усыпила Фаля. Миари все это время послушно строила в углу сооружения из кубиков. Просто замечательно. Но планы насчет почитать развалились сами собой - Миари все-таки надоело развлекать себя самостоятельно. Ивик прихватила ее и пошла на кухню,мыть посуду, скопившуюся за день. Миари радостно плескалась ручонками в теплой воде. Ивик понимала, что кухню потом придется мыть - слава Богу, кухня у них своя, не как у мамы - одна на три блока. Все становится лучше и лучше. Может быть, когда Миари будет взрослой, у нее появится посудомоечная машина. И своя стиральная, и свой видеон, а не один на десять блоков. Да и дом собственный. И вообще… Дело ведь не в том, что у нас чего-то нет, что все неудобно, плохо, всего мало. Дело в том, что постепенно все появляется, становится удобнее, больше, лучше. Это важнее для счастья. Даже для такого простого, самого что ни на есть мещанского счастья. Зазвонил телефон.
      — Мама! Лифон! - завопила Миари и едва не спикировала со стула. Ивик поставила ее на пол и побежала за трубкой. Отряхивая мокрые руки, взяла телефон.
      — Ивенна иль Кон, слушаю вас.
      — Ивик, - раздался ясный, давно не слышанный, но такой родной голос, - как жизнь?
      Ашен! Сто лет уже не разговаривали. Точнее, около года. Ашен совсем пропала на своей Триме. Вся в работе. Кто бы мог подумать, Ивик была уверена, что из них троих Ашен выйдет замуж первой.
      — Нормально жизнь! Ашен! Я так рада тебя слышать!
      — Как твои дети? Младшим уже сколько?
      — Скоро десять… осенью пойдут в марсен.
      — Осенью - это когда точно? До Дня Памяти?
      — Да, конечно. А что?
      — Это хорошо. Ивик, ты помнишь, о чем мы говорили на твоей свадьбе?
      Ивик напряглась. Миари начала дергать ее за штаны. Но сейчас это было уже безразлично.
      — Помню, - настороженно ответила она.
      — Место есть, Ивик. Тебя возьмут. Ты готова?
      Ивик перевела дух. Вот и оно. Вот все и кончилось, пронзила отчего-то странная и печальная мысль. Что кончилось? - она не знала.
      — Я уж разучилась, в Медиане так давно не была.
      — Ничего, вспомнишь. И у нас ты будешь другим заниматься. Только если ты готова, надо будет тебе уже на этой неделе появиться и поговорить с моим отцом.
      — Появлюсь. А… где?
      — На Триме. Я дам тебе все координаты. Идти по Медиане недалеко. Послезавтра, по вашему времени днем. Детей пристрой куда-нибудь. Ты согласна?
      — Да, - быстро ответила Ивик, - конечно, согласна.
      Они попрощались. Хлопнула входная дверь - это вернулся Марк. Ивик побежала ему навстречу, ткнулась в плечо носом, они постояли, обмениваясь теплом. Миари Марк сразу взял на руки, и девочка тоже обхватила его за шею. Ивик вдруг отстранилась.
      — Ты что? - спросил Марк. Ивик только помотала головой. Потом, все потом.
      Они пошли в кухню. Ивик вытерла следы дочкиных игр. Поставила разогреваться рагу. В последнее время всегда Марк приходил с работы, и она кормила его. Но раньше было и по-другому, даже чаще было по-другому, когда она возвращалась из патруля, и ее встречал Марк, и кормил, и мыл посуду, и если нужно было, утешал и заклеивал ссадины. Он необыкновенный человек, думала Ивик. Ее никто и никогда так не любил. Так сильно и постоянно. Марк рассказывал про свой объект. Болтал, как обычно, Ивик кивала рассеянно. Положила рагу и оставшийся кусочек мяса ему на тарелку.
      — Ой, как вкусно! - похвалил Марк, - ты так готовишь здорово!
      Марк и сам умел прекрасно готовить. Но Ивик было приятно. Ей нравилось смотреть на него. Миари села рядом с папой, вытащила из его тарелки вареную картофелину и начала грызть. Так вкуснее, конечно же. Ивик сидела напротив, смотрела на Марка, и ее заливали волны тепла, волны сплошной, бессмысленной нежности, только сегодня это было грустно и остро. Почему - Ивик уже понимала. Она знала теперь, что вот это и есть счастье, когда ты - не один, когда ты - часть целого, маленькой, теплой компании, где все друг друга любят, где все свои и родные. Она никогда не чувствовала себя так дома. Она никогда до замужества не была счастлива. Теперь - была. Она теперь как бы и не существовала сама по себе, как Ивик иль Кон, все ее свойства, все особенности - все растворилось, сплавилось в единый состав со свойствами Марка. Они стали как бы одним существом, и это было существо не хуже Ивик-в-отдельности, оно было добрее, гораздо уютнее и несравнимо счастливее. И еще туда же входили дети, и это тоже было прекрасно.
      Только послезавтра это уже перестанет быть так. Ей уже придется стать собой. Отдельной. И другого пути ведь нет, все равно придется оторваться. Иначе нельзя, думала Ивик. Я ведь гэйна, и есть ведь Дейтрос, и для чего-то меня учили, и в конце концов - в конце концов все это нужно для того, чтобы защитить этот наш маленький теплый мир. Кто-то ведь должен это делать - а покоя хочется каждому.
      — Марк, - сказала она. Его было жалко, но надо это сказать в конце концов, - Мне позвонила Ашен.
      Он оторвался от еды. Внимательно посмотрел на нее.
      — У них есть место. Они берут меня, с осени.
      — На Триму? - спросил Марк. Ивик кивнула. Опустила глаза. Ей было неловко на него смотреть. Хотелось добавить "извини". Марк вздохнул.
      — Ты будешь редко появляться…
      Он доел рагу. Быстро выпил свой чай и встал. Ивик тоже поднялась, поставила посуду в мойку, но Марк перехватил у нее чашку.
      — Давай я помогу… Так что, значит, теперь уже не будешь домой приходить каждый день?
      — Прости, - не выдержала Ивик, - я все понимаю, но… у всех ведь семьи. Все ведь так живут, Марк. Почему не мы, а другие должны… И я буду приходить, как можно чаще. Оттуда недалеко… по Медиане - недалеко.
      — Да нет, ты что… за что простить, - тихо сказал Марк, - я ведь знал, что так будет. Помнишь? Ты говорила, чтобы я не женился на гэйне. Только знаешь что? Я ни о чем не жалею.
      У Ивик задрожали губы. Глаза заблестели от влаги. Марк обнял ее.
      — Ну ты что, маленькая? Все же хорошо будет. Я, конечно, буду за тебя бояться. Но я же знал, что так будет, что ты по-другому не сможешь. Я, может, за это тебя и люблю, - шепотом закончил он.
      Мальчишки мерно сопели во сне. Миари спала в детской, а близнецов они все еще укладывали рядом с собой в кроватке, в родительской спальне. Чтобы не бегать далеко.
      Ивик лежала без сна - когда ты целый день дома и не делаешь ничего особенного, кроме ухода за двумя малышами, не очень-то хочется спать. Вот Марк вымотался на работе. Ивик с нежностью погладила его лицо, круглую щеку, смешной маленький нос. Ей было хорошо, необыкновенно хорошо, и так бывало почти каждую ночь. Тело казалось воздушным и легким. С Марком было приятно не только целоваться. С ним вообще было все чудесно. Каким-то волшебством Марк точно угадывал, как сделать, чтобы им обоим было хорошо - тоже, если вдуматься, талант, который бывает далеко не у каждого. Ивик, например, так не могла.
      Теперь она смотрела в окно, не закрытое шторой, на черное небо, взрытое светлыми россыпями звезд. Интересно, где среди этих звезд - то светило, которое светит на Триму? На Землю? Они называют его по-своему - солнце, соль, сан. Как далеко отсюда до Земли? Сколько десятилетий или может быть, веков, пришлось бы лететь до нее?
      А по Медиане - может быть, идти несколько часов. Как сложно и непонятно все же, если вдуматься, устроен мир.
      И где там, за этим миром - Бог? За всеми этими россыпями созвездий, сокровищами дальних миров, неведомой бесконечной пустоты… Он еще больше, еще непонятнее - потому что ведь Он и сотворил этот странный мир. Его совершенно уже нельзя представить. Но Он и совсем рядом, и совсем простой, проще не бывает - как вот это сонное сопение Марка и мальчишек. Кто-то из близнецов запищал и заворочался. Ивик села на кровати. Теперь в комнату лег лунный луч, от самой крупной из лун, от Фанкора. Луч коснулся лица одного из детей, это был Шет, и видно, поэтому, малыш забеспокоился во сне. Ивик придвинулась к нему, спустила ноги с кровати. Повернула Шета на бочок и стала чуть покачивать кроватку, усыпляя малыша.
      Спи, моя радость, думала она. Я ведь никогда тебя не оставлю. Я всегда буду тебя любить. Даже на Триме. Даже очень далеко отсюда. И я всегда буду возвращаться, снова и снова. Нам нечего бояться в этом мире, детка моя. Завтра обязательно встанет солнце. Мы все будем рядом, все вместе. Никаких чудовищ не существует, и зла в мире тоже нет, а если что-нибудь и появится - так ведь сюда оно никогда не доберется. Потому что есть кому его остановить. Послезавтра мне надо на Триму, а завтра мы с тобой и с Фалем пойдем на речку. Мы будем кидать в воду камешки, и возьмем немножечко хлеба - покормить уток. Мы будем валяться в траве, а яблоки и творожок в банке я возьму с собой. Если будет тепло, можно искупаться или во всяком случае намочить ножки. А пока набирайся сил перед новым днем, и расти, ведь дети растут во сне. Ничего не бойся, моя радость, и спи.