На тверди небесной
ModernLib.Net / Завацкая Яна / На тверди небесной - Чтение
(стр. 12)
Автор:
|
Завацкая Яна |
Жанр:
|
|
-
Читать книгу полностью
(707 Кб)
- Скачать в формате fb2
(294 Кб)
- Скачать в формате doc
(302 Кб)
- Скачать в формате txt
(291 Кб)
- Скачать в формате html
(295 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24
|
|
А впрочем, он, наверное, и радовался. Еще там была прекрасная статуя из белого камня - Богородица с Младенцем. А над алтарем висело огромное Распятие. Мне сразу захотелось встать перед Ним на колени. И просто побыть рядом. Но Эльгеро уже шел ко мне в сопровождении высокого, чуть седоватого священника-дейтрина в черном облачении. — Вот, Кейта, познакомься. Отец Тим. Я не знала, как в Дейтросе принято обращаться к священникам и глупо сказала. — Здравствуйте. Руку, однако, протягивать не стала - кто знает, как положено у них? Отец Тим чуть улыбнулся. — Пойдемте, Кейта? Вы хотели поговорить со мной? Мы оставили Эльгеро у алтаря - он тут же встал на колени и начал молиться. А мы с отцом Тимом оказались в небольшой комнатке, здесь ничего не было - два стула, столик и Распятие на стене. На столике лежала Книга, с чеканкой на черной обложке - серебряным крестом. Я подумала, что наверное, это Библия. — Садитесь, Кейта… Как я понял, вы уже крещены, в детстве? — Да, но… там, на Земле. В православной церкви. — Это неважно, крещение считается. Вы были в плену, как я понял? — Да. — С вами произошло что-то? Я кивнула. И начала рассказывать - казалось, этого, происшедшего со мной, так много, что и всей жизни не хватит рассказать об этом. Конечно, я говорила только о главном, о том, как Господь коснулся меня. Все остальное сейчас казалось мне совершенно не важным. Да оно и было неважным, ведь даже во время моих блужданий по пустыне я ни о чем ином и не думала. Но рассказ получился совсем коротким. И даже скучным. Что тут, в самом деле, говорить? Мне предложили нарисовать карикатуру на Бога. Я подумала и поняла, что не могу, потому что Бог есть на самом деле. Я вдруг почувствовала, что Он есть. И до сих пор Его чувствую рядом. Отец Тим воспринимал рассказ спокойно, не удивляясь, с непроницаемым лицом. Потом он сказал. — Что ж, я рад за вас. И стал задавать мне простые вопросы по Катехизису. Я еще помнила занятия с Эльгеро, да и то, что забыла, каким-то волшебным образом само появлялось у меня в голове. Я знала эти ответы. Отец Тим кивнул. — Вам нужно исповедоваться, Кейта? И посмотрел на меня внимательными светлыми глазами. Мне стало ужасно неловко. Он прав - надо, конечно, исповедоваться. Раз уж я теперь хочу жить с Господом. С этого надо начать. Но страшно… Как это делается вообще? Я ляпнула. — Да… Но я не знаю, как. Отец Тим дал мне небольшую книжечку для подготовки и вышел. В книжке перечислялось множество вопросов, на которые следовало ответить. Я знала уже, какие бывают грехи в принципе. Но ответы на вопросы неприятно меня поразили - оказывается, за свою жизнь я успела нагрешить очень здорово. К счастью, отец Тим предусмотрительно оставил мне и карандаш с листочком бумаги - не записывая, я бы нипочем не запомнила все. Откровенно говоря, пока я готовилась, о Господе не думала совершенно. Думала я о том, как бы не опозориться перед отцом Тимом. Как сформулировать весь этот кошмар… Ведь если подумать, нет вообще ни одного греха, который мне не был бы свойственнен. Даже людей я уже убивала. Хотя здесь у меня были некоторые сомнения - вот Эльгеро постоянно кого-нибудь убивает, и что, он все время в этом кается? Но глупо же каяться, зная, что ты убьешь снова. Однако в разделе про убийства был и еще один вопрос - желали ли вы кому-нибудь смерти? И вот на него я могла ответить совершенно положительно - да. Во-первых, я желала смерти себе - лет в 14… когда меня и в классе дразнили, и с подругой мы переругались, и с Сашей трагедия. Я совершенно серьезно думала о самоубийстве, и если бы была возможность умереть по желанию, просто закрыв глаза, я бы обязательно ею воспользовалась. Во-вторых, я желала смерти нашей учительнице химии, которая меня просто достала, и вообще была очень подлой личностью. Мне хотелось, чтобы она просто куда-нибудь исчезла. А в десятом классе выяснилось, что у нашей Марганы злокачественная опухоль, и что ужасно - на словах-то я охала и ахала, а вот внутренне радовалась… Ну и так далее. Лень вообще была моим любимым грехом, а еще чревоугодие, и гордыня точно была, и зависть, а про наши отношения с Игорем и говорить нечего… В общем, когда я список грехов закончила, я просто ужаснулась и поняла, что просто не знаю, как все это рассказывать отцу Тиму. Что удивительно - ведь до сих пор я считала себя вполне нормальной, неплохой девушкой. Нисколько не хуже других. А тем, как я вела себя в Медиане, с Эльгеро и потом в плену - даже где-то гордилась. Думаю, не каждая из моих знакомых так бы вот смогла. Но… сейчас я вдруг отчетливо поняла, что мне за себя ужасно стыдно. Наверное, таких, как я, больше вообще нет. Уж в Дейтросе - точно нет, они все такие герои… И как это все рассказывать священнику? Дура, сказала я себе сурово, а как же Господь Иисус? Ведь Он же прекрасно все это про тебя знает. И что удивительно, Он все равно к тебе пришел. Хотя ты и дура такая… Так чего уж скрывать… Да и не священнику ты это рассказываешь, а самому Господу. В общем, я кое как настроилась, пришел отец Тим. Сел на стул, я встала рядом с ним на колени и в первый раз в моей жизни исповедовалась. Мне почему-то стало легко, и я ничего не стала скрывать, а все рассказала совершенно честно. Про мои приключения отец Тим сказал, что убийство на войне грехом не считается. А вот про все остальное посоветовал мне регулярно молиться. А также посещать еженедельно богослужения и исповедоваться как можно чаще. Кроме того, он велел мне ежедневно читать несколько молитв по специальной книжечке, которую он даст, а еще выучить по ней же все основные молитвы. Потом отец Тим отпустил мне грехи, и я вдруг почувствовала, что их на самом деле больше нет. Мне стало так легко и весело, и вообще никаких проблем в жизни не осталось. Отец Тим подарил мне молитвенник, на дейтрийском языке, правда. Но я сказала, что все равно буду изучать родной язык, так что можно и начать с молитв. Потом мы с Эльгеро пошли в ближайшую столовую и перекусили. Оказалось, что в Дейтросе нет денег. Наверное, это и есть коммунизм? Не знаю. Мы проходили, что коммунизм можно построить только имея очень развитую материальную базу. Здесь эта база была гораздо хуже, чем в той же Дарайе. Примерно как у нас в Союзе, где-нибудь в небольшом городишке. Только везде на стенах Распятия, разные картины на религиозную тему и статуи святых. Вот и в столовой у входа на возвышении стояла статуэтка Богородицы, убранная цветами. А на стене, как водится - крест. В зале чистенько, столики старые, кое-где выщербленные, но не грязные, и на всех - солонки и салфетки. Мы встали в небольшую очередь к окну раздачи. Народу в зале было немного. Кое-кто в обычной одежде - куртки, штаны, было двое молодых то ли монахов, то ли священников в облачении, несколько парней и девушек в рыжем камуфляже - гэйны, наверное. Эльгеро поставил себе на поднос тарелку с супом, потом еще одну - с салатом и взял кусок хлеба. Я последовала его примеру - все равно не знаю, что у них здесь съедобно. Эльгеро вздохнул. — Опять мяса нет… пост давно кончился, а с мясом проблемы. На третье мы взяли по стакану чая и что-то похожее на вафли. Платить ничего не нужно было. — Все же свои, - пояснил Эльгеро, расставляя на ближайшем столике тарелки. — А если кто-то чужой придет? — А кто? - мой друг улыбнулся, - дарайский шпион? Я сама засмеялась, представив такую ситуацию. Потом вспомнила Дэйма и подумала, что надо поскорее рассказать Эльгеро о нем. И обо всем вообще. Мы ведь даже парой слов не успели перекинуться - сразу в церковь. Эльгеро прочел молитву, я неумело перекрестилась. Мы принялись за еду. Суп оказался гороховым и довольно вкусным. Или мне так казалось… Не знаю уж, почему, но здесь все было на удивление родным и даже вроде знакомым. Вот в Дарайе - красиво, хорошо, приятно, но… очень уж все чужое, непривычное. А здесь… хоть я и не знаю языка, и не понимаю, о чем там болтают эти веселые ребята за соседним столиком - но будто я уже сто лет здесь живу. Почему так? Голос крови? Или на Россию похоже? Да вроде и не понять, чем похоже-то… вроде все другое. — Эль, - сказала я, - а ты знаешь, я ведь Дэйма встретила.
После ужина мы погуляли немного по городку - в ожидании службы. Зашли в книжный магазин - здесь тоже все было бесплатно, но выдавалось лишь по личному удостоверению, которое Эльгеро носил с собой. Он тут же взял для меня русско-дейтрийский самоучитель - чего только тут, в магазине, не было. Затем мы пошли, собственно, на нее. Эльгеро хотел, чтобы я причастилась сегодня, чтобы сразу же увезти меня в соседний городок, к отцу, где я и буду ночевать. И я причастилась. Много говорить об этом не буду, потому что как-то не хочется. Эль пошел к священнику - чтобы сразу заказать заупокойную службу по своему брату. А я полистала самоучитель и попробовала разобрать по-дейтрийски "Отче наш". И после этого мы отправились на стоянку местного автобуса - из двух вагонов, напоминающего маленький поезд. Почему-то мне казалось, что отец уже снова изменился, и я ждала увидеть не того обессилевшего старика, а подтянутого и бодрого сил военного, которого видела в дарайских передачах. Увы, чудес здесь не происходило. Отец, конечно, выглядел получше, чем в тюрьме… то есть Атрайде. И все же был седым, чуть сгорбленным и передвигался по квартире медленно, иногда придерживаясь за стенки. Квартира его выглядела очень чистой, почти стерильной и в ней не было ничего лишнего. Коридор пуст совершенно, лишь вешалка для одежды на стене да подставка для обуви. В "гостиной" - или уж не знаю, как назвать эту комнату - широкий стол, на нем несколько аккуратных стопок книг и закрытых сложенных тетрадей, карандашница с причиндалами. Вдоль всех стен - стеллажи с книгами. Несколько стульев. На краю стола - монитор, я уже знала по Дарайе, как это называется, и рядом небольшой ящичек, видимо, компьютера. Никаких там цветов, ковриков, кресел - все строго функционально. Пол совершенно стерилен. Единственное украшение - Распятие на стене (войдя, Эльгеро перекрестился на него, и я сделала то же самое). Отец двинулся в кухню - наливать чай. Но я опередила его и, конечно же, помогла. К чаю у него были только белые сухарики, ничего больше. — Не успел взять, - сказал он, - сегодня до вечера в штабе торчать пришлось… В каком штабе? - подумала я. Я ведь ничего не знаю о том, чем занимается мой отец… папа… Вот папой его называть как-то странно. Ведь есть же папа Володя. Надо привыкать. Это и есть мой настоящий отец. Странно, почему-то сейчас меня совсем не занимал вопрос - ушел ли он от меня и мамы специально… или чтобы нас спасти. Наврали мне в Дарайе или нет. Да пусть и специально ушел… У него же приказ был, и от его работы так много зависит. И нас потом обеспечивали, нам помогали. А может, и правда, так получилось, и он ушел, чтобы нас спасти. Неважно это. — Ну теперь рассказывай, - сказал Эльгеро, когда мы уже сидели за столом и хрустели сухариками, - все по порядку. Давай. Кстати, завтра тебе придется это делать в Версе. Но нам тоже интересно. — В смысле… в Версе? - осторожно спросила я. — Ты же из плена вернулась. Нам нужна вся возможная информация о Дарайе. К тому же тебе придется пройти проверку. Ну что ты не шпион, - пояснил Эльгеро. Отец положил ладонь на мое предплечье. — Не беспокойся, Кей. Это не страшно. Просто расскажешь все. Ничего не будет. Я посмотрела на него и хотела сказать, что не беспокоюсь. Мне просто все равно. Я хочу быть с ними. Мне с ними хорошо, не знаю даже - почему. И я начала рассказывать. Отец сидел слева от меня, Эльгеро - справа, и они казались мне очень похожими. Словно Эльгеро - тоже сын Вейна и мой брат. Хотя у папы глаза, как у меня, серые, а у Эльгеро - темные и блестящие. Но что-то общее - дейтрийские черты, длинные тонкие носы, некоторая суховатость скул, словно их лица выдублены ветром, закалены ливнем и пламенем. Когда я дошла до своей "инфекции" и подозрительных уколов, Эльгеро и отец, не сговариваясь, схватили меня за руки - каждый со своей стороны. Они переглянулись, и я посмотрела на каждого из них, и мы вдруг расхохотались, взрывая нервное напряжение. Эльгеро отпустил мое запястье, а отец обнял за плечи. — Ничего, Кей… говори дальше, - он снова стал серьезным, - это бывает у них. У них много чего есть… — Папа, - сказала я, ощутив вдруг прилив нежности, - а ты? Что они сделали с тобой? Ты очень изменился, я видела тебя в записях. — Да ничего, Кей, - пробормотал отец, - Со мной сложно что-либо сделать. Я думаю, они это сразу понимали. И все же попробовали, надо отдать должное - упорные люди. Я вдруг поняла, что он ничего мне рассказывать не будет. Просто не будет, и все. А я расскажу, потому что мне не хочется держать это в себе, и хочется поделиться с ними, и почему бы вообще-то и не рассказать? — Ты правда был знаком с Ликой? — Да, - сказал отец, - она меня разрабатывала. Я слегка засветился, когда сорвал одну их крупную операцию в Килне. И они снова начали меня отслеживать. Ну… Лика успешно выдавала себя за влюбленную журналистку, ищущую интеллектуального и прочего общения. Я прокололся. Понял слишком поздно. Видимо, подробностей не будет, поняла я. И стала рассказывать о том, как Крадис раскрывал мне глаза на подлинную сущность отца и его отношения к семье. — На самом деле было и то, и другое, - сказал отец, - но началось все именно с попытки перевербовать меня. Я связался с руководством, мне предложили принять решение… Беда в том, что если бы я остался с вами на Земле, дарайцы убрали бы и меня, и скорее всего, вас тоже. Я был опасен. — Вейн был очень опасен, Кейта, - добавил Эльгеро, - он был… он великий гэйн. В смысле, талант… он был тогда очень известен и у нас, и в Дарайе. — Дело не в этом, я им был опасен просто на Земле. В силу положения, которое занимал. Если уточнить… - отец замолчал, словно задумавшись, и я не выдержала. — То что? — Если уточнить, то я мог тогда повернуть ход событий так, что… Советский Союз не рухнул бы, а перешел на другой путь развития. Я едва не вскочила. — Как - рухнул бы?! Ты про что? Отец посмотрел на меня. — Кей, вскоре Советский Союз будет разрушен. Начнутся войны… Нет, Зеркальск это не затронет. Почти. В общем, вариант плохой. Я молчала, не зная, как переварить новость. — Это точно? - спросила наконец. Отец кивнул. — Да, это почти наверняка. Мы просмотрели варианты. — Но пап… как ты мог это остановить? Ты же не в Политбюро… и даже не секретарь обкома. Ты же был простым инженером там, у нас. — Это неважно, - отец махнул рукой, - такие вещи делаются не людьми у власти… Кей, запомни, чаще всего от тех,кто у власти, не зависит ничего. Так вот, дарайцы все это тогда просчитали, и должны были меня убрать тем или иным способом. Наша семья была обречена, Кей… Причем если я соглашался на смерть, то вам грозила большая опасность - они могли начать с вас. А вот перевербовка, мнимая, конечно, была вполне реальным вариантом вас спасти. Они стали расспрашивать меня дальше, и я рассказала все. И про Дэйма - уже второй раз. И про свой побег. Хотя больше всего мне хотелось узнать подробности о потрясающем сообщении отца - вскоре Советский Союз будет разрушен. А что же начнется тогда? Ядерная война? Конец света? Выходит, вся эта перестройка, то, о чем шумят в последнее время, и что мне казалось вполне хорошим явлением - приведет к таким вот последствиям? Но почему именно "будет разрушен" - и кем?
Мы разговаривали за полночь. Обо всем. О разрушении Советского Союза и о Земле. О Дэйме. Эльгеро вспоминал о нем, рассказывал. О маме. Я так и не поняла, любит ли отец мою маму, почему женился на ней, что там у них вышло… Но он просил рассказать о моих родителях - как там они, как живут. Я еще не знала, что рассказывать о случившемся в плену мне придется не один день, и не два, а неделю. И эту неделю я буду жить в помещении Верса - в камере, то бишь. Хотя и не запертой, и не охраняемой. И мои рассказы будут записываться на видеокамеру, и еще мне будут цеплять на кожу всякие проводки - вроде детектора лжи, или что-то подобное. И сбивать с толку всякими неожиданными вопросами, и чуть ли не до слез доводить подозрениями, что вовсе я не сбежала из плена, а внедрена сюда как агент - и соответствующим тоном беседы. Много позже я поняла, как мне повезло, что в самом начале мне разрешили встретиться с Эльгеро и отцом и провести хоть один денек на свободе. Собственно, не то, что повезло, а встретились три фактора - показания Бена, я ведь действительно выручила их в Медиане, причем я еще положила кучу дарайцев при этом. Ну и то, что я - дочь Вейна, который на самом деле приличная шишка в Дейтросе, живая легенда, и все такое. Еще позже до меня дошло, что когда все подозрения были сняты, и следователь торжественно пожал мне руку, и меня выпустили из Верса, на самом деле контроль за мной продолжался еще очень долго. Причем отец и Эльгеро не только знали об этом контроле, но как бы еще и не сами писали донесения обо мне. Впрочем, конечно, ничего плохого обо мне написать было нельзя - я ж вовсе не была дарайским шпионом.
Дейтрос - он такой. Иногда невыносимый, страшный, чуть ли не ненавистным становится. К концу допросов настроение у меня совсем уже упало. То есть я даже понимала, что все это нормально… наверное… и так должно быть. Только надоело все. Дарайю я вспоминала с ужасом, но и Дейтрос мне вовсе не нравился, утешением была мысль, что вот все кончится - и я вернусь на землю. Все равно ведь надо вернуться как-то, ведь родители там. А на земле - да плевать на все. Забуду все эти миры, как кошмарный сон. И я смотрела на следователя в упор и в четырнадцатый раз пыталась объяснить, почему не делала попыток уйти из плена до того, как Дэйм погиб на моих глазах, освободив мне путь. Даже говорить про Дэйма с этим плешивым типом в узких очках было противно. Но вот я вышла из Верса и живу у отца уже второй день. И Дейтрос не кажется больше таким отвратительным. Эльгеро уехал на какое-то очередное задание. Папа недавно вернулся из штаба, где торчал весь день - а я поджарила картошку, прибралась (что было несложно при папиной стерильности) и занималась изучением дейтрийского языка. Ну и рисовала немного. Мы поели. Папа взял было тарелки, но мне его было всегда так жалко - он ведь еле ходит… а работает еще. Я схватила посуду сама, понесла на кухню. — Я вымою, пап. По моей лени я бы, конечно, предпочла не мыть сразу, что там, две тарелки… даже начинать смешно. Можно подождать, пока подкопится в раковине… Но папа ждать не будет. Я вытерла тарелки сухим полотенцем. Поставила на полку. Для каждой вещи - свое место. Если папа ослепнет, к примеру, ему будет совсем не сложно ориентироваться в квартире, здесь уже и я с закрытыми глазами все смогу найти, что нужно. Интересно, подумала я, а долго ли я смогла бы выносить папину аккуратность? Наверное, если бы мы стали жить с ним, рано или поздно он начал бы меня пилить… Это уж точно. Вообще многого требовать от меня. Хотя трудно почему-то представить его на месте моих земных родителей. Мамы. Я радуюсь, когда их нет дома - значит, можно творить все, что угодно, ходить на ушах, кровать оставлять неубранной до вечера, рисовать, сколько влезет, музыку включать… Здесь у папы тоже не очень-то побесишься… Значит, было бы так же. Я бы с тоской ждала его прихода с работы и очередных нотаций. Сознавая, что он, конечно же, прав… но и я ведь в чем-то права. Ведь нельзя всю жизнь провести только за "правильными" делами, иногда хочется просто… поиграть, порисовать… может, конечно, это по-детски, и это должно когда-нибудь пройти. Во всяком случае, я не могу, не умею быть правильной. Не получается у меня. Даже если бы я полностью со взрослыми согласилась.
Папа сидел на диванчике и рассматривал мой сегодняшний рисунок. Остальные наброски я уже в мусор отправила. А это получилось, хотя и не до конца. Карандашом. Девушка в доспехах рыцаря. Я не очень-то в них разбираюсь, но у папы есть книжка про крестовые походы на Земле, я посмотрела там. Все равно рисунок приблизительный. Меч на бедре. Взгляд… Может быть, получилось то, что лицо у девушки - совсем детское, слегка круглое, и глаза круглые. И совсем не воинственные. Вообще вид какой-то обычный, и кудряшки на лбу. Взгляд тоже почти детский, пронзительный, как будто она смотрит на кого-то, кого очень любит и кому верит. Но доспехи. И меч. И вышло как-то очень правильно все. — Жанна Д Арк, - полувопросительно сказал отец. Я пожала плечами. — Может быть… я не думала. Да, может быть. И тут же поняла - что да, она. Жанна. Я про нее тогда еще совсем ничего не знала, ну только то, что обычно проходят в школе. Отец отложил рисунок. Я села рядом с ним, поджав ноги, и он положил руку мне на плечо. Так, как будто мы привыкли так сидеть и обниматься, как будто я сидела раньше у него на коленях, когда была пятилетней соплюхой. Ну и что, что в это время он спасал мир, работая в Дарайе. А все-таки я люблю Дейтрос. Идеальных миров не бывает. Везде свои сложности… и у нас, в СССР. И на хваленом Западе наверняка они есть. Про Дарайю умолчим, это вообще ужас. Но Дейтрос я люблю. Хотя бы потому, что в нем живет папа. — Ты знаешь, пап, - сказала я, - мне сейчас вдруг подумалось… Мы с тобой ведь совсем друг друга не знаем. А ты мне все же родитель. И там, на земле… понимаешь, родители очень многого от меня требуют. — Ну это естественно… — Да. Но я не могу… не получается. Я в самом деле безалаберная, и не убираю в квартире… вернее, убираю, но не всегда. И плохо. И за собой не слежу совсем. Поэтому у меня нет парня, и никому я даже не нравлюсь. Только всякие идиоты на улице, бывает, пристают. Я вообще не женственная, так мама говорит. И еще я занимаюсь всякой ерундой. Лучше бы, например, занималась английским, это полезно для будущего. А я рисую вот… мои рисунки, они же никому не нужны. Я же не художник. Лучше бы я связала что-нибудь, но я вязать не люблю. И не хозяйственная… И вообще я… — Понятно, - сказал отец терпеливо. Интересно, зачем я все это ему рассказываю? — Ну вот, пап, понимаешь, я боюсь, что ты во мне разочаруешься. Я не очень-то хорошая дочь. — Да нет, нормальная, - отец улыбнулся. И я вдруг поняла, что он совершенно не воспринимает мои слова всерьез. — Ну пап… понимаешь. И в комнате у меня бардак. А у тебя вот такая чистота. Я боюсь… Ты ведь наверное тоже начнешь с меня требовать, требовать всего… Отец перестал улыбаться. — Да, Кей. Он повернулся ко мне, и глаза - такие же, как у меня, зеленовато-серые. И очень глубокие. — Да, Кей, я потребую очень многого. Ты даже не представляешь, как много… Впрочем, представляешь, в Дарайе тебя кое-чему научили. Я опустила голову. Да уж… почему он сказал - в Дарайе? Я же не про то совсем. Я про обычную жизнь… про быт. — Я… собственно, Кей, требовать этого нельзя. Но я жду от тебя. Да, если хочешь, я скажу, чего я от тебя жду… Он помолчал. — Если понадобится отдать свою жизнь за то, чтобы жили другие, чтобы ты сделала это. Он придвинулся чуть ближе, обняв меня сильнее. И добавил шепотом. — Чтобы ты об этом помнила и каждый день жила так, как будто смерть уже рядом… и уже спрашивает тебя, чего ты стОишь. Мы так и сидели молча дальше. Он ничего не сказал, и я не спросила. И так, кажется, все уже было ясно.
На следующий день мы отправились с отцом в Штаб. Потому что когда-то же наконец должна решиться моя судьба. Здесь, в этой Зоне Лайса было лето. Но я вначале думала, что осень - деревья рыжие, золотые, красноватые. Да, теперь я знала, что здесь все время так, что это хлорофилл на Лайсе (или В Лайсе?) какой-то неправильный, и даже не хлорофилл, а другой какой-то филл… И деревья - если издали смотришь, вроде обычные тополя и осины. Но как подойдешь, все, кончается сходство с земным. У некоторых листья словно в трубочку свернуты, а некоторые деревья вообще без ствола, гигантский пучок рыжеватых листов. И так далее… Лучше не приглядываться, тогда вокруг будто холмы, испестренные осенними красками. И теплынь, жара даже… Соседка отца, Венда, принесла мне легкое платье, зеленое, оно мне чуть великовато, но это ничего, я затянула поясок, а юбка до щиколоток - это даже красиво. И отсюда, из окна кабинета Квиэра, виднелись холмы и дальний лес, рыжий с золотистыми и алыми прожилками, редкими всплесками темной зелени. Самая настоящая осень. Квиэр не сидел за своим столом, а перебрался к нам - мы все погрузились в большие мягкие кресла вокруг журнального столика. Чем-то похоже на тот день, когда я впервые попала в Дейтрос. Квиэр. Арисса - она, оказывается, тоже какая-то известная хесса, и тоже занималась мной. Отец и я. Эльгеро еще здесь не хватало, но он на задании… да и возможно, это не его компетенция, мою судьбу решать. Хотя я бы очень хотела его сейчас видеть. Очень. И Распятие на стене. Наш Господь. — Вначале мы послушаем тебя, Кейта, - сказал Квиэр, - после всего, что произошло… Ты можешь выбрать свой путь. Никого нельзя сделать гэйном насильно. Да, у тебя есть задатки. Но ты, думаю, уже понимаешь, с чем связана принадлежность к касте гэйнов. Я кивнула молча. — Эта война - пожизненно. Но ты лишь наполовину принадлежишь к Дейтросу. Ты можешь просто вернуться на Землю. Думаю, твой отец все равно и там будет тебя поддерживать… — Я хочу быть гэйной, - ответила я, не колеблясь. Квиэр внимательно посмотрел на меня и кивнул. — Тебе придется пройти обучение. Я пожала плечами. — Да, конечно… - холодок пробежал по спине при воспоминании о "дрессировке", которой занимался со мной Эльгеро. Но что же поделаешь, гэйна - так гэйна. — Только, - сказала я, - честно говоря, не знаю, как с мамой… с родителями… Мама ведь знает об этих мирах, о Медиане? — Нет, - сказал отец, - я пытался рассказать, но понял, что… Да уж. Мама никогда не приняла бы такого бреда… Есть люди, очень привязанные к реальной жизни, они просто не могут воспринять некоторых вещей, выходящих за рамки привычного. Для их психики это было бы угрозой. — Мне бы не хотелось… причинять им боль. Ну… чтобы я просто исчезла… Я не хочу так. — Это хорошо, - сказал Квиэр, - и вот как раз об этом мы хотели бы с тобой поговорить. И он начал объяснять. Дело в том, что им, конечно, нужны простые гэйны, тем более, у меня явный талант. Но еще больше им нужны агенты. На разных мирах, но в особенности - на Земле. Коротко Квиэр сказал и о том, что земная история тесно связана с влиянием других миров. Некоторые вещи без этого влияния и не объяснить. И попытки уничтожения Земли предпринимаются не только военные, война ведется изнутри нашей цивилизации… информационная, тихая, незаметная. И для этого тоже нужны агенты. Как, впрочем, и контрагенты - для отслеживания действий дарайцев. И кто же идеально подходит для такой работы, как не я - земная девочка, которая на Земле хорошо адаптирована, выросла, которую никто даже не заподозрит в чужеродности (как бы не так, хотела я сказать… подозревали, и сама я часто чувствовала себя иной. Но все же он прав - настоящая дейтра выглядела бы на Земле совсем дико). Но с другой стороны, я должна стать и гэйной, обучение мне необходимо. И я его пройду. Мы выберем возможность, и я пройду обычную школу для гэйн, квенсен. Но жить и работать буду на Земле. Временами связываясь, конечно, с дейтрами, навещая отца… и он может навещать меня. Все было уже в целом ясно, и перспектива эта мне очень даже нравилась. Почему бы и нет? Я смогу быть с родителями, с подругами и вообще с привычными местами - Россия ведь тоже мне Родина, как ни крути - расставаться не придется. Но и с Дейтросом тоже. Он войдет в мою жизнь. Арисса добавила. — Если получится так, что на Земле у тебя появится семья, это будет неплохо. Я вдруг вспомнила Игоря. И что-то царапнуло нехорошо. Нет, правильно, что меня остановили тогда. И теперь я знала, что расстанусь с ним. Никакой любви, никакой зависимости от него уже не оставалось. Я вполне могла посмотреть на него объективно - и ничего он уж такого из себя не представлял. Ну высокий, красивый, да… технику умеет чинить. Но все же… какая уж тут семья. И не удержавшись, я сказала. — Ну да… Если вы, конечно, не сочтете нужным прекратить мои отношения с будущим женихом еще в зародыше. "А то вдруг мы нарушим устои дейтрийской нравственности" - но этого я уже не добавила, слишком уж дерзко. — Кейта, ты в обиде за наше вмешательство? В твои отношения с Игорем Каратаевым? - спросил Квиэр. Я пожала плечами. В обиде? Да нет… Дейтрос - он такой. Его надо принимать таким, какой он есть. Даже если не все нравится. — Но это было необходимо. — Да-да, я понимаю. — В другом случае мы не стали бы вмешиваться. — Дело в том, Кейта, - сказала Арисса, положив руку мне на запястье, - что Игорь Каратаев - такой же, как ты. Он полукровка. Он уже завербованный и сознательный агент Дарайи.
Часы лениво вздохнули и пробили последний, одиннадцатый удар. Сделав все-таки небольшую паузу. Сколько их ни подтягивай… Старые уже часы, бабушкины. Рикс бросился ко мне, когти заскребли по джинсовой мини-юбке, соскальзывая на голую ногу. Я сбросила пса на пол и, нагнувшись, приласкала его. Щелкнула дверь туалета. Что-то загремело в коридоре, и послышалось сдавленное "Ежкин кот, да что же это?" Папа Володя вышел в гостиную, почесывая живот. — Кать, это ты, что ли, свои туфли поставила поперек прохода? Шею можно свернуть. — Да, пап, наверное, я… извини. Я медленно пошла в коридор. Босиком. Туфли мои на шпильках так и пропали… А поперек коридора действительно лежали мои старые, черные без каблуков. Наверное, упали с обувной полки. Я убрала туфли.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24
|