Прошло две недели. Листопад в городе подходил к своему логическому завершению. Петербург словно съеживался, затаивался, сбрасывал ненужную мишуру, готовясь к зиме. О белых ночах осталось одно воспоминание - теперь темнело довольно рано…
      Из переписки и разговоров по ВН с ликеидами - директорами консультаций в других городах - у Джейн практически ничего не вышло. Те же самые проблемы - маргинальное население, произвол местных властей - стояли и перед ними, но практически никак не решались. Джейн приходила в отчаяние, не понимая, как ликеиды - ликеиды! - могут спокойно жить годами, закрывая глаза на все эти безобразия, не пытаясь бороться…
      Единственным человеком, давшим ей хоть какую-то надежду, была директриса Челябинской Консультации, ликеида из Канады, Элина Шарф. Энергичная женщина, обретшая на Урале вторую родину, развернула настоящую работу среди маргиналов, неся также и им культуру, просвещение, элементарные понятия о здоровье и правильной жизни. Джейн уже понимала, что к Элине придется поехать, чтобы на месте изучить этот опыт… то, что удалось в маленькой уральской консультации, должно произойти и в столице!
      Но это был пока единственный луч света…
      - Джейн! Простите, что прерываю ваши размышления…
      Джейн встряхнула головой… да что же это такое! Опять потеря концентрации, постоянное сумеречное сознание, пребывание в ином мире. Мало медитирует она, что ли? Или наоборот, много? Да нет, совсем немного как раз…
      Она сидит за столиком кафетерия напротив Аркадия Заслонского, директора…
      Сегодня они не успели обсудить все вопросы, и он пригласил ее закончить обсуждение за обедом.
      - Извините, Аркадий! Я немного задумалась…
      Перед директором стоял целый ряд тарелок, представляющих собой настоящие произведения искусства. Прозрачный бульон с плавающим островом из зеленых листьев, яйца, веточек укропа, зажаренные ломтики баклажанов с помидорами, рагу, обложенное по краям золотистыми ломтиками ананаса… Аркадий был гурманом, это знали все. Джейн удивлялась, как ему при таком количестве съедаемых блюд удается сохранить пусть мощную, но хоть более или менее спортивную фигуру.
      Русский, мрачно подумала она. Даже москвич, даже ликеид все же остается русским… он никак не может без этих мелких грешков. Впрочем - она тут же устыдилась этой мысли - у Аркадия все намного сложнее. Жена-неликеида… единственный сын, надежда, гордость, который сейчас находится на грани вылета из Ликейского колледжа.
      - Простите меня старика, Джейн, но мне бы хотелось сказать вам прямо - я не понимаю смысла вашей деятельности…
      Директор звучно проглотил ломтик мяса.
      - То есть вы очень нам помогли с реконструкцией, и обучение персонала - за все это спасибо… Проинспектировать губернию тоже давно нужно было. Но сейчас большую часть времени вы посвящаете каким-то непонятным мне переговорам, поискам… Я понимаю, вас волнует проблема маргиналов. Но она была и вчера, и позавчера… уже много лет, как существует эта проблема.
      Судите сами - с начала 21 века мы прилагаем все усилия, чтобы не дать родиться детям, которых мы не сможем кормить. Но если эти усилия оказываются недостаточными - что же нам, расстреливать этих несчастных? Сейчас места на Земле много, тем более, в России и Сибири. Пусть живут, как могут. Ну не может наша цивилизация вместить всех! Почему вас так это волнует?
      - Меня волнует вовсе не это, - сказала Джейн, - Меня волнует неэтичное поведение властей в Петрозаводске и других городах. Для чего в России выкорчевывали тоталитаризм?
      Директор со вздохом отодвинул суп, принялся за баклажаны.
      - Понимаете, Джейн… это все прекраснодушные мечты. Ну нельзя сделать всех людей правильными… так же, как не все могут быть ликеидами. Со временем, лет через двести, маргиналы все равно исчезнут так или иначе. Это естественнный процесс… С ними исчезнут и проблемы. Останутся ликеиды - авангард человечества - и обычные люди, которые с любовью и радостью пойдут за ликеидами… не торопите события.
      Джейн задумалась, опустив голову. Ну как сказать ему об этом? Ведь он - директор, он старше Джейн раза в два с половиной…
      - Знаете, Аркадий, у нас была в Храме Приснодевы-Матери одна жрица… она нас посвящала, мы все ее очень любили и уважали, она была практически святой.
      Так вот, она говорила - весь смысл Ликея пропадает, если ликеиды допускают хоть малейшее отступление от нашей этики. Наша этика в государственном масштабе - это ненасилие, действие только любовью… посмотрите, ведь даже преступники сейчас не наказываются, а лечатся. А то, что творится в Петрозаводске - когда людей ставят вне общества только потому, что они хотят иметь лишнего ребенка…
      Так нельзя! Планирование семьи должно быть только добровольным. Вы говорите - через двести лет… если мы будем допускать такое поведение, через двести лет ликеидов просто не останется. Это будет фашизм, а не Ликей.
      Аркадий со вкусом поедал баклажаны, глядя своими маленькими голубыми глазами как бы сквозь собеседницу.
      - Джейн, - сказал он, - все это хорошо… все это правильно. Но у вас более конкретные и ограниченные задачи. Каждый из нас хочет спасать мир, но начинать нужно с работы вокруг себя. Честно говоря - только не обижайтесь - у нашей консультации столько нерешенных проблем, столько текучки ежедневной… мне бы хотелось, чтобы вы взяли хотя бы часть этой рутины на себя. Извините за прямоту… но я этим занимаюсь практически один, у меня нет даже заместителя…
      Джейн покраснела. Отодвинула тарелку, отхлебнула сок, размышляя…
      А ведь в чем-то директор прав… во всяком случае, в том, что она пренебрегает своими обязанностями. Вот в чем дело! Поиск решения серьезных проблем не занимает так уж много времени… Она просто слишком мало занимается рутиной, тут он прав. Переваливает все на других, сама увлекаясь революциями и реконструкциями… С ней действительно что-то происходит, но не то, что думает директор.
      Она не витает в облаках, она дельный работник… просто в последнее время ей некогда. Она не может собраться… ей опротивела работа. О проблеме маргиналов она еще как-то может думать, это ее волнует. Но все остальное…
      Как можно думать обо всем остальном, когда закроешь глаза для медитации - и вместо мантры всплывает до боли знакомое лицо, слышишь глуховатый голос…
      "Я рад, что вам понравилось, Джейн".
      Когда ты уже давно забыла о спокойствии, об уравновешенности, о бодром, оптимистичном настрое, и существуешь кое-как, переваливаешься изо дня в день - когда ты игрушка своих страстей.
      Как было все просто с Роджером… как могло бы быть просто с Сэмом, да с любым нормальным парнем. Боже мой, да разве же тогда, с Роджером, это была любовь? Разве тогда Джейн знала, что любовь - это одно сплошное страдание, трагедия, ужас?
      Она встряхнула головой. Опять ушла…
      - Да, Аркадий, - голос был ровным и невозмутимым, - я понимаю вас… действительно, в последнее время я слишком увлеклась этой проблемой. Спасибо, что вы мне об этом прямо сказали. Я постараюсь теперь больше вникать в повседневные дела…
      Она встала, улыбнулась директору, несколько смущенному таким поворотом.
      - Мне пора… до завтра, Аркадий.
      Дома она бросилась на низкий диванчик, закрыла глаза…
      С ней происходило что-то страшное. Она привыкла с детства контролировать себя, контролировать окружающую жизнь… Она делала всегда то, что было нужно делать. Ведь практически с любой проблемой можно справиться.
      Фрустрация, неудовлетворенность, стресс? - для этого есть психотехника, медитация, спорт, риско…
      Физические заболевания? - современная медицина способна справиться почти с любой проблемой.
      Не складываются отношения с кем-то? - всегда можно пойти к психологу, и он поможет, подскажет, найдет нужный выход из ситуации…
      Это суть Пути Воина. Это суть воинского отношения к жизни, которому учат в Ликее. Всегда владеть собой, владеть ситуацией. Вовсе не агрессия, не стремление к нападению… но способность защитить себя и других. Защитить от чего угодно - от Зла в общем смысле.
      Джейн уже была влюблена в свое время. И это тоже не стало для нее особой проблемой. Достаточно было дать понять… несколько взглядов, жестов… к счастью, Роджер испытывал к ней такие же чувства, и у них все получилось прекрасно. Джейн до сих пор благодарна судьбе за те минуты вдвоем, у озера, за мимолетные взгляды на уроках, за тепло его рук, охвативших талию…
      Потом это светлое и чистое чувство, эта безграничная нежность и радость стали исчезать… причем как-то одновременно у обоих - они стали встречаться реже. Уже и не хотелось… В конце концов Джейн увидела Роджера с другой девчонкой… Это причинило ей боль, но с болью она справилась. Она воин и умеет справляться с болью.
      Она не винила Роджера - он должен был, конечно, объясниться вначале с ней, но можно ли винить человека, если у него просто не хватило духу на такое объяснение?
      Этот чистый юношеский опыт многое дал Джейн - она знала, что когда-нибудь полюбит снова, создаст семью…
      И она полюбила.
      Даже не существование Лены было трагедией… и не безответность любви.
      Ужасом была сама эта любовь - сладким, пронзительным ужасом… Ужасом было то, что всякая возможность контролировать себя, свою жизнь, работу, душевное состояние - полностью исчезла.
      Осталось только желание закрыть глаза и видеть Алексея.
      Она видела его необычайно ярко, реально… очень редко у нее в медитациях были моменты таких видений - а тут видения вставали, стоило лишь закрыть глаза.
      Джейн могла по желанию вспомнить все подробности любого разговора с Алексеем… она снова стояла, почти уткнувшись носом в его острое высокое плечо, он закрывал ее от толпы националистов, и она видела обугленную дырку в синем полотне, и даже запах ощущала - кровью пахло, гарью, жженной тканью. Она помнила прохладу вечернего воздуха, и шуршание шин вдалеке по асфальту.
      Она снова видела его на Аничковом мосту, смотрящим в темную воду Фонтанки, и как ветер шевелит короткие русые волосы…
      Она видела его в церкви, бережно подносящим руку ко лбу, к груди и к плечам крест-накрест. Прикладывающимся к иконе… Она видела его стоящим с Леной, и так весело, спокойно говорящим с ней… будто Лена - его сестра. Так не говорят с любимой женщиной… с женой, после долгих лет совместной жизни - еще может быть.
      И все эти видения не давали ей жить нормальной жизнью. Алексей - было написано повсюду золотыми буквами. Она не была в спортклубе уже очень давно, она забросила статью, забросила чтение, вообще ничего не делала. Она и медитировать не могла - вместо этого роем налетали все те же видения. Но и пойти к психологу она не могла… словно что-то удерживало ее от этого. Так, наверное, сходят с ума, подумала Джейн. Человек считает себя здоровым, не решается пойти к врачу… не решается даже сказать себе, что у него не все в порядке.
      Но я действительно не могу пойти к психологу! Что я скажу - вылечите меня от любви?
      Джейн лежала в своей просторной гостиной, на маленьком белом диване, и абстракция Вагуччи смотрела на нее со стены желтым таинственным глазом. Она больше не боролась с собой… она закрыла глаза.
      Они уже второй раз были в Русском музее, а потом Алексей повез ее еще куда-то… она даже не спрашивала - куда. Ей было так плохо, когда она сидела рядом с ним, в машине… правда, она могла без помех смотреть на его руку, лежащую на рычаге передач, сильную костистую бледную кисть пилота. Но ей тогда впервые показалось… нет, не показалось, она четко поняла это - Алексей ездит с ней потому, что выполняет какую-то неведомую взятую на себя обязанность. Он не ради нее ездит, и уж тем более - не потому, что ему приятно общение с ней.
      Он это делает просто потому, что видит в этом какой-то свой долг. Он очень старается это не показать, но тем не менее…
      Они приехали к Пискаревскому развлекательному комплексу - казино, игровой зал, голографический зал, танцевальный… Джейн вышла из машины, немного недоумевая. Веселый городок гремел музыкой… все здания были выполнены в форме сказочных маленьких замков с башенками и балкончиками, между ними - дорожки, скамеечки, цветы. Сейчас народу здесь было немного.
      - Извините, Джейн, - сказал Алексей глухо, глядя себе под ноги, - Я колебался, не знал, везти ли вас сюда… но батюшка благословил привезти.
      - Вы хотите мне что-то показать здесь? - недоуменно спросила Джейн, - Если вы про этот комплекс - я тоже не в восторге… но его не ликеиды строили. Вы знаете, что ликеиды не производят массовой культуры… Да, конечно, очень жаль, что культурный уровень населения так низок, и власти, вместо того, чтобы поднимать его, предлагают людям лишь хлеб и зрелища.
      Они шагали по дорожке между зданиями комплекса. Какой-то абориген вывалился из дверей казино, постоял немного на ногах, пошатываясь… взгляд его казался совершенно бессмысленным.
      Вот человек, подумала Джейн. Человек - венец природы, самое совершенное творение Божье! Бессмертный дух…
      - Я не об этом, Джейн. Я другое хотел вам показать, - ответил Алексей.
      Они свернули с дорожки и пошли прямо по газону, за здания…
      - Помните, мы говорили сегодня о воинах… вы сказали, что ликеиды - это подлинные воины?
      - Да, помню.
      - У меня здесь в детстве было сильное переживание… вот сюда, пожалуйста.
      Видите?
      Пожухлая осенняя трава едва прикрывала три пологих длинных холма, расположенных в ряд.
      - Что это… могилы? - сообразила Джейн.
      - Здесь раньше было кладбище, - пояснил Алексей, - Давно уже, лет сто-сто пятьдесят назад… потом его снесли. Построили вот это…
      Джейн сочувственно посмотрела на него.
      - Но что поделаешь… кладбища нигде не сохраняются навечно. Иначе всю поверхность земли пришлось бы сделать кладбищем. Везде их засыпают и строят на них что-то новое.
      - Джейн, понимаете… это было не просто кладбище. Здесь хоронили в войну… была такая Вторая Мировая война, знаете? Давно уже. Сейчас никому это не интересно, что там было двести лет назад.
      - Ну, Алексей… я же все-таки интересовалась историей России. Конечно, мне интересно. Так это было военное кладбище?
      - Да, то есть гражданское, но… потом здесь построили музей… мемориал.
      Вы знаете, Петербург - он тогда по-другому назывался - был осажден. Еды в городе практически не оставалось. И они здесь умирали… все. Вот здесь - братские могилы. Мертвых сюда привозили и зимой складывали штабелями… а потом выкапывали огромные ямы и хоронили всех вместе. Вы не знаете, как умирают от голода, и я не знаю. Мы этого даже на экране не видели. Но воображение есть, хоть приблизительно мы можем себе представить - не смерть, конечно, а хотя бы приближение к ней. Я когда это понял… представил… понимаете - все. Вовсе не воины. Высокодуховные люди и низкодуховные… образованные и тупые. Алкоголики и труженики. Герои, воины - и обычные трусоватые люди… дети. Старики.
      Совершенно неприятные на вид, с отвратительным характером, с кучей всяких проблем. Они все умирали здесь. Они лежат здесь, под землей, сваленные в одну кучу. А город не сдали. Даже не все они готовы были к такому героизму, кто-то предпочел бы сдать город, и это тоже можно понять, особенно матерей в такой ситуации. Кто-то был героем против своей воли - он просто оказался в такой ситуации, когда город не сдавали. Но какая разница, что думал каждый из них… то есть разница есть - большинство из них все-таки не хотело сдавать город, и потому он держался. Но даже не это существенно, а то, что они все умирали здесь. И они остановили врага, а враг был страшный… И когда до меня это дошло, я вдруг понял, что это все равно, какой человек - ликеид или нет… Что все мы люди, все принадлежим к человеческому роду. Все мы подвластны смерти. И смерти все равно, как ты умираешь - гордо и красиво, или же со стонами и страхом. Не-ликеиды умирают точно так же, как и мы… Я не скажу, что во мне тогда многое изменилось, но я запомнил это впечатление…
      Алексей перевел дух. Джейн пожала плечами…
      - Мне трудно понять то, о чем вы говорите… И в этом осажденном городе наверняка были и негодяи, и воры, живущие за счет других… И потом - ну а что это меняет? Да, все люди умирают. Что, это значит, что не надо расти духовно и работать над собой?
      И тогда она увидела, что лицо Алексея снова перестало быть живым. На миг, на короткий миг он раскрылся… и она погасила эту искру. Глаза его как-то потухли, лицо стало каменным.
      - Ну вот… собственно, это все, что я хотел вам показать.
      И на мгновение новый огонь вспыхнул в глазах - яростный, еще незнакомый…
      - Но могли они построить здесь ну хоть что-нибудь другое? Не это? - Алексей ткнул пальцем в пестрые здания комплекса.
      - Да, это, конечно, кощунство, - согласилась Джейн, - Но ведь это построили не ликеиды? Это русские сами построили?
      - Да… идемте, - до машины Алексей уже больше не проронил ни слова.
      Мелодичный звон вырвал Джейн из грезы. Она села, нажала на пульте включение ВН. Беатрис сидела у себя на кухне, оседлав табуретку и держа в руках нож и яблоко.
      - Привет, красавица!
      - Привет, - тихо ответила Джейн.
      - Слушай, мне совершенно не нравится, как ты в последнее время выглядишь…
      Давай я зайду за тобой, и мы побегаем немного?
      - Давай, - подумав, согласилась Джейн.
      - Через полчасика?
      - Хорошо…
      Джейн выключила ВН. Пошла в спальню, открыла ящик со спортивной формой.
      Надела светло-синее кампо. На улице уже практически зима, но для бега кампо достаточно… В рассеянности уронила руки, села на край кровати. Встала, подошла к окну, стала глядеть на серое небо в сплетении оголенных ветвей… последние листья нелепо топорщились на ветру. Уж роща отряхает последние листы с нагих своих ветвей… А мама Алексея, похоже, питает какие-то надежды.
      Интересно, как она отнеслась к тому, что Алексей перестал быть ликеидом.
      Женщина явно с честолюбием…
      Новый звонок вырвал Джейн из сумеречного состояния. Она стремительно вышла в гостиную.
      На экране появилось незнакомое лицо… похожее на кого-то, но незнакомое.
      Молодая девушка, русская и не-ликеида на вид, пухлое, немного нервное лицо, карие добрые глаза.
      - Здравствуйте, - сказала она робко, - Вы Джейн Уилсон?
      - Здравствуйте, - в тон ей ответила Джейн, - Да, это я… А вы?
      - Меня зовут Рита Ладонкина… вы меня не знаете, - пролепетала девушка.
      Обстановка за ее плечами расплывалась - похоже на какую-то обычную русскую квартиру. Рита замолчала и наконец сказала, будто решившись.
      - Я сестра Лены Ладонкиной, невесты Алексея Старцева.
      Джейн словно вырвало из оцепенения - имя Алексея всегда производило такое волшебное действие. Она собралась, внимание все сконцентрировалось на фигурке Риты в глуби экрана.
      - Вы извините, - начала девушка. На лице ее отражалась сложная внутренняя борьба, - Я вас не такой представляла, - вдруг вырвалось у нее.
      - А какой? - улыбнулась Джейн.
      - Не знаю… я видела вас издали, у церкви. И по тому, что рассказывала Лена… понимаете, мы все за нее очень боимся.
      - Бояться никогда не нужно, - сказала Джейн уверенно. И тут же подумала, что пять минут назад была точно такой же, как эта Рита… слабой, испуганной, ничего не знающей и не понимающей, подвластной любому повороту жизни. Но такой она может быть наедине с собой… ну еще с мамой или Беатрис. С кем-то старшим и опытным… А с не-ликеидом - как там говорила Беатрис - улыбку на лицо, флаг в руки и вперед.
      - Чего, собственно, вы боитесь? - спросила Беатрис. Рита задумалась.
      - Вы знаете… Лена - она такая… Она совсем ничего не понимает. Она очень любит Алексея, вы себе не представляете, как любит. Она уже давно его любит, но почти никому об этом не говорила… и вот тут - такое счастье. Но понимаете, он же был ликеидом… и вы - ликеида. Конечно, он может вас полюбить, оставить Лену… Но ведь так же нельзя… они помолвлены. Скоро свадьба. Это некрасиво… А для Лены это будет все… я знаю, она не сможет больше никого полюбить. Ее жизнь будет кончена. Конечно, если у вас это очень серьезно… не знаю. Но вы поймите… вы ликеида, у вас и так жизнь совсем другая. А у Лены ничего нет, кроме этой любви. Зачем вы отбираете у нее?
      Джейн выслушала эту тираду, нахмурив брови. Она не испытывала ни стыда, ни раскаяния, ни неловкости… ребенок подошел к ней и высказал свою детскую обидку.
      - А почему же Лена не позвонит мне сама? - спросила она. Рита помотала головой.
      - Вы думаете, что она подговорила меня… она ничего не знает, и очень расстроится, если узнает. Мы с ней даже не говорим о том, что Алексей может ее оставить. И ей это даже в голову не приходит. Мы между собой… мы ведь все видим. И она рассказывает… она, понимаете, такая беззащитная, ее легко обмануть. Она сама вас приглашала, и знает о том, что Алексей с вами ездит, и ей это вовсе не кажется опасно… она полностью верит в Алексея. Полностью, понимаете? Поэтому это будет страшно, если он ее оставит… Я боюсь за нее, просто боюсь.
      Джейн подумала немного.