Поэтому мы встаем на их пути - без оружия, мы не убиваем их, разве что во время войны - но ты знаешь кодекс Воина - только в честном бою. Мы просто закрываем им путь - своей грудью. Убивают они. Пусть твой пилот кажется тебе скромным, добрым, каким угодно, ты просто мало его знаешь - он потенциальный убийца. Как только человек начинает считать свой путь более правильным, чем другие, начинает думать, что он познал Истину, или хоть путь к ней - все, он убийца.
      Беатрис перевела дух.
      - Такое происходит с людьми, когда их захватывает эгрегор, коллективное сознание других верующих. Особенно слабых людей, восторженных, склонных к экзальтации, к поклонению, особенно после пережитого стресса. Особенно, русских людей да и вообще - восточных. Им это кажется неким прозрением, они начинают считать, что познали великую истину, что они выше всех… Они наконец-то нашли господина над собой, которого давно искали. Это, по сути, рабская психология, уводящая от личной ответственности и свободы. Но каждый человек вправе идти своим путем… мы не мешаем никому выбирать свою дорогу. У нас полная свобода слова, вероисповедания, мы уважаем любое мнение. Единственное, конечно, мы вынуждены противостоять попыткам националистических и фундаменталистских групп нарушать покой населения… а их, к сожалению, не становится меньше. Но мы боремся только с нарушениями закона, и боремся очень мягко… А теперь подумай - что было бы лучше для Алексея, если бы мы позволили его агрессивным тенденциям развиться, и он попал бы в колонию за какое-то преступление и навсегда был лишен возможности летать, или же вот так его контролировать, не давая дурным наклонностям развиться, и постепенно этот контроль уменьшать…
      Согласись, что второе более гуманно.
      - Да. Наверное, ты права, - сказала Джейн.
      Она встала. Поднялась и подруга.
      - И прости меня, пожалуйста, что я тебя сегодня притащила сюда…
      - Собственно, я сама вызвалась…
      - Ну, у тебя не было другого выхода… Понимаешь, я сегодня почувствовала себя так… так необычно, - призналась Джейн, - Мне стало очень одиноко.
      Никогда еще так не было. Раньше я могла помедитировать, могла заняться музыкой или выйти в Сеть и поговорить с кем-нибудь… Мне было так хорошо одной. Я вообще всегда любила быть одна, быть в тишине. А сегодня… мне показалось, что эта тишина давит. Мне было просто невыносимо. Даже не то, что мысли… я ведь понимаю, что ты хочешь сказать. Я и сама себе удивляюсь. Просто у меня какое-то подавленное состояние. И мне было так тяжело… я не выдержала и позвонила тебе… прости.
      - Перестань, - Беатрис пожала ей руку, подошла к двери, - Хватит ныть. Я все прекрасно понимаю. У тебя сейчас нехорошее состояние, Джейн… но ты должна его преодолеть. Понимаешь - преодолеть. Ведь ты ликеида. Воин Света. Есть масса методик расслабления, ты сама их знаешь. Займись собой. Ты знаешь, что выход всегда можно найти… и еще - сходи к хорошему психологу. Лучше всего, давай расскажем Монике. Она все же ликеида. Пусть она и займется твоим восстановлением.
      Беатрис повернулась, собираясь уходить. Джейн стиснула зубы - она поняла, что сейчас снова останется одна.
      Наедине с Тишиной.
      Она стала бояться тишины. И темноты тоже стала бояться.
      - А что у тебя с твоим этим… Сэмом? - Беатрис обернулась у двери.
      - Да ничего, - ответила Джейн, почти не соображая, что говорит. В голове билось - одна… опять - одна… - Наверное, я его все-таки не люблю… я еще не решила.
      - Вот сядь и напиши ему письмо, - посоветовала подруга, - Это самое лучшее сейчас для тебя. А потом ложись спать. Ну пока!
      - Выше нос! - еще крикнула она, перед тем, как захлопнуть дверь.
      Джейн обернулась. И вдруг поняла, что не сможет больше оставаться здесь.
      Она набросила легкое летнее вязаное пальто. Куда угодно - прочь отсюда… на улицу. В парк, в лес. Лишь бы только не эти четыре немые стены, молчащий экран… А включишь его - там чужие люди. Совершенно чужие. Им нет никакого дела до Джейн. И даже маме, по большому счету, нет дела до Джейн. И Беатрис - в особенности. Они не видят никаких проблем. У них в жизни все хорошо, и ничего плохого просто быть не может. Они всегда жизнерадостны, бодры, счастливы. В Храме учили, что это - признак присутствия Бога в жизни человека. Когда человек с Богом - он всегда доволен и счастлив.
      Джейн медленно шла по темной аллее, к выходу из парка.
      Может быть, она тоже какой-то ненормальный человек. Как Алексей… вот был он ликеидом, был всегда уверенным в себе, счастливым, бодрым, мужественным. И вдруг в один миг разуверился… и понял, что что-то не так. Вот и она - вдруг что-то случилось с ней. И она уже не такая, как все, не довольная, не счастливая, не общается с Богом постоянно, а погружена в какие-то дурацкие мысли…
      Джейн остановилась, провела ладонью по шершавому березовому стволу.
      Так нельзя. Нужно собраться. Страх темноты, страх тишины, страх одиночества… так и до психодиспансера недолго.
      Джейн села на скамью под березой. Лунная ночь… светлая лунная ночь - полный белый круг, затмевающий звезды, сквозь негустую листву. Девушка задумалась.
      Давай-ка, Джейн, вспомним, с чего все началось. С Алексея - это безусловно.
      Я хотела его видеть. На самом деле - хотела. Нет, я не была в него влюблена, просто он вызывал огромное любопытство… и еще какое-то странное чувство - предназначение, что ли… Моя реакция на то, что я узнала о нем, должна быть такой же, как у Беатрис. "Не наш"…
      Ведь по сути мы давно уже делим мир на "наших" и "не наших". Это не какое-то предубеждение. Просто из опыта - мы хорошо знаем, что ликеид надежен, на него можно во всем положиться, он всегда отличный профессионал, но кроме того, ликеид образован, умен, поддержит беседу на любую тему. Из опыта же мы знаем, что не-ликеиды похожи на детей - конечно, мы любим их, но они - "не наши", на них нельзя положиться, с ними не о чем говорить. Когда Алексей (как я считала - не ликеид) вел себя по-ликейски, я относилась к нему, как к ликеиду. У меня нет никаких предубеждений, я делаю выводы лишь на основании поведения человека. Поведение Алексея я назвала бы безупречным.
      Этим он обязан ликейскому воспитанию. Но ликеид, лишенный звания, неважно по какой причине - это предатель. Это дезертир из рядов Воинов Света… Он не хочет просветлять человечество, он хочет жить для себя, из каких-то там личных мотивов. Это еще хуже, чем не-ликеид.
      Беатрис после такой информации потеряла к человеку всякий интерес. Да, он может идти своей дорогой, может искать истину, не там, где она есть, а там, где ему кажется светлее… Но нам-то с ним не по пути.
      Вопрос - почему я не потеряла интерес к Алексею… Ведь я полностью согласна с Беатрис. Он предатель, бросивший Человечество. Мало того, он человек с устаревшим, зашоренным сознанием… В лучшем случае его можно пожалеть - воевал, был ранен, дрогнул… вероятно, психическая травма. Вот и возникло такое странное состояние души. Да, мне его жаль, конечно, но дело не в этом.
      Джейн постаралась восстановить в памяти разговор с Алексеем. Вот она открывает базу данных, читает… Вот оно - "Анкета". Почему-то в тот момент ее словно обожгло - за что это ему? Чувство какой-то чудовищной несправедливости. Чувство, что Алексей прав - в чем, непонятно, во всяком случае, невыразимо словами. Так же, как тогда, в Петрозаводске - националисты тоже почувствовали это - он прав. Поэтому и не стали стрелять, а ведь мы очень рисковали без лучевика. Но и я тогда знала, что он прав, что так и нужно поступать… не знаю, так ли должен поступать ликеид - ликеид должен действовать эффективно, должен уметь защитить себя. Но и Алексей был прав, когда стоял там перед толпой без оружия. И прав, когда лежит под детектором, голый, под ярким светом, под взглядом чужой, равнодушной и презирающей его женщины, и спокойно, ровным голосом, честно отвечает на ее вопросы… нет, я не испытываю сексуального возбуждения, когда вижу свою мать полуобнаженной… да, у меня бывают поллюции… да, в прошлом месяце мне приснился сон, что меня преследует носорог, а я спасаюсь от него на крыше. Алексей прав, когда говорит всю эту ерунду, хотя больше всего ему хочется сорваться и закричать - оставьте меня в покое…Или закрыть глаза и замолчать. Он прав. А вот эта женщина неправа. И как противно даже подумать о том, чтобы оказаться на ее месте.
      Джейн вскочила. Нужно просто признаться себе кое в чем. Это, конечно, страшно. Это очень неудобно, некстати и вообще…
      Ну кто такой Алексей? Предатель, отступник, потенциальный убийца, религиозный фанатик. Не-ликеид. Пусть даже он образован как ликеид - но его образ жизни, окружение неизбежно ведут его к деградации… чего стоит одна только его мамаша - завуч престижной гимназии. Понятно, что полюбить такого человека было бы трагедией.
      И кто такой, к примеру, Сэм? Сэм, который любит Джейн, он сам признался в этом, да она это и чувствовала. Он не менее мужествен, чем Алексей. Еще лучше образован. Он обладает всеми лучшими качествами ликеида. И с ним они могли бы создать великолепную семью… Мама была бы очень рада - она знает родителей Сэма.
      Только вот маленькая загвоздка - она не любит Сэма. Она все прекрасно понимает, но ведь чувствам не прикажешь. Она любит Алексея, она полюбила его почти с первого взгляда, хотя и боялась себе в этом признаться. Да, он странный, непонятный, чужой и загадочный человек… Да, она не будет с ним счастлива, наверное, не будет. Но она любит в нем все, его серые теплые глаза, его крупный нос, и бородавку возле носа, и морщинки у глаз, коротко стриженные волосы, руки с сильными, длинными пальцами, голос - чуть глуховатый… и то, как он одевается, и как смотрит, и улыбку его очень любит. И как ведет самолет, и пальцы правой руки так нежно, легко касаются ручки управления. И характер его она любит. И жизнь его вызывает в ней не осуждение - удивление и желание понять.
      Джейн даже засмеялась. Чего же она ждет? Нужно только признаться себе в этом. А если она любит… Алексей свободен - она не читала анкеты, но заметила случайно, что он не женат и не имеет постоянной подруги. Неужели он не ответит на искреннюю любовь? А как там будет - да не все ли равно? Там будет видно..
      Джейн удивлялась теперь самой себе - как могла она так долго себя обманывать? Скрывать любовь от самой себя? Неужели только из страха неприятностей, страха связываться с сомнительной личностью… да какой тут может быть страх? Что угрожает ей или Алексею? Будет ли с ним семья? В любом случае сейчас об этом речь не идет. Нельзя же выйти замуж до окончания миссии, пока она не свободна… а до тех пор - или они поймут, что ошиблись, или убедятся в своих чувствах. Все же очень просто!
      С завтрашнего дня начнется другая жизнь - простая, понятная и счастливая.
      Как раньше!
      Джейн вернулась домой, легла в постель и заснула крепким сном младенца.
      Всю эту неделю она и в самом деле чувствовала себя очень хорошо.
      Беатрис сказала ей: "ну молодец… просто не узнать!" Джейн и сама себя не узнавала. Она действовала с такой же решительностью и энергией, как в начале своей работы. Связалась с консультантами в восьми городах России, описала ситуацию, попросила совета, и уже получила несколько ценных указаний.
      Направила Отдел экономического надзора в некоторые из проинспектированных консультаций - там, где у нее возникло подозрение, что выделяемые средства расходуются на личные нужды сотрудников. У себя в Питерском центре провела курсы по переобучению аналитиков на новое только что полученное оборудование и реактивы. Закончила первоначальный расчет по своей статистике. После работы Джейн с удовольствием занималась спортом, медитацией, музицировала, читала.
      Сэму она написала неопределенное письмо, не содержащее полного отказа, но и не дающее никаких обещаний. Вместе с Беатрис посетила филармонию, где гастролировал знаменитый скрипач из Японии…
      Определенный план сложился в голове Джейн в ту самую секунду, когда она призналась самой себе в любви к Алексею. И теперь она должна была осуществить его. Удобно, что день рождения Алексея приходился на субботу… Джейн часа два рыскала по Сети, выбирая подарок. Все должно получиться как нельзя лучше. Но теперь она испытывала странную, совершенно незнакомую робость, подходя к жилым коробкам нового Пушкинского района.
      Одинокие люди редко покупают коттеджи… вообще, отдельный дом - это мечта семей с ребенком или с несколькими детьми. Во всем мире одиночки и бездетные пары предпочитают снимать жилье в многоэтажках. Но нынешняя архитектура позволяет и эти многоквартирные муравейники превращать в маленькие произведения искусства, в замки, сверкающие стеклом и отделанные мрамором, с башенками, висячими переходами, оригинальными балкончиками. Так, по крайней мере, принято в Америке… Но здесь, даже в столице, словно по какой-то нелепой традиции, до сих пор строились простые прямоугольные коробки, напоминающие многоэтажный термитник… нет, все равно они стали несколько красивее, чем во времена расцвета "советского стиля". Пеноорганик, стеклянные галереи вокруг этажей, зимние сады, оригинальные цветовые решения… И все же что-то в них было казенное, от общежития, от казармы… Даже странно, что в таком красивом, старинном пригороде, как Пушкин, умудрились настроить столько убожества.
      Джейн все замедляла шаг. Так трудно понять саму себя… чего здесь бояться?
      Ты ведь никогда не боялась, не стеснялась людей. Даже будучи совсем маленькой. Родители гордились тобой, всем демонстрировали красивую умную девочку. Ты знала, что бояться - смешно, что это - комплексы, с которыми нужно справляться… Да и чего бояться? Когда ты полюбила Роджера Ливертона, ты просто подошла к нему и предложила пойти в парк… все произошло само собой. Он словно ждал твоей любви. Тебе всегда все удавалось. Ты с детства привыкла быть лидером, вести за собой людей. И здесь, на работе, ты распоряжаешься, а гораздо более взрослые и опытные работники молча признают твой авторитет и беспрекословно тебе подчиняются… Ты не затруднишься подойти к любому человеку на улице и заговорить с ним. Алексей… ты хорошо его знаешь, много раз завтракала и ужинала с ним за одним столиком, провела много часов в кабине самолета, переживала вместе с ним опасности. Просто прийти и подарить ему свою любовь… что в этом плохого? Но почему-то идти уже не хочется…
      Джейн вошла в прохладный светлый подъезд и остановилась.
      Холл был спроектирован по-американски - просторный, хорошо освещенный, у стен полосы земли с высаженными цветами… но на сияющем белизной потолке неизвестным науке способом были уже приклеены два окурка, а через всю стену шла корявая надпись карминного цвета - "Маша, я хочу тебя!" Джейн не хотелось идти дальше. Она прижала к груди приготовленный сверток.
      Замерла… как глупо, если кто-то сейчас увидит ее.
      Возвращаться? Опять в эту пустую квартиру? Всю неделю она летала, как на крыльях, дожидаясь этого дня - и вот теперь все опять рухнет… нечего будет ждать, не к чему стремиться. Джейн решительно сжала зубы и вошла в лифт.
      Достигнув девятого этажа, лифт остановился. Сердце билось, как перед стартом стометровки, ровно и гулко отсчитывая удары. Из-за двери послышалось знакомое грудное меццо-сопрано, женщина смеялась чему-то, дверь отползла в сторону…
      Сначала Джейн увидела Алексея. Он вышел, видимо, встречать гостей. Стоял у входа в комнату, улыбаясь, опершись о косяк рукой. Джейн стояла за порогом, не двигаясь, просто смотрела Алексею в глаза. Улыбка медленно сползла с лица пилота.
      - Проходите, проходите! - весело пригласила Лариса, открывшая дверь, - Милости просим, мисс Уилсон! Это очень мило с вашей стороны, что вы зашли… Вы знаете, Алеша мне о вас рассказывал.
      Джейн, сделав над собой усилие, улыбнулась матери Алексея, пробормотав "С именинником вас", шагнула в коридор. Протянула Алексею подарок.
      - Ничего, что я зашла? - спросила она робко, - Мне захотелось вас поздравить.
      - Спасибо большое, - ответил Алексей как-то преувеличенно сердечно, - Проходите, пожалуйста, мы очень рады.
      Джейн осмотрелась, подошла к зеркалу. Надо немного привести себя в порядок… тут гости. Оно и к лучшему, есть повод остаться. Вид, в целом, неплохой… Золотистые волосы вьются по плечам, и глаза - огромные, темно-синие на побледневшем лице. Голубой скромный костюм, белая блузка.
      Джейн поправила волосы и вошла в зал.
      - Садитесь, пожалуйста, - пригласила Лариса, - У нас скромно, по-домашнему… вот сюда.
      Гостей было немного. Три типичные русские тетушки на возрасте - чем-то похожие на Ларису, но та, пожалуй, выглядела поприличнее, хоть немного следила за собой. Один пожилой мужчина, двое парней - явно пилотов, один даже был в форме. Две девушки - Джейн оказалась прямо напротив одной из них, особенно заинтересовавшей ее. Вторая была слишком сильно наштукатурена, лицо продырявлено в нескольких местах и обвешано золотыми кольцами по последней моде - она прижималась к летчику в форме. А эта девушка сидела одна, и лицо ее понравилось Джейн, понравилось, но вызвало какую-то неопределенную душевную тревогу. Она лишь чуть-чуть была накрашена, немного помады и теней, длинные темно-русые волосы гладко зачесаны и сзади свернуты в узел, и одета довольно скромно - белая блузка с дырчатой вышивкой, длинная пышная серая юбка. Лицо в общем обыкновенное, даже красивым нельзя назвать. Фигура тоже обычная, не полная и не худая. Приятные небольшие карие глаза, не очень хорошая кожа - слишком крупные поры, черты лица немного неправильные. Но в целом девушка производила впечатление какой-то чистоты и свежести, с ней было приятно находиться рядом.
      - Здравствуйте, - громко сказала Джейн, широко улыбнувшись. Ей нестройно ответили, поглядывая с любопытством. Здесь она была "не наша"… одна из тетушек продолжила, видимо, начатый разговор:
      - Ну вот, я говорю, что Люси обязательно выйдет за Джейка…
      - Это еще неизвестно! - вступила вторая тетушка, - Она, скорее всего, вообще не пойдет замуж.
      - Тогда и сериал не стоило начинать, - фыркнула первая. Девушка с кольцами презрительно улыбалась - ее не волновали мыльные оперы. Джейн оглядела стол - мясо под каким-то соусом, картофельное пюре, несколько салатов… в общем, не очень богато. Накрыто беспорядочно, разнокалиберные вилки, бутылки эрш- и кока-колы выставлены прямо на стол. И вся комната оформлена так же беспорядочно, безвкусно… Денег у людей хватает, а вот немного умения, души приложить не могут. Дорогой ковер на полу, и таким же ковром завешана одна из стен. Противоположную стену занимал ужасный огромный ореховый шкаф со всяческими резными завитушками и фигурками - он великолепно смотрелся бы где-нибудь в столовой большого дома, но здесь лишь загромождал помещение, два высоких кресла и журнальный столик в совершенно несовместимых стилях стояли в углу, напротив экранов ТВ и ВН, оформленных по периметру резной деревянной рамкой, как было модно лет пятьдесят назад.
      Как же он здесь живет? Ведь у него-то есть вкус, есть тонкость восприятия… в такой обстановке, среди таких людей… и они даже не понимают, какая это жертва с его стороны. До них это просто не доходит. И не может дойти.
      Как, о чем он может говорить с ними?
      - Простите, Джейн, я вас не представил, - Алексей стремительно подошел к столу, - Это Джейн Уилсон, мисс Уилсон, она работает в Семейной Консультации, моя знакомая. Приехала из Америки.
      - Можно просто Джейн, - девушка, привстав, мило улыбнулась окружающим.
      Алексей начал по очереди называть присутствующих.
      - Это моя бабушка, Лидия… Это тетя Надя, а это тетя Соня. Дядя Гриша. Мои друзья с работы - Карен, Слава, - Слава был в форме и с девушкой, которую Алексей представил как Айслу (что показалось Джейн странным, так как ничего азиатского во внешности Славиной подруги не было… типичная среднерусская веснушчатая красотка… но возможно, сейчас мода на такие прозвища?) В заключение Алексей подошел к скромной кареглазой девушке, понравившейся Джейн, взял ее за руку как-то особенно бережно… так не берут за руку просто знакомую или сестру… и между ними возник мимолетный разговор взглядами, улыбка, искорка, полная счастья и нежности, промелькнула в глазах девушки и Алексея.
      Тут же именинник отвел взгляд, сел рядом с девушкой и тогда уже сказал, обращаясь к Джейн.
      - А это Лена, моя невеста. Ну а с моей мамой вы уже знакомы.
      Он стал разворачивать подарок Джейн. Посмотрел, поднял глаза - почти без улыбки.
      - Спасибо… Мне очень приятно.
      Вот и вся благодарность. Наверняка, сегодня он не получал ни от кого такого оригинального и с любовью сделанного подарка. Маленький серебряный наручный спайс с крошечной антенной в виде самолетика и выгравированным на обратной стороне именем Алексея и поздравлением, уложенный на черный бархат в оригинальной коробочке, которую Джейн смастерила собственноручно.
      Мама вошла как раз в зал, широко улыбаясь, неся поднос с горячими, дымящимися тарелками.
      - Вы немного опоздали, мисс Уилсон…
      - Можно просто Джейн, - сказала девушка машинально.
      - Да? Хорошо. Вот попробуйте, Джейн, супчик луковый, все говорят, я готовлю его просто о-бал-ден-но! А второе я вам разогрела. Кушайте на здоровье!
      Джейн улыбнулась через силу и стала медленно черпать суп. Это, пожалуй, самое лучшее сейчас… отвлекает. Есть чем занять руки, голову, глаза… чтобы не смотреть, не видеть, не говорить ничего. Суп Лариса перегрела, на каждую ложку приходилось дуть, да и вкус при такой температуре трудновато оценить…
      Алексей сидел рядом с Леной. И, кажется, все время держал ее за руку. Они участвовали в общем разговоре, смеялись, но как-то все это у них получалось вместе.
      Они не прижимались друг к другу, как Слава с Айслу, нет, держались в некотором даже отдалении, они не смотрели больше друг на друга, не демонстрировали никак свою любовь… Но при этом Слава и Айслу были просто два чужих, разных человека, прижавшихся друг к другу ради тепла и удовольствия, а Алексей с Леной, сидящие порознь, воспринимались как единое целое, как семья.
      И в тех редких случаях, когда Алексей поворачивался к Лене - например, чтобы положить ей салат - лицо его становилось таким мягким, расплывалось, добрело, глаза и губы улыбались с потаенной нежностью… даже не с нежностью - нет, просто это выглядело так, как будто Лена была для Алексея - дом, пристанище, где ему было хорошо и уютно, где он мог полностью расслабиться.
      И каждый такой взгляд резал сердце Джейн, словно ножом. Она вспоминала лицо Алексея, обращенное к ней - твердые высокие скулы, напряженный холодноватый взгляд, немногословная речь - всегда по делу, всегда только по делу… он и казался ей таким непробиваемым, стальным воином, человеком дела, специалистом, даже почти роботом, чуждым каких-либо эмоций…
      А он, оказывается, совсем другой… он вот таким может быть. Правда, вопрос, смогла бы она в него влюбиться, увидев его таким… у него же лицо становится совсем обыкновенным. И сразу понимаешь, что вовсе у этого человека не железная воля и не несгибаемый характер… что он самый обычный, он не ликеид, не воин, и уши у него, пожалуй, слишком большие. И смеется он слишком громко, пошловато как-то… Обычный русак, довольно щуплый, глаза маленькие, лицо бледное и совершенно неинтересное…
      Алексей посмотрел на Джейн, и мгновенно лицо его изменилось - посерьезнело, затвердело. Нет, все-таки ликеид…
      Да, поняла она в это мгновение - он остался ликеидом. Он воин. Он искусственно решил подражать окружающим, быть "таким, как все". Но уже не может этого… в присутствии Джейн - особенно. Она-то понимает весь этот маскарад. И всю эту так называемую "любовь" к Лене. И эту маску простецкого парня, обсуждающего результаты мотогонок с друзьями. Джейн улыбнулась Алексею ободряюще… она понимает его. Она не понимает пока, зачем это ему нужно, зачем он взвалил на себя этот груз… Но она хоть может понять, что это за груз для него.
      - Так что, мальчики? - спрашивал пожилой дядя Гриша, - Вы теперь только на автопилоте ходите? Штурвал уже не нужен?
      - Да ну, дядя Гриша, вы не понимаете! - воскликнул Карен, - Во-первых, какие штурвалы, их уже сто лет, как никто не ставит.
      - Больше ста лет, - добавил Алексей, - это раньше на самолетах были механические штурвалы… а теперь все управление компьютерное. Ну знаете, как джойстик в играх?
      - Вот-вот, все компьютеры делают, а вы только мух ловите, - поддразнил дядя Гриша.
      - Вы бы сами половили, - проворчал Слава, - Особенно на взлете и посадке.
      - А я вот недавно над Днепропетровском, представляете, иду… ну отошел от города чуть-чуть, вижу - НЛО, - поделился Карен, - теть Лариса, дайте еще вон того салату… такое, знаете, фиолетовое свечение, а в центре - как будто раковина закрученная с обоих концов. По курсу, но выше - висит, не двигается… я второму говорю - а правым со мной Вася летел, - гляди, а он - ага… Глаза выпучили, смотрим. Если бы, говорю, у нас малый сейчас был или грузовик, я бы точно поднялся, посмотрел… но не рисковать же пассажирами.
      - Ну и что? - не выдержала тетя Надя - Ничего… так мимо и прошли. Но главное я потом рассказываю, а Вася - нет, не знаю. ничего не видел. Я говорю - Вась, ты чего? А он - ты что, хочешь в психодиспансер загреметь?
      - Да этих НЛО сейчас знаешь сколько? - пренебрежительно бросил Слава, - У нас по-моему, на аэродроме ни одного нет, кто бы не видел… я тоже видел, только не в воздухе… я тогда еще пацаном был. А в воздухе не пришлось… а так - все рассказывают.
      - А что вы думаете, может, за нами наблюдают, - заметила тетя Соня, полненькая, с крашеными темными волосами, кокетливо завитыми у висков, - Я такой фильм по ВН недавно смотрела - "Наблюдатель". Там про инопланетянина, как он полюбил земную девушку… а он жил на орбите на корабле и наблюдал за землей через ихний экран, - тетя Соня принялась длинно и нудно пересказывать содержание фильма. В конце концов Слава перебил ее:
      - А чего у нас так сухо? По-моему, пора…
      Алексей сказал "поддерживаю", встал, энергично потер руки и начал разливать по бокалам шампанское.
      - А вот у нас, знаете, когда я служил в Хайфе, - начал он рассказывать. Все сразу примолкли, - одно такое УФО, ну то есть, НЛО, повадилось дежурить около аэродрома. Вот так его не видно… А перед тревогой - ну обязательно появится.
      Оно такое было похожее на чечевицу, как линза, сверкающее, и с желтым ореолом.
      Ни с чем не спутаешь. И вот если ночью эта линза сверкает над аэродромом, значит, все уже точно знают - на следующее утро тревога… или если вечером появится, значит, ночников по тревоге поднимут. И главное - наглость… Джейн, позвольте ваш бокал… представляете, его и фотографировали, и снимали, и так, и сяк, и в газете писали… а оно появляется себе и в ус не дует. А когда пробовали к нему подлететь - оно растворяется, как мираж, и все… Ну и один раз у нас один летчик озверел и пустил туда ракету.
      - Ну и что? - не выдержала тетя Соня.
      - Да ничего. Ракета прошла насквозь… дальше где-то упала. А НЛО с тех пор уже не появлялось…
      - Это точно - за нами наблюдает кто-то, - задумчиво сказала мать Алексея, - только, наверное, не с других планет, а из иных измерений… Миров же много, не только физический.
      - Ну! - Славик поднял бокал, - За именинника уже пили, за маму пили, теперь за будущую счастливую семейную жизнь!
      Зашумели, заговорили, зазвенели бокалами. Джейн отпила немножко - шампанское на вкус отдавало мылом.
      - А день свадьбы-то назначен уже? - поинтересовался дядя Гриша.
      - Через три месяца…
      - А чего так долго? Теперь же быстро расписывают… Справку только в консультации получил, и все дела.
      - Так видишь, венчаться хотят, - пояснила тетя Надя, - А в церкви - там долго положено ждать. И потом, у них пост будет, а потом уж, в январе…
      - Ну ничего, подождут, - заявила тетя Соня, - Любовь будет крепче.
      - За любовь! - крикнул Карен, снова разливая вино. Выпили за любовь. Тетя Соня расчувствовалась, на глазах появились слезы.
      - Дорогие дети! - провозгласила она, - Вот смотрю я на вас и сердце радуется (тетя Соня всхлипнула), как же хорошо, что вы теперь будете вместе.
      Любите друг друга, а все остальное приложится… Главное - любовь бывает до первой ссоры. Не ссорьтесь, дети! Конечно, по пустякам можно, всякое бывает. Но вот как только вы друг друга начнете называть - ах ты, дура, а ты скотина, а ты козел, и пошло, и поехало - вот тут все, уже ничего не вернуть.
      - Ладно, ладно, - предостерегающе сказала мать Алексея, - Ты уж помолчи…
      - А что помолчи… да, все знают, что меня с моим мужем в храме Афродиты торжественно развели… только лучше бы не было этой церемонии. Да, я женщина, конечно, свободная, и в этом есть много преимуществ. Я много путешествую, у меня хорошая квартира, у меня кошки… но и в совместной жизни тоже очень много хорошего, положительного. Дети, не ссорьтесь, будьте счастливы!
      - Джейн, а вы почему не пьете? - Лариса приблизилась к ней. Глаза женщины блестели, изо рта несло перегаром, - Пейте, вкусное же шампанское.
      - Я вообще мало пью… извините, - Джейн улыбнулась.
      - Я с моим мужем жила душа в душу, - заявила Лариса громко, - И меня никто не упрекнет, что я плохо воспитала сына!
      - Да, мама, - весело сказал Алексей, - Я тоже думаю, что ты меня прекрасно воспитала! Ведь я же хороший, верно?
      Славик с Кареном загоготали, Лена прыснула в ладошку.
      - Вон я какой красивый, - Алексей приподнялся и повернулся с видом модели на подиуме.
      Джейн почувствовала тошноту. Это был какой-то другой Алексей… снова другой.
      Как он может быть своим в такой компании? Что у него общего с этими людьми?
      - Извините, - она выскочила из комнаты, осмотрелась в поисках уборной… Ее не вырвало. Она просто села на край ванны, оперлась о раковину, уткнув в ладони лицо.
      Почему все они говорят такими громкими голосами? И такие глупости? Неужели они не чувствуют, как все это пошло? Больше всего ей хотелось немедленно уйти из этого дома…
      Ей даже не о чем говорить с ними. Ведь они могли бы заинтересоваться, хоть о чем-то ее спросить. Нет - воинствующее невежество слышит только себя. А что она может им рассказать? О Шекспире, о Кафке, о Лоддере? О проблемах демографии? О чем говорить с ними - их не интересует ничего, кроме того суррогата культуры, который они получают по ВН.