Черная книга или Приключения блудного оккультиста

.. как из-за психушки все пошло прахом, насмарку, и теперь он даже и способностей ясновидящего лишился. Он и раньше был на ступень выше всех нас (образование, возраст, ум, начитанность, столичная знаменитость). И неоднократно это подчеркивал. А теперь он выше нас всех на две ступени. Потому что теперь у него есть «духовный опыт», которого у нас нет. Теперь он стал практически таким же, как Мегре (а ведь Мегре худо-бедно соблазнил своими писаниями этак с миллион человек, если не больше). То есть Александр поднялся вообще на недосягаемую высоту, по сравнению с нами, простыми «тружениками на ниве Света». И – как я и сама поняла – теперь вообще никакой речи о какой-то демократичности, о каком-то нашем участии в управлении обществом – идти не может! Теперь директивы нам вообще будут выдаваться исключительно тоном приказа. Так, как с нами и Мегре разговаривал (но мы находили это естественным – кто Мегре, а кто мы?) Вам, может быть, все это покажется нелепым. Но представьте, как бы вы себя вели в присутствии, ну скажем, президента России? Даже если вы его не уважаете? Все равно бы наверное с уважением прислушивались, или, если бы хватило нахальства – матом послали – но уж не ставили бы себя на одну с ним доску. Так вот теперь у нас так и будет: кто Александр, а кто мы?
      
      И вот, выслушав мужа, я с ужасом поняла, что он-то и прав! И вспоминая все поведение Александра, его высокомерный вид, снисходительные ответы, я убеждалась в правоте Андрея.
      Но... Я пошла развешивать белье и рассуждала про себя. Как же я могла поверить в то, что это нормально? Ведь я же давно поклялась никогда больше не признавать Александра своим руководителем. Разве что случится чудо, и он действительно изменится. И вот – он не изменился, а я его признала. Почему, каким образом?
      Все дело в атмосфере, поняла я. Я ведь была там, а Андрей не был. Он судит объективно, по содержанию услышанного. А я была в атмосфере.
      А там так хорошо! Там такие милые, дорогие люди... Даже если мне там бывает больно (а Александр даже и в этот вечер не упустил случая подкольнуть меня!) – все равно все такие хорошие! И эта квартира... И этот чудесный вид из окна... И Любовь... и так не хочется со всем этим расставаться! Так невозможно как-то возразить против этого!
      Позже Лена говорила мне обвиняюще: это твои проблемы! А вот мы вовсе не поверили Александру в этот вечер! Мы не рыдали от умиления, как ты! (это было сильное преувеличение, конечно)
      Да, возможно, Лена, что и не рыдали. Возможно, что этот вечер всего лишь заронил в ваши души сомнение в неправоте Александра. Он «всего лишь» представил вам свою версию, а вы не приняли ее сразу на веру, а стали настороженно ждать, как он поведет себя дальше. Но дальше он вел себя вполне адекватно, а атмосфера оставалась атмосферой... Обвинить Александра было больше не в чем – теперь он был корректен. И вы просто приняли его таким, какой он есть. Да, без «слез восторга и умиления». Но приняли.
      А у меня было иначе. Я задала себе вопрос – почему я приняла его? Как я могла его принять?
      И тогда я впервые произнесла слово «секта».
      К тому времени я уже знала, что такое секта – теоретически. Знала, что в сектах бывает особая, очень приятная атмосфера, которую очень трудно покинуть, против которой очень трудно пойти. И эта же атмосфера заставляет человека принять любое, самое дикое решение, и согласиться с чем угодно... и слушаться кого угодно.
      
      И в этот вечер мы с мужем решили, что в обществе нам больше делать нечего.
      Я не то, чтобы сразу так уж вышла. Нет, я продолжала ходить на работу. И заявление пока не писала. Мне нужно было разобраться в себе.
      В тот вечер я поняла окончательно, что наше общество является сектой. Почему? Ни один член общества меня не поймет и сейчас. Да потому, что свободные решения человека о своей жизни в нем – немыслимы.
      Я приняла, как свободный мыслящий человек, решение – «Я никогда больше не буду подчиняться Александру. Я не признаю его руководителем. Он больной человек, шизофрения за один месяц не проходит, и он руководителем быть не может. Даже в состоянии ремиссии».
      Но вот собралось общество. Возникла наша особая атмосфера. Александр повел себя вовсе не как здоровый человек – наоборот, он продемонстрировал еще худшую заносчивость, чем это было раньше. Но – атмосфера! – и я меняю свое свободное решение. Лишь бы только не пойти против атмосферы, не нарушить ее.
      Двадцать неглупых взрослых людей слушали бред Александра о создании – немедленно, без всяких средств! – Лечебного Центра – и рукоплескали. Критическое мышление было отключено.
      А практически подсознательное преследование Г.П. и других «неугодных»?
      А «бомбардировка любовью»? (вот уж чего у нас хватало!)
      Конечно, в общество уже собрались эзотерики – то есть люди с несколько искаженным видением реальности. Любящие витать в мечтах. Готовые подчиниться Пророку, который поведет их за собой к Вершинам. То есть все мы виноваты в создании этой атмосферы. Не один Александр, разумеется.
      Я вдруг как на ладони увидела наш переезд сюда, во Франкенек. Мы бросили очень хорошую квартиру, сорвали сына из школы, от друзей, переехали из довольно крупного города (кстати, католический центр с прекрасным собором, с теологическим факультетом – я до сих пор ужасно жалею о Падерборне!), где – главное! – муж имел превосходную работу в 20 минутах езды от дома. И переехали в маленькую деревню, в Пфальц (Земля вообще более бедная, чем Вестфалия, где жили раньше, к тому же еще и протестантская), где даже язык другой. В маленькую тесную квартиру, и самое главное – муж должен был теперь ездить еженедельно за 400 км на работу! А иногда и проводить там целые недели, не показываясь домой. Дети стали уже забывать, как папа выглядит. Вдобавок ко всему мы уехали очень далеко от всех родственников, и теперь поездка к бабушке превращалась в целую проблему (а ездить-то все равно надо иногда!)
      У Кости это было хоть не так безумно... хотя тоже. Они-то жили в Ганновере – а это огромный город, где масса возможностей. Где жили и родители Кости, которые помогали при случае – с детьми посидеть. Родители Кости были сильно обижены на их переезд.
      И хорошо еще, что мы не взяли кредит и не открыли эту типографию! До сих пор не устаю благодарить Господа, что Он нас хоть от этого удержал...
      Что это – нормальные поступки разумного взрослого человека?
      Понятно, такие безумцы – мы да Костя с Леной. Но ведь мы и самые молодые в обществе. Даже семья Е. и Ю. старше нас на 10 лет (хотя дети их почти ровесники наших). Известно, что молодые легче всего поддаются влияниям. С другой стороны, все «старые» нам рукоплескали и готовы были тоже двинуться в любой момент. Единственная разница – у них дети были уже старше, а с подростком не очень-то двинешься: у того уже друзья, хобби, любимая девушка, кто-то получает уже профессию... Иначе, думаю, больше половины общества оказалось бы во Франкенеке.
      Ц., во всяком случае, каждый раз обещала, что «вот этой осенью перееду... вот следующим летом – точно». Да и другие обещали...
      Безумству храбрых, словом, поем мы песню.
      Я увидела и вообще всю нашу жизнь. Что было нашей ценностью? Чем мы дорожили больше всего? Чего ради тратили время, которое могло бы быть потрачено на общение с детьми, на творчество, друг на друга, на отдых, в конце концов! (я уж не говорю о церкви – мне и в церковь-то стало некогда ходить).
      Только ради вот этого «общения», этой «атмосферы», от которой было так невозможно отказаться.
      Но ведь это же бред...
      Я попыталась объяснить это Лене. Она не поняла.
      «У меня есть дети, есть мое творчество, семья... у нас своя жизнь. С какой стати мы должны еще заниматься просветлением мира? Надо вокруг себя его просветлять, если на то пошло».
      «Ну а я не делаю это за счет семьи! – парировала Лена, – У меня время остается, и я могу что-то сделать полезное для людей!»
      Что на это ответишь? Что это невозможно? Что сколько бы времени мы ни проводили с детьми – все равно этого недостаточно?
      У каждого свои ценности. У кого – семья. У кого – Бог. У кого – «общество», вот эта самая «атмосфера». Все три сочетать нельзя, как показывает практика.
      
      Я сказала и Александру что, вероятно, мы будем выходить из общества. Он спросил:
      – Почему?
      – Потому что я не могу признать вас руководителем после того, что произошло. А быть рядовым членом вы все равно не сможете.
      Александр пощипал бородку.
      – Ну хорошо, – сказал он, – А как, по-твоему, я должен был поступить? Как бы ты поступила на моем месте?
      Я подумала.
      – Меня бы все это заставило задуматься. Хорошо, пусть вы себя не контролировали, не помните, что происходило. Но ведь вам рассказали – неужели вас это не задело? Я бы в ужас пришла, если бы мне такое обо мне рассказали, тем более, если бы я этого даже не помнила!
      – Но что я должен делать?
      – Ну не знаю... уйти на покой на полгода. Подумать о своей жизни, сделать какие-то выводы. Но не сразу же начинать опять руководить!
      Естественно, этот разговор пропал втуне. Александр руководил вовсю. Издательством пока – а как же? Ведь он – хозяин. Он дееспособен. Мы же не можем захватить власть в его собственной фирме! И я выполняла распоряжения Александра. Мне было неприятно даже находиться с ним в одном помещении. Тем более, он сохранил любовь к порядку, и продолжал наводить таковой повсюду и пенять нам за нарушения. Очень неприятно выслушивать сентенции, которые он выдавал собеседникам по телефону:
      – Надо учиться любить!
      – Надо прощать! Ничего не поделаешь! Надо всем прощать!
      – Знаете, не любить очень легко. А вот любить трудно! И все-таки надо учиться любить! Давайте учиться любить друг друга!
      И так далее.
      Напряженность между нами – всеми троими – росла. Костя тоже конфликтовал с Александром. Александр начал учиться работать на компьютере. Его манера это делать выводила из себя, но ничего не поделаешь... Однажды Костя сказал, не сдержавшись:
      – Ну сейчас вы, Александр, научитесь и сможете нас спокойно уволить.
      Когда-то любимая работа превратилась для меня в каторгу.
      А еще началось осмысление всех наших идей вообще.
      Рэйки. Целительство. О генной инженерии, мясе и «плохих» продуктах я уже все знала. Давно уже не верила во многое, чему учили в целительской школе.
      Если в Рэйки становятся мастерами в основном после таких «процессов», то что такое рэйки?
      Если Мегре, прежде чем писать книги (явно методом «яснослышания») прошел такой «процесс» – то что такое Анастасия?
      Если и все наши знакомые целители проходили этот «процесс» – то чего стоят их слова?
      Ведь это мы к Александру относимся плохо, потому что мы – его близкие. Мы видели этот процесс, мы знаем Александра, как облупленного. Мы знаем его заносчивость, его претензии на «мировой уровень», тщеславие... Все это как в зеркале отразилось в «процессе». Но мы и раньше об этом догадывались. А теперь Александр научился все это скрывать – еще лучше, чем до «процесса».
      Он стал мудр! Он стал изрекать действительно вещи, которые казались духовными и мудрыми. Он уже не баловался дурацкими пророчествами, не рассуждал о прошлых жизнях... он был «композитор, издатель, религиозно-общественный деятель» Александр В.. От всей этой его показухи пахло такой дешевкой – но он этого даже не замечал.
      А теперь представим человека, который раньше никогда не знал В... И вот встретился с нашим «мудрым, духовным религиозно-общественным деятелем». Александр умеет производить впечатление! «Духи» еще подучили...
      А что, поняла я, у В. вполне есть шанс собрать новое общество. Старое-то уж ему не поверит. Люди все равно к нему относятся настороженно. А вот новое – запросто! Из таких, как этот Игорь, «белый всадник». И они еще будут Александру в рот глядеть.
      Вот так и Виссарион, вероятно, начинал. Сначала «процесс», подчинение каким-то «духам». Потом он стал «Христом» и повел за собой – а уж «духи» ему помогли...
      И Белое Братство...
      
      Так как же мы могли верить всем этим целителям? Нам они казались такими просветленными, такими мудрыми. Но если это всего лишь результат деятельности «духов»? Если это «духи» создают атмосферу вокруг целителей, внушают им глубокомысленные ответы, лишь похожие на правду, но не истинные. А ведь так оно и есть, поняла я. Все эти целители – такие, как В.. Кстати, практически у всех из них были семейные проблемы. (у Фаины нет, вернее, они небольшие, но ее муж – сам целитель). Большинство женщин-"целительниц" разводятся. Мужчины реже, поскольку жены все же терпеливее (вот и в случае В. И. осталась на его стороне целиком. Сейчас, наверное, счастлива с «просветленным» мужем).
      А ведь мы этим целителям доверяли, как духовникам. Какая-то проблема – тут же бежали или звонили им. И кто нам отвечал через этих целителей? Прошедших «процесс»?
      
      Для меня этот «процесс» однозначно – от бесов. Ну не может быть ни от каких Светлых Сил такого безумия, которое доводит одних людей до самоубийства, других – до убийства. Да и не только это – горячечный бред, самовозвеличение до невероятных пределов, издевательства над близкими... Нет, не от Света все это.
      Но может быть, по Рерих-Блаватской, это Светлые силы позволяют темным «поиграть» с человеком, чтобы он прошел испытание? Так ведь В. стопроцентно испытание не прошел! (я и судила об этом раньше в агни-йоговских терминах). Не прошел, и однако – вот, снова руководит! Значит, ерунда это все...
      Может, и нет никаких «светлых сил». Никаких Великих Учителей...
      
      Нам хотелось теперь жить нормальной человеческой жизнью. Мы словно сбросили с себя ярмо. Мы стали думать о переезде – в самом деле, нет никакого смысла жить здесь. Школа? И в ней мы начали разочаровываться.
      
      Я отказалась от «светлых сил» (отказываться пришлось от многого... я мало писала в этой книге о собственном опыте, а он тоже имел место. Но это тема исповеди, а не такой книги). Но что осталось мне? Конечно, было чувство освобождения, радости от того, что мы больше не должны ничего «обществу», этой «атмосфере»...
      Но чем жить? Если не атмосферой – то чем?
      И как верить в Бога? Ведь я уже не могу не верить. Я все равно верю. Я не могу быть материалисткой – с этим покончено навсегда. Не могу я и жить, не задумываясь ни о чем. Все равно ведь буду задумываться!
      И вот получилось так, что мы с мужем как-то обсуждали его теорию «Мировой гармонии» с Богом – безличным Абсолютом. Это вполне соответствовало Блаватской. «Получается, что Богу мы безразличны», – сказал муж. «Нет!» – вдруг возразила я. У меня в голове вдруг всплыла фраза из Евангелия.
      «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы каждый верующий в Него не погиб, а имел жизнь вечную».
      Я больше не могла говорить. Случившееся со мной было так важно, так существенно! Это не было ни видение, ни озарение, ни какой-то голос... Я просто вспомнила эту фразу. И поняла, что это – правда.
      Конечно, это акт веры. К сожалению, с мужем подобного долго не происходило. Он отбросил вместе с обществом и вообще веру во что бы то ни было. Он не понимал, как я могу после всего случившегося вообще верить...
      А дальше произошло совсем удивительное. С моего сознания, как шелуха, вдруг сами по себе начали спадать прежние представления.
      Это не то, чтобы я сознательно думала: вот раз я теперь верю в Христа, то должна верить так, как положено в Церкви – а значит, так и так. Нет, тогда вообще мысль о Церкви как-то у меня и не возникала. И о том, что «положено» (да и тогда и не знала, что положено... проведя уже 4 года в Церкви, не знала многих элементарных понятий Катехизиса). Просто само собой все «слетало»... вдруг – раз! – я поняла, что карма – это ерунда. Нет никакой кармы, есть Закон и Милость. Раз! – и я поняла, что нет никакой Иерархии Света, никаких махатм. Раз! – и вот это было неправильно.... и вот это... А вот так – правильно. И вот так.
      И впервые в жизни я начала молиться чистым сердцем: Господи! Прости и помилуй меня, грешную!
      И впервые в жизни я ощутила покаяние. Смирение.
      
      Это было чудо, и я так благодарна за это Господу.
      Конечно, моя жизнь не стала проще от этого.
      Но раньше у меня было такое чувство, что я все время ищу. Что вся моя жизнь – дорога. В ранней юности я написала такое стихотворение.
      
       Дорога – это мелькание
       Домиков на обочинах.
       В каждом домике – свет,
       В каждом домике – смех.
       Он не принадлежит тебе,
       Ты проносишься мимо и дальше.
       В том воли твоей нет.
       И это не твой грех.
       Дорога – это мелькание
       Дворцов, перекрестков и хижин.
       Собак, охраняющих дом.
       Коров, жующих траву.
       Но дым над чужими крышами
       Стелится ниже и ниже,
       И странная, грустная музыка
       Уносится в синеву.
       Дорога – это мелькание.
       Мелькание неодолимо.
       В тумане проносятся мимо
       Рассветные города.
       Но Боже, молю тебя, Боже,
       Одно лишь лелею желание:
       Я хочу войти в один из мелькающих домиков,
       И остаться там навсегда!
      
      Такой была и моя жизнь. И в физическом смысле – мы все время переезжали, у меня не было специальности, работы, я все чего-то ждала, я была неустроена – и даже не знала, что меня ждет и чего я хочу, собственно. И в духовном – в особенности, в духовном – я искала. Какой бы уверенной в себе я ни казалась – я все время находилась в поиске. Я чувствовала свое духовное одиночество, я должна была найти Что-то Главное.
      И вот я нашла это Главное.
      Теперь я вижу мое Солнце, мой Свет, мою Радость! Часто Солнце скрывается за тучами – нет, это не тучи, а мои глаза затмевает мой собственный грех. Но и тогда я знаю, что там, за этой пеленой, Солнце все равно Есть! Я никуда не бегу и ничего не ищу. Если я вступаю в спор, то не потому, что ищу Истину, а потому, что хочу о ней сообщить другим.
      По сравнению с этим все и прошлые, и будущие испытания – такой пустяк...
      
      Да, конечно, я пошла в церковь и исповедала свои тяжелые грехи. И с тех пор начала исполнять (худо-бедно) все то, что положено христианину. Священник порекомендовал мне оставить издательство. Через некоторое время я это и сделала. Заявление о выходе из общества я подала еще раньше.
      
      В апреле провели очередное заседание общества. Все собрались во Франкенеке, сняли зал. Я, разумеется, туда не пошла. Муж как раз заболел. Я взяла детей, зашла в зал. Н. сразу закричал мне: «А ты чего сюда пришла? Ты теперь не наша!» – но другие приветливо поздоровались со мной.
      Дети общества – пять человек, кроме моих – как обычно в таких случаях, играли на лестнице. Одни, предоставленные сами себе. Без игрушек и каких-то развлечений. Попросту ждали (весь день!), пока мамы и папы решат свои важные духовные проблемы. Я взяла всех детей и со всей компанией отправилась на детскую площадку.
      Насколько мне известно, на этом заседании было следующее. Все общество выразило Александру недоверие. Все равно какие-то слухи просачивались... да и прошлое собрание было всем памятно. Александр, почувствовав это, сам снял с себя обязанности председателя (мотивировал это тем, что трудно, почти невозможно сочетать должности и председателя, и хозяина издательства). И сам предложил кандидатуру Е. (заместителя). Его и выбрали – собственно, достойных кандидатов и не было. Александр выжил всех, способных хоть как-то руководить. Мог бы Костя, но к нему общество тоже уже относилось с опаской – «бизнесмен». Вообще мне рассказали, что на собрании были склоки, скандалы. Было очень неприятно.
      После заседания Александр остался с издательством, с деньгами, связями с Аллой Андреевой, Мегре, многими немецкими эзотериками и целителями. В принципе, это ему и было нужно. Сейчас он работает. Зарабатывает деньги. С помощью своей семьи и еще одного члена общества, который тоже переехал к нему. Костя занимается тем же бизнесом – параллельно и независимо от Александра. Вот уже несколько лет они живут в одной деревне и при встрече не здороваются.
      Общество, кажется, существует до сих пор, но о его деятельности ничего не слышно.
      
      В этот год еще в одной семье произошла трагедия. Словно отражение трагедии Александра.
      Эта женщина, С. была моей знакомой по Литературному обществу. Очень красивая, умная, пишущая интересные стихи. Вообще, жертвами «духов» часто становятся как раз яркие, интересные, неравнодушные люди, ищущие Истины... У этой женщины – двое совсем маленьких детей.
      Через меня она познакомилась с Н., нашим бардом. Возникла хорошая, возвышенная духовная дружба. С. начала интересоваться духовностью, много читать (впрочем, она еще до того увлекалась Лазаревым). Через какое-то время стала слышать «голоса». Ее уверили в том, что она выполняет Великую Светлую Миссию. Что она должна спасать людей... Кстати, С. считает себя католичкой, ходит в церковь. Но разумеется, священник не знает о ее ясновидении. По ее словам, она общалась и с Анастасией, и знает все про нее «на самом деле» (хотя раньше вообще относилась к Анастасии скорее отрицательно).
      Все это привело С. в какое-то жуткое, тяжелое состояние – она сама позже говорила, что это был кошмар... Пыталась покончить самоубийством. Попала в психиатрическую больницу. Но, в отличие от нашего председателя, у С. ясновидение закончилось только на время. Потом началось опять. Весной она позвонила мне.
      – С твоим сыном большие проблемы! Он может тяжело заболеть! Если ты хочешь это предотвратить, обратись к Церкви! Мне пришла информация, что ты должна ходить в церковь.
      Я уже как раз довольно давно обратилась... С. рассказала мне о своем ясновидении. Я осторожно сказала:
      – Если ты хочешь, ты можешь избавиться от этого.
      – Нет, не могу! – категорически ответила С., – Если бы это были темные силы, я бы могла избавиться. А от светлой миссии невозможно отказаться! Вот как Моисей сопротивлялся, сопротивлялся, а потом все равно стал пророком.
      «Ты сравниваешь себя с Моисеем?» – но я не спросила этого. Позже я задала ей вопрос, знает ли священник обо всем (раз она католичка!), исповедовалась ли она? Ответа я не получила – но догадываюсь и так. Вместо этого впоследствии от С. я получала лишь краткие предупреждения и поучения: «Береги глаза!» (что бы это значило? – вроде пока все в порядке). При встрече – «Не забудь освятить крест!» (Тут С. действительно права – видно что-то такое «увидела» – я как раз засунула куда-то свой крестик и второпях нацепила неосвященный). Намекала на агрессию (и даже прямо говорила об этом), содержащуюся в моей прозе (и вообще проза – сплошная агрессия... вот стихи!) Ну что ж, я не боюсь обвинений в агрессии. Я действительно настроена агрессивно против всех этих «духов». И не ангел я, и не претендую на это. Агрессия – так агрессия.
      Недавно С. снова попала в больницу. Пыталась «спасти» своего брата-наркомана и снова угодила в ту же «ловушку» – снова суицид, лечение. Теперь состоит на учете. Каково приходится ее мужу и детям – можно представить.
      
      В заключение мне хотелось бы рассказать о последней моей истории с Александром.
      Я переписываюсь с одним знакомым, который часто встречается с Аллой Александровной Андреевой. Она, как я уже упоминала, слепая. И вот этот знакомый рассказал ей о происшедшем со мной обращении. И АА вдруг передала через него просьбу: попросила меня рассказать, что, собственно, выпускает издательство «Вега»...
      Я несколько удивилась. Ведь они же с Александром друзья! Неужели она не знает таких элементарных вещей?
      Это было нужно АА потому, что она собиралась бороться за авторские права на «Розу мира», которые присвоило – как я понимаю, не вполне законно – некое общество в Москве. И эти люди уже обвинили ее в «связи с оккультными кругами Германии». Конечно, я выполнила просьбу АА, перечислила все книги, которые выпускает издательство, рассказала и о встрече с Мегре, и о том, что Александр мечтает построить Духовный Центр (об этом АА и сама должна была знать, так как была у нас именно тогда, когда об этом говорилось).
      Потом знакомый написал мне, что АА в больнице (что-то с сердцем). В. в сентябре ездил к ней, она показала ему мое письмо (с моего разрешения). Как я узнала позже, В. в тут же вылил ушат грязи на меня. Например, он сообщил АА о том, что я «сталинистка» (об источнике таких сведений – см. выше). Попытался уличить меня во лжи... Ну, ради Бога – мне это, в общем, не так уж важно. Потрясает только детская обидчивость и желание тут же «перевести стрелки»: а это не я, это она виновата!
      (Когда я еще работала в издательстве, где-то в марте, однажды имела место такая сцена. Кто-то из клиентов позвонил В. и пожаловался на ошибку – ему выслали не те книги. Ну как поступит в таком случае нормальный человек? Извинится и пообещает выслать правильные, а ошибочные – обратно, за наш счет. В. же вдруг начал оправдываться:
      – Да, но это не я! Это не я вам выслал! Это моя коллега ошиблась! Это не я!
      Ну скажите, какое дело клиенту, ошибся ли его телефонный собеседник или его коллега?
      Ну такой характер у человека, что тут сделаешь...)
      
      Мало того. В. приехал и рассказал Косте и Лене следующее:
      «Яна написала АА такое ужасное письмо! Бедная женщина прочитала его и так расстроилась, что у нее случился приступ, и ее положили в больницу. Она написала обо мне, какой я плохой (тут следовали какие-то фразы, придуманные В.), что со мной вообще нельзя связываться. Написала, сколько денег заработало издательство, все книги, с тиражами, вообще – все!»
      Когда мы пришли к Лене, она сказала мне так:
      – Я считаю, что ты поступила некорректно. Во-первых, прежде чем выдавать такую информацию – о деньгах, и прочее – надо было хотя бы нас поставить в известность. Во-вторых... АА из-за твоего письма попала в больницу. Я, конечно, понимаю твое стремление говорить правду, но в данном случае можно было пощадить старого, больного человека...
      У меня, естественно, глаза на лоб полезли.
      Я пошла домой, распечатала текст своего письма – конечно же, там не было ничего ни про деньги, ни про тиражи! И вообще я написала ТОЛЬКО ту информацию, которая была указана в рекламках издательства, и которую АА бы ОБЯЗАТЕЛЬНО прочитала, если бы могла видеть. И о В. я не писала ничего отрицательного! И вообще ничего личного – ничего, что пишу в этой книге. Упаси Боже. Я писала только одно – что мне грустно и тоскливо, потому что он наотрез отказался от разговора со мной (и это правда!) И еще просила АА не рвать с ним связи, так как она, возможно, сможет на него повлиять.
      Ну ладно, с этой клеветой я разобралась. После этого я написала в Москву и спросила, правда ли, что АА из-за моего письма попала в больницу, что я ужасно раскаиваюсь в таком случае и пр.
      Мне ответили, что это – полный бред! АА стало плохо вне всякой связи с моим письмом, ей всегда летом хуже становится. Тут же АА позвонила Александру и спросила прямо:
      Правда ли, что он распространяет слухи о том, что мое письмо вызвало у нее сердечный приступ?
      Александр ответил, что он таких слухов не распространяет.
      Правда, в итоге, после всего, АА стала фактически союзницей Александра, он сумел как-то убедить ее в том, что далек от оккультизма (неудивительно – ведь она не могла даже видеть книг, которыми он занимался). В прошлом году Алла Александровна умерла. Мне очень жаль, что она ушла, так и не узнав правды.
      
      После всего происшедшего я решила, что не стоит молчать и скрывать все, что было в нашем обществе. Да, неприятно рассказывать дурные вещи, в том числе, и о себе. Неприятно признаваться, что тебя обманули. Но подумалось, что все-таки стоит записать все, что с нами происходило.
      Есть люди, которым это, возможно, поможет сориентироваться и сделать правильный выбор.
      И тогда я решила рассказать все, что знаю.
      И я написала эту книгу.
      
      Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, прости и помилуй нас, грешных!
      
       2001 год. Редакция 2006 г.