Минки М.О.Н-ки

– Ты еще придешь ко мне в голодный год! – огрызнулся на него нахаленок из роты минирования.

Несмотря на речитативы-отговорки, он был отправлен за своей сумкой минера, где лежал весь его инструмент. Рыжий боец долго искал ее в десантном отделении и появился с ней только после нескольких подгоняющих окриков.

– Товарищ старший лейтенант, а у меня ни миноискателя, ни щупа даже нет! Как же мы их искать будем?

– А почему «мы»? – серьезно сказал я. – Вот ты один и будешь их искать. Ты слышал, что Шумаков предложил?

Рыжевласый солдат с выражением лютой ненависти на лице взглянул на заместителя командира группы и уже вдохнул воздуха, чтобы выпалить в его адрес «слова большой благодарности», но заметил взгляды офицеров и смиренно промурлыкал с интонацией кота Матроскина:

– Ох уж этот замкомвзвод Шумаков!… Когда-нибудь он докаркается… С ротой минирования шутки плохи…

– Иди-иди, спаниэль несчастный! – в тон ему ответил замкомгруппы. – А давай-ка мы тебе еще поводок сварганим, чтоб с пути не сбился…

Из бокса вышли почти все разведчики, словно провожая нас в дальнюю дорогу. При такой аудитории, в которую также вошли и автомеханики возле ГаЗ-66, рыжий минер и сержант еще долго упражнялись бы в своем красноречии, но уже пора было идти…

Кириченко оставил старшим на дневке лейтенанта-стажера и мы втроем пошли к автопарку, когда сзади послышался голос одного из солдат, окликнувший минера:

– Эй, ты две таблички забыл взять!

– Какие? – словно встрепенувшись, повернулся назад боец.

– «Проверено, мин нет. Сапер Рыжаков». А на второй – «Сапер Рыжаков» в траурной окантовке…

Обнадеженный было минер уже подошел к броне и только под общий смех и хохот понял, что его подкололи. Он сплюнул с досады и выругался, а когда вернулся к нам, то был крайне решителен:

– Товарищ старший лейтенант, он тоже хочет стать шустрым минером. Вы видите, даже про таблички знает? Давайте его тоже возьмем? Я только одну растяжку смогу обезвредить, а обратно вы с кем пойдете? А то мне одному «там, наверху» скучно будет. Давайте его возьмем, ну пожалуйста.

От его скороговорки мы рассмеялись, потом Кириченко выкрикнул команду и под гогот и улюлюканье оставшейся группы незадачливый шутник присоединился к нашей троице.

– Молодец! Уважаю добровольцев. Будешь у меня помощником, – сказал ему нахалистый минер. – На, держи сумку.

Второй солдат тихо послал его подальше со своей сумкой и стал на ходу поправлять наспех одетый нагрудник.

Недалеко от расположения группы трое пожилых техников в промасленных комбинезонах с утра копошились в двигателе ГАЗ-66, но сейчас уже минут пять-десять они слушали наши шумные приготовления, не понимая причин веселья и шуток бойцов. Проходя мимо полуразобранного автомобиля, мы услыхали предупреждающий голос старшего технаря:

– Ребята, автопарк-то ведь заминирован.

Мы не успели ему ответить, как тутже послышалась быстрая речь нашего «специалиста» Рыжакова:

– Подумаешь, какой-то автопарк заминирован. Мы эти мины щелкаем как семечки. Хотя…. так на всякий случай, вы свою машину побыстрее чините, а то вдруг понадобится срочно в госпиталь доставить геройского солдата, который грудью закрыл своего командира от взрыва мины. Так что побыстрее шуруйте своими ключами…

– А зачем машина? Мы для тебя вертолет вызовем, – засмеялся другой вевешник.

– Ну-ка закройся. А то еще накаркаешь, – перестав улыбаться, приказал минеру Кириченко.

Но Рыжаков и так уже замолк – мы подошли к металлическим воротам автопарка. Я внимательно осмотрел створки и первым осторожно протиснулся в узкую щель между ними. Вторым пролез Олег, а последним был наш суперминер.

– Ну что, давай командуй, – вполголоса сказал мне Кириченко. – А то я ни разу в таких мероприятиях не участвовал.

– Ты думаешь, что я такой спец по разминированию? Я, может пару раз имел с ними дело, но попробуем и что-нибудь придумаем.

Я приказал минеру идти за мной след в след на удалении в пять метров и осматривать землю передо мной. Если я вдруг что-нибудь пропущу, то боец Рыжаков сможет заметить что-либо подозрительное и предупредить меня. Во всяком случае я надеялся на это.

– Через каждые восемь-десять шагов садишься на корточки, а еще лучше – принимаешь упор лежа и смотришь вперед. Так тебе будет видно отчетливее растяжку или провод какой-то. Понял меня?

– Да я и так ее увижу, – ответил сапер-наблюдатель.

– На фоне серого асфальта трудно заметить стальную проволочку! А лежа на земле, ты увидишь проволочку гораздо быстрее. Особенно на фоне ржавых ворот и кирпичной стены. Вообще-то кто-то собирался закрыть своей грудкой командира…

– Язык мой – враг мой, – вздохнул горестно минер.

Третьим в нашей цепочке должен был идти Кириченко с автоматом наготове, чтобы прикрыть нас от внезапного нападения духов спереди и слева. А последним шел разведчик, прикрывавший наш тыл и правый фланг.

– Вперед! – сказал я негромко и начал осторожно передвигаться от ворот автопарка.

Сначала нам предстояло пройти десяток метров вперед и затем повернуть направо, чтобы мы оказались в нужном направлении, то есть лицом к тыльному выезду, за которым возвышалась гора с телевышкой.

Через десять минут я дошел до места, где можно было повернуть направо. Но прежде всего нужно было оглядеться…

Автомобильный парк представлял собой два ряда расположенных справа и слева боксов для автомашин или танков. Пространство между этими рядами было залито цементом и асфальтом. И только посередине тянулся неширокий, но вытянутый газон, который в конце упирался в будку автозаправки. За нею в десятке метров были видны запасные ворота, предназначенные для срочного выезда техники по тревоге. этот автопарк располагался в юго-западном углу воинской части, как раз напротив места предполагаемой засады моей подгруппы. Западный забор в этом месте практически не имел повреждений и проломов, в заброшенном и пустом автопарке некого было обстреливать и поэтому боевики тут даже за стенкой не появлялись.

Значит и установленные тут мины были использованы не совсем по своему назначению и их можно было снять для дальнейшей установки в нужном месте. Но сначала необходимо было найти эти смертоносные сюрпризы и обезвредить их.

До западных ворот простиралась «минная целина» длиной метров эдак в двести-двести пятьдесят, но спешить нам было некуда, и я осторожно метр за метром мелкими шагами продвигался вперед. Идти можно было только по неповрежденным участкам асфальта или бетона. В отдельных местах попадались старые неглубокие воронки от каких-то боеприпасов и выбоины от колес и гусениц. Их-то и нужно было обходить с предельной осто – рожностью и вниманием. Если в асфальте и бетоне трудно установить мины, то в воронках, ямах, на газоне и других участках земли можно было спокойно понавтыкать любые минные «гостинцы».

Это могли быть противопехотки, срабатывающие от того, что чья-то нога наступила на нее. Или же заградительные, направленные и выпрыгивающие мины, взрывающиеся от неосторожного и случайного прикосновения к проволоке-растяжке. Обычно мины зарывают в грунт и еще дополнительно маскируют место установки. Но опытный и хитрый минер может разместить корпус мины в самом неожиданном месте. А взрыв произойдет не только от срыва растяжки, но и от любого другого механического движения или перемещения каких-то предметов.

Но противопехотные мины нажимного действия мне сейчас были не страшны – ведь шел я по асфальтовой и бетонной поверхности. Зато мне и идущему позади минеру следовало напрягать все свое зрение в поисках возможных растяжек или каких-либо иных минных неожиданностей.

«Так, смотрим от себя вперед, слева направо и опять вперед, но уже справа налево. Ну как будто маленькая и быстрая змейка уползает от меня. А что там сзади делается? " – подумал я, остановился и оглянулся.

Кириченко и разведчик держали оружие наизготовку и внимательно смотрели по своим направлениям. Зато Рыжаков тоже загляделся куда-то влево и вперед, наверное, на горный склон или телебашню.

– Что, через десять метров ты уже все усвоил, раз по сторонам смотришь? Хочешь первым пойти?

– Нет, товарищ лейтенант. Я больше не буду на эту горку смотреть. Только впереди вас или вам под ноги.

– Алик, да пусть он метров двадцать первым пройдет, – послышался голос Олега.

– Все-все-все. Я ведь сказал, что смотреть нужно под ноги лейтенанта Зарипова. Извиняюсь, не знаю имени-отчества, – затараторил минер.

Его нахальство и безалаберность уже начинали меня раздражать. Все-таки мы сейчас занимаемся не детскими шалостями и глупостями. А глупость и неосторожность на войне стоят гораздо дороже и обходятся человеку оторванными руками-ногами, а то и головой…

– Ну-ка быстро заткнулся! Тебе только в цирке рыжим клоуном работать. – проворчал я беззлобно. – И кто тебя в минеры взял? Понаберут в армию по объявлению в газете…

– Ага. Мне это объявление четыре раза из военкомата приносили, – буркнул себе под нос Рыжаков и замолчал.

Я уже повернулся к забору и опять осторожно пошел дальше. Сзади загремел автоматом и амуницией минер, постаравшийся как можно ниже прильнуть к асфальту.

Через полчаса я поравнялся с автозаправкой, где стояло несколько ржавых металлических коробов с круглыми циферблатами учета топлива. На всем пути мне не попалось ни одной растяжки, даже от гранаты. Я старался почуять некий подвох в виде неожиданной минной пакости в самом конце пути. Но я ошибся и здесь тоже ничего не было.

Наконец-то я рукой коснулся теплого металла ворот, осмотрел створки и громко сказал Олегу, что и выезд тоже не заминирован.

– Да не может такого быть. Может мы их не заметили? – Кириченко недоверчиво окляделся вокруг. – Может здесь под забором?

Справа и слева от ворот начинался трехметровый газон, который тянулся вдоль всего забора. Я осторожно пошел влево, обходя и осматривая газон, неспешно ступая по старому асфальту.

К своей внезапной радости я увидел в выгоревшей на солнце траве сначала металлически темную проволочку-растяжку, потом колышек-упор, а через три метра и торчащий над верхним срезом мины механический взрыватель.

– Одна есть! ОЗМка! – я вполголоса позвал всех остальных. – Идите ко мне.

Минут пять мы осторожно разглядывали затаившуюся в земле смерть, выглядевшую безобидным металлическим кружком с торчащим вверх стержнем-взрывателем.

– Даже корпус мины землей не присыпали или чем-нибудь другим не замаскировали, – недовольно сказал Кириченко. – Наверное, боец устанавливал. Или торопился, или боялся.

Общими усилиями мы разыскали на этой части газона еще две, такие же однотипные мины. Это были ОЗМ-72, которые при срабатывании выпрыгивают из земли и взрываются на высоте одного метра над поверхностью. Зона сплошного поражения этой мины представляет собой круг с радиусом в тринадцать метров. Но это была зона сплошного, гарантированного заводом – изготовителем поражения, а вообще-то осколки в виде небольших кусочков мелко насеченной проволоки могли разлетаться еще дальше. Из всех, имеющихся у нас на вооружении мин этот тип казался мне самым смертоносным из-за этих тринадцати метров и самым коварным из-за ее способности подпрыгивать и взрываться в воздухе.

По-моему, выпрыгивающие мины стали первыми использовать немцы еще в Великую Отечественную… Потом у американцев появился их «джамп Джек». А наша армия этим типом мин стала оснащаться после 1972 года, если судить по маркировке изделия.

«Хотя нет. Была у нас раньше мина ОЗМ-четыре… "-в памяти возник рисунок с плаката с образцами наших мин.

– Ну что, будем снимать? – спросил Кириченко, садясь на корточки рядом с нами.

– Можно ее снять, но только установить мы эту мину не сможем. Для управляемого варианта тут нужен электронакалыватель, а у нас его нет.

– Ну тогда просто снимем и с собой заберем, – предложил Олег.

– У вас что, на инженерном складе ОЗМок нету? – Спросил я. – Ну я смогу отсоединить растяжку и открутить взрыватель. Потом ее надо из земли выковыривать, а у нас с собой кошки нет. Вдруг под нее установили еще и мину-сюрприз разгрузочного действия. Ты ОЗМку только приподнимешь, как внизу под ней сработает МСка, а от нее сдетонирует и эта хреновина.

– Да может, там под ней ничего и нету? – озадаченно спросил Олег и почесал затылок. – Ты же сам видел, что мину даже не замаскировали.

– Ну правильно. Пока работает замедлитель на сюрпризе, надо еще успеть основную мину установить. Поэтому и торопились. А эта пехота может МС-3 только под ОЗМ-72 устанавливать, чтобы нельзя было ее разминировать. Этот сюрприз как раз, в самый аккурат, подходит под ОЗМку. И диаметр одинаковый и вес подходящий.

Некоторое время мы продолжали молча сидеть, а потом я предложил другой вариант:

– Ну давай я сниму растяжку и выкручу взрыватель, но из земли ее сам будешь вытаскивать. Или кто-то другой пусть ее вытягивает.

Тут я невольно посмотрел на нашего «минного специалиста», который демонстративно изучал установленную боевую мину. На оклик командира он встал и сразу же выдал результаты своего ознакомления с ОЗМкой:

– Товарищ старший лейтенант, там точно мина-сюрприз снизу установлена. Это я вам точно говорю.

– Ты что, там сбоку нее грунт подкопал? – Усмехнулся я.

– Нет, но там внизу точно что-то есть, – быстро нашелся подходящий ответ.

– Расслабься, – сказал, вставая, Кириченко. – Никто ее снимать не будет. Пошли назад.

Дойдя до въезда в автопарк, мы не стали поворачивать налево к воротам, а решили пройтись дальше вперед, чтобы ознакомиться с другими строениями напротив места засады подгруппы Кириченко. Но там были лишь заброшенные солдатская столовая, подземное овощехранилище и продсклад. Ничего интересного мы там не нашли и решили возвратиться к своей дневке более коротким путем.

Осторожно обогнув по кромке зеленую лужайку, мы подошли к пролому в стене, за которым уже были видны наши бронемашины с сидящим на башне наблюдателем. До них было метров пятьдесят, и мы заметили, что наша фишка тоже нас обнаружила и теперь разглядывает нас в полевой бинокль Би-8.

– Ну что, здесь будем перелазить? – спросил Олег.

Я молча кивнул и стал подбирать подходящее место. Трехметровый пролом в кирпичной стене был не очень плотно, но все-таки загорожен рядами стальной и алюминиевой колючей проволоки, чего было достаточно для создания труднопреодолимой преграды. Но кому-то этого показалось маловато, и меж рядов колючки тянулось несколько растяжек, которые оказались прикручены к боевым чекам трех гранат РГО и трех Ф-1.

К наблюдателю на нашей БМП присоединилось еще несколько солдат группы с более мощным биноклем Б-10 и оптическими прицелами, которые не были сняты с оружия. Со стороны казалось, что три снайпера целятся в нас. Со стоящей на углу, у въезда в часть вышки за нами тоже наблюдало двое часовых-вевешников.

После того, как я нашел удобное место и снял один ряд алюминиевой колючки у самого края кирпичного разлома, получился неширокий проем, через который можно было аккуратно и осторожно пролезть. На всякий случай я попросил Олега прижать рычаг ближайшей гранаты к корпусу, пока буду преодолевать заграждение, потом негромко выматерил свою лень и просунул левую ногу в узкое окно.

Самой опасной была колючка из алюминия, натянутая по последнему слову нашей военно-инженерной науки в виде скрученной спиралью полоски с загнутыми вовнутрь и острыми шипами через каждые два сантиметра. Если зацепиться за нее, то это будет надолго и с максимальным ущербом как для одежды, так и для тела. Но выпутываясь из этой колючки, можно было случайно задеть и растяжку и тогда…

Однако, слава Богу, если не считать нескольких уколов о шипы стальной проволоки образца начала века, то через проем я проскочил вполне удачно.

Затем мне передали мой автомат, и я подошел к краю стенки, чтобы поменять Олега и взяться за РГО. Я просунул свою руку и нащупал на другой стороне пальцы командира и прижал предохранительный рычаг к телу гранаты. На солнце металл нагрелся, и мелкие ячейки осколочной рубашки РГО, казалось, вполне мирно и невинно вдавливались в мою ладонь.

Держать ее не составило особого труда: на уровне груди человека граната была прикручена несколькими витками стальной проволоки к деревянному столбику, который был еще опутан рядами белой и рыжей колючки.

Проволока-растяжка от этой ручной бомбочки на пять сантиметров проходила выше нити стальной колючки, которая нависала над образовавшимся проемом. Чтобы сорвать растяжку нужно было сначала преодолеть натяжение верхней колючки, но я надеялся, что этого не произойдет. Но, даже если из гранаты будет вырвана боевая чека, то рычаг был бы прижат к корпусу. После того, как последний человек перелезет через заграждение, мне остаНется просто отпустить РГО, потом отбежать вдоль кирпичного забора в противоположном направлении и затаиться. Через три-четыре секунды, пока с громким шипением и ярким бенгальским огнем горит химический замедлитель, граната сработала бы на обратной стороне стены, но ее осколки никого не задели.

Пока препятствие преодолевали командир группы и разведчик, у меня от долгого напряжения стала ныть кисть. Последним был минер, который долго приноравливался перед тем как просунуть в проем левую или правую ногу. После нескольких матюков он все-таки решился начать процесс с левой. Спиной он больше всех надавил на верхнюю колючую проволоку, но до растяжки осталось еще два-три сантиметра. Зная, что за ним наблюдаем не только мы, он, как только оказался на нашей стороне, выпрямился в полный рост и победно вскинул вверх обе руки, как это обычно делают победители «формулы один».

Но вместо аплодисментов он получил хороший пинок под зад от командира группы, которому надоело смотреть на его кривлянье. Я подумал точно также, как и Олег, но стоял в стороне и просто не успел это сделать.

Рыжаков отбежал в сторону и укоризненно произнес:

– Ну товарищ старший лейтенант, вы же российский офицер. Как вы можете бить своего же солдата?

– Ты не мой солдат, а минер. Надо было тебя отправить снимать эти мины. Тогда бы я на тебя и посмотрел, – устало сказал Кириченко и пошел к группе.

Но рыжему бойцу его слова были, как вода для гуся. Подходя к броне, он предусмотрительно пропустил нас вперед и опять поднял руки вверх, как вернувшийся с победой чемпион. На вопрос солдат, где же снятые мины, он пренебрежительно сплюнул и сказал через губу:

– Там потом столько любопытных набежало, поэтому пришлось все мины раздать на сувениры.

Сопровождавший нас разведчик, который все время был немногословен, тут не выдержал:

– Да этот засранец даже первым не шел. А свистит как… Он даже здесь, через колючку последним перелазил.

Нисколько не смущаясь от смеха остальных бойцов, Рыжаков уверенно выдал свою очередную тираду:

– Самый опытный минер должен идти сзади. Вот когда корабль тонет, то капитан самым последним уходит с мостика.

– Вообще-то капитан вместе с кораблем тонет, – громко сказал Кириченко, снимая с себя нагрудник и садясь на спальный мешок. – Может еще раз туда сходишь и мины нам принесешь?

– Нет, товарищ старший лейтенант. Мне сейчас к ночной засаде надо готовиться. А вдруг ночью духи толпой попрут на вас, кто тогда будет группу спасать?

– Может пусть он за чаем сходит. Спасет в очередной раз группу. От жажды, – сказал я, снимая ботинки и мокрые носки.

Разговорившийся минер был отправлен за чаем и Кириченко приказал всему личному составу отдыхать. Я вытянулся на спальном мешке, который был расстелен на бетонном полу пустого бокса, где расположилась вся группа. Снаружи, кормой к проему стояли наши беемпешки и закрывали нас от посторонних глаз.

Мы лежали на спальниках у стены и слушали, как Олег рассказывает о хитроумных способах установки гранат на растяжки.

Мы в начале декабря в Чечню со стороны Владикавказа входили и Грозный штурмовали как раз на Новый Год… Потом такая мясорубка в январе… «Прошли» мы аэропорт Северный и заняли часть города… А мы ведь самые первые шли…

Мы с лейтенантом не хотели нарушать внезапно нависшую тишину и ждали, пока Олег медленно протрет верхним ребром ладони глаза, как будто в них попала какая-то соринка…

Наконец-то он сдержанно кашлянул и продолжил говорить.

тогда самое пекло было… И вот чехи повадились по ночам наши позиции обстреливать из одной высотки неподалеку. Мы утром здание прочесываем, а там только пустые квартиры и свежие гильзы. Начали мы гранаты к дверям прикручивать. Ну слышим ночью взрыв, а утром все-равно ничего нет. Видно, успевали духи в сторону или за стенку отскочить. Тогда мы научились две гранаты Ф-1 сверху, над дверным косяком устанавливать. Короче, когда дверь открывают, то слышен хлопок запала. Ну человек или дальше в квартиру ломанется, или назад, за дверь выскочит. А тут одна граната срабатывает в самой квартире, а вторая падает с внешней стороны двери и взрывается уже на лестничной площадке. И вот ночью слышим такой сдвоенный взрыв, а на следующий день там нашли свежие пятна крови. Недели полторы было тихо, а потом они приучились и такие двери открывать…

– Интересно. Покажешь как-нибудь?

На мое предложение командир группы ответил положительным кивком головы и следующими словами:

– Покажу, только дверей тут пока не видел. А потом мы другие сюрпризы начали ставить. Опять кто-то из боевиков подорвется, и несколько дней тишина. А потом все по-новой…

Я поудобнее улегся на своем ложе и вспомнил про свои опыты по устройству хитроумных мин-ловушек:

– А я еще на первом курсе училища на занятии по установке сюрпризов придумал способ, чтобы выпрыгивающая мина поражала именно начальство. Называется – «майн-босс». Обычно, когда взрывается фугас на дороге, то через полчаса к месту подрыва приезжают начальники и начинают руководить расследованием, эвакуацией поврежденной техники и так далее. Словом, зарабатывают себе ордена и медали уже на пустой воронке… Вот ходят они вокруг да около, гнут пальцы и раздувают щеки… И в этот момент срабатывает наша ОЗМ-72. Говорю «наша», потому что мы тогда ведь против америкосов готовились воевать. Это сейчас мы пока с ними дружим, а тогда было по-другому.

– Да эта дружба будет недолгой, – сказал лейтенант-стажер, закуривая сигарету.

– Ну это понятно. Короче, берется противотанковый фугас нажимного действия или в радиоуправляемом варианте. В десяти-пятнадцати метрах от него в землю устанавливается и хорошо маскируется ОЗМка, притом так, чтобы не было заметно взрывателя. Для этого мину нужно зарыть поглубже. Потом из взрывателя выдергивается боевая чека, а предохранительная чека остается в МУВе и к ней прикручивается проволочка, свободный конец которой выводится наружу. А вся мина хорошенько маскируется. Устанавливать ее желательно у самой кромки асфальта или в другом удобном месте, где может расположиться командование. Оно же любит в тенечке посидеть или на камушках… Да, чуть не забыл, предохранительная чека должна смотреть в противоположную от фугаса сторону. И растяжка должна быть направлена туда же. Потом конец растяжки привязывается к любому легкому предмету, у которого есть большая парусность. То есть от мощного взрыва фугаса этот предмет-парус: палка, банка или картонная коробка, должен быть взрывной волной отброшен в сторону. Объясняю популярно, что на фугасе подорвался танк, взрывной волной отбрасывает старую жестяную банку, к которой прикручена растяжка. Которая соответственно выдергивает предохранительную чеку из взрывателя мины, но ОЗМ-72 пока не срабатывает, потому что резак взрывателя только-только начинает медленно перерезать замедляющий металлоэлемент. В комплекте взрывателя МУВ-2 или МУВ-3 есть набор металлоэлементов на пять, десять, двадцать и так далее минут. Там еще указана таблица с временем замедления в зависимости от времени года.

– Ну да. Обычно эти бумажки сразу выбрасывают, – засмеялся Кириченко.

– Выбрасывают, но они есть. И нужно только подобрать нужное командиру время замедления. То есть пока приедут на помощь подбитому танку, пока будут осматривать повреждения, пока эвакуируют раненых, то все это время резак плавно и уверенно перерезает металлоэлемент. Главное тут, чтобы большие командиры не опоздали и прибыли вовремя… А когда резак перережет полностью металлоэлемент, то ударник освободится, а ведь ни предохранительной, ни боевой чеки уже давно нет. Тогда этот ударник бьет по капсюлю и мина выпрыгивает из земли, а потом взрывается в воздухе. Красота! И НАТОвское начальство получает свои медали посмертно.

– Я что-то не понял. Ну-ка покажи на чем-нибудь, – попросил меня лейтенант.

– Смотри: банка тушенки – это фугас; граната Ф-1 заместо ОЗМки; а фляжка пустая – это легкий и улетающий от взрывной волны предмет. Самое главное условие – чтобы все три точки, то есть фугас, выпрыгивающая мина и улетающий предмет-парус были как бы на одной линии. Мина ОЗМ-72 должна располагаться посередине. И очень хорошо быть замаскирована, чтобы всю маскировку не сорвало взрывом фугаса, а потом ее не обнаружили приехавшие минеры. Обычно они обследуют сначала всю местность в поисках других неразорвавшихся фугасов или нажимных противопехотных мин.

Усевшись на спальнике, я с азартом установил на полу консервную банку-фугас, затем гранату эфку в роли выпрыгивающей мины, а последней поставил большую пластмассовую фляжку. Один конец найденной веревочки я привязал к кольцу гранаты, а другой – к цепочке на горлышке фляжки.

– Смотри. Взрывается фугас и улетает от взрывной волны фляжка, – я громко стукнул тушенкой по полу и медленно начал отодвигать легкую фляжку в противоположную сторону. – Дальше растяжка выдергивает предохранительную чеку и мина встала в режим замедления. И как только металлоэлемент будет перерезан, то мина выпрыгивает и ка-а-ак шарахнет во все стороны. Да ты не бойся: усики гранаты ведь загнуты. Понятно?

– Понятно, – засмеялся лейтенант. – Тут надо так руку набить, чтобы все получилось, как было задумано.

– А кто тебе мешает? Тренируйся сколько хочешь, – сказал Олег и откинулся на спальный мешок. – Надо покемарить часик или два. А где же наш чай? Что-то мы про него забыли. Часовой! А где этот минный тральщик?

Сидящий на башне разведчик оглянулся на командира и, молча, с заговорщицким лицом помаячил указательным пальцем вниз, показывая на переднюю часть беемпешки.

– На ребристом бронелисте спит или лежит, – догадался Кириченко.

Не говоря ни слова, Олег всунул ноги в старые солдатские тапки и пошел к узкому проходу между стеной и первой броней. За ним босиком быстро проследовал и наш стажер. У меня, кроме сохнущих ботинок, ничего не было одеть на ноги и я остался полулежать на спальнике. В просвет между полом и днищем БМП я увидал, как Кириченко и лейтенант осторожно подошли к наклонному переднему бронелисту, который иногда называли ребристым из-за поперечных длинных пулеотражающих выступов.

Затем босые подошвы и ноги в тапочках вдруг резко уперлись в землю и через секунду послышался грохот упавшего наземь тела. В просвете даже мелькнула круглая физиономия минера. Наблюдатель на фишке заржал от увиденной им картины наказания нерадивого солдата, который недавно был таким же как и все они, а теперь вдруг возомнил себя «белой костью». Вместо самоуверенного голоса Рыжакова сейчас слышались только жалобные стенания и оправдания по поводу отсутствия чая.

– Вы что, за ноги его стащили? – улыбаясь, спросил я вернувшихся офицеров.

– А он постелил спальник на волноотражающий щиток и уснул. И рядом пустой термос стоит. Мы его только на другой бок перевернули, а дальше он уже сам кувыркнулся, – сказал Кириченко. – Я, конечно, человек добрый, но приказ командира нужно выполнять всем.

– И даже наглым саперам тире минерам, – засмеялся я. – Только когда он этот чай нам принесет, наверное, подвечер?

Но через полчаса мы уже пили крепкий чай, заваренный на таблетках сухого горючего. Рыжаков и на этот раз пришел ни с чем и нам пришлось самим готовить ароматный напиток.

Мы подремали всего с полчаса, когда наш часовой разбудил спящую группу. Было уже около семи часов вечера и нам нужно было готовиться к предстоящей засаде.

В мою подгруппу Кириченко выделил восемь разведчиков, среди которых один боец был связистом, другой – пулеметчиком с ПКМ. Еще я увидал двух снайперов с СВД и Винторезом. Старшим был замкомгруппы Шумаков, почему-то рядовой.

– Если хочешь, то возьми минера с собой, – предложил мне Олег, но я благоразумно отказался.

– Ну тогда он со мной пойдет, – решил командир группы. – Возьми у него все что тебе нужно.

– Да мне и нужно-то одна МОНка, ЭДПр один, подрывная машинка и провод. Так, сколько там метров? – спросил я у минера, который быстро вытащил моток черного телефонного кабеля, намотанного как рыбо – ловная леска-закидушка на кусок фанеры с проушинами.

– Метров пятьдесят, – последовал молниеносный ответ.

Судя по толщине мотка, провода было гораздо меньше, но проверять уже не было времени.

Солнце уже давно скрылось за горой и быстро темнело. На первую броню погрузилась подгруппа Олега Кириченко, на второй разместились я с лейтенантом и мои восемь бойцов.

По команде взревели двигатели и наша группа тронулась в путь. Выехав за ворота части, мы остановились на несколько минут. Убедившись, что на шоссе нет ни одной машины или пешехода, старший лейтенант Кириченко дал команду своему механику. Первая машина резко рванула вправо на дорогу и понеслась прочь от города.

Я приказал своему механику ехать чуть помедленнее для того, чтобы подгруппа Кириченко успела десантироваться и первая БМП, высадив людей, тронулась с места в тот момент, когда наша броня была бы рядом с нею. По замыслу командиров медленно ехавшая вторая беемпешка должна была заглушать шумом своего двигателя звуки остановки и трогания с места первой машины и наоборот.

Все прошло нормально и когда я поравнялся с первой «коробочкой», то там были видны только голова механика и наводчик-оператор, сидевший в своем люке. Затем они пристроились позади нас и слегка отстали. Я показал своему механу на нужный просвет среди дачных участков и наша броня быстро сбросила газ. Бойцы уже успели переместиться на правый борт и по команде быстро попрыгали на землю. Как и следовало того ожидать, загруженный рюкзаком с патронами пулеметчик споткнулся и едва не упал, но его кто-то успел поддержать. Только деревянный приклад ПКМ слегка заскрежетал по придорожному щебню. Стоя у дачного проулка я подождал замешкавшегося и потому бежавшего последним пулеметчика и тоже нырнул под свисающие пышные ветки.