Глава 20

Последняя пара селян отделилась от стоявшей у задней стены группы и направилась к возвышению с судейским креслом. К'баот сидел, внимательно наблюдая за ними; затем, как и ожидал Люк, Мастер поднялся на ноги.

– Джедай Скайвокер, – сказал он, жестом указывая на кресло, – последнее дело нынешнего вечера – твое.

– Да, Мастер К'баот, – ответил Люк. Мысленно подбодрив себя, он поднялся на возвышение и осторожно сел. Кресло, на его взгляд, было очень неудобным: слишком теплым, слишком просторным и уж очень богато разукрашенным. Еще сильнее, чем от всего остального в доме К'баота, от него исходил какой-то чужеземный запах, а вокруг витала удивительно волнующая аура, которую Люк мог воспринимать лишь как некий остаточный эффект многочасового суда Мастера Джедая над своим народом.

Теперь наступила очередь Люка заняться тем же самым.

Глубоко вздохнув, чтобы сбросить усталость, которая стала непреходящей частицей его самого, он кивнул двум селянам.

– Я готов, – сказал он, – начинайте, прошу вас.

Случай оказался сравнительно простым. Скотина первого селянина забралась за ограду ко второму и объела полдюжины плодовых кустов прежде, чем это обнаружилось и животных выгнали. Владелец скотины был готов оплатить нанесенный ущерб, но второй настаивал на том, чтобы тот переделал изгородь. Первый возражал, утверждая, что она и до этого случая была в плохом состоянии, а к тому же, пролезая сквозь нее, его скот пострадал, ободрав бока об острые края дыр в изгороди. Люк сидел молча, дав им изложить свои аргументы и контраргументы до конца.

– Хорошо, – сказал он. – Что касается плодовых кустов, мой суд таков: ты, – он кивнул первому селянину, – оплатишь замену тех, которые повреждены полностью, плюс стоимость съеденных и испорченных твоим скотом плодов. Последнюю сумму уточнит Совет сельчан.

Стоявший возле него К'баот заволновался, и Люк поморщился, ощущая неодобрение Мастера. Одну секунду он был в замешательстве, соображая, не отступиться ли ему и не попытаться предложить другое решение. Но резкая перемена суждения вряд ли поможет делу. Да у него, в конце концов, и нет лучших соображений.

Так что же ему делать?

Он оглядел помещение, борясь с внезапной вспышкой нервозности. Все смотрели на него: К'баот, два жалобщика, остальные селяне, пришедшие нынче вечером искать справедливости у Джедая. Все они ждали, что он примет правильное решение.

– Что касается изгороди, я разберусь с этим завтра утром, – продолжил он. – Мне хочется самому взглянуть, насколько серьезно она повреждена, прежде чем я вынесу решение.

Двое мужчин поклонились и отошли прочь.

– Объявляю заседание закрытым, – объявил К'баот.

Несмотря на небольшие размеры помещения, его голос был повторен величественным эхом. Интересный эффект, подумал Люк и поймал себя на том, что задается вопросом, было ли это эхо акустическим фокусом помещения или еще одним приемом техники Джедая, которому мастер Йода его не обучил. Хотя он не мог представить себе, для чего ему могла бы понадобиться такая техника.

Последние сельчане покинули помещение. К'баот откашлялся; Люк рефлекторно внутренне собрался.

– Иногда я удивляюсь, Джедай Скайвокер, – степенно изрек старик, – действительно ли ты прислушивался к тому, что я говорил тебе за последние несколько дней.

– Виноват, Мастер К'баот, – сказал Люк с уже ставшим таким привычным комком в горле. Каким бы уставшим он себя ни чувствовал, ему, кажется, никогда не удастся удовлетворить ожидания К'баота.

– Виноват? – К'баот сардонически вскинул брови. – Виноват? Джедай Скайвокер, все в твоих руках. Надо прекращать их болтовню гораздо быстрее, чем ты это делаешь, – твое время слишком дорого, чтобы расходовать его на мелкие дрязги. Ты должен был сам принять решение о сумме компенсации, а не передавать это дело сельскому совету, проявляя столь абсурдную щепетильность. А уж с оградой… – Он с отвращением сокрушенно покачал головой. – Не было никаких оснований откладывать решение. Все, что тебе необходимо было знать о повреждении, находилось прямо перед тобой у них в мозгах. Даже для тебя было нетрудно вытащить оттуда все, что надо.

Люк судорожно сглотнул.

– Да, Мастер К'баот, – сказал он, – но читать чьи-то мысли таким образом мне кажется дурным…

– Когда ты используешь его знание, чтобы помочь ему самому? – возразил К'баот. – Разве это дурной тон?

Люк беспомощно махнул рукой:

– Я пытаюсь понять, Мастер К'баот. Но все это для меня так ново.

Лохматые брови К'баота опустились. – Так ли, Скайвокер? Действительно ли так? Ты хочешь сказать, что никогда не вторгался ни во что сугубо личное, чтобы помочь самой этой личности? Или никогда не игнорировал какое-нибудь второстепенное бюрократическое правило, которое мешало тебе сделать что-то необходимое?

Люк почувствовал, что его щеки краснеют, потому что вспомнил, как совсем недавно позволил Ландо воспользоваться незаконной кодовой картой для постановки на ремонт своего крестокрыла на Слуис-Ване.

– Да, был такой случай, – сознался он. – Но это нечто другое. Создается ощущение… Нет, я не знаю. Я говорю о большей ответственности за жизнь этих людей, чем могу на себя взять.

– Мне понятно твое беспокойство, – сказал К'баот, на этот раз менее суровым голосом. – Но в этом как раз и состоит вся трудность. Это и есть то приложение ответственности и право обладания ею, которое ставит Джедая в особое положение по отношению к другим в этой галактике. – Он глубоко вздохнул. – Ты, Люк, никогда не должен забывать, что в конечном счете эти люди примитивны. Только под нашим руководством они могут надеяться достичь какой-то настоящей зрелости.

– Я бы не называл их примитивными, Мастер К'баот, – нерешительно заявил Люк. – Они обладают современной технологией, имеют достаточно эффективную систему правления…

– Внешние атрибуты цивилизации без внутреннего насыщения, – сказал К'баот, презрительно фыркнув. – Машины и общественная надстройка не определяют зрелость культуры, Джедай Скайвокер. Зрелость определяется исключительно пониманием и умением использовать Силу.

Его взгляд умчался вдаль, словно погрузившись в прошлое.

– Когда-то такое общество было, Люк, – мягким тоном заговорил он. – Великолепный и блестящий пример высот, к которым должны быть направлены все устремления. Тысячи поколений мы, Джедай, возвышались над малыми живыми существами галактики, будучи стражами справедливости и порядка. Создателями истинной цивилизации. Сенат проводил дебаты и принимал законы, но только Джедай проводили эти законы в жизнь. – Его губы тряслись. – И в благодарность за это галактика уничтожила нас.

Люк нахмурился.

– Я полагал, что только Император и несколько Темных Джедаев виновны в истреблении остальных Джедаев.

К'баот горько улыбнулся.

– Ты по-настоящему веришь, что Император мог бы добиться успеха в этом деле без одобрения целой галактики? – Он отрицательно покачал головой. – Нет, Люк. Они ненавидели нас – все малые живые существа. Ненавидели за наше могущество, за наши знания, за нашу мудрость. Ненавидели нас за нашу зрелость. – Его улыбка исчезла. – И эта ненависть все еще жива. Она лишь затаилась, чтобы вспыхнуть с новой силой, как только возродятся Джедаи.

Люк медленно покачал головой. Ему не казалось, что с этим мнением согласуется то, что ему известно об уничтожении Джедаев. Но с другой стороны, его еще не было в ту эпоху. К'баот был.

– Трудно поверить, – пробормотал он.

– А ты верь, Джедай Скайвокер, – гаркнул К'баот. Он поймал взгляд Люка, его глаза вспыхнули холодным огнем. – Вот почему мы должны быть вместе, ты и я. Вот почему мы всегда должны быть настороже перед вселенной, которая стремится уничтожить нас. Ты понимаешь?

– Думаю, да, – сказал Люк, вытирая уголок глаза.

Он чувствовал, что мозги едва шевелятся от накатившей на него усталости. И все же едва он попытался задуматься над словами К'баота, в памяти стали вспыхивать непрошеные картины. Образ мастера Йоды, грубоватого, но не пугающего, без единого намека на горечь или злобу по отношению к тем, кто был замешан в деле уничтожения его друзей-Джедаев. Сцена с Беном Кеноби в таверне "Мос Эшли"; к Бену относились с отчужденным уважением, несмотря на то что его таки заставили разделаться с теми двумя возмутителями порядка.

И отчетливей всего всплыла картина его стычки в распивочной на Нью-Кове. Брабл, испрашивающий посредничества незнакомца и безропотно принимающий суд Люка даже в той части, которая была ему явно не по вкусу. Вся остальная толпа, с надеждой и ожиданием справедливости следившая за происходившим, с облегчением воспринявшая присутствие Джедая, который, по ее мнению, не может позволить ссоре выйти из-под контроля.

– Мне не приходилось встречаться с проявлением такой ненависти.

К'баот пристально посмотрел на него из-под лохматых бровей.

– Ты встретишься, – зловеще произнес он. – Так же как твоя сестра. И ее дети.

У Люка защемило в груди.

– Я смогу защитить их.

– Обучить их ты тоже сможешь? – бросил К'баот с вызовом. – Достаточно ли у тебя мудрости и мастерства, чтобы привести их к всестороннему знанию путей Силы?

– Думаю, да.

К'баот фыркнул.

– Если ты только думаешь, а не знаешь, значит, играешь их жизнями. Ты рискуешь их будущим во имя эгоистической прихоти.

– Это не прихоть, – настаивал Люк. – Мы с Леей сделаем то, что нужно.

– Попытавшись, вы рискуете потерять их на Темной Стороне, – решительно заявил К'баот. Он вздохнул, отвернулся от Люка и обвел взглядом комнату. – Мы не должны этого допустить, Люк, – сказал он тихо. – Нас так мало. Бесконечная война за власть не перестает бушевать – в галактике беспорядок. Мы, сколько нас есть, должны держаться вместе и противопоставить себя тому, кто разрушает все и вся. – Внезапно он снова повернулся к Люку. – Нет, мы не можем пойти на риск разделения и уничтожения поодиночке. Ты должен доставить ко мне сестру и ее детей.

– Я не могу этого сделать, – сказал Люк. Выражение лица К'баота изменилось. – По крайней мере, теперь не могу, – торопливо поправился Люк. – Путешествия для Леи сейчас небезопасны. Имперцы уже несколько месяцев охотятся за ней, а Йомарк не так уж далеко от контролируемой ими территории.

– Ты сомневаешься в том, что я смогу защитить ее?

– Я… нет, я не сомневаюсь в вас, – сказал Люк, тщательно выбирая слова, – просто…

Он замолчал. Во внешнем виде К'баота неожиданно появилась отрешенность, его пристальный взгляд был направлен в далекое никуда.

– Мастер К'баот? – обратился к нему Люк. – С вами все в порядке?

Ответа не последовало. Люк подошел к нему сбоку, простер ощущения с помощью Силы, с беспокойством спрашивая себя, не заболел ли Мастер. Но разум Джедай-Мастера, как всегда, оказался для него замкнутым.

– Пойдемте, Мастер К'баот, – сказал он, беря его за руку, – я провожу вас в спальню.

К'баот дважды моргнул и, как показалось Люку, с усилием перевел на него взгляд. Он судорожно вздохнул и вдруг снова вернулся в нормальное состояние.

– Ты устал, Люк, – сказал он. – Оставь меня, возвращайся в свою спальню и ложись спать.

Люк действительно устал, он должен согласиться с этим.

– Вы в полном порядке?

– Все хорошо, – заверил его К'баот каким-то зловещим тоном.

– Потому что, если вам нужна моя помощь…

– Я сказал, оставь меня! – прорычал К'баот. – Я Мастер Джедай. Мне ни от кого не нужна помощь.

Люк заметил, что невольно отступил от К'баота на пару шагов, совершенно не припоминая, что сам сделал эти шаги.

– Виноват, Мастер К'баот, – сказал он. – У меня не было намерения выказать вам непочтительность.

Черты лица К'баота сделались немного мягче.

– Я знаю, что не было, – сказал он. Еще раз глубоко вздохнув, он сделал тихий выдох. – Приведи ко мне свою сестру, Джедай Скайвокер. Я защищу ее от Империи и научу такому могуществу, какого ты не можешь себе представить.

Где-то в далеком уголке разума Люка прозвучал и замер предостерегающий звон колокольчика. Что-то в этих словах… или, может быть, в тоне, каким произнес их К'баот…

– А теперь возвращайся к себе в спальню, – приказал К'баот. Его взгляд, казалось, снова переместился в никуда. – Выспись, а завтра утром мы продолжим этот разговор.

Он стоял перед ней, его лицо наполовину скрыто капюшоном рясы, его желтые глаза ярко горят проницательным взглядом сквозь разделяющую их бесконечность. Его губы движутся, но слова заглушают гортанные крики тревоги, доносящиеся со всех сторон и наполняющие все существо Мары уверенностью, что все это кончится паникой. Между ней и Императором появляются две фигуры: темный внушительный образ Дарта Вейдера и менее крупная, одетая в черное фигура Люка Скайвокера. Они останавливаются перед Императором лицом друг к другу и зажигают свои Мечи. Клинки скрещиваются, яркий красно-белый с ярким зеленовато-белым; они готовы к поединку.

А потом без предупреждения клинки гаснут… и с ревом ненависти, слившимся в один, пересиливший крики тревоги, оба поворачиваются и подступают к Императору.

Мара слышит собственный крик, вырвавшийся у нее, когда она бросилась на помощь своему хозяину. Но расстояние между ними слишком велико, а ее тело слишком медлительно. Она бросает им вызов, пытаясь, по крайней мере, сбить их с толку. Но ни Вейдер, ни Скайвокер, кажется, не слышат ее. Они с двух сторон приближаются к Императору… и, когда они высоко поднимают свои Мечи, она видит, что Император пристально смотрит на нее.

Она отвечает ему взглядом, отчаянно желая отвернуться от надвигающегося несчастья, но не может шевельнуться. Тысячи мыслей и чувств несет этот пристальный взгляд, сверкающий калейдоскоп боли, страха и гнева, который вращается слишком быстро, и она не успевает отделять одно от другого. Император поднимает руки, посылая каскады голубовато-белых молний на своих врагов. Оба ошеломлены этой контратакой, и Мара следит за сражением с внезапно затрепетавшей надеждой, что конец может оказаться иным. Но нет. И Вейдер, и Скайвокер выпрямляются – и с новым яростным ревом поднимают Мечи… ТЫ УБЬЕШЬ ЛЮКА СКАЙВОКЕРА!

И судорожно вздрогнув, Мара вырвалась из тисков кошмарного сна.

Целую минуту она просто сидела, часто и тяжело дыша, борясь с исчезающим видением занесенных для удара Мечей. Маленькая кабина "ската" стесняла ее, вызывая время от времени накат волны клаустрофобии. Спинка и подголовник ее пилотского кресла были влажными от пота, одежда липла к коже. Откуда-то из очень далекого далека доносился предупредительный сигнал приближения к планете.

Снова этот сон. Один и тот же сон, преследующий ее по всей галактике вот уже пять лет. Одна и та же ситуация; один и тот же жуткий конец; один и тот же финал – отчаянная мольба.

Но на этот раз все пойдет по-другому. На этот раз у нее достаточно сил, чтобы убить Люка Скайвокера.

Она взглянула на мерцание гиперпространства вокруг фонаря "ската", проснулся наконец и[ ]самый последний уголок ее разума. Нет, это не[ ]так. Она вовсе не собирается убивать Скайвокера. Она…

Она собирается просить его о помощи.

В горле появился и стал усиливаться неприятный вкус желчи, с усилием она подавила это ощущение. Никаких возражений, строго приказала она себе. Если ей действительно хочется спасти Каррда, с этим необходимо смириться.

Скайвокер многим обязан Каррду. Потом, когда он возвратит свой долг, будет достаточно времени, чтобы убить его.

Тон сигнала приближения изменился, свидетельствуя о тридцатисекундном времени до выхода в расчетную точку. Охватив ладонями головки рычагов гиперпривода, Мара следила за приближением индикатора к нулевой отметке, затем плавно потянула рычаги на себя. Пестрящее мерцание превратилось в звездные полосы, затем они исчезли, и ее окружила чернота космоса. Космос и темный шар планеты прямо впереди.

Она прибыла на Йомарк.

Мысленно пожелав себе удачи, она включила связь и набрала код, который запрограммировала во время перелета. Она добралась до Люка: люди Трауна, по крайней мере, все еще пользуются здесь стандартными имперскими приемопередатчиками автоматического указания курса. Дисплеи "ската" вспыхнули, давая картину места посадки, – маленький остров в центре кольцеобразного озера сразу же за линией заката солнца. Она для верности еще раз приняла сигнал маяка курса, затем включила двигатель досветовой скорости и начала снижение. Стараясь отделаться от не покидающего ее видения лица умирающего Императора…

Вопль корабельного сигнала тревоги заставил ее очнуться.

– В чем дело? – рявкнула она вслух в пустой кабине.

Еще сонный взгляд заметался по экранам дисплеев в поисках источника неприятностей. Найти его оказалось нетрудно: "скат" кренился на борт, его стабилизирующие плоскости ревели от напряжения, с которым компьютер пытался удержать корабль от перехода в штопор. Необъяснимо быстро она оказалась в плотных слоях атмосферы, давно пройдя точку, в которой должна была переключиться на репульсорные подъемники.

Стиснув зубы, Мара выполнила переключение и включила генерирование карты быстрого сканирования. Она будет на поверхности всего через минуту-две, но если бы "скат" продолжал опускаться с прежней скоростью, еще несколько секунд отсутствия внимания могло бы завершиться трагически. Она с ожесточением протирала глаза, борясь с наваливающейся усталостью и чувствуя, что на лбу снова выступает испарина. Летать в полусонном состоянии, как часто предостерегал ее старый инструктор, – это самый скорый, да и самый отвратительный, способ покончить с жизнью. И если это чуть не произошло здесь с ней, некого корить, кроме себя самой.

А может быть, есть кого?

Она выровняла корабль, убедилась, что на пути снижения нет гор, и включила автопилот. Исаламири в переносном пенале-кормушке, доставленные Ависом, находились возле кормового люка и охраняют панель доступа к двигателю. Расстегнув привязные ремни, Мара встала и направилась в кормовое…