Глава 11

– Хэн? – раздался голос Ландо из динамика каютного радио, установленного возле койки. – Просыпайся.

– Да, да, я проснулся, – буркнул Хэн, одной рукой протирая глаза, а другой поворачивая к себе дисплей-репитер. Если годы жизни по другую сторону закона и вдолбили в него что-то полезное, так это умение переходить из состояния глубокого сна в режим полного бодрствования в течение промежутка времени между двумя ударами сердца. – Что новенького?

– Мы уже на месте, – объявил Ландо, – где бы это место ни было.

– Сейчас буду.

Пока он одевался и дошел до кабины "Госпожи Удачи", планету их места назначения стало видно невооруженным глазом.

– Где Айринз? – спросил Хэн, вглядываясь в пестрящий голубым и зеленым полумесяц, к которому они быстро приближались. Зрелище ничем не отличалось от тысячи других планет, которые ему приходилось видеть с такого расстояния.

– Она отправилась в кормовую станцию управления, – ответил Ландо. – У меня создалось впечатление, что ей захотелось отправить какой-то опознавательный код так, чтобы мы не подглядывали через плечо.

– Есть соображения о том, где мы?

– Никаких, – ответил Ландо. – Время в пути – сорок семь часов, но это мало о чем говорит.

Хэн кивнул, копаясь в памяти.

– Дредноуты могут давать что-то около ноль-четыре?

– Около того, – согласился Ландо, – правда, когда они действительно спешат.

– А это означает, что мы не более чем в ста пятидесяти световых годах от Нью-Кова.

– Я то полагаю, что гораздо ближе, – сказал Ландо. – Не было никакого смысла использовать Нью-Ков в качестве места встречи, если до этой планеты так далеко.

– Только в том случае, если Нью-Ков – их идея, а не Брей'лиа, – заметил Хэн.

– Возможно, – сказал Ландо, – и все же я думаю, что мы ближе полутора сотен световых лет. Они могли тащиться так долго, просто чтобы сбить нас с толку.

Хэн поглядел вверх на дредноут, который возил их в гиперпространстве последние двое суток.

– Или иметь время на создание комитета, который примет нас.

– В этом что-то есть, – кивнул Ландо. – Не помню, говорил ли я тебе, но после их извинения за то, что магнитное стыковочное устройство было установлено вне пределов нашего люка, я вернулся и посмотрел повнимательнее.

– Ты не говорил, но я сделал то же самое, – угрюмо промолвил Хэн. – Все выглядело так, будто сделано преднамеренно, тебе не показалось?

– Я пришел к той же мысли, – сказал Ландо. – Возможно, извинялись они за то, что пожелали держать нас взаперти и не позволить бродить по их кораблю.

– На это может быть множество добрых и невинных причин, – напомнил ему Хэн.

– Так же как множество не таких уж невинных, – возразил Ландо. – Ты уверен, что у тебя нет никаких соображений о том, кто этот их командир?

– Совершенно не догадываюсь. Хотя, наверное, мы скоро это узнаем.

Из переговорного устройства послышался щелчок.

– "Госпожа Удача", это Сена, – произнес знакомый голос. – Мы прибыли.

– Да, мы заметили, – ответил ей Ландо. – Мне кажется, вы хотите пригласить нас следовать за вами вниз.

– Верно, – сказала она. "Странник" отдаст магнитное стыковочное устройство, как только вы будете готовы к полету.

Хэн уставился на динамик, почти не слушая ответы Ландо. Корабль называется "Странник"?..,,

– Ты еще здесь?

Хэн вернулся взглядом к Ландо, с удивлением заметив, что тот уже закончил разговор с Сеной.

– Да, – сказал он, – конечно. Просто… это название "Странник" прозвучало как удары старинного колокола.

– Ты о нем слышал?

– Не о корабле, нет. – Хэн тряхнул головой. – Странник – это персонаж из старинной кореллианской легенды, которую мне рассказывали, когда я был ребенком. Это некий древний призрак, на котором лежит заклятье бродить по миру вечно в поисках пристанища и никогда не находить его. Всякий раз, когда я ее слышал, меня по-настоящему бросало в дрожь.

Сверху раздался щелчок, корабль тряхнуло, и они освободились из лап дредноута. Ландо медленно отчаливал от громадного корабля, поглядывая вверх на его проплывавшее над головой днище.

– Ну, попробуй вспомнить, это действительно была только легенда? – продолжил он разговор. Хэн тоже посмотрел на дредноут.

– Несомненно, – ответил он с некоторой поспешностью. – Я это точно знаю.

Они следовали за грузовым судном Сены вниз и вскоре уже скользили над громадной поросшей травой долиной с множеством пятен, утыканных пнями хвойных деревьев. Впереди, прямо по курсу; неясно вырисовывалась отвесная стена утеса – идеальное место, подсказал Хэну инстинкт старого контрабандиста, чтобы спрятать оборудование обеспечения космических кораблей и базу их обслуживания. Несколькими минутами позже его догадка подтвердилась, когда, перемахнув через низкий гребень, они подошли к лагерю.

Лагерю, который оказался слишком большим, чтобы быть всего лишь базой обслуживания. Ряд за рядом укрытые маскировкой строения заполняли долину у самого утеса: разные по размерам, от небольших жилых домиков до более крупных административных построек и складов снабжения, еще более крупных механических цехов и станций технического обслуживания, вплоть до громадных ремонтных ангаров с окрашенными маскировочными пятнами крышами. Весь периметр лагеря был утыкан башенными короткоствольными противопехотными батареями типа "кентавр", чередовавшимися с несколькими более длинноствольными бронебойными орудиями типа "молот", рядом с которыми, готовые к обороне, были припаркованы штурмовые машины класса "мустанг".

Ландо тихо присвистнул.

– Ты только погляди! – сказал он. – Это что, чья-то личная армия?

– Похоже на то, – согласился Хэн, чувствуя побежавшие по затылку мурашки. Ему приходилось прежде попадать в расположение частных армий, из этого не получалось ничего, кроме неприятностей.

– Кажется, мне начинает это не нравиться, – решил Ландо, робко замедляя скорость "Госпожи Удачи" перед внешней линией обороны. Грузовое судно Сены впереди уже приближалось к посадочной площадке, которую с трудом можно было отличить от окружающего ее грунта. – Ты уверен, что нам хочется через это пройти?

– А что остается, когда над головой три дредноута, – хрипло ответил Хэн. – Не думаю, что у нас есть хоть какой-нибудь выбор. Во всяком случае, в этом гробу.

– Вероятно, ты прав, – признал Ландо, видимо слишком озабоченный, чтобы обижаться на подобную оценку своего корабля. – Так что же нам делать?

Судно Сены выпустило посадочные салазки и приземлилось на площадку.

– Думаю, придется выйти и вести себя как званые гости, – ответил Хэн.

Ландо кивнул на бластер Хэна.

– А ты не думаешь, что они будут возражать, если их званые гости явятся с оружием?

– Пусть сперва возразят, – мрачно процедил Хэн, – и тогда мы это обсудим.

Ландо опустил "Госпожу Удачу" возле грузового судна, и они с Хэном направились к кормовому люку. Айринз, ее поденщина у передатчика закончилась, ждала их там с пристегнутым на боку бластером. Снаружи уже был припаркован транспортный скиф, и, как только они втроем двинулись вниз по трапу, из-за носовой оконечности "Госпожи Удачи" появилась Сена со своей многочисленной свитой. Большинство людей были одеты в желто-коричневую форму, совершенно незнакомую, но смутно напоминавшую по покрою кореллианскую; Сена, в отличие от них, – в гражданском платье неопределенного покроя, которое было на ней еще на Нью-Кове.

– Добро пожаловать на нашу оперативную базу, – сказала Сена, обводя рукой окружавшие их строения лагеря. – Если вы не возражаете отправиться вместе с нами, командир будет рад повидаться с вами.

– У всего этого очень деловой вид, – заметил Хэн, когда они все поднялись на борт скифа. – Готовитесь начать войну или дело в чем-то другом?

– Мы не занимаемся разжиганием войн, – холодно ответила Сена.

– Ага, – кивнул Хэн, он еще раз оглядел все вокруг, пока водитель разворачивал скиф и затем направил его в глубь лагеря. Планировка что-то смутно ему напоминала.

Ландо догадался первым.

– Вы знаете, это место выглядит очень уж похожим на старые базы Союза, с которых мы действовали, – обратился он к Сене. – Только здесь все на поверхности, а мы прятали это под землей.

– Лагерь действительно выглядит так же, неужели у вас есть сомнения? – согласилась Сена ничего не выражающим тоном.

– Значит, вы имели дело с Союзом? – Ландо осторожно попробовал вызвать ее на разговор.

Сена не ответила. Ландо взглянул на Хэна, подняв брови. Хэн легонько пожал плечами в ответ. Что бы здесь ни происходило, очевидно только одно – не в привычках наемников распространяться о деле.

Скиф остановился возле административного типа здания, отличающегося от соседних только тем, что по бокам входа в него стояли два часовых в форме. Они отдали честь Сене, затем один из них открыл перед нею дверь.

– Командир просил, чтобы вы вошли к нему на минуту один, капитан Соло, – сказала Сена, остановившись возле открытой двери. – Мы с генералом Ландо подождем здесь.

– Хорошо, – ответил Хэн. Сделав глубокий вдох, он шагнул внутрь.

Судя по внешнему виду, он ожидал увидеть обычное административное помещение с большим холлом и множеством уютных служебных кабинетов, к которым ведут расходящиеся во все стороны коридоры. Он был немало удивлен, когда обнаружил, что оказался в прекрасно оборудованном центре управления боевыми действиями. Вдоль всех стен тянулись пульты связи и слежения за целями, в том числе, по крайней мере один, рецептор гравитационной ловушки и то, что выглядело пультом управления диапазоном ионной пушки планетарной обороны, похожей на те, какими располагал Альянс на Хоте. Установленный в центре помещения голографический дисплей показывал солидный сектор пространства с множеством звезд и сотнями многоцветных меток и линий направлений между ярко светящимися белыми точками.

Возле него сидел мужчина.

Черты его лица искажали разноцветные отсветы дисплейного изображения; однако, несмотря на игру красок, Хэн не сомневался, что видел это лицо только на портретах. Узнав мужчину, он вздрогнул, как от внезапного удара грома.

– Сенатор Бел Иблис, – прошептал Хэн.

– Добро пожаловать в Приют Странника, капитан Соло, – раскатистым голосом ответил тот и двинулся ему навстречу. – Мне лестно, что вы узнали меня.

– Любому кореллианцу было бы трудно забыть вас, сэр, – сказал Хэн, его ошеломленный разум как-то вскользь отметил, что во всей галактике найдется очень немного таких, кто услышал бы от него автоматическое "сэр". – Но вас…

– Не было в живых? – договорил за него Бел Иблис, и на его морщинистом лице появилась полуулыбка.

– Ну… да, – запинаясь произнес Хэн. – Я хочу сказать, все считали, что вы умерли на Анкероне.

– В определенном смысле действительно умер, – тихо подтвердил его собеседник, и улыбка исчезла с его лица. Находясь теперь к нему ближе, Хэн отчетливо видел, как напряжены иссеченные морщинами возраста черты лица сенатора. – Император был не в состоянии просто убить меня на Анкероне, но вполне мог сделать то, что сделал. Он отобрал у меня все, кроме жизни: семью, профессию, даже все возможности будущих контактов с основными слоями кореллианского общества. Он поставил меня вне закона, на создание и соблюдение которого я положил все свои силы. – На его лицо вернулась улыбка, напоминающая слабый намек на проблеск солнечного света из-за кромки черной тучи. – Он заставил меня сделаться Повстанцем. Полагаю, вам знакомы возникающие в такой ситуации чувства.

– И хорошо знакомы, – сказал Хэн, криво усмехнувшись в ответ. В школе он читал о легендарном сенаторе Гарме Беле Иблисе, теперь он предстал перед ним на расстоянии вытянутой руки. Это заставило его снова почувствовать себя школьником. – Я все еще не верю своим глазам. Если бы знать об этом раньше – мы могли бы по-настоящему использовать эту вашу армию во время войны.

Ему показалось, что в тот же миг по лицу Бела Иблиса пробежала тень.

– От нас, вероятно, было бы мало проку, – сказал он. – На создание того, что вы видели, у нас ушло очень много времени. – На его лице снова появилась улыбка. – Но у нас еще будет время поговорить об этом. А сейчас, как я вижу, вы мучительно пытаетесь вспомнить, когда мы встречались.

В действительности Хэн даже позабыл об упоминании Сеной предыдущей встречи.

– Сказать вам правду, мне просто не за что зацепиться, – смутился он. – Если это было не после Анкерона и вы не были переодеты или что-нибудь в этом роде.

Бел Иблис отрицательно покачал головой.

– Никаких переодеваний; я и не ожидал, что вы действительно запомнили эту встречу. Но позволю себе намекнуть: вам было в то время всего одиннадцать лет.

Хэн от удивления заморгал.

– Одиннадцать? – повторил он, словно эхо. – Вы хотите сказать, в школе?

– Правильно, – кивнул Бел Иблис. – Просто абсолютно точно. Встреча была на школьном собрании, где вас заставили слушать политические речи группы таких же, как я, ископаемых.

Хэн почувствовал, что у него начинает гореть лицо. В памяти по-прежнему было пусто, но зато он вспомнил, как в тот период своей жизни относился к политикам. Но если хорошенько подумать, то мнение о них не слишком изменилось за истекшие годы.

– Извините меня, но я все еще не могу вспомнить.

– Я уже сказал, что и не надеялся на это, – сказал Бел Иблис. – Но сам очень хорошо запомнил этот случай. Когда после наших речей наступило время вопросов, вы задали их два; мне не восстановить их точные формулировки, но вопросы были исключительно острыми: первый касался этики предвзятого отношения к чужеземцам, которое начинало набирать силу во властных структурах Республики, а второй – некоторых очень специфических примеров коррупции, в которой были замешаны мои коллеги по Сенату.

Ситуация начала проясняться, по крайней мере, появилось смутное представление о том, какого сорта была эта встреча.

– Да, теперь я припоминаю, – медленно заговорил Хэн. – Полагаю, какой-нибудь из моих приятелей подзадорил меня ляпнуть вам эти вопросы. Вероятно, решил организовать мне наказание за невоспитанность. Но меня и без того было за что наказывать, поэтому дополнительные неприятности меня не беспокоили.

– У вас уже тогда сформировалось ваше жизненное кредо, вы это хотите сказать? – сухо заметил Бел Иблис. – В любом случае это были вопросы, каких я не ожидал от одиннадцатилетнего ребенка, и они настолько заинтриговали меня, что я о вас осведомился. С тех самых пор я не спускал с вас глаз.

Хэн поморщился.

– Вероятно, вы не были в восторге от того, что пришлось увидеть.

– Одно время, да, – согласился Бел Иблис. – Должен признать, что меня очень огорчил ваш уход из Имперской Академии – вы показали себя там многообещающим курсантом, а у меня в то время было ощущение, что убежденно преданный офицерский корпус оставался одной из немногих оборонительных цитаделей Республики, еще не рухнувших под напором становления Империи. – Он пожал плечами. – В сложившихся обстоятельствах просто замечательно, что вы поступили именно так, как поступили. При вашем очевидном пренебрежении к авторитетам вас бы тихо ликвидировали во время императорской чистки, коснувшейся офицеров, которых ему не удалось заманить на свою сторону. И тогда все могло бы пойти совсем по-другому, не так ли?

– Возможно, немного по-другому, – скромно согласился Хэн. Он оглядел помещение. – Как долго вы базируетесь в этом… как вы его назвали, Приюте Странника?

– О, мы никогда не засиживаемся на одном месте, – сказал Бел Иблис, сжав плечо Хэна и вежливо, но твердо поворачивая его лицом к двери. – Обоснуйся надолго, и имперцы рано или поздно найдут тебя. Однако о деле мы потолкуем позднее. Ваш друг за дверью, вероятно, уже нервничает. Выйдем, и вы познакомите меня с ним.

Ландо действительно выглядел немного возбужденным, когда Хэн и Бел Иблис вышли на освещенное солнцем крыльцо.

– Все в порядке, – заверил его Хэн. – Мы среди друзей. Сенатор, это Ландо-калриссит, одно время генерал Альянса Повстанцев. Ландо, сенатор Гарм Бел Иблис.

Он, конечно, не ожидал, что Ландо вспомнит имя кореллианского политика давнего прошлого. И оказался прав.

– Сенатор Бел Иблис, – совершенно нейтральным тоном повторил имя Ландо и поклонился.

– Считаю честью знакомство с вами, генерал, – сказал Бел Иблис. – Я много слышал о вас.

Калриссит взглянул на Хэна.

– Просто Ландо, – сказал он. – Генералом меня величают теперь больше из вежливости.

– В этом мы с вами равны, – улыбнулся Иблис. – Я тоже больше не сенатор. – Он повел рукой в сторону Сены. – Вы знакомы с моим главным Советником и неофициальным послом с широкими полномочиями Сеной Леквольд Мидейнл. И… – Он осекся и стал оглядываться. – Как я понимаю, Айринз была с вами?

– Ей потребовалось вернуться на корабль, сэр, – ответила ему Сена. – Оказалось необходимым успокоить другого нашего гостя.

– Да, адъютант сенатора Брей'лиа, – сказал Иблис, бросив взгляд в сторону посадочной площадки. – Из-за этого можно попасть в неловкое положение.

– Да, сэр, – сказала Сена. – Возможно, мне не следовало доставлять его сюда, но в тот момент я не видела другого выхода.

– О, я согласен, – успокоил ее Иблис. – Оставить его совершающим набег имперцам означало бы попасть более чем в неловкое положение.

Хэн ощутил пробежавший по телу холодок. В порыве возбуждения от встречи с Белом Иблисом он совершенно забыл о том, что привело его на Нью-Ков.

– Вы, кажется, в хороших отношениях с Брей'лиа, сенатор? – осторожно заметил он. Иблис пристально посмотрел на него.

– И вам хотелось бы знать, что за этими хорошими отношениями скрывается?

Хэн заставил себя обрести твердость.

– Собственно говоря, сэр… да, хотелось бы.

На лице бывшего сенатора появилась слабая улыбка.

– Вы по-прежнему верны отказу пасовать перед авторитетами, ведь так? Хорошо. Давайте посидим в холле штаб-квартиры, и я расскажу вам обо всем, что вас интересует. – Он едва заметно натянуто улыбнулся. – А потом и я задам вам несколько вопросов.

Скользящая дверь открылась, и Пелеон шагнул в темную переднюю личного штаба Трауна. Темную и, вероятно, пустую; но Пелеон знал, что это не так.

– У меня важная информация для Адмирала, – сказал он громко, – и нет времени на все эти твои маленькие шалости.

– Это не шалости, – раздалось раскатистое мурлыкание Рукха у самого уха Пелеона, заставившее его отпрянуть в сторону, несмотря на усилия удержаться от этого. – Техника незаметного появления требует постоянной тренировки, иначе можно потерять навыки.

– Тренируйся на ком-нибудь другом, – проворчал Пелеон. – У меня много работы.

Он двинулся к двери во внутреннее помещение, кляня Рукха и его расу. Полезное орудие Империи, ничего не скажешь; но ему прежде приходилось иметь дело с такого рода структурами тесно связанных родов; из общения с этими примитивными цивилизациями никогда не получалось ничего, кроме неприятностей, если нянчиться с ними достаточно долго. Дверь в штабные апартаменты Трауна открылась…

Царившую и там темноту разбавлял лишь мягкий свет свечей.

Пелеон резко остановился, вспышка памяти вернула его в тот вселявший суеверный страх склеп на Вейленде, где тысячи свечей символизировали могилы отправленных в мир иной за несколько последних лет только в результате кровопролитий, у истоков которых стоял Йорус К'баот. Выходит, Траун превратил свой штаб в некую копию этого…

– Нет, я не попал под влияние нашего кающегося Джедая, – сухо прозвучал голос Трауна из глубины помещения. – Над горящими свечами тут же вспыхнули красные огоньки в глазах Адмирала. – Взгляните поближе.

Пелеон приблизился, как было велено; то, что он принял за свечи, было на самом деле голографическими изображениями изысканно утонченных, сотканных из света скульптур.

– Красиво, не правда ли? – сказал Траун созерцательно-задумчивым голосом. – Это кореллианские пламенеющие миниатюры, одна из немногих форм искусства, за копирование которой принимались многие, но повторить так никто и не смог. Ничего, кроме придания определенной формы передающим оптическим волокнам, псевдолюминесцирующий растительный материал да пара гурлишских источников света; в самом деле больше ничего, и тем не менее факт остается фактом – в них есть нечто такое, чего не может постичь никакой другой народ. – Голографические пламенеющие фигурки погасли, и в центре помещения появилось замершее изображение трех дредноутов. – Эта голограмма сделана два дня назад "Неумолимым" возле планеты Нью-Ков, капитан, – продолжил Траун тем же задумчивым тоном. – Смотрите внимательно.

Он включил воспроизведение записи. В полной тишине Пелеон наблюдал за тем, как дредноуты, выстроившиеся в форме треугольника, открыли огонь ионных орудий в направлении снимавшей их камеры. Едва различимые в неистовом потоке ионного огня, грузовое судно и какая-то посудина, напоминающая прогулочную яхту, мчались к безопасному месту в центре образованного дредноутами треугольника. Не переставая стрелять, дредноуты стали пятиться, а минутой позже вся группа совершила скачок перехода на световую скорость. Голографическое изображение погасло, и освещение помещения постепенно увеличилось до полной яркости.

– Ваши комментарии? – подбодрил Пелеона Траун.

– Похоже, возвращаются старые друзья, – сказал Пелеон. – Оправились от испуга после того, что мы устроили им на Лайнури. Досадно, особенно сейчас.

– К сожалению, все говорит а том, что дело начинает принимать более серьезный характер, чем просто досадная неприятность, – возразил ему Траун. – Один из спасенных ими кораблей идентифицирован экипажем "Неумолимого" как, "Госпожа Удача". С Хэном Соло и Ландо-калрисситом на борту.

Пелеон нахмурился.

– Соло и калриссит? Но… – Он резко оборвал себя.

– Но они, как предполагалось, должны были отправиться в систему Паланхо, – договорил за него Траун. – Да. Эта ошибка на моей совести. Очевидно, появилось нечто более важное, чем их заинтересованность в сохранении репутации Акбара.

Пелеон обернулся к тому месту, где только что была голограмма.

– Например, дополнительное усиление военной машины Повстанцев.

– Я не верю, что они уже зашли так далеко, – сказал Траун, его лоб покрылся морщинами, свидетельствовавшими о напряженной работе мысли. – Не верю я и в то, что такой союз неизбежен. Этими оперативными силами руководил кореллианец, капитан, – теперь я в этом уверен. И существует не так уж много возможных ответов на вопрос, кто он такой.

Память Пелеона озарилась внезапной вспышкой.

– Соло – кореллианец, не так ли?

– Да, – подтвердил Траун. – Это, думаю, одна из причин того, что они еще не вышли из стадии переговоров. Если их руководитель – тот, кого я подразумеваю, то он, скорее всего, предпочтет послушать кого-нибудь из кореллианцев, прежде чем пойдет на контакт с руководителями Повстанцев.

Слева от Трауна загудело переговорное устройство.

– Адмирал Траун? Мы установили запрошенную вами связь с "Неумолимым".

– Спасибо, – сказал Траун, нажимая переключатель.

Перед двойным кругом репитерного дисплея возникло голографическое изображение пожилого имперского офицера в три четверти натуральной величины, который стоял возле стойки управления, похожей на пульт блока арестантских камер.

– Адмирал. – Изображение степенно поклонилось.

– Добрый день, капитан Дори. – Траун поклонился в ответ. – Пленник, о котором я спрашивал, у вас?

– Он здесь, сэр, – ответил Дори.

Его взгляд и жест были направлены в сторону от него, и камера дала изображение громадного верзилы человеческой породы – на руках наручники, на обрамленном опрятной, хорошо ухоженной бородой лице искусно разыгрываемое выражение безразличия.

– Его имя Найлз Феррье, – сказал Дори. – Мы схватили этого типа вместе с его экипажем во время набега на Нью-Ков.

– Набега, завершившегося бегством Скайвокера, Соло и калриссита, – добавил Траун. Дори вздрогнул.

– Да, сэр.

Траун сосредоточил внимание на Феррье.

– Капитан Феррье. – Он поклонился. – Наши архивы показывают, что вы специализируетесь на воровстве космических кораблей. Тем не менее вас задержали на Нью-Кове с грузом биомолекул на борту корабля. Не соблаговолите ли дать объяснение?

Феррье едва шевельнул плечами.

– Подбираться к кораблям – это не такое дело, которым можно заниматься ежедневно, – сказал он. – Требуются благоприятные обстоятельства и тщательная подготовка операции. Приходится браться за случайную транспортную работу, чтобы сводить концы с концами.

– Вы, конечно, отдаете себе отчет в том, что биомолекулы не проходили таможенный контроль.

– Да, капитан Дори сказал мне об этом, – ответил Феррье с хорошо составленной смесью удивления и негодования в голосе. – Поверьте, если бы я знал, что меня втянули в мошенничество, затрагивающее интересы Империи…

– Полагаю, вы также отдаете себе отчет в том, – оборвал его Траун, – что за подобные действия я могу конфисковать не только груз, но и ваш корабль.

Феррье осознавал, сомнений не было. Пелеон понял это по тому, как он прищурил глаза.

– Я оказывал немалые услуги Империи, Адмирал, – сказал Феррье совершенно ровным голосом. – Я занимаюсь контрабандным вывозом грузов из Новой Республики и только за последнее время доставил вашим людям три сейнарских сторожевых корабля.

– И потребовали выплаты вопиюще громадных сумм денег во всех трех случаях, – напомнил ему Траун. – Если вы пытаетесь убедить меня в том, что мы у вас в долгу за былую доброту, то зря беспокоитесь. Однако… возможно, есть способ, который позволит оплатить нынешний ваш должок. Вам удалось заметить корабли, атаковавшие "Неумолимого", когда вы пытались удрать с планеты?

– Конечно, – ответил Феррье с оттенком ущемленного самолюбия профессионала в голосе, – это были рендайлийские дредноуты звездно-круизного класса. Старые на вид, но довольно прыткие. Вероятно, кто-то хорошо потрудился на поприще их модернизации.

– В самом деле потрудились. – На лице Трауна появилась слабая улыбка. – Они нужны мне.

Феррье потребовалось несколько секунд, прежде чем он смог придумать, как отреагировать. И когда это произошло, его рот так и остался открытым.

– Вы хотите, чтобы… я?

– Разве для вас это проблема? – холодно спросил Траун.

– Э-э… – Феррье сглотнул. – Адмирал, при всем уважении…

– У вас есть три месяца, чтобы доставить мне эти корабли или указать их точное местонахождение, – оборвал его Траун. – Капитан Дори?

Дори снова выступил вперед.

– Сэр.

– Освободите капитана Феррье и его экипаж, предоставьте в их распоряжение не имеющее опознавательных знаков грузовое судно Службы разведки, а их корабль оставьте на борту "Неумолимого" до тех пор, пока они не выполнят свою миссию.

– Понятно, – поклонился Дори. Траун вскинул бровь.

– Еще вот что, капитан Феррье. Чтобы лишить вас возможности даже чувствовать себя способным отвертеться от этого дела и сбежать, грузовое судно, которое вы получите, будет оборудовано внушающим уважение и абсолютно неразборным и неуничтожимым механизмом судного дня. Он отсчитает вам ровно три месяца. Я уверен, что вы понимаете, о чем идет речь.

Обрамленное бородой лицо Феррье стало болезненно-бледным.

– Да, – пробормотал он.

– Замечательно. – Траун снова обратился к Дори. – Детали этого дела я передаю в ваши руки, капитан. Информируйте меня о его продвижении.

Он нажал кнопку переключателя, и голограмма растаяла.

– Как я говорил, капитан, – сказал Траун, повернувшись к Пелеону, – мне не кажется, что его союз с Сопротивлением не так уж неизбежен.

– Если Феррье сможет предотвратить его, – выразил сомнение Пелеон.

– У него есть возможность разумно использовать свой шанс, – заверил его Траун. – И у нас, в конце концов, есть общие соображения о том, где они могут прятаться. Просто сейчас нет ни времени, ни людских ресурсов, чтобы надлежащим образом вырвать их с корнем. Да и если мы предпримем крупномасштабное нападение, вероятнее всего, от этих дредноутов ничего не останется, а я предпочел бы захватить их нетронутыми.

– Да, сэр, – мрачно изрек Пелеон. Слово "захватить" напомнило ему, каким образом он сам оказался здесь. – Адмирал, пришел рапорт поисковой команды о состоянии корабля Хабаруха. – Он подал информационную карту, протянув руку над двойным кругом дисплея.

Какое-то мгновение горящие красные глаза Трауна обжигали лицо Пелеона, словно он пытался прочитать на нем причину явно подчеркиваемой субординации; затем, не проронив ни слова, Траун взял у капитана карту и сунул в читающее устройство. Пелеон ждал, плотно сжав губы, пока Великий Адмирал бегло просматривал рапорт.

Дочитав до конца, он откинулся на спинку кресла и замер с непроницаемым лицом.

– Шерсть вуки, – услышал наконец капитан.

– Да, сэр, – кивнул Пелеон, – всюду на корабле.

Он насчитал несколько ударов сердца, пока Траун заговорил снова.

– Как вы это объясняете?

Пелеон старательно пытался подбодрить себя.

– Я вижу только одно объяснение, сэр. Хабарух вовсе не сбежал от вуки с Кашуука. Они поймали его… а потом позволили уйти.