Джинзлер шагнул вперед, с опаской поглядывая на насекомых. Еще несколько шагов, и бластер, оброненный миротворцем, окажется в досягаемости Берша. Если джерун доберется до оружия первым, всякая надежда остановить его и волкилов будет потеряна.
Но джерун, совершенно определенно, забыл, что в комнате есть и другой бесхозный бластер – тот самый, что выпал из руки второго миротворца. Или Берш просто не придавал этому значения, поскольку все, кто могли до него добраться, вели сейчас неравную битву с волкилами.
Все, кроме Дина Джинзлера.
Он осторожно попятился, стараясь казаться как можно более незаметным. Дин понимал, что, стоит ему выстрелить в Берша, осиный рой растерзает его буквально за секунду. Но увидеть, как улыбку джеруна искажает предсмертная агония, – это стоило затраченных усилий.
О нем как будто все забыли. Еще пара шагов, и…
– Посол! – раздался голос Формби.
Джинзлер изогнул голову назад. Улиар и два советника повалили длинный конференц-стол на бок и тащили его к дальнему углу комнаты. Формби и Фиса тоже были с ними, причем посол заметно покачивался, а из его покалеченной руки продолжала хлестать кровь. Волкил, с которым он сражался, мертвой тушей лежал на палубе, его шкура почти вся почернела от многочисленных ожогов, оставленных чарриком. Розмари и Эвлин уже ютились у дальней стены, руки женщины, прижимавшей дочь к себе, заметно дрожали.
– Посол! – снова позвал Формби. – Скорее. Сюда!
– Тсс! – шикнул на него Джинзлер. Они что, не понимают, что он пытается сделать?
– Да, посол, иди, – внезапно поддержал чисса Берш. Джинзлер обернулся. Джерун стоял над неподвижным телом первого миротворца и целился в посла из бластера. – Или ты хочешь умереть в муках?
Джинзлер заколебался. В любом случае, если джеруны желали их смерти, никто и ничто уже не могло их остановить. В последний раз сжав руки в кулаки в приступе бессильной ярости, он попятился.
– Тащите стулья, – скомандовал Улиар. – Быстрее.
Не сводя глаз с бластера, зажатого в руке Берша, Джинзлер наощупь подхватил пару стульев и бросился в укрытие. Боковым зрением он успел заметить, что все три воина-чисса лежат на палубе в лужах крови, растерзанные волкилами. Последние, тяжело дыша, облизывали свои окровавленные носы и лапы и немигающим взором смотрели на Джинзлера.
К тому времени как Джинзлер добрался до остальных, Уцелевшие уже успели расположить стол по диагонали, полностью загородив им угол. Для чего нужны были стулья, стало ясно, когда Улиар и Таркоса стали мостить из них крышу над треугольным "блиндажом", в качестве опоры используя постаменты скульптур и спинки самих стульев. Джеруны столпились у противоположной стены и в молчании наблюдали за их работой.
– А теперь забирайтесь внутрь, – скомандовал Берш, когда была установлена последняя секция крыши. – Живо.
Пленники покорно полезли в укрытие через брешь, оставленную между краем стола и переборкой. Улиар, заползший в укрытие последним, загородил эту брешь еще одним стулом.
Наконец Джинзлер с горечью осознал, что произошло. Звери, запертые в клетке собственного изготовления.
Раздался звук шагов, и сквозь щель между стульями проявилось лицо Берша.
– Вот видите? – злобно произнес джерун. Его рука была прижата к боку, и насекомые постепенно оседали на ней, возвращаясь в состояние покоя. – Даже люди способны слушаться приказов.
Никто не ответил.
– Ладно, мы у тебя в руках, – выпалил Джинзлер, решив, что кто-то должен, в конце концов, выяснить, что здесь происходит. – Чего ты хочешь?
Рты Берша изогнулись в ухмылке.
– Вашей смерти, конечно, – сказал он. – Осталось лишь выбрать способ. – Он указал на других джерунов, которые накладывали что-то вроде целебной мази на своего собрата, подстреленного Формби. – Пурпш, к примеру, жаждет перестрелять вас прямо здесь, чтобы он мог насладиться вашими предсмертными криками. Особенно твоим, аристократ Формби. Но я решил позволить вам самим выбрать способ казни.
– Вам это с рук не сойдет, – огрызнулся Улиар. Слова звучали вызывающе, но Джинзлеру голос старика показался просто усталым.
– Почему же? – невозмутимо ответил Берш, наматывая рукав обратно на притихших насекомых. – Ваши драгоценные джедаи и имперские штурмовики мертвы – не в последнюю очередь благодаря нашей диверсии в турболифтах, где их заперли. Кто еще нас остановит?
– Мы, – прорычал Улиар. – Мы готовились к этому пятьдесят лет. Думаешь, мы не сумеем ничего противопоставить?
– Сомневаюсь, – сказал Берш. – В любом случае, едва ли до этого дойдет. Связь по-прежнему глушится – вы даже не сумеете предупредить своих жалких колонистов об опасности. К тому времени, когда они поймут, что происходит, мы будем уже далеко. – Он улыбнулся. – Впрочем, и вы тоже – на пути в преисподнюю.
Джерун встряхнул своим балахоном. С негромким лязгом несколько небольших предметов упали на палубу.
– Подарок для оставшихся колонистов "Сверхдальнего", – пояснил он. – Несколько малюток уже вдоволь полакомились в турболифтах; ну а эти займутся жилыми палубами.
Нахмурившись, Джинзлер наклонил голову набок и прижался щекой к стулу над головой, пытаясь сквозь щель между стулом и краем стола разглядеть, что происходит снаружи. Он увидел полдесятка продолговатых существ, которые, растянувшись во всю длину, поползли в направлении ближайших стен.
У него перехватило дыхание.
– Токоеды.
– Превосходно, посол, – одобрительно сказал Берш. – Я ведь обещал вам смерть во тьме и холоде, не так ли?
– Что за токоеды? – пожелал знать Улиар.
– Они как кабельные черви, – пояснил Джинзлер, чувствуя, как его внутренности скручивает в узел. – Только хуже. Берш выпустил нескольких в магистрали управления "Посланника Чафа" и едва не обесточил их. – Он поднял брови. – Ведь это твоих рук дело, верно?
– Мы пройдемся по кораблю, – сообщил Берш Улиару, проигнорировав вопрос. – Выпустим оставшихся питомцев – для должного эффекта. После этого – оставим вас наедине с собственной судьбой.
– Не нужно убивать этих людей и уничтожать их дом, Берш, – заговорил Формби. Его голос был невероятно спокоен: практически ничто не выдавало той мучительной боли, которая пульсировала в его истерзанной руке. – Если вам нужен "Посланник Чаф", забирайте его.
Берш фыркнул.
– Ты недооцениваешь нас, аристократ. Дипломатическое судно чиссов? Не смеши – у нас на уме куда более грандиозные планы. – Он повел рукой в сторону волкилов. – И раз уж речь зашла о планах: мы оставим зверей здесь – чтобы убедиться, что вы будете сидеть смирно, пока мы не закончим. Полагаю, вы уже заметили, как трудно их убить. Если все же это ускользнуло от вашего понимания – или если кто-либо из вас предпочитает быструю смерть взамен долгой и мучительной – ваше право испытать на себе остроту их когтей.
– Берш? – снова позвал Формби.
Но Берш уже повернулся к ним спиной и зашагал к двери. Снова выглянув в щель, Джинзлер увидел, как два невредимых джеруна подхватили под руки раненого сородича и поспешили за командиром. Дверь со скрипом отъехала в сторону, и Берш окинул коридор быстрым взглядом. Через мгновение вся четверка инородцев исчезла за дверью.
Джинзлер переключил внимание на трех волкилов. Те мерно расхаживали по залу, продолжая зализывать раны и то и дело останавливаясь, чтобы обнюхать своих мертвых жертв. При этом они не спускали глаз с пленников, которые забаррикадировались в углу.
– Не понимаю, – дрожащим голосом прошептала Розмари. – Что им от нас нужно?
Улиар вздохнул.
– Расплата, инструктор, – проговорил он. – Расплата за преступления реальные и мнимые.
– Какие преступления? – удивилась Розмари. – Чем мы так досадили джерунам?
– Мы ничем не досадили джерунам, – горько сказал Улиар. – В том-то и проблема.
Джинзлер повернулся и уставился на директора.
– Что?
– Вы разве не знали, господин посол? – проворчал Улиар, мрачно сверля Джинзлера взглядом через плечо Розмари. – Берш и его друзья – вовсе не джеруны. Они – вагаари.
ГЛАВА 19
Джинзлер уставился на него непонимающим взглядом; перед глазами стремительно проносились эпизоды путешествия на "Посланнике Чафе". И как только Улиару могло в голову прийти, что такой непритязательный и робкий народец мог быть расой пиратов и рабовладельцев?..
Но прежде чем возглас удивления сорвался с языка, последний, самый яркий образ тяжелым занавесом затмил все предыдущие: безмятежное спокойствие, с которым Берш взирал на то, как волкилы расправляются с людьми и чиссами.
– Как вы узнали? – спросил он.
– По голосам, – в пустоту сказал Улиар. В его глазах застыла застарелая боль. – Или, точнее, по их речи – когда они впервые заговорили на родном языке, перед тем как атаковать. Я слышал такое произношение лишь однажды – но забыть его невозможно. – Его взгляд снова сфокусировался. – Вы вправду не знали, кто они?
– Разумеется, нет, – сказал Джинзлер. – Неужели вы думаете, что мы пустили бы их на борт "Сверхдальнего"?
– Не знаю, – мрачно произнес Улиар. – Кое-кто из вас мог бы. – Он обратил взгляд на Формби. – Например, наследники тех, кто когда-то пытался уничтожить "Сверхдальний перелет".
– Это нелепо, – процедил Формби, морщась от нестерпимой боли. Он лежал на боку, прислонившись к стене и положив голову на колени Фисе. Кровавое пятно на его рукаве заметно разрослось. – Я уже говорил вам: Доминация чиссов не имеет отношения к атаке на "Сверхдальний". Это дело рук Трауна и только его.
– Допустим, – протянул Улиар. – Но что насчет вас, аристократ? От чьего имени вы действуете?
– Может, прекратим препираться по пустякам? – огрызнулась Фиса. – Нужно срочно оказать помощь аристократу Чаф'орм'бинтрано. Где у вас медцентр?
– Вам так важно знать? – прорычал Улиар. – Эти твари убьют любого, кто попытается сбежать.
– Нет, – возразила Фиса. – Во время сражения они атаковали только тех, у кого было оружие. Если мы не будем вооружены и не станем делать угрожающих движений, думаю, они нас не тронут.
– Интересная теория, – пренебрежительно бросил Таркоса. – Для ее подтверждения вы готовы подвергнуть риску наши жизни?
– Только свою, – отрезала Фиса, пытаясь поудобнее расположиться в стесненном пространстве. – Я пойду.
– Не надо, – вмешалась Эвлин. – Я видела, как один из них разговаривал с животными. Кажется, он приказал никого не выпускать из комнаты.
– Действительно, – проворчал Улиар, и его тон внезапно изменился. – Интересно, а как ты это узнала?
– Не знаю, – ответила Эвлин. – Просто мне так показалось.
– Я готова рискнуть, – не унималась Фиса. – Я согласна.
– Я не согласен, – сказал Формби, осторожно коснувшись ее руки. – Ты останешься здесь.
– Но…
– Это приказ, Фиса. – Дыхание аристократа стало затрудненным: начала сказываться потеря крови. – Мы все останемся здесь.
– И это хваленые чиссы? – презрительно бросил Таркоса. – Значит, просто сидеть и ждать, когда смерть придет сама собой?
– Может, на это и надеются вагаари, – пробурчал Кили. – Может, их токоеды не так опасны, как они утверждают. Может, они только и ждут, когда мы выберемся, и звери разорвут нас на кусочки.
– То есть мы должны сидеть здесь и ждать смерти? – огрызнулся Таркоса.
– Никто из нас никуда не пойдет, – решительно сказал Джинзлер. – В этом нет необходимости. Джедаи и имперцы все еще на свободе. Они нас найдут.
Кили фыркнул.
– Джедаи, – бросил он так, будто слово было ругательным.
– Нет больше никаких джедаев, – сказал Улиар. – Вы слышали, что сказал Берш. Они все мертвы.
– Поверю, когда увижу трупы. – Джинзлер вновь извернулся и заглянул в щель между стульями. Волкилы прекратили слоняться по залу и подбрели к импровизированному блиндажу, вероятно, привлеченные голосами. Теперь они расхаживали на расстоянии вытянутой руки от укрытия, навострив уши и приоткрыв пасти.
– Нам нужно оружие, – пробормотал Улиар. – Да, именно так. Оружие.
– У тех людей было оружие… и у чиссов тоже, – напомнил ему Джинзлер, глядя мимо волкилов на тела, разбросанные по палубе у дальней стены. – Помощь – вот что нам сейчас нуж… – Он оборвал реплику на полуслове. Его взгляд задержался на ближайшем из мертвых миротворцев и комлинке, пристегнутом к его поясу.
Том самом комлинке, к которому тянулся юноша, когда Улиар распорядился отключить глушение.
– Директор, – сказал он, пытаясь не выдать голосом внезапное возбуждение. – Будь у нас один из комлинков миротворцев, мы смогли бы вырубить постановщик помех?
– Будь у нас комлинк – разумеется, – кивнул Улиар. – В него заложена специальная многочастотная последовательность команд, позволяющая миротворцам связываться друг с другом и с узлом управления.
– Вы знаете, как ею пользоваться?
– Конечно, – проворчал директор. – В свое время я тоже служил миротворцем.
– Вот только незадача: до ближайшего комлинка – метров десять, не меньше, – указал Таркоса. – Желаете предложить этим милым животным сделать одолжение и принести его сюда?
– Нет. – Джинзлер посмотрел на Эвлин. – Не животным.
Их взгляды встретились, и впервые за все время пребывания на "Сверхдальнем" Дин увидел в глазах девочки страх.
– Нет, – прошептала она. – Я не могу.
– Ты можешь, – настойчиво сказал Дин. – Ты должна.
– Нет, – категорически отрезала Розмари. – Вы ее слышали. Она не может.
– Не может чего? – внезапно насторожился Улиар.
– В ней нет ничего особенного, – настойчиво произнесла Розмари, предупреждающе глядя на Джинзлера.
– Есть, – уперся тот. – И вы это знаете не хуже меня. Розмари, это наш единственный шанс.
– Нет! – выдохнула Розмари, покрепче прижав к себе дочь.
– Выходит, я был прав, – тихо сказал Улиар.
Розмари крутанулась в его сторону.
– Оставьте девочку в покое, – вскрикнула она дрожащим голосом. – Вы не отправите ее умирать на "Д-3". Я не позволю.
– Ты не посмеешь нарушить закон, – прогремел Улиар.
– Она ничего не сделала! – огрызнулась Розмари. – Как вы можете судить ее за то, в чем она не виновата?
– Она – джедай! – рявкнул Таркоса. – Закон не предусматривает исключений.
– Тогда это тупой закон, – встрял Джинзлер.
Все три предводителя Уцелевших внезапно повернулись к нему и прожгли посла неистовым взглядом.
– Не лезь не в свое дело, чужак, – прорычал Таркоса. – Что ты знаешь о нас и о том, через что нам пришлось пройти?
– Значит, все из-за этого? – вспыхнул Джинзлер. – Из-за этого вы не даете детям развивать таланты и способности, которые принадлежат им по праву рождения? И надо же, каков предлог… события, произошедшие полсотни лет назад! Когда они еще даже не родились!
– Нет, – взмолилась Эвлин. Ее глаза заблестели от слез. – Пожалуйста, посол. Я не хочу. Не хочу быть джедаем.
Джинзлер покачал головой.
– У тебя нет выбора, – тихо сказал он. – Никто из нас не выбирает, с какими талантами и способностями суждено родиться. Мы можем лишь принять этот дар и жить с ним, совершенствовать и использовать по назначению – либо зарыть его в землю и притвориться, что его никогда не было.
Он неуклюже повернулся и взял девочку за руку. Она дрожала, а кожа была холодной, как лед.
– Ты можешь использовать Силу, Эвлин, – сказал он. – Это величайший и очень редкий дар. Ты просто не можешь от него отказаться.
Девочка посмотрела на него, смаргивая слезы. Ее взгляд был таким напряженным – и при этом таким целеустремленным…
В это мгновение Дин как будто перенесся на много лет назад: ему снова было четыре, и он впервые в жизни видел свою сестру Лорану. Видел ее настороженность и неуверенность, когда она отвернулась и пошла прочь; чувствовал обиду и негодование оттого, что она занимает в сердцах родителей особое место.
Но так ли это было?
Он покрепче сжал руку Эвлин, чувствуя, как воспоминания, которые он столько лет пытался упрятать под замок, подобно горному потоку врываются в его сознание, смывая тщательно выстроенную им систему самооценок. Вот мама хвалит его за успешное окончание четвертого класса школы. Вот отец восхищается его находчивостью, после того как они вместе сумели отремонтировать домашний голотеатр. Вот другие образы – десятки образов – доказывающие, что его давняя убежденность в родительском пренебрежении к младшему сыну не стоит и выеденного яйца.
Это была абсолютная и полнейшая ложь. Ложь, которую он сам сочинил и которую повторял про себя снова и снова, до тех пор, пока не поверил в нее. Ложь, которую он создал по одной-единственной причине.
Зависть.
Теперь он понял, что не испытывал к Лоране ненависти. Он всего лишь ненавидел то, чем она стала, – потому что подобная участь была его собственной недостижимой мечтой.
Он закрыл глаза. Так просто… но ему понадобилась почти вся жизнь, чтобы наконец увидеть правду.
Или, быть может, просто сознаться в этом самому себе. Ведь в глубине души он знал все это с самого начала.
Он снова открыл глаза; и как только это произошло, образ Лораны растворился в дымке памяти, вернув его обратно на потерпевший крушение корабль, под импровизированный блиндаж, где он сжимал руку маленькой девочки.
Джинзлер повернулся к Улиару.
– У нее есть Сила джедая, директор Улиар, – сказал он. – И всегда будет. Вы должны гордиться тем, что знакомы с ней.
Глаза предводителя Уцелевших сверлили его, как пара голодных дюракритовых слизней. Но, видимо, было что-то такое в лице посла, что удержало Улиара от дальнейших споров. Директор лишь презрительно фыркнул и отвернулся, не сказав ни слова.
Джинзлер по очереди оглядел Таркосу и Кили, бросая каждому из них молчаливый вызов. Но то, что увидел Улиар, явно не укрылось и от них; оба промолчали.
Наконец он повернулся к Розмари.
– А теперь последнее, самое важное, – сказал он. – Ей нужно одобрение тех, кого она любит. Самое главное – она заслужила это.
Розмари ощутимо сглотнула. Ей не нравилось происходящее… это хорошо читалось в тоненьких линиях исказивших лицо морщин. Но страх и боль не могли заслонить ее стойкость и несгибаемость, какую он часто подмечал в своей собственной матери.
– Все хорошо, Эвлин, – тихо сказала она. – Все в порядке. Давай… используй… то, что у тебя есть.
Эвлин посмотрела матери в глаза, как будто пытаясь убедиться в ее искренности. Затем опустила взгляд на Джинзлера.
– Что я должна сделать?
Джинзлер сделал глубокий вдох.
– Видишь миротворца у дальней стены? У него к поясу пристегнут комлинк. Видишь его?
Эвлин заерзала на месте, пытаясь вглядеться сквозь сеть на спинке стула, заслонявшего собой брешь между столом и переборкой.
– Да.
– Только он поможет нам отключить глушение каналов и позвать друзей на помощь, – сказал Джинзлер. – Нужно, чтобы ты его принесла.
– Ваши друзья мертвы, – пробурчал Кили.
– Нет, – отрезал Джинзлер. – Только не эти джедаи. Я наслышан о них, советник. Их нельзя убить так просто, как утверждает Берш.
– А на борту нашего корабля есть воины, – вставила Фиса. – Много воинов. Они тоже нам помогут.
– Но только в том случае, если мы сумеем до них достучаться, – произнес Джинзлер, не сводя глаз с Эвлин. – Только в том случае, если ты принесешь нам комлинк.
Эвлин стиснула зубы.
– Ладно, – сказала она. – Я попытаюсь.
Джинзлер почувствовал, как горло сжимается от застарелой боли. Делай или не делай. Нельзя пытаться. Отец снова и снова повторял ему этот джедайский афоризм как один из незыблемых постулатов жизни. Но только сейчас он впервые смог прорвать завесу извечной обиды и увидеть всю ту ободряющую силу, что была заключена в этих словах. Прижавшись щекой к стулу, заменявшему крышу, и вздрогнув, когда один из волкилов чуть не обжег его своим зловонным дыханием, Джинзлер посмотрел в проем.
Комлинк на боку у миротворца дернулся.
Улиар пробормотал под нос что-то невразумительное. Комлинк снова дернулся, на этот раз чуть резче; затем со всего размаху вырвался из лямки и звякнул о палубу.
Волкилы прекратили расхаживать по комнате и дружно повернулись на звук.
– Спокойно, – прошептал Джинзлер. – Пережди минуту.
Эвлин молча кивнула. Несколько секунд волкилы разглядывали противоположную стену, но больше их внимание ничто не привлекло, и звери продолжили размеренную прогулку.
– Отлично, – сказал Джинзлер. – А теперь тяни его к нам. Только очень медленно и осторожно.
Медленно, но не настолько уверенно, как хотелось бы, комлинк пополз по палубе. Один из волкилов, вновь привлеченный шумом, застыл в трех метрах от стола и принялся с очевидным любопытством сопровождать взглядом маленький темный цилиндр. Но никто из пленников не делал поползновений в его сторону – а именно на это животному наказали реагировать – и никто из дрессировщиков не предусматривал подобной ситуации. Еще мгновение волкил смотрел, как комлинк неуклюже катится по палубе, затем потерял к нему всяческий интерес и вновь сосредоточил все внимание на существах, укрывшихся за столом. Джинзлер обнаружил, что перестал дышать.
Наконец, когда всеобщая напряженность достигла апогея, комлинк стукнулся о ножку стула. Эвлин осторожно просунула руку в брешь, схватила устройство и втянула обратно.
И тут же отшатнулась, вздрогнув от ужаса, когда раззявленная пасть волкила ударила о переплетение стульев, едва не обрушив баррикаду.
– Дай сюда, – выпалил Джинзлер, вырывая комлинк из рук оцепеневшей девочки. Если непонятное устройство, скользящее по палубе, еще могло показаться животному недостойным внимания, то оно же, зажатое в руке врага, определенно таило угрозу. – Держите, – добавил он, перебросив комлинк Улиару. В этот момент зверь вновь ударил мордой о баррикаду, и лишь вовремя выставленные Джинзлером ноги, которыми он подпер стулья с противоположной стороны, не дали ей развалиться. – Выключите глушение!
Ответ Улиара, если таковой и был, потонул в скрежете зубов и когтей, вонзившихся в стул прямо над головой Джинзлера.
– Подоприте стулья, – призвал Формби, с усилием распрямившись и прижав неповрежденную руку к днищу ближайшего стула. Как раз вовремя: третий волкил запрыгнул на баррикаду сверху и, исступленно взвыв, начал тыкаться мордой в стулья, пытаясь найти брешь. Одна из его задних лап провалилась между стульями, и животное взвыло еще яростнее в попытке вырваться из капкана. Когтистая лапа вспорола воздух внутри блиндажа, и Фиса в ужасе выдохнула, когда боль пронзила ее плечо. На ярко-желтый мундир брызнула струйка крови.
– Готово! – выкрикнул Улиар.
Ни на метр не сдавая позиций, Джинзлер просунул свободную руку под одеяние и включил свой собственный комлинк, настроив его на повсеместное вещание.
– Люк, Мара, коммандер Фел, – воззвал он. Они не могут быть мертвы. Не могут. – На помощь!
***
Люк сделал последний рывок, и голова Мары поравнялась с нижним краем наружной двери турболифта.
– Ну, что там? – окликнул он.
– Все нормально, – отозвалась Мара, проводя пальцами по разъеденной коррозией металлической двери. По-хорошему, еще пара рывков со стороны Люка была бы явно не лишней. Но Мара понимала, скольких усилий ему стоил этот подъем: последние пять минут его плечи заметно дрожали от напряжения и усталости, и даже Сила не помогала унять эту дрожь. Уж лучше она немного напряжется сама и позволит ему сберечь силы для того, что ожидает их впереди.
Потому что безмолвный крик, который они оба почувствовали минуту назад, совершенно определенно наводил на мысль, что впереди их ждут неприятности.
А… вот и оно.
– Нашла, – объявила Мара. Обхватив пальцами рычаг ручной разблокировки дверей, она осторожно потянула его на себя. Раздался щелчок; призвав на помощь Силу, Мара раздвинула двери.
Но вместо стандартного хорошо освещенного вестибюля ее встретила кромешная тьма.
– Почему здесь так темно? – удивился Люк.
– А вдруг здесь вообще нет ламп? – предположила Мара, схватившись руками за край дверного проема и подтянувшись. Странно, даже аварийные огни не горели, хоть уж их-то ничто не должно было вывести из строя. – Возможно, мы ошиблись и Уцелевшие обжили совсем другое место. Постой, – добавила она, вглядевшись в коридор. – Дальше по корме есть свет. Возможно, они там.
– Скорее всего, нет, – донесся голос откуда-то справа. – Стой, где стоишь.
Мара повернулась на звук…
И вздрогнула, когда алый луч фонаря ударил ей в лицо.
Она отреагировала мгновенно: нырнула вниз и сделала кувырок через левое плечо, приземлившись на корточки и взяв меч наизготовку. Человек попытался отследить ее при помощи луча, но сдал слишком влево и промахнулся. Доли секунды хватило, чтобы Мара смогла разглядеть расплывчатый силуэт и оружие, которое он сжимал в другой руке.
Расставить приоритеты труда не составило. Призвав в помощь Силу, Мара отвернула дуло бластера в сторону.
К ее удивлению, вместо того чтобы сопротивляться рывку, как инстинктивно поступают многие, противник продолжил движение в том же направлении, вывернул запястье и локоть и вырвал оружие из ее невидимой хватки, словно из рук опытного борца. Описав круг рукой, он вновь наставил на Мару бластер, и в этот момент на ее лицо упал луч фонаря.
– Я же сказал, ни с места, – выпалил он.
– Неплохо двигаешься, – похвалила Мара, прикрыв глаза от слепящего света. Она наконец смогла опознать голос. – Защитник Прессор, полагаю?
– Брось меч, – приказал Прессор. – Затем отойди…
Он охнул от боли; фонарь в его руке неестественно изогнулся и осветил потолок. Мара встряхнула головой, приходя в себя после слепящего света, и увидела, как бластер вырвался из руки Защитника и понесся куда-то в сторону турболифта.
– Извини, – подал голос Люк, после того как сделал последний рывок из шахты наружу и поймал бластер в протянутую ладонь. – На дебаты времени нет. Что-то явно пошло не так.
– Да уж, – прорычал Прессор, потирая запястья. – Что вы сделали с электроэнергией?
– Мы ничего не делали, – парировала Мара. – Только разблокировали кабину лифта, в которой ты нас за… – Она примолкла, когда с пояса донесся отчетливый писк. – Так, а вот и глушение прекратилось. – Она взяла с пояса комлинк и нажала тумблер. -…ара, коммандер Фел, – раздался взволнованный голос Джинзлера. – На помощь!
– Мы здесь, – откликнулась Мара, бросая вопросительный взгляд на Люка. Из динамика доносились панические голоса и звуки борьбы. – Говорите.
– Мы в зале совещаний, – голос Джинзлера был на грани срыва. – Берш запер нас и натравил волкилов…
– Минутку, – встрял Люк, поднеся к губам собственный комлинк. – Волкилов? Каких волкилов?
– Тех, что они носили на плечах, – проскрежетал голос Джинзлера. – Звери не были мертвы, просто находились в спячке… Очень сильные и изворотливые. И джеруны – не те, за кого себя выдают. Они – вагаари.
Прессор зашипел сквозь зубы.
– Вагаари?
Из переговорника донесся приглушенный грохот.
– Что происходит? – спросил Люк.
– Волкилы пытаются прорваться к нам, – ответил Джинзлер. – Мы забаррикадировались, но не знаю, сколько еще продержимся.
Мара посмотрела на Прессора.
– В какую сторону?
– Сюда. – Прессор указал на освещенный коридор вдалеке, который чуть ранее заметила Мара.
– Веди, – распорядился Люк, вернув Прессору бластер. – Джинзлер? Мы уже идем.
– Берегитесь Берша и остальных, – предупредил Джинзлер. – Они оставили всех волкилов здесь, у Берша в рукаве прячется рой каких-то гадких жалящих насекомых. Да и другое оружие наверняка имеется.
– Ясно, – сказал Люк. – Есть мысли, куда они могли направиться?
– Они грозились обойти весь корабль, – сказал Джинзлер. – Похоже, у них с собой еще один выводок токоедов.
– Плохо дело, – пробормотал Люк, всматриваясь в темноту впереди. – Фел? Ты с нами?
– Я здесь, Люк, – немедленно отозвался Фел. – Суть уловил. Вопрос в том, что нам делать.
– Мы сейчас на "Д-5", – сказал Люк. – Где вы?
– "Д-6", на полпути по коридору правого борта, – ответил Фел. – Предлагаете вернуться к турболифтам и ехать на встречу с вами?
– Носовые не работают, – указал Люк. – Судя по очередности отключения ламп, Берш с питомцами там уже побывал. Защитник, как насчет кормовых турболифтов? Они действуют?
– Должны, – сообщил Прессор. – Мы заблокировали доступ с "Д-4", но с "шестого" путь открыт.
– Ты все слышал? – Люк снова поднес к губам в комлинк.
– Четко и ясно, – подтвердил Фел. – Генерал Драск пытается связаться с воинами на "Посланнике". Если поторопимся, сможем зажать Берша и компанию в клещи.
– Так ведь Прессор перекрыл доступ с "Д-4", – вмешалась Мара. – Разве не это он только что сказал?
– Сказал, – подтвердил Прессор, набирая номер на своем собственном комлинке. – Но лучше убедиться, так ли это. Трилли?
Голос на том конце был слишком тихим, чтобы Мара могла разобрать отдельные слова. Прессор понизил тон и отвернулся, быстрой скороговоркой вводя подчиненного в курс дела.
Люк поймал взгляд жены.
– Что думаешь? – спросил он.
– На изыски времени нет, – проронила Мара. – Нужно спасать Джинзлера и остальных… Собственно, этим и предлагаю заняться.
– Согласен, – кивнул Люк. – Возможно, есть смысл атаковать волнами. Мы войдем первыми, а 501-й Легион, чиссы и миротворцы Прессора обеспечат поддержку.
– Насчет нас я уверена, а вот относительно остальных – сомневаюсь, – заметила Мара. Они наконец достигли секции корабля, где функционировали как аварийные, так и обычные огни: судя по всему, токоеды еще не успели здесь окопаться. – Особенно чиссов – им-то придется начинать с нуля. Кто знает, сколько времени они потратят, чтобы добраться сюда.
