— Да? — брякнул я. Наряд Дженнифер вовсе не скрывал ее прелестей, и я с трудом поборол желание окинуть ее фигуру весьма откровенным взглядом — сверху вниз и снизу вверх. Этот был бы удар по уязвимому месту, а девушка и без того наверняка натерпелась подобных штучек от завсегдатаев «Чертовой дюжины». — Например?

Арсенал уловок Дженнифер, очевидно, сплошь состоял стоял из ударов по уязвимым точкам. Правой рукой она обвила меня за шею (я почувствовал, как волосы у меня на затылке на мгновение зацепились за что-то острое), привлекла к себе, заставив преодолеть те тридцать сантиметров, которые еще оставались между нами, и — поцеловала.

И это был вовсе не символический «чмок», а качественная стыковка с полной герметизацией шлюзовых рукавов и уравниванием давления. Сопротивление было бесполезно. Дженнифер говорила, что приклеена к этому месту, она уговаривала меня отвезти ее на Землю, чтобы выдать нас паттхам. Я вспомнил все это, и мне впервые с начала знакомства стало немного жаль ее. Из всей нашей компании я лучше всех мог понять, каково это — сидеть в ящике, который постоянно сжимается. Сидеть без единого шанса выбраться.

И тут кончик ее языка раздвинул мои губы, и все мое мимолетное сочувствие потонуло в глубочайшем удивлении вкупе с недоверием и восторгом.

Мне показалось, что прошла вечность, хотя на самом деле — не более нескольких секунд, прежде чем давление на борту моего корабля стало возвращаться к норме и Дженнифер отстыковалась. Когда она перестала заслонять мне весь обзор, я обнаружил, что Тера смотрит на меня с каменным выражением на лице. Интересно, непочтительно подумал я, сколько чувств отразилось на этом личике, пока я того не видел? Оторопь, негодование, отвращение… Даже проходимец такого низкого пошиба, как я, не должен был вести себя подобным образом в присутствии леди.

Дженнифер с томной ленцой поднялась из-за стола.

— Просто помни, у меня есть еще много чего в запасе, — сказала она, снова переходя на тон обольстительницы. Она была очень довольна собой и не скрывала этого. — Если вдруг встретишь «Икар», просто позвони на коммутатор «Межзвездной связи» и оставь сообщение для Дженнифер из «Шикарного местечка».

Она на прощание одарила всех милой улыбкой, а Теру — еще и гаденькой ухмылочкой и фланирующей походкой отправилась восвояси.

Я проводил ее взглядом, потом с сожалением оторвался от этого зрелища и обнаружил, что все наши смотрят на меня и явно ждут объяснений. Степень выраженности ожидания варьировалась.

— Ну ладно, хватит здесь рассиживаться, — сказал я. Собственная речь показалась мне несколько невнятной. Впрочем, может быть, я был слишком строг к себе. — Допивайте, и пошли отсюда.

Команда безропотно исполнила распоряжение. Продолжая исподтишка поглядывать на Дженнифер, я отсчитал должное количество мелких монет. Девица вернулась к своему столу и перебросилась несколькими словами с подругой. Но как только мы все вчетвером поднялись из-за стола, она снова встала и неспешно побрела меж столиками. Теперь Дженнифер явно держала курс на бородавочников.

— Идем, — сказал я и положил руку Тере на плечо.

Вообще-то я хотел просто по-дружески поторопить нашу барышню. Но она ожгла меня таким взглядом, что я быстренько отказался от дружеских жестов.

Мы направились к двери, я пропустил остальных вперед и украдкой оглянулся через плечо. Пираты провожали нас хмурыми взглядами, исполненными той подозрительности, которой обычно страдают вечно скрывающиеся от полиции криминальные элементы. Бармен Нурптрик весь ушел в хлопоты за стойкой бара, его надбровные дуги светились в радостном ожидании наплыва посетителей. Подруга Дженнифер, охваченная тем же радостным ожиданием, достала маленькое зеркальце и принялась поправлять макияж.

А сама Дженнифер стояла у столика в дальнем углу, склонившись над одним из бородавочников, и что-то жарко ему втолковывала, словно пытаясь растормошить его. Когда она слегка потрепала бородавочника по загривку, ее кольцо снова блеснуло в луче света. Наши взгляды встретились, и, хоть она и не улыбнулась, я почувствовал, что мы друг друга поняли.

На корабль мы возвращались в гробовом молчании. После того, что случилось в таверне, никому, похоже, не хотелось со мной разговаривать, а сам я уж точно не собирался начинать разговор первым.

Когда мы подходили к нашей посадочной площадке, Иксиль как раз расплачивался за топливо. Я приказал всем занять свои места, а сам подождал в тоннеле, пока Иксиль не вернулся на борт, и тогда уж сам убрал трап и задраил наружный люк. В коридоре на средней палубе уже никого не было. Я прошел в рубку, закрыл за собой дверь и уселся в пилотское кресло.

И только тогда, оставшись наедине с собой и вдали от посторонних глаз, я осторожно достал из-за щеки крошечную, не больше фишки для покера, капсулу, которую передала мне Дженнифер на кончике языка во время нашего поцелуя. Отвернув крышечку, я осторожно извлек из капсулы рулончик с микрофильмом и шесть малюсеньких таблеток борандиса.

Дядя Артур выполнил свое обещание.

К моему раздражению, но отнюдь не к удивлению, документ был написан на каликсири.

— Терпеть не могу, когда он так делает, — вздохнул я, передавая устройство для чтения микрофильмов Иксилю, и завалился на свою койку. — Теперь твоя очередь. Ну невмоготу мне сейчас еще и каликсири разбирать…

— Конечно, — не стал возражать Иксиль.

Он устроился поудобнее, прислонившись спиной к двери моей каюты, и благоразумно не стал в который раз читать мне лекцию на тему «Почему дядя Артур использует язык народа каликси». Каликсири — наверное, один из самых малоизвестных языков во всей Спирали, поэтому послания дяди Артура были хорошо защищены от прочтения посторонними. Хотя этот язык оказался на удивление прост для изучения. Более того, слова в языке каликси короче, чем в английском, что позволяет втиснуть больше информации на каждый квадратный сантиметр.

И, насколько я сумел понять, в данном послании дяди Артура каждый сантиметр площади действительно содержал прорву ценных сведений.

— Начнем с Олмонта Никабара, — сказал Иксиль. — Здесь фотография. Немного староватая… да, похоже, это действительно он. Лицензированный специалист по обслуживанию космических двигателей, также имеет навыки (но не лицензию) корабельного механика, даты и подробности приводятся, можешь посмотреть их позже. Десять лет в морской пехоте Гвардии Земли, как он тебе и говорил. Дослужился до старшего сержанта… А вот это интересно. Ты слышал о попытке Гвардии захватить «таларьяк» шесть лет назад?

— Нет, пока о ней не упомянул дядя Артур, — ответил я, гадая, почему эти шесть лет звучат для меня так знакомо. — А что, Никабар имел к этому отношение?

— Можно и так сказать, — сухо ответил Иксиль. — Он входил в отряд спецназа, который пытался проникнуть на судостроительные верфи паттхов на Ойгрене.

Я оторвался от созерцания матраса на верхней койке и в тихой оторопи уставился на Иксиля.

— Быть того не может. Наш Олмонт Никабар?

— Так здесь написано, — пожал плечами Иксиль. — Более того, судя по приведенным здесь выпискам, не прошло и трех месяцев после провала операции, как он уволился из армии.

У меня нехорошо засосало под ложечкой — я вспомнил, где уже слышал про эти шесть лет: именно так Никабар и сказал — что демобилизовался из Гвардии шесть лет назад.

— Там ничего не говорится о том, почему провалилась миссия?

Иксиль как-то странно посмотрел на меня.

— На самом деле здесь как раз содержится примечание, в котором говорится, что миссия провалилась предположительно из-за утечки конфиденциальной ин формации в руки паттхов. Думаешь, это как-то связано?

— Возможно, — мрачно сказал я. — Три месяца — как раз столько, сколько может потребоваться для проведения закрытого трибунала.

Ты уверен?

— Еще как, — горько усмехнулся я. — Я ведь сам через это прошел, забыл? И еще одно. Я тебе говорил, что в таверне мы видели еще троих из клана бородавочников. Но я забыл сказать, что, когда с одного из них сполз капюшон, Никабар при виде бородавчатой физиономии здорово распереживался. Ну, по сравнению с его обычной невозмутимостью, во всяком случае.

Иксиль помолчал, переваривая новую информацию.

— И все же, должно быть, против него не было вы двинуто настоящего обвинения, иначе бы ему не дали уйти в отставку и так по-хорошему расстаться армией.

— Но улик-то хватило, чтобы вообще привлечь его к суду, — сказал я.

— Если только трибунал вообще состоялся, — возразил Иксиль. — Не исключено, что эти три месяца ушли на обычное оформление документов, и только.

— И он так просто взял и пустил десять лет много обещающей карьеры псу под хвост? — Я пожал плеча ми. — Ну ладно, пусть так. Теперь хотя бы понятно, по чему он списался со своего предыдущего корабля. У него нет причин питать симпатии к паттхам, и когда он узнал, что на самом деле работает на них, — ушел, хлопнув дверью. Что-нибудь еще о нем есть?

— Различные детали биографии, — ответил Иксиль, просматривая текст дальше. — Ничего особо интересно го, но опять-таки, возможно, тебе захочется посмотреть эту подборку позднее, когда ты снова будешь в настроении читать на каликсири. В основном официальные и общедоступные документы. Наверное, у дяди Артура не было времени, чтобы копнуть глубже.

— Уверен, он еще докопается до самого смака, — сказал я. Дядя Артур мог похвастаться фантастическим умением добывать информацию, которая вообще-то считается строго конфиденциальной. — А вот как мы до нее доберемся — уже другой вопрос. Кто там следующий?

— Гайдн Эверет, — ответил напарник. — Он действительно два года профессионально занимался круч-боксингом, но оставил ринг двадцать два года назад.

— И как, хорошим он был боксером?

— Судя по результатам боев, нет, — пожал плечами Иксиль. — Но он продержался в профессиональном спорте два года, а значит, некий внутренний стержень у него все же присутствует.

— А может, ему просто нравилось получать по мор де, — предположил я. — Интересно, не ездил ли он на гастроли во владения паттхов.

— Не знаю, — ответил Иксиль. — Однако тебе, воз можно, будет интересно узнать, что в последнем бою он проиграл Донсону ДиХаммеру. Причем победа ДиХаммера оспаривалась. Это имя тебе ничего не говорит?

— Еще как говорит, — нахмурился я. — Двадцать лет назад вокруг ДиХаммера разгорелся один из самых грандиозных скандалов за всю историю круч-боксинга. Он был куплен с потрохами одним из совладельцев группы судостроительных компаний «Тр'дамиш Спирация», да?

— У тебя хорошая память, — похвалил Иксиль. — Тут приведено краткое содержание той истории, плюс еще один любопытный факт: «Тр'дамиш Спирация» была одной из первых компаний, которые разорились с по явлением «таларьяка».

— Интересно, — пробормотал я. — А ты уверен, что банкротство не было следствием плохого управления или завышенной оценки возможностей компании?

— Вовсе не уверен, — ответил Иксиль. — Директора «Спирации» имели репутацию любителей ходить по краю. Но не забывай и того, что «таларьяк» появился через добрых шесть лет после боя Эверета с ДиХамме— ром и через четыре года после нашумевшего скандала. Если — я подчеркиваю, если — паттхи считали Эверета своей собственностью, и если они так близко к сердцу приняли его поражение, то долго же они таили обиду.

— Для злопамятности шесть лет — это даже не ре корд местного значения, — заметил я. — Еще один вопрос, который мы внесем в список для дяди Артура. Кто там следующий?

— Чорт, — ответил Иксиль. — Полное имя… Ладно, не важно, оно все равно совершенно непроизносимое. Забортными работами на космических кораблях он занимается всего четыре года, то есть настоящим профессионалом его не назовешь. Может, поэтому он и оказался на Мейме без работы и согласился на предложение Камерона.

— Нет, не сходится, — возразил я. — Креаны все равно ценятся на вес золота как спецы по забортным работам. И если даже у Чорта нет двадцати лет стажа, это вовсе не причина, чтобы он оказался на мели в такой дыре, как Мейма.

— Ты его об этом не спрашивал?

— Пока нет, — ответил я. — Кстати, я и с Терой пока не говорил. Надо будет исправить это упущение. Есть там что-нибудь еще о Чорте?

— Ничего такого, что указывало бы на то, что он непосредственно связан с паттхами, если ты об этом, — сказал Иксиль и вдруг нахмурился. — Хм, интересно. Ты знаешь, что последние двенадцать лет экономика креанов переживает бурный рост и их валовой доход увеличивается почти на шестнадцать процентов ежегодно?

— Нет, я об этом не знал, — признался я. По сравнению со средними показателями экономики Спирали такой рост был просто неслыханным. — Там сказано, как у них обстояли дела до «таларьяка» ?

— Да, — ответил он, быстро сверившись с посланием. — До изобретения «таларьяка» рост доходов креанов составлял от одного до двух процентов. И это в лучшие годы.

Я покачал головой.

— До такого мог докопаться только дядя Артур. А объяснений он там часом не приводит?

— Очевидно, экономический рост связан с увеличением экспорта скоропортящихся деликатесных продуктов, которые нельзя сохранять обычным методом, — ответил Иксиль. — Большая скорость «таларьяка» позволила креанам расширить потенциальный рынок.

— Значит, они стоят в верхних строчках списка тех правительств, которые уже созрели, чтобы паттхи могли из них веревки вить, — поморщился я.

— Да, — согласился Иксиль. — К счастью, паттхи ведь не знают, что в команде «Икара» есть креан.

— Если только они не заполучили Камерона и не заставили его говорить, — заметил я. — Насколько нам известно, он единственный, кто знает всю судовую роль.

Иксиль снова нахмурился.

— Мне казалось, согласно твоей рабочей версии, Камерон пребывает в безвестной могиле на Мейме.

— Нет у меня уже никакой рабочей версии, — вздохнул я. — Все, какие были, — бесполезны, отстают от жизни и рассыпаются, как карточный домик.

Иксиль не сказал «вот-вот», но выражение его лица и так было достаточно красноречиво.

— Следующий в списке Джефф Шоун, — продолжал он, опустив критику. — Для своего возраста — ему всего двадцать три года — он уже многого добился: тут при водится длинный перечень академических наград и отличий плюс не менее внушительный список неприятностей с законом.

— Что-нибудь серьезное?

— Ничего особенного. Нарушение правил дорожного движения, мелкое хулиганство, несколько незначительных краж принадлежащей университету электроники и тому подобное.

— Типичный разгильдяй из университетских гениев, — проворчал я. — Способности у него блестящие, и он об этом знает, а потому считает, что законы не для него писаны. Там что-нибудь говорится о его вылазке на Эфис?

— Ни слова, — ответил Иксиль. — Ничего удивительного, он ведь говорил, что никому не рассказывал о своем путешествии, разве нет?

— Говорить-то он говорил… — с сомнением согласился я. — Но чем больше я об этом думаю, тем больше удивдлюсь тому, как они с приятелями сумели слетать туда и вернуться, а их даже никто и не засек. Иксиль немного подумал.

— В таком случае, — медленно сказал он, — возникает вопрос: действительно ли его зависимость от борандиса связана с медицинскими показаниями?

— Вот-вот, — подхватил я. — Конечно, Эверет подтвердил этот диагноз. Но в то же время Эверет не заметил у парня ни симптомов зависимости, ни симптомов болезни Коула до тех самых пор, пока с Шоуном не случился припадок. Там есть что-нибудь о медицинской под готовке Эверета?

Иксиль отмотал микрофильм обратно к биографии нашего медика.

— Похоже, обычные курсы Торгового флота и аттестация.

— Как давно это было?

— Два года назад.

— Тогда остается под вопросом, что Эверет делал двадцать два года, когда из профессионального спорта уже ушел, а медицинскую карьеру еще не начал, — за метил я. — И как же он коротал время?

— Чего он только не делал, — ответил Иксиль. — Так, посмотрим. Пять лет был тренером по боксу, два года провел в качестве судьи-рефери, а шесть — работал охранником в казино. Потом менял место работы чуть ли не каждый год: был барменом на лайнере, учеником механика и даже гидом-экскурсоводом в спорткомплексе, где проводились поединки по круч-боксингу, После этого пошел на медицинские курсы.

— По моим подсчетам, тут не хватает еще пары лет.

— Они ушли на оформление документов при смене различных родов деятельности, — объяснил Иксиль. — Каждый раз по восемь месяцев.

— Интересно, кем он захочет стать, когда вырастет, — проворчал я. Хотя, если быть честным с собой, послужной список Эверета не слишком отличался от моего собственного. — Ладно, вернемся к Шоуну. Там нет никаких сведений о том, что он был замечен в употреблении каких-то наркотиков кроме борандиса?

— Нет, — ответил Иксиль. — Хотя и обратного тоже не говорится. Думаешь, стоит внести в наш список вопросов к дяде Артуру еще и это?

— Точно, — подтвердил я. — Ну, ладно. Теперь остается только Тера.

— Тера, — эхом повторил Иксиль, уставившись в устройство для чтения. — Начнем с отрицательных ответов: поверхностный поиск в списках адептов всевозможных религиозных сект не выявил никого с ее именем и внешностью. Далее…

Он осекся, и его не отличающаяся выразительностью физиономия вдруг вытянулась.

— Джордан, — сказал он, старательно следя за интонациями, — ты говорил, что у дяди Артура есть склонность драматизировать?

— Еще спроси, умеет ли рыба плавать! — фыркнул я, подскочив на койке и усаживаясь на ней, свесив ноги. При упоминании о маленькой слабости дяди Артура волосы у меня на затылке зашевелились. — И насколько же драматичен он на этот раз?

Ни слова не говоря, Иксиль протянул мне устройство для чтения микрофильмов. Я мельком взглянул на нечеткую фотографию девушки — это вполне могла быть наша Тера, но могла быть и не она — и понял, что от судьбы не уйдешь: придется самому продираться сквозь дебри каликси.

Когда я все-таки дочитал до конца, ощущение было такое, будто меня хлестнули мокрой тряпкой по лицу. Я твердо решил, что все неправильно понял, и перечитал отрывок еще раз. Как бы не так. Все я понял правильно.

— Где сейчас Тера? — спросил я Иксиля.

— Наверно, в своей каюте, — ответил он. — Она свободна от вахты, и я не замечал за ней привычки засиживаться в кают-компании.

— Пошли найдем ее, — сказал я.

Я машинально проверил плазменник, пригревшийся в кобуре у меня под мышкой, встал и шагнул к двери. Иксиль оказался проворней — вскочил на ноги и намертво перекрыл мне дорогу.

— Ты думаешь, это стоящая идея? — спросил он.

— Не совсем, — признался я. — Но я хочу убедиться, и как можно скорее. Сдается мне, лучше всего будет выложить ей все начистоту и посмотреть, что она ответит.

— Да, но она захочет узнать, откуда у нас такие сведения, — предупредил меня напарник. — Может получиться неловко.

Я покачал головой.

— Ничуть. Я уже рассказал Тере., что мы возили грузы для Антоновича, а ей известно, что у этого типа повсюду свои люди. Сошлемся на него — и вся недолга.

Судя по выражению лица Иксиля, в душе он все же не согласился со мной, но заступать мне дорогу все-таки перестал. Я нажал кнопку на двери, убедился, что в коридоре никто не сшивается, и решительно направился к кормовому трапу. Иксиль немного приотстал, пока подзывал своих хорьков, но быстро догнал меня.

Никем не замеченные, мы добрались до верхней палубы. Да уж, как с самого начала повелось у нас на «Икаре» каждому держаться особняком, так ни малейшего духа товарищества и не завелось в нашей душной атмосфере. Дверь в каюту Теры была закрыта. Собравшись с духом, я нажал кнопку и, едва дверь открылась, прошмыгнул внутрь.

Из своего предыдущего тайного визита в каюту Теры я знал, что она спит на нижней койке, и эта «осведомленность» чуть не стоила мне жизни. Внутри было темно, только из коридора у меня за спиной сочился приглушенный ночной свет, и в потемках я не сразу понял, что нижняя койка пуста. Зато двумя ярусами выше наблюдалось движение — я едва успел засечь порыв барышни, изменил курс и нацелился зажать ей рот, чтобы на женские крики не сбежалась вся команда. Причем по ходу маневра я чуть не заработал смещение позвонков. Очевидно, Тера предусмотрительно каждый раз спала на другой койке.

В ее руке слабо сверкнуло что-то металлическое, явно предназначенное, чтобы испортить мне жизнь. Я снова изменил курс, решив, что пресечь крики — задача вторичная, опередил барышню буквально на долю секунды и выдернул оружие из ее рук. Тера набрала в легкие воздух, и теперь я уже точно не успевал ей помешать. Но тут рот ей осторожно, даже ласково, зажала широкая ладонь Иксиля. Левая. А правая его ладонь столь же аккуратно легла ей на затылок.

— Все в порядке, Тера, — поспешно сказал я. — Мы просто хотим поговорить.

Она пропустила мои слова мимо ушей и попыталась избавиться от лапы Иксиля, но куда ей было тягаться с мышечной мощью каликси. Головка Теры дернулась — я догадался, что она пытается укусить моего напарника, что тоже было совершенно бессмысленной затеей. Дверь у нас за спиной закрылась, и вся эта возня происходила не только в тишине, но и в темноте.

— Мы в самом деле хотим поговорить, не более, — продолжал я увещевать барышню, пока разыскивал выключатель и зажигал свет. — Нам просто показалось, что будет лучше, если наш с тобой разговор пока останется в секрете от остальных членов команды.

Тера, лишенная благодаря Иксилю возможности говорить внятно, проворчала что-то нечленораздельное, но определенно нецензурное и принялась отрабатывать на мне сверлящие свойства взгляда.

— Отрадно узнать, что ты тоже вооружена, — добавил я, изучая пистолет, который отобрал у нее.

Это был короткоствольный шестизарядный револьвер. На малой дистанции — а на борту корабля больших расстояний и не предвидится — такая игрушка вполне может превратить противника в кровавое месиво, но при этом корпусу решительно ничего не грозит. Во время своего недавнего обыска в каюте Теры я оружия не нашел, из чего следовало сделать вывод, что наша барышня имеет обыкновение держать револьвер при себе.

— Да, хорошо, что тебе не представилось возможности выстрелить. А то на шум сбежался бы весь корабль. Если пообещаешь, что не будешь кричать, пока не вы слушаешь нас, Иксиль тебя отпустит. Ну, как?

Она покосилась на револьвер у меня в руках и кивнула — по-моему, без особой охоты.

— Отлично, — сказал я и кивнул Иксилю.

Он медленно, готовый каждую секунду, если Тера нарушит свое обещание, снова заткнуть ей рот, убрал руку.

— Что вам нужно? — тут же пожелала знать барышня. Голос ее звенел от напряжения, но от паники, которая охватила ее в начале нашего неофициального визита, не осталось и следа.

— Как я уже сказал, мы просто хотим поговорить, — повторил я. — Хотелось бы, чтобы ты поделилась с нами тем, что тебе известно об этом корабле, Тера. — Я вздернул бровь. — Или мне лучше называть тебя Элейной?

Уголок ее рта нервна дернулся. Не так чтобы очень заметно, но вполне достаточно, чтобы мне стало ясно, что я попал в яблочко. Да, дядя Артур нас не подвел.

— Элейна? — неуверенно переспросила она.

— Элейна, — повторил я. — Элейна Тера Камерон. Дочь Арно Камерона. Человека, благодаря которому мы все собрались на этом корабле.