ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Шоун захрипел, как будто его придушили.

— О боже! — просипел он. — Нам конец.

— Тихо, — шикнул на него я, изучая диспозицию и втайне надеясь, что она при внимательном рассмотрении окажется не столь безрадостной, как выглядела на первый взгляд.

Зря надеялся. Сколько ни приглядывайся, а у трапа «Икара» и в самом деле болтались десять наджиков. Эти длинные и тощие, как палки, ребята с волосатыми руками и ногами всегда напоминали мне гигантских тарантулов. Разве что конечностей у них было все-таки по четыре, а не по восемь на нос. И форма на них действительно была, какую носят наджики-таможенники, это мне тоже не примерещилось. И их фасеточные глаза таращились на нас троих сквозь мокрую стену дождя с нескрываемым нетерпением.

С другой стороны, все могло быть и намного хуже. Не застав никого на борту, таможенники, вышедшие на след лакомой добычи, обычно не удосуживаются дождаться капитана, они просто вскрывают люки и проникают внутрь облюбованного корабля. Правда, потом, если от них того потребуют, они приносят свои извинения за нанесенный ущерб. Но после детального изучения диспозиции я понял, почему они все еще стоят под дождем снаружи.

Примерно на половине высоты трапа, расправив плечи и встопорщив перья, стоял Чорт. Словно перисточешуйчатый Горацио на мосту. С пальцев его рук ручьями стекала вода, из чего было ясно, что стоит он так уже давно. А по тому, как решительно креан растопырился, было не менее ясно, что он твердо вознамерился стоять там столько, сколько потребуется.

Обычно подобные препятствия могли задержать таможенников не больше, чем запоры на люках. Но Чорта вряд ли можно было назвать обычным препятствием. Он был креан, а креаны с их мастерством в забортных работах пользовались таким спросом по всей Спирали, о я вполне мог понять, почему наджики не рискнули просто отодвинуть его в сторону и пройти на корабль. Тем более на запертый корабль, вся команда которого разошлась по своим делам.

Вот только на самом-то деле разошлась не вся команда. Я быстренько прикинул, какое преимущество это нам дает. Если мы с Терой и Шоуном спокойненько пройдем мимо корабля, словно мы не имеем к нему никакого Отношения, и если я смогу дозвониться до Иксиля…

Мы не сделали и двух шагов, как все мои планы с грохотом рухнули.

— Вот! — Чорт показал на меня. — Вот капитан корабля. Можете задать ему все свои вопросы.

Я тяжело вздохнул.

— Оставайтесь здесь, — шепнул я Тере и Шоуну.

Послышался шорох, это Тера мягко удержала Шоуна, я же в это время продолжал приближаться к трапу. Наджик, который стоял в центре группы, шагнул мне навстречу, и, приглядевшись, я рассмотрел знаки отличия на его воротничке. Таможенник был в чине гокры, что примерно соответствует нашему старшему лейтенанту. Похоже, таможенный департамент взялся за нас

Гордо хлюпая по лужам, мы сошлись и остановились в нескольких шагах друг от друга.

— Добрый день, гокра, — поприветствовал я его. — Что-то не в порядке?

— Вы капитан «Спящей красавицы»? — спросил он подчеркнуто индифферентным тоном.

— Да, я.

Я испугался было, что Чорт назвал им мое настоящее имя, но тут же успокоился. Если бы креан проговорился, если бы наджики наверняка знали, что за корабль стоит у них в порту, несколькими жалкими таможенниками дело бы не ограничилось. Нас бы встречал армейский батальон и посол паттхов со свитой в придачу, да еще, наверное, и духовой оркестр бы приволокли. Марширующий.

— Возникли какие-нибудь проблемы?

— Отдрайте люк, — приказал наджик, махнув рукой в сторону «Икара». — Прикажите члену своей команды посторониться и допустите нас на борт.

— Конечно, — согласился я, не двигаясь с места. — Но, может, вы все-таки скажете, в чем, собственно, дело?

По-моему, сперва он склонялся послать меня куда подальше, но потом, похоже, решил, что иногда соблюдать Торговый кодекс все же не помешает.

— Нам сообщили, что ваш корабль замешан в пере возке контрабанды, — ответил офицер.

Пока суд да дело, я успел вымокнуть до нитки. А вот во рту вдруг пересохло.

— В перевозке контрабанды? — кое-как просипел я, надеясь, что таможенник примет мое замешательство за изумление, а не за следствие нечистой совести.

— Да, — подтвердил гокра. — В частности, что у вас на борту находится незарегистрированный груз драгоценных камней.

Теперь уж я вытаращился на него с совершенно неподдельным изумлением.

— Драгоценные камни?! — эхом повторил я. — Бред какой-то. Не возим мы никаких драгоценных камней.

— Пожалуйста, скажите своему креану, чтобы отошел в сторону, — сказал наджик, пропустив мой протест мимо ушей. Его можно было понять: наверное, ему по два раза за день на протяжении всей своей карьеры приходится выслушивать подобные заявления. — Затем открой те люк и дайте нам подняться на борт для досмотра. Мне также необходимо взглянуть на ваше удостоверение личности.

— Конечно, — согласился я.

Дождь заливал мне лицо, я кое-как протер глаза, судорожно пытаясь понять, что, черт возьми, происходит. История про драгоценные камни была, конечно, полной чепухой, можно набить под завязку пятьдесят кораблей размером с «Икар» дритарианскими опалами, а патгхи и глазом не моргнут. Но если у наджиков есть основания полагать, что беременная ракета, у трапа которой мы мило беседуем под дождем, и есть «Икар», то к чему все эти сказки о контрабанде?

Ответ: оснований у них нет. Они не знают, что перед ними «Икар».

Следовательно, паттхи тут ни при чем, авторство затеи принадлежит исключительно наджикам, а история с самоцветами — или нелепая бюрократическая ошибка, или ужасное совпадение. Когда мы мастерили «Икару» поддельные документы, я нарек его «Спящей красавицей», поскольку думал, что вряд ли кому-нибудь еще в Спирали придет в голову назвать свой корабль в честь забытого русского балета девятнадцатого века. Вот будет смеха сквозь слезы, если окажется, что я не просто зря так думал, а еще и умудрился присвоить название настоящего контрабандистского корабля.

Вот только, к сожалению, через пять минут будет уже совершенно не важно, как и почему таможня наджиков заинтересовалась нашей «Спящей красавицей». На двигателях и пультах управления корабля было выбито около десятка различных номеров, которые числились в официальных реестрах по всей Спирали. Если Камерон как следует поработал, создавая историю своего фантома, в списках кораблей Торговой гильдии эти номера значатся как принадлежащие кораблю под названием «Икар», и в ту же минуту, как наджики начнут их сверять, с нами, считай, будет покончено. Если же Камерон не позаботился внести номера в реестр, мыльный пузырь лопнет чуть позже.

Наджики терпеливо ждали.

— Конечно, — повторил я, повернулся к ним спиной и зашагал туда, где Тера все еще удерживала Шоуна. У меня оставалась робкая последняя надежда: я вспомнил о замечании, которое братец Джон давеча обронил мимоходом, когда речь зашла о наджиках. Если мое не то чтобы слишком циничное толкование его слов окажется верным — еще не все потеряно. — Давайте перво-наперво отдраим люк, нам всем хорошо бы укрыться от дождя. Особенно Джеффу — ему малость нездоровится.

Когда я ухватил Шоуна за правый верхний манипулятор, в группе наджиков раздался басовитый рокот, который у этих парней заменяет смех. Вполне понятная реакция, поскольку наш электронщик выглядел не столько больным, сколько пьяным, Я решил, что смех — это добрый знак. Может, большое начальство и было преисполнено на наш счет самых серьезных намерений, но вот о собравшихся здесь таможенниках этого не скажешь. Мы с Терой протащили покачивающегося Шоуна мимо кордона наджиков к подножию трапа. Я набрал кодовую комбинацию, и люк за спиной Чорта открылся. Не дожидаясь, пока таможня даст добро, я шагнул вперед, и мы втроем потопали наверх.

— Не останавливайся, — шепнул я Тере, перестал удерживать хваталку Шоуна и вместо этого взял его под руку, чтобы сохранить видимость, что я все еще волоку :его по трапу.

Правой рукой я кое-как дотянулся до внутреннего кармана куртки и достал сложенную в несколько раз города, которую я запихал туда еще в такси. Одновременно левой рукой я достал из другого кармана ручку. И как только мы укрылись от дождя в переходном тоннеле, я быстро черкнул на карте пару слов.

— Интересная конструкция корабля, — заметил прямо за моей спиной гокра. Может, он и был достаточно Любезен, чтобы дать мне первым ступить на борт корабля, но инициативу упускать явно не собирался. — Илпеанской постройки, полагаю?

— На самом деле я даже не знаю, — ответил я. Теперь, когда зашла речь об этом, я тоже заметил в плавных обводах «Икара» некие отголоски излюбленных лекал илпеанов. Может, Камерон того и добивался? Как 0ы там ни было, стоит иметь это в виду — вдруг пригодится? — Я всего лишь наемный шкипер, а не владелец. Об истории корабля я не имею ни малейшего представления.

— А-а.

Мы уже почти миновали переходник и подходили к Люку, ведущему в главную сферу. За гокрой следовали остальные наджики, а замыкал процессию молчаливый Чорт.

— Но вы же пришли сюда не для того, чтобы слушать лекции по истории, — добавил я, доставая из кармана бумажник с документами и незаметно засовывая туда карту. — Вот мое удостоверение личности.

Мысленно скрестив пальцы, я протянул ему бумажник. Если моя догадка неверна, я не пойму, что просчитался, пока наджики не начнут сверять номера на пультах, а тогда мы будем уже по уши в… неприятностях.

Гокра взял бумажник и открыл его. Когда он увидел карту, в его фасеточных глазах что-то мелькнуло. И еще раз мелькнуло, когда наджик прочитал, что там написано. На мгновение, которое показалось мне вечностью, он замер, уставившись в карту. И снова я почувствовал вес плазменника в кобуре под мышкой, хотя прекрасно понимал, что устраивать перестрелку с десятью вооруженными таможенниками в такой тесноте — всего лишь верный способ быстро покончить с собой. Шоун, по-моему, вообще забыл дышать, да и Тера заметно напряглась.

Затем бережно, как будто боялся помять, гокра закрыл бумажник, даже не взглянув на мое настоящее удостоверение личности, и вернул мне.

— Благодарю, — чопорно сказал он. — Мы вас долго не задержим.

И он сдержал свое слово. Наджики побродили туда-сюда по коридорам, заглянули в машинное отделение и в рубку, мимоходом осмотрели изогнутые стенки грузового отсека и убедились, что там нет никакого люка, сделали копию фальшивых документов, состряпанных Камероном, о том, что грузовой отсек якобы был опечатан на Гамме, и подшили ее к своему делу. Пока они слонялись по кораблю, вернулся Никабар. Я велел ему обсушиться и начинать разогревать двигатели. Гокра вдруг, словно спохватившись, предъявил мне счет за топливо. Дескать, когда таможенники прибыли, они обнаружили у корабля заправщиков, мокнущих под дождем в ожидании капитана, и гокра любезно согласился передать счет лично. Похоже, его совершенно не удивило ни то, что я расплатился наличными, ни то, что в пачке, которую я вручил ему, оказалось на пять сотенных банкнот больше.

На том все и кончилось. Через десять минут таможенники снова вышли под дождь, быстро зашагали к ближайшим движущимся тротуарам и убрались восвояси.

— Ладно, я сдаюсь, — пробормотала Тера. Мы с ней стояли в переходнике открытого люка и смотрели вслед удаляющимся наджикам. — Кто такой Антонович, и почему он будет недоволен, если таможенники что-то найдут на корабле?

Я поморщился. Вот уж не думал, что барышня сумеет так здорово вытянуть шею и прочитать, что я пишу на карте, ведь между нами покачивался Шоун.

— Просто один мой знакомый, — небрежно обронил я. — Он обладает некоторым влиянием в Спирали.

— Ничего себе влияние у твоего знакомого, — не унималась она, сверля меня недобрым взглядом, до которого мне в данный момент не было никакого дела. — Ты с ним по-приятельски общаешься или по работе?

— Мне случалось работать с его людьми, — ответил я. Краем глаза я уловил движение снаружи: это был

Эверет, последний из пропавших без вести. Он обогнул нос соседнего корабля и тяжело побрел в нашу сторону, поднимая внушительные фонтаны брызг при каждом шаге. Вид у него был усталый: похоже, медик сбился с ног, разыскивая Шоуна. Ничего удивительного, ведь он, наверное, винил себя за то, что парнишка вообще сумел сбежать.

— Ну, вот и Эверет, — заметил я Тере в надежде уйти от скользкой темы и достал из кармана фальшивую кассету. — Скажи ему, пусть осмотрит Шоуна и проверит, Не нужна ли парню еще доза борандиса. Как только Эверет поднимется на борт, задрай люк и садись за комп.

Я оставил ее встречать медика и выполнять мои ценные указания, а сам отправился в рубку. Чувства меня обуревали скорее приятные: облегчение от того, что таможенники ушли (не сглазить бы), и тихая радость от того, что я такой умный (опять же, не сглазить бы). Интуиция меня не подвела: ворчливый комплимент братца Джона в адрес наджиков означал, что организация Антоновича считала их пригодными для сотрудничества. Определенно наш таможенный гокра был в деле, и одного упоминания имени Антоновича было достаточно, чтобы он оставил нас в покое. Правда, почему таможня вообще ополчилась на нас, оставалось по-прежнему загадкой, но едва мы покинем Потоси, это уже не будет иметь никакого значения.

При условии, конечно, что мы действительно благополучно покинем Потоси. Вполне может оказаться, что гокра взял мзду лишь для того, чтобы присовокупить к прочим обвинениям против меня еще и дачу взяток. Так что опасность, что таможенники в любой момент могут вернуться с батальоном солдат и оркестром, еще не миновала.

Но и на этот раз мои худшие опасения не оправдались. Мы получили разрешение на взлет, портовые гравитационные лучи аккуратно помогли нам оторваться от поверхности планеты, и через несколько минут мы вновь оказались в открытом космосе. Мы вошли в гиперпространство, и я запустил проверку систем, когда дверь у меня за спиной открылась и в рубку вошел Эверет.

— Благополучно взлетели? — поинтересовался он.

— Вроде да. Если только корпус не решит развалиться, — ответил я.

Медик скривился.

— Учитывая, как у нас идут дела, это совсем не смешно.

— Пожалуй, ты прав, — согласился я. — Приношу свои извинения. Как дела у Шоуна?

— Похоже, идет на поправку, — ответил он. — К счастью, излечимые симптомы болезни Коула дают о себе знать гораздо раньше, чем начинается необратимая стадия. А зависимость от борандиса в какой-то степени тоже излечима. В этом отношении она немного напоминает цингу.

— Уже легче, хмыкнул я. — То, что творится с Шоу— ном, — насколько это из-за болезни Коула, а насколько — ломка?

Эверет покачал головой, уставившись в дисплей.

— Не знаю. Симптомы так тесно переплетаются друг с другом, что здесь нужен специалист. Так следующим пунктом назначения у нас будет Морш Пон?

— Да, — подтвердил я. — После этого небольшого налета, думаю, будет очень приятно заправиться в таком местечке, где не очень строго следят за таможенными формальностями. Для разнообразия.

— Если удастся оттуда убраться живыми, — с сомнением заметил он. — Я слышал немало пересудов об этом мире: банды пиратов и контрабандистов слоняются там по улицам и ищут приключений.

— Все будет нормально, — заявил я, хотя сам далеко не был в том уверен. — Могу слегка побиться об заклад, что на практике все окажется не так уж страшно.

Эверет неопределенно хмыкнул, недоверчивое выражение с его физиономии никуда не делось.

— Вы капитан, вы несете ответственность за жизнь членов экипажа… и все такое. Кстати, раз уж мы об этом заговорили, я имею в виду о команде, я не видел Иксиля с того момента, как мы приземлились на Потоси.

— Я тоже, — ответил я. — Но убежден, с ним все в порядке.

— Да, — неуверенно сказал он. — Видите ли, я почему спрашиваю, мне пришло в голову навестить его, но дверь его каюты не открывается.

— Все нормально, это я настроил ее так. Хотел дать Иксилю возможность немного побыть одному, — заверил я медика. — Надеюсь, вы не прищемили себе пальцы.

— А как я мог их прищемить? — озадаченно спросил Эверет. — Дверь просто не открывается.

Я похолодел.

— Она открывается на несколько сантиметров, а по том захлопывается, разве нет? — на всякий случай переспросил я.

— Да нет, говорю же: дверь даже не приоткрывается, — стоял на своем Эверет. — Я подумал, может, ее заклинило…

Не дослушав, я соскочил с кресла и сломя голову кинулся прочь из рубки, едва не сбив медика. По трапу я ссыпался, едва касаясь ступенек, сердце готово было выскочить из груди, кровь стучала в висках, тугой ком встал поперек горла. Я подбежал к двери в каюту Иксиля и ударил по кнопке замка.

Эверет был прав. Дверь даже не шелохнулась.

К тому времени, когда медик догнал меня, я уже достал отвертку и снимал панель замка.

— Думаете, что-то не так? — спросил он, подбегая ко мне и безуспешно пытаясь восстановить дыхание.

— По крайней мере, с замком точно что-то не так, — как можно спокойнее ответил я.

Я изо всех сил сдерживался, хотя внутри весь трясся от злости и страха. Если диверсант побывал здесь, пока Иксиль лежал беспомощный… но может быть, перегорела микросхема управления. Непослушными пальцами я торопливо снял панель замка.

Микросхема не перегорела. Ее просто не было. То, что осталось от платы, выглядело так, будто над электронными потрохами замка поработала горилла с небольшой кувалдой.

— Что за черт?.. — задыхаясь, пробормотал рядом со мной Эверет.

— Наш друг, который поработал над автогеном, теперь переквалифицировался на двери, — огрызнулся я, бросил панель на палубу и кинулся к двери собственной каюты. С первого взгляда было ясно, что замок на двери Иксиля требует серьезного ремонта, заменить микро схему, выковыряв такую же из дверей моей каюты. — Иди скажи Тере, чтобы шла в рубку, — бросил я через плечо, работая отверткой.

Я уже вынул замок из своей двери и направился с к каюте Иксиля, когда вернулся Эверет, в руках у него был чемоданчик первой помощи.

— Я решил, что это может нам понадобиться, — угрю мо сказал он. — Могу я чем-нибудь помочь?

— Подержи. — Я сунул ему в руки сломанный замок. От чемоданчика первой помощи, черт побери, скорее всего, не будет никакого толку. В данном случае у нашего диверсанта была уйма времени, чтобы убить медленно, но верно. — Что именно произошло, когда пропал Шоун?

— Он сбежал с корабля, — сказал Эверет, почесывая В затылке. — Боюсь, что он проскочил мимо меня…

— А остальные? — перебил я его. — Где были они, когда это случилось?

— Ну… — Он замялся. — Точно не знаю. Внутренняя связь так и не работает, поэтому мне пришлось самому разыскивать всех по кораблю. Чорт был у себя в каюте, Никабар — в машинном отделении, а Теру я нашел в механической мастерской.

— А потом?

— Мы вышли наружу и посмотрели, нет ли Шоуна поблизости. Его нигде не было видно, мы разделились и отправились на поиски.

— Вы ушли с корабля все вместе?

— Кроме Никабара, — ответил он. — Тогда как раз прибыли заправщики, и он задержался на несколько минут, чтобы посмотреть, как они начнут заправку.

Я обрезал конец слишком перекрученного провода, зачистил его и начал обматывать вокруг контакта.

— Кому принадлежит блестящая идея ничего не сообщать мне?

— Боюсь, что мне, — дрогнувшим голосом признался Эверет. — Я подумал, что не стоит тебя отвлекать, ведь у тебя и без того забот хватало.

— Ты видел кого-нибудь из других членов команды во время поисков? — спросил я.

— Конечно нет. Мы все разошлись в разных направлениях, — объяснил он. — Мы поддерживали связь друг с другом по телефону.

Значит, любой из них мог вернуться на «Икар» и снова уйти — никем не замеченным. Убийце даже не надо было пускаться на ухищрения, чтобы избежать столкновения с заправщиками, поскольку те были заняты своим делом с другого борта и не могли видеть, кто спускался по трапу.

Я приладил последний контакт. Раздалось тихое гудение — механизм заработал. Я нажал кнопку, и дверь открылась.

В каюте было темно. Собравшись с духом и приготовившись к самому худшему, я шагнул внутрь и включил свет.