- Уйди, женка!
      - Не уйду, сокол. Вижу, сморился ты. Спать укладу.
      Ольгица кинула на пол овчину, сняла с себя летник.
      - Подь же ко мне, любый мой.
      Прижалась всем телом, зацеловала.
      - Горяча ты, женка, - выдохнул Иванка, проваливаясь в сладкий дурман.
      Двое стрельцов ввели к воеводе косоглазого мужика с косматыми щетинистыми бровями. Мужик бухнулся на колени.
      - Воровство, батюшка боярин! Лихие в городе. Злой умысел замышляют.
      - Злой умысел? - насторожился воевода.
      - Из деревеньки я прибег, батюшка боярин. Из Деболов. Намедни лихие в деревеньку заявились, мужиков крамольными словами прельщали. Двое их. Особливо чернявый прытко воровал. К бунту мужиков призывал.
      - К бунту? - приподнялся из кресла воевода.
      - К бунту, батюшка. Берите, грит, мужики, топоры да боярские головы рубите.
      Воевода переменился в лице - вспыхнул, побагровел.
      - Паскудники!.. Сказывай, смерд, где лихие?
      - Тут они, отец воевода, в городе. Видел их на Вечевой. Чернявый-то гулящую женку зипуном прикрыл. Та к себе свела, в Никольскую слободу.
      Воевода ступил к служилым.
      - Ступайте к сотнику. Пусть конных стрельцов снарядит. В застенок, воров!
      Мужик на коленях пополз к воеводе.
      - Не забудь, батюшка боярин, мое радение. Демидка я, сын Борисов.
      - С собой смерда, - отпихнул мужика воевода. - Избу укажет.
      Стрельцы обложили избу со всех сторон. Пристав толкнул дверь, но она не подалась. Загромыхал кулаком.
      Ольгица проснулась. В избу гомонно ломились люди.
      - Отворяй, женка!
      Испуганно шагнула в сени, спросила дрогнувшим голосом:
      - Кто?
      - Стрельцы, женка. По государеву делу. Впущай!
      Ольгица метнулась в избу, принялась тормошить крепко спящего Иванку.
      - Вставай, сокол!.. Никак, стрельцы за тобой. Вставай же!
      - Стрельцы? - очнулся Иванка.
      - Стрельцы, сокол. Слышь, дверь рубят.
      - Поздно, женка. Нашли-таки, псы, - угрюмо проронил Болотников.
      Ольгица рванула крышку подполья.
      - Спускайся, сокол. Лаз там. Прощай, - поцеловала и подтолкнула Иванку к подполью. - Лаз под кадью. Выйдешь к погосту. Поспешай, сокол!
      Закрыла за Болотниковым крышку, кинула на нее овчину и поспешила в сени.
      - Иду, иду, служилые! В сарафан облачалась.
      Откинула засов. Стрельцы влетели в избу.
      - Показывай воров, женка!
      - Не гневите, бога, служилые. Одна я.
      Стрельцы обшарили избу: заглянули за печь, на полати, под лавки, в сени, спускались со свечой в подпол, но воров и след простыл. Ольгица успокоено подумала:
      "Вот и сгодился лаз. Не зря когда-то монахи тайники рыли".
      Пристав притянул к себе Демидку.
      - Обмишулился, кривой! Где ж твои людишки мятежные? Ну!
      - Тут они, батюшка, были. Вот те крест! До самой избы за ими шел... Да вон и чары на столе. Вино пили. Глянь, отец родной.
      Пристав впился глазами в Ольгицу.
      - С кем гостевала, женка? Кувшин с вином, снедь. Уж не одна ли из трех чар пила?
      - Не одна, служилый, а с добрыми молодцами.
      - Вот-вот, - оживился пристав. - Куды ж подевались твои молодцы?
      - Про то не ведаю. Выпили по чаре и ушли. Молодцы с женками совет не держат. Не так ли, служилый?
      - Вестимо, баба. Не велика вам честь, - хмыкнул пристав. - Давно сошли?
      - Да уж около часу, служилый.
      Пристав налил из кувшина вина, выпил. Подскочил Демидка, молвил:
      - Недалече ушли, батюшка. Надо их на торгу поискать, а того лучше, по слободам пошарить. Пущай стрельцы скачут. А то...
      - Меня учить! - пристав размахнулся и ткнул мужика в зубы. Проворонил лихих, собака!
      Тайник вывел Болотникова к погосту. Высунулся по пояс наружу, вдохнул чистый воздух, огляделся. Кусты сирени, часовня, могилы с крестами. Невдалеке возвышался деревянный соборный храм Яковлевского монастыря, обнесенный бревенчатым тыном. За обителью виднелось озеро с плывущими по тихой волне легкими челнами.
      Голова была тяжелой, хотелось пить. Выбрался из лаза, заросшего крапивой и лопухами, и побрел меж крестов к избам.
      Шел осторожно, думал:
      "Кто-то навел стрельцов. В городе оставаться опасно. Надо уходить немедля... Спасибо женке, а то бы болтался на дыбе".
      Темнело. Скоро улицы перегородят колодами и решетками, и тогда не пройти ни конному, ни пешему. Заторопился.
      На крыльце избы деда Лапотка сидели Васюта и нищий Герасим в обнимку, тянули песню. Увидев Болотникова, Васюта недоуменно присвистнул.
      - Не думал тебя в сей час видеть. Аль женка не люба?
      - Женке я головой обязан да и тебе на нее надо молиться.
      - Не меня Ольгица голубила, - усмехнулся Васюта.
      - Брось, - строго оборвал его Иванка и поведал содругу о стрельцах. Васюта обеспокоился.
      - Как прознали?.. А ты сказывал, не сыщут.
      Болотников молча прошел в избу, зачерпнул из кадки ковш квасу.
      - Уходить будем? - спросил Васюта.
      - Куда ж на ночь? Утром сойдем.
      Нищие угомонились, укладывались спать; один лишь дед Лапоток недвижимо сидел на лавке.
      - Подь ко мне, Иванка... Чую, сходить от меня надумал. Пора, сыне. Вот и мы завтра подадимся. Пойдешь с нами?
      - С вами?.. Но куда ж, старче?
      - А куда и ты. Ко граду Ярославу.
      И вновь, как при первой встрече, Иванка изумился. Диковинный дед! И все-то ему ведомо.
      - С нами вас ни стрелец, ни истец не сыщет. В поводырях походите. Ладно ли?
      - Ладно, старче. Но через город нам боле нельзя. Стрельцы заприметили.
      - А через град и не пойдете. Как обутреет, Фролка, поводырь мой, на окраину выведет. А там полем да леском на дорогу. Фролке здесь все пути ведомы... Фролка, слышь?
      - Слышу, дедко, - поднял с лавки русую голову большеглазый худенький паренек.
      - Вот и добро. А теперь спать, молодшие.
      Фролка разбудил парней с первыми петухами. Пошли слободкой к полю. Ростов еще спал, клубился над избами рваный белесый туман. Перед лесом Иванка остановился и повернулся к городу; отыскал глазами белокаменный храм Успения, перекрестился с малым поклоном.
      - Прощай, град Ростов.
      ГЛАВА 15
      РУБЛЕНЫЙ ГОРОД
      Вдали, в малом оконце между сосен, проглянулась высокая шатровая башня.
      - Никак, к Ярославлю подходим, - устало передвигая ноги, молвил один из нищебродов.
      - К Ярославлю, - поддакнул Герасим, не раз бывавший в Рубленом граде. - То дозорная вышка Спасскою монастыря.
      Вскоре вышли к Которосли, и перед братией предстал древний город. Вдоль реки тянулся величавый Спасо-Преображенский монастырь с трехглавым шлемовидным собором, а рядом с обителью возвышалась деревянная крепость со стрельницами.
      - Высоко стоит, - залюбовался Васюта.
      - Мудрено такую крепость взять, - вторил ему Иванка.
      Переправились на легком стружке через Которосль. Подошли к Святым воротам монастыря.
      - Вот это твердыня! - восхищенно воскликнул Болотников. Перед ними высилась мощная каменная башня с бойницами и боковыми воротами в отводной стрельне. - Хитро поставлена.
      - В чем хитрость узрел? - спросил Васюта.
      -А ты не примечаешь? Одни боковые ворота в стрельне чего стоят. Хитро!
      - Не разумею, Иванка. Ворота, как ворота, - пожал плечами Васюта.
      - Худой из тебя воин. Да ужель ты не видишь, что стрельня прикрывает главный вход? Тут любой ворог шею сломит.
      - А что ежели ворог стрельню осилит?
      - Это же капкан! В стрельне он и вовсе пропадет. Отсюда не увидишь главных ворот.
      - Так ворог может и с пушками прийти, - все еще недоумевал Вастота.
      - С пушками? Мыслишь, легко затащить сюда пушки? Чудишь, друже. Мудрено тут развернуться. А теперь глянь вверх. Пока ты с пушками возишься, тебя стрелами да кипящей смолой приласкают. Пожалуй, не захочешь в стрельню лезть. Нет, друже, не взять такую башню. Не взять! Разумен был зодчий.
      Иванку всегда влекли башни. Еще в Москве он подолгу разглядывал стрельни и захабы49 крепостных стен Кремля и Белого города, норовя проникнуть в искусные замыслы государевых мастеров.
      Привлек внимание Болотникова и Спасо-Преображенский монастырь, но не как благолепный храм, а как неприступная крепость.
      - И здесь можно с иноземцем сразиться. Не окна - бойницы. Крепок собор. Сколь ворогов можно сокрушить из этих ниш.
      Парней окликнул Герасим:
      - Ждем вас!
      Парни подошли к нищебродам. Дед Лапоток молчаливо стоял, опершись на посох, и будто к чему-то прислушивался, вскинув седую бороду.
      - Чу, служба скоро зачнется. Богомольцы ко храму спешат. А мы - на паперть. Пойдете с нами, молодшие?
      - Паперть - для убогих, старче. Мы ж в город сходим.
      - Не держу, чада, - согласно мотнул головой Лапоток. - Вечор ступайте ко храму Ильи Пророка, и мы туда подойдем. На ночлег вас в слободку сведу.
      Нищеброды потянулись к собору, а Иванка с Васютой, обогнув каменную трапезную, вернулись к Святым воротам. Миновав их, пошли к дороге, ведущей в Рубленый город.
      - Гись! - послышалось сзади.
      Парни оглянулись и сошли на обочину, пропуская подводы с возами. У деревянного храма Михаила Архангела пришлось остановиться: дорогу запрудили десятки телег с товарами.
      У Михайловских ворот остервенело бранились возницы, размахивая кнутами. Оказалось, что одна из встречных подвод задела тяжело груженую телегу, едущую от монастыря. Несколько кулей с солью свалились на землю.
      - Аль без глаз, губошлеп! - наседал на возницу подсухий мужик в армяке.
      - Сам без глаз, раззява! - яро давал сдачи возница. - Куды ж ты в ворота прешь, коль я не проехал!
      - А я, грю, подымай, подымай товар!
      - Ищи дурака. Неча было в ворота ломиться. Не лезь, лопоухий!
      Мужик в армяке стеганул возницу, а тот огрел обидчика кулаком. К каждому набежали приятели и началась драка. Другие же возницы поднялись на телеги, задорили:
      - Кровени носы, ребятушки!
      - Высаживай зубы!
      Иванка же взирал на драку смуро.
      "Вот, дурни! Не ведают, куда силу девать", - подумал он и кинулся в самое месиво. Растолкал драчунов, вскочил на телегу.
      - Стой мужики! Чего свару затеяли? Ужель иного дела нет? Кончай брань!
      Мужики, перестав махать кнутами и кулаками, с любопытством обернулись на могутного детину.
      - А те что? - огрызнулся пострадавший возница, утирая рукавом окровавленные губы.
      - А ничего, - Иванка спрыгнул с телеги и покидал упавшие кули на подводу. - Поезжай!
      Молвил и пошагал в город. Возница обескуражено глянул вслед, развел руками, а затем хлестнул кнутом застоявшуюся кобылу.
      - Но-о-о, милая!
      Парни вскоре оказались на Ильинке. Место шумное, бойкое. По обе стороны улицы высились боярские, дворянские и купеческие хоромы; здесь же, вдоль мощеной дороги, стояли мясные, мучные и съестные торговые лавки. Громко, нараспев кричали сидельцы, зазывая покупателей, шустро сновали походячие пирожники с деревянными лотками. Между толпами народа двигались боярские повозки, окруженные челядью. Холопы молодцевато сидели на конях, покрикивали на посадчан, размахивая плетками. Толпа расступалась.
      Один из прохожих зазевался, придирчиво разглядывая в руках новый цветастый сарафан, только что купленный в Бабьей лавке. Наехал плотный чернявый холоп в коротком темно-синем кафтане. Глаза наглые, с лихим озорством. Отвел назад руку с нагайкой, примерился и сильно, с оттяжкой полоснул по сарафану. Сарафан мягко соскользнул в лужу, а мужик оторопело застыл с отсеченным рукавом.
      - Энто как же, родимые?
      - Гись! Стопчем!
      Холоп стеганул мужика по спине, тот отскочил, едва не угодив под колымагу.
      Боярский поезд проследовал дальше, а мужик, придя в себя, побежал за колымагой, размахивая оторванным рукавом.
      - Поруха, крещеные!
      Толпа смеялась.
      Иванка остановил посадского, спросил, как выйти из Рубленого города к реке.
      - Тут рядом. Ступайте вон на ту стрельню, а под ней ворога. Через их к Волге сойдете.
      Миновали ворота и вышли на берег. Он был высок и обрывист, далеко внизу бежала Волга.
      - Вот это брег! - воскликнул Васюта.
      А Болотников обратил внимание на то, что под крепостью нет ни земляных валов, ни рва, заполненного водой.
      "Да они вовсе и не надобны, - невольно подумалось ему. - Ишь какой брег неприступный".
      Поразила Иванку и сама Волга: впервые он видел такую широкую, величавую реку; по Волге плыли струги, насады и расшивы под белыми парусами. Внизу же, у пристаней, было людно и гомонно. Судовые ярыжки грузили товары, доносились крики купцов и приказчиков, сновали телеги с возами. Услышали парни и иноземную речь.
      - Знать, купцы заморские. Глянь, какие чудные, - рассмеялся Васюта, указывая на людей в диковинных нарядах.
      Иванка улыбнулся: уж больно потешны гости заморские. В париках и камзолах, в коротких портках, на ногах чулки и башмаки.
      - Ну и портки! - заливался Васюта. - Срамотища.
      Спустились к берегу и неторопливо побрели вдоль Волги, приглядываясь к купцам.
      "Кто ж из них в Астрахань пойдет? Да и возьмет ли?" - думал Болотников.
      Останавливались у каждого судна, спрашивали, но купцы и приказчики были неразговорчивы, гнали прочь.
      Один из купцов дозволил разгрузить трюм, но с собой брать не захотел.
      - Не ведаю вас, ступайте.
      - А ежели без денег? - спросил Болотников.
      - Как это без денег? - вскинул кустистые брови купец.
      - Да так. Возьми нас гребцами или работными - кули таскать. Мы хоть до Хвалынского моря пойдем, а денег не спросим. Охота нам Русь поглядеть.
      - Кули таскать?.. Без денег? - купчина ехидно прищурил глаза. Воровать замыслили? Товар пограбить, а меня в воду? А ну проваливай! Стрельцов кликну!
      - Чего шумишь, Еремей Митрич? Рыбу испугаешь, - весело произнес шедший мимо купец в суконном кафтане нараспашку.
      - Да вот, кажись, лихие, - мотнул бородой на парией Еремей Митрич.
      Купец глянул на Болотникова и нахмурился.
      - Чего ж проманул, ростовец? Не ко мне ль снаряжался?
      Перед Иванкой стоял знакомый купец с озера Неро.
      - Прости, Мефодий Кузьмин. Содруг мой в тот день затерялся. А без него уйти не мог.
      - А как здесь очутился?
      - Здесь? - почесал затылок Иванка, и в глазах его запала смешинка. Так тебя ж искал, Мефодий Кузьмич. Мекал, ждать меня будешь. Куда ж тебе в Астрахань без ярыжек?
      - Задорный ты, - ухмыльнулся купец. - А товар мой не пограбишь? Вишь, Еремей-то Митрич опасается.
      - Коль крепко стеречь будешь - не пограблю, - все с той же смешинкой ответил Болотников.
      - У-ух, задорный... И содруг твой экий?
      - Так ведь из одного горшка щи хлебаем. Бери, Мефодий Кузьмич, не пожалеешь.
      Купец увесисто хлопнул Иванку по плечу.
      - Беру, прокудник! И друга твоего. Идем к насаду.
      Пока шли до судна, Иванка обрадовано поглядывал на Волгу.
      "Вот уж не гадал, не ведал. Знать, сам бог нам Мефодия Кузьмича послал. И купец, кажись, веселый".
      Мефодий же Кузьмич, как потом прознал Болотников, три дня простоял в Ярославле из-за своих торговых дел. Половину товара он выгодно сбыл на городском торгу, а затем пошел с мошной на Английское подворье. Закупил нового товару и теперь грузил его на судно. Рано утром насад должен был отправиться в дальний путь.
      Управились быстро: еще дотемна заполнили трюм бочками и кулями. Мефодий Кузьмич молвил:
      - Покуда погуляйте, молодцы. Да, смотрите, в кабаке не упейтесь. Питухи мне не надобны.
      - Да мы ж по единой, с устатку, - подмигнул ватаге рослый крутоплечий ярыга.
      - Ведаю тебя, Игоська. Лишь бы до ковша добраться.
      - Да клянусь богом - по единой! - перекрестился Игоська.
      - Не клянись. Бога ты давно закинул. Лучше мне, Мефодию Кузьмичу, слово дай.
      - А, може, без слова, а? - поскучнел Игоська.
      - Тогда сиди в насаде.
      Игоська тяжко вздохнул, кисло посмотрел на ватагу.
      - Быть по-твоему, Мефодий Кузьмич.
      - Ну то-то. Гуляй, молодцы.
      Ярыжки поплелись в гору. Иванка поглядел вслед, вспомнил про деда Лапотка и ступил к Мефодию Кузьмичу.
      - И нам можно?
      - Отчего ж нельзя, ступайте. Но уговор тот же - питухов на судне не держу, - глаза купца были строгими.
      - Попрощаться нам надо. Сюда с калинами брели, - признался Болотников.
      - То дело доброе, идите.
      Иванка и Васюта догнали артель, Игоська оценивающе глянул на обоих, спросил:
      - Никак, с нами пойдете?
      - С вами.
      - И далече?
      - А пока купец не выгонит,
      - Купец? - сузил глаза Игоська. - А ведаешь ли ты, паря, что на Волге не купец, артель верховодит? Не ведаешь. Так вот мотай на ус. Купец на воде никто, клоп в углу. Он един середь нас, и ежели артели будет не слюбен тут ему и хана. В куль - и в воду. Волга, брат.
      - Выходит, рисковый мужик Мефодий Кузьмич.
      - Без риску купца не бывает.
      Поднялись к крепости. Через Волжские ворота прошли в Рубленый город; потолкались по торговым рядам, выпили сбитня и свернули на Ильинку.
      Недалеко от боярского подворья мужики рубили новую церковь. Звенели топоры, летела белая легкая стружка, духовито пахло смолистой сосной. Возле сруба прохаживался тучный боярин в бобровой шубе. Глаза маленькие, заплывшие, черная борода копной. Тыкал посохом, изрекал:
      - Красно храм ставьте, не посрамите. Я, чать, сто рублев святым отцам отвалил.
      - Не сумлевайся, батюшка Фотей Нилыч, храм поставим благолепый. Не пропадет твоя мошна, - со скрытой усмешкой произнес старый мастер, кланяясь боярину.
      Мимо Фотея Нилыча, шлепая по луже босыми ногами, пробежал рыжий мальчонка в длинной до пят рубахе. Обрызнул боярину шубу. Тот стукнул о землю посохом.
      - Подь сюда, нечестивец!
      Мальчонка подошел, испуганно втянув голову в плечи.
      - Вот тебе, поганец!
      Боярин с силой огрел мальчонку посохом, тот вскрикнул и, скорчившись от боли, закатался по земле.
      Болотников тяжело и насупленно шагнул к боярину.
      - Аль можно так?
      - Прочь! - глаза Фотея налились кровью. - Дожили! Смерд боярина попрекает.
      Иванка вспыхнул, неведомая злая сила толкнула к боярину; выхватил посох, ударил.
      - Караул! - завопил Фотей Нилыч.
      Болотников ударил в другой раз, в третий, сбил боярина наземь. Посох переломился.
      Подскочил Васюта, рванул Болотникова за плечо.
      - Ныряй к соловью!50
      Мимо ехал извозчик верхом на коне; Иванка и Васюта прыгнули в возок.
      - Гони, борода!
      Извозчик понимающе хмыкнул и стеганул лошадь.
      - Проворь, буланая!
      Возок затерялся в узких, кривых улочках. Извозчик остановил лошадь подле глухого монастырского подворья, глянул на Иванку, крутнул головой.
      - Смел ты, паря... И поделом Фотею. Лют!
      Болотников протянул полушку, извозчик отказался.
      - Не. С таких не беру... Знатно ты боярина попотчевал.
      Иванка и Васюта встретились с нищебродами у храма Ильи Пророка51. Братия ожидала вечерню, расположившись на лужайке у ограды; развязав котомки и переметные сумки, трапезовали.
      - Ну как помолились, старцы? - спросил Болотников.
      - Помолились, чадо. Поснедай с нами, - молвил дед Лапоток.
      - Спасибо, сыты мы... Попрощаться пришли.
      - Попрощаться?.. Куды ж удумали, чада?
      - По Волге с купцом поплывем. В судовые ярыжки нанялись, старче.
      Дед Лапоток перестал жевать, повернулся к Волге, обхватив крепкими жилистыми руками колени. Лицо стало задумчивым.
      - Когда-то и мне довелось плыть на струге. Под Казань ходил с ратью Ивана Грозного. Тогда я ишо зрячим был, белый свет видел.
      Замолчал, вспомнив далекую молодость, и, казалось, посветлел лицом. Потом вздохнул и вновь заговорил:
      - Чую, не для того вы сюда шли, чтоб к купцу наниматься. Не так ли?
      - Воистину, старче.
      - Ведал то, сердцем ведал, молоднше. Пойдете вы дале, к простору, где нет ни купцов, ни бояр.
      - И на сей раз угадал, старче. В Поле наша дорога.
      - Жаль, очи не зрят, а то бы с вами пошел. В Диком Поле я не бывал, молодшие, однако много о нем наслышан. Дай-то вам бог доброго пути.
      Герасим, сидевший возле Лапотка, вдруг встрепенулся и привстал на колени, вглядываясь в боярина, идущего к храму.
      - Он... Он, треклятый. Глянь, братия.
      Нищеброды уставились на боярина, зло загалдели:
      - Матерой. Ишь, пузо нажрал.
      - Убивец!
      - Покарай его, всевышний!
      Признали боярина и Иванка с Васютой: то был Фотей Нилыч. Шел скособочась, тяжело припадая на левую ногу.
      - Аль встречались с ним? - усмехнулся Иванка.
      - Свел господь, - насупился Герасим. - Это тот (самый, что Николушку нашего порешил. У-у, треклятый!
      Боярин был далеко, не слышал, но нищеброды загалдели еще злее и громче. Оборвал шум Лапоток:
      - Угомонись, братия! Словами горю не поможешь... Тут иное надобно.
      Нищеброды смолкли, глянули на Лапотка.
      - О чем речешь, калика? - вопросил один из убогих.
      - Ужель запамятовали? А не ты ль, Герасим, пуще всех на боярина ярился? Не ты ль к мщению взывал?
      - И ныне взываю, Лапоток. Не забыть мне Николушку, до сих пор в очах стоит, - Герасим ткнул клюкой в сторону боярского терема. - Вон каки хоромы боярин поставил, во всем граде таких не сыщешь. Да токмо не сидеть те в них, боярин. Так ли, братия?
      Глаза Герасима были отчаянными.
      - Так, Герасим! Отомстим за Николушку.
      - Петуха пустим...
      "Вот тебе и убогие, - порадовался Болотников за нищебродов. - Дерзкой народ!.. Но петуха пустить не просто: караульные на подворье. Тут сноровка надобна да сила. Убогих же в един миг схватят - и прощай волюшка. За петуха - голову с плеч".
      Вслух же вымолвил:
      - Кровь на боярине, зрел его ныне. Пес он... В полночь с вами пойду.
      - А как же насад? - спросил Васюта.
      - Насад не уйдет, друже. Поспеем к купцу... Пойдешь ли со мной?
      - Сто бед - один ответ, - вздохнул Васюта.
      - Добро... А вы ж, старцы, ползите в слободу. Без вас управимся.
      - Старцы пущай бредут, а я с вами. Мой был Николушка. Зол я на боярина, - произнес Герасим.
      Дед Лапоток поднялся и обнял Болотникова за плечи.
      - Удал ты, детинушка. Порадей за дело праведное, а мы тебя не забудем, - облобызал Иванку, перекрестил. - Удачи тебе.
      - Прощай, дед. Прощай, братия.
      Прибежали к насаду после полуночи. Над крепостью полыхало багровое пламя, тревожно гудел набат.
      - Как бы и другие усадьбы не занялись, - обеспокоено молвил Васюта.
      - Бояр жалеешь, - сурово бросил Болотников. - В Рубленом городе тяглых дворов не водится, слободы далече. А бояре да купцы пусть горят. Поболе бы таких костров на Руси.
      1 Яндова - большая открытая чаша с рыльцем, употребляемая в древней Руси для вина.
      2 Четь, четверть - московская четверть в XVI-XVII вв. равнялась 6 пудам ржи или 5 пудам ржаной муки.
      3 Подорожная - проездное свидетельство.
      4 Похмелье - одно из известных изделий русской кухни. Оно состояло из нарезанных ломтиков холодной баранины, перемешанных с искрошенными солеными огурцами, уксусом, огуречным рассолом и перцем.
      5 Личина - маска.
      6 Кат - палач.
      7 Сиделец - приказчик, продавец в лавке, за стойкой в кабаке.
      8 На один рубль в XVI веке можно было купить лошадь.
      9 Приказ - учреждение, ведавшее отдельной отраслью управления в Московском государстве XVI-XVII вв. (Посольский приказ, Поместный, Разбойный и т. д.)
      10 Седмица - неделя.
      11 Тиун - боярский слуга, управляющий феодальным хозяйством.
      12 Железа - вязи, оковы, кандалы, ручные и ножные цепи.
      13 Шандал - подсвечник.
      14 Малюта Скуратов - Вольский Григорий Лукьянович, думный дворянин, ближайший помощник царя Ивана Грозного по руководству опричниной, пользовавшийся его неограниченным доверием.
      15 Дружинник - в конце XVI в. князья не имели собственных дружин, однако по-прежнему держали возле себя вооруженных холопов, челядинцев, поэтому термин "дружинник" в описываемый период еще широко бытовал на Руси.
      16 Татьба - разбой.
      17 Гостиная сотня - наиболее привилегированная часть русского купечества.
      18 Живот - имущество, богатство.
      19 Тулумбас - старинный ударный музыкальный инструмент, род литавр.
      20 Губной староста - начальник Губной избы, ведавший уголовными делами в своем округе - губе.
      21 В XVI веке специальных духовных учебных заведений, где бы готовились священники не существовало. Обычно, по смерти попа, мир снаряжал к патриарху (митрополиту) грамотного человека, который мог бы читать богослужебные книги. Человек этот, после благополучных смотрин, "благословлялся на приход".
      22 Шиш - разбойник, грабитель.
      23 Стрекава - крапива.
      24 Скородом - деревянный город, выстроенный в Москве в 1591 г.
      25 Рундук - в данном случав прилавок; ларь, крытая лавка; крыльцо, сени, мост.
      26 Сбитень - горячий напиток, приготовленный из воды, мёда и пряностей.
      27 Родная сестра Бориса Годунова - Ирина - была выдана замуж за царя Федора.
      28 Земский ярыжка (ярыга) - в Московском государстве XVI-XVII вв. низший служитель в приказах, выполнявший полицейские функции.
      29 Скрижаль - в данном случае нагрудник на мантии архиерея.
      30 Панагия - икона, носимая архиереями на груди.
      31 Шестопер - старинное холодное оружие - род булавы с головкой из шести металлических перьев (шипов).
      32 Сонозорник - июль.
      33 Ям - селение на почтовом тракте, где проезжающие меняют лошадей.
      34 Шелюжники - лапти из коры тала.
      35 Варницкий монастырь - в трех верстах от Ростова, на реке Ишне, близ Юрьевской слободы. Построен в начале XVI века.
      36 Епитимья - церковное наказание или самонаказание верующего с целью искупления грехов.
      37 Власяница - грубая одежда в виде длинной рубашки из верблюжьей или какой-либо другой шерсти, которую носили аскеты на голом теле.
      38 На Святой - в пасху.
      39 Торговый путь - Москва - Архангельск через Переславль, Ростов, Ярославль и Вологду.
      40 Хвалынское море - Каспийское.
      41 Пятидесятница - Духов день.
      42 Пятница - была священным днем. Народ верил в особую силу двенадцати пятниц в году. Под влиянием жития святой Параскевы (пятница) народ олицетворял пятницу - представлял ее в виде женщины, которая ходит по деревням и следит, чтобы бабы не работали, когда не полагается.
      43 Объярь - шелковая струйчатая ткань о золотой или серебряной нитью.
      44 Каптур - зимний головной убор женщин.
      45 Камень - Уральские горы,
      46 Объезжие головы - выборные посадские люди, смотревшие за порядком на улицах.
      47 Правеж - править, взыскать. Ежедневное битье батогами несостоятельного должника, являвшееся средством принуждения к уплате долга. Чем больше был долг, тем длиннее срок правежа. В случае неуплаты долга по истечении срока правежа должники (за исключением служилых людей) отдавались в холопы истцу.
      48 В смирном - в черном, траурном.
      49 3ахаб - наружная пристройка к крепостной стене, защищающая ворота.
      50 Соловей - так называли в народе извозчиков, ямщиков.
      51 В описываемый период храм был еще деревянным.