Седой замялся.
      - Вообще-то Галина Васильевна просила, чтобы ты ничего городского не ел.
      Илья демонстративно откусил полпирожка и стал жевать, глядя в растерянные глаза своего телохранителя.
      - Дайте и мне два! - приказал седой буфетчице и пошутил: - Помрем вместе.
      - Вы первый, - уточнил Илья.
      Седой поперхнулся. Илья тем временем купил две бутылки пепси-колы и одну протянул седому. Тот улыбнулся.
      - А насчет конкурса этого ты не обижайся. Я тебе по секрету скажу: это Галина Васильевна Иваныча попросила. Ну, чтобы ты нормально развивался, понимаешь? Других дел у Иваныча нет, как на ребра эти смотреть.
      Сделав глоток пепси-колы, седой посмотрел на этикетку, улыбнулся и продолжил:
      - А знаешь, как ее Фидель Кастро называл? Сточные воды империализма!
      Он засмеялся, однако Илья оставался серьезным.
      - Он сказал это про кока-колу, - не согласился молодой человек.
      Седой поставил бутылку на столик, закурил и заговорил искренне и нервно:
      - Ты, сынок, считай, не жил при советской власти. Что ты понимал ребенок... А я жил! Я, между прочим, зампредседателя областного управления комитета госбезопасности был. Большой начальник, да? А что я видел? Двести рублей оклад и понос! Пять дней в неделю понос! А в выходные - стул нормальный! Стресс постоянный, понимаешь? В отпуске стул нормальный, а на работу выходишь - понос!
      Илья вытер салфеткой губы и пальцы, скомкал ее, бросил на стол и проговорил - еще более искренне и нервно:
      - Вы Родину охраняли, шпионов ловили!
      - Охранял! Ловил! - пунцовея, закричал в ответ седой. - А теперь я каждый день по телевизору вижу шпионов этих! Шпионы...
      Илья не слушал. Он быстро спускался по широкой парадной лестнице, а седой семенил рядом, пытаясь еще что-то объяснить, рассказать.
      - Я вас уволю, - бросил Илья на ходу.
      - Как это? - не понял седой и даже остановился в раздумье.
      Илья направился в туалет, и седой побежал следом.
      Туалет был просторный, с мокрыми, недавно вымытыми полами.
      - Я вас уволю, - громко и отчетливо проговорил Илья из своей кабинки.
      Седой нервно засмеялся и вошел в соседнюю.
      Илья спустил воду, вышмыгнул под шум воды из кабинки, схватил стоящую у стены швабру, подпер ею дверь, за которой пребывал седой, распахнул настежь большое матовое окно напротив и спрятался в другой кабинке, самой дальней.
      Седой удовлетворенно выдохнул, ткнулся в дверь и спросил удивленно:
      - Сынок?
      Ничего не услышав в ответ, он стукнул в дверь ногой и повторил растерянно:
      - Сынок...
      И тут наконец до него дошло.
      - Сынок! - прорычал седой, багровея, и с медвежьей яростью кинулся на дверь грудью.
      Швабра громко треснула и сломалась, как спичка, дверь с грохотом распахнулась, седой вылетел из кабинки, упал, проехал на четырех конечностях по мокрому полу до противоположной стены, вскочил на ноги, сунулся в пустую кабинку Ильи, перевел взгляд на распахнутое окно, мгновенно все понял, взобрался на подоконник и бесстрашно прыгнул вниз...
      3
      На площади перед Дворцом культуры Илья остановился и прощально и насмешливо посмотрел на его помпезный фасад, на котором висел огромный бело-сине-красный плакат, объявлявший:
      "1-й Всероссийский конкурс "Грудь России" (региональный этап)".
      - Прощай... немытая... грудь России! - засмеявшись, прокричал Илья и побежал в свой город - один!
      XI. Спроси, как меня зовут
      1
      Холодный стальной кружок давил на висок, принуждая не двигаться, и Илья не двигался, сидел на лавочке в той внешне расслабленной позе, держа в полуопущенной руке недоеденное мороженое, как застал его внезапно прижавшийся к виску холодный стальной кружок... Еще был хриплый приказ: "Молчать и не двигаться!", и Илья молчал и не двигался, совершенно не двигался, только мороженое в руке двигалось, стекало, тая, на ладонь, ползло, щекоча, между пальцами...
      А больше пока ничего не было...
      Дело происходило в запущенном пустынном парке Воровского, куда Илья забрел, чтобы отдохнуть и съесть любимое с детства сливочное мороженое в вафельном стаканчике. До этого он долго бродил по Придонску, вспоминая город, купил в книжном магазине пузырек чернил, а в газетном киоске "Придонскую правду" и "Придонский комсомолец", но, лишь глянув на заголовки первых полос, выбросил обе газеты в мусоросборник. Илья был внимателен и осторожен, понимая, что Нилыч его ищет, и расслабился, только когда купил мороженое, вошел в перекошенные ворота парка Воровского и сел на грязную скамейку...
      Тот, кто подкрался сзади, приставил пистолет к виску и приказал молчать и не двигаться, сам молчал и не двигался, то ли испытывая нервы, то ли издеваясь, то ли дожидаясь кого, то ли еще что... Было страшно и непонятно. И, видимо, от этого Илья вдруг задышал - часто и громко, часто и громко и все чаще и громче... И тут же тот, кто стоял за спиной с пистолетом, дразнясь или заразившись, тоже вдруг задышал часто и громко, часто и громко и все чаще и громче. И так они вдвоем дышали... Странно, но это напоминало то самое известное всем любовное дыхание, которое кончается сладостным стоном или криком, но чем оно могло здесь кончиться - выстрелом? Кончилось звонком, и оба они от неожиданности перестали дышать, слушая высокий искусственный голосок мобильного. Он пел и пел, назойливо повторяя коротенькую мелодию.
      - Это у тебя? - на выдохе, хрипло спросил стоящий за спиной с пистолетом.
      Илья не понял вопрос, но переспросить не решился и промолчал.
      - Это у тебя? - нервно повторил стоящий за спиной, и пистолет в его руке сильно и опасно дернулся.
      Илья еще больше растерялся, не понимая.
      - Это телефон, - шепотом ответил он. - Мобильный телефон.
      - Я и говорю - у тебя?!
      Илья понял наконец и торопливо ответил:
      - У меня!
      - Ну, говори тогда! - приказал стоящий за спиной с пистолетом.
      Илья разжал руку, избавляясь наконец от растаявшего мороженого, незаметно вытер ладонь о дерево скамейки, достал из кармана телефон.
      - Сынок, это ты? - спросил седой.
      - Я, - ответил Илья.
      - Слушай, сынок, - голос у седого был злой и нервный. - Ты не сынок, ты щенок! Я тебя сегодня поймаю, штаны сниму и задницу надеру.
      Илья дал отбой и хотел положить аппарат обратно в карман, но тот, кто стоял за спиной с пистолетом, вы-хватил его, сдавленно крикнув:
      - Дай сюда!
      Илья облегченно улыбнулся - кажется, это было просто ограбление.
      - А как здесь? - неожиданно спросил тот, кто стоял за спиной с пистолетом, и убрал пистолет от виска Ильи. - Где нажимать, покажи...
      Илья осторожно повернул голову и, не поднимая глаз, показал, как пользоваться мобильным. Тот, кто стоял за спиной с пистолетом, имел небольшие, очень смуглые руки, а обломанные грязные ногти были накрашены разноцветным лаком - белым, зеленым и фиолетовым. Он набрал нужный номер и прижал аппарат к уху. Только тогда Илья поднял глаза... Это была девушка, точнее даже девочка, школьница, старшеклассница, ребенок. Из-за шапки черных курчавых волос голова ее казалась очень большой. Она была метиска или мулатка: кожа цвета кофе с молоком, иссиня-черные глаза, расплющенный нос и огромные губы. На плече ее висел яркий школьный рюкзачок, на груди был прицеплен большой круглый значок с надписью: "Спроси, как меня зовут".
      Видимо, не соединилось, - недовольно хмуря брови, девушка стала снова набирать номер, но блестящий, короткоствольный револьвер мешал, и тогда она сунула его Илье, приказав:
      - На, подержи!
      Илья взял оружие и глянул на девушку удивленно.
      - Але! - закричала она, как это обычно делают люди, редко говорящие по телефону. - Але, Баран, это ты? Ты дома? Я так и знала, что ты дома... Узнал? Это я, ага... Чего делаешь, чай пьешь? Я так и знала, что ты чай пьешь... С вареньем? Я так и знала, что с вареньем... А я тебе с Воровки по мобильному звоню... Ты что, оглох? Тебе по буквам повторить? По мо-биль-ному! Баран, я тебе должна сказать знаешь что... Я давно хотела тебе это сказать, да времени не хватает. Баран, ты козел!
      Девушка сунула телефонную трубку Илье, и он вернул револьвер. Она вскинула оружие, прицелилась в пустоту, сказала: "Ба-бах!" и по-ковбойски дунула в дуло. Илья улыбнулся. Ей это, кажется, не понравилось. Она глянула строго и ткнула револьвером в значок на своей груди. Илья смотрел вопросительно, не понимая, что это значит.
      - Ну! - потребовала девушка и снова показала на значок.
      - "Спроси, как меня зовут", - прочитал Илья то, что там было написано.
      Девушка громко вздохнула, пожала плечами и посмотрела по сторонам, как бы ища сочувствия.
      - Ты что, дурак? Или с луны свалился? - раздраженно спросила она. - Это ты должен спрашивать, понимаешь? Для чего я его сюда повесила?
      - Как тебя зовут? - задал Илья требуемый вопрос.
      - Меня? - спросила девушка, словно не ожидала этого. - Снежана.
      - Снежана? - искренне удивился Илья.
      - Снежана, а что? Что тебя так удивляет? - спросила она, готовая обидеться.
      - Редкое имя, - объяснил Илья. - Редкое и красивое.
      - Красивое, конечно, - согласилась девушка. - Я сама, когда первый раз услышала... А тебя как звать?
      - Сергей.
      - Сережка?
      - Сергей, - твердо повторил Илья.
      - А фамилия?
      - Нечаев.
      Девушка смотрела на Илью так, как будто разгадывала загадку.
      - Знаешь, почему я про фамилию спросила? Подумала, может, ты его родственник... Ты все-таки здорово на него похож. А Баран знаешь на кого похож? На Леонардо. Ты любишь Леонардо?
      Илья внимательно посмотрел на девушку и ответил серьезно:
      - Я больше люблю Рафаэля.
      Она скривилась.
      - Ты что, старик, что ли? Это моя мать Рафаэля любила, когда молодая была. Блеет, как козел. Я девять раз "Титаник" смотрела. А Верка двенадцать. Она первая поняла, что Баран на Леонардо похож. А ты знаешь на кого похож? Сказать?
      Илья пожал плечами.
      - На Влада! - выпалила девушка. - До Леонардо я Влада любила.
      - Кто такой Влад? - делаясь серьезным, спросил Илья.
      - С луны свалился! - весело воскликнула девушка. - Влад Сташевский!
      Девушка ждала реакции, но реакции не было.
      - Правда не знаешь? - спросила она растерянно и недоверчиво.
      - Не знаю, - спокойно ответил Илья.
      - Певец! - неожиданно заорала девушка. - Это певец такой! "Вечерочки-вечерки" слышал?
      Илья помотал головой.
      - С луны свалился? - тихо, серьезно спросила она.
      - Нет, просто я жил далеко, - объяснил Илья, улыбаясь.
      - Сидел? - догадалась девушка.
      Илья кивнул.
      - Сидел... И лежал... И ходил...
      - Сколько лет?
      - Шесть.
      - А за что? Маму не слушался?
      - Наоборот - слушался...
      Девушка засмеялась:
      - А у тебя бабки сейчас с собой есть?
      Илья задумался.
      - Ну, бабки - мани, мани, - нетерпеливо воскликнула она.
      - Есть, - спокойно ответил Илья.
      - Значит, ты такой же крутой, как Баран, - подытожила девушка и продолжила неожиданно: - И значит, ты сегодня меня трахнешь.
      Она смотрела на Илью, ожидая реакции, но вновь реакции не было.
      - Трахнешь! - крикнула девушка и приставила револьвер к его груди.
      - За что я должен тебя трахнуть? - спросил он сочувственно.
      - Да ни за что! Просто так! Просто так не можешь, что ли? Мужик, называется! Мужики пошли, просто так трахнуть уже не могут! - продолжала возмущаться девушка.
      - Просто так не могу. Просто так я никогда никого не бил. Только за дело, - взволнованно объяснил Илья.
      Девушка глянула на него недоверчиво, отступила на шаг, еще на шаг и вдруг захохотала гортанным чужим хохотом, сгибаясь в поясе и чуть не падая. Илья смотрел на нее непонимающе, удивленно, но скоро удивление в его глазах сменилось возмущением.
      - Почему ты смеешься? - он требовал ответа.
      Девушка вытирала слезы рукой, в которой сжимала револьвер.
      - Нет, ты все-таки не с луны свалился. Ты все-таки дурак... Дурак с мобильным... И с бабками... Ты, как моя бабка! Она тоже не знала, что значит трахаться. Я говорю ей тогда: "Ба, а что вы с дедом дома делали, когда мама в школу уходила?" Думала, думала - вспомнила, а потом ка-ак меня поварешкой по башке трахнет! Догадалась...
      Она посмотрела на Илью внимательно и серьезно и спросила:
      - Догадался теперь?
      Илья кивнул.
      - Трахнешь?
      Илья кивнул еще раз.
      Девушка засмеялась:
      - Быстрый какой! Сначала мы в "Макдоналдс" пойдем, как Верка с Бараном.
      - Я "Макдоналдс" не люблю, - попробовал не согласиться Илья, но девушка оборвала:
      - Зато я люблю! Я сказала в "Макдоналдс", значит, в Макдоналдс!
      2
      То был первый и единственный пока в Придонске "Макдоналдс". Девушка жадно поедала гамбургеры, запивала их клубничным коктейлем, глазела по сторонам и беспрерывно болтала:
      - Еще мне Верка рассказывала, что в сортире здесь чище, чем в операционной, ей аппендицит недавно вырезали. Надо будет сходить посмотреть, да? И пописать можно заодно... А ты чего ничего не ешь? Бабки экономишь? Как Васька Огрызков... Тоже бабки экономил, в "Макдоналдс" хотел сходить... А потом на уроке в обморок - ба-бах!
      - Я сыт, - объяснил Илья.
      - Дома покушал?
      - Да.
      - А у тебя отец есть?
      - Есть.
      - И мать?
      - И мама.
      - И они вместе живут?
      - Да.
      - Бедненький, - ехидно посочувствовала девушка. - Накормили, значит, на дорожку. Ну, хоть попей.
      - Я пью только пепси-колу, а ее здесь нет, - очень серьезно объяснил Илья.
      - Поэтому ты не любишь "Макдоналдс"? - догадалась девушка.
      - Да.
      Девушка тоже посерьезнела.
      - Любишь пепси?
      Илья кивнул.
      - А я коку больше уважаю... Хотя пепси тоже люблю. И фанту... Но спрайт я ненавижу!
      - Я пью пепси, - повторил свою позицию Илья. Такая определенность вызывала у девушки уважение.
      - А что у тебя с рукой? - живо поинтересовалась она.
      - Бандитская пуля, - ответил Илья, и девушка оценила шутку, засмеялась.
      От гамбургеров остались одни бумажки, коктейльная трубочка издавала финальный хрип. Девушка громко вздохнула и еще раз посмотрела по сторонам.
      - Классно здесь... Будь моя воля, я бы здесь жила... Моя родина "Макдоналдс".
      Илья усмехнулся:
      - Чего же здесь хорошего?
      - Чисто... Красиво... Вкуснятина прикольная... Никто не матерится, не блюет... Даже на улицу не хочется выходить. Как увидишь эти рожи! А я тут штуку баксов хотела заработать. Конкурс "Грудь России", слышал?
      Илья кивнул.
      - Ну, хоть это слышал. Ну, вот... Прихожу я туда, а они мне: "Это не патриотично, Печенкину это не понравится. Печенкин это не поймет!"
      - Кто такой Печенкин? - перебил ее Илья.
      - Наш главный богач. Бабка его народным кровососом называет. Она на заводе вахтерила, а Печенкин завод купил и всех стариков выгнал. Будь моя воля, я бы его собственными руками задушила. Знаю я, что ему нравится. Он нашу училку третий год трахает, а она в одной и той же юбке ходит и курит "Пегас"... Жа-адный! Все богатые - жадные, правда? А тебе мой пистолет понравился? Мне его один слесарь шестого разряда из газового переделал за две бутылки водки. А то лезут все... А я прихожу домой, а бабка говорит: "Эх, где бы мне пистолет достать?" Я чуть не упала, подумала - знает, а потом смотрю - нет... И говорю: "А зачем тебе пистолет?" Застрелиться, говорит... Они всем своим советом ветеранов застрелиться решили...
      - Почему?
      - Ну, как почему? Они эту страну защищали, а чего они от нее хорошего видят? У бабки пенсия - на два бигмака, да и ту не платят. Чем так жить, лучше вообще не жить. Ну, вот... Я говорю: "Ба, а какой вам нужен пистолет?" Типа прикалываюсь... А она: "ТТ зарегистрированный". Я говорю: "ТТ могу достать, только незарегистрированный" - прикалываюсь опять... А она: "Нет, только зарегистрированный". Я: "Незарегистрированный". Она: "Зарегистрированный"... Я: "Незаре-ре..." Тьфу ты! А она кружкой по башке меня ба-бах! Шишка до сих пор осталась, хочешь - потрогай, - девушка перегнулась через стол, вытягивая шею, но Илья не стал дотрагиваться до ее головы, а спросил:
      - Ты читала "Как закалялась сталь"?
      Неожиданный вопрос не застал девушку врасплох. Она выставила обращенную к Илье ладонь и проговорила успокаивающе:
      - Я книжек не читаю.
      - Это хорошо, что ты книжек не читаешь. Но эту прочтешь
      Девушка громко засмеялась:
      - Отгадай загадку! Слово из трех букв, в котором можно сделать три ошибки, а смысл все равно остается!
      Илья задумался.
      - Сдаешься? Сдавайся. Все равно не отгадаешь! Ишо! - выкрикнула девушка.
      Илья не понимал, решительно не понимал.
      - У вас там на Луне все такие? Как до утки - на четвертые сутки? Или как до жирафы? - раздраженно спрашивала она.
      - Еще? - догадался Илья.
      Девушка согласилась, кивнула.
      - Один коктейль и один бигмак! Нет, лучше два коктейля! И два бигмака...
      Илья поднялся и направился к раздаче, но проходя вдоль стеклянной стены, увидел внизу в сквере седого. Старый чекист ходил, прихрамывая, кругами, обреченно глядя по сторонам. Илья достал из кармана телефон и набрал номер. Седой торопливо приложил к уху свой мобильник.
      - Это я, - заговорил Илья.
      - Сынок! - обрадовался седой и тут же пожаловался. - Что же ты делаешь, сынок?
      Илья улыбнулся:
      - Хорошо. Пока я не буду вас увольнять. Но предлагаю вам работать на меня. Детали обсудим позднее. А сейчас садитесь на скамейку и ждите. Я приду, и мы вернемся домой вместе. В противном случае я вернусь один и скажу маме, что вы меня потеряли и меня чуть не украли чеченцы.
      Седой закружился на месте, завертел головой, пытаясь увидеть Илью, он даже посмотрел на небо.
      - Садитесь! - строго приказал юноша и старый чекист послушно опустился на стоящую рядом скамейку.
      На подносе стояли не два, а три коктейля и лежали не два, а три бигмака. Девушка взглянула на Илью счастливо и благодарно.
      - Ты не как Баран. Ты круче Барана, - решительно проговорила она.
      - Знаешь, на кого ты похожа? - спросил Илья.
      - Знаю! - кивнула девушка, впиваясь зубами в американский бутерброд. - На обезьяну. Мне это по сто раз в день говорят...
      - Ты похожа на Анджелу Дэвис, - уверенно сказал Илья.
      - Как-как?
      - Анджела Дэвис.
      - А кто это? Певица?
      - Американская коммунистка.
      Девушка улыбнулась:
      - Надо бабке моей сказать, вот обрадуется. А мы куда пойдем: к тебе или ко мне?
      - К тебе.
      - А к тебе нельзя? Родители дома?
      - Мама.
      - Значит, ко мне. Только ключ у бабки надо за-брать, а то она мне не доверяет.
      3
      На обитой оцинкованным железом, выходящей прямо на улицу двери висели две таблички: первая - "ЖЭК", вторая - "СВВОВ". Илья подергал закрытую дверь и взглянул вопросительно на спутницу. Она махнула рукой.
      - Да там они, я знаю! Только они не откроют, стучи не стучи. Секретничают...
      Илья подошел к высоко расположенному окну, ухватился за карниз, подтянулся и, с трудом удерживаясь на узком приступке фундамента, приник к стеклу.
      За длинным, накрытым кумачом столом плотно сидели седовласые, увешанные орденами и медалями ветераны.
      - Видишь кого? - нетерпеливо спросила девушка.
      Илья не отвечал.
      - Кто там?
      - Старик, - ответил Илья, не отрываясь от стекла.
      - Это Коромыслов! - обрадованно воскликнула девушка. - Председатель ихний. Это он придумал застрелиться... Злой как собака.
      Старик был длинный, сухой, седой, усатый. Он стоял во главе стола, говорил что-то горячо и напористо, то поднимая, то опуская сжатую в кулаке руку.
      Слушатели, несомненно, были с ним согласны; они часто кивали, трясли дряблыми подбородками и, готовясь аплодировать, потирали ладони. Два толстых пыльных стекла не пропускали ни звука. Это напоминало аквариум, в котором давным-давно нет воды, пыльный обветшалый аквариум, где прах сохранил форму живых существ. Был, вероятно, какой-то праздник, известный им одним юбилей, и по этому поводу проводилось меро-приятие - необходимое, тягостное, священное...
      - А бабку видишь? - крикнула снизу девушка.
      - Как она выглядит?
      - Бабка? Бабка как бабка...
      Илья спрыгнул на асфальт и смущенно посмотрел на девушку.
      - Подсади! - потребовала она и стала забираться туда же. Илья поддерживал ее сзади, стараясь не смотреть вверх.
      - Ба! - заорала девушка и забарабанила в стекло. - Ключ дай, ба! Нас сегодня раньше отпустили. Да одна я, одна! Контрольная завтра, готовиться надо срочно!
      Ключи вылетели в форточку и, звякнув, упали на асфальт. Девушка спрыгнула вниз, подхватила их, подбросила в воздух, поймала и предложила деловито и задорно:
      - Ну что, айда? Цигель-цигель о-ля-ля!
      4
      Девушка и бабушка жили на втором этаже старого двухэтажного барачного типа дома. Комната была одна, но получалось две, что подчеркивала полустершаяся меловая черта, проведенная по дощатому полу от середины окна до середины входной двери. Левая половина принадлежала бабушке: там стояла высокая железная кровать под атласным покрывалом, комод, шифоньер, радиола на ножках и швейная машинка в желтом фанерном футляре. На стене над кроватью, в рамках и без висели старые фронтовые фотографии, вырезанные из журналов фотопортреты военачальников, среди которых центральным был цветной парадный маршал Жуков, украшенный, как икона, блеклыми цветами из навощенной бумаги.
      На стороне внучки, прямо напротив Жукова висел глянцевый плакат Леонардо ди Каприо, а вокруг - вырезанные из журналов фотографии артистов, певцов и рок-музыкантов. На бабушкиной половине царило опрятное, но мрачное спокойствие, на внучкиной было пестро и грязно. На разложенной красной диван-кровати валялись скомканные одеяло и простыня, были разбросаны молодежные журналы, обертки от жевательной резинки, магнитофон и кассеты, дешевая косметика и пара грязных тарелок.
      - На бабкину половину не заходи, - предупредила девушка, копаясь в своем рюкзачке.
      - Почему?
      - Бабка убьет. На...
      Она повернулась, протягивая что-то на ладони. Илья увидел и смутился.
      Девушка хохотнула:
      - Безопасный секс! Пользоваться умеешь или научить? Бери, не бойся!
      Илья смутился еще больше и опустил глаза. Она присела и заглянула в них снизу.
      - Ты чего, мальчик еще? Признавайся! Мальчик?
      Илья мотнул головой, не соглашаясь.
      - У меня была девушка.
      - А как ее звали?
      - Оксана.
      Девушка насмешливо фыркнула.
      - На следующий день она погибла, - проговорил Илья.
      - Это давно было? - спросила девушка шепотом.
      - В прошлом году.
      - Ты ее не можешь забыть?
      - Я никогда ее не забуду. У нее отец - безработный шахтер. Мама - больная. И еще трое маленьких детей. Она их всех кормила...
      - Не собираешься забывать? А зачем же тогда ко мне шел? Зачем обещал, что трахнешь? Баран дома чай с вареньем пьет, ты не собираешься забывать... А что я Верке скажу? Я сегодня себе последний срок поставила. Надо мной все девчонки в классе ржут...
      - Это не главное, это совсем не главное, - попытался успокоить ее Илья, но девушка в ответ швырнула в него презерватив и не попала.
      - Не главное? А что главное? - возмущенно требовала она ответа.
      - У нас не было с ней того, о чем ты говоришь. Мы сидели и разговаривали, и она рассказывала мне о себе...
      - Не было?! - обрадовалась девушка. - Тогда чего же боишься? Может, ты голубой? А, поняла, ты голубой!
      - Я не голубой, просто это не главное... - все пытался объяснить Илья.
      - Я знаю, что главное! - Она вытащила из рюкзачка револьвер и, держа его обеими руками, направила в грудь Ильи.
      - Молчать и не двигаться! - приказала она, как в парке.
      Илья улыбнулся:
      - Там нет патронов.
      - Есть! - закричала девушка. - Целых три штуки! Я сама покупала их на базаре!
      Илья протянул сжатый кулак и разжал ладонь. На ней лежали три револьверных патрона.
      Девушка смотрела растерянно и непонимающе то на Илью, то на патроны в его руке, то на револьвер в своей.
      - А-а, - догадалась она наконец. - Вытащил... Вытащил, когда я с Бараном по мобильному говорила. Ну, ты и гад...
      И, не зная, что еще сказать, девушка швырнула в него револьвер и снова не попала.
      Илья поднял оружие, спокойно осмотрел, выдавил барабан и стал вставлять в него патроны.
      - Главное в жизни - это борьба. Борьба до победы, - сказал он и улыбнулся. - Я трахну тебя, обязательно трахну, но только тогда, когда мы победим.
      - Кто - мы? - недоверчиво спросила девушка.
      - Мы.
      - А кого? Кого мы должны победить?
      - Твоя бабушка хочет застрелиться, потому что у нее отняли смысл жизни. Твой одноклассник падает в голодный обморок. Ты мечтаешь жить в "Макдональдсе". Мы победим тех, кто во всем этом виноват...
      - Я не понимаю, кого? Кого мы должны победить? Например! - нетерпеливо и нервно закричала девушка.
      - Например, Печенкина.
      - Печенкина? Я согласна. А как?
      - Я знаю как. Ты слышала о Тристане и Изольде?
      Девушка нахмурила брови, вспоминая.
      - Которые вместе отравились? Кино видела.
      - Нет. Они завязали глаза, разделись донага, легли рядом и лежали так, не дотрагиваясь друг до друга.
      - А почему - не дотрагиваясь?
      - Чтобы скорее победить.
      Девушка поняла и одобрила.
      - Прикольно. Только я платков не ношу, бабкины можно?
      - Можно.
      Девушка зашла на чужую половину, выдвинула ящик комода и достала из него два платка.
      Нагие, с завязанными глазами, они лежали на крашеном дощатом полу совсем рядом.
      Как меч Тристана, их разделял взведенный револьвер.
      - Как тебя зовут? - требовательно и строго спросил Илья, и девушка с готовностью ответила:
      - Анджела Дэвис.
      XII. Кому это нужно?
      1
      Прибыловский торопливо вошел в приемную Печенкина, чуть не столкнулся с пожилой уборщицей в синем халате и поморщился. Вид у Прибыловского был утомленный, взгляд озабоченный. На плече его висела дорожная сумка. Сняв ее и бросив на диван, секретарь-референт громко выдохнул и упал рядом.
      Сидящая за своим рабочим столом секретарша Марина - красивая, похожая на топ-модель, но с человеческими глазами, - никак не прореагировала на появление Прибыловского, вертя в руках большой конверт.
      Уборщица вытряхивала содержимое соломенной урны в свой бумажный мешок, то ли ворча при этом, то ли напевая.
      Понаблюдав несколько секунд за конвертом в руках Марины, Прибыловский равнодушно поинтересовался:
      - Это, случайно, не мне?
      - А как будет по-швейцарски "здравствуйте"? - спросила Марина, продолжая вертеть конверт в руках.
      - У швейцарцев нет своего языка, - устало объяснил Прибыловский.
      - Бедненькие, как же они без языка, - пожалела швейцарцев Марина.
      Прибыловский снисходительно улыбнулся и повторил вопрос:
      - Так это мне?
      - Вам, - официальным тоном ответила Марина и положила пакет на край стола.
      Чтобы взять его, секретарю-референту пришлось подняться с низкого дивана и сделать два больших шага.
      - Не открывала? - спросил он, то ли шутя, то ли серьезно.
      - Но я хорошо заклеила, - то ли серьезно, то ли шутя ответила Марина.
      Прибыловский вновь упал на диван, разорвал конверт, вытащил до половины свежий журнал "Экспресс", глянул на обложку и сунул его обратно.
      - Привет из Франции? - спросила Марина, записывая что-то.
      - Это я уже в Цюрихе читал, - равнодушно ответил Прибыловский.
      - Владимир Иванович, прибыл Прибыловский, - доложила Марина по внутренней связи.
      - Пусть заходит, - приказал Печенкин.
      Прибыловский торопливо поднялся.
      - Ты хотя бы предупредила, - упрекнул он, но Марина пропустила упрек мимо ушей.
      Во взгляде секретаря-референта появилась вдруг растерянность, и причиной этой растерянности был тот самый конверт с журналом - ни взять его с собой, ни оставить в приемной Прибыловский почему-то не мог.
      Волоча по полу бумажный мешок, уборщица уходила из приемной.
      - Постойте! - окликнул ее Прибыловский, подбежал и бросил в мусор обременительную корреспонденцию.
      В следующее мгновение в глазах секретаря-референта загорелся тот ровный холодноватый свет деловитости и исполнительности, который горел всегда, когда он общался с шефом.
      - Моя фамилия происходит не от глагола "прибыл", а от существительного "прибыль", - снисходительно и иронично напомнил он секретарше, открывая тяжелую дверь кабинета, на которой серебряными шурупами была прикреплена золотая пластина с изысканной гравировкой:
      ПЕЧЕНКИН
      ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ
      2
      В огромном, обставленном дорогой мебелью, но все же довольно безвкусном кабинете, за большим длинным столом заседал Совет директоров компании "Печенкин". Во главе, в глубоком кожаном кресле, сидел Владимир Иванович.
      Члены Совета, числом, примерно, с дюжину, были сплошь мужчины - крупные, крепкие, средних лет, в однообразных черных двубортных костюмах, с яркими, но тоже однообразными галстуками и с однообразным же деловито сосредоточенным выражением лиц. Выделялись, пожалуй, двое: первый - могучий чеченец - он делал доклад, второй - курносый голубоглазый русак, у которого на макушке, среди непослушных пшеничных вихров неожиданно оказалась кипа - еврейский головной убор. Первого звали Лема, фамилия второго была Уралов.
      Чеченец говорил без акцента, но время от времени повторял слова:
      - Насчет хора... Насчет хора... Наследники белогвардейцев в принципе не против, но они не хотят стоять позади потомков казаков. Казаки тоже не против, но хотят обязательно стоять впереди потомков белогвардейцев. Губернатор не против казаков и даже не против белогвардейцев, но категорически возражает против "Боже, царя храни"... "Боже, царя храни".