Фрейдизм и марксизм

      Фрейдизм сделал неузнаваемой не только психологию (в том числе и так наз. "экспериментальную"), но радикально перетряхнул и всю психопатологию. Огромное влияние его на физиологию и общую патологию еще скажется в дальнейшем. Говорить об этом придется, конечно, в другой раз.
      Вместе с тем нельзя не упомянуть и об скользких, подчас опасных местах фрейдизма. О половой теории уже было сказано. Однако этот сверхсексуализм окрашивает собой у Фрейда и попытки его проникнуть в проблемы социальной психологии. Чрезвычайно часто связи частиц человеческой массы между собой, а также взаимоотношения вождя и массы у Фрейда насквозь проникнуты первичным половым содержанием, которым он, по преимуществу, и пытается разрешить соответствующие социальные "избирания" вождя и толпы. Этим же половым ланцетом и вообще биологическим методом тщится он проникнуть и в историю культуры, в мифологию, с досадной настойчивостью отстаивая совершенно неоправдываемые дедукции. Но об экскурсиях фрейдизма в социальную психологию придется говорить тоже особо, - тем более, что методологических основ его учения о психофизиологическом аппарате эти экскурсии не касаются.
      В частности, специальная опасность заключается и в практике фрейдовского психоанализа: техника лечебного использования психоанализа оставляет лечимого наедине с лечащим, - оживляющие впечатления социальной среды заменяются суррогатом в виде нарочитых вопросов или далеко не об'ективированных об'яснений, что, в конечном счете, зачастую может лишь усугубить эту индивидуалистическую самозакупорку, усилить антисоциальное торможение больного ("перенос - спекуляция, сопротивление" - по типу внушения, но в еще более утонченной форме: "психоаналитическая жвачка"). Торможение ("сопротивление") гораздо проще и легче смягчается, если умело реорганизовать социальную среду, наладив в ней серию соответствующих живых раздражителей. Больной окажется тогда в атмосфере сочной жизненной динамики, в обстановке естественных живых раздражений, а не в искусственной атмосфере натянутых раз'яснений и хитрых вопросов психоаналитика.
      Психоаналитический лечебный метод, как метод индивидуалистический, т.-е. антиколлективистический, для нас не только технический, но и принципиальный вопрос, - в чисто фрейдовской трактовке, следовательно, не приемлемый*16.
      Привожу в связи с этим выдержку из статьи своей: "Коллективизм, как физиологический фактор"*17:
      "В своеобразной борьбе больного с врачом все господствующие сейчас психоаналитические средства покоятся на личных контактах психоневротика с врачам, на доверии или недоверии первого ко второму, на личных уступках, тяжбах, на суб'ективных свойствах лечащего и пр. Слишком часто это приводит к хронической утонченной войне между обоими ("переносная" летучесть лечебного эффекта, психоаналитическая "жвачка", обострение сопротивлений, усиление "внушаемости" и пр.), углублению замаскированных методов невротической борьбы, к привычке жить в социально-искусственной, экзотической (так наз. психоаналитической) атмосфере, что лишь хронифицирует психоневроз, а не устраняет его.
      "Лишь живое, непосредственное общение с коллективом, дающее возможность для больного социально-действенных, сублимирующих (а не замкнуто-самодовлеющих:
      "катарзис") разрядов, побуждает психоневротика к последовательной серии аналитических и деловых усилий. Ограничение же психотерапии "личным" анализом больного и личным воздействием на него неминуемо приводит к психотерапевтической наркомании, к "влюбленности" в лечение или в врача.
      "Психоневротика следует непрерывно держать в живой цепи активных социальных раздражителей, пронизанных здоровым действенным содержанием, сильным и требовательным, ставящим психоневротика и группы психоневротиков в положение абсолютной социальной невыгодности их болезни. Гибко содействуя маневрированию больного в коллективе и умело организуя пути маневрирования всего коллектива в целом, мы уничтожаем в больном необходимость прятаться от общества в болезнь, вернее, делаем для него невозможной, нелепой, убыточной эту игру в индивидуалистические фикции, в психоневротические прятки".
      Особенно опасным, конечно, является чудовищный суб'ективизм всей терминологии и почти всех понятий фрейдовской школы. В этом отношении надо воздать ей должное.
      Без попыток коренной ее рефлексологической расшифровки, идеалистическим духом от нее отдает на большое расстояние, почему недоуменные нападки на фрейдизм являются в значительной степени естественными. Фрейдовские сочинения обычно преподносятся без малейших попыток об'ективизировать, материализировать этот, по изложению, очень и очень двусмысленный материал. Массовый читатель, конечно, не сумеет в этой двусмысленности разобраться и поощряемый редакторскими восторгами (восторгами на все 100%), незаметно для себя "бергсонируется". С этим надо настойчиво бороться, всякой фрейдовской книжке предпосылая критическое введение и снабжая ее исправляющими примечаниями. Тем более нельзя радоваться появлению "оригинальной" российской литературы, использующей для психологии, социальной психологии, искусства одни лишь метафизические стороны учения Фрейда: эта литература, к сожалению, тоже сейчас нарождается.
      *1 Журнал "Красная Новь" с. г. N 1.
      *2 Сборник "Литература и Революция".
      *3 Речь на I Всесоюзном С'езде научных работников, 1923 г.
      *4 Сборник "Литература и Революция".
      *5 Цитированные выше авторитетные наши товарищи касались вопроса лишь мельком. В своей статье о фрейдизме (книга: "Очерки культуры револ. времени") пишущий проработал этот вопрос слишком сжато.
      *6 Не только, конечно, человеческой, но и прочих животных. Но Фрейд всюду говорит лишь о человеке.
      *7 Психоневроз для Фрейда - всегда "бегство в болезнь".
      *8 Комплекс - сгусток желаний, связанных общим стержнем.
      *9 Такова теория психоанализа. О практике же его см. ниже.
      *10 Биологически первоочередными они являются не в силу их "целесообразности" (в жизни нет целесообразности), а в силу особо частого сцепления их со средой.
      *11 В ряде попыток фрейдистов анализировать те или иные сновидения имеются чрезвычайные натяжки, но это уже из'яны не методологического толкования механизма сновидения, а ошибки методической техники.
      *12 Докладная записка в Наркомпрос с. г.
      *13 См. статью тов. Крупской по этому вопросу в "На путях к нов. школе" с. г.
      *14 Напрасно опасаются метафизичности этого понятия - "целевая установка". Один из авторитетнейших наших товарищей как-то высказался, что лишь колоссальная воля помогла товарищу Ленину так долго и продуктивно бороться с болезнью, и это замечание вызвало некоторый ропот в марксистских кругах. Конечно, товарищ никак не понимал "волю" в буквальном, метафизическом ее смысле, а подразумевал, видимо, именно целевую установку. Благоприятная же целевая установка, это ведь не что иное, как благоприятная социальная среда, хорошо организующая рефлексы, хорошо тонизирующая, возбуждающая весь организм в целом. Ведь может же быть благоприятный климат для легких, почек, сердца, почему таким "климатом" нельзя считать и социальную атмосферу, серию хороших социальных раздражителей, которые, воздействуя на организм, тем самым превращаются ведь и в фактор биологический.
      "Кислород общественного доверия", - по великолепному выражению тов. Зиновьева, - может быть не только социальным, но и биологическим фактором (социально-биологическим). См. также мою статью "Рефлекс революц. цели" (Кн.
      "Очерки культ. рев. вр.").
      *15 Конечно, этим переключениям может кое в чем мешать наследственная установка, так наз. конституция. Однако мощная динамика фрейдовских построений заставляет сейчас глубоко содрогаться всю проблему конституций (см. ниже, тез. 7).
      *16 Это не уменьшает серьезного теоретического значения психоанализа, как одного из наиболее чутких и точных методов изучения психофизиолог. аппарата.
      *17 "Оч. культуры".