И когда проходила пресс-конференция и на бесконечные жадные вопросы советских и иностранных корреспондентов Андрей Ефимович Бочкин (аэто уже десятое море он создавал в своей жизни, он только что перекрылАнгару, и ходят слухи - будет перекрывать Енисей еще раз выше по течению,в Саянах), когда безудержный Бочкин заявлял: "Перекрытие состоитсядвадцать пятого марта - самая низкая вода и первый в мире опыт зимнегоперекрытия!.. Самая большая электростанция в мире! Втрое мощней самоймощной американской!.. Это лишь первая ступень енисейского каскада!..Самой большой сенсацией будет отсутствие сенсаций. Перекроем - и всетут!"- когда Андрей Ефимович говорил так, голова кружилась у всех безисключения. У Голубева тоже.
      И действительно - перекрыли за десять часов вместо трех суток пографику. Великое было ликование. Голубев, понимая, что это не для него,ликовал тоже.
      Вернувшись в Москву, Голубев передал БН данные гидрометрическихзамеров на перекрытии Енисея. Загранаппаратура сработала безупречно,особую ценность представляли снимки в глубине потока - они фиксировалиструи в турбулентном движении на разных стадиях перекрытия.
      Фиксация была четкой и наглядной, потому что с верхнего бьефапомощники Голубева подкрашивали поток синей и черной красками, аэлектрические лампы пронизывали поток в нескольких поперечных сечениях, и, таким образом подкрашенная турбулентность выдала свои тайны.
      БН был очень доволен, рассматривая снимки, он торжествовал, торжествуя, спрашивал Голубева:
      - На что жалуешься?
      - Не жалуюсь.
      - Напрасно, напрасно! Этакие снимочки заслуживают! Был короткий коридорный разговор и с экс-чемпионом Васильевым.Васильев озабоченно оглядел Голубева.
      - Ну и везет же тебе, Голубев! Видел, видел в газете фото: ты на катереидешь в проран. А ведь никакой ты не энтузиаст, не передовик, не победительсоцсоревнования! Скорее наоборот. Слепое везение!
      - Что - наоборот? - поинтересовался Голубев.
      - В Голубеве-то? В Голубеве все наоборот! - подтвердил Васильев.
      Эпизодами нескольких ближайших месяцев были и статьи, опубликованные "Литературкой" и другими газетами под заголовками "За или противсоветский народ?", "Леса, Земли и воды"; "Дело народное, а не ведомственное".
      Автор статей - Голубев.
      Тема - возражения по проему Нижне-Обской ГЭС. Оттепель наступила,хрущевская оттепель, пресса нет-нет да позволяла себе свободолюбие. Затоследующему эпизоду из того же ряда Голубев даже и названия не могпридумать.
      В те же дни Голубева вызвали в отдел кадров, вручили повестку:
      - Явитесь!
      - Куда? - не понял Голубев.
      - Тут указано - куда. Во сколько - указано. Рекомендуем не опаздывать.
      Был понедельник, а в среду в семнадцать ноль-ноль Голубев должен былявиться по незнакомому адресу. Он явился.
      Невыразительное, казарменного вида здание без вывески, в тихомпереулке. Переулок не именной, а номерной, дом без номера, однако женашелся довольно легко.
      При входе повестку у Голубева отобрал вахтер в военной форме, но безпогон, другой - тоже в военной, тоже без погон - тихо сказал: "Пройдемте..." - и они поднялись на четвертый этаж и пошли по длинному, сумрачному и безлюдному коридору мимо одинаковых пронумерованных дверей.Вошли в дверь No 436, сопровождающий исчез, а за столом посредине комнаты приподнялся человек:
      - Проходите. Садитесь. Голубев прошел, сел.
      - Чайку? Кофейку?
      - Спасибо... - ответил Голубев, но через другую дверь вошла аккуратнаяженщина средних лет, в белом передничке и с тем выражением лица, котороебыло хорошо знакомо Голубеву по секретному отделу "кВч". Она поставилана стол два стакана чая, вазочки с сахаром и печеньем.
      - Мы оторвали вас, товарищ Голубев, но дело требует, - сказалНекто. Просьба: изложите, пожалуйста, вашу точку зрения на проектНижне-Обской ГЭС. Мы читали ваши статьи. Статьи нас заинтересовали.
      - Могу, - согласился Голубев. - Могу, но хотел бы знать: с кем имеюбеседу? В каком учреждении нахожусь?
      - Начальник управления Государственного контроля Томилин. ТомилинИван Николаевич. Итак, слушаю.
      "А не настал ли и твой черед, товарищ Голубев? - подумал Голубев и вложил свою энергию в спокойствие, в рассудительность. - Все-таки время не то, не сталинское..."
      Как можно точнее, как можно убедительнее он изложил свою позицию по проекту Нижне-Обской ГЭС, попытался выйти и дальше, к общей проблеме строительства ГЭС на равнинных реках. Собеседник его остановил:
      - В другой раз. Сегодня - только проект Нижней Оби. Вы хорошо знаете обский север, Ангальский мыс, вы предвидите последствия строительства лучше, чем кто-то другой. Какие это могут быть последствия?
      Перед Голубевым был специалист. Ну а если перед ним еще и единомышленник? Не хотел бы он иметь Томилина в единомышленниках, но если так?
      Товарищ Томилин слушал товарища Голубева неподвижно, внимательно и ничего не записывая. "Где-то фиксируется! - догадался Голубев. - Нужно быть очень точным!"
      Томилин сделал знак рукой - он что-то хочет сказать или спросить. Он спросил:
      - Еще недавно все, что вы говорили, можно было закончить так: "Вредительство". Согласны со мной? Голубев растерялся:
      - Квалифицировать абсурд юридически - дело следствия и прокуратуры. Я говорю как инженер. Инженер-гидролог. Томилин пожал плечами, подумал.
      - А не приходило вам в голову, товарищ Голубев, что вы в этом здании можете остаться надолго?
      - Ну как же, как же - приходило, - подтвердил Голубев. - Поэтому я, когда пошел к вам, я многим, многим знакомым оставил ваш адрес.
      - Я пошутил, товарищ Голубев! Неужели не поняли?
      - И я пошутил. Разве непонятно: шутка за шутку? Товарищ Томилин спросил о Большом Начальнике:
      - Кажется, вы хорошо с ним сотрудничаете?
      - Сотрудничаем... - подтвердил Голубев и подумал: "Не по этой ли линии пойдет разговор?"
      Но нет, Томилин спросил:
      - Как ваш сын Алеша? По-прежнему физикой занимается? Тут Голубев похолодел:
      - Какое отношение мой сын имеет к проекту Нижней Оби?
      - К слову пришлось... А на перекрытий Красноярской ГЭС вы себяпоказали. Сами-то довольны?
      - Чем?
      - Тем, как себя показали?
      - Ведь Обь, а не Енисей предмет нашего разговора?
      - Конечно, Обь... Конечно, Обь. Конечно, она... Томилин встал, Голубев встал. Томилин протянул руку, Голубев руку пожал. Томилин сказал:
      - Будет необходимость, мы вас еще пригласим. Уж вы пожалуйста. Вошел тот же человек, который сопровождал Голубева от вахты докомнаты No 436, и сопроводил его в обратном направлении - к вахте.
      Выйдя на улицу, Голубев оглянулся, еще осмотрел дом, в котором онтолько что был. Дом показался ему еще более безликим, чем час с четвертью тому назад, - грязновато-желтый, плоский, с квадратными зарешеченными окнами, с нелепым козырьком над входной дверью... Ни одного карниза, ни одного выступа, ни одной ступени у входа, ни одной травинки по длине фасада.
      Была осень, судя по темным пятнышкам на асфальте, в минувший час начинался дождь, но дождь не состоялся, а ветерок был, и плоскость серого неба тоже была.
      И весь переулок архитектурно был исполнен под бараки Пятьсот первой стройки.
      С безликой тайной переулок только и гармонировал, с тайной, котораяникогда не будет разгадана, потому что у нее не было ни признаков, ниочертаний, только плоскости размером побольше-поменьше.
      Ничего не понял Голубев из разговора в комнате No 436, совершенноничего - в каком все-таки учреждении он происходил, на какой предмет? Скакой целью?
      Пустоту ощутил в себе Голубев безразмерную, ни два ни полтора,беспространственную, такой пустоты в природе нет, не может быть, зато вчеловеке быть она, оказывается, может. Единственно, что Голубев знал, - всепроисходит от "кВч": повестку-то он получил в родном отделе кадров.
      Надо было наплевать на повестку, не ходить к товарищу Томилину, неотвечать на его вопросы... А дисциплинка? Повестка, и нужно идти. Чтотоварищу Томилину от Голубева товарища нужно? Показать, что Голубев "вполе зрения"? С того момента, как Голубев выступил в печати против проекта Нижней Оби, он и без Томилина ничуть в этом не сомневался.
      Вариант: Томилин представляет интересы нефтяников? Тех, кто молчапротив проекта Нижней Оби? Вдруг? Нижне-Обская затопит громадныеместорождения. Вариант опять показался неубедительным: повестку-то Голубеву вручили ведь не где-нибудь - в отделе кадров "кВч"...
      А при чем Алеша?.. Томилин и о нем знает: физик, подает большиенадежды? Может быть, и об Анютке Томилин имеет сведения?
      Между тем события развивались своим чередом от эпизода к эпизоду.
      Институт географии АН СССР в другом переулке: Старомонетный, 29.Переулок дряхлый, но дома по обеим сторонам пронумерованы четко.
      Институт давно - раньше Голубева - занимается проблемой НижнейОби, его экспедиции изучили зону будущего водохранилища, теперь известно, какая в зоне растительность, какие леса, торф какой, болота какие. Выводясен, ясен как день: затапливаются богатейшие земли, 132 тысячи квадратных километров (площадь Чехословакии), еще столько же подтапливается, аэто нельзя, это грандиозное преступление!
      Вывод ясен, вывод очевиден, но Институт географии его не делает, от него уходит. Рекомендации института: еще и еще нужны исследования, ещенужно провести экспедиции, получить заключения климатологов, почвоведов, ботаников, лесников, ихтиологов, экономистов, транспортников, агрономов, биологов, медиков, геологов. Ну а географы - что они? Они -широкого, а не узкого профиля, вот, оказывается, в чем препятствие.Директор института академик Иннокентий Петрович Герасимов (в просторечии Кеша), человек очень знающий, бойцовскими качествами отнюдь необладает, зато его институт на хорошем, на отличном счету. Для институтаКеша сделал очень много, старался десятилетиями.
      Все это Голубев знал, учитывал, верил же он в нечто другое: где-где, нов Институте географии не может быть места бесприродности, антиприродности!
      С таким вот убеждением входил Голубев в здание института, потрепанное временем, со всех сторон облезлое и все-таки географическое.
      Входил на совещание по проблеме Нижней Оби, очень ответственное,чуть ли не решающее!
      Небольшой конференц-зал был заполнен до отказа, на кафедре уже стоял докладчик - Чиликин, один из самых ответственных руководителейпроекта Нижне-Обской ГЭС. Он стоял молча, совершенно лысый, круглоголовый. Чиликин, он кого-то ждал. Он ждал главного обвиняемого - ГолубеваНиколая Петровича.
      Доклад Чиликина - "Комплексное использование бассейна Нижней Обии строительство Нижне-Обской ГЭС", но ясно же: ни о какой комплексностиречи нет, не может быть, речь пойдет исключительно о ГЭС, только о ней.
      Все, что мог сказать Чиликин, слушатели давно знали: лес в зонезатопления будет сведен лесными комбайнами, будет затоплен на дне водохранилища, а извлекаться оттуда будет по мере запросов народногохозяйства и Госплана (экономия: не нужны ни перевалочные, ни складскиебазы); нефть, если действительно будут обнаружены ее промышленныезапасы, будет добываться с намывных островов с помощью новейшегобурового оборудования ("На итальянской выставке мы видели шагающиебуровые агрегаты. Применим такие же"). О торфе: "Мы создадим плавучийагрегат, который будет добывать торф, брикетировать и транспортировать наберег". О рыбе: "Рыбы будет в три с половиной раза больше (Голубев вспомнил "золотую рыбку"), транспортные условия будут несравненно лучше (там,где нынче мелко, будет глубоко), озерный и морской флот выгоднее речного".
      - Сколько миллиардов потребуется на замену одного флота другим? -спросил кто-то.
      Чиликин ответил:
      - Прошу не перебивать! На берегах водохранилища возникнут новые,вполне современные, вполне благоустроенные - по типу норвежских ишведских города.
      "Возникнет", "возникнут", "возникают"...
      И снова и снова:
      - Мы летали на самолете над будущим водохранилищем, и нам рисовалась картина современных социалистических городов на берегах рукотворного моря...
      Тут уж и Голубев перебил:
      - Картина светлого будущего!
      - Конкретного светлого будущего! - подтвердил Чиликин. Голубев опять не сдержался:
      - Товарищ Чиликин, а что вы понимаете под светлым будущим? БаракиПятьсот первой стройки?
      Аудитория затихла, Чиликин - хотя лысина у него заметно покраснела -очень спокойно обратился к Кеше Герасимову:
      - Иннокентий Петрович, убедительно прошу: наведите порядок! Я неузнаю ваш прославленный Институт географии!
      По водохранилищу у Голубева были убийственные данные.
      Проект водохранилища разрабатывался в Ленинграде (с глаз подальше),а четверо ленинградских инженеров присылали ему свои материалы, вот они был в курсе дела. Правда, когда однажды Голубев на эти материалы сослался в печати, те четверо прислали письмо: "Предатель!" - и в печати же отГолубева отмежевались. И все-таки... Все-таки этими материалами Голубевготов был воспользоваться и сегодня.
      Но... Наивно было думать, будто Чиликин ограничится абсурдными, ноисключительно техническими доводами. В запасе у него были доводыполитические, без этого он в Институт географии не пришел бы.
      Голубев об этом доводе догадывался, аудитория этого довода ждала, сособенным нетерпением ждал их Кеша - умное и сдержанное Кешино лицоэто ожидание выдавало.
      Волей, может быть, и неволей Чиликину пришлось открыть и еще один,очень серьезный, технический довод: Нижне-Обская ГЭС нужна была нестолько сама по себе, сколько для того, чтобы закольцевать сибирскоеэнергетическое кольцо с кольцом восточноевропейским, с Уралом преждевсего, чтобы Обь (а в будущем и Енисей - Красноярская ГЭС) сомкнуласьс Камой и Волгой. А если уж Чиликин сказал об этом вслух, значит, ондействительно имеет про запас сильную политику, и Кеша нервничал, аГолубев сожалел о том, что ему оказана честь сидеть в первом ряду рядом сКешей - Кешино нетерпение передавалось и ему. Чиликин же не торопился.
      - Благоприятные экономические условия ставят Нижне-Обскую ГЭС водин ряд с лучшими гидростанциями Сибири... В экспертизах по ГЭСучаствовало более ста крупнейших специалистов по всем без исключенияотраслям народного хозяйства... Нет никаких оснований для противопоставления позиций Института географии и наших проектировщиков. По сутидела - мы союзники!
      Но вот наконец-то, наконец-то:
      - Что необходимо отметить в заключение нашей плодотворной дискуссии? Необходимо отметить, что в нашей печати появляются лживые, дезорганизующие, дезориентирующие советское общество публикации против строительства Нижне-Обской ГЭС! И это в то время как самой историей ей предназначено стать великой всенародной стройкой, стать вехой научнотехнического прогресса! Я не сомневаюсь - всем ясно, о ком персонально я говорю, я говорю о товарище Голубеве, он здесь присутствует, он пытается бросать реплики с провокационной целью. Я должен сказать, глубокоуважаемый Иннокентий Петрович, - во вверенном вам институте подобные провокации не встречают должного отпора, хотя бы и лично с вашей стороны!
      Голубев оглянулся в Кешину сторону - Кеши не было рядом, место его было пусто.
      - У всех у нас, - это опять Чиликин, - перед глазами историческийдокумент; "Программа партии"; к тысяча девятьсот восьмидесятому году должна быть осуществлена материальная база коммунистического общества, программой предусмотрены все показатели материального обеспечения населения, в программе черным по белому записано: "Осуществить строительство Нижне-Обской ГЭС". Может быть, товарищ Голубев даст объяснения, почему он против программы партии? Может быть, он найдет в себе мужество честно признать свои глубокие заблуждения?
      Тихо стало в зале, тишина воцарилась полная, глухая ко всему, кроме самой себя.
      Голубев торжествовал: попался Чиликин! Влип Чиликин! ОсрамилсяЧиликин! Подорвал авторитет партии Чиликин!
      Не так уж старательно, а все-таки Голубев готовился к нынешней"дискуссии" и на всякий случай выписал несколько цифр, несколько крылатых фраз на латинском - вдруг пригодятся.
      Крылатые выражения: "Natura naturans, natura naturata" ("Природа порождающая, природа порожденная"), "Natura nоn nisi parendo vinsitur"("Природу побеждают, только повинуясь ей"), "Natura non facit saltus"("Природа не делает скачков"), но крылатая латынь не пошла в ход, в ход пошла выписка, сделанная Голубевым в секретке "кВч", он как чувствовал: пригодится! И вот пригодилось: еще за год до опубликования "Программы партии" Чиликин рассылал письма в подчиненные ему и смежные учреждения - в Ленинград, Киев, Харьков, - в которых объявлял о проекте Нижне-Обской ГЭС: гигант принесет проектировщикам славу и заработки! Он, Чиликин, уже послал в ЦК докладную, уже имеет в ЦК поддержку, и в "Программу партии" этот проект будет обязательно включен! И что же из этого следовало? А вот что: письмо Чиликина слово в слово совпадало с тем пунктом "Программы...", в котором речь шла о проекте Нижне-Обской ГЭС.
      Прихватив "Правду" с текстом "Программы партии" Голубев взбежал на кафедру, решительно потеснил Чиликина и с пафосом прочел выдержку из "Правды" и тут же - выдержку из инструктивного письма Чиликина. Прочитал и обратился к аудитории:
      - Что значит это дословное совпадение? - Переждал тишину, к тишине прислушался. Звучало что-то на мотив "Наш паровоз, вперед лети, в коммуне остановка..." - Это значит, - разъяснил Голубев, - что наша партия была обманута! Грубо и беспардонно! Она обманута человеком по фамилии Чиликин, членом партии с одна тысяча девятьсот тридцать седьмого года! (Кажется так. Не так - пусть Чиликин поправляет.) Это он, Чиликин, за год до опубликования "Программы партии" предложил внести в нее порочный пункт по Нижней Оби. Спрашивается, из каких интересов он это сделал? Во всяком случае, не из партийных. Из каких же? Из антипартийных! Если проект Нижней Оби будет осуществлен, страна понесет неисчислимый материальный ущерб, колоссальные затраты. Будут и потери моральные, ибо Чиликин поколеблет авторитет партии в глазах советского народа! Но это емуне удастся! Не позволим! Мы заслушали доклад товарища Чиликина, он без конца говорит о перспективах, и естественно было бы услышать: сколько миллионов этот проект даст вашей проектной организации? Молчите? Повторяю: мы имеем дело с провокацией по отношению к партии! В эту провокацию товарищу Чиликину желательно вовлечь и другие организации, только этим можно объяснить появление его в стенах такого заслуженного научного центра, как Институт географии Академии наук Советского Союза? Только этим, ничем другим!
      - Это - да! - воскликнул кто-то в задних рядах.
      А рядом с Голубевым снова появился улыбчивый Кеша. Кеша двинулся к кафедре и тем дал понять Голубеву: хватит, хватит с тебя, не зарывайся, друг мой!..
      Кеша поднялся на кафедру, Голубев с кафедры сошел. Кеша сказал:
      - Товарищи! Вопрос очень серьезный в научном отношении. Вопросполучил и политическую окраску. Таким образом, он и решаться должен не у нас, а в организации политической, то есть в Цека. Что же касается нашего института, его точки зрения изложены в наших многочисленных "Трудах", которые, без сомнения, приобретут в данной ситуации особое значение. Завершая дискуссию, считаю необходимым отметить ее продуктивность и злободневность. Эта дискуссия внесет весомый вклад в окончательное решение проблемы. Я должен поблагодарить всех участников данной дискуссии, которые проявили столь активный интерес к этой действительно грандиозной проблеме не только нашего народного хозяйства, но и нашей политики. До свидания! Всего доброго, товарищи!
      И Кеша пожал руку Чиликину и хорошо ему улыбнулся, а Чиликинстал торопливо собирать с кафедры и со столика бумаги и бумажки,укладывать их в огромный желтый портфель. Собирая и укладывая, Чиликин сказал Голубеву:
      - Нет, вы только подумайте, товарищ Голубев, вы подумайте, какой вы провокатор! А?! Вот она - наша духовная-то, наша русская интеллигенция! Мать вашу...
      Кеша, при этом присутствовавший, тяжело вздохнул, а когда Чиликин ушел, поблагодарил Голубева:
      - Спасибо, спасибо! Вы придали проблеме необходимую остроту. А то у нас как? А то у нас так: проблема острая, неотложная, грандиозная, а двигается - как? Ни шатко ни валко - вот как!
      На совещании присутствовали чины разных министерств, корреспонденты разных газет тоже были, и вот осторожненькие-осторожненькие, но в газетах появились сообщения, одно из них под заголовком "Добросовестность - во главу угла!". Автор, разъяснив читателям, что советское общество процветает только благодаря добросовестному отношению всех его граждан к выполнению своих обязанностей, в качестве негативного примера привел совершенно невероятный факт: в такой документ, как "Программа партии",проник сомнительный тезис, который, будь он осуществлен, мог бы нанести вред народному хозяйству.
      Что за тезис, в чем состоит его возможный вред - об этом ни слова, но беспрецедентность столь критического замечания в адрес столь значительного документа обратила на себя внимание, и читатели быстренько сообразили, о чем речь. Знающие увидели в этом признаки расхождения мнений верхах, ничего не знающие просветлели душой: вот она, оттепель! Да разве при Хозяине кто-нибудь мог решиться? Нет-нет, что ни говорите - прав Илья Эренбург, который так и назвал свою повесть - "Оттепель", а в последующих мемуарах "Люди, годы, жизнь" провел ту же прогрессивную мысль: наше общество и государство меняются к лучшему. Заметно меняются!
      Еще недавно Голубев подумывал: а не бросить ли к черту "кВч", уйти в дворники? Диссиденты (только-только появлялось это слово в обиходе), он слышал, уходят в дворники, а он чем не диссидент? Не завербоваться ли в Заполярье на какую-нибудь гидрометстанцию? А что, если - на Ангальский мыс?
      Но ведь и "кВч" оставить было нельзя, если бы оставил - разве мог бы он выступить в Институте географии АН СССР? Нужно знать дело изнутри, из секретки. Кроме того, в отделе гидрологии сидя, можно спасти кое-какие реки. Уже одно то, что он реки не предавал, что давал объективные оценки их энергетических возможностей, было прогрессом из прогрессов: для всех его предшественников все реки самим Богом и природой были созданы для ГЭС, только для них!
      И вот как случилось: вместо того чтобы стать дворником, Голубев сталгероем дня, не очень, а все-таки известным. Оказалось, что и он был непрочь признать себя таковым.
      Звонки-то были, какие были звонки:
      - Здорово вы его! Теперь он поймет, что к чему! (Вы - это Голубев, он - это Чиликин.)
      - Ну надо же, как ловко!
      - Надо было пригрозить: дело должно быть рассмотрено Комитетомпартийного контроля!
      - Имейте в виду: у Чиликина связи, да, связи!
      - Очевидный признак изменения всей нашей системы!
      - ...очевидное и невероятное...
      - ...войдете в историю...
      - ...сволочь ты, Голубев!
      Было и беспокойство: не безупречный прием пустил ты в ход, Голубев,далеко не безупречный!
      Было и оправдание: использовать оружие противника против противника? Во веки веков не считалось зазорным!
      Дома Алешка так и сказал:
      - Ты что, отец? В историю хочешь войти? Больно-то нужно!.. И Татьяна отозвалась:
      - У нас в строительном тресте говорят: в историю легче войти, чем изистории выйти.
      Из Тюмени от нефтяников пришла телеграмма: "Уважаемый товарищГолубев, держитесь, мы вас поддержим".
      Голубев печатал свои статьи в "Литгазете"; и. о. главного редактораКосолапов, рассказывали, одной рукой подписывая номер в печать, другойхватал себя за горло: "Повесят! Вот так!"
      Голубев как мог Косолапова воодушевлял, говорил ему:
      - Валерий Алексеевич, а почта читателей?! Сотни, тысячи писем!Поддержка-то какая! Общественная! Нравственная!
      - Лучше и не говорите и не поминайте! Мне эта поддержка знаете куда?Мне эта поддержка - вот сюда! - И. о. главного редактора усердно хлопалсебя опять же по шее. Шея была у него основательная, розовая, и жалобнаятоже.
      Так или иначе, а "Литгазета" Голубева печатала - значит? Значит, кто-то откуда-то давал если уж не указания, так намеки: не бойся, Косолапов! Ито сказать: у гидротехников обязательно должны были быть противники,причем из того же комплекса - из топливно-энергетического. Нефтяники этобыли, они отстаивали разведанные месторождения газа-нефти в зоне затопления Нижне-Обской ГЭС. Голубев нефтяников в глаза не видел, только ибыло у него вещественных доказательств что телеграмма из Тюмени -"держитесь, поддержим". Но он знал: более жестких оппонентов, чемродственники, чем деятели одного ведомства или комплекса, чем функционеры одной партии, не бывает, а теперь случилось так, что он, Голубев,оказался в центре схватки, происходившей где-то в верхах, в верхах, о которых он и не знал ничего, действуя сам по себе.
      Что же касалось почты, многочисленных писем, в том числе и коллективных - учреждения, институты, колхозы, совхозы, заводы выражали Голубевугорячую поддержку, это его воодушевляло, - но и другого рода письма тоже были: ты чего там, писака, расписался-то насчет Оби? Тебе какие-тообские хорошо платят, да? Дачку тебе построили, да? А мы не платим, намнечем, так до нас тебе и дела нет, да? Приезжай, падла, к нам, посмотри, чтоу нас-то на Новгородчине (на Вологодчине, Харьковщине, на Енисее, Лене,Колыме) делается! Да?! Знаем мы вас таких...!
      Ну а сотрудники "кВч", те с Голубевым больше не здоровались, и не рази не два он от них, от экс-чемпиона Васильева, например, слышал слово, уже потерявшее (кажется?) свое недавнее значение: "вредитель", причем безвопросительного, а с двумя, с тремя восклицательными знаками.
      Чувство возникшего было торжества угасало быстро. Нет, в природе нетак, там победителей нет и никогда не было, хотя бы из логики самосохранения природы. Так было вплоть до появления цивилизованного человека -этот всех победил в конце-то концов. И природу тоже. В конце концов.
      Ну а потом было заседание Государственной экспертной комиссии -Совмин, Госплан, министерства. Академия наук. Голубев столь начальственного сборища не видывал.
      Были здесь и его союзники, этих он видел тоже в первый раз, -нефтяники-разведчики, были строители, эксплуатационники, экономисты,едва ли не весь топливно-энергетический комплекс. Эти ребята сделали так: до начала заседания на всех официальных местах зала (восемьдесят четырестула) разложили номер "Литгазеты" с последней статьей Голубева, написанной уже после "дискуссии" в Институте географии.
      Голубев сидел в уголочке, тихо сидел, не высовывался - он свое делосделал, чего уж там... Ему интересно было - очень! - кто и как вопрос осудьбе 132 тысяч квадратных километров решает - там. Наверху где-то. Насамом-самом. Конечно, он понял, что Экспертная комиссия чье-то мнениеуже знает, иначе первое слово опять было бы предоставлено Чиликину, нотут по-другому: трое экспертов заслушивалось, хотя Чиликин присутствовал(на Голубева не смотрел).
      Академик Кеша присутствовал тоже - на Голубева смотрел и улыбался.Нефтяники не так уж откровенно, а все-таки улыбались тоже. Высокоеначальство Госплана и Совмина как будто бы вообще никого не видело,только думало и думало.
      Заседание продолжалось три часа двадцать минут. Решение экспертизы:
      "В проекте Нижне-Обской ГЭС слабо разработаны предложения, связанные со сводкой леса и добычей нефти и газа в зоне затопления... Только послевыполнения указаний экспертизы возможно будет установить экономическую целесообразность и сроки строительства Нижне-Обской ГЭС... Прирешении указанных вопросов не может быть допущен ведомственный подходк делу".
      Сначала Голубев был потрясен: значит, проект не закрыт? не отменен?
      Нефтяники ему объяснили: закрыт и отменен, спасены 132 тысячиквадратных километров лесов и тундры и торфяники спасены - на торфяниках можно построить теплостанции в три с половиной раза более мощные,чем Нижне-Обская ГЭС, торфа хватит на пятьсот лет! У Голубева подобныхцифр было навалом, его другое беспокоило: строительство отменено илиотложено?
      - Будь уверен, Голубев, - подтвердили нефтяники, - отмена. Раз инавсегда. Ты только представь себе: кому же будет охота возвращаться кпроекту, если он уже скомпрометирован? Ты профессор или нет?
      - Нет, - ответил Голубев. - Я - доцент!
      - Ну-ну! Вот и видать сразу же, что ты не профессор, а доцент!
      БН Голубева вызвал и, с некоторым почтением поглядев на него, тожевысказался:
      - Не-ет, не зря я тебя в нашем учреждении держал! Не зря! Соображаюв людях! Никто нас теперь не упрекнет, что вот, мол, в вашей конторе и голосаодного не нашлось против! А ведь не может быть, чтобы не нашлось. Ниодного? Значит, подавляли! Значит, угнетали! Административно воздействовали! А теперь я, теперь мы скажем: ничего подобного, у нас свободамнений! Вот что значит глядеть в самый корень! Ты, Голубев, сам-топонимаешь, что все это значит? Ну ладно, вот что я тебе скажу: поедем-ка наАсуан? В Египет? На перекрытие Нила? Представляешь - в моей работе будетрека Нил! Нил - это же не баран чихнул! Никита в Асуан поедет, и мы с тобой тоже. Посмотришь Никиту вблизи - шебутной мужик! От людей не скрывается, дозволяет поглядеть на себя на живого.
      Голубев не придал этому приглашению никакого значения, но впервыеобратил внимание на внешность БН - каков человек?
      Человек оказался крупным, краснолицым, с хрипловатым, но в то жевремя громким голосом, спереди лысоват, сзади лохмат, глаза голубые,бесстрашные, но осторожные.
      Это - внешность. Другие черты: работоспособность поразительная,самоуверенность еще больше, и что оказалось для Голубева неожиданным -БН не только собаку съел в практике своего дела, но и теоретически былподкован. Гидравлику знал, формулы помнил, о гидравликах-теоретикахговорил, будто только вчера с ними запросто общался, давал задания - чтои как им делать, и достоверно знал, кто из них поумнее, кто так себе.Павловский - это да! Чертоусов - ничего себе. Агроскин табличник.(Голубев курс гидравлики слушал у Агроскина, с уважением к нему относился,но что правда, то правда: ученым И. И. Агроскин был не ахти каким, зато расчетные таблицы составлял виртуозно.)