Оставляем им пикап, а сами бредем к набережной. Чтобы попасть на ипподром нужно либо катиться в объезд через весь город на противоположную сторону реки, либо воспользоваться паромом. Естественно выбираем последнее.
      Еще с горы я вижу, что от теплоход только что отошел от причала. Значит ждать как минимум двадцать минут. На удачу, я заметил недалеко от берега рыбака. Обычно их тут много, а тут - единственный на всю реку.
      - Э-э-э-э-э-э-эй!
      Одуревшие от моего рева чайки сорвались с воды и, как ошпаренные, принялись наворачивать замысловатые пируэты. Даже люди с того берега какие-то купальщики, ладони к глазам приткнули, а что уж говорить про этот берег, если народ ломанулся из зала ожидания - они подумали, что внеочередной паром гудит подходя к пристани и поспешили скорей к сходням.
      - Мужи-и-ик! Рыба-а-ак!
      Толпа поняла, что случилась ложная тревога и рванула обратно - занимать места в освободившемся зале. И в первом и во втором действиях их движение сопровождалось жуткими ругательствами, оскорблениями, не обошлось и без драки.
      Я достал блокнотик, он напоминает цветом пятерку, и, размахивая им, давая понять, что нам нужно на ту сторону.
      Мужичонка завел свою тарахтелку и неторопливо подкатил к нам. Лодочка его настолько маленькая, что от пола причала до ее борта еще добрых два метра.
      - Что делать?
      - Не боись, спускайся. - Рыжая морда рыбака не внушала доверия, но делать было нечего.
      Цепляясь за резиновые покрышки, которыми обиты края пристани, я последовал вниз. Эн, конечно, не смог спуститься аккуратно и наступил мне на руку. Отдернув ее я потерял опору; падая, по пути, зацепившись за ржавый гвоздь, рву штаны. В лодку я конечно не попал, а рухнул в воду и, как топор, пошел ко дну. Головой вниз. Она у меня и без того тяжелая, а после того как кирпичом прилетело, так подавно...
      -...Хр-ль-бу-кх-буль-буль - Это Эн сгонял с меня лишнюю воду.
      - Может врача?
      - Не надо, - прокашлявшись, заявил я, подметив, что мы уже в движении.
      Пока наша посудина пересекала реку, я окончательно пришел в себя. Да, таких приключений я уже давно не испытывал. С подобным риском для жизни мои дни обычно не проходят. А тут уже который раз везет, что не отдал богу душу. А он ведь троицу, гад, любит.
      Моторка уткнулась мордой в песок. Настало время расплачиваться.
      - Денежку, извольте. - Мужик нахально протянул лапу к моему корману. Его счастливая до предела улыбка медленно уползла обратно в бороду, когда он понял, что его жестоко надули.
      - Утонула денежка.
      Я не ожидал, что он потянется за веслом и не успел убрать многострадальную свою голову. Эн, кстати, тоже. Только распределенная нагрузка возможно спасла мой череп от участи ореха. Я то еще ничего, а Эн как упал, так и не поднимается. Хотел я мужику в ответ вмазать, да, думаю, товарища спасать надо. А этот рыжий козел, почуял безнаказанность да как хвать меня еще раз, только теперь по хребту, когда я над Эном склонился. Тут уж я не выдержал. Рассвирепел от такой наглости. Про друга напрочь забыл.
      Мужичок запоздало понял свою оплошность и собрался тикать, но поспешил и зацепился за корягу, да только он бы все равно не успел. В общем, показал я ему как надо веслом бить. Придется новое покупать. Ну, лодку покалечил конечно - пар-то надо выпустить.
      Рыбак, видя что дело может плохо кончиться - рванул в воду и давай грести, оставляя за собой только катерный след.
      Вернулся я к покалеченному товарищу. Он уже очухался и сидит на песочке, головой трясет.
      - Что это было?
      - Игра - городки называется.
      - О, это я знаю - национальный вид спорта.
      Мне весело стало - у него харя тоже опухла, как будто он ее в улей с пчелами совал. Эн тоже засмеялся - видать моя еще больше стала.
      - Ну ладно, - говорю, - хватит ржать. На ипподром пора.
      Только дурак не сможет догадаться, что где-то здесь по близости расположен ипподром. Еще за полкилометра слыхать как во все улицы и дворы рвутся вопли раздосадованных, разъяреных, ликующих участников тотализатора. Ворохом разорванных квитанций встречает парадное крыльцо касс. Здесь не бывает равнодушных - все игроки. Я знаю не менее сотни людей, которые оставили здесь свои состояния и еще столько же тех, которые приобрели. Правда тот час же спустили. Но это не так важно. Хотя я себя не причисляю к этим безумцам, понятие азарта мне не чуждо и изредка, когда позволяет время и средства, тоже прихожу сюда.
      - Ты знаешь, честно говоря, я ни разу не видел лошадей. То есть видел конечно - по телевизору. - Со скорбным видом признался Эн.
      - Ну ты даешь. Эх, провел бы я тебя, но недосуг. Надо Мосю найти.
      - А ты его знаешь? - Эн отстал, затиснутый выходящей толпой. По постным лицам понятно, что эти не выиграли.
      - Нет. Даже не слышал. - Я держу путь в коридор администрации.
      Вид синих ободраных стен и таких же облезлых дверей никак не соответствует тем деньгам, которые крутятся возле этого здания. Табличку с надписью "фотограф" я нашел сразу - все-таки что значит зрительная память. Даже обрадовался этому факту - мозги пока еще не совсем отбиты.
      На стук никто не отозвался. Я толкнул дверь - закрыто. Тут и Эн подоспел.
      Мимо прошел взмыленный жокей, за ним семенид журналист с диктофоном - один из тех, кто давно расстался с совестью и похерил все этические нормы.
      - Скажите, а правда, что Президент получил дозу допинга, но на конюшне не рассчитали и он не смог дойти до финиша? А правда что для Мерилин на случку приводили первого попавшегося жеребца на местном конезаводе и сам директор помогал им соединиться. Как это забавно.
      - Уберите эту вонючку! - Почему-то жокей крикнул это нам.
      - Вы лучше подскажите, где найти Мосю Альперта.
      - На конюшне!
      Удаляясь, я услышал глухой удар и крик - наверное журналюга в конец достал жокея.
      - Тебе повезло. Увидишь лошадок, - я дружески хлопнул Эна между лопатками.
      Мы вышли на опустевшие после скачек трибуны. Вновь они наполнятся только ближе к вечеру. Дворники, ругаясь, расчищали места для зрителей и дорожку от накопившегося мусора. Наше появление их разогрело еще больше. Правда переходить от словесных оскорблений к физическому насилию они не рискнули наши рожи кого хочешь отпугнут. Оставив позади нецензурные выкрики мы вышли к рабочей территории. Охранник Полкан хотя и с трудом, но признал во мне Прутикова и, не торгуясь, пропустил.
      На мой вопрос насчет фотографа, он кивает в сторону ближайшей конюшни, откуда доносилось жутковатое ржание как лошадей, так и людей.
      Смеющиеся умолкли, едва мы прошли в раскрытые деревянные ворота внутрь теплого, с резким, особенным запахом, помещения. Поначалу ничего нельзя разобрать: после солнечного наружного пейзажа, глаза ничего другого видеть не хотят. И главное ни слова не слыхать - только кони сопят и похрапывают. Ох, не нравится мне это. Лишь бы только снова не били. Наконец кто-то произносит решающую фразу и я готов расцеловать этого человека, хотя не узнаю его голос.
      - Да это Козьма из седьмого отделения. Петровича кореш.
      Я иду вглубь и, наконец-то привыкшие к темноте глаза, различают коренастые фигуры конюхов и жокеев.
      - Ефим, я тебя не узнал - до ста лет доживешь. Только информация старовата - я давно как не работаю, а Петровича вчера порешили.
      - Ничего себе. - кто-то присвистнул.
      Спортсмены - ребята темные. Они газет, как правило, не читают, поэтому грех неведения им простителен.
      Я познакомил Эна с ними и, позволив с одним из конюхов, заметившим его любопытство, уйти к лошадям.
      - Ефим. Ты не подскажешь, где найти Мосю Альперта. Он мне жутко как нужен. Мне Полкан сказал - он здесь где-то.
      - Да был вроде, я его пять минут назад видел. Васька! - Заорал Ефим куда-то вглубь. - Где Мося?
      - Заказ выполняет.
      Услышав ответ, Ефимова грудь завибрировала от смеха, а изо рта вырвался звук похожий на вопли бензопилы.
      - Это мы над ним смеялись, когда ты вошел.
      - А что такое?
      - Иди туда - увидишь. - Он ткнул пальцем в дальний загон откуда слышалась непрекращавшаяся возня.
      Я направился туда. Створки ворот оказались закрыты, но по хорошо смазанным петлям неслышно распахнулись и передо мной предстала весьма неприглядная сцена.
      Начнем с того, что здесь была пятнистая кобыла. Почему-то вместо жеребца ею пытался овладеть пухлый мужичонка - коротыш непонятного возраста с волосатой грудью и уродливыми ногами. Он мучительно пыхтел, стоя на шаткой табуретке, не в состоянии достать до заветного места и в раздражении покрикивал на человека с фотоаппаратом.
      - Найди что-нибудь повыше!
      Первой на мое появление отреагировала несчастная лошадь, задние ноги которой были запутаны. Она с радостью потянулась ко мне, надеясь что я избавлю ее от позорного действа. Мужик, орудие преступления которого наконец совершило желаемое, потянулся следом за кобылой и рухнул с табуретки на сено.
      - Да чтоб тебя! Такой кадр испортила. - Взвизгнул он и, вскочив, увидел меня, остолбеневшего от такого зрелища.
      - Кто пустил? - Он заорал, брызгая слюной и тряся всеми конечностями.
      Фотограф обернулся - наверняка это и был Мося. Он незло зашикал на меня.
      - Идите, идите.
      Я послушно попятился назад. Волосатый человечек вдруг разрыдался.
      - Ну почему они не дают мне закончить? - Он снова вскочил, сердито переставил табуретку на новое место. - Ничего, дорогая, это недолго...
      Закрыв ставни, я увидел обомлевшего Эна, который тоже лицезрел происходящее. Рядом стоял конюх и тихо посмеивался.
      - Это наш директор. У него расстройство психики. Называется патологическая страсть к кобылам-рекордсменкам.
      - Да, чего только не увидишь на свете.
      - Если он сумасшедший, то почему не в дурдоме? - Эн тяжело глотает, как будто его сейчас вырвет.
      - Да кто ж его посадит? Он знаешь какой гениальный организатор. Городу доход приносит. Все давно глаза закрыли на его художества.
      - А фотограф зачем?
      - Для памяти. Это же Стюардесса - любимая кобыла директора. Она за этот сезон четыре медали принесла.
      - Ну тогда конечно. - Я кивнул и покрутил пальцем у виска.
      Жалко, если Мося тоже окажется сумасшедшим. С ними дел лучше не иметь.
      Мы возвращаемся обратно к ребятам, которые снова ржут, теперь над моим кислым видом. А Эна все-таки вырвало. Он упал на корточки на душистое сено и долго сидел согнувшись и подрагивая плечами.
      Едва раздались шаги, как все бросились прятаться. Ефим схватил меня, я Эна и мы запрыгнули в закуток, где стояли тяжелые бочки с запахом перебродившего молока. Сквозь щели я видел, как прошел мимо директор, на ходу застегивающий ремень на брюках, из карманов которых торчали носки. Все вышли из укрытий, один выглянул наружу, убедившись, что толстячок не собирается возвращаться.
      - Отбой.
      - А чего прятались? - спрашивает любопытный Эн.
      - Да на всякий случай. Одно дело за глаза - в глаза совсем другое.
      Появился и Мося. Его фотоаппарат бесстыдно болтался на лямке ниже живота.
      - Мося, это до тебя.
      Он кивнул и махнул рукой: дескать, следуйте за мной.
      Мы молча дошли до уютной беседки рядом с памятником в виде преодолевающего препятствие коня, с точно переданным скульптором рельефом могучих мышц и со всеми атрибутами рода мужского.
      - Только не надо на меня так глядеть. Я-то как раз в своем уме.
      Эн смутился и отвел взгляд.
      - Просто другой возможности заработать пока не представляется. А так сделаю хороший снимок, подретуширую и пара сотен в кармане. Да я и не такое видал...
      Я не позволил перейти Мосе к подробностям и решительно прервал его. Впрочем, он не обиделся.
      - Мы от Тамары.
      Он вздрогнул, потом поправил осанку, глянул по сторонам.
      - Где она? С вами?
      - Нет.
      - Она нашла человека, который готов взяться за дело? - Мося перешел на шепот.
      - Я так понимаю, речь идет об Амбулатории.
      - Ну да.
      - Это мы и есть.
      - Если не секрет - что вам этот вонючка сделал? - Мося приблизился настолько близко, что можно было разглядеть каждый прыщик на его шнобеле.
      - Пока я не могу сказать, - заговорщицки прошептал я.
      В ответ почему-то раздается грубое хихиканье.
      - Ну да, понимаю.
      Я не стал распрашивать, что же он понял такого, а задал тот же самый вопрос.
      - Я его так ненавижу. - Мося сорвал вдруг с нависавшей яблони рясную ветвь и начал выворачивать ее, пока не растер листья и юные яблочки в зеленую кашицу и не оголился до свежего дерева прутик. - Вот что я хотел бы с ним сделать.
      Видимо настолько сильна была неприязнь, что мне даже стало жалко несчастное растение, с такой злобой он растерзал его. Пожалуй, будет хорошим союзником.
      - Когда мы можем начать? - Мося встал и забросил фотоаппарат за спину.
      - Прямо сейчас. Мы отправимся в бар на причале. Там подождем еще двоих. Это наши друзья.
      - Отлично. - В нетерпении Альперт зачесал подбородок. - Уже даже команда есть. Вот это я понимаю.
      - Скажи, а кто тебе Тамара? - Встрял вдруг Эн.
      Нашел время.
      - Сестра она мне двоюродная. А ты что - влюбился? - Словно поддразнил Мося, но тут же сник, заметив как у моего напарника сжались кулаки.
      - Ну пошутил я. А вообще она ничего. - В воздухе он описал некое подобие женской фигуры. - Все, все, все. Больше не буду.
      - Хватит. - Отрезал я. Хотелось вмазать обоим по ушам...
      Глава 11.
      Обратно к причалу мы добрались без проблем: дождались рейсового теплохода. Когда я поднялся на палубу, то заметил как на берегу возился с лодкой рыжий рыбачок. Хотелось крикнуть ему что-нибудь гадкое, когда мы проплывали мимо, но я удовлетворился его озабоченным видом.
      В баре было немного народу - пять человек: в основном все предпочли сидеть под навесом на улице, а свободных мест там не оказалось и нам пришлось устроиться у одного из раскрых настеж окон. Все остальные столики в глубине зала были пусты. Внутри висел уже знакомый мне рекламный плакат "Крови мертвеца".
      Для приличия стоило чего-нибудь заказать, тем более что у Моси оказались лишние деньги, а мы с Эном, да и Альперт, впрочем, тоже, были жутко голодны.
      - А "кровь мертвеца" у вас есть?
      - Это только реклама. Обещают поставить после презентации.
      - Там и попробуем.
      - Хм, - усмехнулся официант. - Это только так в песне поется. На самом деле его будут пить только отцы города - те, кто приглашен официально. Так всегда делается.
      - Ну и ладно, обойдемся. Давай тащи, что есть.
      Официант, с пылающим от духоты лицом принес нам газированную воду, какую-то мерзкую слизь, которую в меню почему-то назвали фруктовым салатом, еще два блюда насоветовал Мося - они оказались недурны.
      Утолив и голод и жажду мы стали ждать.
      Вскоре показались и ребята. Я обратил внимание на шум, доносившийся с улицы. Люди, шедшие по тротуару, оборачивались и торопились прижаться к затейливо кованому заборчику, опоясывающему бар и навес. Потом вдруг с ревом выскочил наш видавший виды пикап, перемахнул одним колесом через бордюр, и, напугав людей, врезался в зад припаркованного автомобиля, сработавшая сигнализация которого завопила так, что заложило уши. Надо было ожидать появления хозяев.
      - Идем скорей. - Я схватил присосавшегося к стакану Эна за локоть и потянул к выходу. Он поперхнулся и залил соком рубашку, но обтираться было некогда.
      Когда мы подошли к месту аварии, я понял, что мои подозрения насчет здоровья наших сыщиков не беспочвенны: оба были пьяные в дупель и еле стояли на ногах. Какой-то рослый брюнет, видимо хозяин джипа, держал Хулейкина за галстук, одновременно удерживая его в вертикальном положении и пытаясь вмазать своим загорелым кулаком промеж глаз. И то и другое ему удавалось одинаково плохо: тот непроизвольно подгибал ноги и кулак каждый раз пролетал мимо. Маркел оперся о столб и безучастно наблюдал за происходящим.
      Тут поспешил вмешаться я.
      Наши с Эном разбитые хари привели разбушевавшегося хозяина и его подоспевшего приятеля в замешательство, особенно когда он понял, что мы некоторым образом явились защищать "этих двоих ублюдков", хотя они оба продолжали набыченно стоять, готовые жизнь положить за свой кусок штампованного железа. Я отобрал у Хулейкина ключи и бросил их брюнету.
      - Это в качестве компенсации.
      Пока тот соображал, что к чему, я схватил Маркела за шкирку, Эн Хулейкина, и мы поволокли провинившихся в бар. Брюнет промычал в след что-то недовольное, но его приятель посоветовал согласиться хоть на такой вариант.
      Толпа, чье любопытство хотя и не было удовлетворено в полной мере: обошлось без драки, потихоньку начала рассасываться.
      К нашему приходу на столе было накрыто по-новой: постарался Мося. Официант посоветовал нам напоить товарищей особым коктейлем, который тут же и приготовил. Через пять минут после приема внутрь у обоих прорезались глазки.
      - Что же вы наделали? - Эн дергал меня за руку, опасаясь что я разобью бутылку об одну из дрянных голов.
      Я был вне себя от бешенства. Дело, по сути, на грани провала из-за двух ублюдков, говорил я, размахивая пустой бутылкой, которую вытащил из кармана пиджака Хулейкина.
      - Шеф, мы все сделали, как было велено, - его морда упала в салат. Раздалось бульканье - по видимому он собирал жидкость в рот. Потом поднял голову и, причмокивая, раздавил зубами захваченную ртом вишенку.
      - Все, - подтвердил Маркел и потребовал повторную порцию коктейля.
      - Налей еще. Обоим.
      После второго сеанса подсудимым стало заметно лучше.
      - Где вы так набрались?
      - Да мы тут...это...когда за Хряком следили, на склад с водкой забрели ну и взяли по бутылочке...- затянул Маркел.
      - По бутылочке?! - заорал я. - По бутылочке?!
      Мои пальцы потянулись к маркелову горлу. Хотелось крикнуть: "я тебя породил..."
      Эн и Мося оттащили меня, не дав состояться братоубийству. Напуганные официанты уже не знали, что делать и, поохивая, шныряли взад-вперед возле стойки. Их разрывало желание вызвать наряд и, в то же время, боязнь лишиться статус-кво тихого заведения не позволяла сделать этого.
      - Надо убираться, - прорычал я, смирясь с произошедшим.
      Схватив подлецов в охапку, мы, провожаемые радостными взглядами, потянулись к выходу.
      Путь наш лежал обратно в парк, но с затеей этой пришлось расстаться: тащить двух здоровых лбов было задачей не из легких. Пристроившись на газоне, мы аккуратно положили их тела на траву и перевели дух.
      - Черт, я как чувствовал, - моему расстройству не было предела.
      - Как теперь быть? - Эн ногой пнул Хулейкина в бок - в ответ раздалось пьяное мычание.
      - Может попробовать хотя бы вытянуть из них информацию, - с надеждой произнес Мося.
      Я с недоверием посмотрел на его серьезное лицо. А чем черт не шутит?
      Начнем с братца. Он вроде получше выглядит.
      После похлопывания по щекам и потряхивания головы он раскрыл глаза.
      - Кто там?
      - Я тебе потом объясню. Попозже, - зло проговорил я. - Выкладывай, чем вы занимались?
      Он заговорил как механический манекен, в одной интонации, проглатывая слова, а порой и предложения почти целиком, но все же смысл сказанного был отчасти понятен.
      - Сначала мы...за Хряком...ты велел...маршрут...эдельвейс... звезда востока...там...по бутылочке...не помню...
      - Так. "Эдельвейс" и "Звезда Востока" - это рестораны. Это тебе ни о чем не говорит? - спросил я.
      - Это его рестораны, - уточнил Мося.
      - Может он добавит? - я пихнул Хулейкина.
      - Давай попробуем.
      Втроем мы, кто за что, ухватили зеленого Гену и поставили его на ноги. Он удивленно наблюдал за тем, как мы это проделывали, но не произнес ни слова, только мычал. Задавать вопросы оказалось бессмысленно: словно язык отрезало. Потом я сообразил в чем загвоздка и, схватив его за челюсть, резко дернул - по видимому мы ее повредили во время перетаскивания бренного тела.
      - Спасибо, - в ответ прошелестел он.
      - Ну, может от тебя услышим что-нибудь вразумительное.
      В отличие от братца, Хулейкин, хотя и выглядел крайне плохо, окончательно соображения не потерял, но и из его слов выходило, что след Хряка они потеряли в районе "Звезды Востока". После описания того, как они взяли "по бутылочке" шел асолютно непонятный бред.
      - Придется туда съездить.
      - На чем? Ты же нашу машину подарил.
      Я сделал вид, что не обратил внимания на язвительное замечание Эна.
      - Я конечно извиняюсь, - кашлянул Мося, покосившись на стоявший в густой тени серый джип.
      - По этой статье мы загремим минимум на год. Точнее - вы. Для меня, думаю, снисхождения не будет, как для лица предавшего органы. - предупредил я и сделал шаг к машине: мне просто интересно - нет ли в ней кого.
      С другой стороны, ситуация не ждет отлагательства. А то обстоятельство, что машина так и просится в руки, окончательно сбивает меня с праведного пути.
      - Эн, Мося - на стрему.
      Отключить сигнализацию - дело нескольких минут: механик был - не талант. Сломать замок - и того быстрее. Значительно больше времени ушло на перетаскивание живых трупов.
      Наконец мы рассаживаемся. Я уступил место водителя Эну, а сам обойдя машину, собрался сесть с другой стороны. Не успел я открыть дверцу, как что-то уперлось мне в спину и я, признаюсь, испугался не на шутку. Не за себя, нет, от того, что делу конец, от того, что по глупости попался, от того, что не увижу больше Долорес, от того, что может и не узнаю никогда, что же это была за история.
      - Сдаюсь, - поднял я руки и плавно обернулся.
      Передо мной стоял пацан лет семи и держал в руке бумажный листок. Это его палец я принял за ствол пистолета.
      - Что это? - мальчишка не отвечает: немой, что ли, а терпеливо держит вытянутой руку.
      Я принял записку из его рук.
      " Ты хотел бы знать, где Амбулаторий: он там, куда ты собираешься. Ты многое узнаешь и поймешь, если проявишь наблюдательность. С твоей женщиной все в порядке. Она находится..."
      Прочитав два раза, я оторвался от записки с тщательно выведенными печатными буквами. Малыша словно ветром сдуло.
      - Что там такое? - подгоняет меня Эн.
      - А ты ничего не видел?
      - Нет.
      Я вручил ему листок.
      - За нами давно кто-то следит. И очень давно. И может быть не один. А самое интересное - он знает куда мы собрались.
      На ком-то из нас "жучок" - это однозначно. Я пока даже не пытался заподозрить кого-нибудь. Сейчас это бессмысленно - к чему лишняя нервотрепка. Тем более, что это не опасно - эта записка дает наводку, то есть помогает нам. Но все же придется теперь быть осторожным в разговорах.
      Эн потихоньку вырулил с тротуара, стараясь не привлекать внимание тех, кто давно припарковался. Но никто даже не взглянул в нашу сторону. Мне казалось, что под личинами добропорядочных водителей прячутся матерые шпионы, не чета моим, а только прикидываются, что им жутко интересно читать газетенки или книги. А те, что спят - и не спят вовсе, а только делают вид. А еще я жутко зол на себя - какая-то темная личность сопровождает меня незаметно весь день, а может и со вчерашнего дня , меня - человека, которого еще ни разу не удалось обвести вокруг пальца, меня - профессионала, способного спрятаться на ровном месте и которому так позорно сегодня набили два раза морду. У которого свидетели мрут как мухи, а он даже не в состоянии воспрепятствовать этому. А ведь всего два дня назад со стопроцентной уверенностью я мог бы похвастаться, что нет в городе детектива лучше меня. А теперь я сам себе противен обыкновеный самоуверенный дурак...
      Выехав на дорогу, Эн прибавил газ и повернул накрасный. А за перекрестком стоял постовой. Я почувствовал, что Эн сейчас дрогнет и заметается - моя рука уверенно сжимала руль, а губы шептали: "спокойно". С тоскливым взглядом, человек в форме поднял жезл и дает знак остановиться, но не нам, а нетерпеливому джигиту, в обогнавшем нас "жигуле".
      - Вот и все, а ты боялась... - пропел я. Мося обернулся и глядя на удаляющегося постового пропел туш.
      - Выезжай на магистраль, - командую я. - Через десять минут будем на месте.
      Только невероятное усилие воли не позволило мне дать команду развернуться и последовать по указанному в записке адресу. Кто бы ни был незнакомец, отправивший послание, я заставляю себя довериться его словам - с Долорес ничего не случится.
      Глава 12.
      Вот мы и на пустыре. Первое впечатление, что у Маркела с Хулейкиным поехала крыша - какие тут могут быть склады. Но ощущение, что здесь что-то не так, подкрепленное уверенным советом из записки, не дает оснований для сомнения - надо искать.
      Выгружать пьяных поганцев мы не стали, загнали машину в густой кустарник и закрыли двери.
      - Надо чуть опустить стекла, пусть проветривается.
      - Может пройдемся до "Звезды"? - я навострил лыжи в сторону одноэтажного здания, ядовито зеленая задняя стена которого из-за забора выглядывает на пустырь.
      - Я не понимаю - мы собираемся заняться Амбулаторием или искать какой-то непонятный склад? - в словах Моси чувствовалось уязвленное самолюбие. - Зачем я тут?
      Не дойдя до забора двадцати шагов мы остановились.
      - Одно другому не помеха. Стоит пощупать этого субчика. Но как его выцепить? Тут наверняка полно лютых телохранителей - нас сразу кончат.
      - А я на что? Вы еще не знаете Мосю Альперта. - он гордо задрал подбородок. - Я здесь уже бывал и не однажды. Первым делом нужно незаметно проникнуть на кухню - оттуда есть проход в тайный бункер Амбулатория. Там-то мы его пощупаем.
      - А охрана? Даже в бункере он может быть не один. - справедливо заметил Эн.
      По мосиному виду стало ясно, что мы оба - болваны жалкие. Недолго он стоял, подбоченясь, упиваясь своим превосходством в знании повадков своего врага.
      - В свою каморку он никого и никогда не пускает! Вы не представляете, как он любит деньги. Я люблю деньги, ты любишь деньги, ты любишь - все любят деньги. Но как любит он! Золото, камушки, разноцветные бумажки - все это он держит здесь и каждый раз, когда заходит в свой кабинет - запирается на несколько часов. Уж наверное не для того, чтобы сидеть умирая от скуки.
      - Откуда ты все это знаешь?
      - Да Мося Альперт когда-то был лучшим другом Амбулатория.
      - Что ты говоришь? - неподдельно удивился я.
      - Ну так мы идем? - Мося направился к забору и прильнул к щели между досками.
      Мы с Эном последовали его примеру.
      На территории очень тихо. Можно сказать, что никого нет вовсе. Но наметанным глазом я засек движение в трех местах: в тени у навеса с емкостями с отходами; в нише возле двери с нарисованными молнией и черепом; в глубине участка, между гаражом и самим зданием. Мося подсказал еще один вариант - я увидел в чердачном проеме двоих: очкастую физиономию и еще одного типа повернувшегося к нам спиной. Оба яростно резались в карты.
      - Хорошо, что они так заняты - оттуда нас далеко видать.
      Эн занял выжидательную позицию, готовый в любой момент сигануть через забор.
      - Скажи - я на кухне народу много?
      - Повара. Шесть человек - все китайцы. Проворные как кошки. Всякие виды борьбы знают.
      - Мы тоже не лыком шиты.
      Похоже незаметно проникнуть - очень серьезная задача.
      - Придется, наверное, нейтрализовывать каждого по-одиночке, - советуюсь с Эном, - как думаешь?
      - Тех, кто не крыше можно не трогать: если вон оттуда пройти прижавшись к стене, - Эн показывает на гараж, - то они не увидят. А по пути можно хлопнуть того, который у электрощитка.
      - Все-равно услышат, - сомневаюсь я, но ничего другого придумать не удается.
      В этот момент, все равно как счастливый случай, распахнулась служебная дверь. Из нее вышел коротконогий китаец с большой кастрюлей и, не закрывая за собой двери, направился в сторону гаража. Вместе с ним на улицу вырвалась китайская музыка - не настолько громкая, чтобы заглушить любые звуки, но идеально подходящая для нашего случая - любой стук может быть принят за игру инструментов. Видимо повара таким образом решали проблему ностальгии.
      - За рисом пошел, - торжествующе потер руки Мося, видя как вдвоем с охранником они скрылись в гараже.
      Мы с Эном срываемся с места как кошки. Напротив гаража перемахнули забор. Я встал возле раскрытых ворот, присматривая за кухонной дверью. Эн скользнул дальше.
      Из гаража донесся звук сыплющегося риса. Я осторожно заглянул. Оба стояли ко мне спиной. Китаец нагребал ладонями и осторожно ссыпал рис в подставленную охранником кастрюлю. Тихонько я поднял лежащую на полу деревянную киянку и обрушил ее на голову китайца: почему-то он нравился мне больше. Второй удар настигнул охранника, прежде чем он успел повернуться лицом. Взлетевшие в воздух рисинки еще продолжали скакать по бетонному полу и вскоре замерли.
      Ну что же. По-моему, дело пошло неплохо. Теперь дело за тем, что возле помоев.
      Я помог Мосе перебраться во двор, а Эн уже вернулся довольный и показал клок волос.
      - Удрать хотел.
      Третий боец вообще не доставил особых проблем: когда мы подошли он сладко спал, устроившись на подпорченном молью тулупе. Мы не стали его трогать: уж больно у него был ангельский вид, жалко очень.
      Впереди была кухня и пятеро шаолиньцев.
      На удивление все прошло тихо-мирно. Мы с Эном ворвались на кухню, ожидая сурового сопротивления, но никого там не оказалось. Это было более чем подозрительно. Я еще не успел подумать, как Мося заторопил нас:
      - Скорее! Слышите - машина подъезжает. Они пока еще ничего не расчухали и Амбулаторий спокойно войдет сюда. Тут мы его и зацепим.
      Он толкнул нас к плакату с весовыми мерами различных приправ и круп, отдернул его - за ним оказалась дверь.
      Не знаю, почему так произошло, но только в последний момент я вдруг понял, что мы пролетели. Попались! Засыпались! Просрались! Но только двое - третий был враг. Хитрый, подлый, умный.