Первый военный аэродром

На Гатчинский аэродром он прибыл в мае 1910 года, через год успешно сдал экзамен на звание военного летчика, стал инструктором. Одновременно его назначили начальником команды нижних чинов. Солдаты хорошо отзывались о новом командире, который проявлял большую заботу о подчиненных. Революцию встретил на фронте. Сразу же прибыл в Гатчину, был избран в школьный комитет и до марта 1918 года исполнял обязанности помощника начальника школы. В марте авиашкола была эвакуирована из Гатчины в Егорьевск, и Данилевский стал инспектором авиации и воздухоплавания в Петрограде.

Не менее интересна судьба красвоенлета Ивана Ульяновича Павлова. Он был зачислен в солдатский класс Гатчинской военно-авиационной школы в 1915 году. Окончив курс с отличием, Павлов поехал на стажировку в одну из авиашкол Франции, расположенную в Шартре. В феврале 1917 года он возвратился в Россию и получил назначение в 1-ю истребительную авиагруппу. Иван Павлов быстро завоевал авторитет у летчиков из солдат, механиков и мотористов, которые избрали его в свой комитет, а после революции — командиром группы. В 1918 году И. У. Павлов сформировал в Москве 1-ю советскую боевую авиагруппу истребителей и 15 августа прибыл под Казань, где принимал участие в боях против белых войск.

После окончания гражданской войны Иван Ульянович Павлов был начальником ВВС Киевского военного округа, возглавлял ВВС Московского военного округа. Он был удостоен трех орденов Красного Знамени.

В январе 1917 года в аэрофотокласс Гатчинского запасного батальона прибыл новобранец из Чувашии Иван Скворцов. В конце апреля он был откомандирован в Киевскую школу аэронавтов, а позже этот авиатор из Гатчины не только стал известным летчиком-испытателем, но и проторил дорогу в небо своему земляку — летчику-космонавту СССР дважды Герою Советского Союза А. Г. Николаеву.

Одновременно со Скворцовым в Гатчину прибыл еще один новобранец — сын Инессы Арманд бывший студент Московского высшего технического училища Федор Арманд. Он был принят в Гатчинскую военно-авиационную школу, а затем направлен на учебу в Англию. После возвращения на Родину Федор Александрович работал переводчиком в Английской миссии в Москве, а в августе 1918 года вступил в Красную Армию и получил направление в 38-й авиаотряд в качестве летчика-наблюдателя. Однако в части он и другие летчики из числа бывших офицеров старой армии встретили подозрительное отношение к себе. Шел 1919 год. Образованный и решительный Федор Александрович пишет В. И. Ленину:

«Нас немного, всего пятеро, и все наши силы, все наше умение мы прилагаем к тому, чтобы как можно выше поднять знамя Красной Армии. Но мы, бывшие офицеры, не коммунисты, и поэтому… видят в нас только врагов…»[47]

Владимир Ильич исключительно внимательно относился к таким сигналам. 3 мая 1919 года он направил телеграмму Минскому губвоенкому и копию — губкому большевиков. Телеграмма гласила:

«Летчик — наблюдатель 38-го авиаотряда Федор Александрович Арманд лично мне известен, заслуживает доверия, хотя он бывший офицер и не коммунист. Прошу товарищей красноармейцев и комиссаров не подозревать его. Телеграфируйте о передаче этой моей телеграммы в соответствующую воинскую часть. Предсовобороны Ленин»[48].

Так сын Инессы Арманд защитил себя и других летчиков, вставших на сторону народа. В очередной аттестации, характеризуя его, командир авиаотряда отмечал, что свои обязанности он исполняет точно и аккуратно, самостоятелен и решителен, нравственные качества имеет высокие, пользуется авторитетом среди сослуживцев и подчиненных. За боевые заслуги на фронтах гражданской войны Федор Александрович Арманд был награжден серебряными часами…

Гатчинская авиашкола была не только многонациональной, но и интернациональной. В Центральном государственном военно-историческом архиве хранится документ, в котором есть такие строки: «…военный летчик Болгарской службы Черкезов прибыл в Гатчинскую военно-авиационную школу для обучения на аппаратах „дюпердюссепах“ 3 сентября 1914 года…»[49]

Это не первое появление С. П. Черкезова в России. Еще в 1912 году в печати промелькнула заметка о том, что на Комендантском аэродроме в Петербурге летает ученик болгарского аэроклуба Черкезов. Тогда Сотир Петрович обучался полетам в России, но с началом Балканской войны уехал на родину. И когда С. С. Щетинин сформировал отряд русских летчиков-добровольцев, Черкезов с радостью встречал их в Болгарии.

После Балканской войны Сотир Черкезов снова приехал в Россию и добровольно вступил в русскую авиацию. Он храбро сражался на фронтах первой мировой, а в канун Октябрьской революции вместе с рабочими-путиловцами принимал участие в штурме Николаевского вокзала столицы. Вскоре Сотир Петрович познакомился с Лениным, и Владимир Ильич поручил ему выяснить возможность использования самолетов и аэродрома в Гатчине. Болгарский товарищ с честью выполнил ответственное задашь вождя революции.

Случилось так, что Гатчина дала многим красвоенлетам путевку в Арктику. В 1913 году звание военного летчика получил выпускник гатчинского авиационного отдела поляк Я. И. Нагурский. Отважный летчик морской авиации знаменит выполнением первой «мертвой петли» на отечественном гидросамолете. В февральском номере журнала «Воздухоплаватель» за 1917 год было помещено сообщение о том, что лейтенантом Я. И. Нагурским 17 сентября 1916 года впервые в истории авиации была сделана на военной станции для гидропланов на острове Эзель «мертвая петля» на гидроплане…

Однако Нагурский больше известен как первый полярный летчик.

В Большой Советской Энциклопедии написано: «Нагурский Ян Иосифович… В поисках пропавших рус. экспедиций Г. Я. Седова, Г. Л. Брусилова, В. А. Русанова 21 авг. 1914 Н. вместе с механиком матросом Е. Кузнецовым на гидросамолете совершил первый в Арктике полет вдоль зап. побережья Н. Земли, удаляясь от суши на расстояние до 100 км и покрыв ок. 400 км за 4 ч 20 мин».

Судьба этого человека оказалась необычной. После окончания Одесского юнкерского училища пехотный офицер Ян Нагурский был направлен на Дальний Восток. Позднее, переехав в Петербург, он стал заниматься в Морском инженерном училище и в аэроклубе, а затем совершенствовал подготовку в гатчинском авиационном отделе. Уже будучи военным летчиком, он совершил полеты в Арктику, а в годы первой мировой командовал отрядом гидросамолетов. В одном из воздушных боев над Рижским заливом в 1917 году летчик Нагурский упал в море на горящем самолете. В рапорте на имя вышестоящего начальства была засвидетельствована гибель офицера флота Яна Нагурского. Но раненый морской летчик был подобран английской подводной лодкой. Во время революции в России Нагурский вернулся в Польшу. Не захотев выступать на стороне белополяков, он скрыл свой чин и воинскую специальность, долгие годы работал инженером-конструктором в сахарной промышленности. Только весной 1956 года советскому журналисту Юрию Гальперину случайно удалось «воскресить» легендарного летчика-полярника Яна Иосифовича Нагурского. А вскоре советские полярники пригласили коллегу-ветерана в Москву.

Интересно сложилась летная жизнь другого гатчинца — Бориса Григорьевича Чухновского. Он родился в Петербурге, но вскоре с родителями переехал в Гатчину, где Борис закончил реальное училище. В 1917 году Чухновский окончил школу морских летчиков, а в своих воспоминаниях писал, что в Гатчине сделал выбор профессии, там почувствовал себя завербованным авиацией.

Во время гражданской войны Чухновский участвовал в боях против Врангеля, затем возглавлял морскую авиацию Волжско-Каспийской флотилии. Но самым памятным в его жизни стал 1928 год, когда большая экспедиция итальянского конструктора и воздухоплавателя генерала Умберто Нобиле достигла на дирижабле «Италия» Северного полюса. На обратном пути дирижабль потерпел катастрофу. Гондола задела за торос, и оболочка унесла в океан шестерых аэронавтов, а десять членов экипажа остались на льдине. Последнее сообщение с борта дирижабля было получено 25 мая. А 3 июня радиолюбитель из северной деревушки Вознесенье-Вохмо Николай Шмидт случайно принял сигнал бедствия и сообщил об итальянцах по телеграфу в Москву.

К середине июня 1928 года на поиски генерала Нобиле вышли 14 судов и 22 самолета из разных стран, включая три советских ледокола. Советскую авиацию представляли гатчинцы Б. Г. Чухновский и М. С. Бабушкин. На «Красин» был погружен трехмоторный самолет, имеющий поплавки и лыжи. И когда «Красин» попал в полосу непроходимых льдов, Чухновский предложил пришвартоваться к большой льдине и выкатить на нее самолет. 10 июля он в составе спасательного экипажа вылетел на разведку. На небольшой льдине летчики заметили двух человек и сообщили о них на ледокол. Однако на обратном пути самолет попал в туман, израсходовал горючее и произвел вынужденную посадку. Оказавшись в трудной ситуации, летчики телеграфировали, чтобы «Красин» сначала спасал итальянцев, а уже потом их. На льдине экипаж Чухновского пробыл пять суток, а тем временем команда ледокола спасла три группы аэронавтов с дирижабля Нобиле. Мировая печать писала, что Советы дали всему миру суровый и прекрасный урок, блестящий пример выдержки, мужества и товарищества…

В мае 1978 года на здании средней школы в Гатчине, где прошли детские и юношеские годы Бориса Григорьевича Чухновского, установлена мемориальная доска.

Второй участник экспедиции по спасению экипажа дирижабля «Италия» — Михаил Сергеевич Бабушкин окончил Гатчинскую военно-авиационную школу в 1915 году. Получив звание военного летчика, он остался в школе инструктором, а в 1923 году перешел в гражданскую авиацию. Принимал участие в экспедициях на ледоколах «Челюскин» и «Садко». В апреле 1937 года за участие в высадке полярников на дрейфующую станцию «Северный полюс-1» Бабушкин был удостоен звания Героя Советского Союза. На Гатчинском военном аэродроме получил путевку в небо и Маврикий Трофимович Слепнев, окончивший авиашколу в 1917 году. Звания Героя Советского Союза он был удостоен за участие в спасении экипажа ледокола «Челюскин» в 1934 году.

Чкаловская эскадрилья

1-я Краснознаменная истребительная эскадрилья, в которой служил Валерий Чкалов, несколько лот базировалась на Гатчинском аэродроме, а у истоков ее создания стояли гатчинцы П. Н. Нестеров и И. У. Павлов. 1-я боевая авиагруппа Павлова была сформирована летом 1918 года по личному указанию В. И. Ленина. 13 следующем году советские авиационные подразделения были сведены в авиадивизионы. А еще через год 1-й авиадивизион, в который входила и 1-я советская боевая группа, приказом Реввоенсовета Республики № 558 был награжден Почетным революционным Красным знаменем ВЦИК. В приказе говорилось, что дивизион, участвуя непосредственно в боях с противником, сбрасывая во время боя бомбы и обстреливая пулеметным огнем все попадавшиеся на пути цели, вносил тем самым панику и расстройство в войска противника и вынуждал их к отходу…

В феврале 1922 года на базе 1-го и 3-го авиадивизионов была сформирована 1-я советская эскадрилья истребителей. В ее состав вошел отряд, которым в 1914 году командовал Петр Николаевич Нестеров, и личный состав эскадрильи справедливо считал себя продолжателем его славных дел. В 1928 году, когда эскадрилья отмечала свое десятилетие, она была награждена орденом Красного Знамени. Продолжая и умножая традиции героев гражданской войны, летчики Краснознаменной эскадрильи высоко несли честь советских авиаторов. Здесь выросли выдающиеся летчики Валерий Павлович Чкалов и Анатолий Константинович Серов, впоследствии удостоенные высокого звания Героя Советского Союза. Из этой же эскадрильи вышел дважды Герой Советского Союза Сергей Иванович Грицевец.

Закончилась гражданская война, и 1-й истребительный авиадивизион был переведен в Петроград, куда еще в январе 1922 года прибыл личный состав 3-го истребительного авиадивизиона. Легендарная 1-я эскадрилья, входившая в его состав, была хорошо подготовлена, и командование Петроградского военного округа поручило ей совершить первый в истории советских ВВС групповой перелет на истребителях из Петрограда в Москву. Через три часа после старта самолеты благополучно произвели посадку на Центральном аэродроме столицы. Среди встречающих был Иван Ульянович Павлов, работавший в то время летчиком-инспектором ВВС.

В 1924 году, после окончания Серпуховской высшей военно-авиационной школы, в эскадрилью прибыл Валерий Чкалов. Он был направлен в Ленинград с аттестацией летчика-истребителя и сразу же зарекомендовал себя хорошим товарищем и смелым летчиком. Как вспоминал впоследствии командир эскадрильи Иван Панфилович Антошин, Валерий целыми днями находился на аэродроме, вместе с механиком А. И. Прошляковым возился со своим самолетом. Его «Ньюпор-24-бис» был сильно потрепан, поэтому Чкалову было запрещено выполнять на этой машине фигуры высшего пилотажа.

«Механик самолета Прошляков, старательно ухаживавший за стареньким калекой, предупредил новичка об ограничениях в полетах на этой машине, а командир звена ему строго сказал:

— Только по кругу. И никаких сарталь-морталь не вздумайте делать: «ньюпор» может рассыпаться…

Чкалов все больше и больше тяготился этими ограничениями и с тоской вспоминал полеты в московской и серпуховской школах, акробатические полеты инструкторов А. И. Жукова и М. М. Громова»[50].

Командиру эскадрильи И. П. Антошину нравилась смелость молодого летчика-истребителя, и он распорядился закрепить за Чкаловым прочный пилотажный самолет «Фоккер-Д-7». Валерий ликовал, помогая своему механику готовить машину, на которой можно летать без особых ограничений.

В те годы над эскадрильей шефствовал Ленинградский педагогический институт имени Герцена, где училась Ольга Орехова. Она должна была петь на новогоднем концерте для авиаторов на Каменном острове. В зале распорядители гостеприимно встречали студентов.

Подошла очередь выступать Ольге. Она спела романс Чайковского «Ночь». Празднично настроенные зрители щедро наградили студентку аплодисментами.

Когда концерт окончился, крепыш в кожаной куртке подошел к Ольге и, поклонившись, представился:

— Валерий Чкалов.

Ольга не была знакома с Валерием, но по разговорам в институте и в клубе много слышала о смелых и рискованных полетах Чкалова.

Вскоре Валерий и Ольга вступили в драмкружок клуба части, играли в одной пьесе, вместе занимались с красноармейцами: она — русским языком, он — математикой.

В феврале 1927 года они поженились, а 1 января следующего года у них родился сын Игорь. В летние месяцы эскадрилья выезжала в лагеря: сначала — в Дудергоф, затем — в Гатчину. Вскоре часть полностью перебазировалась на Гатчинский аэродром. В 1926—1928 годах Валерий Чкалов жил в доме № 4 по Красноармейскому проспекту, где ныне установлена мемориальная доска. Ольга работала преподавателем русского языка в одной из школ Василеостровского района Ленинграда и приезжала с сыном в Гатчину только летом. В другое время года Валерий Павлович приезжал к семье один-два раза в неделю. Ездил он на «передаче», как тогда называли пригородный поезд.

Летом 1927 года, когда семья жила в Гатчине, Валерий как-то шепотом сообщил жене:

— Лелик, выходи в поле смотреть, я буду летать вниз головой.

Аэродром располагался неподалеку от дома, и Ольга поспешила туда. Заслышав резкий звук мотора, она увидела приближающийся самолет, который летел на недозволенной высоте и к тому же… вверх колесами.

А вот как рассказывал об этом «цирковом трюке» Валерия Чкалова его командир И. П. Антошин: «Как-то пришлось мне отлучиться на несколько дней в Ленинград. Вернувшись, узнал, что Чкалов совершил полет вверх колесами. Я вспомнил, как Валерий мечтательно говорил о таком полете, и вызвал его для объяснений. Валерий рассказал, что, делая „мертвую петлю“, он в верхней ее точке „завис“, и самолет, вместо того чтобы свалиться на крыло, стал планировать „на спине“. Чкалов явно хитрил… Я выразил удивление и сказал, что сегодня же вечером проверю это сам».

Перед началом вечерних полетов Чкалов подошел к командиру и сказал: «Батя, ругай меня, наказывай, но я хочу сказать, что полет вверх колесами я сделал преднамеренно. По моим расчетам, „Фоккер-Д-7“ должен летать вверх колесами».

Командиру нравились в Чкалове честность и прямота, поэтому Валерий был наказан за опасный трюк не очень строго.

Это был не первый рискованный эксперимент летчика. Ранее Валерий Чкалов на глазах у многих ленинградцев пролетел на самолете-истребителе под аркой Троицкого (ныне Кировский) моста. Он предпринял этот полет, искусственно создавая труднейшие условия, чтобы проверить себя. В другой раз Валерий заключил с товарищем пари, что беспрерывно сделает 50 «мертвых петель». Войдя во вкус, он сделал больше. И снова попался на глаза командиру, а затем раскаивался, писал в записке с гауптвахты, что осознал проступок. Командиру пришлось освободить его досрочно, взяв слово не повторять подобных экспериментов.

27 июля 1927 года на Гатчинском аэродроме состоялись соревнования, в которых принимали участие летчики нескольких подразделений. Последними выступали красвоенлеты 1-й особой истребительной эскадрильи. Как всегда, блеснул летным мастерством Валерий Чкалов, а завершал воздушные соревнования летчик Владимир Алексеевич Дроздов. Вот его «фоккер» открутил зачетные фигуры, затем набрал высоту и вошел в глубокий штопор. Наблюдавшие успели насчитать 12 полных витков, и лишь у самой земли Дроздов твердой и опытной рукой вывел самолет в горизонтальный полет. На одобрительное замечание председателя жюри командир эскадрильи ответил:

— Держим гатчинскую марку!

По результатам состязаний первым призером стал Чкалов, второе место занял Дроздов. Полученная Дроздовым Грамота ныне хранится в музее.

Автору этого очерка довелось встретиться с генерал-полковником авиации П. В. Родимовым, лично знавшим Валерия Чкалова и Владимира Дроздова. Петр Васильевич с 1923 по 1928 год служил в 1-й Краснознаменной истребительной эскадрилье.

— В конце лета 1926 года, — вспоминал ветеран авиации, — наша эскадрилья перебазировалась с Комендантского аэродрома в Ленинграде на Гатчинский. К этому времени он был капитально отремонтирован, вдоль железной дороги напротив Балтийского вокзала построены ангары. Штаб и все подразделения располагались рядом с аэродромом. Работа спорилась, стали много летать, совершенствуя боевую подготовку. Особенно рвались в полет молодые летчики, в том числе Валерий Чкалов и Владимир Дроздов. Чкалов выделялся своим неуемным желанием летать и блестящими способностями в технике пилотирования.

Все авиаторы знали о блестящих результатах учебных воздушных боев и об успехе Чкалова на морских маневрах, где он в сложнейших условиях нашел в море линкор «Марат» и сбросил на его палубу вымпел. Была осенняя пора. Шел третий день учений. Согласно вводной оборвалась связь с флагманом эскадры «красных». Командир получил категорическое требование: «Установить связь с линкором „Марат“ и предупредить его о появлении „противника“. Валерий Чкалов на последних литрах горючего нашел линкор, выполнил задание, а до аэродрома не дотянул. Пришлось сесть в нескольких километрах от Ораниенбаума, прямо у берега моря. Командование высоко оценило эту успешную операцию Краснознаменной эскадрильи.

Но… случилось новое происшествие. В лагерях отряды приступили к воздушной стрельбе. Мишенями служили окрашенные в черный цвет шары. Валерию поначалу не удавалось их сбивать. А тут еще на истребителе отказал один из пулеметов. Произвел атаку, вторую — безуспешно. Тогда Валерий подвел истребитель вплотную к шару и уничтожил цель винтом самолета. По существу, это был своего рода таран в стиле Нестерова.

Когда командир эскадрильи спросил его, зачем он разбил шар винтом, Чкалов ответил:

— Я буду так делать с керзоновскими летчиками, когда пулеметы не будут стрелять.

Его решительность понравилась командиру, хотя сбивать шары винтом самолета было запрещено.

За короткое время Валерий освоил воздушную стрельбу и оставил далеко позади себя многих опытных летчиков, но продолжал упорно работать над собой. Приближалась десятая годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. В части ходили слухи, что на воздушный парад в Москву приглашают 1-ю Краснознаменную эскадрилью. Более того, назывались фамилии старшего летчика Чкалова и его друга Максимова. Кандидатура Чкалова обсуждалась долго: с одной стороны, у него имелось немало проступков, с другой — лучшего летчика трудно было найти. Сторонники Валерия доказывали, что именно он спас не одну жизнь летчиков эскадрильи, открыв способ запуска в воздухе на самолете «Фоккер-Д-7» моторов, которые останавливались при зависании истребителя на фигурах высшего пилотажа. Припомнили и линкор «Марат», найденный бесстрашным летчиком в просторах туманной Балтики.

8 ноября 1927 года Валерий Чкалов взлетел с Ходынского поля для показа фигур высшего пилотажа Реввоенсовету Республики. Климент Ефремович Ворошилов, начальник ВВС Красной Армии П. И. Баранов, его заместитель Я. И. Алкснис и много других военачальников восхищенно смотрели за искусным полетом истребителя. Высший пилотаж Валерия Чкалова был отмечен особым приказом. В нем, в частности, говорилось: «Выдать денежную награду старшему летчику Чкалову за особо выдающиеся фигуры высшего пилотажа». Приказ был зачитан на торжественном заседании в Большом театре.

Однако вскоре условия службы усложнились. Командира эскадрильи И. П. Антошина перевели в другой округ. Чкалов остался без понимавшего его достаточно строгого, но справедливого Бати. К его характеристике все чаще стали добавлять фразу: «Безмерно храбр, но недисциплинирован». Новое командование эскадрильи лишило летчика возможности развернуть свои способности. В середине февраля 1928 года Чкалова перевели на должность командира звена в Брянск. Он покинул 1-ю Краснознаменную…

Вдали от семьи Валерий скучал, настроение было подавленное. Как-то в летних лагерях в Гомеле произошла авария, о которой он писал жене: «Вчера подломал самолет. Страшно неприятно, хотя и пустяки сломал… За шесть лет не было поломок, а тут вот появилась. Объясняю плохим душевным состоянием…» В другом письме он размышлял: «Как истребитель, я был прав и буду впоследствии еще более нрав. Я должен быть всегда готов к будущим боям и к тому, чтобы только самому сбивать неприятеля, а не быть сбитым; для этого нужно себя натренировать и закалять в себе уверенность, что я буду победителем… Я признаю только такого бойца, кто для спасения других людей пожертвует своей жизнью…»

Но вскоре Валерия постигла более серьезная беда. Перелетая из Гомеля в Брянск, он на бреющем полете всем звеном врезался в провода телеграфной линии; К счастью, жертв не было, но брянское командование решило отдать его под суд. 2 января 1929 года Валерия посадили на один год в брянскую тюрьму. В камере № 12 он много читал, начал вести записи в тетрадке. Многие сочувствовали отважному летчику, из Ленинграда приезжали друзья. Даже надзиратели тюрьмы переживали за летчика, и с их молчаливого согласия Ольга Эразмовна вынесла написанную Валерием просьбу в ЦИК СССР о помиловании. Михаил Иванович Калинин дал указание немедленно освободить Чкалова из тюрьмы, где он пробыл 19 дней.

В том же году Валерий Павлович был отчислен из ВВС. Некоторое время он был без работы, потом устроился в Ленинградский Осоавиахим, стал завсегдатаем аэроклуба. Но друзья Валерия Чкалова хлопотали за него: «Мыслимо ли отстранять его от дела, в котором он был талантливее многих и многих!»

В 1930 году Чкалов был вновь возвращен в военную авиацию на должность летчика-испытателя НИИ ВВС в Москве, куда набирались лучшие кадры летного состава. Там Чкалов вместе с первоклассными летчиками разрабатывал тактику воздушного боя, а в 1933 году он получил приглашение работать летчиком-испытателем на авиационном заводе. Коллектив большого завода, творческая работа, большая ответственность — все это формировало характер Валерия Павловича. Товарищи стали замечать, что Чкалов строже и критически относится к полетам, становится сдержанным и осторожным. Но это не значило, что он потерял вкус к риску. В 1935 году, давая путевку в жизнь великолепному истребителю И-16 конструкции Н. Н. Поликарпова, Валерий Павлович Чкалов привел в восхищение специалистов и зрителей своим длительным полетом вверх колесами.

5 мая 1935 года летчика-испытателя В. П. Чкалова и главного конструктора Н. Н. Поликарпова ЦИК СССР наградил орденом Ленина. В представлении наркома Серго Орджоникидзе было сказано: «…летчик Чкалов В. П. ведет испытания… новых истребителей и считается одним из лучших летчиков».

В июле 1936 года экипаж самолета АНТ-25 в составе В. П. Чкалова, Г. Ф. Байдукова и А. В. Белякова совершил 9374-километровый беспосадочный перелет Москва — остров Удд, за что отважные летчики были удостоены звания! Героя Советского Союза. Поздравительную телеграмму подписали И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов, А. А. Жданов и другие члены правительства. Много восторженных отзывов было получено от иностранцев. Корреспондент газеты «Нью-Йорк тайме» В. Дюранти в те дни писал: «…советские летчики дали столько доказательств своего искусства и храбрости, что дальнейших доказательств, собственно, уже не требуется. Начиная спасением Нобиле и экипажа дирижабля „Италия“ Чухновским и его товарищами и кончая героической драмой „Челюскина“, не говоря уже о недавних подвигах Владимира Коккинаки или более раннем спасении Леваневским американского летчика Маттерна, сотни раз советские летчики проявляли великолепные качества настойчивости, храбрости и опыта…

…Этот перелет возвещает всему миру, что советская авиация действительно способна догнать и перегнать страны Запада, что Советский Союз не только имеет превосходных пилотов и конструкторов, но что советские заводы овладели техникой постройки первоклассных самолетов»[51].

А в июне 1937 года впервые в истории мировой авиации В. Чкалов, Г. Байдуков и А. Беляков совершили беспосадочный перелет на самолете АНТ-25 через Северный полюс в Америку. Последняя запись в бортовом журнале гласила: «20 июня 1937 года. 16.20 по гринвичскому среднему времени посадка в Ванкувере. Всего пробыли в воздухе 63 часа 16 минут.

Израсходовано горючего 7933 литра, или 5658 килограммов . Остаток горючего 77 килограммов»[52].

Отвечая на вопрос корреспондента американской радиокомпании «Нэшнл бродкастинг корпорейшн» о цели полета, Чкалов сказал, что была поставлена цель доказать осуществимость воздушной связи СССР и США через Северный полюс по кратчайшей прямой. Героический экипаж самолета АНТ-25 был принят президентом Рузвельтом и государственным секретарем США Хэллом.

В 1-й эскадрилье служили два летчика, ставшие впоследствии известными советскими парашютистами. Это Николай Александрович Евдокимов и Константин Федорович Кайтанов. Н. А. Евдокимов поступил в летную школу в 1927 году, а после окончания учебы получил назначение в Гатчину. В то время на Гатчинском аэродроме первый советский парашютист Л. Г. Минов проводил сборы и показательные выступления летчиков-парашютистов. Одним из них стал Николай Евдокимов, показавший блестящие результаты. 16 мая 1932 года он совершил затяжной прыжок с высоты 1200 м , а 16 июня 1934 года покинул самолет на высоте 8100 м и пролетел «ласточкой» 142 секунды, потеряв 7900 м высоты. Парашют был раскрыт лишь в 200 м от земли. Газета «Правда» в те дни писала: «Прыжок Евдокимова является выдающимся мировым событием». В 1934 году Н. А. Евдокимов первым получил серебряный знак мастера парашютного спорта. А через год ему первому из парашютистов М. И. Калинин вручил орден Ленина.

Погиб Евдокимов в возрасте 29 лет при испытании нового самолета. На его могиле в Гатчине стоит обелиск с надписью: «Мастер парашютного дела Н. А. Евдокимов. 1909—1938».

Почти одновременно с Евдокимовым в Гатчину прибыл летчик К. Ф. Кайтанов, также обучавшийся у Л. Г. Минова, возглавлявшего затем парашютную службу ВВС.

«Ошибаясь и дорого расплачиваясь за ошибки, заблуждаясь и исправляя свои заблуждения, — говорил Константин Федорович Кайтанов, — мы накапливали бесценный опыт».

Этот богатый опыт вывел его в число выдающихся мастеров парашютного дела, позволил сохранить жизнь многим летчикам и спортсменам. К. Ф. Кайтанов не только пионер советского парашютизма и отличный мастер своего дела, но и писатель. Его «Повесть о парашюте» и другие книги свидетельствуют о верности своей любимой профессии…

В 1934 году 1-ю истребительную эскадрилью перевели из Гатчины на Дальний Восток. Двенадцать лет простояла она под Ленинградом, охраняя небо над колыбелью революции.

Южный форпост Ленинграда

1941 год. Война! Свыше 40 немецко-фашистских дивизий обрушили удар на войска Северо-Западного фронта, стремясь прорваться к Ленинграду. Командование гитлеровской группы армий «Север» считало, что их войска не встретят серьезного сопротивления ни на лужском рубеже, ни в Красногвардейском (Гатчинском) укрепрайоне и планировало быть в Ленинграде 30 июля. Однако только 16 августа немецкие войска оказались на подступах к Гатчине, а ожесточенные бои за город велись свыше трех недель. Фашисты неожиданно для себя натолкнулись на мощный узел круговой обороны. Кроме основного рубежа укрепрайона была создана пулковская позиция, укреплены города Пушкин, Красное Село.

19 августа началось наступление 1-й и 8-й танковых дивизий противника на Гатчину, завязались бои с передовыми частями в предполье укрепрайона. 25, 20 и 27 августа немецко-фашистские войска пытались штурмом овладеть городом, но снова встретили мощное сопротивление его защитников. Населенные пункты Пижма, Пустошка, Химози по нескольку раз переходили из рук в руки. Немецкая авиация совершала массированные налеты на город и аэродром. Гитлеровские самолеты на бреющем полете расстреливали безоружных людей, строивших оборонительные рубежи.

На боевые позиции Красногвардейского укрепрайона были выдвинуты 19 отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов, 2-я и 3-я дивизии народного ополчения, 291-я стрелковая дивизия. Ряды ополченческих частей пополнились двумя стрелковыми батальонами и политбойцами Новосибирской области и Красноярского края. На рубежи обороны выдвигались курсанты Ново-Петергофского пограничного военно-политического училища и курсов младших политруков Северного фронта, а также закончившие формирование в Ленинграде новые дивизии народного ополчения и части морской пехоты Краснознаменного Балтийского флота[53].