Следует признать, что советская военная мысль, ее стратегические взгляды находились в тот период на верных позициях и намечали правильные пути защиты государственных интересов Советского Союза на Европейском континенте.
      * * *
      Ранее отмечалось, что империалистическая Япония, оккупировав Маньчжурию и развязав войну с Китаем, создала напряженную обстановку на Дальнем Востоке.
      Японская военщина не скрывала своих агрессивных намерений. Бывший главнокомандующий японскими войсками в Центральном Китае генерал Мацуи писал: "Значение создания Маньчжоу-Го заключается не только в обороне против расширения влияния СССР с севера, но и далее - в вытеснении его с востока"{96}.
      За пять лет Квантунская армия в Маньчжурии увеличила свою численность почти в шесть раз. Она к началу 1938 года имела около 300 тыс. человек, 1200 орудий, 440 танков и 500 самолетов{97}. Готовясь к нападению на СССР, японские войска тщательно учились воевать в горно-лесистой местности с суровыми климатическими условиями.
      Наращивание сил в Маньчжурии сопровождалось бесчисленными провокациями японцев на советской границе. Особенно часто они повторялись в Приморье, а также на реке Амур, у Благовещенска и Хабаровска.
      Напряженная обстановка заставляла все больше и больше усиливать наши войска на Дальнем Востоке. Много энергии проявил в укреплении дальневосточных рубежей Маршал Советского Союза В. К. Блюхер - известный стране военачальник, бессменный командующий Дальневосточным фронтом. Он досконально знал специфику Дальневосточного театра военных действий, коварство и авантюризм японской военщины, убедительно oотстаивал перед Главным военным советом и перед правительством все свои предложения, направленные на дальнейшее укрепление советско-маньчжурской границы. Когда по плану организационных мероприятий на 1938 год было предусмотрено усилить Дальневосточный фронт всего лишь на 10 тыс. человек, В. К. Блюхер немедленно направил встречные предложения - увеличить войска фронта на 96-103,4 тыс. человек. Отклонив их, Народный комиссар обороны маршал К. Е. Ворошилов разрешил увеличить численность войск на востоке не более чем на 23,5 тыс. человек, мотивируя следующим: "Этого нельзя сделать не только потому, что у нас исчерпан лимит, но и потому, что тов. В. К. Блюхер не сможет и за ряд лет разместить такого количества народа. Для дела этого не требуется". Однако В. К. Блюхер настоял, чтобы этот вопрос был рассмотрен на Главном военном совете при его личном участии.
      Тщательно обсудив глубоко аргументированные и обоснованные с военной, экономической и внешнеполитической стороны предложения командующего, Главный военный совет нашел их правильными и принял решение дополнительно усилить советские войска на Дальнем Востоке на 72,3 тыс. человек. Всего за 1938 год войска Дальневосточного фронта должны были увеличиться на 105 800 человек, а на капитальное войсковое строительство получить почти в два раза больше денежных средств, чем в 1937 году.
      Дальновидность и своевременность этих предложений В. К. Блюхера были подтверждены всем ходом дальнейших событий.
      Японские милитаристы, стараясь угодить европейским союзникам и заполучить от них побольше стратегического сырья, скрытно готовили очередную, более крупную провокацию на советско-маньчжурской границе в районе советского Приморья.
      Участок границы у озера Хасан, избранный японцами для нападения, находился в самой южной, наиболее отдаленной части советского Приморья. Местность в этом районе была болотистой, изобиловала речками, ручьями и озерами. К границе с нашей стороны подходила одна гравийная дорога. Морские причалы в порту Посьет были недостаточно оборудованы, аэродромная сеть только налаживалась.
      Местность в расположении противника была более доступной для действий войск. Японцы располагали железной дорогой, по которой могли подтягивать к Хасану живую силу, технику, вооружение и боеприпасы. Наступление приурочили к началу периода проливных дождей, превращавших речки и ручьи в труднопроходимые преграды.
      В течение июля японцы подтянули в район озера Хасан пехотную дивизию, укомплектованную по штатам военного времени, укрепили в инженерном отношении высоты Пулеметная Горка и Богомольная, расположенные у наших границ, установили заранее на огневые позиции наземную и зенитную артиллерию, привели в боевую готовность части гарнизона Хуньчуньского укрепленного района.
      Проводя такую тщательную подготовку, противник не без оснований рассчитывал на безнаказанность своей провокации и полный ее успех. Только этим можно было объяснить наглый характер дипломатической диверсии, предпринятой японскими дипломатами в Москве 15 июля 1938 года. Японский поверенный в делах СССР явился в Наркоминдел с требованием немедленно вывести советских пограничников с высот западнее озера Хасан. Получив отпор, он вынужден был ретироваться. Спустя пять дней был предпринят новый демарш. Японский посол в Москве Сигемицу предъявил нашему правительству ноту, в которой требовалось очистить от советских пограничников высоты Заозерную и Безымянную, являвшиеся якобы частью маньчжурской территории, и говорилось, что в случае невыполнения этих требований Япония прибегнет к применению силы.
      В Наркоминделе СССР японскому послу разъяснили, что по хуньчуньскому соглашению, заключенному с Китаем еще в 1886 году, район озера Хасан с прилегающими высотами является исконно русской землей, что угроза применить силу как средство дипломатического запугивания успешного применения в Москве не найдет.
      В ночь на 29 июля японцы перешли нашу границу. Завязались упорные бои, длившиеся 14 суток.
      События у озера Хасан, несмотря на локальный характер, имели специфические особенности и поучительные уроки.
      Задолго до нападения японцев наше командование в ответ на подготовительные меры противника приказало укрепить высоту Заозерную. Одновременно к границе были приближены две роты Посьетского пограничного отряда и 119-го стрелкового полка 40-й стрелковой дивизии.
      После же официальных притязаний Японии на этот небольшой участок советской земли дальнейшие меры, направленные на укрепление высот у озера Хасан, не предпринимались.
      В первые дни, когда завязались бои, командование 1-й армии выдвинуло к озеру Хасан для поддержки пограничников два усиленных батальона 40-й стрелковой дивизии.
      31 июля противник предпринял наступление превосходящими силами и занял высоты Заозерную и Безымянную. Разрозненные контратаки не объединенных общим командованием советских батальонов поддержки, к тому же при слабом взаимодействии с приданной артиллерией и танками, потерпели неудачу. Отбросив наши подразделения, японцы продвинулись в глубь нашей территории на 4 км.
      Полки 40-й стрелковой дивизии, совершив 200-километровый форсированный марш, подошли к полю боя к исходу 1 августа. Но артиллерия и минометы почти полностью отстали (из пяти артиллерийских дивизионов к полю боя подошло лишь несколько батарей). Не проведя соответствующей рекогносцировки местности, командир дивизии В. К. Базаров (комиссар дивизии бригадный комиссар З. Ф. Иванченко) назначил на 8.00 атаку двумя группами: одной группой (в составе двух полков) с севера и другой (в составе полка) - с юга.
      Не поддержанная огнем артиллерии и авиацией (последнюю нельзя было применить из-за тумана), северная группа сумела пробиться только к северо-восточным скатам высоты Безымянной. Танкисты, не зная местности, увязали в болотах и канавах. Южная группа имела еще меньший успех. Преодолевая плотный огонь японцев с высоты Пулеметной, она сумела к концу дня продвинуться до южных скатов высоты Заозерной.
      Наступление северной и южной групп наших войск не было увязано по времени и развертывалось на узком пространстве, ограниченном с востока озером Хасан, а с запада - линией границы. Управление боем было плохо организовано; множество начальников вмешивалось в действия войск. Так, на вопрос начальника Генерального штаба при разговоре по прямому проводу, какова боевая задача 40-й дивизии, ее командир ответил, что получил три задачи - от фронта, армии и корпуса.
      Отсутствие, должного руководства, четкости и централизации управления боевыми действиями в районе озера Хасан вынудили Политбюро ЦК и Наркома обороны решительно заняться делами Дальневосточного фронта.
      2 августа Политбюро ЦК потребовало от маршала В. К. Блюхера, чтобы он лично руководил боевыми действиями частей в районе озера Хасан и без ведома Наркома обороны не производил перемещения своего командного пункта.
      На следующий день, в связи с тем что было принято решение ввести в дело 39-й стрелковый корпус, Нарком обороны и начальник Генерального штаба в своей директиве приказали маршалу В. К. Блюхеру непосредственное руководство боевыми действиями возложить на командира 39-го корпуса. На время операции командиром этого корпуса вместо комбрига В. Н. Сергеева назначался начальник штаба Дальневосточного фронта комкор Г. М. Штерн, который незадолго до нападения японцев вместе с помощником командующего фронтом по укрепленным районам М. М. Поповым прибыл в район озера Хасан для инспектирования укрепленных районов. Комиссаром корпуса оставался Ф. А. Семеновский. Общее руководство действиями корпуса должно остаться либо в руках В. К. Блюхера, либо у командования 1-й армии.
      Для пресечения возможных провокационных действий японцев на других участках границы все войска 1-й армии приказывалось привести в полную боевую готовность; в Посьетский район ввести потребное количество сил, необходимых для решения поставленных фронту задач. Для борьбы с артиллерией противника применить всю мощь нашей артиллерии, а также авиации; советским самолетам дальше артиллерийских позиций японцев не залетать. Сделать все необходимое для полного материально-технического обеспечения действующих войск, для чего мобилизовать усилия управленческого аппарата фронта и 1-й армии. Штабу 39-го стрелкового корпуса три раза в сутки (в 8, 12 и 20 часов) направлять в Генштаб оперативные сводки о положении на участке действующих войск.
      Директива определяла следующий состав корпуса: 40-я (командир полковник С. К. Мамонтов) и 32-я стрелковые дивизии (командир полковник Н. Э. Берзарин), 2-я механизированная бригада, которой командовал А. П. Панфилов.
      Непосредственная ответственность за тыл корпуса возлагалась на Военный совет 1-й армии.
      Поскольку штаб корпуса был в большом некомплекте, для его укомплектования были использованы сотрудники фронтового и армейского аппарата управления.
      4 августа маршал Блюхер получил приказ Народного комиссара обороны о приведении в полную боевую готовность всех войск Дальневосточного фронта и Забайкальского военного округа. Приказ требовал усилить наблюдение за границей, особенно ночью, в туман, непогоду. Это делалось для того, чтобы надежно прикрыть государственную границу, а в случае новых провокаций японцев в других районах нанести им сокрушительные удары{98}
      В этот же день была направлена директива, в которой маршал В. К. Блюхер и Г. М. Штерн предостерегались от повторения ошибки, совершенной 2 августа 40-й стрелковой дивизией. Директива обязывала организовать атаку высоты Заозерной с обоих флангов, имея фронт наступления на всем протяжении от озера Хасан до реки Тумень-Ула. После овладения высотой Заозерной предполагалось немедленно отвести все войска за линию границы. В директиве требовалось, чтобы высота Заозерная оставалась в наших руках при всех условиях.
      Нет необходимости описывать дальнейший ход событий в районе озера Хасан. Боевые действия советских войск, проходившие 6-11 августа, закончились полным разгромом японских войск. Об этом имеются достаточно подробные публикации.
      Здесь целесообразно остановиться лишь на некоторых уроках и общих выводах. Представляют интерес сложившаяся в ходе событий у озера Хасан схема руководства войсками.
      Может быть, и был определенный смысл укрепить командование 39-го стрелкового корпуса более авторитетным и опытным командиром, обладавшим достаточно широкими полномочиями (в силу занимаемой должности начальника штаба фронта), каким был Г. М. Штерн, но, с другой стороны, эта мера принижала роль Военного совета и командующего 1-й армией. Г. М Штерн имел право самостоятельно сноситься и лично докладывать Наркому обороны и Генштабу о ходе событий и тем самым практически выходил из подчинения командования армии. Прибывший в корпус представитель Наркома обороны Л. 3. Мехлис не разобрался в обстановке и не сумел должным образом повлиять на события с целью улучшить управление войсками. Донесения в Генштаб посылались с большим опозданием. Последнее вынудило Б. М. Шапошникова серьезно предупредить Г. М. Штерна о недопустимости такого положения дел.
      В трудном и изолированном положении оказался маршал В. К. Блюхер. С одной стороны, ему было приказано лично осуществлять общее руководство боевыми действиями у озера Хасан и неотлучно находиться на своем командном пункте. С другой стороны, он должен был осуществлять руководство и всем Дальневосточным фронтом, приводившимся в полную боевую готовность, поддерживать тесный контакт с Тихоокеанским флотом, местными властями, а также осуществлять контроль за деятельностью тыла 1-й армии, решать множество других вопросов. Все эти функции, лежавшие непосредственно на нем, можно было выполнить при наличии слаженно работающего штаба фронта. Этот же важный орган управления, по сути дела, был отнят у него и ослаблен до крайности.
      Бои у озера Хасан были первым после гражданской войны вооруженным столкновением с достаточно опытной и искушенной в боях кадровой армией империалистов. Они преподали важные уроки боевого применения артиллерии, танков, авиации, организации их тесного взаимодействия в условиях труднодоступной местности, а также тактического обучения войск. Стала очевидной возросшая роль автоматического огнестрельного оружия, минометов и артиллерии в тактическом бою. Требовалась особо тщательная отработка взаимодействия между пехотой, артиллерией, танками и авиацией. Выявилась настойчивая необходимость искусного владения штыком и ручной гранатой. Наконец, успех в бою решился в итоге умелых и инициативных действий мелких подразделений и частей. Поэтому вся тяжесть боев легла на плечи пехоты.
      Бойцы 118-го и 119-го стрелковых полков к вечеру 6 августа вышли на восточные скаты высоты Заозерной и уже в сумерках перешли в стремительную атаку. Наши части нанесли мощный штыковой удар. Завязались ожесточенные схватки. Пулеметные гнезда и окопы противника забрасывались ручными гранатами, отдельные наиболее укрепленные точки подрывались фугасами.
      В 22 часа подразделения 118-го и 119-го стрелковых полков, отбросив японцев, заняли высоту Заозерную. На вершине ее лейтенант И. Н. Мошляк водрузил Красный флаг. За отвагу и мужество И. Н. Мошляк был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
      Заняв высоту, части 40-й стрелковой дивизии совместно с 43-м саперным батальоном немедленно приступили к ее укреплению. В течение последующих пяти суток они успешно отразили до 20 контратак японской пехоты, нанеся ей большой урон.
      В связи с событиями на Хасане мероприятия по усилению войск Дальневосточного фронта были резко форсированы и приняли еще больший размах. К концу сентября 1938 года кроме войск, запрошенных В. К. Блюхером, туда направлялось еще 167,2 тыс. человек, то есть в полтора раза больше, чем предусматривалось планом.
      Если на 1 января 1938 года общая численность войск на востоке составляла 250 тыс. человек, то к началу 1939 года она достигла 479 тыс. человек, то есть увеличилась почти в два раза.
      Эти решительные меры резко охладили воинственный пыл японских милитаристов.
      Несмотря на отмеченные выше некоторые недостатки и промахи, советские войска в боях у озера Хасан показали высокие морально-боевые качества, неукротимую волю к победе, героизм и самоотверженность при защите священных границ своей Родины.
      За мужество и отвагу 40-я стрелковая дивизия была награждена орденом Ленина, а 32-я дивизия и Посьетский пограничный отряд - орденом Красного Знамени. 26 участников боев получили высокое звание Героя Советского Союза, более 6000 советских воинов награждены орденами и медалями.
      31 августа 1938 года состоялось заседание Главного военного совета РККА, на котором обсуждались итоги боев в районе озера Хасан. Кроме членов Главного военного совета на заседание были приглашены представители Наркомата обороны, военных округов и флотов. Доклад о ходе событий в районе озера Хасан делал Г. М. Штерн.
      В докладе Г. М. Штерна было нелестно сказано о командующем армией К. П. Подласе. В связи с этим И. В. Сталин обратился к С. К. Тимошенко, который в то время командовал войсками Киевского военного округа, с вопросом: "Вы просили Подласа к себе первым заместителем?" На что С. К. Тимошенко четко ответил: "А я, товарищ Сталин, и сейчас прошу назначить товарища Подласа моим первым заместителем". Такое решительное заявление произвело почти на всех присутствующих большое впечатление. Этот эпизод у меня, как и у многих, остался в памяти. Я лично знал К. П. Подласа с 1930 года, он был тогда командиром 27-й стрелковой дивизии Белорусского военного округа. Это был честный, работоспособный и высокодисциплинированный командир. В годы Великой Отечественной войны К. П. Подлас командовал 57-й армией и героически погиб в боях на харьковском направлении в период Харьковской операции (12-29 мая 1942 года).
      В результате обсуждения итогов событий у Хасана Главный военный совет принял решение упразднить фронтовое управление на Дальнем Востоке, а его командующего маршала В. К. Блюхера отозвать в распоряжение Главного военного совета РККА.
      На Дальнем Востоке создавались две отдельные армии с непосредственным подчинением Народному комиссару обороны. Командующим 1-й Отдельной Краснознаменной армией был назначен Г. М. Штерн, начальником штаба - М. М. Попов, членом Военного совета - Ф. А. Семеновский. Командование 2-й Отдельной Краснознаменной армией было поручено И. С. Коневу, начальником штаба назначался К. С. Мельник, членом Военного совета - Н. И. Бирюков.
      Кроме этих армий была создана Северная армейская группа.
      На территорию Монгольской Народной Республики передислоцировался 57-й особый корпус, командиром которого был назначен Н. В. Фекленко (до сентября 1938 года корпусом командовал И. С. Конев), а начальником политотдела - И. Т. Коровников. В итоге следует заметить, что ликвидацию фронтового звена управления крупной группировкой советских войск на одном из важнейших отдаленных и совершенно самостоятельных театров войны, где напряженность обстановки быстро нарастала, нельзя признать обоснованной. Спустя год мы были вынуждены вернуться к прежней организации.
      Анализируя опыт войн эпохи империализма, и особенно первой мировой войны, В. И. Ленин отмечал, что империалисты в широких масштабах используют для ведения вооруженной борьбы самые могучие завоевания техники, чудеса изобретений, все производственные средства. Отсюда он делал вывод, что в современных войнах "берет верх тот, у кого величайшая техника... и лучшие машины"{99}.
      Руководствуясь указаниями В. И. Ленина и твердо держа курс на индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства, Коммунистическая партия и советский народ в кратчайший срок добились всемирно-исторической победы. Советский Союз стал могучей индустриально-колхозной державой. На основе достижений передовой науки и техники осуществлялись коренные изменения в оснащении Советских Вооруженных Сил.
      В условиях враждебного капиталистического окружения и постоянной угрозы агрессии со стороны фашистских государств СССР принимал энергичные меры по перестройке работы промышленности и транспорта, по дальнейшему укреплению Красной Армии.
      В конце второй пятилетки по решению Центрального Комитета ВКП(б) проводится тщательная проверка работы военной промышленности, в ходе которой были обнаружены крупные недочеты, ставившие под угрозу выполнение очередных и важнейших оборонных задач.
      Военное производство - хозяйство многоотраслевое, высокие темпы развития его по всем линиям на протяжении первых двух пятилеток нам были еще не под силу. Главный упор делался на развитие авиационной в танкостроительной промышленности, которых ранее у нас совсем не было. Наращивание же мощностей по производству боеприпасов, стрелкового и артиллерийского вооружения шло несколько медленнее, чем хотелось. Кроме того, в этих отраслях оборонной промышленности еще по были внедрены в необходимой степени передовые методы организации труда и всего процесса производства, а оборудование и инструментальная база оставались на старом уровне; конструкторские бюро на заводах отсутствовали.
      Естественно, что в начале третьей пятилетки возникла необходимость рассмотреть перспективы дальнейшего укрепления обороноспособности Советского Союза с несколько иных позиций.
      Следует подчеркнуть, что в то время развитие военной промышленности, являющейся одним из важнейших элементов подготовки страны к обороне, было делом новым и далеки не изведанным. Поэтому советская военная теория детально занималась данной областью в различных ее аспектах. Для нее не было секретом, что просчеты и ошибки, допущенные при разработке систем вооружения, могли привести к непроизводительным затратам народных средств, к опасному отставанию от возможных противников, к перегрузке армии устаревшим оружием, острой нехватке необходимых его образцов к моменту войны. Следовательно, в условиях мирного времени снятие с массового производства одного вида оружия и замена его новым образцом вызывает законные и часто трудноразрешимые сомнения и колебания, поскольку это связано с большим материальным и военным риском. Решение проблемы создания приемлемой системы вооружения всякий раз становится все сложнее, чем дальше отходит в прошлое опыт минувшей войны. Ведь техническое усовершенствование вооружения бурно развивается, и характер будущих боевых действий претерпевает коренные изменения.
      Выявленные проверкой существенные нарушения пропорционального развития отдельных элементов системы вооружения Красной Армии позволили ЦК партии и Советскому правительству вовремя перенацелить часть денежных средств на отстающие участки и осуществить ряд других неотложных мер.
      На основе принятых решений капиталовложения в оборонную промышленность в 1938 году были увеличены на 70 процентов по сравнению с 1937 годом. Значительно расширялось производство боеприпасов, стрелкового оружия и артиллерии. В разработанном плане научно-исследовательской и проектно-конструкторской работы по всем видам вооружения особый упор делался на отыскание новых, более перспективных образцов оружия с повышенными боевыми качествами. Для реализации задач этого плана только по линии Главного артиллерийского управления было ассигновано из бюджета страны на 1938-1939 годы почти 153 млн. рублей{100}.
      На всех ведущих заводах организуются опытные цехи, конструкторские бюро, усиливается научно-технический персонал квалифицированными кадрами. Лишь в 1938 году на военные предприятия было направлено 5 тыс. молодых инженеров.
      Постановлением Комитета Обороны от 19 ноября 1937 года военпредовский аппарат наделяется правом проверки выполнения мобилизационных планов своих предприятий.
      Для улучшения руководства многоотраслевой областью военного производства в начале 1938 года вместо одного оборонного наркомата создаются четыре: авиационный, судостроительной промышленности, боеприпасов и вооружения.
      Известно, что основной огневой ударной силой войск всегда считалась артиллерия. Однако в середине 30-х годов появились высказывания о том, что в эпоху бурного расцвета авиации и танков роль артиллерии будет снижаться. Эти надуманные концепции не нашли поддержки у видных советских военных специалистов. Точку зрения последних разделял и И. В. Сталин, который однажды заявил, что "артиллерия, несмотря на появление новых, исключительно важных видов боевой техники (авиации и танков), остается мощным и решающим фактором в войне и что на нее должно быть обращено особое внимание"{101}.
      Учитывая возрастающее значение артиллерии в современных войнах, Советское правительство выделяло значительные средства для выполнения заказов Главного артиллерийского управления (ГАУ). Если в 1937 году на производство артиллерийского вооружения было ассигновано 1,9 млрд. руб., то в 1938 году эта сумма возросла до 4,3 млрд., а в следующем году - до 8,6 млрд. рублей{102}.
      Росту производства вооружения способствовали принятый Комитетом Обороны СССР новый мобилизационный план на 1939 год, расширение прав и обязанностей военпредовского аппарата в промышленности, проведение расширенных совещаний, на которых руководителям оборонных заводов указывались способы повышения выпуска продукции путем привлечения неиспользованных резервов производства, а также поддержания четкого графика выполнения правительственных заказов и другое.
      С началом второй мировой войны возникла необходимость проверить работу хотя бы части военной промышленности по мобилизационному плану, что и было осуществлено в конце 1939 года. Своеобразное "учение" в сфере оборонного производства, подобно маневрам полевых войск, протекало в напряженной обстановке, близкой к условиям военного времени. Проверка помогла своевременно увидеть недостатки и упущения в работе некоторых отраслей военного производства (в частности, отставание в выпуске минометов и артиллерийских боеприпасов) и наметить пути их устранения.
      Повседневная забота, направленная на улучшение научные изысканий и привлечение к изобретательству широкого круга энтузиастов, позволила в короткий срок найти и внедрить в практику более дешевые марки стали, перейти от штамповки некоторых видов корпусов снарядов и мин к методу отливки их из сталистого чугуна и т. д. К началу 1939 года удалось получить для полигонных испытаний 16 образцов отечественных и иностранных винтовок, ручной, два станковых и крупнокалиберный пулеметы, противотанковое ружье, четыре образца минометов (от 50 до 160-мм калибра), противотанковое 45-мм орудие, 76-мм дивизионную пушку УСВ и другие системы.
      Примечательна история создания последней упомянутой артиллерийской системы. Мне, как помощнику начальника Генерального штаба, нередко приходилось интересоваться работой конструкторов новых типов вооружения. Первое мое знакомство было с В. Г. Грабиным. Он создал 76-мм пушку Ф-22 с дальностью стрельбы до 14 километров; орудие предназначалось для стрельбы по наземным и воздушным целям. В конце 1937 года комиссия под председательством начальника артиллерии РККА Н. Н. Воронова после испытаний этой системы дала отрицательный отзыв: в заключении акта говорилось, что в орудие необходимо внести ряд усовершенствований.
      В середине 1938 года В. Г. Грабин после доработки представил пушку на повторные испытания. Для их проведения Нарком обороны назначил комиссию под моим председательством. В нее входили Н. Н. Воронов, председатель артиллерийского технического комитета В. Д. Грендаль и военком Главного артиллерийского управления Г. К. Савченко. Испытание орудия проходило на Лужском артиллерийском полигоне. Были проверены прочность системы при пробеге до 1500 километров, режим боевой стрельбы и безотказность работы полуавтоматики.
      Комиссия установила, что конструктор не устранил многие отмеченные ранее недостатки. В целом пушка не отвечала требованиям универсальности и не могла быть использована для зенитной стрельбы.
      В конце испытаний комиссии пришлось выслушать много неприятных слов от конструктора и его помощников. Однако комиссия, руководствуясь прежде всего интересами обороны страны, в своем заключении указала, что пушка Ф-22 не может быть принята на вооружение" В акте, в частности, рекомендовалось устранить недостатки в работе полуавтоматики затвора, для чего привлечь наиболее опытные конструкторские бюро по автоматике.
      Результаты работы были доложены И. В. Сталину. Вначале он заявил, что комиссия слишком строго подошла к оценке новой системы, что она не помогает советским конструкторам внедрять в армию отечественную технику. Однако, убедившись в наличии серьезных недостатков в конструкции пушки Ф-22, И. В. Сталин без каких-либо изменений утвердил акт комиссии.
      После этого В. Г. Грабин длительное время работал над устранением недостатков пушки. Тогда идея универсализма в артиллерии еще не нашла успешного инженерного конструкторского решения. Попытки получить такие орудия на вооружение войск были несколько преждевременными, поскольку мы не имели тогда еще необходимой научно-технической и производственной базы. Способы и приемы ведения огня по воздушным и наземным целям, а также специфика организации и ведения борьбы, скажем, с танками и самолетами противника были очень различны. Все это усложняло артиллерийскую систему и требовало длительных конструкторских поисков по ее упрощению. Поэтому В. Г. Грабин отказался от универсализма и начал работать над пушкой среднего калибра для стрельбы по наземным целям. Вскоре его труды увенчались успехом.
      В 1939 году на одном из подмосковных полигонов комиссия в присутствии Наркома обороны К. Е. Ворошилова провела испытание новой пушки калибра 76 мм (УСВ-39), которая была принята на вооружение РККА, а в 1940 году запущена в серийное производство. Пушка УСВ-39 обладала хорошими тактико-техническими данными. Ее вес в боевом положении не превышал полутора тоны; орудие могло передвигаться с большой для того времени скоростью - 35 км/ч и имело скорострельность до 25 выстрелов в минуту, начальная скорость полета снаряда достигала 680 м/с, а дальность стрельбы превышала 13 км. Накануне войны эта пушка была одной из лучших в мире. Например, однотипная американская 75-мм пушка (М-1897А) имела меньшие начальную скорость (595 м/с) и дальность стрельбы (11,7 км), весьма низкую скорострельность (6 выстрелов в минуту).
      До 1943 года производство 76-мм пушки УСВ-39 не снималось с конвейера. Гитлеровская Германия оказалась неспособной противопоставить ей сколько-нибудь близкий по мощности тип орудия.
      Таким образом, принципиальный подход комиссии к испытаниям пушки Ф-22 помог конструктору В. Г. Грабину найти правильное решение и создать хорошее артиллерийское орудие среднего калибра.