Естественно, что Югославия могла быть создана только при условии распада Австро-Венгрии. Но эта перспектива не устраивала финансовые круги Парижа и Лондона, тесно связанные с банкирскими домами Вены. Находившиеся под их влиянием правительства Англии и Франции также не допускали возможности распада "лоскутной монархии". Другим аргументом против создания Югославии были опасения Англии и Франции, что это укрепит позиции России на Балканах. Самым же решительным противником создания Югославии являлась Италия, справедливо опасавшаяся возникновения сильного конкурента на Адриатике.
      В ходе войны при участии Югославянского комитета в России началось формирование добровольческих частей из числа попавших в плен югославян бывших военнослужащих австро-венгерской армии. Первоначально военнопленные хорваты и словенцы, изъявившие желание сражаться против Австро-Венгрии, отправлялись из России в сербскую или черногорскую армии. Весной 1916 года, после поражения Сербии и Черногории, в Одессе из числа военнопленных начала формироваться 1-я добровольческая сербская дивизия, а некоторое время спустя - 2-я добровольческая дивизия, образовавшая вместе с 1-й Сербский добровольческий корпус. Части этого корпуса совместно с русскими войсками сражались в Добрудже.
      В среде Югославянского корпуса впервые проявились те противоречия, которые в последствии привели к распаду единой Югославии. Дело в том, что солдаты - бывшие военнопленные из числа хорватов и словенцев преимущественно являлись сторонниками Югославянской федерации. Офицерский же состав был прислан с Корфу и почти целиком состоял из великосербских шовинистов. В результате начался конфликт, особенно обострившийся после Февральской революции в России. Весной 1917 года представители солдат хорватов и словенцев - и части офицеров корпуса обратились к русским властям с декларацией, в которой осуждался великосербский шовинизм и заявлялось, что личный состав корпуса воюет "за создание Югославии, основанной на принципах демократии и равноправия всех трех народностей". В ответ сербское командование корпуса начало репрессии. Тогда значительная часть солдат и офицеров-добровольцев вышла из состава корпуса и вступила в русскую армию. Перед угрозой полной деморализации и развала командование пошло на формальные уступки: Сербский добровольческий корпус был переименован в Добровольческий корпус сербов, хорватов и словенцев.
      Впоследствии часть солдат и офицеров корпуса вступила в Красную гвардию и приняла активное участие в гражданской войне в России на стороне красных. Известны имена красных командиров-сербов и хорватов Олеко Дундича, Данилы Сердича, Августа Барабаша и других. В 1918 году в составе Красной Армии действовало около 20 югославянских воинских подразделений. Впрочем, другая часть бывших военнослужащих корпуса сражалась на стороне белых. Подразделения "белых" сербов и хорватов воевали под Мурманском, Архангельском, Царицыным, Астраханью, Казанью.
      В ноябре 1916 года скончался престарелый австрийский император Франц Иосиф. Австро-Венгрия к этому моменту находилась в тяжелом положении. Кампания 1916 года на русском фронте была проиграна, материальные ресурсы страны истощены. 1917 год, четвертый год войны, принес новые бедствия. Остро не хватало продовольствия, голодало не только население страны, но и армия на фронте. Слабость империи была очевидна.
      Новый император Карл I перед лицом явно обозначившейся катастрофы начал искать пути заключения сепаратного мира с Антантой. Был отправлен в отставку одиозный венгерский премьер-министр граф Иштван Тиса. В своей тронной речи в парламенте (рейхсрате) 30 мая 1917 года император Карл заявил о необходимости реформ. Вслед за ним выступали лидеры национальных движений Австро-Венгрии. От имени фракции югославян (Югославянского клуба) с речью, получившей наименование Майской декларации, выступил словенский депутат Антон Корошец. Он провозгласил необходимость объединения в единый государственный организм всех югославянских земель, входивших в состав Австро-Венгрии. О выходе из состава империи и создании Югославии в декларации не говорилось, но ее обнародование вызвало широкий отклик. Декларацию поддержала католическая церковь в Словении и Хорватии, сербский митрополит Сараева, ряд югославянских партий и организаций.
      С обнародования Майской декларации фактически начался завершающий период борьбы двух течений. Оба эти течения выступали за объединение всех югославянских земель Австро-Венгрии в единое государственно-административное образование, но при этом одни политики видели это образование в составе Австро-Венгрии, другие - в составе федеративной Югославии. Пик борьбы этих течений пришелся на 1917-1918 годы, когда империя Габсбургов уже приближалась к гибели.
      Сложные процессы протекали и в другой части югославянского политического мира - в правительстве Сербии в эмиграции. Февральская революция в России сильно подорвала позиции Сербии в лагере Антанты. Сербия лишилась своей традиционной внешнеполитической опоры в лице царского правительства. А последующий октябрьский переворот в Петрограде и захват власти большевиками фактически оставил Сербию один на один со всей Европой.
      В этой ситуации сербские правящие круги пошли на серьезные переговоры с эмигрантским Югославянским комитетом. В середине июня 1917 года на острове Корфу состоялась встреча премьер-министра Николы Пашича с лидерами Югославянского комитета. Исходные позиции сторон на переговорах принципиально отличались: Пашич и другие сербские националисты стояли за "Великую Сербию", Югославянский комитет - за федеративную Югославию. Но внешнеполитическая ситуация настоятельно диктовала необходимость компромисса: никто в мире больше не собирался радеть за интересы южных славян, и рассчитывать им приходилось только на самих себя.
      Долгие и трудные переговоры завершились подписанием 20 июля 1917 года Корфской декларации - политической программы создания независимого единого югославянского государства. Предусматривалось, что будущее государство Королевство сербов, хорватов и словенцев - будет включать в себя все югославянские земли Австро-Венгрии, Сербию и Черногорию. Конституцию страны должно будет выработать специально созванное Учредительное собрание, однако заведомо было решено, что новое государство будет конституционной монархией во главе с династией Карагеоргиевичей, а не федерацией.
      Компромиссный характер Корфской декларации объясняется неравным и шатким положением, в котором находились обе стороны: изгнанное из оккупированной страны сербское правительство располагало армией, Югославянский комитет - определенными финансовыми ресурсами и поддержкой эмиграции и части югославянских политиков Австро-Венгрии. Однако обе стороны были буквально подвешены в воздухе - война продолжалась, и ее итог еще не был ясен - и поэтому нуждались друг в друге. Но равновесными эти отношения не были - все же позиции сербской стороны были сильнее. Ведь правительство Сербии, хотя и в изгнании, было признано государствами Антанты в качестве полноправного союзника и имело реальную военную силу. Поэтому в Корфской декларации перевес получили великосербские тенденции - и это отразилось впоследствии на всей истории межвоенной Югославии.
      Несмотря на все эти недостатки, обнародование Корфской декларации вызвало волну энтузиазма среди всех югославянских народов. В проигрыше оказалась только черногорская королевская династия - отныне король Черногории Николай оставался королем без королевства. Еще в марте 1917 года в Париже был создан эмигрантский Черногорский комитет национального объединения, который от имени народа Черногории выразил солидарность с принципами Корфской декларации. Черногорский комитет установил тесные контакты с Югославянским комитетом и сербским правительством. В ответ король Николай и эмигрантское правительство Черногории объявили всех черногорцев - сторонников Корфской декларации "изменниками".
      Начало 1918 года ознаменовалось вступлением в войну США. Перевес Антанты стал очевидным для всех. Не сомневаясь в победе, американский президент В. Вильсон 8 января 1918 года направил конгрессу США свое ставшее знаменитым послание из 14 пунктов, в котором излагалась концепция послевоенного переустройства Европы. Пункт 10-й гласил: "Народам Австро-Венгрии... должна быть предоставлена наиболее свободная и благоприятная возможность для автономного развития". Так на международном уровне был сделан первый шаг к автономии югославянских народов Австро-Венгрии. При этом речь о распаде империи еще не шла. "В это время мы не имели в виду полного распада Австрийской монархии, - писал в своих мемуарах английский премьер-министр Ллойд Джордж, - а стремились, скорее, к тому, чтобы в ее границах было создано несколько свободных автономных государств по образцу Британской империи".
      9 января 1918 года Ллойд Джордж, выступая в английском парламенте, заявил, что "в задачи английской политики не входит разрушение Австро-Венгрии". При этом державы Антанты собирались держать руку на пульсе австро-венгерских событий и направлять их по своему усмотрению: "Необходимо разжигать недовольство наций в Австро-Венгерской монархии, - говорилось в меморандуме международной Комиссии экспертов по изучению условий мира от 22 декабря 1917 года, - но наряду с этим чинить препятствия далеко идущим последствиям, порождаемым этим недовольством и могущим привести к распаду Австро-Венгерской монархии".
      Эти планы Антанты явно шли в разрез с устремлениями южных славян. Югославянский комитет сразу же после заявления Ллойд Джорджа выразил свое несогласие с английским премьером, отметив, что английский план противоречит принципам Корфской декларации.
      Между тем правительство Австро-Венгрии предпринимало отчаянные усилия по выходу из войны. В Вене уже поняли, что в случае поражения события в стране станут неуправляемыми. Втайне от Германии венские дипломаты вели сепаратные переговоры с Антантой. Особое внимание уделялось переговорам в Брест-Литовске, начавшимся 22 декабря 1917 года. Здесь представители Германии и Австро-Венгрии обсуждали с представителями советской России условия заключения мира. Глава австрийской делегации на переговорах граф Отокар Чернин практически ежедневно получал из Вены телеграммы-напоминания: "От успеха переговоров зависит судьба империи", - писал Чернину император Карл. "Общественность страны ни о чем другом не думает, кроме как о мире", - телеграфировал премьер-министр Австрии Зейдлер. И когда глава советской делегации на переговорах Троцкий произнес свою историческую фразу: "Ни мира, ни войны, а армию распустить" и стало ясно, что переговоры сорвались, в Австро-Венгрии началась невиданная по размаху всеобщая политическая забастовка. Восстали матросы австрийского флота. Начались бунты в армейских частях, по стране прокатилась волна массовых демонстраций и митингов. В середине июня началась вторая всеобщая забастовка. Она совпала по времени с очередным крупным поражением австрийской армии на Итальянском фронте, после чего началась массовая деморализация армии. С фронта дезертировали целые части.
      Осенью 1918 года началась агония. 14-15 сентября сербские и французские войска прорвали Салоникский фронт и начали наступление в Македонии. 29 сентября капитулировала Болгария. 4 октября правительство Австро-Венгрия направило державам Антанты ноту, в которой предлагало начать мирные переговоры. 5 октября началось массированное наступление войск Антанты на Итальянском фронте.
      Это был конец империи. Практически вся территория страны уже вышла из-под контроля Вены. 6 октября в Загребе было образовано Народное вече югославянских народов, в которое вошли представители Хорватии, Словении и Боснии и Герцеговины. 16 октября император Карл издал запоздалый манифест о реорганизации монархии, но этот акт только ускорил распад империи. Народное вече начало формирование собственных органов власти и провозгласило свою программу, целью которой объявлялось "объединение всех словенцев, хорватов и сербов в народное, свободное и независимое государство, созданное на демократических началах". Объединение югославянского населения должно было осуществиться "на всей его этнографической территории, независимо от областных или государственных границ, в пределах которых оно в настоящее время проживает". В конце октября начались массовые восстания югославянских частей австро-венгерской армии. А 29 октября Народное вече в Загребе приняло резолюции о разрыве с Австро-Венгрией, отделении от нее всех югославянских провинций и создании самостоятельного Государства словенцев, хорватов и сербов.
      4 ноября Австро-Венгрия капитулировала.
      Сразу же после провозглашения независимости Народное вече объявило о прекращении войны с Антантой и потребовало предоставить новому государству право участвовать в мирной конференции. Представлять интересы нового государства на международной арене Народное вече уполномочило Югославянский комитет в Лондоне, имевший свои представительства в других столицах стран Антанты. Внутри страны началось формирование органов местной власти и собственных вооруженных сил - Народной гвардии. Необходимость в собственной армии настоятельно диктовалась сложным международным положением, в котором оказалась страна. Через ее территорию отступали с Салоникского фронта, из Сербии и Черногории массы деморализованных австро-германских войск, занимавшихся по дороге грабежами и мародерством. Банды дезертиров терроризировали население. В ряде городов происходили волнения. Анархия грозила захлестнуть всю страну. В условиях распада Австро-Венгрии и полной дезорганизации ее государственных институтов, итальянская армия оккупировала все побережье Адриатики с городами Триест, Риека, Сплит, Дубровник. В этих условиях Народное вече было вынуждено призвать на территорию страны войска Антанты.
      Оккупация Италией обширной приморской зоны вызвала тревогу у Франции и Сербии. Обе страны не были заинтересованы в усилении позиций Италии на Балканах. Поэтому Париж немедленно предпринял энергичный дипломатический демарш против действия Италии, а военное командование Антанты ввело на территорию Государства словенцев, хорватов и сербов французские и сербские войска.
      Сербское правительство до 1 ноября 1918 года оставалось на острове Корфу, откуда внимательно наблюдало за событиями на Балканах. 1 ноября сербские войска освободили Белград, а 13 ноября между Сербией и Венгрией было заключено перемирие. Премьер-министр Сербии Никола Пашич на совещании руководителей государств Антанты в Париже потребовал для своей страны территориальных компенсаций за причиненный ей австро-венгерской оккупацией ущерб. Но о присоединении к Сербии всех бывших территорий Австро-Венгрии, населенных югославянами, речь вообще не шла.
      Руководство великих держав просчитывало варианты действий. С окончанием мировой войны геополитическая ситуация в Европе существенным образом изменилась. Как фактор европейской политики исчезли Россия, Германия и Австро-Венгрия. Новый расклад сил порождал новые противоречия. Стратегическая важность Балкан заключалась в их близости к Турции и арабскому Востоку, отсюда можно было контролировать всю восточную часть Средиземноморья. Но теперь фактическим гегемоном на Балканах становилась Франция. Недовольные этим Англия и США стремились ограничить французское влияние. Именно при их поддержке началась итальянская оккупация Балкан. Впрочем, санкционировав этот шаг, Лондон и Вашингтон вскоре забеспокоились, что итальянцы хапнут слишком много, а чрезмерное усиление Италии не входило в их планы. В итоге английские и американские войска начали высадку в югославских портах, захваченных итальянцами.
      Сложившаяся ситуация настоятельно требовала обеспечить баланс сил на Балканах. Единственным противовесом Италии могло стать крупное государство южных славян, находящееся в тесных союзнических отношениях с Антантой. Это устраивало бы всех, кроме Италии, но о ней в данном контексте речь и не шла. Кроме того, новое государство на Балканах, по замыслу Антанты, должно было стать важным элементом "санитарного кордона" вокруг пораженной чумой большевизма России.
      Ни Народное вече Государства словенцев, хорватов и сербов, ни правительство Сербии не возражали против объединения. Но политические партии, группировки и движения имели различные, зачастую диаметрально противоположные взгляды на принципы устройства будущего государства.
      Югославянские социал-демократические круги выступали за республиканскую форму правления, за равенство всех народов Югославии и за федерацию демократических республик. Ведущие хорватские политические партии настаивали на автономии Хорватии в едином югославянском государстве. Сербские националисты рассматривали создание единой Югославии как закономерный "военный приз" для Сербии. Население Македонии выступало за автономию или полную независимость страны. В Черногории и вокруг нее шла острая борьба между сторонниками независимости страны и сторонниками объединения со всеми югославянскими народами. Находившиеся в эмиграции черногорский король Николай и королевское правительство пользовались поддержкой Италии, которая рассчитывала сохранить самостоятельное черногорское королевство и использовать его как плацдарм для расширений своего влияния на Балканах.
      Этим планам активно препятствовала Франция. К тому времени Парижу удалось полностью подчинить своему влиянию сербский королевский двор, сербское правительство и генералитет, а при помощи военных кредитов - и финансы Сербии. В планах Франции Сербия должна была стать главным проводником французского влияния на Балканах, объединив вокруг себя все югославянские народы.
      Намерения Франции не одобрялись США и Англией. Их гораздо больше устроило бы, если бы на Балканах существовало несколько слабых государств, которые было бы легко держать под контролем. Поэтому в черногорском вопросе США и Англия поддерживали сторонников короля Николая. Президент США В. Вильсон даже в случае создания объединенной Югославии предлагал сохранить автономную Черногорию под управлением черногорской королевской династии. Борьба вокруг "черногорского вопроса" продолжалась до самой смерти короля Николая в 1921 году. В январе 1919 года сторонники черногорского короля даже подняли вооруженный мятеж, который был подавлен сербскими войсками.
      6 ноября 1918 года в Женеве открылось совещание представителей сербского правительства, Югославянского комитета и Народного веча Государства словенцев, хорватов и сербов по согласованию позиций. После трудных переговоров удалось принять декларацию о необходимости объединения югославянских земель в единое государство.
      24 ноября 1918 года Народное вече вынесло решение об объединении Государства словенцев, хорватов и сербов с Сербией и Черногорией. 26 ноября решение об объединении с Сербией приняла Народная скупщина Черногории. А 1 декабря 1918 года от имени короля принц-регент Александр Карагеоргиевич объявил об образовании единого государства югославян - Королевства сербов, хорватов и словенцев. Эта дата и считается датой создания Югославии.
      КРУШЕНИЕ ИЛЛЮЗИЙ (Национальные проблемы в межвоенной Югославии, 1920-1941 годы)
      Созданное в декабре 1918 года Королевство сербов, хорватов и словенцев было крупным европейским государством. Его площадь составляла 248 тысяч квадратных километров, население - 12 миллионов человек. Самым большим по численности народом многонационального королевства были сербы, составлявшие 39% населения. Второй по численности этнической группой были хорваты, третьей - словенцы. Кроме этого, в Королевстве проживали венгры, албанцы, македонцы, боснийские мусульмане, цыгане, евреи, влахи, турки, болгары, немцы, итальянцы, румыны. Каждый из этих народов имел собственную историю, культуру, язык, традиции, много веков эти народы жили раздельно и в разных условиях, каждый из них за свою многовековую историю испытал различные политические, культурные, экономические, социальные влияния, каждый находился на своем уровне экономического развития.
      Одной из главных черт югославской экономики являлась большая неравномерность в промышленном развитии отдельных областей страны. Наиболее развитыми в экономическом отношении были бывшие территории Австро-Венгрии Словения, Хорватия и Воеводина. Главные города этих областей - Загреб, Осиек, Любляна, Марибор - являлись крупными промышленными центрами. Сербия оставалась отсталой аграрной страной, к тому же разоренной трехлетней австрийской оккупацией. Промышленность была развита слабо, зато большую роль в Сербии играл местный торгово-ростовщический капитал. Черногория, Македония, Босния и Герцеговина были еще более слаборазвитыми территориями, в Черногории даже сохранялись остатки родоплеменного уклада. Эта неравномерность экономического развития с учетом фактора многонациональности объективно являлась миной замедленного действия, заложенной под фундамент югославской государственности.
      Другой миной стало то, что Королевство сербов, хорватов и словенцев было образовано недемократическим путем. Созданное фактически в условиях внешне- и внутриполитического цейтнота, королевство не являлось объединением равноправных народов, и уже на начальном этапе существования Югославского государства существовала большая разница между формальными и фактическими правами населявших его народов. Несмотря на "трехименное" название страны, хорваты и словенцы не пользовались равноправием с сербами, а македонцы, черногорцы, албанцы и мусульмане вообще не принимались в расчет. Вся реальная власть в государстве принадлежала сербской финансовой и политической элите. В результате благое и, несомненно, плодотворное дело создания единого государства южных славян попало в заведомо неблагоприятные условия.
      Состоящая из разных по экономическому уровню развития и укладу областей страна не имела на первых порах единого рынка, практически отсутствовал внутренний товарообмен. Не было и единой денежной системы - в стране параллельно обращались несколько валют - сербская, черногорская, австрийская. При этом экономика Сербии и Черногории сильно пострадала от войны и оккупации, а экономика бывших австро-венгерских земель, вошедших в состав Государства сербов, хорватов и словенцев, была дезорганизована. Экономическую базу нового государства фактически предстояло создавать заново. И уже первые годы его существования показали, что способности правящей элиты не соответствуют масштабам государственных задач.
      Первым и наиболее острым вопросом, который стоял перед многонациональной страной, был вопрос о национальном равноправии. В Словении и особенно в Хорватии, где были сильны республиканские настроения, вызвал большое недоумение манифест принца-регента Александра Карагеоргиевича, которым провозглашалось создание Королевства сербов, хорватов и словенцев. В этом манифесте ни слова не говорилось о национальных правах народов, вошедших в единое югославское государство. Для охваченной революционным брожением страны это было равносильно спичке, брошенной в бензин.
      Практически на следующий день в Загребе и по всей Хорватии начались стихийные акции протеста, участники которых требовали предоставления Хорватии независимости. Это движение возглавила Хорватская народная крестьянская партия и ее лидер Степан Радич. Крестьянская партия организовала кампанию по сбору подписей под петицией о предоставлении независимости Хорватии. Было собрано почти 167 тысяч подписей, и хорватские представители вручили ее в Версале президенту США Вильсону и министру иностранных дел Франции Пишону. Но великие державы проигнорировали югославские проблемы - когда речь шла о переделе мира, будущее балканских народов никого не интересовало.
      Между тем лидеры Хорватской крестьянской партии продолжали требовать предоставления Хорватии права на самоопределение. На партийной конференции 2 февраля 1919 года Степан Радич заявил, что его партия выступает за самостоятельную, республиканскую конституцию Хорватии, за провозглашение "миролюбивой крестьянской республики" в составе единой Югославии, пусть и монархической. О выходе Хорватии из состава единого югославского государства речь не шла.
      Национальное движение в Хорватии на рубеже 1910-1920-х годов было неоднородным. За полную независимость страны выступала только незначительная тогда еще группа экстремистски настроенных хорватских националистов, объединенных идеями Старчевича-Франка (см. главу 1), из которых впоследствии было создано фашистское усташское движение. Эту группа пользовалась поддержкой Италии, которая поощряла вообще все сепаратистские движения в Югославии.
      Более популярной была идея вхождения Хорватии в состав единого югославского государства. Но разные слои хорватского общества по-разному к ней относились. Среди широких народных масс, революционизированных процессами распада империи Габсбургов, звучали призывы к созданию автономной демократической республики. За автономию Хорватии выступали и различные круги хорватской политической и экономической элиты, которые в принципе не возражали против единой Югославии, но опасались "белградского гегемонизма". Во всяком случае, существовала вполне реальная почва для обстоятельных переговоров между Белградом и Загребом, которые при наличии доброй воли с обеих сторон имели все шансы на успех. Но в Белграде ни о каких компромиссах и думать не желали. Сербская правящая верхушка рассматривала все югославянские территории, вошедшие в состав Королевства сербов, хорватов и словенцев, как "военный приз", полученный Сербией за ее участие в войне, благодаря которому Сербия наконец стала Великой Сербией.
      Эта националистическая узколобость в итоге привела к тому, что государственное образование югославян так и не смогло интегрироваться в единый организм. Великодержавная политика Белграда вызвала протест у всех без исключения народов, входивших в состав королевства. Не была исключением даже Черногория. Уже в январе 1919 года командующий сербскими войсками в Черногории полковник Д. Милутинович доносил в Белград: "Недовольство Сербией всеобщее, так как обмануты все надежды: и политические, и экономические..." ("История Югославии", М., 1963, т. 2, с. 44).
      Население Македонии, где ВМРО продолжала сохранять сильные политические позиции, выступало за автономию страны. Ряд видных деятелей ВМРО обратился к великим державам с требованием решить, наконец, македонский вопрос и предоставить Македонии автономию. Лидеры ВМРО видели свою страну в качестве автономной республики в составе федерации югославянских народов. "Вместо балканского национализма, - писали они, обращаясь к руководству держав Антанты, - который вследствие стремления к захватам и господству над чужими землями и народами привел к разгрому часть за частью всего Балканского полуострова, мы поднимаем старое знамя македонской автономии, знамя балканского объединения и будущего балканского братства".
      На почве недовольства политикой правящих сербских кругов среди народов Югославии началось широкое распространение национализма. Ненависть к правящему сербскому режиму на бытовом уровне переносилась на сербский народ, который более чем кто-либо претерпел от идиотской политики своих руководителей. Проявления национализма со стороны других народов, фактически спровоцированные Белградом, плюс великосербская шовинистическая пропаганда, которой на протяжении десятилетий оболванивали сербов белградские правители, - все это привело к тому, что в сознании рядовых сербов сформировался устойчивый стереотип, своеобразный комплекс неполноценности: "все против нас", "нас все ненавидят", "мы народ-мученик". Между сербами и другими народами Югославии образовалась трещина, а затем пропасть отчуждения, и пропаганда великодержавного шовинизма находила у простых сербов вполне сочувственный отклик: раз "они" ненавидят "наших", значит, мы будем платить им тем же. В результате сам сербский народ становился заложником той антиславянской политики, которую проводила сербская правящая клика, поддерживаемая державами Антанты. Ненависть порождала ненависть - так югославские народы попали в замкнутый круг, из которого не могут выбраться до сих пор.
      Парадокс состоял и состоит еще в том, что и сербы, и хорваты, и словенцы, и черногорцы, и македонцы являются христианами, хотя и принадлежащими к двум разным христианским конфессиям, и христианская церковь, казалось бы, должна была сыграть положительную миротворческую роль, выступив как объединяющая, нравственная сила, несущая проповедь милосердия. Но и служители церкви - тоже люди, ничто человеческое им не чуждо, поэтому нравственный уровень церковных деятелей, как правило, соответствует нравственному состоянию общества. И нет ничего удивительного в том, что и сербская православная церковь, и хорватская католическая церковь выступали в числе главных сил, разжигавших межнациональную рознь в Югославии.
      В начале апреля 1921 года начало свою работу Учредительное собрание, которому предстояло обсудить проект конституции страны. В состав Учредительного собрания входило 92 депутата от Сербской демократической партии, 91 - от Сербской радикальной партии, 50 - от Хорватской крестьянской партии, 39 - от Союза земледельцев, 24 - от Югославянской мусульманской организации, 27 - от Словенской народной партии и 58 Коммунистической партии Югославии. Созданная в 1919 году, эта партия всего два года действовала легально и была запрещена в августе 1921 года.
      Пестрота состава Учредительного собрания отражала пестроту этнического состава королевства и такую же пестроту взглядов на будущее страны. Старейшая к тому времени Сербская радикальная партия представляла интересы политической элиты старой, довоенной Сербии и стояла на великодержавных позициях. Сербская демократическая партия была создана в 1919 году представителями сербского населения, проживавшего на бывших территориях Австро-Венгрии, и имела свой взгляд на будущее устройство страны, который, однако, являлся только вариантом великосербских устремлений. Представители Хорватии и Словении требовали автономии в составе единой Югославии. Высказывались даже идеи создания федеративного государства под властью династии Карагеоргиевичей. Хорватская крестьянская партия и компартия выступали за республиканскую форму правления.
      Наличие столь разных позиций по такому принципиальному вопросу, как будущее устройство страны, очевидно, требовало длительной дискуссии и терпеливого поиска компромисса хотя бы между главными политическими силами. Но не таких взглядов придерживались в Белграде и не так смотрели на судьбу Югославии великие державы. "Все мы согласны, что сильное и справедливое правительство в Сербии необходимо, - еще в 1918 году заявлял мистер Морли, эксперт английской делегации на Парижской мирной конференции, - но еще более необходимо, чтобы это правительство было сильным, чем чтобы оно было справедливым". И сербские правящие круги, опираясь на эту позицию Антанты, изо всех сил старались быть "сильными".