- Я ментов поганых тоже не люблю, - развязно продолжил я. - Не только книжных торговцев и меня достают. До самых печенок.
      В зеркальце заднего вида я поймал сердитый взгляд сидевшего за рулем молодого парня. Тоже мент, понял я, и это меня окончательно раззадорило. Захотелось дурным голосом бесшабашно заорать блатную песню: "Скрутили урку волчары драные и в каталажку его везут..."
      - Роман Анатольевич, ты только здесь балаган не устраивай, - осадил меня Серебро, словно прочитав мои мысли. - Давай говорить по существу дела.
      - По существу? Вначале своему оперу бинт дайте, а то кровью изойдет.
      Николай Иванович без лишних слов достал из бардачка аптечку, передал Махмуду.
      - Сам справишься?
      - Справлюсь, - пробурчал Махмуд. - Больше разговоров...
      - Ну, а тебе что подать? - натянуто обратился ко мне Серебро. - Водочку с грибочками?
      Фамильярный тон резанул меня. С каких это, спрашивается, пор мы на "ты" перешли?
      - Доброхотов, желающих рюмку поднести, у меня, Коля, и без тебя хватает, - отрезал я. - Лучше скажи, зачем ты интермедию с перестрелкой в кафе устроил? Своих людей не жалко?
      Серебро нахмурился, но сдержался.
      - Это не инсценировка. На вас устроили охоту боевики Грызлова. Говорит вам что-нибудь эта фамилия?
      - Говорит. Но и своя голова на плечах имеется, кое-что соображаю. Если вам было известно о готовящемся покушении, то почему боевиков нельзя было тихо-мирно взять на подходе к кафе с оружием в карманах, не подвергая опасности ни своих сотрудников, ни тем более ни в чем не повинных граждан?
      Лицо Серебро совсем окаменело.
      - Во-первых, операцию планировал не я. Это прямые функции УБОП. Во-вторых, если боевиков взять не на деле, а только с оружием в карманах, то через неделю они будут на свободе. Не мне вас, Роман, учить, что за демократия в стране.
      - И вы решили убить двух зайцев - и боевиков убрать, и меня припугнуть, - усмехнулся я. - Чтобы стал сговорчивее.
      Серебро промолчал. Я выглянул в окно и увидел, что мы выехали за город и мчимся по магистральному шоссе на юг. Где-то здесь находился весьма памятный поворот к Павловой роще.
      - Куда мы едем?
      - К нам на базу. И нам, и вам там будет спокойнее.
      Я засмеялся.
      - Без меня меня женили... Послушайте, еще совсем недавно, то бишь вчера, вы были убеждены, что в букмекерском зале ипподрома именно я убил трех парней из банды того же Грызлова. Так?
      -Так.
      - А если так, то почему я должен был бояться двух его боевиков? Неувязочка получается.
      - Никакой неувязки. Ситуации кардинально разные. Я вам уже объяснял: никто бы сегодня с вами драться или вступать в разговор не стал. Походя застрелили бы, и все.
      - Нет, все-таки вы меня не понимаете, - покачал я головой и протянул Серебро фотографии. - Вам известно, кому принадлежат эти три могилки?
      Серебро выжидательно молчал.
      - Что же вы, на откровенность меня вызываете, а сами?.. Тут ведь на крестах имена и фамилии выбиты. "Покойся с миром..." и минимальные анкетные данные.
      -Да, известно, - решившись открыть карты, кивнул Николай Иванович. Могилы принадлежат трем заезжим профессиональным киллерам, нанятым мэром вашего города Ираклием Колубаем для устранения Ураловича и Шерези.
      - Вот... - протянул я. - Знаете. Значит, знаете и то, что эти самые киллеры были сегодня ночью у меня на квартире. Судя по фотографиям краба, слежка за квартирой вами ведется постоянно.
      Серебро не ответил. Что отвечать - вопросы задавались риторические.
      - Тогда скажите, если мне без труда удалось справиться с тремя профессиональными киллерами, что для меня могут означать боевики-самоучки какого-то Грызлова? Зачем мне нужна ваша опека?
      Такой растерянности на лице Серебро я еще не видел. Даже когда по его столу в кабинете прошелся беспородный пегий пес и окропил бумаги чернилами. Предъявил он мне карту, думал, на руках козырный туз, а оказалась обыкновенная шестерка, к тому же в масть.
      И вдруг я понял, почему перед разборкой в кафе "Баюн" напрочь отказал дар предвидения. Нет, не исчез он, не испарился без следа, просто он не являлся тем самым волшебным даром, которым я мог распоряжаться по собственному усмотрению. Кто-то из мира Рыжей Хари экспериментировал со мной, выдавая дар на время и преследуя свои цели. Исследовал мое сознание приблизительно так, как собиралась исследовать его же группа "Кси". Не знаю, может быть, этот кто-то специально передал меня "ксенологам", чтобы посмотреть на их возможности, но меня это абсолютно не устраивало. Не собирался я быть подопытным кроликом сразу для двух миров. И если от "исследователей" из мира Рыжей Хари мне, похоже, никак не отвертеться, то я приложу максимум усилий, чтобы отбиться хотя бы от доморощенных ксенологов.
      - Отставить поездку на базу! - гаркнул я. - Поворачивай!
      Водитель вздрогнул от моего крика, машина вильнула, но Серебро не отреагировал. Он опять полностью владел собой, а криков, по всей видимости, в своей жизни наслушался предостаточно.
      - Зачем же сразу так, Роман Анатольевич? - примирительно сказал он. Давайте съездим, посмотрите. Не понравится - вернетесь. Никто вас неволить не собирается.
      Кажется, он на что-то надеялся. То ли на психотропные препараты, то ли еще на что-то... Почувствовал я эту надежду вдруг снова возникшим даром предвидения и оправдывать ее не захотел.
      - Поворачивай! - зло процедил я водителю и сделал движение, будто сам сидел за рулем и круто разворачивал машину.
      И машину действительно на полной скорости развернуло на сто восемьдесят градусов. Против всех законов физики ее не закрутило, не перевернуло, не закувыркало - она намертво застыла на шоссе. Зато инерция полностью отыгралась на пассажирах. Нас сначала швырнуло к правой дверце, затем прижало к спинкам сиденьев. Серебро ударился затылком в боковое стекло, оно хрустнуло и покрылось мелкой сетью трещин.
      - Четче всех среагировал Махмуд. Я и пошевелиться не успел после крутого разворота, как почувствовал, что под ребра упирается ствол пистолета.
      - Не дергайся, - тихо посоветовал Махмуд. - Сиди спокойно.
      - Это... Это не я... - растерянно дал о себе знать шофер. Серебро приподнялся, потер ушибленный затылок, осмотрел всех.
      - Отставить, - сказал он Махмуду, и тот убрал пистолет. Николай Иванович внимательно посмотрел мне в глаза, и снова в них, как вчера при прощании в кафе "Баюн", я уловил жесткую неприязнь, чуть ли не ненависть. Причем в этот раз Серебро прятать свои чувства не собирался. Лишь убедившись, что я его понял, он отвернулся и устало откинулся на спинку сиденья.
      - Поехали, Сережа, в город, - тихо сказал он шоферу. - Только теперь не гони так,..
      Во двор водитель заезжать не стал, и меня высадили на обочине улицы неподалеку от дома. Всю обратную дорогу ехали молча, и даже когда я выходил, никто не то что слова не сказал, но и не посмотрел в мою сторону. Но я не выдержал.
      - Я свои обещания выполняю, - сказал, вылезая из машины, и сунул в карман Махмуду сто долларов. - Отметите с Андреем мою "удачу" без меня. Не люблю водку пить, когда вокруг пули свистят. Пищеварение нарушается.
      Но и на эту выходку никто не отреагировал.
      Из-за полуденной жары во дворе никого не было. Зато из открытых окон Митюковых нестройными голосами широко, вольготно, исконно по-нашенски, выплывала протяжная застольная песня: "По буяркам, по мшистым буярочечкам, ляти, ляти мое пясьмо к тябе..." Оттаяли после вчерашнего шока мои соседи, гостей пригласили, ремонт обмывают.
      Я вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице. Дверь в квартиру Митюковых была приоткрыта, и я на цыпочках прошмыгнул мимо. Не хотелось, чтобы меня заметили и, как благодетеля, затащили в гости. Выпить я был не прочь, но в тихой и спокойной обстановке, здесь же опять окажусь в центре внимания. А вниманием я сегодня был обделен выше всякой меры. Поэтому я тихонько вставил ключ в замок собственной квартиры, открыл дверь... и застыл на пороге.
      У меня тоже были гости. Сидели на кухне, вполголоса переговаривались, в узорчатом стекле закрытой двери колебались их тени. И еще меня поразила необычайная чистота в квартире. Пол в прихожей был до блеска, как никогда, вымыт, россыпь монет исчезла. Я аккуратно переступил порог, прикрыл дверь и заглянул в комнату. Комната тоже сияла чистотой и необычайной опрятностью. Ни пылинки, ни соринки, постель убрана, диван-кровать собран, дисплей компьютера протерт, а посреди комнаты стоял стол в своем первозданном, словно никогда не ломался, виде. Аккуратной стопкой на нем лежали пачки долларов, но ни одной монеты нигде не было видно. Зато в углу добавилась мебель - громадный, кованый сундук, один к одному, как в фильмах о пиратских кладах.
      Я посмотрел на дверь кухни - за нею, похоже, никто не догадывался о появлении хозяина, - подошел к сундуку, приподнял резную, стянутую потускневшими медными полосами крышку. Сундук, как я и предполагал, оказался доверху заполнен золотыми монетами "One dollar". Выходит, не боевики Грызлова ожидали меня на кухне... Но кто? С "ксенологами" мы только что расстались, значит, тоже не они. И дар предвидения опять застопорило, как на ипподроме или в кафе"Баюн".
      Делать было нечего, и я, вовсе не таясь, подошел к двери на кухню и распахнул ее.
      - А вот и хозяин, - констатировала Рыжая Харя, сидевшая спиной к двери. Ей и оборачиваться было не нужно, уж она-то точно знала, когда я появился в квартире.
      Зато сидевшую за кухонным столиком Люсю мое появление застало врасплох. Она как раз что-то с улыбкой рассказывала Рыжей Харе, но при виде меня осеклась, улыбка покинула лицо, Люся густо покраснела и потупилась.
      Казалось, уже ничто на свете не могло меня поразить, но появление Люси в моей квартире повергло в ступор. А она каким образом здесь оказалась? Да еще в компании Рыжей Хари. Сидят, чай попивают, мило беседуют...
      - Присаживайся, - предложила Рыжая Харя, выдвигая из-под стола табуретку. - Тебе чай, кофе?
      На столе стояли три прибора, заварочный чайник, банка растворимого кофе, два блюдца: с гренками и ломтиками швейцарского сыра.
      "Черт, - совсем некстати пронеслось в голове, - опять продукты забыл купить..."
      - Здравствуй, Роман, - тихо пролепетала Люся, не поднимая глаз.
      Я наконец вспомнил, кто здесь хозяин.
      - Здравствуй. - Уселся на табурет и вперился в нее сердитым взглядом. Каким образом ты здесь оказалась?
      - Я... - Люсины ресницы дрогнули. - Через справочную узнала адрес... Пришла, позвонила... Твоя домоправительница открыла...
      Рыжая Харя была сама невозмутимость. Домоправительница! Слово-то нашла какое, откуда только выкопала!
      - Твоя работа? - желчно спросил я ее.
      - Ты это имеешь в виду? - наивно поинтересовалась Рыжая Харя, обводя лапой стол. - Нет, что ты! Кое-чему уже научены. Это все настоящее, из соседнего магазина. Вот, смотри...
      Она распахнула дверцу холодильника, и у меня зарябило в глазах от пестрых упаковок деликатесных продуктов.
      - Реквизировала? - уточнил я и тут вспомнил, откуда мне известно слово "домоправительница". - Или Карлсон с пропеллером по воздуху принес?
      - Зачем же Карлсон, - обиделась Рыжая Харя. - Сама купила на твои деньги. Правда, продавец сдачи не смог дать - на полу в беспамятстве лежал. Пришлось на прилавке деньги оставить и уйти.
      - Ты мне зубы не заговаривай! - повысил я тон. - Не о продуктах спрашиваю!
      - О квартире? - В багровом глазу Рыжей Хари блеснула хитроватая искорка. - Ну прибрали мы вдвоем немножко... А что, не нравится?
      Толку от нее, как всегда, было не добиться. Будет юлить, темнить и правды не скажет. Я перевел взгляд на Люсю и понял, что поразило меня своей несуразностью, когда вошел на кухню. Я-то привык к виду Рыжей Хари, но нормальный человек без содрогания видеть ее не мог. Не зря продавец в обморок грохнулся. А Люся с ней запросто, по-приятельски пила чай, доверительно беседовала...
      Рыжая Харя хмыкнула, прочитав мои мысли, развела лапами.
      - Мой шарм и обаяние не знают границ, - грассируя, сообщила она ангельским голоском.
      И я поверил. Не в шарм и обаяние, а в ее возможности влиять на психику. В два счета адаптировала Люсю к нормальному восприятию своей особы. Какая она, к черту, домоправительница? Душеприказчица, причем во всех лингвистических смыслах - кому желание исполняет, кому душу калечит, кого на тот свет отправляет.
      Я снова повернулся к Люсе. Хотел грубо спросить, зачем она сюда пришла, но не смог. Одно дело - хамить по телефону, совсем другое - говорить в глаза. И я пошел обходным путем.
      - На кого ты Владика в больнице оставила?
      - На сестру... Она у него дежурит...
      Люся подняла глаза. В них застыла безмерная мука непонимания, почему я с ней так поступаю. Вечная проблема людского треугольника: сейчас она на меня так смотрит, завтра - Владик на нее.
      Я не выдержал ее взгляда, отвернулся, забарабанил по столу пальцами.
      - Медсестра... - пренебрежительно процедил я. - Разве она может заменить близкого человека?
      - Какая медсестра? Это моя родная сестра, - чуть не плача, выдавила из себя Люся. - Они через месяц должны пожениться...
      - Что? - Меня словно током ударило. Похлеще, чем молнией на даче Популенкова. - Так это не ты его невеста?!
      Люся смотрела на меня во все глаза, полные несорвавшихся слез. Губы у нее дрожали, похоже, она не сразу поняла вопрос. Наконец уголки губ сдвинулись в слабой улыбке.
      -Нет...
      - А где же она раньше была? - по инерции спросил я.
      - В Оммане. Она стюардесса.
      - Трам-пам-пам-пам, трам-парим-папам! - бравурным маршем пропела Рыжая Харя. - Не желаете ли шампанского?
      - Сгинь! - во всю мощь легких гаркнул я.
      Глава 15
      Проснулся я поздним утром от прямых лучей солнца, заглядывавшего в окно. Сдвинул голову подстенку, куда лучи не доставали, открыл глаза. Люси рядом не было, в ванной комнате шумел душ, а из кухни доносилось мерное клацанье ножа по деревянной досочке. Раздвоилась она, что ли, - и под душем плещется, и завтрак готовит? Настроение было радужным, душа пела. Кажется, я по-настоящему влюбился, никогда раньше так себя не чувствовал.
      Бодро вскочив с дивана, натянул плавки, выглянул на кухню. На кухонном столе восседал краб в ерническом поварском колпаке, торчащем на панцире скособоченной пароходной трубой, и клешней нарезал овощи для салата. Я не стал отвлекать его от работы, прикрыл дверь на кухню и вошел в ванную комнату.
      Люся стояла под душем. Увидев меня, она ойкнула, приседа и прикрылась ладонями.
      - Роман, - свистящим шепотом произнесла она, - что ты здесь делаешь? А ну выйди!
      - Что делаю, что делаю... - с напускной строгостью сказал я, плотно закрыл дверь и стащил с себя плавки. - Помыться собираюсь.
      Шагнув через бортик ванны, я взял ее за руки, отвел их в стороны и привлек Люсю к себе.
      - Роман... - обмякнув, прошептала она.
      Она податливо таяла в моих руках, и я вдруг почувствовал, что за нами вновь наблюдают. Как и весь вчерашний вечер, и всю ночь. Но мне на это было наплевать. Чувство, что Люся безраздельно принадлежит мне и только мне, хочет только меня и других мужчин для нее в мире не существует, привносило в секс что-то необычное, которое не выскажешь словами. И откуда только она взялась со своей старомодной любовью, когда в наше время даже малолетки владеют техникой секса, как прожженные проститутки, однако совокупляются с прагматичностью технологического процесса? Люся же со мной теряла голову, бормотала что-то бессвязное, вскрикивала и отдавалась полностью, исступленно, до потери сознания.
      Обмякшую, обессиленную, я вынес ее из ванной комнаты и уложил на постель.
      - Кушать подано! - проорал краб из кухни.
      - Успеем, - ответил я.
      - Остынет все. - Кухонная дверь приоткрылась, и в проем боком протиснулся краб. - А вам скоро ехать.
      Я схватил кроссовку и запустил ее в краба. Но не попал, краб стремглав юркнул назад, и кроссовка врезалась в стену.
      - Всегда так, - обиженно забормотал он из кухни. - Стараешься для них, стараешься... Хочешь как лучше, а в тебя обувью швыряют...
      Люся томно потянулась, открыла затуманенные глаза.
      - Голова кружится...
      Я присел на постель, ладонью коснулся ее бедра и медленно провел вверх до талии. Тело под рукой дрогнуло.
      - Завтракать будем?
      - Не знаю... Не хочется. Я такая слабая сейчас...
      - Тогда продолжим?
      Двумя пальцами, едва касаясь кожи, я "зашагал" по ее животу от пупка вниз. Люся дернулась, перехватила мои пальцы.
      - Роман... Мне кажется, он смотрит.
      Она кивнула в сторону кухни. И я вновь ощутил на себе холодный, внимательный взгляд. Словно некто со стороны изучал нас с беспристрастностью зоолога, анализируя повадки приматов в период брачных игр.
      - Краб с кухни не выйдет, - твердо сказал я, стряхивая с себя наваждение, будто мы находимся в роли подопытных кроликов. - Больно нужно ему подглядывать.
      В неподвижных расширенных зрачках Люси читались и желание, и стыд. Я освободил свои пальцы и прижал ее руку к постели.
      - Не делай ничего, - тихо сказал я. - Просто лежи.
      В этот раз я действовал медленно, нежно, приучая ее тело к мужским ласкам. Люся вздрагивала, охала, стонала, порываясь оттолкнуть меня, но тут же спохватывалась и отводила руки.
      - Не смотри... не смотри на меня... - задыхалась она, но я Не отвечал.
      Ее реакция на ласки напоминала движение створок устрицы, которая пытается судорожно схлопнуться, но почему-то не может и тут же медленно, как бы вопреки своему желанию, распахивает створки еще шире. И когда на вершине пароксизма она приняла меня, это произошло настолько бурно и неистово, словно она хотела поглотить меня всего и навсегда захлопнуть створки.
      Кажется, Люся потеряла сознание. Лежала измученная, неподвижная, еле слышно дышала, и только сердце все еще бешено колотилось.
      - Люся, - тихо позвал я и поцеловал ее в мягкие, истерзанные губы. Лю-ся...
      Она чуть слышно простонала, ресницы дрогнули.
      - Что ты со мной делаешь... - Из закрытых глаз вдруг покатились слезы. - Рома, я тебя так люблю... Не бросай меня, пожалуйста...
      - Что ты, глупая, - делано засмеялся я, но от безмерной искренности ее слов мороз пробежал по коже.
      - Эй вы, там! - заорал краб из кухни трубным гласом. - В больницу опоздаете!
      - Ой, и правда! - Люся подхватилась с постели и нетвердой походкой направилась в ванную комнату. - Надо поторапливаться...
      - Зачем? - глупо спросил я, садясь на диване. Люся плотно притворила за собой дверь и не услышала;
      Вместо нее ответила Рыжая Харя, дымом из лампы Аладдина сконденсировавшаяся посреди комнаты.
      - Владика сегодня выписывают.
      - Почему? - удивился я. - А как же реабилитационный период?
      Рыжая Харя загадочно хмыкнула, и я понял, что столь быстрое выздоровление Владика не обошлось без ее магии.
      - Твоя работа?
      - Ну, как тебе сказать... - опять заюлила она.
      Я махнул рукой. Устал от ее туманных объяснений.
      - Хоть бы постыдилась. Видишь, голый сижу. Выйди.
      - Подумаешь, - фыркнула Рыжая Харя. - Что я, голых мужиков не видела?
      Но все же послушно ретировалась на кухню.
      Когда мы с Люсей оделись и вошли на кухню, краб уже места себе не находил. Сидел на холодильнике и нервно пощелкивал клешнями.
      - Явились наконец-то! - забрюзжал он. - Кофе остыл, новый готовить надо...
      - Не надо, - успокоила его Люся. - Мы по-быстрому перехватим и побежим. А то не успеем.
      - Успеете, - сказала Рыжая Харя, вставая с подоконника. - Без вас Владика не выпишут.
      - Правда?
      - Правда, - заверил я. - Если Рыж... гм... моя домоправительница сказала, значит, так и будет. Садись. Мы сели за стол.
      - А вы? - обратилась Люся к "мелким бесам", увидев, что на столе всего два прибора.
      - А мы уже, - быстро ответила Рыжая Харя и дернула за клешню краба, собиравшегося обрадованно сигануть с холодильника прямо на стол.
      - М-да, - прогундосил краб, переминаясь на лапах и со щелчком вправляя вывернутую клешню на место. - То есть ага. Мы сыты.
      - Шампанского? - предложила Рыжая Харя, сглаживая неловкость.
      - Да! - не сговариваясь, в унисон сказали мы с Люсей, переглянулись и рассмеялись.
      - Вот это дело! - обрадовалась Рыжая Харя. - Люблю, когда у людей хорошее настроение.
      Она открыла холодильник, извлекла бутылку, с грацией вышколенного гарсона сорвала пробку и наполнила бокалы.
      - За нас! - сказал я, поднимая бокал.
      Люся посмотрела мне в глаза, улыбка сошла с ее лица. Видимо, многое значил для нее этот тост. Не зря говорят, что мужчины любят глазами, а женщины - ушами.
      - За нас... - тихим эхом отозвалась она.
      Мы сдвинули бокалы и выпили. Я положил на тарелку немного салата, взял с блюда бутерброд с сырокопченой колбасой, ломтиком лимона, тертым сыром и зеленью. Разнообразных бутербродов (по-моему, ни один из них не повторялся) краб наготовил целую гору - и пятерым не съесть.
      - А ты "грызуна" кормил? - спросила Люся краба.
      - Еще чего! - сварливо отозвался тот с холодильника. - Знать его не желаю. Он мне половину клешни откусил!
      - Не половину, а только кончик, - поправил я.
      - Все равно красоту попортил! - не согласился краб, демонстрируя нам надкушенную клешню.
      Люся положила на блюдце три бутерброда и поставила под стол. Оттуда сразу же донеслось голодное чавканье.
      Я чуть отстранился от стола и посмотрел под ноги. Невидимый "грызун" рос как на дрожжах. Он уже откусывал сразу по половине бутерброда. Интересно, до каких размеров вырастают "грызуны"? Не хотелось содержать в доме вечно голодного невидимого тираннозавра.
      - Проглот, - недовольно пробурчал краб с высоты холодильника в адрес "грызуна".
      Люся, похоже, не очень поверила Рыжей Харе и ела торопливо. Пришлось и мне поспешать.
      - Кофе приготовить? - предложил краб.
      - Нет-нет, спасибо, - поблагодарила Люся, вытирая салфеткой рот и отодвигая тарелку. - А ты будешь? - спросила она у меня.
      Я отрицательно помотал головой, дожевывая бутерброд.
      - Тогда - шампанского! - торжественно провозгласила Рыжая Харя, поднося бутылку к бокалам.
      - Нет-нет, не надо, - поспешно отказалась Люся. - Мы побежим. Еще такси поймать надо... Спасибо за завтрак.
      Она отодвинула табуретку и встала.
      - А тебе? - спросила Рыжая Харя, глядя на меня. Я сокрушенно развел руками и тоже поднялся.
      - Эх, жалко такой продукт выливать... - разочарованно вздохнула Рыжая Харя и вдруг бесшабашно махнула лапой. - Где наша не пропадала!
      Она заткнула бутылку пробкой, взболтала, а затем, открыв пасть, запрокинула бутылку. Пробка выстрелила, в горло ударила пенная струя, и бутылка за пару секунд опустела. Ни капли шампанского не упало на пол - все содержимое бутылки вместе с пробкой кануло в безразмерную утробу Рыжей Хари.
      - Ха-ороший напиток, - удовлетворенно констатировала "домоправительница", конфузливо прикрыла пасть лапой и громогласно отрыгнула углекислым газом.
      - Да-а... - раздумчиво произнес я. - Теперь верю, что среди своих ты не раз на подиуме первые места занимала.
      - Это что! - хвастливо заявила Рыжая Харя. - Мы и не такое могем!
      Она еще шире распахнула пасть, швырнула в нее пустую бутылку, лязгнула челюстями и сглотнула. И все услышали, как бутылка, проскользнув сквозь горло, мягко шлепнулась где-то внутри.
      Меня передернуло, я сокрушенно покачал головой и резюмировал:
      - Но целоваться бы с тобой не стал.
      - Ишь, размечтался! - оскорбленно фыркнула Рыжая Харя.
      В это время "грызун" покончил с угощением, перебрался на стол и приступил к поглощению бутербродов с блюда.
      - Пошел вон, проглот! - замахал клешнями краб, зорко наблюдавший за порядком. Однако на стол на всякий случай не спрыгнул.
      - Идем, - задергала меня за руку Люся.
      - Вызови такси, - сказал я Рыжей Харе.
      Вместо ответа она протянула знакомый ключ от темно-синей "Тойоты" киллеров и отвернулась. Оскорбил я ее в лучших чувствах до глубины души.
      - Машина во дворе стоит? - догадался я. Не оборачиваясь. Рыжая Харя кивнула.
      - Вот спасибо!
      Подхватив под локоть Люсю, я увлек ее из кухни.
      - Как за машину - так спасибо, а как за завтрак - так фигушки! крикнул краб в спину.
      - За завтрак - особая благодарность! - отозвался я уже с лестничной площадки.
      На нашу беду, на крыльце мы столкнулись с Серегой Ми-тюковым. Был он изрядно навеселе, к тому же шел из магазина с полной авоськой спиртного. Веселье-новоселье у соседей продолжалось.
      - Роман! - заорал Серега на весь двор и облапил меня как медведь. - Ну, спасибо! Ты такой нам ремонт отгрохал, что моя половина чуть не окочурилась от избытка чувств. Идем к нам, обмоем это дело!
      Вокруг Митюкова висела настолько плотная "аура" перегара, что становилось дурно.
      - Извини, Серега, но мы спешим. Я попытался высвободиться из его душных объятий. Где там!
      Не отпуская меня, Митюков перевел взгляд на Люсю.
      - А ты и ее... это... тоже бери. К нам, так сказать, на новоселье.
      - Мы в больницу торопимся, - попыталась выручить меня Люся.
      - Успеете! - безапелляционно решил за нас Митюков. - По рюмочке выпьете и поедете. А то как бы потолок у меня снова не обвалился.
      - Не могу по рюмочке - за рулем, - продолжая урезонивать соседа, я указал на стоящую у подъезда "Тойоту".
      - Ну что тебе после рюмочки будет? - не соглашался Сег рега. - Ни один инспектор такую дозу не учует.
      - Давай так, - пошел я на компромисс. - Мы через час вернемся и обязательно зайдем.
      - Через час? - Митюков с сомнением покосился на авоську. - Через час этого уже не будет...
      - Я со своим приеду.
      - Да? - Митюков смерил меня взглядом я наконец отпустил. - Ладно. Верю. Ждем.
      - Садись быстрее в машину, пока Серега не передумал, - шепнул я на ухо Люсе, и мы поспешили к "Тойоте".
      Мы сели, я включил зажигание и тронул машину со двора. В боковое зеркальце было видно, как Митюков стал на крыльце в патетическую позу то ли Демиса Руссоса, то ли Плачидо Доминго (по комплекции он их даже превосходил) и пропел нам вслед неожиданно высоким голосом:
      - Заходите к нам на огоне-о-ок!..
      - Рома, а это ничего, что ты шампанское пил, а теперь за руль сел? озабоченно спросила Люся.
      Почувствовав носом, что прихватил с собой в салон изрядную порцию перегарной "ауры" Митюкова, я приспустил стекло.
      - Разве это доза? - Я поймал на себе встревоженный взгляд Люси и не нашел ничего лучшего, как ответить Серегиными словами: - Пустяк. Ни один инспектор не учует.
      Добираясь до больницы, я немного поколесил по городу. Странно, но тревожное ощущение постороннего взгляда, сопровождавшего меня во время вчерашней поездки в кафе "Баюн", а затем всю ночь и сегодняшнее утро, исчезло. И наблюдения за собой "ксенологов" я тоже не обнаружил. Впрочем, последнее ни о чем не говорило. Куда мне, дилетанту, тягаться с профессионалами.
      Подъезжая к больнице, я увидел на тротуаре достопамятного переулка, где нас ночью встретили ночные грабители, большую свежевырытую яму, огороженную по периметру бечевкой с красными флажками. Мы с Люсей переглянулись, но ничего друг другу не сказали. Не упокоились с миром останки Сучка, исследуются где-то в лабораториях "ксенологов".
      Владика уже перевели из реанимационного отделения в нейрохирургическое, так что взбираться на девятый этаж нам не пришлось. Всего лишь на четвертый. Поместили его в небольшую палату на одного человека, и когда мы с Люсей вошли, здесь сразу стало тесно.
      Владик сидел на койке, прислонившись к спинке и подложив под плечи подушку. На нем был спортивный костюм, на голове - джинсовая бейсбольная кепочка, низко надвинутая на лоб. Рядом на стуле сидела худенькая невысокая девушка в легком голубом платье. Смуглая, с короткой стрижкой иссиня-черных волос, вздернутым носиком, она ничем не походила на свою рослую сестру.
      - Привет! - сказал я и протянул Вяадику руку. - Говорят, сегодня выписываемся?
      Я вежливо кивнул девушке, она ответила, посмотрев на меня большими зеленовато-карими лучистыми глазами. Только теперь я убедился, что она родная сестра Люси. Такие глаза, так же как и крупные бриллианты, бывают только фамильными.
      - Здравствуй, - кисло улыбнулся Владик, пожимая руку. - Знакомься, Светлана.
      - Очень приятно, - еще раз кивнул я. - Роман.
      - Здравствуй, Влад, - промолвила Люся. - Как здоровье?
      - Нормально, - ответила за Владика Светлана. Она подхватилась со стула, взяла сестру за руку и повела в коридор. - Вы здесь, ребята, поговорите, а мы сейчас, - сказала она, плотно прикрывая дверь.
      - Что-то радости на лице не вижу, - бодрым голосом сказал я.
      - А чему радоваться? - Владик поморщился. - Выписывать не хотят.
      Я пытался разглядеть в нем какие-то изменения, но ничего не находил. Передо мной сидел прежний Владик - спокойный, уравновешенный, рассудительный.
      - Врачам виднее, - осторожно сказал я. - Еще недели не прошло, ранение серьезное...
      - Ну и что с того? Смотри.
      Владик снял кепочку. Левая сторона головы была обрита, заросла недельной щетиной, и под ней с трудом угадывалось полукружье белого тонкого шрама. Не знай я, когда произошло ранение, точно бы решил, что не менее года назад. Целители из моих "мелких бесов" были хоть куда.
      - Зажило, как на новом русском, - криво усмехнулся Владик, - без каких-либо последствий. И, главное, чувствую себя абсолютно здоровым человеком. Домой хочу, а меня здесь еще месяц собираются держать. Исследования, наблюдение, тесты, процедуры... Комплекс, как для собаки Павлова.
      Это мне было знакомо. Самого недавно пытались в подопытные кролики сосватать.
      - Если все так хорошо, чего ты здесь сидишь? - спросил я. - Тебе что, выписка из истории болезни нужна или больничный лист? Есе к оплате предъявлять будешь?