- Верни клешню, - заканючил краб. - По-ожалуйста...
      - Новую отрастишь, - буркнул я.
      - Она маленькая будет, - продолжал канючить краб. - Верни, а?
      Я бросил ему клешню. Он подпрыгнул, как собака поймал ее на лету и сунул оторванным сегментом куда-то под панцирь. Что-то хрустнуло, щелкнуло, и клешня стала на место.
      Своими манипуляциями краб больше походил на сборную механическую игрушку, чем на живое существо.
      - Нормально, - пробормотал он, осторожно пробуя двигать клешней. Координация движений была замедленной, но он остался доволен. - Дня через два все будет в порядке.
      - Если снова не оторву, - мрачно пообещал я. Краб испуганно присел и замер. Надолго ли, при его-то характере?
      Я встал, прошел к двери, взял сумку и вернулся к стулу. Достал из сумки кейс, положил на колени и попытался его открыть, вращая циферки на наборном замочке. Нахрапом ничего не получилось, хотя задача была не из особо трудных. Всего четыре цифры, значит, десять тысяч комбинаций. Если .тратить на каждую по секунде, это займет не более трех часов. Но стоило ли вообще возиться? Кейс опасная улика. Лучше сломать замок, вытряхнуть содержимое, а кейс уничтожить. Хотя уничтожить вряд ли удастся - видел я рекламу на подобный чемоданчик: "КамАЗ" на него передним колесом наезжает, затем отъезжает, а кейсу хоть бы что.
      - Включи, пожалуйста, телефон, - внезапно тихим, униженным голосом попросил краб.
      Интонация просьбы настолько не соответствовала характеру краба, что я невольно вздрогнул. Краб застенчиво переминался на лапах и смотрел на меня умоляющим взглядом.
      - Включи, а?..
      Просьбам "мелких бесов" следовало верить. Никогда они не ошибались в своих прогнозах. Видимо, предстоял серьезный телефонный разговор. Вопрос только - с кем? Серебро позвонил бы по сотовому...
      Отставив кейс в сторону, я нагнулся и воткнул вилку шнура в розетку. И только затем запоздало удивился, что шнур целый, словно я его утром не обрывал. Эх, если бы только это удивляло меня в моей квартире...
      Телефон тотчас зазвонил, но обычным зуммером, а не междугородным, как почему-то ожидалось после разыгранного крабом спектакля. Я недоверчиво покосился на краба и снял трубку.
      - Слушаю.
      В трубке раздавался шорох помех, потрескивание.
      - Я слушаю!
      - Р-роман? 3-здравствуй... Это Люся...
      Голос у нее был робкий, заикающийся. Я метнул на краба испепеляющий взгляд, но он и глазом не повел. И без того был красный, будто ошпаренный.
      - Здравствуй. Я узнал.
      Снова в трубке треск и шорох помех.
      - Что случилось?
      - Рома... Ты у Владика в больнице был?
      - Нет. Извини, некогда, работу ищу, - соврал я. - Но в больницу регулярно позваниваю, справляюсь о его состоянии. Говорят, что поправляется. Или что-то не так?
      - Нет-нет, что ты, все нормально, - зачастила Люся. - Профессор сказал, что лучше и быть не может. Владик, говорит, в рубашке родился - даже частичной амнезии нет. То есть потери памяти...
      Я невольно улыбнулся. Наверное, сама в первый раз такой диагноз услышала и теперь всем объясняет его значение.
      - Вот и отлично! - нарочито бодрым голосом сказал я.
      - А... А ты завтра к нему не зайдешь?
      - Ох, Люсечка... - тяжело вздохнул я. - Боюсь, не получится. У меня завтра важные переговоры. Есть надежда, что возьмут на работу.
      - Жаль... - Ее голос дрогнул, и она опять сбивчиво зачастила: - Нет, не в смысле работы... Работа - это хорошо... А со мной не встретишься? В любое удобное для тебя время... Я сейчас свободна... Тоже без работы... Ремонт у Еси...
      Я скосил глаза на краба. Краб стоял на горе золотых монет и, подавшись в мою сторону на вытянутых лапках, прислушивался к разговору. Непроизвольно я развернулся на стуле к нему спиной, хотя почему-то был уверен, что это не поможет. Не знаю, чем там слушал краб, где у него уши, но мне показалось, что подслушивает он наш разговор не совсем обычным способом. Не ушами. Не зря же из себя телефон изображал.
      - Зачем? - глухо сказал я в трубку и почувствовал, что лицо у меня одеревенело. Однако отступать от своего намерения не собирался. Рвать нашу связь нужно было немедленно и бесповоротно. - Слушай, Люся, ни к чему хорошему это не приведет. Что было, то случилось, но, как говорится, секс - еще не повод для знакомства. Забудь.
      - Роман... - попыталась она что-то сказать, но я положил трубку.
      Черт бы побрал этих девственниц! Попробуют мужика в первый раз и думают, что на нем свет клином сошелся. Ничего, это быстро проходит...
      Но чувствовал я себя гадко. "Не повод для знакомства..." Меня передернуло. Так поступать с женщинами мне еще не приходилось.
      Телефон снова зазвонил, я рванул за шнур и выдернул вилку из розетки.
      - Зачем ты с ней так? - тихо пожурил краб.
      - Не твое дело! - огрызнулся я.
      Хотел запустить в него телефоном, но сдержался, вовремя вспомнив о соседях снизу. Не стоило лишний раз нервировать Митюкова - еще надумает заглянуть ко мне и посмотреть, что за "шкаф с книгами" на пол упал. Я отставил телефонный аппарат в сторону, вновь водрузил на колени кейс и занялся замком.
      - Помочь? - предложил краб.
      Я не ответил, пытаясь подобрать шифр. Хватило меня на пять минут, пока не понял, что в три часа никак не уложусь. Проверка каждой комбинации занимала три-пять секунд, а это означало, что нужную я могу найти и через сутки.
      - Принеси нож, - буркнул я.
      Краб с готовностью метнулся на кухню и вернулся с большим ножом. Я вогнал лезвие под замок и начал потихоньку отжимать. Замок стал понемногу поддаваться. Ободренный видимым успехом, я нажал чуть сильнее, раздался хруст, и кончик ножа обломился.
      - Черт! - прошипел я сквозь зубы.
      Обломок лезвия выскользнул из-под замка, и я увидел, что мои усилия были напрасны. Показалось мне, что замок поддается, на самом деле он не сдвинулся ни на йоту.
      - Давай я вскрою, - снова предложил краб. Я посмотрел на него исподлобья, пожал плечами. Затем положил кейс на пол.
      - Попробуй.
      Краб преобразился.
      - Эх-ма! - весело гикнул он, одним прыжком вскочил на кейс, как в картон воткнул клешню в бронированный пластик и лихо застрекотал, будто ножницами. Мелкие кусочки пластика брызгами полетели во все стороны.
      - Осторожнее! - крикнул я, представив, как его клешня вместе с пластиком кромсает в конфетти пачки долларов.
      - Не боись, все нормально! - успокоил краб. В одно мгновение он вскрыл кейс по периметру, будто консервную банку, соскочил на пол и отбросил в сторону вырезанный кусок пластика.
      В кейсе - один к одному, как в моем видении, только припорошенные пластиковой крошкой, - лежали десять пачек стодолларовых купюр в банковской упаковке. Странно, но при виде денег я не испытал ровным счетом ничего. Ни душевного подъема, ни даже просто облегчения, что наконец добрался до них. Я взял пачку, отряхнул пластиковую крошку, вскрыл упаковку. Доллары как доллары, настоящие, да фальшивок в кейсе и быть не могло. Я равнодушно бросил пачку на пол, и купюры веером рассыпались поверх золотых монет.
      Парадоксальная ситуация. Вся квартира завалена золотом и долларами, а мне невесело. "Я выиграл столько денег, но почему мне так грустно?" неожиданно всплыла в памяти чья-то фраза, но я даже не захотел задумываться, откуда она. На душе было тошно, хоть волком вой.
      За окном неторопливо, по-летнему сгущались сумерки, со двора все отчетливей доносились удары костяшек домино о деревянный стол и азартные выкрики игроков. Жизнь шла своим чередом, и никому не было дела до того, что в однокомнатной квартире на третьем этаже изнывал от безысходной тоски новоявленный Мидас. Чах над грудой злата и пачками долларов.
      В квартире Митюкова грохнула входная дверь, пол подо мной дрогнул, монеты жалобно звякнули.
      - Машка! - сипло заорал Серега, шумно отдуваясь после подъема по лестнице. - Настоящие... доллары... Только что... в обменном пункте... разменял... Смотри, сколько... всего накупил...
      Послышался характерный звон бутылок в авоське.
      - Тише ты! - зашипела Машка. - Он же все слышит...
      По шуму, долетевшему из квартиры Митюковых, я понял, что Машка затолкала мужа на кухню, вошла следом и плотно закрыла дверь.
      Быть сегодня у соседей празднику, усмехнулся я. Любил Серега выпить, да и Машка от него не отставала. К счастью, пили они тихо и никогда не буйствовали. Все бы алкоголики так... Занести им, что ли, сейчас пять тысяч?
      Внезапно я понял, что Митюковы ремонт делать не будут. Зачем он им нужен? Уберут в квартире, подметут, а деньги пропьют. Придется жить как в коммуналке, постоянно слыша разговоры соседей. Но это еще полбеды. Они тоже будут слышать, что в моей квартире творится, а это меня никак не устраивало.
      Я посмотрел на краба. Он гордо восседал на вершине горы золотых монет и смотрел на меня преданными глазами. Сидел тихо, что при его экспансивном характере было удивительно, - видимо, наука с отрыванием клешни еще не успела выветриться из головы.
      - Чего изволите? - спросил он.
      - Где Рыжая Харя?
      - Я здесь.
      Рыжий монстр возник из ничего посреди комнаты. Впервые я увидел Рыжую Харю одетой. На ней был зеленый комбинезон разнорабочего и такая же зеленая кепочка с длинным козырьком.
      - Подслушивала? - с подозрением оглядел я ее наряд.
      - Зачем? - Рыжая Харя пожала плечами. - Твои мысли почти всегда передо мной как на ладони.
      Опять она ответила иносказательно, хотя, если рассуждать здраво, о происшествии в соседней квартире она обязана была знать. Так по крайней мере было до сих пор.
      - Значит, ты знаешь, чего я хочу?
      - Само собой. Приступать?
      - Стоп!
      Я внимательно посмотрел Рыжей Харе в единственный глаз. Глаз горел красным огнем, и синяка вокруг него не было. Неужели не попал кулаком, когда бил по рекламному щиту, или у нее слишком быстрая регенерация тканей?
      - В первую очередь, - сказал я, - обеспечь полную звукоизоляцию.
      - Ясно.
      - Второе - новый телевизор, новую люстру. Наконец, капитальный ремонт квартиры, но в максимально сжатые сроки.
      Рыжая Харя картинно вздохнула, будто всю осмысленную жизнь занималась исключительно ремонтом квартир, а тут вдруг ее вздумал поучать выскочка, абсолютно не разбирающийся в строительном деле.
      -Все?
      Она начала растворяться в воздухе.
      - Нет, не все! - гаркнул я, и она призраком застыла посреди комнаты.
      - Что еще?
      - Работников подбери, на людей похожих! А то при виде тебя половину жильцов кондрашка хватит!
      - Я, между прочим, среди единоплеменников эталоном слыву, - обидчиво заметила она.
      - Вот среди них и будешь на подиум выходить, - отрезал я. - А здесь будешь делать, как я сказал!
      - Ладно, - буркнула она и растаяла окончательно.
      - И чтобы все как на картинке было! - бросил я вдогонку.
      - Будет... - глухо донеслось из центра комнаты.
      Я достал из кармана сигареты и закурил. Еще неделю назад и подумать не мог, что буду запросто вызывать "мелких бесов" и раздавать им задания. Быстро человек адаптируется...
      Со двора донесся автомобильный гудок, краб бросился к окну и вспрыгнул на подоконник.
      - Иди посмотри! - махнул он клешней.
      Я поднялся со стула, подошел к окну. Во двор медленно вползал громадный белый трейлер. На всю ширину борта большими зелеными буквами красовалась надпись: "Ремонт квартир. Строительная фирма "РХ". Буквы "РХ" были выписаны вязью с завитушками, а из литеры "Р" нагло выглядывала улыбающаяся физиономия одноглазой Рыжей Хари. Нарисованная Рыжая Харя смотрелась как живая, и я невольно поежился, представив, что из трейлера сейчас посыпятся строительные рабочие с такими же обличьями.
      Дверцы трейлера открылись, и я облегченно перевел дух. Рыжая Харя вняла-таки моему совету: из трейлера выбрались с десяток обыкновенных рабочих и деловито направились в подъезд. Впрочем, не совсем обычных - все они были на одно лицо, как близнецы. Приземистые, широкоплечие, скуластые, усатые. Но, главное, люди. Однако легкое подозрение, что я их где-то видел, закралось в душу.
      Заметив, что доминошники во дворе прервали игру и задрали головы к окнам Митюковых, я отпрянул от подоконника и прошел на кухню. Захотелось есть, но холодильник был пуст. Парадоксальная ситуация - квартира завалена золотом и долларами, а в холодильнике шаром покати. Наверное, точно так же чувствовал себя Мидас среди груд золота, несмотря на то что в Древней Элладе холодильников не было.
      - Накрыть на стол? - предложил краб, просеменивший вслед за мной на кухню.
      - Нет, - отказался я, вспомнив, чем кормили меня "мелкие бесы" ночью. Одна видимость, а не еда.
      Из квартиры Митюкова донеслась трель дверного звонка, затем невнятный говор сразу нескольких человек. Кажется, Машка попыталась перенести начало ремонта на завтра, но строители не согласились и споро взялись за работу. Пока бригадир, балагуря почему-то с грузинским акцентом, препирался с хозяйкой, остальные рабочие приступили к ремонту. Послышался рокот передвигаемой мебели, в квартире что-то грохнуло, да так, что у меня сотрясся пол, затем еще раз, но уже глуше, тряхнуло, зазвенели монеты... и внезапно наступила полная тишина.
      Поставив на плиту чайник, я достал из подвесного шкафчика банку растворимого кофе. Пока закипала вода, я невольно прислушивался, хотя прекрасно понимал, что теперь из квартиры Митюковых не услышу ни звука. Никогда. Звукоизоляцию "мелкие бесы" создавали идеальную, совсем по иному принципу, чем принято в нашем мире.
      Приготовив чашку кофе, я снова закурил, сел за стол и бездумно вперился в сереющие за окном сумерки. Не было на душе радости. Это только в сказке по щучьему велению все складно получается, в реальности дела обстоят несколько сложнее. Материально, кажется, все могу, но хочется чего-то и для души... Интересно, желал ли Мидас чего-нибудь для души или просто хотел есть?
      Не успел выкурить сигарету и допить кофе, как под окном зафырчал мотор трейлера. Краб вскочил на подоконник, приподнял занавеску, выглянул во двор.
      - Порядок, - удовлетворенно заявил он. Я поперхнулся кофе.
      - Что, значит порядок?
      - Порядок - он и в Африке порядок, - назидательно сообщил краб. - Ты просил,, чтобы ремонт сделали по-быстрому? Все готово.
      Я выглянул в окно и увидел удаляющийся трейлер. На заднем борту тоже была нарисована эмблема строительной фирмы с физиономией Рыжей Хари; трейлер осторожно ехал по разбитой дороге, покачивался, и от этого казалось, что Рыжая Харя этак ехидно кивает, скаля клыки. Мол, ваше желание выполнено.
      - Это мы еще посмотрим... - пробормотал я, загасил в пепельнице окурок и пошел к двери.
      Краб не соврал - ремонт был сделан в лучшем виде, и это я увидел еще на лестничной площадке. Вместо старой облезлой двери у Митюковых стояла новая, красного дерева, резная. Она была чуть приоткрыта, и из квартиры в подъезд пробивался лучик света.
      Я замер на площадке и прислушался. В квартире Митюковых стояла мертвая тишина. Тогда я тихонько приоткрыл дверь и на цыпочках вошел в прихожую. Строительная фирма "РХ со товарищи" поработала выше всяких похвал. Просил я, чтобы было как на картинке, они так и сделали. Пол зеркальный, стены и потолки идеально ровные, и при этом комната стала в два раза больше, расширившись неизвестно куда. Старенькую мебель всю поменяли - по центру комнаты стояла громадная двухспальная кровать с балдахином, в углу - объемистый зеркальный шкаф, на стене висел сверхплоский телевизор с метровой шириной экрана. А вот люстры в комнате не было - мягкий приятный свет струился просто с потолка. В приоткрытую дверь я увидел, что кухня тоже расширилась, и там громадой возвышался суперсовременный многокамерный холодильник. Не удивлюсь, если и ванная комната раздалась вширь и там стоит джакузи.
      У глухой стены комнаты, примостившись рядком на краешках стульев, чинно сидела чета Митюковых. Они были в полной прострации и смотрелись посреди стерильной чистоты квартиры как двое нищих в тронном зале. Немудрено - на Катьке был все тот же испачканный мелом сарафан-балахон, а в правой руке она продолжала сжимать совок с остатками строительного мусора, ну а Серега, хоть и переоделся в более приличный спортивный костюм, когда ходил в пункт по обмену валют, был мокрый как мышь и продолжал обильно потеть, не обращая внимания на катящиеся по лицу капли. Оба они смотрели перед собой невидящими глазами; Серега изредка подносил к губам бутылку водки, отхлебывал, но выражение глаз при этом не менялось. Катька же поминутно тяжело, со всхлипом вздыхала, будто перед ней были не царские хоромы, а разбитое корыто, и сидела она на завалинке возле покосившейся избы у самого синего моря...
      Мне стало муторно, и я на цыпочках попятился из квартиры, аккуратно притворив за собой дверь.
      На лестничной площадке, облокотясь на перила, стояла Рыжая Харя.
      - Понравилось? - спросила она.
      Я промолчал, глядя сквозь нее.
      - Хочешь, и тебе так квартирку оформим?
      Я и на этот раз не ответил и пошел на нее точно так, как глядел. И прошел насквозь, словно она была фантомом. И ничуть не удивился.
      Глава 12
      Жизнь завертелась так круто, что я не заметил, как меня всё реже стал посещать дар предвидения. Еще неделю назад я чуть ли не постоянно "видел" свое ближайшее будущее на пять-десять минут вперед. Идя по улице, знал, что у этой вот симпатичной девушки через несколько шагов подвернется нога и девушка сломает высокий каблук, а спустя десять минут на этом вот переходе лихой водитель на иномарке собьет, рванувшись на красный свет, пожилую женщину и скроется с места преступления. Сидя в кафе, предвидел, какая компания через пять минут войдет с улицы, где сядет, что именно закажет, предчувствовал очередную реплику бармена и что я ему отвечу... И все происходило с точностью до повторения кинематографического кадра: я раскрывал рот и послушно произносил заранее известные фразы, словно в не раз сыгранной пьесе. Знал все наперед, но, пребывая в апатии, ничего не делал, чтобы изменить ход событий. И не хотел. Любая, даже весьма слабая попытка выйти за рамки увиденного сценария будущего приводила к вязкому сопротивлению окружающей среды, вызывая ощущение раздвоения личности, и я, опасаясь за свою психику, позволял течению времени нести меня, как щепку среди волн. Только прямая угроза моей жизни заставила активно сопротивляться и впервые изменить ход событий. Именно с тех пор, все чаще и активнее вмешиваясь в прогнозируемые неведомо откуда взявшимся даром предстоящие события, я все реже и реже стал их предвидеть. Складывалось впечатление, что я подобно реакционной частице в жестко детерминированном мире неожиданно обрел гораздо большую степень свободы, чем полагалось по статусу, и теперь дар предвидения не поспевал за моими действиями, чтобы с абсолютной точностью спрогнозировать ситуацию, зато я наконец-то получил право широкого выбора и теперь мог определять направление жизненного пути по своему усмотрению.
      Наверное, именно поэтому мой дар и не предупредил о ночных визитерах, ибо среди великого множества вариантов не смог выбрать наиболее достоверного.
      Снилось мне, что сплю на диване, а кто-то, подсвечивая фонариком, осторожно ходит по комнате, хрустя монетами.
      Затем в комнате зажегся свет, и этот кто-то с шумом уселся на груду золота.
      - Вставай! - требовательно заявил незнакомый голос. И тогда я понял, что не сплю. Открыл глаза и тут же заслонил их ладонью. Как всегда при пробуждении среди ночи, электрический свет резал глаза.
      - Здоров ты спать! - насмешливо произнес тот же голос. - Бандиты заберутся среди ночи в квартиру и зарежут во сне, как барана.
      Зрение наконец адаптировалось, и я убрал ладонь от лица. Посреди комнаты на горе монет сидел Егор Долгушин и с издевательским прищуром разглядывал меня, демонстративно поигрывая в руке пистолетом с глушителем. В дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Даниил Коровин. Он с тупым недоумением смотрел не на меня, а на гору монет.
      Страха я не ощутил. То ли спросонья не совсем осознал ситуацию, то ли за последние дни настолько привык к подобным передрягам, что перестал пугаться, то ли понимание моего дара наконец полностью овладело сознанием. Слишком часто меня хотели убить: в погребке "У Еси", на ипподроме, в переулке у травматологической больницы, на привокзальной площади - и наступил кардинальный перелом в психике. Перестал я бояться "мелких бесов", а заодно и смерти, уверовав в свою исключительность, как юнец в переходном возрасте.
      - Это вы, что ли, резать собираетесь? - спросил я.
      - Резать? - Брови Долгушина удивленно подскочили. - Зачем резать? Плохо ты о нас думаешь. У нас другая специализация. - Он направил на меня ствол пистолета. - Мы тебя просто тихонько застрелим. Пиф-паф, и все.
      - Гы, гы! - раздельно проронил Коровин. Я перевел взгляд на него. Странно, зачем он из себя дебила изображает? По моим "данным", достаточно умный человек.
      Иных Долгушин возле себя не держит.
      - Нравится мне твой смех, - сказал я. - За ним чувствуется недюжинный интеллект.
      Интеллект у него действительно был, и Коровин не потерял самообладания.
      - Когда я засмеюсь во второй раз, - бесцветно сообщил он, - ты будешь уже трупом и не услышишь.
      - Так за чем дело стало? - спокойно спросил я, хотя все же ощутил холодок в груди.
      - Это мы всегда успеем, - ответил Коровин. Не чувствовалось в его голосе угрозы, наоборот, сквозило полное равнодушие к моей судьбе. Это было гораздо страшнее любых эмоциональных обещаний расправы и поколебало уверенность в моей неуязвимости. Оставалось надеяться, что ничто не отразилось на моем лице.
      - Под подушкой пистолет искали? - спросил я и по ухмылке Долгушина понял, что наличие оружия они проверили в первую очередь. - Тогда, с вашего позволения, устроюсь поудобнее.
      Я подоткнул подушку под подлокотник дивана, приткнулся к ней спиной и закинул ногу за ногу. Сидеть в одних плавках под пристальными взглядами киллеров не доставляло удовольствия, но выбирать не приходилось.
      - Продолжим беседу?
      - Продолжим, - кивнул Долгушин. Он зачерпнул рукой горсть монет, поднял повыше и высыпал на пол. Монеты со звоном раскатились в разные стороны.
      - Золото настоящее?
      - А ты на зуб попробуй.
      - Веселый ты человек! - рассмеялся Долгушин. - Одного не понимаю, зачем тебе при таком богатстве наши деньги понадобились?
      Он пнул ногой искореженный чемоданчик.
      - Грош цена этому золоту, - презрительно изрек Коровин. - Ширпотреб по рублю кучка. Лох он самый натуральный. На квартиру его посмотри - нищета нищетой. Начинающий вокзальный щипач...
      Не сводя с меня глаз, Долгушин поднял вверх указательный палец, погрозил, и Коровин осекся. Видимо, отрабатывал Долгушин версию, что я вокзальный вор, но что-то у него не сходилось. Хотел услышать мое мнение.
      - Что это за монеты? - спросил он. - В утиль цветные металлы сдаешь? Я поморщился.
      - Нумизмат я. Не корысти ради, а токмо души для.
      - Нам что для, что бля, - скаламбурил Долгушин. - Если нумизмат, тогда почему все монеты одинаковые? Где взял, или сам на станке штампуешь?
      - Скажу, не поверите.
      -А вдруг?
      - В карты выиграл.
      В этот миг меня совсем некстати осенило - вспомнил, где видел подобные золотые монеты "One dollar". В компьютерной игре в преферанс. Надо же, откуда скопировали их "мелкие бесы"!
      По лицам киллеров я понял, что моему честному признанию они не поверили ни на йоту. Да и кто бы поверил на их месте?
      - А я думал, клад нашел, - съязвил Долгушин.
      - Или банк ограбил, - скептически добавил Коровин. Я сделал вид, что обиделся.
      - Что такое преферанс, знаете? Если покопаетесь в золоте, то найдете листочки с двумя пулями.
      - Ну-ну, - криво усмехнулся Долгушин, делано осмотрелся вокруг и глубоко, до столешницы сломанного стола, пробороздил каблуком гору монет.
      Получилось весьма удачно - два листочка с расчерченными мною пулями вывернулись поверх монет. Долгушин заломил бровь и поднял их за уголки.
      - Ты считаешь это достаточным доказательством?
      - Еще каким! - расплылся я в лучезарной улыбке. - Пересчитай монеты, один к одному дебит с кредитом сойдется. - Тут я вспомнил о монете у следователя Серебро и еще о той, которой расплатился с крабом за сигареты. Впрочем, вру. На две будет меньше. Пришлось за кое-какие услуги расплатиться.
      Мои доводы зародили в киллерах некоторое сомнение. Они обвели взглядом пол, и Долгушин сунул листочки в карман. Так, на всякий случай. Не собирался он пересчитывать монеты, чтобы убедиться в моей правоте. Зачем, если он не верил, что золото настоящее?
      Я недоумевал. Долгушин вел себя странно. При его профессии любые контакты с "клиентом" недопустимы - по всем канонам они должны были пристрелить меня во сне, забрать деньги и уйти, - а он заводит пространные разговоры... Вот Коровин реагирует правильно: скучно ему, переминается с ноги на ногу, однако шефу не перечит, блюдет дисциплину.
      - Не пойму, что ты за фраер такой, - тихо сказал Долгушин, с прищуром глядя мне в глаза. - Порошин всех заложил - и мэра, и губернатора, а о тебе ни словом не обмолвился. Неужели ты и вправду - лох ушастый?
      Я внутренне поежился, представив, что сделали киллеры с Порошиным. Ох, не зря я его тогда пожалел на привокзальной площади.
      - И мэр, и губернатор тоже бы обо мне ничего не сказали.
      - Да? - Долгушин продолжал сверлить меня взглядом. - А Харя, Краб, Каратист - это кто?
      Не так уж и небрежно отнесся Долгушин к двум листкам сыгранных пуль преферанса, прочитал, кто играл.
      - Кореша.
      Я опять одарил Долгушина жизнерадостной улыбкой. Кажется, удачно ответил на его "фраера". Несмотря на мое аховое положение, ситуация начинала меня забавлять.
      - Блатной, что ли? - брезгливо поморщился Долгушин.
      - Приблатненный, - уточнил я.
      - Ну-ну, - процедил Долгушин.
      А вот его разговор начинал раздражать. Не поверил он ни своему предположению, ни моему уточнению. Однако больше всего ему не нравилось, что инициатива в разговоре перешла от него ко мне. Не знаю, за кого он меня принимал, но мыслил он в верном направлении.
      И тогда я наконец понял, почему Долгушин нарушил святое правило своей профессии - не вступать в разговоры с "клиентом". Он считал себя профессионалом высшего класса, "неприкасаемым" в криминальной среде, и вдруг его попытался ограбить какой-то дилетант. Захотелось разобраться, что я за фрукт такой, случайность ли это, или за моей спиной кто-то стоит? Напрасно он это делал. При его профессии праздное любопытство до добра не доводит.
      - Как же вам удалось на меня выйти, если Порошин и словом не обмолвился? - поинтересовался я.
      Долгушин долго молчал, не сводя с меня пристального взгляда. Я даже подумал, что не ответит, но он все же сказал. Специфика работы киллера понуждает все держать в строгой тайне, поэтому желание похвастаться своими способностями в узком кругу у них намного выше, чем у обычных людей.
      - Интуиция, - процедил он. - В нашем деле она играет первостепенную роль. Интуиция и трезвый анализ ситуации. Когда два раза встречаешься с одним и тем же человеком в любопытных местах, невольно задумываешься, зачем он там находился. К тому же Грызлов дал весьма точный словесный портрет типа, который отправил на тот свет трех его подручных. И этот портрет оказался очень похожим на тебя. Согласись, слишком много совпадений, чтобы не задуматься.
      Я "вспомнил" информацию о директоре ипподрома Михаиле Грызлове, над которой у меня на привокзальной площади не было времени задуматься. Ипподром, как практически и все в нашем городе, принадлежал мэру Ираклию Колубаю, и он почему-то заподозрил, что в разборке на ипподроме принимала участие нанятая им совсем для другого дела столичная группа киллеров. Для выяснения обстоятельств он и задержал выплату гонорара.
      - Три, - поправил я Долгушина.
      - Что - три?
      - Не два, а три раза наши пути пересекались.
      - Да, сейчас третий.
      - Тогда четыре, - заметил я.
      Что-то мигнуло в зрачках Долгушина, по скулам заходили желваки. Зрительная память, надо понимать, у него была профессиональная, но вспомнить, где мы виделись еще, он не смог.
      - Кафе, вокзал - где еще? - жестко спросил он.
      - Погребок "У Еси".
      Опять что-то дрогнуло в лице Долгушина. На мгновение он задумался, затем сказал как отрезал:
      - Тебя там не было.
      Прокрутил он в памяти события в погребке и не "увидел" меня. По той скорости, с которой он ответил, я убедился, что зрительная память у него действительно великолепная. Но не там он "смотрел".
      - А пьяного возле погребка помнишь? - ехидно поинтересовался я.
      -Ты?!
      -Я.
      И вдруг я понял, откуда киллерам известен мой адрес. И похолодел.
      - Что с Аллой? - спросил я, и мой голос предательски дрогнул. Не был я бесчувственным чурбаном и понимал, что ей грозило.
      Долгушин уловил во мне перемену и удовлетворенно осклабился. Инициатива вновь перешла к нему, нащупал он мою болевую точку.
      - Ни-че-го, - с нажимом проговорил он. - Пока ничего. Все будет зависеть от того, что нам расскажет Роман Челышев.
      Я попытался взять себя в руки и продолжить игру.
      - А что именно интересует Егора Долгушина? - спросил я с сарказмом.
      Лицо Долгушина застыло, в глазах мигнул металлический блеск. Никак не ожидал он услышать от меня свою настоящую фамилию.
      - Ах, да, Игоря Долгова. Тебя ведь под этим именем друзья знают. Правильно, Даниил Коровин?
      Коровин недоуменно посмотрел на своего шефа.
      - А где же вы Пашу Смирнова оставили? - продолжал я. - В машине у подъезда?
      И только сказав все, я понял, какую глупость сморозил, назвав их фамилии.
      - Мой друг, покойник, - нехорошо усмехаясь, проговорил Долгушин, сказал как-то: я слишком много знал...