Конечно, поссориться легче, чем помириться. Почему-то так всегда бывает. Ну как это ты пойдёшь к Наташе и скажешь: «Не сердись на меня!» А что, если Наташа не захочет мириться? Как-то неловко и боязно идти к ней.
      Но Катруся всё-таки пошла к Наташе. Ведь боятся только маленькие дети, а Катруся уже большая.
      Оказалось, что бояться и правда было нечего: Наташа обрадовалась Катрусе. Она бросилась ей навстречу, схватила за руку и потащила в комнату. Так что и не пришлось говорить «не сердись на меня» — без того стало ясно, что Наташа давно не сердится.
 
 
      — Знаешь, Катруся, — сказала Наташа, — ты будь балериной. А я буду доктором. Ты будешь танцевать в театре, а я приду на тебя смотреть. И все будут говорить «Ах, посмотрите как эта балерина хорошо танцует!» А я им.скажу «Это моя лучшая подруга, Катруся, так хорошо танцует».
      А потом, если ты очень-очень высоко прыгнешь и упадёшь и вдруг сломаешь ногу — тогда я тебя сразу вылечу!
      — Нет, я не хочу ломать ногу! — испугалась Катруся. — Пусть лучше ты меня вылечишь, если у меня будет болеть горло или будет корь…
      Наташа важно покачала головой:
      — Корь у тебя уже была, а мама говорит — корь два раза не бывает!
      — Ну, всё равно, только не ногу. Я совсем не хочу со сломанной ногой… И потом, знаешь, я, может, ещё и не стану балериной. И с Ритой я уже не дружу — она мала и глупа!.. Я ещё не знаю — может, я буду просто мама и у меня будут дети… Где твоя Светлана? Давай играть в дочки-матери!
      Хотя и сказала Катруся, что не будет балериной, но сама то и дело вспоминала «Лебединое озеро». И красавицу, которую злой волшебник превратил в лебедя, тоже вспоминала… А музыка иногда слышалась ей, как наяву, так и тянуло потанцевать!..
      Но почему-то тут же вспоминалась и ссора с Ритой, и разорванная юбочка… Становилось так неприятно, что и думать об этом не хотелось.
      Но проходили дни один за другим, и всё понемногу забывалось. Помирилась Катруся и с Ритой. А случилось это вот как.
      Один раз, в воскресенье, Катруся пошла гулять с Майей. Мама что-то плохо себя чувствовала и сказала, что не может никуда идти. А папа был занят какой-то спешной работой.
      На счастье, утром пришла тётя Майя и сказала, что это просто преступление мариновать Катрусю в комнате,, когда на улице такая хорошая погода.
      Она повела Катрусю в садик. Пускай Катруся играет, а Майя может и там готовиться к экзаменам.
      На дворе было очень хорошо. Солнце грело совсем по-весеннему. Снег на улицах весь растаял, и тротуары высохли.
      В сквере дорожки тоже были сухие, только под деревьями ещё лежал снег. Но он был уже не белый и не блестящий, как зимой, а какой-то жухлый и почерневший.
      Из-под снега текла вода. Это потому, что снег всё время таял от весеннего тепла и превращался в воду — так Майя объяснила Катрусе. Вода вытекала из-под снега и сливалась в ручейки. И эти ручейки бежали по сторонам каждой дорожки, они бежали, звенели и поблёскивали на солнце.
      Около ручейков толпились дети. Тут были и Лесик, и Валя с Юрой, и ещё много других ребятишек из соседних домов. Ребята бросали в воду обломки веток и смотрели, как они быстро плывут, ныряют и снова всплывают. Совсем как маленькие лодочки в бурной речке.
      — Ой, как весело! Можно и мне пускать лодочки? — спросила Катруся.
      — Ладно, только в воду не лезь, — сказала Майя. Она уселась на лавочку и достала из муфты свои тетрадки. — Я тебе даже настоящий кораблик сделаю. Только смотри у меня, что бы ноги не промочила!
      — Нет, я не промочу, и ботики у меня не промокают! — сказала Катруся.
      Майя достала из муфты листочек бумаги, перегнула его несколько раз — и вдруг из этого листочка получился хорошенький кораблик. Такого кораблика ни у кого из детей не было!
      Катруся бережно, чтобы не смять, взяла его в руки и понесла к ручейку. Она с гордостью оглянулась вокруг — видят ли ребята, какой у неё кораблик? Не то что какая-то веточка!
      И в эту минуту она увидела Риту.
      Рита стояла неподалёку, смущённо глядела на неё, а подойти боялась. Но в такой весёлый солнечный день разве могла Катруся вспоминать про какие-то ссоры!
      — Ритуся! — крикнула она. — Иди сюда скорей, давай вместе кораблик пускать!
      Рита сразу засмеялась, обрадовалась и подбежала к Катрусе:
      — Ой, какой кораблик! Ой, как он поплывёт сейчас!
      И кораблик поплыл, поплыл, вода понесла его быстро-быстро. А девочки побежали за ним вдоль ручейка с весёлым криком и смехом.
      Иногда кораблик налетал на какую-нибудь щепку или комок снега и останавливался. Но быстрые струйки подхватывали его и выносили снова на чистую воду. Уж не только Катруся и Рита, а и все другие дети сбежались к этому ручейку — всем хотелось посмотреть, как плывёт Катрусин кораблик.
      А кораблик тем временем приплыл в маленькое озерцо. Дальше путь загораживала снежная запруда. Вода просачивалась сквозь неё маленькими струйками. Но кораблик пройти дальше не мог и закружился на месте. Ой, ой, он сейчас размокнет и потонет!
      Катруся испуганно выхватила кораблик из воды. А он уже совсем размок и превратился в обыкновенную мокрую бумажку.
      — Надо прокопать снег, чтобы ручеёк побежал дальше! — сказал один мальчик.
      — Это будет Цимлянское море, а мы прокопаем канал! — крикнул другой. — Давайте сюда лопатку!
      Тут же явилась лопатка, и мальчик начал раскапывать снег.
      — Канал, канал! Волго-Дон! — подхватили ребятишки.
      В это время Лесик схватил большую палку и тоже начал раскапывать снеговую запруду.
      А воды в озерце становилось всё больше и больше. Вода бурлила, напирала. И вдруг хлынула в прокопанные канавки двумя потоками — и всё Цимлянское море сразу вытекло!
      Ребятишки отскочили в сторону от бурных потоков. Только Рита не успела отбежать. Она осталась на кучке снега, как на островке, и со всех сторон её сразу окружила быстрая вода.
      — Прыгай! Прыгай! — закричали ребята. — Вода подмывает снег!
      — Бо-ю-юсь!.. — прошептала Рита и скривила губы. «Сейчас заплачет, — подумала Катруся. — А чего бояться?
      Ручеёк такой, что и перешагнуть можно… Вода, правда, сильно бежит, вот она и испугалась. Мала и глупа».
      Мала? Так Рита маленькая, зато Катруся большая. А большой должен маленьким помогать. И ведь Катруся ничего не боится!..
 
 
      В ту же минуту Катруся кинулась к Рите. Она смело ступила на самый краешек берега и протянула руку.
      — Держись за мою руку, Ритуся! — крикнула она. — Прыгай, не бойся, я тебя удержу!
      Рита схватилась за Катрусину руку, зажмурила глаза и перепрыгнула через страшный лоток… Хотя, может, это совсем и не страшный поток был, а обыкновенный малюсенький ручеёк.
      Все ребятишки весело засмеялись. А Катруся заботливо взяла Риту за руку и повела к лавочке, где сидела Ритина мама и разговаривала с какими-то другими мамами. Мамы так увлеклись разговором, что ничего не видели.
      — А, это ты, Катруся? Здравствуй!— сказала Ритина мама, когда девочки подошли к ней. — Я вижу, вы с Ритусей уже помирились? Очень рада!
      — Мы никогда больше не будем ссориться, — сказала Катруся.
      А Рита ничего не сказала, только прислонилась головой к её плечу. После этого Катруся ещё долго играла с Ритой и с другими ребятишками в сквере. Вдоль дорожек журчали ручейки. На деревьях суетились и удивлённо чирикали воробьи — им, видно, не верилось, что это уже настоящая, взаправдашняя весна.
      А солнце грело всё сильнее, будто старалось как можно скорей растопить весь снег, и высушить лужи, и прогнать прочь остатки зимы.
      Когда пришло время идти домой, Катруся снова взяла Риту за руку и повела её, как большая. Она уже так решила: лучшей её подругой будет Наташа. А с Ритой они обе тоже будут дружить и помогать ей и не будут сердиться, если она когда-нибудь начнёт капризничать.
 
 
      Ведь Рита самая маленькая у них. А маленькие всегда капризничают. Катруся это хорошо знала, она же и сама ещё совсем недавно маленькая была.

      — Ну и новость! — сказал папа весело. — Нашу Варвару Ивановну выдвинули кандидатом в депутаты. И мы будем за неё голосовать.
      Мама тоже обрадовалась. А Катруся ничего не поняла. Что это такое «кандидаты» и «депутаты» и куда это выдвинули Варвару Ивановну? Конечно, она тут же начала расспрашивать папу и маму. И вот что они рассказали.
      Каждой страной кто-нибудь управляет. Когда-то, ещё до революции, в нашей стране правил царь. При царе хорошо жили только богатые — помещики да капиталисты. А трудящимся людям, рабочим и крестьянам, жилось тогда очень тяжело. Поэтому рабочие и крестьяне прогнали царя, помещиков и капиталистов и стали сами управлять страной. А управляют у нас так.
      Народ выбирает самых лучших людей и посылает их в Советы. Люди, которых выбрали в Советы, и называются депутатами. Депутаты заботятся о том, чтобы всем трудящимся жилось хорошо. Чтобы заводы и колхозы давали всё, что нужно народу. Чтобы для детей были школы, и ясли, и детские сады. Чтобы и больницы были, если кто захворает…
      Всеми этими делами управляют Советы. Вся власть принадлежит Советам. Потому и называется наша страна Советской страной. Вот Варвару Ивановну собираются тоже выбирать в депутаты. Скоро будут выборы. На выборах за неё все проголосуют, и она станет депутатом. И будет тоже вместе с Другими депутатами управлять страной.
      — И правильно, — сказала Катруся. — Я рада, что она будет управлять. Я тоже хочу за неё голосовать!
      Но папа объяснил, что голосовать можно только взрослым. Дети ведь не знают, кто по-настоящему самый лучший. Ещё навыбирают в Советы кого попало!
      Катруся на это только улыбнулась: разве она не знает, что Варвара Ивановна самая лучшая! Вот за Лидию Максимовну Катруся никогда не стала бы голосовать…
      Когда Варвара Ивановна пришла с работы, Катруся тут же появилась у неё в комнате. Ей не терпелось узнать: рада Варвара Ивановна, что её хотят выбрать в депутаты?
      — Это для меня большая честь! — ответила ей Варвара Ивановна. — Буду стараться хорошо служить народу…
      Вскоре маму позвали в домоуправление на встречу избирателей с кандидатом в депутаты — это значит с Варварой Ивановной.
      Мама взяла с собой и Катрусю. Другие женщины тоже пришли с детьми. В домоуправлении, в большой комнате, было очень хорошо убрано — всюду стояли цветы, висели картины. И на самом видном месте висел портрет Варвары Ивановны.
      Детей посадили в первые ряды. За ними разместились взрослые — и мамы и папы. И даже совсем старенькие бабушки пришли. Всем хотелось встретиться со своим кандидатом. Ведь это была Варвара Ивановна, которая жила в этом доме, которая многих детей из этого дома учила в школе и которую все любили и уважали.
      Варвара Ивановна вышла к столу, накрытому красным сукном. Она вся разрумянилась от волнения. И Катруся тоже волновалась. Всё-таки страшно вот так выйти вперёд и рассказывать о себе.
 
 
      — Расскажите нам, как вы стали учительницей, — попросили женщины.
      Варвара Ивановна подумала, поглядела на детей, которые сидели в первом ряду, и встретилась глазами с Катрусей. Тогда она улыбнулась своей ласковой улыбкой и сказала:
      — Хорошо, я расскажу вам. Пускай и дети послушают, как нам жилось в старое время.
      И она начала рассказывать про свою семью, про своих родителей, сестёр и братика, так же, как рассказывала Катрусе.
      Но самое интересное было дальше, потому что этого и Катруся ещё не слышала.
      — Война тянулась уже два года, — рассказывала Варвара Ивановна, — и всё труднее становилось жить бедным людям. Была эта война выгодна и нужна царю и.капиталистам, которые от неё богатели. А народ только кровь проливал и тяжко страдал.
      Так страдала и наша семья. Хлеб стал дорогой, и всё подорожало. И уже не хватало заработка матери, чтобы прокормить семью. Вот мама пришла как-то с работы, вздохнула тяжело и говорит:
      «Теперь уже и Маруся подросла, сможет бабушке помогать. А тебе, Варюшка, придётся внаймы идти».
      Боязно было мне идти к чужим людям, да что поделаешь? Дома есть нечего, а так я хоть сама на себя заработаю, а может, и маме помогу. Вот и пошла я внаймы — детей нянчить и всякую домашнюю работу делать, какую велят.
      Долго я так работала. Вставала до света, воду носила, бельё стирала, детей нянчила. Правда, к такой работе я и дома привыкла. Но одно дело дома, в родной семье, а другое дело — у чужих людей. Работу спрашивают, а доброго слова никогда не услышишь. Отпустят меня как-нибудь домой, прибегу я, прижмусь к маме, выплачусь. А потом позабавлюсь с братиком да с сестрами и снова к хозяевам, на работу.
      В это время произошла Октябрьская революция. Народ прогнал помещиков и капиталистов и всю власть взял в свои руки.
      Но трудно было всё сразу наладить, и не сразу наступила хорошая жизнь.
      Я как была, так и осталась работницей у чужих людей. И вот попала я к таким хозяевам, у которых мне было совсем горько жить. Что ни сделаю — хозяйке всё не так. Всё-то кричит, всё ругается, а когда и толкнёт, и за косу дёрнет… Каждый день я от неё плакала.
      Один раз, как сейчас помню, поставила я молоко на плиту. А оно закипело и убежало. Увидела это хозяйка, рассердилась страшно да как ударит меня по лицу — даже щека сразу вспухла.
      «Беги, — кричит, — негодная девчонка, в лавку, купи ещё молока!»
      Я схватила кувшин, выбежала во двор. Но тут вспомнила: мне ведь хозяйка денег не дала, на что же я молоко буду покупать? Своих-то денег у меня ни копейки не было.
      Вот стою я за воротами, за распухшую щёку держусь, а сама плачу, плачу…
      В это время подходят к нашим воротам двое: мужчина и женщина. Женщина маленького ребёнка несёт, закутанного в одеяло. Подошли ко мне, остановились.
 
 
      «Ты чего плачешь? — спрашивают. — Кто тебя обидел?»
      Поглядела я на них, как услышала эти ласковые слова. Вижу — наши соседи. Слышала я про них, что они коммунисты — и он и его жена.
      «Хозяйка побила», — говорю. А сама ещё сильнее плачу.
      «Что же это ты, — говорят они мне, — за себя постоять не можешь! Это раньше хозяева могли над работницами издеваться. А у нас теперь Советская власть, теперь у них такого права нет. Сколько ж они тебе платят?»
      «Ничего не платят, я за харчи, за одёжу работаю», — говорю.
      «Это за такую вот одёжу?» — усмехнулась женщина.
      А на мне латаная-перелатаная юбка да старая хозяйкина кофта, линялая, драная.
      «Брось ты этих хозяев! — сказал мужчина. — Тебе учиться надо, а не спину гнуть за толчки да ругань».
      «Да как же учиться, если мне и жить не на что?»
      «А ты иди к нам жить. Будешь нашего Тарасика нянчить, а вечером учиться. И никто над тобой издеваться не будет. Этому уж можешь поверить!»
      А я и сама вижу, что люди хорошие. Вот я и пошла к ним жить.
      Тут уж совсем моя жизнь переменилась. Днём я с маленьким Тарасиком нянчилась, а вечером приходила моя новая хозяйка с работы, и я шла в школу.
      Потом хозяева мне помогали домашние задания делать — объясняли, если я чего не понимала.
      И теперь уж я никогда не плакала, ходила радостная и весёлая. А прежняя хозяйка как встретит меня во дворе, только проворчит что-то себе под нос, а вслух ругаться не осмеливалась — коммунистов боялась!
      Ну, а больше уж и нечего рассказывать. Окончила я вечернюю школу, пошла дальше учиться.
      Вот так я и выучилась и выросла. И поняла я, что это значит — Советская власть. Ведь если бы не было революции, не было бы и Советской власти. Так мне и пришлось бы всю жизнь в работницах жить, перед богатеями спину гнуть.
      И ещё поняла я, что это значит — коммунисты, такие, как родители моего Тарасика, которые мне помогли в это тяжёлое время.
      Из таких вот хороших людей и состоит наша родная Коммунистическая партия, которая ведёт нас с вами к счастью, к коммунизму!
      Так Варвара Ивановна закончила свой рассказ. Тут все женщины окружили её. Каждая хотела пожать ей руку и сказать приветливое слово.
      И Катрусе было так приятно, что все любят хорошую Варвару Ивановну и уважают её.
      — А где ж теперь Тарасик? — спросила Катруся, когда они вернулись домой. — Вот бы мне с ним поиграть!
      Варвара Ивановна рассмеялась. Она повела Катрусю в свою комнату и достала из шкафа большой альбом.
      — В этом альбоме, — сказала она, — я берегу фотоснимки моих учеников. На первой странице — видишь? — это мой первый любимый ученик и воспитанник, тот самый маленький Тарасик!
      Катруся раскрыла альбом и увидела на первой странице совсем не маленького мальчика, а взрослого дядю в военной форме.
      Его глаза весело глядели из-под слегка насупленных чёрных бровей. А вся грудь у него была покрыта орденами и медалями.
      — То, что я рассказала, — объяснила Катрусе Варвара Ивановна, — было много-много лет назад. Тарасик давно уже вырос, окончил школу. Потом он воевал на войне, освобождал нашу родную страну от фашистских захватчиков. Эту фото графию я получила от него, как только война окончилась. А где он теперь, не знаю.
      — Может, у него теперь есть дети, — задумчиво сказала Катруся. — Может, есть маленький мальчик или пускай лучше девочка, такая, как я… Может так быть, правда?
      — Вполне возможно, — ответила Варвара Ивановна и положила альбом на своё место в шкафу.
 
      В день выборов Катруся пошла вместе с папой и мамой на избирательный пункт. Там всем взрослым давали такие листики бумаги, на которых были напечатаны фамилия, имя и отчество Варвары Ивановны.
      А в другой комнате стоял большой ящик, обтянутый красной материей. Он назывался «урна». Кто хочет за Варвару Ивановну голосовать, тот может бросить листок в эту урну. А кто не хочет, тот может сначала зачеркнуть её фамилию.
 
 
      Папа и мама сразу бросили в урну свои листки. А Катруся в это время внимательно глядела вокруг: не зачеркнёт ли кто Варвару Ивановну?
      Нет, видно, все за неё голосуют. Все сразу подходили к урне и кидали.в неё листки, и даже карандашей ни у кого не было…
      Катруся стояла бы там целый день и глядела бы, как голосуют за Варвару Ивановну. Но папа с мамой не позволили, и пришлось идти домой.
      Дня через два стало известно, что Варвару Ивановну никто не зачеркнул. Её выбрали депутатом, и об этом было напечатано в газетах.
      Все поздравляли Варвару Ивановну. Без конца приходили и жильцы этого дома, и родители её учеников, и почтальоны, которые приносили телеграммы с разных концов страны. Это были телеграммы от прежних учеников старой учительницы. Всё время звенел звонок у дверей, и Катруся бегала открывать.
      И вот как-то, уже в пятый раз открыв дверь, Катруся увидела целую толпу взрослых девушек. Они держали в руках огромную корзину с цветами.
      — Здравствуй, Катруся! — сказала одна из них. — Варвара Ивановна дома?
      Катруся взглянула и сразу узнала эту девушку.
      — Варвара Ивановна! — закричала Катруся. — К вам ваши ученицы пришли с цветами! И Оксана Коваленко тоже!
      Варвара Ивановна вышла и попросила девушек войти в комнату.
      А Оксана Коваленко поздоровалась с Катрусей за руку, как с большой, и спросила:
      — Ну как, не катаешься одна на санках по улицам?
      Катруся немножко смутилась.
      — Да уж и снегу давно нет, — ответила она.

      О том, что скоро будет Первое мая, можно было узнать из календаря. Этот календарь висел на стенке в комнате. Каждый день срывали листок, где было написано, какое сегодня число.
      Катруся любила сама срывать эти листки и рассматривать, что на них нарисовано.
      На всех листках и буквы и картинки чёрные. А вот если перевернуть несколько листков, которые вырывать пока ещё нельзя, то там будет один листок совсем красный. Посередине большая красная палочка — Катруся знала, что это значит «один». А вокруг палочки — красные флаги, и цветы, и кремлёвские башни с красными звёздами. Такой красивый, весёлый листок! И вот когда дойдёт очередь до этого листка, тогда и настанет Первое мая. До него уже совсем мало осталось листочков в календаре.
      Однако не только календарь показывал, что приближается большой праздник. Во всех домах женщины мыли окна, проветривали на балконах ковры. На улицах и площадях вскапывали грядки и высаживали цветы. Кое-где уже украшали здания: развешивали длинные красные полотнища, а на них было написано: «Да здравствует Первое мая!» Весь город готовился к празднику.
      В квартире, где жила Катруся, тоже была суета. Елизавета Афанасьевна, уборщица, мыла окна и двери, сметала пыль, натирала мастикой полы.
      Раньше мама всё делала сама, но теперь папа почему-то запретил ей, и она только помогала Елизавете Афанасьевне.
      Катруся тоже хотела помогать, но мама сказал а чтобы она не путалась под ногами.
      Варвара Ивановна уже прибрала в своей комнате и на балконе.
      У Катруси балкона не было, а у Варвары Ивановны был большой балкон. Там стояли длинные ящики с землёй. В этих ящиках можно было сажать цветы.
      Варвара Ивановна не говорила, чтобы Катруся не путалась под ногами. Она позвала её к себе в комнату и показала несколько пакетиков с разными смешными зёрнышками:
      — Видишь, Катруся, это цветочные семена. Сейчас мы с тобой их посеем в ящики.
      Прежде всего надо было перекопать в ящиках землю. Для этого Катруся разыскала и принесла свою маленькую лопаточку. Ею очень ловко копать.
 
 
      Потом, когда вся земля стала рыхлая, Варвара Ивановна разровняла её и начала делать палочкой маленькие ямки. Катруся клала в эти ямки семечки. А Варвара Ивановна тут же объясняла Катрусе, какие из этих семечек вырастут цветы. Из крупных сморщенных горошин вырастут настурции. Из тоненьких чёрточек — жёлтые бархатцы. А из чёрных фасолин — королев цвет. Он завьётся по верёвочке высоко вверх, а потом зацветёт красными кисточками. Вот какой красивый будет у них балкон!
      Когда всё было посеяно, Варвара Ивановна сказала:
      — Теперь надо полить наши цветочки. Налей-ка воды в лейку.
      Катруся принесла воды в маленькой лейке и полила землю в ящиках.
      — Завтра вырастут? — спросила она.
      — Ну нет, не так скоро, — сказала Варвара Ивановна. — Ещё надо, чтобы солнышко хорошенько землю согрело. Надо поливать землю целую неделю, чтобы семечки набухли. Семечки набухнут — выпустят зелёные росточки. Росточки про бьются сквозь землю, вылезут наверх и начнут себе расти. Потом появятся на них бутоны. А уж из этих бутонов рас кроются наши красивые цветы!
      — Можно, я буду поливать каждый день? — попросила Катруся.
      — Ладно, приходи по вечерам и поливай, — согласилась Варвара Ивановна. — Только про это нельзя забывать, а то цветы без воды погибнут. — Я ни за что не забуду! — горячо сказала Катруся. Ну, разве Катруся могла забыть про такое интересное дело! Ведь это было очень, весело — приносить в лейке воду, поливать, смотреть, как земля становится чёрной, влажной и как жадно она впитывает каждый раз воду — будто пьёт!
 
 
      А солнышко тем временем тоже не ленилось, пригревало зарытые в землю зёрнышки.
      И вот как-то вечером, когда до Первого мая осталось только два листка на календаре, Катруся вдруг увидела, что из земли вылезли какие-то бледно-зелёные закорючки. Она пригляделась — да ведь это же лезет из земли росток! Он свернулся петелькой и вытаскивает за собой скорлупку от семечка.
      — Лезет! Лезет! — закричала Катруся. — Варвара Ивановна, смотрите, лезет!
      Варвара Ивановна вышла на балкон и посмотрела сквозь очки:
      — Правда, Катруся, взошли наши настурции! А вон по гляди — и вьюнок тоже вылезает. Это они, видно, спешат взойти, чтобы к Майскому празднику и листочки развернуть.
      На другой день Катруся с самого утра всё думала о цветах. Она нетерпеливо ждала, когда же наконец настанет вечер и придёт с работы Варвара Ивановна. Так ей хотелось поскорей посмотреть — может, листочки уже развернулись? Может, вылезли из земли ещё новые ростки-закорючки?
      В комнате всё было уже прибрано по-праздничному. Натёртые полы блестели, в окнах совсем не видно было стёкол — так чисто их вымыли. Папа пришёл с работы и принёс горшок чудесных живых цветов. Гортензии — так они назывались. А Катрусе он принёс маленький красный флажок.
      — А что, есть у меня чистая рубашка? — спросил папа. — Надо всё с вечера приготовить — ведь завтра рано на демонстрацию идти!
      — А как же! — ответила мама. — Всё для тебя готово, можешь не беспокоиться.
      — А для меня? — встревожилась Катруся.
      — Ну, для тебя я и утром всё приготовлю, — сказала мама. — Тебе же никуда не надо спешить.
      — А на демонстрацию?.. Папочка, ты возьмёшь меня с собой на демонстрацию? Ты же меня брал в прошлом году!
      Папа посмотрел на маму и не знал, что сказать. А мама ответила Катрусе:
      — Тебе с папой нельзя. Идти придётся далеко и стоять там долго. Мала ты ещё для таких походов!
      — А почему же в том году можно было?
      — В том году папа тебя полдороги на плечах нёс. А теперь разве легко такую большую девочку тащить, сама подумай! Нет, оставайся лучше со мной, мы с тобой вдвоём погуляем.
      Спорить с мамой очень трудно. Да и как тут поспоришь, если всё перепуталось! Выходит, что Катруся слишком мала, чтобы идти с папой. И в то же время она слишком велика, чтобы идти с папой…
      Вот и попробуй тут понять что-нибудь!
      Однако всё это было очень грустно. Какое же это Первое мая, если надо сидеть дома? А если пойти с мамой в сквер, то что же там интересного? Даже и музыки не услышишь!