Киврин полез за платком, выдерживая паузу.
      - И что? - не выдержала Стеллочка.
      - Обманула, - грустно сказал Федор Симеонович, - одиннадцать 6-было д-дуэлей, м-милая.
      Стеллочка засмеялась. А с меня, словно по волшебству, спало напряжение последних дней. Даже магистры повеселели.
      - Ну, п-пойдем, К-кристо-младший, - сказал Киврин и жестом поманил дубля Кристобаля Хозевича за собой.
      - А было ли это грустное будущее? - задумчиво сказал Роман, провожая их взглядом.
      - Нет, я все-таки побежал, - заявил Витька, растворяясь в воздухе.
      - Роман Петрович, - вдруг произнес А-Янус, - если вы не возражаете, я заберу мышь.
      - Конечно, - сказал Роман, - он - ваш.
      Янус Полуэктович удалился, неся белого мыша на ладони. Народ потихоньку стал рассасываться.
      Эдик тихо отошел к големам. И пока Стеллочка поила их молоком, разложил на полу коробочки, отвертки и взялся настраивать новую версию своего этического усилителя.
      - Чего стоишь? - сказал Ойра-Ойра. - Включай "Алдан".
      - Что будем делать?
      - Как что! Работать, конечно. До обеда еще час. И словно свежий воздух хлынул мне в легкие. Я снова был счастлив: сейчас рассчитаем источник проблем, довинтим големов и...
      - Роман, - спросил я осторожно, - а что за Левиафан намерен всплыть к концу века?
      - Вспомни будущее, - сказал Роман. - Ты что, не видишь?
      И я увидел. Но это была совсем другая история.