Князь Феликс Юсупов
      КОНЕЦ РАСПУТИНА
      До сих пор я не решался печатать моих записок о Распутине...
      Мы не имеем права питать легендами сознание умственно созревшей молодежи. И не при помощи легенд воспитывается настоящая любовь к Родине и чувство долга перед ней. .
      Чтобы избежать тяжелых разочарований и ошибок в будущем, необходимо знать ошибки прошлого, знать правду вчерашнего дня Мне, как близкому свидетелю некоторых событий этого вчерашнего дня, хочется рассказать о них все, что я видел и слышал Ради этого я решил преодолеть в себе то тягостное чувство, которое подымается в душе при близком соприкосновении с минувшим
      Когда Распутин черной тенью стоял около престола, негодовала вся Россия Лучшие представители высшего духовенства поднимали свой голос в защиту церкви и Родины от посягательств этого преступного проходимца Об удалении Распутина умоляли государя и императрицу лица, наиболее близкие царской семье.
      Все было безрезультатно Его темное влияние все больше и больше укреплялось, а наряду с этим все сильнее нарастало недовольство в стране, проникая даже в самые глухие углы России, где простой народ верным инстинктом чуял, что у вершин власти творится что-то неладное. Распу-тинство - клубок темных интриг, личных эгоистических расчетов, истерического безумия и тщеславных домогательств.
      И потому, когда Распутин был убит, его смерть была встречена всеобщим ликованием
      В то время около престола совершались события, которые могли вызвать недовольство в стране
      Частная жизнь царской семьи роковым образом переплелась с событиями политическими Личные особенности характеров императора Николая II и императрицы Александры Феодоровны, которые при иных условиях не оказали бы, быть может, заметного влияния на их царствование, сыграли трагическую роль в судьбе и России, и всей династии. Уже с первых лет жизни в России императрица начала приобретать привычку к влиянию на государственные дела. В русском обществе это не вызвало одобрения: говорили о слабости воли у государя, порицали государыню за властолюбие.
      Молодой царице казалось, что рождение одной за другой четырех дочерей вместо ожидаемого сына-наследника является причиной ее непопулярности в стране.
      Приняв православие, она со всей экзальтированностью новообращенной вдалась в ревностное исполнение всех внешних требований своей новой веры, не проникнув в ее внутреннюю сущность, сложную и глубокую. Болезненно религиозная по натуре, она все сильнее погружалась в мистицизм. Ее влекло к таинственно-темным оккультным силам, к спиритизму и всякого рода волшебству. Она стала интересоваться юродивыми, предсказателями, ясновидящими.
      Когда в Петербурге появился один французский оккуль-тист, некий доктор Филипп, о котором говорили, что он тайно послан масонскими организациями к русскому двору, императрица слепо уверовала в его силу. Филипп появился еще до рождения наследника, и на его сверхъестественную помощь возлагала государыня свои материнские надежды. Потом он неожиданно уехал. Говорили, что организации, пославшие его в Россию, остались им недовольны и отозвали его обратно.
      Через некоторое время после отъезда Филиппа появился в Петербурге новый "пророк", но уже чисто русского типа - Григорий Распутин, сибирский мужик, принявший облик благочестивого русского странника-богомольца. На императрицу он произвел очень сильное впечатление. Когда лица, покровительствовавшие первым шагам Распутина в Петербурге, позже разобрались в его нравственных качествах и пытались его удалить от двора, ничего уже сделать было невозможно, он слишком прочно занял свое место.
      Влияние Распутина на императрицу началось благодаря вмешательству Вырубовой, которая занимала совершенно исключительное положение в Царском Селе.
      Появление Вырубовой около императрицы и то значение, которое она приобрела в царской семье, - такая же трагически-роковая случайность, как и появление Распутина.
      Императрица сблизилась с ней при следующих обстоятельствах. Вырубова, тогда еще Танеева, дочь начальника императорской канцелярии, тяжело заболела тифом. Ей приснилось, что императрица Александра Феодоровна вошла в ее комнату и взяла ее за руку. После этого она стала поправляться и мечтала только о том, чтобы увидеть наяву свою высокую покровительницу.
      Императрице, конечно, рассказали об этом сновидении, и по свойственной ей доброте ей захотелось навестить больную, и она к ней поехала С этой встречи началось обожание Вырубовой императрицы.
      Очень ограниченная умственно, но хитрая, к тому же истеричка по натуре, Вырубова была склонна к преувеличению своих чувств. Государыня поверила ее искренности и, тронутая такой исключительной преданностью, приблизила ее к себе.
      Неудачное замужество Вырубовой и ее разрыв с мужем вызвали у императрицы искреннюю жалость к "бедной Ане" и усилили чувство ее привязанности к этому ничтожному существу. Так возникла между ними самая тесная дружба.
      Инстинкт подсказал Вырубовой весь ее дальнейший образ действий. Несмотря на свое положение приближенной императрицы, она по психологии своей была, скорее, ловкой горничной, ищущей всеми способами исключительного доверия своей госпожи. Внушая императрице уверенность в своей беспредельной преданности, в своем слепом и неизменном обожании, Вырубова одновременно внушала ей и чувство недоброжелательства ко всем остальным, кто ее окружал. Она с негодованием и отчаянием говорила импера трице, что государыню не умеют ценить не только в обществе, но и среди родственников - членов императорского дома. Только одна она, Вырубова, боготворит свою государыню, она одна умеет ее по-настоящему понять. Вокруг этой дружбы она впоследствии сплела целую сеть интриг.
      Для того чтобы приблизить Распутина к императрице, Вырубова оказалась как нельзя более подходящим человеком. Ловкому "старцу' нетрудно было заставить эту истеричку уверовать в свою святость, для того чтобы она своими внушениями повлияла и на государыню.
      Когда Распутину удалось приобрести авторитет в царской семье и императрица стала, в свою очередь, считать его великим праведником, Вырубова почуяла, какие возможности открываются перед ней. В этой ничтожной женщине проснулась самая низменная жажда власти. Сама по себе дружба императрицы уже давала ей исключительное положение, а с появлением Распутина значение Вырубовой выросло еще сильнее: она стала ближайшим доверенным лицом императрицы - единственной посредницей между нею и "старцем".
      Надо думать, что и Распутин, держась за Вырубову, как за самое удобное орудие в своих руках, поощрял доверие к ней императрицы.
      Впрочем, влияние Распутина на государственные дела при сотрудничестве Вырубовой началось не сразу. Оно стало возможным лишь в той очень замкнутой обстановке, в которой протекала жизнь царской семьи, после того как государь избрал своей постоянной резиденцией не Петербург, а Царское Село.
      Император Николай II ближе всего был знаком с военными кругами. Деятельность монарха почти целиком проходила в Царском Селе, куда к нему ездили для докладов его министры.
      Императрица страдала болезнью нервной системы и тяжелым неврозом сердца; это действовало на ее душевное состояние и часто омрачало атмосферу в царской семье. Недомогания императрицы волновали и огорчали государя, увеличивая его семейные заботы. Но самым тяжелым испытанием для них явилась неизлечимая болезнь столь долгожданного единственного сына, цесаревича Алексея. У него обнаружилась гемофилия, наследственный недуг, передававшийся мужскому поколению по женской линии.
      Болезнь наследника старались скрыть. Скрыть до конца ее было нельзя, и скрытность только увеличивала всевозможные слухи, которые вообще порождались в обществе благодаря уединенной жизни государя. Казалось, какой-то таинственный покров был наброшен на царскую семью. Он разжигал любопытство, подстрекал недоброжелательство.
      При таких условиях широкое поле действий открывалось для Распутина.
      Государыня слепо уверовала в его сверхъестественную силу и старалась убедить в этом и государя.
      Она верила, что только чудо может спасти ее сына. Распутин внушил ей, что именно он может совершить это чудо и что, пока он будет близок к царской семье, цесаревич останется жив и здоров.
      Она верила также, что и Россию может спасти только Распутин, которому дарованы "высшая мудрость, знание людей и предвидение всех событий".
      В этой болезненно-мистической атмосфере протекала жизнь и деятельность императора Николая II около больной императрицы, близ Вырубовой и Распутина...
      С началом войны, принявшей затяжной характер, ничего не изменилось в действиях верховной власти: Распутин зловещим призраком появился в Царском Селе... Люди хмурились от военных неудач: то тут, то там слышалось странное слово "измена". Нелюбимой императрице раздраженное настроение толпы, особенно под влиянием тайной немецкой пропаганды, приписывало чудовищные преступления. Эти слухи об императрице старательно распространялись в России немецкими агентами. Самым гнусным приемом такой пропаганды со стороны немцев было усиленное подчеркивание немецкого происхождения императрицы и приписывание ей немецкого патриотизма. Последнее особенно было ложно, так как государыня Александра Феодоровна не любила Пруссии и ненавидела императора Вильгельма. Клевета не миновала и государя: говорили, что он под влиянием императрицы, будто бы возглавлявшей немецкую партию, готовится к подписанию сепаратного мира.
      На самом же деле государь, не только будучи на престоле отвергал самую мысль о сепаратном мире, но и после отречения своего в прощальном приказе по армии, не объявленном по распоряжению Временного правительства, призывал и армию и Россию бороться до конца с неприятелем в полном согласии с союзниками.
      Нужно было при помощи самых решительных мер уничтожить все поводы для подозрения и клеветы. Приняв на себя верховное командование и находясь постоянно в ставке, государь с надорванными душевными силами и под гнетом тяжелого морального утомления почти уступил свою власть императрице.
      Тогда распутинская клика подняла голову с сознанием своей окончательной победы, а императрица Александра Феодоровна, преисполненная лихорадочной энергии и самых лучших намерений, в больном своем неведении хотела верить, что при помощи "избранного Богом" старца именно она и спасет страну...
      На высоком открытом берегу реки Туры раскинулось се ло Покровское. Посередине села, на возвышенном месте - церковь, а кругом во все стороны ровными рядами улиц идут крестьянские дома, крепкие, построенные из векового леса.
      Если выйти из села на берег Туры - перед глазами тот сибирский простор, которого, кажется, нигде в мире нет:
      вольно раскинулись поля и степи, пересекаемые березовыми рощами, а за ними - бесконечный, непроходимый лес - хвойный и лиственный, называемый в Сибири урманом. В урмане летом много всяких ягод: малина, черная и красная смородина, ежевика, лесная клубника стелется красным ковром на полянах; дичи в лесу в изобилии; трава и цветы вырастают почти в рост человека.
      Зато селений не видно нигде кругом. Они здесь редки, как и вообще в Сибири: расположены иногда на сотни верст одно от другого; города - еще реже. Железная дорога, пролегающая через уездный город Тюмень, проходит очень далеко от Покровского. Зимой сообщаются на лошадях: завернувшись поверх теплой меховой шубы еще в собачью доху, которая лучше всего спасает от здешних морозов, мчатся в легких санях по сверкающей, как серебряная лента, снежной дороге. Лошади быстры, не знают усталости; монотонно звенят бубенцы, убаюкивая седока, мелькают мимо белые равнины, потом лес обступит со всех сторон: гигантскими колоннами подымаются кедры и сосны, отряхая снег с пушистых хвойных вершин. Днем - яркое солнце, ослепительное от снега, ночью - луна или далекие звезды, а иногда вспыхнет по небу голубовато-зеленым заревом северное сияние, и все вокруг кажется тогда сказкой.
      Летом из Покровского вверх no Type можно доплыть до Тюмени, а к северу, вниз по течению. Тура приводит в Тобол, по которому ходят пароходы до губернского города Тобольска. К нему уже никакая железная дорога не доходит городок маленький, глухой, но в нем сосредоточивалось все управление огромной Тобольской губернии, занимающей северо-западную часть Сибири и равной по размерам целому европейскому государству.
      По Type и Тоболу из Тюмени в Тобольск летом 1917 года везли в заточение императора Николая II и его семью Пароход проходил мимо Покровского, и императрица, как рассказывал потом один из добровольных спутников царской семьи, долго и задумчиво смотрела с палубы на берег, провожая глазами медленно уходившие вдаль крыши крестьянских домов и высокую белую колокольню
      В селе Покровском родился и вырос Григорий Распутин. Отсюда ходил он в свои таинственные странствования, отсюда попал и в Петербург.
      Сибиряки - народ смешанного происхождения. Жизнь случайно занесла в этот богатый край их дедов и отцов, как течение реки приносит камни и песок. В Западной Сибири, главным образом в лесах и вообще в скрытых местах, живут, крепко сохраняя старинные обычаи и строго религиозный уклад жизни, старообрядцы разных толков, которые пришли сюда в давние времена спасаться от преследований правительства. Старообрядцы живут замкнуто и твердо хранят вместе с древними богослужебными книгами в тяжелых переплетах память о своем прошлом, но о нем стараются не говорить и не думать. Другие жители Сибири потомки беглых и ссыльно-каторжных; какое кому дело до того, что предки некоторых из них прошли в кандалах через всю Сибирь? Сами они живут богато и независимо, выросли они на полной воле, вдали от всякого начальства и никому кланяться не привыкли. Сибиряки по характеру люди смелые, суровые, в большинстве своем очень честные. Воровство они жестоко клеймят и часто наказывают своим судом. Единственный человек, которому они решатся в оскорбительной форме напомнить о его происхождении, - это вор, особенно конокрад. Существует исконное сибирское слово "варнак", что значит бродяга, беглый каторжник; хуже прозвища нет. Им с молодых лет был отмечен в своем селе Григорий Распутин.
      В его роду сказалась преступная кровь предков: сын конокрада, он сам стал вором и конокрадом. В этом позорном и рискованном ремесле упражнял он свою ловкость и хитрость, свои хищные инстинкты. Не раз его ловили на месте преступления и били жестоко. Случалось, что приезжающие полицейские стражники едва успевали спасти ему жизнь:
      окровавленного, почти изувеченного, вырывали они его из тяжелых мужицких рук.
      Иной бы умер от таких побоев, но Распутин все выносил и становился еще крепче, точно железо от ударов кузнечно го молота.
      Крестьянский труд и оседлая жизнь не могли привлекать его воровскую натуру. Тянуло к бродяжничеству. Он часто куда-то уходил из Покровского, иногда пропадал подолгу. Во время одной из его продолжительных отлучек пронесся слух о том, что Распутин где-то спасается и живет строгим подвижником не то в каком-то глухом раскольничьем скиту, не то в одном из отдаленных монастырей.
      Возможно, что в его беспокойной душе проснулись какие-то смутные искания и что на время он даже искренно потянулся к религии Но чистое учение православной церкви было чуждо всему внутреннему складу Распутина: темный мистицизм самой извращенной секты скорее всего мог его пленить.
      Нет точных сведений о том, где именно странствовал Распутин, с кем встречался. Определенно установлено лишь то, что он часто навещал один православный монастырь, где жили сосланные туда для "исправления" сектанты.
      Сибирские монастыри были скорее похожи на большие богатые имения, чем на обители строгоблагочестивых аскетов. Немногочисленные монахи, поглощенные хозяйственными делами монастыря, не обращали внимания на поселенных у них "сектантов". Распутин мог вести с ними очень откровенные беседы, вникать во все тайны их культа, по внешности оставаясь в то же самое время ревностным и смиренным странником-богомольцем
      Та огромная внутренняя сила, которая была заложена самой природой в этом жутком человеке, несомненно исключительном при всей своей порочности, привлекала к нему особое внимание. Он, как индусский факир, долгое время мог не есть и не спать. Тренируя себя подвигами внешнего благочестия, он еще больше развивал в себе свои волевые способности. Окружающим он мог казаться чуть ли не "святым", в то самое время как в его душе царил непроницаемый, чисто дьявольский мрак.
      Распутин был находкой для сектантов, и они его по-свое му оценили.
      Интересовалось им и православное духовенство, не подозревавшее того, что этот постник и богомолец ведет двойную игру. Свою склонность к сектантству Распутин держал в тайне с самого начала, а наружно всячески искал близости с представителями церкви, общение с которыми ему было необходимо для других целей.
      Он старался чисто механически усвоить кое-что из Священного писания, из духовно-нравственных наставлений и приобрести облик "божьего человека", "старца", духовно мудрого и прозорливого. При хорошей памяти, исключительной наблюдательности и огромных способностях к симуляции он в этом преуспел. Конечно, в то время ему и в голову не приходила мысль о его будущей карьере. Не только в Петербург, но даже в европейскую Россию, от которой сибиряки чувствуют себя совершенно обособленными и удаленными, он и не собирался. Вернее всего, праздная и бродячая жизнь странника занимала его сама по себе и казалась приятнее непрерывного крестьянского труда у себя дома.
      Случайная встреча с одним молодым миссионером - монахом, впоследствии епископом, решила его судьбу. Монах этот был человеком очень образованным, глубоко верующим, по-детски чистым и наивным.
      Он поверил искренности Распутина и в свою очередь познакомил его с епископом Феофаном, который привез самозваного "подвижника" в Петербург.
      Обыкновенный мужик легко бы растерялся в столице. Он запутался бы в сложных нитях и сплетениях придворных, светских и служебных отношений, не говоря уже о том, что у него не хватило бы смелости, особенно на первых порах, держать себя так независимо и развязно, как держался Распутин.
      А между тем свободное обращение и фамильярный тон, который он позволял себе со всеми, вплоть до высокопоставленных лиц, в значительной степени способствовали его успеху.
      Распутин вошел в царский дворец так же спокойно и непринужденно, как входил в свою избу в селе Покровском. Это не могло не произвести сильного впечатления и, конечно, заставило думать, что только истинная святость могла поставить простого сибирского мужика выше всякого раболепства перед земной властью.
      А мужик в шумном и многолюдном Петербурге все, что ему было нужно, заметил, запомнил и сообразил.
      Он почти безошибочно разобрался в людских характерах и быстро учел слабые стороны тех, на кого он хотел и мог влиять. Свое поведение он согласовывал с обстоятельствами: в Царском Селе он являлся под личиной праведника, посвятившего себя богу, в светских гостиных, среди своих поклонниц, стеснялся уже гораздо меньше и, наконец, у себя дома или в отдельном кабинете ресторана, в интимной компании давал полную волю своему пьяному и развратному разгулу.
      В некоторых, к счастью весьма ограниченных, кругах высшего петербургского общества, где оккультизм всякого рода имел самое широкое распространение, где люди искали волнующих ощущений в спиритических сеансах, тянулись ко всему острому и необычайному в области нездоровой мистики, Распутин стяжал себе выдающийся успех.
      Как ни скрывал он своей принадлежности к сектантству, люди при близком соприкосновении с ним, может быть, бессознательно чувствовали, что в нем, помимо его собственной темной силы, живет и действует какая-то жуткая стихия, которая к нему влечет. Этой стихией было хлыстовство с его пьяно-чувственной мистикой. Хлыстовство все построено на сексуальных началах и сочетает самый грубый материализм животной страсти с верою в высшие духовные откровения.
      Молитвенные собрания, "радения" хлыстов имеют целью одновременно доводить до высшей степени и религиозное исступление, и эротический экстаз. По верованиям хлыстов, в момент наибольшего истерически-сексуального возбуждения святой дух нисходит на человека, и свальный грех, которым зачастую заканчиваются хлыстовские моления, есть не что иное, как действие божественной благодати.
      В основе хлыстовства есть, несомненно, что-то языческое: танец, начинающийся с медленных ритмических движений, затем переходящий в безумное кружение, ослепительный блеск множества свечей, зажигаемых в комнате во время "молений", и дикая любовная оргия.
      В темных тайниках народной души, видимо, сохранились чувства и образы далекой древности, которые вылились в формах кощунственного искажения христианской веры.
      Характерно, что хлысты не только не разрывают официальной связи с православной церковью, но посещают ее богослужения, признают все ее таинства и очень часто причащаются, находя, что принятие "святых тайн" дает им особую силу для "призывания святого духа".
      Свой чудовищный разврат Распутин оправдывал типично хлыстовскими рассуждениями и внушал иногда женщинам, что близость с ним отнюдь не является грехом.
      Распутин ездил из дома в дом, засыпаемый приглашениями. Одни хотели видеть его из любопытства, другие, особенно вначале, интересовались его святостью и прозорливостью, третьи - больные натуры - порабощались им окончательно.
      Когда Распутин приобрел влияние в политических сферах, его окружили еще более тесным кольцом. Перед ним заискивали, ему дарили подарки и давали взятки, кормили его обедами, спаивали вином...
      Распутин пользовался популярностью только в определенном кругу своих поклонниц и тех лиц из правящих кругов, которые нуждались в его поддержке Остальной же здравомыслящий Петербург относился к нему отрицательно.
      Его жизнь в столице превратилась в сплошной праздник, в хмельной разгул беглого каторжника, которому неожиданно привалило счастье.
      Понятно, что в конце концов у него вскружилась голова от сознания своей силы, от подобострастия окружающих, от непривычного количества денег и невиданной роскоши. Его цинизм дошел до последних границ. Да разве и могло быть иначе? Мог ли он стесняться с теми сановниками, которые дожидались у него в передней, с теми женщинами, которые готовы были почтительно целовать его грязные руки?
      Чем сильнее он чувствовал свое могущество, тем меньше уважал окружающих Но от разгула и опьянения властью он и сам опускался, теряя всякое чувство меры, всякую осторожность.
      Конец его явился закономерным завершением всей его жизни.
      В ледяную воду Невы было брошено его тело, до последней минуты старавшееся преодолеть и яд и пулю. Сибирский бродяга, отважившийся на слишком рискованные дела, не мог умереть иначе; только там, у него на родине, в волнах Тобола или Туры, едва ли кто искал бы труп убитого конокрада Гришки Распутина.
      С Распутиным я встретился впервые в семье Г. в Петербурге, в 1909 году.
      Семью Г. я знал давно, а с одной из дочерей, М., был особенно дружен.
      Так как все, связанное с именем Распутина, обычно вызывает невольное чувство брезгливого предубеждения, мне хочется сказать здесь несколько слов о М.Г., чтобы выделить ее из распутинской клики.
      По природе своей она была на редкость чиста, добра, отзывчива и необыкновенно впечатлительна. Но в ее характере было много той нервной экзальтации, благодаря которой душевные порывы у нее всегда преобладали над сознанием Религия играла главную роль в ее жизни. Но религиозное чувство ее носило на себе отпечаток болезненного мистицизма и все было проникнуто стремлением к сверхъестественному, чудесному. Излишне доверчивая по натуре, она к тому же совершенно не способна была разбираться ни в людях, ни в фактах. Если что-нибудь ее поражало, она слепо отдавалась впечатлению, целиком подпадала под влияние того, кому однажды поверила, и уже не отличала добра от зла.
      При этих условиях не приходилось удивляться появлению Распутина в семье Г.
      В 1909 году я уже застал М.Г. горячей его поклонницей. Она искренне и твердо верила в его праведность, в его душевную чистоту, видела в нем божьего избранника, почти сверхъестественное существо.
      Распутин же со свойственной ему прозорливостью почуял и разгадал ее душевное состояние и всецело овладел ее доверием. М.Г. была слишком чиста, чтобы понять, сколько грязи и ужаса было в этом человеке, слишком наивна, чтобы сознательно и трезво разбираться в его действиях. Она обрела высшую радость в полном духовном порабощении своей личности, была счастлива, найдя "святого руководителя", и не только сама не задумывалась над тем, что представлял собой этот ее духовный наставник, но всякий раз как-то внутренне пугливо уходила в себя, когда чувствовала, что ей пытаются открыть на него глаза. Нарисовав в своем воображении идеальный образ "божественного старца ', она как бы уже совсем не замечала настоящего Распутина.
      При первой же нашей встрече М.Г. заговорила о нем. По ее словам, он был человек редкой духовной силы, преисполненный божьей благодати, ниспосланный миру чтобы очищать и исцелять людские сердца и руководить нашей волей, мыслями и делами.
      Помню, что я отнесся скептически к ее рассказу, хотя особых данных против Распутина в то время еще не имел, да и слышал про него очень мало. К тому же, зная характер М.Г., я решил, что это просто очередное увлечение экзальтированной натуры.
      Однако что-то в ее словах было такое, что невольно пробудило мое любопытство к Распутину; я стал подробнее о нем расспрашивать. М.Г. с большим оживлением и восторгом начала мне рассказывать о "светлой личности старца".
      Ее рассказ был сплошным славословием Распутину: он и целитель, и бессребреник, и примиритель враждующих, и утешитель печальных; он - избранник божий, новый апостол; он выше всех остальных людей, в нем нет человеческих слабостей и пороков, и вся его жизнь- сплошной подвиг и молитва.
      Слова М.Г., звучавшие горячо и убедительно, не вызывали во мне веры в чудесные дарования "старца", но пробудили любопытство и желание его увидеть. Я сказал ей, что мне хотелось бы познакомиться с таким замечательным человеком. М.Г. пришла в восторг, и наша встреча не замедлила состояться.
      Через несколько дней я уже подъезжал к дому на Зимней Канавке, где жила семья Г. и где должно было произойти мое первое свидание со знаменитым "старцем".
      Когда я вошел в гостиную, Распутина еще не было. М.Г. сидела со своей матерью за чайным столом. Обе были очень нервны и взволнованны, в особенности дочь, в которой, кроме того, чувствовалась еще какая-то внутренняя тревога. Бы- ' ло заметно, что она опасается моего первого впечатления от встречи со "старцем", потому что хочет, чтобы и я проникся к нему полным благоговением Настроение у матери и дочери было радостно-торжественное, такое, какое бывает, когда ждут прибытия в дом чудотворной иконы. Это настроение еще-больше разжигало во мне любопытство и желание увидеть "удивительного человека". Впрочем, ждали мы все недолго. Скоро дверь передней отворилась, и в комнату семенящей походкой вошел Распутин. Он приблизился ко мне и со словами "здравствуй, милый" хотел меня обнять и поцеловать; я невольно отстранился от него. Он улыбнулся хитрой слащавой улыбкой и подошел к М.Г. и ее матери. Их обеих он самым бесцеремонным образом обнял и с ласковым, покровительственным видом поцеловал.
      Его внешность мне не понравилась с первого взгляда;
      в ней было что-то отталкивающее. Он был среднего роста, коренастый и худощавый, с длинными руками; на большой его голове, покрытой взъерошенными спутанными волосами, выше лба виднелась небольшая плешь, которая, как я впоследствии узнал, образовалась от удара, когда его били за конокрадство. На вид ему было лет сорок. Он носил поддевку, шаровары и высокие сапоги. Лицо его, обросшее неопрятной бородой, было самое обычное, мужицкое, с крупными, некрасивыми чертами, грубым овалом и длинным носом; маленькие светло-серые глаза смотрели из-под густых нависших бровей испытующим и неприятно бегающим взглядом Обращала на себя внимание его манера держаться: он казался непринужденным в своих движениях, и вместе с тем во всей его фигуре чувствовалась какая-то опаска, что-то подозрительное, трусливое, выслеживающее Настороженное недоверие светилось и в его прозрачных глубоко сидящих глазах.
      Впрочем, я рассмотрел его лицо не сразу Поздоровавшись с нами и присев на минуту, он встал и некоторое время ходил по комнате своими быстрыми мелкими шагами, бормоча себе под нос какие-то несвязные фразы. Голос его был глух, произношение невнятное.
      Мы молча пили чай и следили за ним: М.Г. с восторженным вниманием, я - с недоверием и любопытством.
      Наконец Распутин подошел к чайному столу и, опустившись в кресло рядом со мной, стал пытливо меня рассматривать.
      Начался незначительный по своему содержанию разговор. Желая, очевидно, выдержать тон проповедника, просвещаемого силою свыше, он стал говорить в духе поучений. Скороговоркой, часто запинаясь, произносил он тексты из Священного писания, применяя их без всякой последовательности, и от этого его речь производила впечатление чего-то запутанного, хаотического.
      Пока он говорил, я внимательно следил за выражением его лица и заметил, что в этом мужицком лице было действительно что-то необыкновенное. Меня все больше и больше поражали его глаза, и поражающее в них было отвратительным. Не только никакого признака высокой одухотворенности не было в физиономии Распутина, но она скорее напоминала лицо сатира: лукавое и похотливое. Особенность же его глаз заключалась в том, что они были малы, бесцветны, слишком близко сидели один от другого в больших и чрезвычайно глубоких впадинах, так что издали самих глаз даже и не было заметно - они как-то терялись в глубине орбит. Благодаря этому иногда даже трудно было заметить, открыты у него глаза или нет, и только чувство, что будто иглы пронзают вас насквозь, говорило о том, что Распутин на вас смотрит, за вами следит. Взгляд его был острый, тяжелый и проницательный. В нем, действительно, чувствовалась скрытая нечеловеческая сила.
      Кроме ужасного взгляда, поражала еще его улыбка, слащавая и вместе с тем злая и плотоядная; да и во всем его существе было что-то невыразимо гадкое, скрытое под маской лицемерия и фальшивой святости.