Глава 1

Они ехали долго, двое одиноких всадников. Молча и сосредоточенно правя лошадьми, они покрывали милю за милей по обожженной летним зноем прерии, пока один из них, смуглолицый метис, не застыл на месте. Другой, молодой кавалерийский офицер, стал придерживать лошадь.

— Мы, похоже, у цели, — сказал смуглолицый.

Лейтенант только кивнул головой, зная, что сомневаться в утверждениях метиса было бы глупо. Он натянул узду, достал из нагрудного кармана сигарету, закурил и стал ждать. Приставший в стременах полукровка раздувал ноздри, поводя носом в воздухе, словно охотящийся хищник. Этим он занимался с десяток секунд, не больше.

— На Антилопьем ручье горят костры, — проговорил он с видом знатока. — Много костров большой индейской стоянки.

— Хорошие новости, Тонвейя, — сделав основательную затяжку, сказал лейтенант. — Как всегда, у нас с тобой не бывает промахов.

Метис улыбнулся, обнажив ряд белых зубов.

— Капитан Райт не стал бы держать в форте Тонвейю за ошибки.

— Не зря тетоны прозвали тебя Разведчиком, делавар. — Лейтенант, сильно затянувшись, бросил сигарету на землю. — Как поедим дальше?

Метис окинул взглядом цепь невысоких холмов и уверенно произнес:

— По одной из балок, которая должна вывести к истокам Антилоп Крик.

Они пришпорили лошадей и торопливо направились к холмам.

Лейтенант Дайвер был широкоплеч, высок и красив. Красив той мужской красотой, какая сводит с ума женскую половину человечества. Классические черты его чуть удлиненного лица с большими карими глазами, прямым носом и упрямым подбородком были обрамлены густой каштановой шевелюрой, а стройная фигура, затянутая в офицерский мундир, не имела ни какого изъяна. О нем говорили, что с подобной яркой внешностью он мог бы запросто, без особого таланта и каких-либо сверх усилий сделать себе великолепную карьеру на столичный театральных подмостках. Но Стейси Дайвер выбрал военную стезю и никогда не жалел об этом. Он любил армейскую жизнь, восхищался Западом и было это настолько очевидно, что у командира форта Игл капитана Райта с появлением Дайвера отпала извечная необходимость в выборе подходящих людей для опасных и грудных заданий. Энергичный лейтенант откликался на любую его просьбу и выполнял приказ с редкой исполнительностью.

Это был образцовый офицер, честный и требовательный не только к себе, но и к окружающим. Он не терпел вранья и больше всего на свете презирал в людях подлость. Он уважительно относился к мнениям других, но старался придерживаться своих принципов, простых и человечных. Нравилось кому это или нет, Дайвер был таким человеком.

Ехавший с ним скаут дал ему имя Токеча, когда они познакомились ближе.

«Что оно означает? — спросил тогда лейтенант.» «Другой, отличный от всех на наречии лакота, — пояснил скаут. — Ты справедливый человек, Дайвер, а у многих этого нет и в помине».

Сам скаут был по происхождению индейцем из племени делаваров с примесью крови белого охотника. В наружности его почти не присутствовали черты бледнолицего родителя. Узкое лицо, высокие скулы, орлиный нос и плотно сжатый широкий рот делали его настоящим краснокожим. Жилистый и сухощавый, он сильно походил на матерого поджарого волка. Как и все делавары, изгнанные из лесов и пришедшие в прерии, Тонвейя был прирожденным путешественником и авантюристом. Вместе со своими родичами и в одиночку он сражался и с шайенами, и с арапахо, и с тетонами. У последних он побывал в плену и пожил с ними некоторое время. Покинув их, он стал ценной находкой для таких, как капитан Райт. Ему. познакомившемуся с обычаями, повадками и языком враждебных дикарей, сразу нашлась должность главного разведчика в форте Игл. Делавар знал свое дело как ни кто другой. Его ценили и уважали все военные, но подлинную дружбу он свел с единственным человеком — Дайвером. Вскоре в форте стало привычным видеть метиса рядом с лейтенантом. Они вместе и отдыхали, и служили.

Сейчас у них было важное задание. Где-то в районе Антилоп Крик, по слухам, собирался большой лагерь враждебных племен. Разведчики должны были найти его, подсчитать воинов и по возможности услышать о планах индейских вождей.

После кровавой резни Феттермана прошлой зимой, в апреле этого года в форте Ларами побывала правительственная делегация во главе с Джоном Сэнборном. Ее целью было проведение переговоров. Они и состоялись, только с боле или менее миролюбивыми брюле вождей Крапчатого Хвоста, Стоящего Лося и Проворного Медведя, а также южными оглала Плохой Раны и Убийцы Пауни. Враждебных тетонов представлял Человек-Боящийся-Своих-Лошадей, но он категорично заявил, что Красное Облако и другие боевые вожди не станут говорить о мире до тех пор, пока войска не уберутся из района Паудер-Ривер.

Военным ничего не оставалось делать, кроме как усилить форты на Боузменском Тракте обильными подкреплениями.

Под вечер жаркого июльского дня разведчики добрались до истока ручья. С невысокого холма они увидели этот лагерь, Он был огромным, чудовищно огромным. Сотни и сотни типи теснились по обоим берегам потока, бессчетное число лошадей паслось на прилегавшем к лагерю пространстве.

— Враждебные проводят Винванъянг Вачипи — Танец Солнца, — сказал делавар, внимательно присматриваясь к стоянке. — Тут шайены, арапахо и тетоны. У каждого племени своя церемония.

Действительно, подольше рассмотрев стоянку можно было увидеть, что она делилась на несколько обособленных стойбищ. И везде царило необыкновенное оживление, поскольку люди были заняты в самом важном религиозном мероприятии года.

Лейтенант Дайвер, с любопытством наблюдая сходкой краснокожих, вдруг приглушенно вскрикнул:

— А это что еще такое?.. Черт бы меня побрал, если это не фургоны!.. Вон там, Тонвейя.

— Вижу, Токеча — откликнулся делавар. — Чанпамийяны белых людей. — Делавар прищурил глаза и добавил спустя мгновение: — А в них огненная вода.

Дайвер мрачно закивал головой, сумев разглядеть очевидные признаки того, как индейцы наливаются спиртным.

— Ну и свиньи!.. Спаивать дикарей во время войны, чтобы те совсем озверели!

И тут до него дошло, что ему раньше доводилось видеть эти два фургона. Один с перезаплатанным верхом, другой с новой, ослепительно белой парусиной. Так и есть… Они были в форте не более месяца назад. Ими заведовал торговец Бигон, который имел какие-то дела с Райтом. Лейтенант сам был свидетелем, как по приказу капитана торговцу с армейского склада выдали парусину для фургонного верха.

Лейтенант вспомнил, что в течение этого года Бигон несколько раз бывал со своими фургонами в форте. И ему не нравились отношения между командиром и торговцем. Слишком уж они были панибратскими. Обычно строгий Райт с приездом Бигона заметно веселел и бывал под хмельком. Говорили, что они тайком резались в карты •и что ставками служили не только деньги.

— Тонвейя, я узнал эти фургоны, — сказал лейтенант хмуро. — Это торговец Бигон со своей компанией.

— Мака васичу! — бросил с омерзением делавар.

— Хойе, — согласился лейтенант. — Поганый бледнолицый скунс!

Метис отлично знал лакотское наречие и частенько использовал его в своих разговорах. Дайвер с первых дней знакомства с метисом начал брать уроки языка враждебных и теперь мог вполне сносно на нем объясняться.

Как представитель одного из восточных полуцивилизованных племен, делавар обычно общался на добротном английском без всякой патетики и приукрашиваний, но при желании для него не составляло труда изъясняться, подобно индейскому оратору, цветисто и образно.

Тщательно рассмотрев лагерь, делавар спрыгнул с лошади и сунул уздечку в руку лейтенанту.

— Тонвейя уходит. Он спустится в долину и услышит индейские разговоры. Его уши будут открыты.

— Будь осторожен, делавар. Ты был в плену у тетонов.

— Тонвейю знают брюле, которых тут не должно быть. Черноногие-сиу, сансарки и оглала не видели его в лицо. Он пойдет к их стоянкам в одежде тетонов.

— Удачи тебе, — сказал Дайвер и поехал с лошадью метиса в низину, где собирался ждать его возвращения.

Добравшись до намеченного места, он дал животным возможность пастись, а сам улегся на теплой от дневной жары земле.

Вечерело. Звезды замерцали в вышине, словно тысячи неподвижных светлячков. Воздух был сух и жарок. Издали едва слышно, доносились звуки большого враждебного лагеря.

Лейтенант опять подумал о торговце и командире форта. И от этих дум на сердце у него становилось скверно. Неужели Райт и впрямь замешан в спаивании дикарей?.. Он как никто другой знал, что это наказуемо. Военные власти безжалостно бросали контрабандистов в тюрьмы, а то и расстреливали на месте. Огненная вода делала краснокожих воинов сумасшедшими людьми, и именно из-за того, что под воздействием спиртного они обычно устраивали резню на границе, контрабанда алкоголем сразу за торговлей оружием считалась тягчайшим преступлением… Но, может, капитан тут ни при чем?.. нет! А эти фургоны Бигона, которые налегке приезжали в форт, а покидали его нагруженными так, что колеса оставляли на земле глубокие следы? И всегда они были под неусыпным оком дружков торговца. Днем и ночью, пока торчали внутри форта… Вдобавок, те карточные игры, где ставками служило золото. Но много ли золота выручишь за дерьмовое пойло, наполовину разбавленное речной водой? Индейцев можно дурить в торговых сделках, но не до такой же степени, чтобы за какой-то дешевый горлодер они расплачивались золотом! По слухам, краснокожие его не жалели только в одном случае: когда приобретали новейшее огнестрельное оружие.

Лейтенант вздохнул, покачал головой и до поры до времени перестал об этом думать. Перед его мысленным взором всплыл нежный образ Джоан. Светловолосая синеокая красавица появилась в форте совсем недавно. Обручившись с одним парнем, она покинула родной дом в Дакоте и поехала с ним в Солт-Лейк-Сити. Узнав в пути, что у жениха уже есть четыре жены и что он исповедует мормонскую веру, она сбежала от него глубокой ночью на резвом скакуне. Видимо, перспектива стать пятой женой мормонского удальца ей никак не импонировала. Повстречав конный патруль, Джоан Паркингтон приехала вместе с ним в форт Игл. Ожидая благоприятной возможности вернуться в отчий дом, она уже три недели гостила в Игле.

У Дайвера была первая любовь, водились девушки, но такую красавицу он увидел впервые. Он стал ухаживать за ней почти сразу же, как и его лучший друг, лейтенант Кросби, с которым они учились в Вест-Пойнте. Они договорились, что соперничество не повлияет на их дружбу, и если девушка предпочтет одного другому, то так тому и быть. И вскоре стало ясно, что в этом любовном состязании Дайвер на голову опережает Кросби. На маленьком балу в честь дня рождения капитана Райта, Джоан танцевала с большой охотой только с красавцем Дайвером. И, договоры договорами, а Кросби, кажется, заревновал. Он пытался отшучиваться, сыпал прибаутками, но в отношениях между молодыми лейтенантами появилась какая-то натянутость и холодок. Общаясь последнее время с Кросби, Дайвер ощутил, что в их давней дружбе наметилась трещина. Будучи человеком порядочным, он сочувствовал товарищу и рассчитывал, что, в конце концов, все образуется.

У лейтенанта чуть не перехватило дыхание, когда в лунном свете на его лицо легла чья-то тень. Он вскочил на ноги, выхватив револьвер.

— Татаичийаво, Токеча, — в голосе делавара послышался легкий смех. — Расслабься, это всего лишь Тонвейя.

Обретя спокойствие, лейтенант сунул револьвер в кобуру.

— Я здесь думал кое о чем — и вдруг ты, как бесшумный призрак!

Метис присел на землю и отдышался.

— Мне тоже только что пришлось поволноваться… На Танце Солнца те самые брюле, у которых я был в плену.

— И что?

— Едва не столкнулся с ними нос к носу, пока бродил по лагерю… Ну ладно, все позади. А враждебные полны воинственных планов. Махпия Лута поведет тетонов на форт Фил-Кирни. Тупой Нож возглавит шайенов в набеге на форт К. Ф. Смит.

— А как насчет форта Игл?

— Нет. Вожди не упоминали его в своих планах.

— Что ж, — сказал лейтенант. — Нам больше нечего тут делать…

— Инахни шни йо, — проговорил метис загадочно. — Не торопись. Тонвейя сказал не все.

— Ну? — напрягся Дайвер.

— Мака Васичу продает не только огненную воду.

— Что же еще? — лейтенант затаил дыхание.

Тонвейя, прежде чем подойти к гнедому, показал на языке жестов что, кроме спирта, продавал Бигон. У Дайвера отвалилась челюсть. Это был знак взводимого ружья.

Глава 2

Лейтенант Томас Кросби, рыжеватый молодой человек с голубыми глазами, стоял у окна офицерской казармы уже около получаса. Он мог бы давно сходить туда, куда был устремлен его взгляд, но что-то удерживало его на месте. Он смотрел на низкое бревенчатое строение с глухо бьющимся в груди сердцем. В нем, в этом деревянном домике, вместе с двумя пышнотелыми прачками жила Джоан, Появившаяся из ниоткуда красавица учинила настоящий переворот в его душе. Он увидел ее и влюбился первый раз в жизни. Однако она была склонна любезничать больше с Дайвером, а не с ним.

«Боже, ведь не все потеряно, — думал он. — Стейси просто смел и дерзок с девицами. Ему всегда удавалось легко с ними сходиться. Я же больше вздыхаю в отдалении. Надо только набраться храбрости и поговорить с ней. А то, что почти всю вечеринку она протанцевала с Дайвером, еще ни о чем не говорит. Все знают, какой он мастер шаркать ногами. Пока он на разведке, стоит, наверное, увлечь ее. Ведь не поздно. Совсем не поздно.»

Кросби колебался. Где-то в глубине души шевелился червячок стыда перед более удачливым сослуживцем. Они были давними друзьями, они, в конце концов, заключили договор.

Он бесцельно водил глазами по всему периметру небольшого форта. Его взгляд останавливался то на длинной солдатской казарме, то на аккуратном овощном огородике, то на конюшнях, то на маленьких крестах военного кладбища, устроенного в трехстах метрах от южной башенки укрепления. Но снова и снова его взоры обращались к прачечной. И когда две пышнотелые женщины вышли из нее, и пошли по своим делам, Кросби, подчиняясь какой-то неудержимой силе, выскочил наружу.

Он ничего не мог с собой поделать, казалось, ноги сами несли его к прачечной. Он осознал, что совершает подлость по отношению к Дайверу, уже постучавшись в двери.

— Войдите, — донесся изнутри очаровательный голос Джоан.

Кросби оцепенел. Его мысли путались, завязывались в клубок.

— Ну что же вы, входите!

Собрав в кулак все свое мужество, офицер открыл дверь и шагнул внутрь.

Джоан сидела на стуле, занимаясь вязанием. Узнав лейтенанта Кросби, она улыбнулась и отложила спицы в сторону.

— Добро пожаловать, мистер Томас, — сказала она весело. — Располагайтесь.

Кросби снял широкополую шляпу, стянул тесные перчатки с ладоней и, положив все это на стол, сел на предложенный стул. Он взглянул на девушку, и его сердце затрепетало. Каждый раз при виде ее, оно, это мужское твердое сердце, таяло в широкой груди как воск.

— Кофе, мистер Томас? — спросила Джоан, изогнув дугой длинные брови.

Кросби сглотнул слюну и кивнул. Пока девушка готовила напиток, лейтенант не сводил глаз с ее стройной фигуры, облаченной в нежно-розовое пышное платье. В комнате витал тонкий запах французских духов, который вскоре был заглушен стойким ароматом горячего кофе. Джоан поставила поднос на стол и пригласила к нему лейтенанта.

— Извините, мисс Паркингтон за непрошеный визит, — произнес он, отглотнув из фарфоровой чашечки. — Захотелось просто вас увидеть.

— Пустое! — Ладошка девушки мелькнула в воздухе. — Как служба?

Лейтенант пожал плечами.

— Нормально.

— Я беспокоюсь за лейтенанта Дайвера. По моему, ему уже пора возвращаться.

Имя друга в устах Джоан больно отозвалось в его груди. И Кросби, к своему удивлению, сейчас довольно холодно и расчетливо подумал о том, что было бы весьма кстати, чтобы возвращения Дайвера не состоялось вовсе.

— Мы на границе, мисс Паркингтон. Человек уезжает куда-то, и поминай, как звали. И это больше всего относится к Стейси. Он любит разведку не меньше делавара.

Девушка согласно кивнула, и ее красивое лицо несколько омрачилось.

— Он слишком безрассуден и храбр — Дайвер был таким еще с кадетских пор в Вест-Пойнте. — Лейтенант искоса взглянул на девушку и добавил: — Его будущей жене придется вечно тревожиться.

Джоан встрепенулась, ее глаза округлились.

— Вы хотите сказать, что Стейси… что у мистера Дайвера есть девушка?

Кросби в ту же секунду озарило. Джоан сама подала ему эту мысль. Он вспомнил, что в шкатулке Дайвера лежат два любовных письма от одной девицы с Востока, которая по уши была влюблена в него. Кучу писем он порвал, но эти два оставил, как наиболее яркие образцы любовной переписки. Какая разница, что они двухгодичной давности! Заронить в сердце красавицы семена сомнений — вот что главное. А она уже была готова сомневаться и ненавидеть.

— Есть такая девушка, — ровно произнес он. — Ее письма хранятся у Дайвера. Но это между нами, мисс Паркингтон. Обещаете?.. Мне просто жаль, что вы… Как бы это выразить?.. Имеете на него виды.

Лейтенанта понесло. Его занесло так далеко, что он уже не видел пути назад. Любовь к девушке превратила его в интригана. Дело было сделано. Шагнувши в воду, идешь дальше. Коль он начал интригу, ее следовало вести до конца. И если все откроется, то черт с ней, с этой давней дружбой! Может, к тому времени Джоан будет всецело его. И он сумеет ей доказать, что всепожирающее пламя любви оказалось превыше всего на свете. Кросби уже не сомневался. Он выбрал опасный путь и четко для себя уяснил, что игра стоила свеч.

Он задержался у Джоан до прихода прачек. Он был с ней мил, обходителен, весел. И в конце сумел поднять ее настроение. Она улыбнулась и сказала, что не будет против очередного визита лейтенанта Кросби.

Первым делом по возвращении в форт лейтенант Дайвер сходил к командиру и доложил об итогах разведки. Райт по обыкновению предложил ему посидеть за столом, чтобы угостить виски с холодным лимонадом. Дайвер отказался, сославшись на усталость. Он не мог теперь находится в присутствии командира сверх положенного времени. Знание того, что продажный капитан замешан в грязных сделках с враждебными племенами, жгло ему сердце. Холодно отдав честь, он вышел из штаба.

Он был так взвинчен, что даже не захотел увидеться с Джоан. Его тянуло поделиться омерзительным открытием с кем-то, кто был ему близок, и он прямиком пошел к Кросби. Он надеялся, что некоторая отчужденность между ними из-за Джоан — ничто по сравнению с последними новостями.

Кросби он застал в его комнате с книгой в руке. Они обменялись рукопожатием, похлопали, как обычно, друг друга по плечу.

Дайвер не стал тянуть и после расспросов о разведке, все рассказал Кросби.

— Это должно быть тайной, Томми, — сказал Дайвер. — Пока тайной.

— Хорошо, — кивнул Кросби. — Но что ты собираешься делать?

— Что мы собираемся делать, Томми, — поправил Дайвер. — Я тебя посвятил в это дело, и теперь мы вместе должны решить, что предпринять.

Кросби еще не знал, что из всего этого выйдет, но нутром почуял, как Дайвер лезет в нечто липкое и смертельно опасное. Он стал лихорадочно думать о том, чтобы бывший друг (а отныне таковым тот и являлся) завяз в этом дерьме с головой. И пришло решение. Оно не могло не придти — настолько карты легли удачно.

— Вот что, Стейси, — оживленно заговорил он. — Бери бумагу и пиши. Напиши обо всем, что видел, подозревал, чувствовал. Это будет убийственный документ. Он должен дойти до генерала Шеридана. Райту не сдобровать. При первой возможности отвезешь письмо в форт Смит или в Фил Кирни. Армия найдет этого Бигона и его дружков и вытрясет из них, да и из Райта, всю правду.

Через десять минут письмо было написано и запечатано в конверт.

— Ну ладно, Томми, — сказал Дайвер, прощаясь. — Как и договорились, молчок!

— О чем ты говоришь, Стейси!.. Я буду нем, как рыба, даю слово!

— Эти недоразумения с Джоан… Я не хочу из-за нее с тобой ссориться, Томми. Ты понимаешь меня?

— Ерунда, оставим это… Ты еще не видел ее?

— Позже увидимся. Хочется как следует выспаться.

— А делавар? — бросил вслед уходившему Дайверу Кросби. — Как насчет него?

— Ты не знаешь Тонвейю? — отозвался Дайвер. — Он будет молчать и в том случае, если с нега начнут сдирать кожу.

Глава 3

В то время как Дайвер наслаждался отдыхом в своей постели, Кросби увиделся с командиром форта.

— У меня есть для вас новости, сэр, — сказал он, присев к столу, за которым Райт хмуро раскладывал безобидный пасьянс.

— Где ваша выучка, лейтенант? — резко спросил капитан. — А разрешение?

— Вы видели Дайвера, — проигнорировав замечание, произнес Кросби. — Не показался ли вам он слишком серьезным и озабоченным?

Капитан положил карты на стол, погладил свои пышные кавалерийские усы и буркнул:

— Да, что-то в этом роде.

— Так вот. — Кросби сузил глаза и стал говорить тише. — На Антилоп Крик он видел, как Бигон распродает краснокожим ваши ружья и спирт.

Цвет лица капитана за несколько секунд менялся, как кожа хамелеона. Из розового он перешел в бледно серый, потом в багровый, и, наконец, стали преобладать землистые тона.

— Ну что вы, сэр! Вы ведь не на обвинительном приговоре… Я только хотел сказать, что Дайвер и делавар знают о ваших делах.

— Черт! — выдохнул капитан, выпучив на лейтенанта свои маленькие зеленые глаза.

— Да успокойтесь же! — прошипел Кросби. — Я предупредил вас и нужно уже догадываться, что я на вашей стороне.

Капитан откинулся на спинку кресла и задышал тяжело-тяжело. Потом начал, похоже, успокаиваться.

— Почему вы на моей стороне, Кросби? Вы же друзья с Дайвером.

— Мы были друзьями, — глухо произнес лейтенант. — Были… Все из-за Джоан. Я не мыслю без нее жизни, сэр

— Понятно. — Сказал капитан. Поднявшись, он сходил к шкафу, налил себе рюмку виски и залпом осушил ее. Налил следом и также быстро выпил. Когда он ставил бутылку» Уайлд Файер» обратно, послышался звон стекла. Руки капитана продолжали мелко дрожать.

— Слишком много потрясений для одного дня, — проговорил он, вытерев проступивший на лбу пот.

Увидев, что лейтенант вопросительно повел бровями, он пояснил:

— Вы мне оказали услугу, Кросби. Я перед вами в большом долгу и буду откровенным… Пять дней назад я отослал адъютанта в Хелену. Он должен был положить в тамошнем банке большую партию золота на мое имя… Только что вернулся солдат, которого я посылал вместе с ним. По дороге они попали в лапы банды Большого Джека Пейджа. Солдат сумел улизнуть, а Уингейт распростился жизнью… Как видите, я потерял целое состояние и, кажется, на пороге разоблачения.

— И вы беззаботно раскладываете пасьянс! — Кросби изумленно посмотрел на командира форта.

— А что прикажете делать, Кросби? Золото в руках Большого Джека, и тут ничего нельзя сделать… А карты, я имею в виду пасьянс, всегда меня успокаивали.

— Это золото… Оно от Бигона? — Лейтенант испытующе глядел на Райта

— Да, — после некоторой паузы сказал тот, опускал глаза. — За оружие и спирт.

В канцелярии повисла тишина. Оба некоторое время молчали, переваривая услышанное. Капитан снова сходил к шкафу, выпил и на сей раз, налил лейтенанту.

— За все, что хорошо кончается, — подняв рюмку, сказал Кросби.

— Дай-то Бог!

— Бог здесь нам не помощник, сэр, — поставив пустую рюмку на стол, произнес лейтенант. — Надо действовать и действовать с умом… Получилось так, что теперь у нас с вами одна проблема — Дайвер. Ну, еще этот чертов метис!

— Похоже, что так.

— И нам следует как можно быстрее избавиться от них.

— Точно.

— Еще Бигон… Вообще-то, если будет решена проблема с Дайвером, он так и останется золотой курочкой… И какого черта он полез торговаться с враждебными? Ведь повсюду разведчики.

— Сволочь! — процедил капитан. — Я его предупреждал не лезть к союзным племенам. Он торговал с ютами и шошонами, и все было нормально.

— Кажется, понятно, почему он пошел на риск, — прикинув что-то в мозгу, сказал Кросби. — Индейцы всегда ценили оружие и виски. Но те, кто выходит на Большую Тропу Войны, ценят это вдвойне. По крайней мере, оружие…

— Бигон решил одним махом заполучить кучу золота, — ухмыльнулся Райт, кривя усатую верхнюю губу. — Излишки же конечно опустит себе в карман… Ладно, разберемся.

— Слушайте, сэр, — после короткого раздумья сказал Кросби. — Мне кажется, я нашел выход… Вы должны, не мешкая, послать Дайвера с делаваром на север. Скажем, за тем, чтобы они нашли местонахождение Большого Джека… Да, конечно, это замечательная задумка!.. Они уедут из форта и с индейской сноровкой метиса найдут банду. А вы тем временем объявите личному составу форта, что Дайвер с разведчиком дезертировали и примкнули к банде Пэйджа…

— Так, так, лейтенант! — приободрился Райт, — продолжайте.

— Что тут продолжать?.. Вы отдаете приказ стрелять в дезертиров по их прибытии без предупреждения, вот и все.

Темные глаза капитана заблестели. Он в волнении протянул руку лейтенанту.

— Вы — умница, Кросби!.. Ох уж эта Джоан! Такое мог придумать только ревнивый влюбленный… — Он вдруг умолк, и по его лицу проскользнула тень. — Постой, Кросби. А если Дайвер доложит обо всем в одном из северных фортов?.. О Бигоне и этой торговле?

У Кросби был душевный подъем. Он почти не тратил время на обдумывание.

— Дайвер написал письмо, где разоблачил ваши с Бигоном дела. Он мне бумагу отдаст, если вы, отправляя его на север, обмолвитесь о том, что на днях с инспекционной проверкой в форт приедет Шеридан. Я якобы вызовусь передать документ лично генералу. Мы же договорились с Дайвером действовать сообща.

Капитану Райту оставалось лишь в немом молчании признать, что в смекалке подчиненный ему лейтенант был неподражаем.

Когда Дайвер проснулся, он сразу же навестил Джоан, надеясь на долгий задушевный разговор. Но девушка так холодно встретила его, что он опешил.

— Чем я заслужил такой прием, Джоан? — спросил он недовольно.

— Просто у меня нет желания с тобой говорить, Стейси.

— Ну, хорошо, — пожал плечами Дайвер. — Я не стану навязываться.

Он сделал короткий поклон и вышел наружу.

«Что на нее нашло? — думал лейтенант, бесцельно зашагав по плацу. — Обиделась на то, что я с дороги не увиделся с ней?.. Или еще что?..»

— Нет желания со мной говорить! — раздраженно произнес он вслух. — Ну что ж, у мен тоже не скоро оно появится.

— Лейтенант Дайвер, сэр! — окликнули его.

Он повернулся и увидел подходившего к нему солдата.

— В чем дело, Джонс?

— Вас вызывает командир форта.

Дайвер кивнул и направился к штабу.

Капитан Райт встретил его подчеркнуто строго.

— Я понимаю. Дайвер, что вы еще как следует не отдохнули. — начал он официально. — Но армия есть армия. У меня приказ от Шеридана. Он требует найти теперешнее местонахождение шайки Большого Джека, планируя разделаться с ней в ближайшее время. По его словам, банда орудует где-то в районе среднего течения Танг-Ривер. Ваша задача, лейтенант, проехать туда и все разведать. Берите с собой делавара и поезжайте… А у меня тут куча своих дел. На днях сюда с проверкой заглянет сам Маленький Фил.

— Шеридан будет здесь? — удивился Дайвер.

— Иногда на него находит охота прочистить мозги командирам дальних форпостов. Редко, но метко. Так скажем.

— Что ж, желаю вам удачи, сэр, — сказал лейтенант вслух, а про себя добавил: «Которой вам отныне не видать!»

Цепкий взгляд капитана пронизал глаза Дайвера, и ему показалось, что Райт прочитал его мысль.

— Вам с метисом удачи, лейтенант. Идите.

Доброжелательный тон капитана развеял подозрения Дайвера. Он отдал честь и оставил канцелярию.

Сообщив делавару о приказе Райта, он потратил какое-то время на сборы и, захватив письмо, зашел к Кросби.

— Я отправляюсь на север, Томми, — сказал он ему. — Это письмо придется оставить тебе. Сюда приезжает генерал Шеридан. Ты понимаешь?

Кросби, сдерживая волнение, взял в руку бумагу и заверил Дайвера.

— Все будет нормально, Стейси. Шеридан получит твое послание.

Когда Дайвер вышел и направился к конюшне, рыжеволосый лейтенант долго провожал его взглядом. На его губах, тонких и бескровных, застыла недобрая улыбка.

Глава 4

Большому Джеку Пэйджу впервые за долгую бандитскую жизнь подвернулась такая сногсшибательная удача. Конечно, случались счастливые моменты вроде ограблений переселенцев, фермеров и дилижансов. Был даже успешный налет на банк в одном из захолустных городишек. Но так чтобы враз заполучить пол мешка чистейшего золота — этого нельзя было увидеть и во сне. Кто бы мог подумать, что он висел на седельной луке обыкновенного офицера! Однако, дело обстояло именно так. Офицеру выстрелом вышибли мозги, его спутника, солдата, пощадили. Ему поверили, что он ничего не знал о золоте и что готов примкнуть к шайке. А зря! Он сбежал при первой возможности, в свой форт Игл.

У Большого Джека, сидевшего в кругу подвыпивших головорезов за дубовым столом заброшенного фермерского домика, это не шло из головы. Удача удачей, а армия теперь в курсе, кто заграбастал золото. Надо было уже думать и об уходе из окрестностей Танг-Ривер. К этой головной боли Пэйджа добавилась другая. Он ждал возвращения Дика Суонси, как еще никого никогда не ждал. С первого взгляда на золото он твердо решил прибрать весь мешок себе. И Дику в его далеко идущих планах отводилась важная роль.

Банда потребовала поделить золото с самого начала. Пользовавшийся до этого большим авторитетом главарь взял на себя смелость отсрочить дележку.

— Ребята, сначала мы хорошенько кутнем, — сказал он им. — Дня три — четыре, не больше. Не годится рассыпать по кучкам золото, пока мы не в полном составе. Суонси, поди, уже рванул по обратной дороге.

Большой Джек про себя отметил, что это не понравилось никому. В выраженьях лиц и глаз бандитов лежал отпечаток недовольства и злобы. Угрюмое молчание прервал Сэм Клифтон, самый отчаянный из них, который последнее время все больше раздражал Пэйджа своей независимостью.

— Мне наплевать на Суонси! Он приедет и получит долю.

Клифтон потянулся к мешку, но в руке Пэйджа блеснул вороненый ствол «кольта».

— Суонси свое получит, — ровно проговорил Большой Джек. — А ты, похоже, пролетаешь.

Прикусив губу, Клифтон отступил. Его узкое загорелое лицо южанина побагровело от ярости. Минуту — другую он дышал через нос, не сводя черных глаз с главаря.

— Что ж, Джек, — произнес он затем холодно, — с револьвером ты управляешься лихо. Но знай: я тебя не боюсь!

Все три дня Пэйдж держал мешок возле себя, а по ночам использовал его вместо подушки. Его правая рука в любой момент готова была метнуться к кобуре.

Теперь он сидел за столом, словно на иголках, Он видел, как стремительно таяло терпение собутыльников. Сперва они без конца хлестали виски, а тут как-то угомонились. Только изредка кто-нибудь прикладывался к бутылке, чтобы затем опять уйти в хмурое молчание.

Пэйдж снова и снова думал о Суонси. Этот парень пристал к банде давно. Он бы ничем не отличался от других, если бы не одно обстоятельство. В Джанкшене, в самом солидном банке, кассиром работал его приятель. Законопослушный, с отличной репутацией, он даже не хотел и говорить с Суонси о темных делах. Но постепенно тот сумел убедить его пойти вразрез закону. И вот на днях от кассира пришла весточка. Он требовал немедленного приезда Суонси в Джанкшен. Назревало крупнейшее в истории банды дело, судя по волнующему тону записки. И Суонси отправился в путь.

Широкий выпуклый лоб Пэйджа бороздили морщины. Он много выпил, но спиртное почти никак не сказалось на его внешнем виде. Он был крупным верзилой шести футов росту с шеей, которой бы позавидовал и бык. Его заросшая густыми рыжими волосами рука в очередной раз коснулась бутылки «Таос Лайтинг», когда снаружи раздался голос часового:

— Едет!.. Старина Суонси на подходе!

Пэйдж оставил бутылку в покое и вместе с другими выскочил из домика.

Заломив широкополую шляпу, белокурый Суонси подъехал к бандитам и, молодецки подняв коня на дыбы, спрыгнул на землю.

— Ну что, заждались, бродяги? — весело крикнул он. Увидев в руках Клифтона бутылку, он выхватил ее и выпил всю до дна.

— Говори, Дик, какие дела? — осведомился Пэйдж. — Все глаза проглядели.

— Нас ждет успех, парни, вот что я вам скажу, — отерев пот с лица, выдал Суонси. — Мой дружок Гарри теперь наш со всеми потрохами! В его банке один скотопромышленник оставил два увесистых мешка, набитых крупными купюрами. Нам нужно торопиться, пока он держит их там.

— Их-ха! — рявкнул Клифтон с радости. — Добрые вести, Дик… У нас для тебя тоже есть приятный сюрприз. Видишь мешок у Большого Джека? В нем полно золота!.. А ну-ка, парни, все в кружок да за дележку!

Голос Пэйджа прозвучал как щелчок большого кнута возницы почтового дилижанса:

— Окороти, Клиф!

Улыбка медленно сползла с лица дерзкого бандита.

— Что еще не так, Джек?

Пэйдж сделал основательную паузу, прежде чем начал озвучивать давно приготовленные фразы.

— Кажется, никто из вас не страдает глухотой. Суонси приехал с большими новостями. Вы понимаете, что нас ждет важное дело? В Джанкшене лежат огромные деньги, . и мы должны заполучить их себе… Тут Клифтон постоянно рвется поделить золото. Но подумал ли он о том. что станется с каждым из нас во время налета на банк? Его могут подстрелить, мне, может быть, выпустят внутренности… и Дирку… и Джонни… и Чарли. Все мы ходим под Богом. Я говорю понятные вещи?.. И надо быть большим дурнем, чтобы не понять, что с гибелью любого из нас доля выживших мгновенно возрастет… Не так ли, Дирк Свейзи?.. Или тебе еще объяснять, Чарли Блэквуд?

— Да. вроде, ты говоришь правду, Джек, — сказал Суонси. — Оно и действительно, дело в Джанкшене наверняка не обойдется без потерь. Не знаю, где вы за время моей отлучки раздобыли золото, но я за то, чтобы его поделить потом.

— Вы только поймите, олухи, — продолжал дожимать Пэйдж. — С этим золотом и с деньгами миллионера каждый из нас сможет устроиться где-нибудь в Канаде не хуже богатого наследника.

Сгрудившиеся бандиты начали переглядываться, кивать головами. Потом послышались теплые для слуха главаря слова:

— Договорились Джек.

— Идет, босс

— Поделим золото после.

Один Клифтон настороженно покусывал длинный черный ус.

— Но тогда что делать с этим проклятым мешком? — резко спросил он.

— Наконец-то я дождался от тебя умного вопроса, Клиф, — осклабился Пэйдж. — И можешь не сомневаться: у меня есть на него ответ. Золото мы оставим здесь.

— Как здесь?.. В этом полусгнившем домишке?

— Ну, нет, приятель, — протянул Пэйдж. — Мы, а точнее — двое из нас, отъедем в сторонку и закопаем мешок в любом понравившемся месте.

— А почему бы не поехать нам всем?

— А это уже глупый вопрос, Клиф… Ну, спрячем все вместе золото… А будет ли у тебя уверенность, что какой-нибудь плут из нашей десятки не сбежит по пути за зарытым золотишком?.. За двоими легче усмотреть, чем за всеми.

Бандиты одобрительно зашумели:

— Дело говорит босс.

— Пусть о золоте будут знать только двое.

— И кто же будут эти двое? — спросил Клифтон с ухмылкой.

— Мне кажется, никто не станет возражать против моей кандидатуры? — Пэйдж исподлобья поочередно поглядел в глаза каждому. — Против кандидатуры босса, который водил вас за собой и всегда честно делил добычу?

— Ну ладно, — согласился Клифтон, — в этом с тобой не поспоришь… А кто же будет вторым?

— Да ты им и будешь, Клиф… Ребята, вы согласны отпустить со мной Сэма? Он неплохой, вообще, парень!

— О'кей! — выкрикнул кто-то. — Пусть Клифтон едет с тобой, босс.

— Минуту внимания, парни! — вмешался Соунси. — А что, если в Джанкшене вас обоих отправят на тот свет?.. Тогда золота нам не видать как своих ушей!

Пэйдж отреагировал мгновенно:

— У Джанкшена мы с Сэмом бросим монетку. Один из нас не будет участвовать в налете.

Одобрительный гул банды сопроводил слова главаря, и он было, уже занес ногу в стремя, когда раздался четкий голос Суонси:

— Босс, вы с Клифом должны прогуляться пешком. Так оно будет надежней. На своих двоих вы далеко не уйдете… И уж постарайтесь побыстрей зарыть золото. Через час мы поедем по вашему следу.

Пэйджу пришлось принять условие. Кивнув Клифтону, он пошел на запад от домика.

Глава 5

Задача для Дайвера и метиса упростилась, когда они оказались на ближних подступах к среднему течению Танг-Ривер. Банда Пэйджа орудовала где-то в этих местах и информация о ней стала поступать регулярно. Одни фермеры пострадали от ее налетов, другим посчастливилось избежать неприятностей, но они видели, как мимо их участков проносился отряд заросших щетиной бандитов.

— Там они, ублюдки, — говорили запуганные скваттеры, показывая на северные леса. — Хуже краснокожих, идолы!

Узнавая о цели путешествия молодого лейтенанта, они с удовольствием жали ему руку, искренне желая успеха.

— Ищите след обломанной подковы, — посоветовал один из них. — Будете знать, что вы на верном пути.

Разведчикам повезло только на берегу Суит-Крик, восточного притока Танг-Ривер. До этого им попадался след сломанной подковы, но он был не первой свежести. А тут на белом песке речного бережка отпечаток так четко прорисовывался, будто лошадь прошла вчера.

Делавара нельзя было сбить и со следа того, кто его путал. Здесь же для него не составило труда прочитать недавний путь банды до конца. Он вел в небольшую долину Грасс-Крик, окруженную холмами.

Оставив лошадей у подножия одного из них, разведчики пробрались на вершину и залегли в высоких травах. Под ними лежала уютная долина, в центре которой стояла какая-то ветхая лачуга. Вокруг нее паслись лошади, помахивая хвостами. У дверей сидел вооруженный бандит, от нечего делать бросавший ножик в землю. Остальные, похоже, были внутри.

— Вот и их логово, Тонвейя, — сказал лейтенант устало. — Передохнем немного и — в обратный путь.

Было жарко. По голубому бездонному небу плыли редкие курчавые облака, закрывавшие иногда светило в тихом своем движении. Легкий ветерок, едва оживая, растворялся в знойном мареве.

Внезапно дежуривший у входа бандит вскочил на ноги и, обогнув лачугу, уставился в северный конец долины.

Разведчики также обратили лица в ту сторону. Сначала послышался отдаленный стук копыт, а потом показался и сам всадник. Он прямиком скакал к хижине, размахивая широкополой шляпой.

Дежурный что-то крикнул, и в следующую секунду наружу высыпали все его дружки. Они приветственно шумели и суетились, глядя на приближавшегося всадника.

Когда тот подъехал и спрыгнул с лошади, начались разговоры.

Дайвер стал отыскивать среди бандитов самого Пэйджа, ибо расстояние позволяло это сделать. На Западе уже давно была растиражирована яркая внешность Большого Джека на листках «Требуется живым или мертвым!» И опознал он его почти сразу.

— За главаря у них вон тот рыжий громила, — шепнул он метису. — С мешком в руках.

Делавар посмотрел на Пэйджа.

— Татанкаша Нажин! — вырвалось у него.

— Точно, Тонвейя. Здорово похож на большого рыжего бизона!

Они продолжали наблюдать за бандитами до тех пор, пока двое из их числа не отделились от остальных. Одним был Большой Джек, другим — сухощавый человек в шляпе с плоской тульей. Когда эта парочка бандитов пошла к западу от лачуги, Дайвер толкнул в бок метиса.

— Не последовать ли нам за ними?.. Их всего двое, и вдруг нам удастся взять Пэйджа живьем! Это был бы знатный подарок Шеридану.

В черных глазах делавара вспыхнул огонек азарта. Он первым сорвался с места.

— Хопо! — возбужденно проговорил он. — Поехали!

Через двадцать минут они были у кромки густого леса, в глубину которого уходили двое бандитов. Их фигуры в отдалении мелькали среди стволов вековых деревьев.

— Тонвейя, — обратился к делавару лейтенант, — тебе придется остаться с лошадьми здесь. Я попытаюсь догнать и разоружить бандитов. Когда я пригоню их сюда, мы свяжем им руки и назад — в форт Игл.

— Хийюво, — согласился метис. — Ступай. Я подожду тебя здесь.

Дайвер хлопнул делавара по плечу и быстрым шагом пошел вперед. Сократив расстояние между собой и бандитами, он стал двигаться осторожней, прячась за толстыми стволами.

Бандиты, шурша кустами густого подлеска, вышли на маленькую поляну и остановились. Послышался их разговор. Дайвер нырнул в кусты и на время затих.

— Ну что ж, Сэм, — сказал Пэйдж, обводя взглядом поляну. — Похоже, эта прогалина нам подойдет. Вон та вывороченная с корнями сосна послужит нам ориентиром.

В следующий миг он проделал искусный ход, ставший полной неожиданностью для другого бандита. Со словами — «Держи, Клифтон!» — Пэйдж бросил ему кожаный мешок, и пока бандит оторопело, с раскинутыми руками, следил за его полетом, главарь уже вооружился новеньким, блестящим вороненой сталью револьвером.

Когда Клифтон поймал мешок и с выпученными от страха глазами воззрился на Пэйджа, тот с презрением в голосе выдавил:

— Ты слишком стал дерзок, Клиф. Ты подаешь дурной пример и тебе, сучий потрох, стоило меня бояться!..

— Джек, — начал заикаться бандит, — я не х-хотел… я пр-просто куражился.

— Это были твои последние слова, мерзкая скотина!

Держа револьвер на уровне бедра, Пэйдж спустил курок. Пуля попала Клифтону в лоб и отбросила его назад. Он упал на спину, все еще сжимая в руках кожаный мешок.

Пэйдж сунул ''кольт» обратно в кобуру и, вытащив нож Боуи из ножен, подошел к рухнувшей сосне. Опустившись на колени, он принялся рыть в земле углубление.

Дайвер с десяток секунд смотрел на могучую спину копавшегося у сосны бандита, а потом тихо, как учил его делавар, вышел из кустов. Приблизившись без единого звука к Пэйджу, он взвел оружие. Тело бандита вздрогнуло и напружинилось. Он медленно повернул голову и увидел вооруженного лейтенанта.

— Отбрось нож в сторону, — приказал Дайвер сухо.

Пэйдж исполнил приказ.

— А теперь осторожно, левой рукой, вытащи из кобуры кольт и брось его к моим ногам.

Пэйдж, не сводя испуганного взгляда с лейтенанта, выполнил и эту команду.

Дайвер нагнулся, поднял револьвер и сунул его себе за пояс. Он повел «Спенсером» вверх, и бандит поднялся на ноги.

— Ты собирался зарыть в этой яме тот кожаный мешок? — резко спросил лейтенант.

Пэйдж закивал головой.

— Что в нем?

Пэйдж угрюмо молчал, а затем его прорвало:

— Золото!.. В мешке, конечно же, золото… Я знал, что надо торопиться, но все равно опоздал… Это все тот солдат. Нужно было прикончить его, как и Уингейта.

У Дайвера в изумлении расширились глаза. Тот солдат!.. Уингейт!.. Золото!..

Бандит подметил перемену в лице лейтенанта.

— Ты что, военный, не из форта Игл? — спросил он, обретая надежды.

Дайвер опомнился и начал успокаиваться. Ему стали приходить на ум догадки.

— Стой смирно, Джек! — рявкнул он грубо. — Я из форта Игл, и ты мне сейчас в двух словах расскажешь всю правду или умрешь.

Пэйдж видел, что молодой лейтенант не шутит. Ему пришлось рассказать все. Дайвер, слушая, только хмуро кивал головой.

— Бери мешок и пошли, — сказал он Пэйджу, когда тот умолк. — Любое лишнее движение, Джек, и ты покойник!

Когда они вышли к кромке леса, метис был заметно взволнован, бросая частые взгляды на восток.

— Бандиты слышали выстрел, Токеча, — сказал он. — Нам нужно торопиться.

— О'кей, Тонвейя, — согласился лейтенант. — Кажется, мы заполучили себе преследователей на всю обратную дорогу.

Глава 6

Красная Вода, высокорослый мускулистый брюле с узкими черными, как спелая смородина, глазами, сидя на крапчатой аппалузе, был не в лучшем настроении. Его тяжелый взгляд, скользивший по унылым лицам воинов военного отряда, лучился недовольством. Уголки губ широкого индейского рта опускались все ниже.

— И даже ты, Чанте Тинза, обмяк и утратил боевой дух, — обратился он к широкоплечему коренастому воину на гнедой, в белых чулках, лошади. — Даже ты, носящий такое славное имя, лишился храбрости.

Чанте Тинза — Отважное Сердце покачал крупной головой, всколыхнув перья пышного боевого убора. Его скуластое квадратное лицо с желтыми, красными и черными полосами военной раскраски было чуть нахмурено,

— Слишком поздно, Миниша, — сказал он, поглядев на лидера военного отряда. — Винванъянг Вачипи уже начался.

Красная Вода взмахнул мускулистой, в медных обручах, рукой и раздраженно цокнул языком. Спрыгнув с аппалузы, он еще раз внимательно изучил отпечатки лошадиных подков на жухлой траве у кромки леса.

— Бледнолицые были здесь полдня назад, — проговорил он, выпрямившись. — Следы ведут на юг. Нам почти по пути.

— Наш путь лежит на восток, Миниша. — Отважное Сердце вытянул руку в ту сторону, где бежал далекий Антилопий Ручей. — Мы только зря тратим время.

— Эй-йи, — подхватил щуплый воин со шрамом на худом лице. — Чанте Тинза говорит правду. Мы так долго были на севере.

— Хойе, — согласился с ним угловатый, с оспинами на лице брюле, схватив рукой висевший на поясе скальп. — И мы съездили лишь за этим клочком старой кожи с облезлыми волосами. Зиткале стыдно показать его женщинам племени.

— Не беспокойся, Маленькая Птица, — возразил один из воинов, широко улыбнувшись, — завидев эту лысую кожу, они со всех ног бросятся к тебе…

— С плевками, — докончил какой-то озорник.

Это был едкий юмор, так ценимый краснокожими кочевниками. Минутой раньше хмурые воины, сидевшие на лошадях в усталых позах, теперь схватились за животы от безудержного смеха. И Миниша, и Чанте Тинза, все они от души хохотали. Маленькая Птица, и тот присоединился к веселью.

— Хойе, — сказал он громко, вытащив скальп из-за пояса. — Это была добрая шутка. Женщины брюле вряд ли исполнят Танец Скальпа, пусть лучше это сделает моя лошадь.

Он бросил волосатый трофей под ноги коня и попытался заставить его потоптаться на нем. Но боевой индейский скакун отшатнулся в сторону и застыл, как вкопанный.

Очередная вспышка смеха была не менее продолжительной, чем первая. У индейцев слезились глаза от дикого восторга.

— Этот военный поход Миниши назовут Большой-Вылазкой-За-Лысым-Скальпом-Который-Напугал-Коня-Зиткалы! — сквозь смех съязвил Чанте Тинза.

Красная Вода не обиделся. Он был доволен, что люди, наконец, хоть как-то расслабились.

— Эй-йи, Храброе Сердце, — кивнул он. — Его так и назовут, если мы сейчас поедем к Антилопьему Ручью… Тебе, моему другу детства, будет приятно, когда женщины станут показывать на Красную Воду пальцами?

Ширококостный индеец посерьезнел. Видно было, что подобная перспектива в отношении давнишнего приятеля ему не улыбается.

— Мне очень жаль, Миниша, — проговорил он с участием, — что этот поход не добавит тебе славы, да и всем нам. Духи были не на нашей стороне. Наша магия утратила силу.

Красная Вода по своим религиозным воззрениям малость отличался от диких сподвижников Татанки Йотанки. Хотя и короткое, но личное знакомство с проповедями одного белого евангелиста, дало необходимые результаты. Нет, Миниша не отвернулся от своих Богов, остался им верен, но в кое-каких взглядах на повседневную индейскую жизнь он расходился с соплеменниками. Например, в этом самом случае он категорически отказался верить в то, что в неудаче военного похода повинны духи и индейская магия. Просто ему, предводителю похода, не повезло. Не повезло с нападением на лагерь кроу, чьи разведчики загодя предупредили племя об вторгшихся на ее охотничью территорию брюле. Не повезло и с почтовым дилижансом, имевшим шестерку превосходных быстроногих скакунов. Не повезло и с солдатским патрулем, успевшим укрыться в форпосте. Единственной удачей, если ее так можно назвать, была неожиданная встреча с одиноким бледнолицым скитальцем, охотником за бизонами, облезлый скальп которого достался Зиткале. Маленькой Птице.

Минише не-по-ве-зло! И он в этом был убежден, не взирая на то, что его товарищи, все как один, твердили об утраченной магии. Каждую свою неудачу они готовы были списать на нее и опустить руки. Миниша в глубине души считал соплеменников простаками. Он был не таким, и знал об этом. Он понял, что удача поворачивается к нему лицом, когда сегодня военный отряд наткнулся на одинокий домик в близлежащей долине. Там никого не было, кроме двух брошенных лошадей. Но повсюду виднелись свежие следы пребывания бледнолицых. Сердце молодого военного вождя возликовало! Однако радость его была недолгой. Поехавшие с ним в поход брюле отказывались пуститься в преследование за белыми всадниками. Нет, не из страха. А просто потому, что Танец Солнца мог окончиться без них… Глупцы! Как будто очередного Танца они не увидят летом следующего года. Здесь для них открывался шанс прославиться, а они думали о плясках, раскуривании магических трубок и шаманских фокусах!

Настойчивость Красной Воды, его стремление встряхнуть охладевших к военному походу воинов, утекали в песок. Как достучаться до них?.. Какие доводы смогут разжечь в индейских сердцах жажду славы?..

И тут Красная Вода заметил в глубине леса возвращающегося Матолу, который был послан по следам трех пеших бледнолицых. На голове разведчика появилась широкополая шляпа с низкой тульей, а с пояса свисал черноволосый скальп! Красная Вода быстро окинул взглядом спутников и, убедившись, что никто из них не смотрит в лес, воскликнул:

— Прислушайтесь ко мне, братья!.. Я только что вспомнил свой ночной сон.

Красная Вода рассчитывал на безусловное внимание и он его получил. Полтора десятка брюле навострили уши и готовы были слушать, поскольку сон для индейца — священное дело, к которому относятся соответственно.

— Мне было видение, — продолжил военный вождь. — В нем Хансхаска, Волк, держал в зубах шкуру Маки, скунса, в то время, как моя рука сжимала паршивый скальп охотника на бизонов. Хансхаска презрительно ощерился и сказал, что Красная Вода будет большим глупцом, если не выбросит свой скальп и не отправится к югу на поиски достойной добычи. Я подошел к нему ближе, и он вдруг превратился в Матолу, в нашего лучшего разведчика.

Воины начали усиленно обсуждать услышанное, сходясь на том, что этот сон имеет важное значение. И надо ли говорить, какое яркое впечатление произвело появление Матолы с роскошным темноволосым скальпом на поясе. Красная Вода схитрил вовремя и к месту.

— Станет ли кто-либо отрицать, что мой сон имел священную силу? — спросил он с триумфом в голосе. — Матола, Медвежонок, уже приобрел себе шкуру скунса — скальп Маки Васичу. Нам остается лишь последовать совету Хансхаски — двигаться на юг… Там нас ждет добыча! Женщины брюле еще успеют исполнить Танец Скальпов на нашем великом празднике.

Зажигательная речь Миниши была подхвачена громким боевым кличем тетонов. Брюле обрели утраченный воинственный дух. Они больше не колебались. Миниша — Красная Вода, военный вождь клана Плохие Руки, мог быть доволен собой.

Делавар с Дайвером прекрасно знали, что за ними тянется хвост из восьми конных бандитов. Первые полчаса отступления они даже не оборачивались, гоня лошадей плетками и шенкелями. Им нужно было во что бы то ни стало оторваться от того места у кромки леса, где они погрузили связанного Пэйджа на рослую лошадь Дайвера.

Они и оторвались. Теперь, когда уставшие лошади отказали им в резвости, пришла пора метису применять на практике свои индейские методы по запутыванию следов.

Равнинные участки премий, поросшие густой сочной травой, старательно огибались стороной. Делавар больше держался холмистых склонов, усеянных камешками и покрытых карликовой сосной и можжевельником. Попадались ручьи, — он смело загонял гнедого в воду и вел за собой Дайвера вниз или вверх по течению, чтобы потом, выбравшись на берег, опять искать подходящие пути отступления. Иногда он оставался поглазеть с бровки какого-нибудь холма на преследователей. Сбитые с толку его сноровкой, они напоминали ему озабоченных ищеек. Метис лукаво ухмылялся и исчезал с верхушки холма, словно его там и не было.

Глава 7

Индейский военный отряд сумел нагнать белых всадников к вечеру второго дня преследования. Посланный на разведку Матола вернулся к своим товарищам с полным отчетом, где и как расположились белые на ночной бивак.

— Бледнолицые глупее прерийных куриц, — с отвращением сказал разведчик. Его широкоскулое с ястребиным носом лицо было искажено гадливым выражением. — Они развели большой костер в самом неудачном для них месте — на излучине Бизоньего Языка. Перед ними невысокая гряда из выветренного песчаника, позади — быстрое течение Танг-Ривер. Нам будет легко загнать их в воду и расстрелять.

Сидевшие вокруг крохотного костра брюле с дымившимися трубками в руках, кивали и удовлетворенно, горловым голосом, высказывали согласие. Блики огня блестели на медных обручах и ушных кольцах воинов. За каждым из них торчали вбитые в землю копья с приставленными к ним боевыми щитами из семислойной бизоньей шкуры, луками из орехового дерева, колчанами из шкурок выдры и жезлами для подвигов. Военные лошади с подвязанными хвостами, разукрашенные полосами, зигзагами, отпечатками ладоней и подков, тихо стояли в сторонке, опустив морды к сочной траве.

— Сколько их? — задал вопрос Красная Вода, выпустив клуб дыма, который мгновенно растворился в надвигавшейся мгле.

— Шаглоган, — ответил Медвежонок, растопыря восемь пальцев.

— Уикчемна, — возразил военный вождь, подняв две ладони. — Их должно быть десять.

— У Матолы взгляд ястреба! — надменно произнес разведчик. — Васичу шаглоган.

Красная Вода выдохнул через нос и продолжил курение кинниккичника — смеси ивовой коры и пахучих прерийных трав.

— И ястреба иногда подводят глаза, — буркнул он спустя минуту. — От усталости и… самомнения.

Матола, Медвежонок, названный так своим близким родственником — великим Галлом, принял укол, но не остался бессловесным.

— Я разведывал для Высокого Позвоночника, когда тот уничтожал рубщиков леса из форта Фил Кирни… Я следил за Длинными Ножами для Ташунки Витко… Я был глазами моего дяди Галла и Сидящего Быка все время перед битвой Ста Убитых…

— Довольно! — воскликнул Красная Вода, нахмурив брови. — Мы знаем твои заслуги и знаем еще то, что белых должно быть десять человек.

— Нет, — отрезал опытный разведчик. — На излучине восемь бледнолицых с восьмеркой лошадей. Они глупы и безответственны! Может быть, те оставшиеся белые умнее остальных и они нашли себе укромное место? Так или иначе, они попались бы мне на глаза.

— Нет, так нет! — Вмешался Чанте Тинза. — Те двое не птицы, они оставят для нас следы… А вообще, они — странные люди. Убили в том лесу своего же человека… И потом, их след петляет, как у кролика, за которым гонится койот.

— А если эти васичу боятся преследования? — подал голос Маленькая Птица.

— С большим костром на открытом месте? — ухмыльнулся Матола. — Они пьют огненную воду и бранятся так, что их слышно на всю округу!

Задумавшийся Красная Вода выбил из потухшей трубки золу и сунул ее в маленький кожаный мешочек на поясе.

— Хо-хи, — сказал он, взглянув на Матолу и приложив пальцы левой руки ко лбу в знаке индейского почтения. — Извини, Медвежонок. Твои глаза были и остаются ястребиными. Ты не мог увидеть двух бледнолицых потому, что они беглецы!

Большинство брюле согласились со своим вождем сразу же. Остальные чуть погодя, не найдя никаких вразумительных объяснений для странного поведения бледнолицых.

Красная Вода откинулся спиной на траву и. заложив руки за голову, стал смотреть в ночное звездное небо. В беспредельной вышине уже просматривался Катку Вакатуйя — Высокая Дорога или Млечный Путь. Где-то там располагалось Ванаги-Ята — Сборное Место Душ отошедших в иной мир индейцев лакота. Миниша никогда не подвергал сомнению это поверье своего народа. Он верил в Ванаги-Ята и в Счастливые Охотничьи Угодья, где воины всегда сыты и довольны. Он верил, что когда-нибудь и его душа будет наслаждаться бесконечным счастьем, пройдя по Великой Высокой Дороге.

И именно из-за этой веры индейский военный отряд остановился на ночь в укромном лугу у берегов Танг-Ривер. Каждый брюле жаждал скальпов и славы, но по ночам души неотомщенных воинов скитались по земле, ища возмездия. С ранних лет люди, разговаривающие на лакота, знали о табу на передвижение и боевые действия в темноте. Пойти против этого запрета мог только сумасшедший. Пусть бледнолицые отдыхают и пьют огненную воду. Пусть! С первыми проблесками рассвета брюле снова ступят на Тропу Войны, и уж тогда пощады не будет никому.

Они двинулись вперед, когда восточный край Скан — Неба едва начал окрашиваться в алые тона. Пешие бойцы скользили в высоких травах, словно гремучие змеи, бесшумные и такие же смертоносные. Их руки были свободными, но у каждого за плечами виднелся лук с колчаном длинных стрел, а в ножнах на поясе покоился острый скальпирующий клинок. В набедренных повязках и легких летних мокасинах, татуированные и расписанные традиционными цветами тетонской боевой раскраски, они выглядели дико и впечатляюще.

На гребне выветренного песчаника они сделали короткую остановку. В неясном предутреннем свете они увидели бивак бледнолицых на расстоянии двухсот — двухсот пятидесяти ярдов. Их костер давно потух, в нем тлели лишь угли. Лошади стояли поодаль.

Семеро бледнолицых, протянув ноги к костру, спали с громким храпом. Восьмой сидел рядом с ними с карабином в руках. Его голова поникла на грудь в глубоком сне и не пошевелилась ни разу, пока брюле рассматривали бивак.

— Уинейа нанка уо? — чуть слышно спросил Красная Вода. — Вы готовы?

— Хан! — почти одновременно ответили ему пятнадцать воинов. — Да!

— Уаште, — прошептал военный вождь. — Хорошо… Хока Хуште!

— Хан, Миниша, уинейа манкело, — отозвался Хромой Барсук — лучший стрелок из лука в отряде. — Да, вождь, я готов.

— Снимешь стрелой караульного!

— Постараюсь.

— Хопо! — взмахнул рукой Красная Вода. — Двинулись!

— Хукка хей! — прозвучал приглушенный боевой клич лакота.

Воины перемахнули через гребень и быстро спустились в речную долину.

Утреннего ветерка, хоть и не сильною, хватило скакунам бледнолицых почуять неладное. Они вскинули головы и начали нервно топтаться. Спавший часовой дернулся всем телом и стал сонно осматривать долину.

— Стреляй! — прошипел Миниша Хромому Барсуку.

Через две секунды оперенная тетонская стрела, пропев короткую песню смерти, пронзила часовому горло чуть ниже кадыка. Уронив карабин и схватившись обеими руками за тонкое древко, он с хрипом повалился на землю.

Брюле поднялись во весь рост и выпустили из луков первые стрелы. Потом побежали, стреляя на ходу. Когда они приблизились к биваку, бледнолицые, нашпигованные многочисленными боевыми стрелами, походили на дикобразов. Некоторые так и остались лежать у костра, пораженные в жизненно важные места, Остальные, тяжело раненные, лезли в реку, пытаясь отстреливаться. Но индейцы были уже рядом. Их острые томагавки завершили начатую кровавую работу.

Спустя минуту все было кончено. Брюле, не потерявшие ни одного человека, испускали громкие кличи, вознося хвалу Великой Тайне. Это было в их стиле. Вакантанишни — утраченная магия — обрела силу!

Торжество индейских победителей длилось недолго. Сняв скальпы, собрав лошадей и оружие, они готовы были ехать дальше. Ведь оставались еще те двое беглецов. У воинов клана брюле Плохие Руки было Хинханне Уаште — Прекрасное Утро, но они уверовали в то, что не менее прекрасным будет и Анпету — день.

Глава 8

В следующий раз, когда Тонвейя, по своей привычке остался на возвышенности, чтобы понаблюдать за пройденным путем, его ждал большой сюрприз. Вместо восьми бандитов, нерасторопных и медлительных, он увидел военный отряд тетонов. У опытного делавара закололо сердце, ибо индейцы стремительно приближались, почти не тратя времени на распутывание его петляющего следа. Они хотели догнать беглецов и знали, как это делается.

Делавар сорвался с бровки холма, вскочил на гнедого и помчался к Дайверу. Ему показалось, что преследователи — его давние знакомые.

— Плохи наши дела, Токеча! — выкрикнул он, на полном скаку остановив коня.

— Что стряслось? — спросил лейтенант с тревогой в голосе.

— Тетоны!.. Они разделались с бандитами, теперь, похоже, намерены прихлопнуть нас.

— Оглала?

— Те самые брюле, я думаю… Они близко и читают наш след без всякого труда.

Красивое лицо лейтенанта побледнело. Его сердце гулко забарабанило в груди.

— Есть ли у нас шансы?

— Один единственный. До форта осталось двадцать миль, и мы должны прямиком скакать к нему. Если не подведут лошади…

Полукровка метнул красноречивый взгляд на Пэйджа, который тяжелой ношей лежал поперек холки вороного лейтенанта.

— Нет, Тонвейя, — замотал головой Дайвер. — Большой Джек поедет с нами. Его ждет суд.

— Иногда твои справедливость и чувство долга, Токеча, переходят все границы, — посетовал делавар. — Хопо!

Он пустил гнедого вскачь, стегнув его короткой плеткой. Дайвер ринулся вслед за ним, крикнув Пэйджу:

— Держись, бандюга! Это будет непростая скачка.

Дорога к форту Игл, однако, оказалась далеко не прямой. Беглецам то и дело приходилось отклоняться в стороны для объезда крутых холмов и отвесных лощин. Первые десять миль были покрыты ими достаточно быстро, но потом лошади стали сдавать. Было очевидно, что оставшаяся часть пути вытянет из них последние соки. А преследователи с каждой милей сокращали расстояние. Их малорослые лошадки, взращенные в предгорьях Скалистых Гор, были выносливы и крепки. Пересеченная местность высоких прерий не могла особенно затормозить их безудержный бег.

И, тем не менее, брюле проиграли эту дикую скачку. Лошади беглецов, в конце концов, смогли продержаться. Даже уставший вороной Дайвера, тащивший двойную ношу, взбодрился, завидев вдали бревенчатую ограду форта. Но если бы армейский форпост стоял в нескольких милях южнее, то вряд ли беглецам удалось его увидеть.

Выскочив на возвышенность к северу от форта, Дайвер произвел два быстрых выстрела из «спенсера». Вскоре ворота укрепления распахнулись, и в прерию по направлению к беглецам выехал отряд Длинных Ножей.

Ободренные Дайвер с делаваром, настегивая лошадей, поскакали вниз по склону к растущей на пути тополевой роще. Проехав через нее, они уже решили, что все испытания позади, когда армейский отряд разразился стрельбой. И этот ураганный огонь велся не по появившимся индейцам, а по ним!

— Что они делают? — взревел следопыт, натянув узду. — Изверги!

В следующую секунду он уже повис в стременах, пораженный в грудь метким выстрелом. Обескураженного Дайвера несло вперед до тех пор, пока его вороной не заполучил пулю в голову. Лейтенант успел соскочить на землю, тогда как связанному главарю бандитов рухнувшая грузная лошадь сломала шею.

Бросившись к павшему вороному и используя его тушу в качестве заслона, Дайвер начал стрелять. У него не было времени думать, анализировать, гадать. Единственное, что он хотел — это выжить. Он знал, что он стреляет по своим же сослуживцам, но он также хорошо уяснил, что они по каким-то необъяснимым причинам задумали покончить с ним.

Еще, будучи кадетом Вест-Пойнта, Дайвер числился в списках самых метких стрелков. За истекший после окончания этого заведения срок его стрелковый талант только укрепился. Пули «спенсера» полетели точно в цель. Они выбили из седел семерых кавалеристов, прежде чем остальные повернули вспять.

— Свихнувшиеся вояки! — вскричал Дайвер, вскакивая на ноги. — Вы, проклятое сучье семя!

Дайвера душили рыдания и злоба. Его лицо было перекошено от отчаяния и ненависти. В этот миг одна из редких солдатских пуль попала ему в левый бок, и он невольно опустился на колени прямо на кожаный мешок с золотом. Лейтенант инстинктивно схватил его и, корчась от боли, направился к гнедому. Тот стоял неподалеку, раздувая ноздри, шевеля от возбуждения длинными ушами. Лейтенант высвободил ногу делавара из стремени и, уложив мертвое тело на землю, кое-как взобрался в седло. Повесив мешок на луку, он осмотрелся. Он увидел, что на подмогу бежавшим солдатам из ворот форта выехал еще один отряд. Только на сей раз, озверевшие Длинные Ножи не торопились. Можно сказать, они почти не двигались, обратив лица в сторону Дайвера.

Лейтенанта мутило, вместе с кровью из раны в боку из него уходили и силы, и острота восприятия действительности. Он быстро слабел. Тронувшись на восток, он даже не посмотрел на север. Он, в отличие от солдат, не увидел рванувшихся к нему индейцев. Он уже ничего не мог видеть и чувствовать, уткнувшись лицом в густую гриву гнедого по кличке Накпа — Длинноухий, с которого минутой позже упал в высокие травы Великих Равнин.

Глава 9

Дайвер пришел в себя только спустя несколько суток. Еще находясь на пороге беспамятства и яви, он ощутил, что лежит на чем-то мягком и колеблющемся и что оно, это мягкое и колеблющееся, куда-то беспрерывно движется. Потом он уловил запахи выделанных шкур, конского пота, топленого медвежьего жира, услышал топот и фырканье лошадей, и гортанную индейскую речь. Его отяжелевшие веки вздрогнули и медленно поднялись. Ослепительно-белый свет дня заставил его зажмуриться. Но лишь на секунду. Он снова открыл глаза и теперь уже смог кое-что разглядеть. А именно: малых индейских пони с седоками-мужчинами, лошадей с поклажей на волокушах-травуа, пеших индеанок с детьми и бессчетное множество собак, тащивших миниатюрные повозки.

«Индейское племя на марше! — мелькнуло в голове лейтенанта. — И я в его составе?»

Дайвер повел головой и убедился, что так оно и было. Он лежал на большой волокуше-травуа, которая, оставляя на земле две глубокие бороздки, везла его, одетого в замшевые штаны и куртку, по выжженной солнцем прерии.

Он полуприкрыл веки и начал вспоминать все. что с ним произошло. Поездку на север, пленение Пейджа, обратное бегство и — о Боже! — эту дикую и бессмысленную перестрелку со своими сослуживцами.

Дайвер вспомнил и о ранении. Он коснулся рукой левого бока и почувствовал на нем матерчатую повязку. Затем ему показалось, что ранение есть на голове, И точно! Она была перевязана чьей-то заботливой рукой.

«Не помню, чтобы меня ранило в голову, — подумал лейтенант, хмуря брови. — Но, может быть, я просто упал с лошади Тонвейи… Черт, полукровки уже нет в живых!.. Бедный делавар!..»

Убаюкивающее движение травуа заставило Дайвера смежить веки. Он спал и не видел, как кочевники добрались до стоянки на берегу неглубокого ручья, окаймленного тополевым леском. Не видел, как индейские женщины споро поставили шесты и натянули на них покрышки из выделанных бизоньих шкур. Не почувствовал, как двое индейцев сняли его с повозки и бережно уложили на мягкую лежанку в просторном переносном жилище.

Очнулся он вечером, когда в типи горел яркий огонь и вкусно пахло тушеным мясом. Он сглотнул скопившуюся во рту слюну, приподнял голову.

Мужчина с женщиной, сидевшие у очага, разом повернулись к нему.

— Хо-хе-хи, — произнес глубоким баритоном индеец. — Добро пожаловать в наш типи.

— Пиламаця, — сказал лейтенант. — Спасибо.

Хозяева жилища переглянулись. Индеец раскурил трубку, поднялся на ноги и присел на расстеленную возле лежанки шкуру.

— Длинный Нож говорит на лакота?

Дайвер кивнул.

— Уаште, — удовлетворительно проговорил краснокожий. — Хорошо.

Он пару раз затянулся и предложил трубку Дайверу. Тот осторожно принял ее, покурил и вернул обратно.

— Мое имя — Миниша, — коснувшись пальцами груди, представился индеец. — Мою жену зовут Тачинча.

Индеанка улыбнулась. Она была миловидна и стройна. Ее черные глаза, обрамленные густыми ресницами, искрились любопытством.

— Токеча, — сказал лейтенант, положив ладонь на грудь. — Этим тетонским именем меня прозвал человек, который был когда-то в плену у Брюле.

— Кто он?

— Его звали Тонвейя.

По лицу индейца проскользнула тень неудовольствия.

— Полукровка из делаваров, — закивал он головой. — Брюле поклялись убить его.

— За них это сделали Длинные Ножи у форта. Меня они только ранили.

— Он был плохим человеком. Минише его не жаль.

— Он был плохим, потому что сбежал от Брюле?

Красная Вода пососал трубку и хмуро сказал:

— Плохо то, что он стал служить Длинным Ножам.

— Он был свободным человеком, — возразил Дайвер. — Он, наверное, всегда считал тетонов врагами. Даже пожив с ними некоторое время, он помнил сколько его соплеменников погибло от пуль и стрел людей, говорящих на лакота.

— Не будем больше говорить о нем, — сказал Брюле. — Он умер.

В типи воцарилась тишина. Слышно было, как Молодая Лань помешивает мясо, задевая большим костяным черпаком стенки медного котелка.

— Почему вы оставили меня в живых? — спросил Дайвер.

Коснувшись пальцами левой руки лба, индеец заговорил с большим воодушевлением:

— Я никогда не видел, чтобы белый человек стрелял так метко и по своим собственным братьям!.. Хунхунхи пангеча! Это было незабываемым представлением. Мои воины хотели снять с Токечи скальп, но я не позволил. «Вичаша окинихан! — сказал я им. — Этот белый должен стать почетным и уважаемым человеком в типи племени брюле.»

Из этих слов индейца Дайвер понял, что его ждет в будущем. Уайака Ийотанаяпи — почетный плен, вот как это называлось!

Дайвер глубоко вздохнул. По рассказам бывалых людей пограничья, из опыта полукровки Тонвейи, он догадывался, как будет непросто вырваться из индейского плена. Только счастливая случайность или небрежение со стороны краснокожих позволяли пленникам обретать свободу… Но он решил пока об этом не думать. В его плачевном положении нужно было сперва позаботиться о собственном здоровье, а уж потом строить далекоидущие планы.

— Что с моей головой, Миниша? — спросил Дайвер.

— Ты упал с гнедого на камень.

— Понятно, А где лошадь, мой мундир, оружие и… золото?

— Длинноухий в табуне, оружие и золото, — индеец вытянул руку в сторону задней стенки типи, — вон там. Твой же мундир я выбросил в прерии. Зачем он нужен Токече, почетному члену племени брюле?

«Действительно, зачем? — подумал лейтенант, усмехнувшись. — Новая жизнь — другие одежды.»

— Как мои раны? — снова обратился он к индейцу.

— Пуля Длинных Ножей прошла навылет, не задев важных органов. Я промыл и обработал твой раненый бок и голову. Теперь ты под присмотром Тачинчи и моего отца.

Дайвер с признательностью в глазах посмотрел на индеанку и пожал руку ее мужу. В конце концов, они заслужили это. Плен пленом, а дикари, все-таки, спасли ему жизнь.

Выпив какого-то горького снадобья, приготовленного индеанкой, и съев немного тушеного мяса, Дайвер откинулся на лежанку с намерением обдумать причины, толкнувшие солдат к расправе над ним.

«Итак, тут, похоже, дело в том, что Райт каким-то образом узнал обо всем, — начал размышлять лейтенант, пока хозяева жилища насыщались ужином. — Ну, от кого он мог узнать, как не от Кросби!.. Томми, Томми! Как же ты мог, такая низость! Из-за какой-то девчонки лишать жизни друга… Ясно, почему она была так холодна со мной. Видно, дружок не терял времени зря, пока я был на разведке… Мерзкий подонок!.. Я же отомщу тебе, ублюдок!..

А Райт! Продажная армейская дрянь!.. Заставил солдат поливать меня пулями, покончил с делаваром… Ну что ж, твое золотишко потеряно для тебя навсегда. Потеряешь и свою подлую жизнь! Не знаю как, где и когда, но я отомщу!»

В бессильной ярости Дайвер кусал губы, в его больших карих глазах стояли слезы.

Глава 10

Некоторое время спустя, когда хозяева типи покончили с ужином, и вышли наружу — Миниша пошел навестить одного из своих друзей, а Тачинча отправилась к подружкам — компанию Дайверу составил отец военного вождя, жилище которого стояло по соседству.

Его звали Вахошиска — Белый Посланник. Он был высок ростом, сутуловат. Его медный орлиный лик по всем направлениям бороздили морщины, но темные прищуренные глаза казались необыкновенно живыми и острыми.

Зайдя в типи, он первым делом набил трубку — старинную вещь с каменной чашей и отполированным чубуком — не спеша, раскурил ее, пустив дым кверху, к земле и на четыре стороны света, а уж только потом с негромким кряхтением уселся подле Дайвера. Полуприкрыв глаза, молча, он вдыхал в себя пахучий кинниккинник, подперев жилистой рукой подбородок.

— Никогда не думал, что на склоне лет мне придется выхаживать Длинного Ножа, — проговорил он медленно.

— Пиламайя, Ахте, — сказал лейтенант, прикоснувшись левой рукой ко лбу. — Спасибо, отец.

Старик посмотрел на него долгим взглядом, в котором просматривалась жизненная мудрость, гибкий ум и… некоторое любопытство.

— Твое имя — Токеча. На нашем языке оно означает Другой. Почему — Токеча?

Лейтенант слегка пожал плечами.

— Говорили, что я более справедлив и прям, чем остальные.

— Поэтому ты и получил пулю в бок?

— Думаю, что так.

Старик закивал убеленной сединами головой. Его волосы были тщательно расчесаны на пробор, на вышитый бисером перед замшевой рубашки спускались две толстые длинные косы, обернутые мехом и полосками красной материи.

— Мне кажется, справедливости и прямоты никогда не было в белых людях, — сказал он с вздохом. — Когда я был молод, они приходили в наши земли робкими просителями. Их было так мало, и они выглядели настолько безвредными, что наши старые вожди позволили им ловить бобров, торговать и строить первые укрепления. Но уже тогда белые люди стали обманывать индейцев. Их языки говорили одно, но делали они совсем другое. Вместе с ними к нам пришли ложь, воровство, предательство, болезни и огненная вода. Чем дальше, тем хуже. Потом появились Длинные Ножи, охотники на бизонов, фермеры. Теперь все они диктуют индейцу, как ему поступать, а сами в это время прячут за спиной оружие… Горько это видеть Вахошиске, горько. Два его старших сына погибли от рук бледнолицых. Остался единственный сын — Миниша, но у меня нет уверенности, что его не постигнет та же участь.

Индеец, казалось, стал выглядеть старше своих семидесяти зим. Скорбь тяжелым отпечатком лежала на его испещренном морщинами лице.

— Надеюсь, ты действительно другой, белый человек. Может быть, пожив с нами, ты взглянешь на краснокожих другим взглядом, полюбишь их.

Дайвер промолчал. Что мог сказать он, выпускник Вест-Пойнта и лейтенант американской кавалерии, ведущей изнурительную войну с соплеменниками Белого Посланника? Индейцы спасли ему жизнь, но только для того, чтобы он оставался в их лагере, хоть и почетным, а пленником. Сейчас он был среди чуждой расы — воинственной, свободолюбивой и во многом ему непонятной. И мог ли он предположить, что спустя считанное время его мнение в отношение краснокожих в корне изменится, что он их поймет и проникнется уважением. Это было впереди, а пока он просто лежал в прохладном типи язычников и набирался сил.

Шли дни. Состояние Дайвера улучшалось, ибо врачевательские усилия Белого Посланника и Молодой Лани оказались на редкость продуктивными. Сам старик считался лучшим лекарем в индейском клане. Под стать ему была и жена Миниши — потомственная знахарка. Они колдовали над бледнолицым почти постоянно. Старик отвечал за рану в боку, а женщина присматривала больше за проломленной головой. Вскоре повязка с нее была снята за ненадобностью. На лбу Дайвера остался лишь длинный розовый рубец. Простреленный бок заживал медленнее, но и тут дело шло на поправку.

В ходе выздоровления Дайвер узнал, к каким тетонам он попал. Это были брюле, вернее небольшой клан кочевой общины Вагмезайюха, Зерновой, принадлежавшей этому племени.

Дайвер гадал над тем, зачем индейцы брюле заехали так далеко на северо-запад. Ему было хорошо известно, что эти тетоны всегда кочевали в южных прериях ниже или южнее Платт-Ривер. В окрестностях Танг-Ривер и Боузменского тракта их никогда нельзя было встретить. Там жили северные тетоны Красного Облака, Сидящего Быка, Крапчатого Орла и Бешеного Коня — оглала, хункпапа, сансарки, Два Котла и черноногие-сиу. К войне Красного Облака брюле не имели никакого отношения. У них было полно забот на своей родине. Да и их лидер, Крапчатый Хвост, предпочитал мирную политику даже там, в южных прериях.

Однако все объяснилось довольно просто. Оказалось, люди небольшого клана Зерновой Общины, Плохие Руки, были на севере обыкновенными гостями. Они повидались со своими родичами-северянами, пожили с ними около двух месяцев, поучаствовали в Танце Солнца и когда их молодые воины вернулись из набега, отправлялись восвояси.

Теперь они остановились на одном из малых притоков Рипабликан-Ривер. Эти места были центром охотничьих территорий южных брюле, верховным вождем которых считался Крапчатый Хвост. Тут они кочевали, охотились и без конца воевали с племенами пауни.

Поначалу Дайвер не верил в то, что от пауни могла исходить постоянная угроза. Общины Крапчатого Хвоста, Красного Листа, Проворного Медведя и других вождей были многочисленными и воинственными и им, казалось, никто не сможет бросить вызова. Тем паче — пауни, оседлые индейцы, копавшиеся в своих огородах и полях и вечно укрывавшиеся в обнесенных частоколом деревнях от налетов конных отрядов южных брюле и оглала. Но не прошло и недели со времени возвращения Плохих Рук, как одной безлунной ночью военный отряд скиди выкрал из лагеря десяток лучших лошадей и убил пятерых взрослых воинов. Единственным утешением послужило то, что Миниша захватил в плен одного из налетчиков.

— Дерзкие люди, эти пауни, — заметил Дайвер Белому Посланнику, заглянувшему в типи Миниши на следующее утро.

Бронзовое лицо старика исказилось, словно он проглотил нечто похожее на бизонью желчь.

— Большую часть своей жизни я убивал их, как гремучих змей, — с отвращением в голосе проговорил он. — А они все еще досаждают брюле. Я согласен с Синте Глешкой — Крапчатым Хвостом, который считает, что пауни должны быть уничтожены.

— Вряд ли они на это согласятся, — с некоторой иронией сказал лейтенант. — Пауни, вроде бы, не так уж и могущественны, а военное дело знают неплохо, судя по прошедшей ночи.

— Брюле объединятся с южными оглала Плохой Раны, Свистка и Человека-Ходящего-Под-Землей. Вот тогда Мила Ханска — Длинный Нож, увидит, каким военным делом обладают эти любители человеческих жертвоприношений!

Дайвер не раз слышал о жестоком обычае пауни, в котором в жертву Утренней Звезде приносились юные девушки враждебных племен. И, по правде сказать, ему это обстоятельство нравилось мало.

— Да, Вахошиска, пауни стоит проучить за их скверные обычаи.

— Не проучить, — отрезал разгневанный брюле, — а всех вывести до единого!

Лейтенант счел нужным промолчать на резкий выпад воинственного тетона. Здесь большую роль играли эмоции того, кто полжизни провел на военных тропах против давних врагов.

Вместо этого он попросил Белого Посланника:

— Не расскажет ли Вахошиска, как это все началось? Сколько я знаю, брюле — выходцы из Миннесоты. Там у них были совсем другие враги.

— Хм-м, — проворчал старик, посасывая свою старинную трубку. — Конечно, мы жили в Миннесоте. И нам пришлось уйти оттуда, ибо наши враги чиппева, кри и ассинибойны завладели огнестрельным оружием. Но мы покидали обжитые места с легким сердцем. Мы ведь знали, куда нам направиться. За рекой Миннисосе — Миссури лежала богатая дичью страна — прерии! И кроме некоторых кочевых апачей, команчей и кайова там никого не было, Вместе с оглала мы перешли Миссури. Они заняли земли между реками Бад и Шайен, а брюле стали кочевать в области реки Уайт, чуть южнее. Сначала нас было немного. Со временем, однако, численность брюле резко повысилась. Целыми семьями и небольшими группами в наши богатые охотничьи угодья приходили северные родственники саоне — хункпапа, миннеконджу, ухенонпа, сан-сарки — и навсегда оставались с нами. Брюле без особых усилий вытеснили на юг новых соперников. Шайены, арапахи, кайова-апачи — все они устремились под нашим давлением к югу от Черных Холмов.

Тридцать зим племя жило в районе Уайт-Ривер. А потом вдруг наш охотничий рай истощился. Животных стало меньше, и брюле раскололись. Зерновая община, тишайаоте, важажа и несколько других кланов перешли реку Платт, чтобы занять под свои кочевья земли по берегам Рипабликан, Соломон и Канзас.

Нашими великими вождями тогда были Храбрый Медведь и Маленький Гром.

С шайенами и арапахами мы заключили мир. С тех пор. Мила Ханска, у брюле и появился злейший враг — четыре племени пауни! Мне и не пересчитать всех военных походов против пауни, в которых я принял участие. Их было много, очень много.

— Но почему? — спросил Дайвер. — Почему брюле так ненавидят пауни?

— Это чуждый нам народ, — ответил старик. — У них отвратительные обычаи, они усердно служат солдатам и коварны, как никакое другое племя прерий. Этого достаточно, чтобы они были нашими злейшими врагами.

Дайвер вспомнил о пленнике пауни. Ему стало интересно, что же ждет этого краснокожего неудачника.

— Когда умрет пленный/ — спросил он.

— Вечером, — ответил старик. — Но он испытает тысячу смертей, прежде чем его дух отправится к Ти-ра-ве, верховному божеству народа пауни.

Дайвер хмыкнул и задумался. Он не мог разделить с брюле ненависть к пауни, но понять его чувства сумел вполне. «Если есть враги, то биться с ними нужно без пощады, ибо они не пощадят тебя… Такие враги, как лейтенант Кросби с капитаном Райтом! Те, кто едва не лишили меня жизни и отняли любимую девушку… О, Джоан, я был глупцом, не выяснив, кто заставил твое сердце ожесточиться. Теперь мне понятно, что во всем виноват Кросби. Отшучиваясь и заверяя меня в своей дружбе, он только ждал удобного случая. Ведь не могла ты полюбить его! Мы нравились друг другу, об этом говорили твои глаза, руки, губы. Нам было вдвоем легко и весело… Похоже, Кросби просто оболгал меня».

Лейтенант тяжко вздохнул, представив, как его бывший приятель ласкает девушку. Он закрутил головой, пытаясь отделаться от этого.

— Что тяготит Токечу? — послышался голос Белого Посланника.

Дайвер поднял на старика грустные глаза и, подчиняясь внезапному импульсу, разоткровенничался. Его монотонный, полный горечи рассказ, казалось, произвел на старого индейца впечатление. Когда Дайвер умолк, он долго сидел в задумчивости, раскуривая время от времени свою древнюю трубку. Потом взглянул на лейтенанта.

— Токеча стал отвергнутым в своей стране, — сказал он. — Теперь ему безопасней жить среди индейцев. Но индейцы никогда не забывают мстить врагам и стараются всегда завоевать любовь избранной скво. С местью можно подождать. Она становится сладкой со временем. А с девушкой медлить нельзя. Иначе она будет делить ложе с другим мужчиной… Я скоро вернусь, Токеча.

Старик на удивление резво вскочил на ноги и вышел наружу. Дайвер остался сидеть с раскрытым ртом, смутно догадываясь, что Вахошиска каким-то образом решил помочь ему.

Через какое-то время старик вернулся. Вместе с ним пришли Миниша и связанный по рукам воин пауни с полуобритой, по племенному обычаю, головой.

— Отец рассказал мне твою историю, Токеча, — произнес военный вождь. — Я думаю, что этот пауни сможет донести до бледнолицей красавицы слова твоей любви. Мы с ним уже «поговорили» на языке жестов.

— Он же должен умереть! — спохватился лейтенант. — И… и сделает ли он то, о чем я его попрошу?

— Миниша взял пауни в плен и ему решать, как поступить с ним

Дайвер возбужденно водил глазами, еще до конца не осознав всей прелести предложения военного вождя.

— Но у меня нет ни пера, ни чернил!

— Черный Пес служил у белых скаутом, он знает язык твоих соотечественников. Говори ему все, что хочешь.

Дайвер посмотрел на пауни. Тот закивал головой и сказал на хорошем английском:

— Не бойся, бледнолицый. Черный Пес поедет в форт Игл и исполнит любую твою просьбу. Это дело чести. Не будь тебя, Черного Пса ждала бы медленная смерть у столба пыток.

Дайвера не покидало волнение. Запинаясь и теряясь в словах, он просил Черного Пса передать девушке, что он ни в чем не виноват, что его предал Кросби, что она для него любима и дорога, что он предлагает ей руку и сердце!

Глава 11

Прошло полмесяца. Болячки Дайвера зажили. Он мог свободно разгуливать по индейскому лагерю, наблюдать за работой женщин, бездельем мужчин и играми ребятишек. Он беседовал и со стариками и с простыми воинами, пас лошадей, ходил за грибами и лечебными травами. Лейтенант использовал любую возможность занять себя чем-нибудь, убить время. Ибо его теперешнее существование превратилось в сплошное ожидание. Возвращение Черного Пса, вот что волновало его больше всего на свете. Днем он бесконечно об этом думал, ночью видел во сне либо прелестную Джоан, либо возвращающегося пауни.

За влюбленным белым почти не было присмотра. Каждому брюле было ясно, что Длинный Нож и не подумает о бегстве в подобных обстоятельствах.

Сочувствуя своему пленнику, Красная Вода как мог, пытался его взбодрить. Он пригласил Дайвера принять участие в церемонии выноса Священной Трубки, водил к индейским мастерам, чтобы тот увидел изготовление щитов и магических головных уборов из орлиных перьев. Когда же разведчики обнаружили большое бизонье стадо на правом рукаве Рипабликан-Ривер, сам Дайвер упросил Красную Воду взять его на охоту. Молодой военный вождь дал быстрое разрешение еще и потому, что запасы пищи в лагере почти растаяли. Все последнее время охотники возвращались из охотничьих поездок расстроенными и с пустыми руками. Сейчас в окрестностях появились бизоны, и нужно было запастись мясом на многие недели, а то и месяцы вперед. Бледнолицый пленник был метким стрелком, а это значило очень много.

— Уаште, Токеча, — сказал Красная Вода, — ты пригодишься брюле на охоте.

По сведениям разведчиков стадо бизонов паслось в большой долине Бивер-Крик. Проведя при свете огромного костра Бизоний Танец и пережив долгую бессонную ночь, охотники брюле тронулись в путь. Их было около тридцати, включая Дайвера. Они ехали на охотничьих лошадках, сплошь вооруженные крепкими луками. За левым плечом каждого из индейцев виднелся колчан из шкуры выдры, заполненный стрелами. Под лейтенантом четко перебирал ногами Длинноухий. Пока раны Дайвера заживали, гнедой вольно пасся в индейском табуне и, нагуляв порядочного жира, являл собой нетерпеливого, рвущегося к действию скакуна. Приблизившись к долине Бивер-Крик с наветренной стороны, охотники растянулись в длинную, выгнутую в форме полумесяца линию. К высившимся перед долиной холмам они ехали медленно и осторожно. По знаку Миниши двое опытных брюле спрыгнули с лошадей и ползком пробрались к вершине холма. Потратив считанное время на осмотр долины, они вернулись назад с коротким отчетом. Верно рассчитав пройденную бизонами дорогу со вчерашнего дня, отряд брюле подъехал к ним как раз в нужном месте. Больше не было никаких задержек. Миниша взмахнул рукой, с запястья которой свисала плетка, и цепь охотников рванулась к холмам. Преодолев их, она понеслась вниз по противоположному склону к пасшимся в низине бизонам.

Дайвер скакал рядом с военным вождем, вооруженный скорострельным «спенсером». Его взгляд был прикован к громадному стаду, продолжавшему, как ни в чем не бывало, щипать траву. Затем бизоны подняли головы и обратили свои плохо видящие глаза на приближавшуюся грозную опасность.

Через мгновение бизоны были в движении. Их горбы и головы задвигались в быстром беге, копыта гулко застучали по земле.

Полумесяц индейских всадников, направив мохнатых животных вдоль русла Бивер-Крик, рассыпался, и началась дикая стремительная охота.

В неистовстве погони воины брюле издавали пронзительные вопли. Их крепкие луки сгибались и резко разгибались, посылая в скачущих бизонов длинные стрелы. Смертельно раненные животные то там, то здесь, начали валиться на землю.

Лейтенант выбрал крупную жирную самку, несшуюся в окружении быков и молодых телят. Он поразил ее с первого выстрела, вогнав пулю в голову. Охотничий азарт пронизал все его существо. В эти мгновения он был самым свободным человеком на свете. С рвущимся вперед Накпой он слился воедино.

Следующей жертвой стал взрослый самец, которому потребовалось две пули, чтобы сбить его с ног.

А охота продолжалась.

Дайвер заметил, как Миниша, искусно управляя своим пони, пробрался в гущу стада, наметив уложить громадного бизона с густой шерстью и высоченным горбом.

Вид храброго краснокожего, пустившегося опрометью в море бизоньих тел, приковал внимание лейтенанта, и он непроизвольно последовал за Красной Водой.

Ловкий индеец, с успехом избегая столкновений с животными, догнал-таки выбранную жертву. Он скакал в трех ярдах от бизона и уже принялся натягивать лук, как вдруг мохнатый исполин качнулся вправо. Его большая голова нырнула вниз. В следующую секунду она поднялась с тяжелой ношей на рогах — охотничьей лошадкой военного вождя! Красная Вода выскочил из седла и, упав на землю, попытался было встать. Но разъяренный бизон был уже рядом. Стоя на коленях, индеец заворожено глядел в его налитые кровью глаза.

Одновременно с последним рывком бизона Дайвер повел стрельбу из «спенсера». Четыре пули в быстрой последовательности вонзились в сердце зверя. Лютая злоба вкупе с инерцией почти донесли исполина до Миниши. Один его рог уткнулся в изрытую копытами почву у самого колена остолбеневшего краснокожего вождя.

— Прыгай на мою лошадь! — вскричал Дайвер, озирая проносившихся вблизи бизонов.

Наконец индеец вскочил на ноги и бросился к Дайверу. Почувствовав на талии руки брюле, лейтенант погнал Длинноухого дальше. Он скакал вместе с бизонами до тех пор, пока их не стало меньше. А потом, удачно маневрируя, выбрался из хвоста грохочущего стада на волю.

Только тогда Дайвер перевел дыхание. Опустив в изнеможении руки, он ловил ртом воздух, глядя на удалявшийся столб прерийной пыли.

Красная Вода соскочил со спины гнедого и положил руку на бедро Дайвера.

— Ты спас меня от смерти, Токеча. — Его голос звучал проникновенно. — Пиламайя!

— Однажды и ты сделал это для меня, — сказал Дайвер.

— Теперь мы квиты? — улыбнулся индеец.

— Похоже, что так.

Постепенно к ним стали подъезжать охотники и благодарить белого за спасение военного вождя. Они жали ему руку, говорили теплые слова, делились впечатлениями о его храбром поступке.

Чуть погодя на усеянную павшими бизонами равнину выехали индейские женщины и старики с многочисленными лошадьми и взялись за разделку туш. Двое из их числа вскоре обнимали Дайвера как самого близкого родственника. Это были Тачинча и Вахошиска, молоденькая жена и старый отец Красной Воды, избежавшего неминуемой гибели.

Глава 12

Джоан Паркингтон в оцепенении присела на край стула, положив влажные чуть подрагивающие ладони на колени. Ее красивое овальное лицо было бледным, затянутая в тесный лиф платья упругая грудь вздымалась. Но это длилось какие-то считанные секунды. Немного погодя восковые щеки красавицы заалели румянцем, в больших лучистых глазах блеснула радость.

Лейтенант Дайвер жив, он любит ее одну! И он ни в чем не повинен!

Джоан взглянула на краснокожего визитера и попросила повторить рассказ.

Ранее невозмутимый пауни здесь слегка улыбнулся.

— Белокожая скво услышит то же самое. У Черного Пса не раздвоенный язык!

Встряхнув пышными локонами, девушка растерялась. Не зная как отблагодарить индейца, она сунула ему в руку только что приготовленное печенье. Приход индейца, от которого несло медвежьим жиром и который больше походил на бритого головореза, порядком напугал ее, ей было известно, что несколько дней назад его приняли в форте на должность скаута. Она видела его слонявшимся вокруг и с неудовольствием отметила, что он уделяет ей пристальное внимание. Что было на уме дикаря, она не знала, но постаралась всегда находиться в компании с прачками. Она даже поделилась своими опасениями с Кросби, однако, тот лишь посмеялся над ней, сказав, что быть красавицей, оказывается, не всегда чистое удовольствие.

И вот, воспользовавшись отсутствием подружек, ушедших в казармы за бельем, индеец-таки свиделся с ней с глазу на глаз. Но, Боже мой! Какой сладостный бальзам он пролил ей на сердце!

Джоан стала сожалеть о размолвке с Дайвером уже на следующий день после его отъезда из форта. Когда раздражение и обида на лейтенанта постепенно улеглись, она стала терзаться по поводу того, что, не выяснив ничего, попросту выставила любимого человека за дверь.

А в том, что она любила Стейси, не было никаких сомнений. В течение ее первых дней в форте они скорее игрались друг с другом, находя в этом известное наслаждение. Ведь оба были красивы, оба знали, что влюбленность между ними — нечто неотвратимое. Так оно и было. Они играючи сблизились, а когда пришло первое испытание, Джоан поняла, что по-настоящему, глубоко и нежно, полюбила.

Потом это ухаживание Кросби… Ей с самого начала не понравилось то, что он тянул с показом тех любовных писем, говоря, что никак не может их найти в вещах Дайвера. Когда же она настояла на своем, он принес письма. Действительно, это были пылкие признания в любви, но девушка заподозрила неладное, ибо чернила выцвели от времени, а даты были стерты. Она ничего не сказала, только безотказным женским чутьем поняла: Кросби хитрит! Ежедневные визиты синеокого лейтенанта перестали доставлять ей хоть какое-либо удовольствие. Она терпела его присутствие, открыто скучала и за разговорами с ним думала о Дайвере, о его возвращении.

И тут по форту объявили Дайвера преступником. Джоан опешила. Стейси и какой-то убийца Большой Джек! Что между ними общего? Не удовлетворившись высказываниями Кросби (они показались ей злорадными), она увиделась с капитаном Райтом. Да, сказал командир форта, есть точные данные, что лейтенант кавалерии Соединенных Штатов Стейси Дайвер примкнул к банде Джека Пэйджа. Это не подлежит проверке, и отныне Дайвер вне закона, бандит с большой дороги.

Джоан была подавлена. Она не находила себе места, и веря, и не веря в то, что любимый ею человек присоединился к разбойникам. В конце концов, она решила ждать. Может быть, думала она, Стейси как-нибудь даст ей знать о себе. Сославшись на недомогание, Джоан вежливо попросила Кросби оставить ее в покое.

Когда в один из последующих дней часовой на вышке прокричал о приближении Дайвера и метиса, девушка, не чувствуя под собой ног, бросилась вон из прачечной и взобралась на деревянный настил. Лучше бы она этого не делала. Выехавший из ворот форта солдатский отряд, возглавляемый Кросби, у нее на глазах расстрелял путников. Метис и сидевший на лошади лейтенанта мужчина, оказавшийся Большим Джеком Пэйджем, не поднялись с земли, а Дайвер после перестрелки, по-видимому, тяжело раненый попал в руки каких-то краснокожих.

С Джоан чуть не. случился обморок. Она рассчитывала на то, что Дайвера сначала возьмут под арест, допросят. А все произошло иначе. Разгоряченный капитан Райт во всеуслышание приказал солдатам прикончить ренегатов.

Не помня себя. Джоан спустилась с настила и кое-как добрела до постели. Она не понимала, зачем Дайвер так открыто вернулся в форт под прицельный солдатский огонь. Ей было дико наблюдать, как бывшие его сослуживцы превращаются в палачей. В голове у девушки была полная неразбериха. И не мудрено, что на протяжении недели у нее покалывало сердце, наблюдался общий упадок сил. Ведь Дайвера, наверное, уже не было в живых.

С помощью войскового врача она выздоровела. Но это была уже другая Джоан. В ней стало меньше жизни, она выглядела грустной, даже ее блистательная красота, казалось, несколько поблекла.

Текли дни. Она равнодушно беседовала с лейтенантом Кросби, лишь иногда улыбаясь его остротам. Его поцелуи почти не вызывали у нее никаких чувств. Ей было все равно. Она просто стала привыкать к Кросби, и когда тот сделал ей предложение, Джоан не отказала.

Теперь, с появлением краснокожего скаута, Джоан Паркингтон вновь обрела себя. Радость переполняла все ее существо, она испытала душевный настоящий подъем. Вместе с этим, ее сердце полнилось гневом по отношению к двум отпетым ублюдкам: капитану Райту и медоточивому Кросби. Как эти люди могли пойти на такое? Подонки! И с одним из них она едва не связалась брачными узами!

«О, Боже!» — беззвучно восклицала она. — Какими жестокими могут быть люди.

Джоан встала и нервно заходила по комнате. Ее лицо было сосредоточено, длинные тонкие брови нахмурены. Никогда раньше она так не хотела покинуть форт игл, как в данный момент. Тот самый форт, где она нашла свою большую любовь, и где сейчас хозяйничали двое самых подлых офицеров на свете.

Остановившись перед краснокожим, она умоляюще обратила на него взор.

— Черный Пес, я не могу здесь больше оставаться. Придумай что-нибудь. Я готова уехать отсюда хоть через минуту.

У пауни не дрогнул ни один мускул на лице. Со сложенными на груди руками, он оставался стоять в той же самой невозмутимо — гордой позе и хранить молчание. Только оживленный блеск его темных глаз говорил о том, что он в напряженном раздумье.

— Бледнолицая может положиться на Черного Пса, — наконец вымолвил он. — Когда солнце встанет над воротами форта, пауни будет ждать ее в лесу с запасной лошадью. Он скажет белому командиру, что отправляется на охоту… Что скажет ему бледнолицая?

— Я… Я попрошу капитана Райта отпустить меня по грибы, — быстро нашлась взволнованная девушка.

— Пусть духи будут на нашей стороне, — сказал пауни и, кивнув ей, покинул помещение.

Индейцу сопутствовала удача вплоть до того мгновения, когда он, осторожно прикрыв дверь, вышел наружу. Но тут она и оставила его.

— Какого черта, Черный Пес, ты делал в прачечной?! — рявкнул гневный голос, принадлежавший лейтенанту Кросби, вышедшему из канцелярии.

Индеец застыл на месте. Лейтенант стремительно приблизился и встряхнул его за плечо. Зажатое в руке пауни печенье от толчка полетело на землю.

— Что тут тебе было нужно? — снова заорал военный.

Черный Пес первым делом сбил руку лейтенанта со своего плеча, а потом спокойно окинул его взглядом.

— Черный Пес — свободный разведчик. Разве ему запрещено передвигаться по форту?

— Да, но… — несколько стушевался Кросби. — но не заходить же к белым женщинам! Один твой вид с обритой головой пугает их насмерть.

— Так считает Длинный Нож, — усмехнулся индеец. — А бледнолицая красавица думает по-другому. Вместо того чтобы умереть (упасть в обморок), она была к пауни добра, угостив его печеньем.

Лейтенант бросил взгляд на сладкое творение рук своей возлюбленной, рассыпанное под ногами, и проговорив более миролюбиво:

— Так ты заходил за этим лакомством?

Пауни движением глаз показал, что лейтенант попал в точку.

— Ладно, — неприязненно произнес Кросби. — Думаю, это было в первый и последний раз, когда ты набрался наглости побеспокоить девушку.

— В первый и последний, — эхом за Кросби повторил краснокожий, уходя прочь.

Лейтенант исподлобья посмотрел ему вслед.

А в это время Джоан, видевшая встречу Кросби с индейцем из окна, молила Бога послать ей успокоение. Сейчас ей как никогда требовались спокойствие и обычное в последние дни равнодушие. Надо было, во что бы то ни стало не дать Кросби почувствовать изменения во внешности и поведении. Проглотив застрявший в горле комок, она присела к зеркалу, что бы тут же убедиться, что все ее усилия идут прахом.

Скрип двери и шаги вошедшего внутрь лейтенанта заставили — таки ее вздрогнуть, невзирая на все усилия.

— Ты, наверное, слышала, любимая, как я отчитал скаута, — сказал Кросби, подходя к ней и кладя руки ей на плечи. — Больше он не забредет сюда… Да ты вся напряжена и дрожишь!

Он чертыхнулся и обозвал пауни краснокожей образиной.

— Это ничего, Томми, — проговорила девушка, решив вдруг, что лучше всего сейчас и не прятать своего возбужденного состояния. Это, подумала она, просто результат неожиданного прихода индейского скаута, которого она так побаивалась. — Пауни, конечно, напугал меня, но, оказывается, он приходил только за тем, чтобы я его чем-нибудь угостила.

Лейтенант улыбнулся и попытался поцеловать девушку. Вот тут уже выдержка оставила ее. Видя вытянутые, ждущие поцелуя, тонкие губы лейтенанта, которые оболгали любимого человека, Джоан резко отшатнулась. Стоявшее на столе зеркало качнулось и со звоном разбилось на полу на множество мелких осколков.

Кросби выпрямился. Он недоуменно оглядел девушку.

— В чем дело, Джоан?

Она не отвечала, но Кросби показалось, что он смотрит в глаза разъяренной тигрицы. Впечатление было настолько сильным, что у него заныло в груди.

— Не нужно поцелуев. — Холод в голосе девушки уже не явился чем-то неожиданным.

Кросби сник. Ему казалось, что он завоевал если не любовь Джоан, то хотя бы ее привязанность. А вышло совсем не так. Она, похоже, только что решила дать ему отставку… Но почему?

— Джоан, я не понимаю… — начал он, однако она прервала его на полуслове.

— Ты мне противен, Томас Кросби! — Ее красивое лицо перекосилось от ненависти. — Между нами все кончено! Мне легче поцеловать того пауни, чем тебя.

— А может, ты уже лобызалась с ним? — взорвался Кросби. — С этим краснокожим жеребцом.

— Какое твое дело?! Я сказала, что между нами все кончено.

— Хорошая штучка! — выдавил сквозь зубы лейтенант, поворачиваясь к выходу.

— Запомни, Томас Кросби, — добивала его девушка. — Я любила Дайвера и люблю его сейчас… А ты, ты…

— Свихнулась! — покачал головой Кросби. — Любить мертвеца.

— Он жив! — воскликнула она, а затем тише добавила: — В моем сердце Стейси жив!

Лейтенант размашисто шагнул к выходу и, злобно хлопнув дверью, выскочил наружу.

Джоан с горящим от возбуждения взглядом еще долго не могла прийти в себя, переживая случившееся. Видел Бог, она пыталась сыграть перед Кросби роль. Но одно дело — терпеть его присутствие, прикосновения и разговоры, другое — поцеловать предателя, конченого негодяя. Это было выше ее сил. А потом ее понесло, она почти не сдерживала себя.

— Ну и черт с ним! — Джоан поднялась со стула и подошла к оконцу. — Я облегчила себе сердце, поставив этого подлеца на место.

Она посмотрела на солнце. Время встречи с Черным Псом приближалось.

Глава 13

В душе лейтенанта Кросби царил хаос. Там было все — гнев и разочарование, ярость и обида. Его сердце бешено колотилось, виски ломило, а глаза застилала какая-то мутная пелена.

По пути к своей комнате он съездил по физиономии нерасторопному новобранцу, грубо отчитал первого сержанта, напрочь испортил отношения с войсковым врачом, разразившись нецензурной бранью ему в лицо только за то, что лейтенанта попросили взять себя в руки.

Уединившись, Кросби попытался успокоиться. Но если ярость и гнев понемногу стихали, то боль обиды, казалось, все больше ширилась и росла. Туда же примешивалась ревность. Он никогда не думал, что она будет такой острой к мертвецу.

В конец затерзав себя, Кросби решил, что сейчас ему требуется, как следует выпить. Чтобы забыться хоть на время, чтобы унять эту дикую боль.

Он вышел наружу и направился к штабу.

Райта он застал за обычным делом: тот сидел за столом и внимательно раскладывал пасьянс. Отвлекшись от карт, командир форта бросил на вошедшего осуждающий взгляд.

— Что с тобой такое, Томми? Ударил солдата, унизил первого сержанта, оскорбил Стивенса.

Кросби молча сходил к шкафу, достал бутылку» Уайлд Файер» с рюмкой, сел напротив Райта и налил полную стопку. Он не заговорил, пока не выпил три рюмки подряд.

— Ничего не выйдет с Джоан, сэр.

— В каком смысле?

Лейтенант, вздыхая и хмурясь, излил перед Райтом душу.

— Да-а, — протянул командир. — А как все хорошо складывалось. Честное слово, не поймешь этих женщин!.. Кстати, она только что была здесь.

Лейтенант поднял на Райта усталый взгляд.

— Что ей было нужно?

— Сказала, что собирается сходить за грибами. — Райт вдруг откинулся на спинку кресла и, сложив руки на груди, уставился на подчиненного. — Послушай, Кросби, может это и совпадение, но Черный Пес тоже захотел проветриться.

Лейтенант по-прежнему устало глядел на Райта.

— Ну и что?

— Как что? Ты же сказал, что краснокожий побывал у Джоан в гостях… Уж не снюхалась ли наша девица с индейским лысым орлом?! Это, конечно, похоже на чушь, но…

Райт не сдержался и разразился громким смехом.

— А чем черт не шутит! — не унимался он. — Ведь сказала она, что предпочитает целоваться с ним.

Кросби затаил дыхание. Его глаза сверкнули подозрением. Затем они сузились, в них четко просматривался холодный расчет.

— Что ж, все может быть… Даже очень может быть.

Он поднялся на ноги с видом человека, который принял решение.

— Что ты собрался делать, Кросби? — спросил Райт, еще продолжая посмеиваться.

— Черный Пес, — проговорил лейтенант. — Где он?

Райт развел руками.

— Выехал куда-то поохотиться.

— А Джоан?

— Поди, уже тоже оставила форт… Так что ты надумал, Томми?

Лейтенант и на сей раз не ответил. Опрокинув рюмку виски, он покинул канцелярию и сходил в прачечную. Джоан там не было.

— Ушла она, — сказала Полли, одна из прачек. — Взяла лукошко и ушла.

Лейтенант бросился к настилу и оглядел округу. Девушки нигде не было видно.

— Черт! — вырвалось у него. — Теперь их надо выслеживать.

А так как Кросби не умел читать следы, то ему пришлось обратиться за помощью к рядовому Догерти, который слыл за неплохого следопыта.

— Ну, это вполне мне по силам, — сказал солдат, выслушав лейтенанта. — У пауни неподкованная лошадка, а Джоан, я видел, вышла из форта пешком.

И действительно, Догерти сразу напал на след девушки и без каких-либо задержек проехал по нему до северного леса. Углубившись в него, солдат обнаружил кое-что интересное на одной из полянок.

— Тут Джоан встретилась с Черным Псом, — проговорил он, осматривая землю. — А уже отсюда она поехала вместе с ним…

— Вместе с ним? — озабоченно произнес Кросби. — И куда они направились?

— Да, у краснокожего была запасная лошадь. И они на пути к востоку.

— Что?!.. За ними!

Тут только лейтенант понял, что Джоан сбежала из форта.

«От меня не уйдешь! — думал Кросби на скаку. — Потаскуха!.. Затосковала по дому? Ты вернешься в него, но прежде я с великим удовольствием изнасилую тебя! Раньше, чем ты расстелишься под краснокожим жеребцом за помощь в побеге! Видите ли, я ей опротивел!.. Ничего, Джоан Паркингтон, ты мне за это заплатишь».

В сердце Кросби горело пламя мести. В нем больше не осталось места для хрупких надежд и сомнений. Все что он хотел — это как можно скорее отомстить.

Они увидели беглецов с небольшой возвышенности. Те только спустились с нее и без особой спешки ехали по долине, поросшей можжевельником и дикими розами.

— Видно, они не очень-то побаиваются погони, — сказал Догерти.

— Вот и здорово! — отозвался Кросби, вытягивая из чехла карабин.

До беглецов было рукой подать. Лейтенант, будучи посредственным стрелком, сразу решил, что испытывать судьбу не стоит. Ему больше нужна была девушка, и он прицелился в ее лошадь. При удаче, с краснокожим можно будет покончить и потом.

Выстрел прозвучал отрывисто и громко. Пораженная лошадь беглянки, сделав скачок вперед, рухнула на землю. Джоан откатилась в сторону. Черный Пес хотел было посадить ее на свою лошадку, но, увидев преследователей и услышав очередные выстрелы, быстро помчался дальше к востоку.

Когда Догерти высказался за продолжение погони, Кросби отрицательно покачал головой.

— Пусть уходит! — крикнул он. — Нам уже не догнать его.

Они не торопясь, подъехали к девушке. Она сидела на земле и, уткнув голову в колени, тихо плакала. Кросби соскочил с лошади, грубо поднял Джоан на ноги и влепил ей оглушительную пощечину.

— Чертова дьяволица! — гневно прошипел лейтенант. — Ты забыла попрощаться со своим женихом!

Он ударил ее снова, теперь с удвоенной силой. Ноги Джоан подкосились, она стала медленно оседать вниз. Кросби злобно отбросил ее от себя, и она без сознания упала на землю.

Может быть, и дальше лейтенант Кросби действовал бы соответственно своим желаниям, но кроме него самого и беззащитной девушки здесь находился еще и третий. А поскольку рядовой Натаниэль Догерти по рождению и воспитанию был стопроцентным южанином и истинным джентльменом, отнюдь не по своей воле попавшим после Гражданской войны в кавалерию, то развитие дальнейших событий определил именно он.

Когда Кросби с бесстыдством коренного янки, намекнул на изнасилование, Догерти отошел от лейтенанта и недвусмысленно взял оружие на изготовку.

— Надеюсь, лейтенант Кросби, — холодно проговорил он. — Этот намек — всего лишь неудачная шутка.

Кросби видел, как Догерти взял в руки оружие, теперь он услышал и его предостережение. Он понял, что надругаться над Джоан ему не удастся. Он совсем забыл, что представительницы слабого пола для любого воспитанного южанина объект либо галантного ухаживания, либо простого вежливого обхождения.

— Это и была шутка, Догерти, — сказал он, пытаясь выглядеть дружелюбно. — Я сорвался, вот и все.

— Догерти, не смейте верить этому подлецу! — раздался неожиданный голос Джоан, пришедшей в себя. — Не будь вас, он сделал бы со мной все, что угодно. Он — продажная шкура! Он с капитаном Райтом оболгал Дайвера, и они чуть было, не убили его. А Стейси жив, он у индейцев брюле. Черный Пес вез меня к нему!.. По Райту и Кросби плачет виселица! Они сбывают…

Бурные откровения Джоан лейтенант оборвал хлестким ударом кулака. Она провалилась в беспамятство, а он поднял руку, заставив солдата остаться на месте.

— Все, Догерти, я больше к ней не прикоснусь. Надо было закрыть ей рот. У моей невесты нервный срыв, только и всего. Я не сдержался, ибо она понесла несусветную ложь.

Южанин никак не отреагировал на слова девушки. Он лишь пожал плечами и посоветовал лейтенанту:

— Завяжите ей рот кушаком, сэр, и вам больше не придется махать кулаками, а мне — терять самообладание.

Кросби охотно воспользовался советом подчиненного.

«Вот как все обернулось, — размышлял он на обратном пути к форту. — Дайвер жив и здоров!.. Черт! Ну и новость!.. Ладно, будем начеку. А Джоан? Ей все известно. Она опасна. Постой!.. Нужно сказать в форте, что она тронулась умом, когда Черный Пес пытался изнасиловать ее. Да, именно так. Но Догерти! Он-то видел все. Гак, Райт должен избавиться от него. Скажем, отправит домой за необыкновенные заслуги при спасении Джоан. Все эти южные джентльмены только и думают, как бы вернуться восвояси к своим пышным лесам и колонным дворцам. А когда я попользуюсь этой потаскушкой, то пусть потом она валит из форта ко всем чертям с ее разоблачениями!»

Глава 14.

К осени 1867 года военные действия, которые вели северные индейцы Красного Облака, Сидящего Быка и Бешеного Коня, пошли на убыль. Тетоны устали от затяжной войны и большей частью стали двигаться к югу, чтобы, как люди Крапчатого Хвоста, мирно кочевать и торговать с бледнолицыми. Все общины брюле, даже те, что поддерживали войну Красного Облака, теперь сплотились вокруг Синте Глешки. Единственным исключением были Сироты, Вабленича и Плохие Руки.

Первые уже и не мечтали о возвращении, а другие, любители кочевать и действовать в одиночку, вскоре все же начали подумывать о том, чтобы присоединиться к основным силам своего народа.

Причины для этого были весомыми. Форпостов американской армии стало больше, поселения белых людей разрастались с невероятной быстротой, окружая охотничьи угодья тетонов плотным кольцом. И самое главное, кончились времена, когда неудокомплектованность фортов живой силой была на руку индейцам. Сейчас Длинных Ножей хватало. Закончив усмирение Южных штатов, военные власти отправляли на Запад все новые и новые подкрепления.

Индейские вожди понимали, что свободной жизни кочевников приходит конец. Они знали, что для них готовятся резервации. И если их погонят в них, им ничего не останется делать, как подчиниться Великому Белому Отцу. Южные брюле и оглала не станут, подобно северным индейцам Красного Облака и Сидящего Быка, поднимать Топор Войны.

Только не в их исконных землях, опоясанных двумя железными дорогами, напичканных фортами и поселками.

Такой была обстановка осенью 1867 года и из-за нее в индейской жизни Стейси Дайвера наметился крутой перелом.

Лейтенант дождался Черного Пса, его настроение улучшилось. Теперь, когда Джоан получила от пауни известия о его добром здравии и заверения в большой любви. Дайвер мог вздохнуть свободнее. Не беда, что ее побег не удался. Главное, что они любили друг друга и мечтали о скорейшей встрече. Ему оставалось отомстить Райту и Кросби. Но каким образом? Отец Миниши как-то обмолвился о том, что Дайверу следует дать сдачи своим врагам. Лейтенант после несколько раз заводил с Минишей разговор на эту тему, но ничего путного из этого не вышло. Военный вождь дорожил пленником и боялся, что тот мог и сбежать в ходе отмщения. Его даже не успокаивало то, что Дайвер находится в черных списках американской армии, что его ждала верная смерть вне пределов индейских кочевий.

И вот, сложившаяся к этому времени ситуация на границе разрешила все проблемы.

После окончания совета Плохих Рук Миниша вернулся в типи с нескрываемым удовлетворением.

— Токеча, — начал он проникновенно, — Большой Совет решил прекратить независимые кочевки. Плохие Руки должны присоединиться к людям Крапчатого Хвоста. В лагерях Синте Глешки много Длинных Ножей, и поэтому тебе там показываться нельзя. Ты был моим добрым талисманом, спас мне жизнь, но теперь Миниша освобождает тебя из почетного плена. Ты свободен!

Дайвер забыл обо всех приличиях и, вскочив на ноги, крепко обнял индейца. Его волнение было слишком велико, чтобы произнести благодарную речь. Все, что смог вымолвить, было троекратное «Пшамайя!»

Находившиеся в типи Белый Посланник и Молодая Лань были откровенно рады тому выбору, какой сделал Красная Вода. Они уже давно стали сочувствовать пленнику. Это был действительно Токеча, Другой, непохожий на остальных белых. Он понимал индейцев, хотел им добра, не раз высказывался за мир между двумя враждебными расами.

Поздравив лейтенанта, Вахошиска, однако, оставался несколько озабоченным.

— Токеча, — сказал он серьезно, — ты получил свободу. Это хорошо. Но ты ведь знаешь, за тобой начнется охота в стране белых людей.

Дайвер поблагодарил старика за участие.

— Вернуть себе доброе имя и прижать к стенке врагов… Я об этом размышлял постоянно. Есть одна задумка, которая при благоприятном исходе разом избавит меня от проблем… Но мне нужна помощь.

Дайвер кинул на Минишу заинтересованный взгляд.

— Токеча может рассчитывать на военного вождя брюле, — заверил индеец. — Что у него на уме?

— Помнишь торговца огненной водой на Антилопьем ручье?.. Мне нужен он сам и один из его фургонов с лошадьми.

Красная Вода положил правую ладонь на грудь и уверенно заявил:

— Ты получишь его, Токеча. Мои воины отыщут торговца, где бы он ни находился.

Был конец ноября. Холмистая прерия вокруг форта Игл, продуваемая злыми северными ветрами, лежала под глубоким ослепительно — белым покровом. В самом военном укреплении ввиду затяжных холодов почти не было признаков жизни. Весь личный состав, кроме дежурившего на вышке караульного, жался к раскаленным печкам, куря бесконечные самокрутки и ведя неторопливые беседы.

Командир форта с лейтенантом Кросби, засев в плохо протапливаемой канцелярии, зябко потягивали виски «Скорпион Блад», перебрасываясь картами. В эти студеные дни покер был у них единственным развлечением.

Кросби вел игру нервно и невнимательно. Все последнее время он с сожалением думал о том, что наказать Джоан у него уже вряд ли получится. Доставив девушку в форт и объявив ее сумасшедшей, он собственноручно воздвиг вокруг нее непреодолимые преграды. Мало того, что прачки неотступно заботились о ней, настал день, когда Райту под давлением солдат и офицеров пришлось связаться с военными властям Дакоты, чтобы вызвать в форт Игл отца Джоан.

Месть жгла лейтенанту нутро, он нервничал, до конца не расставшись с мыслью обесчестить порвавшую с ним красавицу.

— Ходят упорные слухи, что для всех южных тетонов готовится резервация в Южной Дакоте, — между делом произнес Райт, отпив из рюмки.

— Хм-м, — буркнул Кросби. — Туда им и дорога. Возвращаются на круги своя?

— Да. Именно оттуда оглала и брюле двинулись на юг отвоевывать новые земли у пауни… Правда, теперь в тех местах нет ни дичи, ни хрена. Голая земля и больше ничего.

— Пусть победствуют, — протянул с издевкой Кросби. — Это им пойдет на пользу… Ну, а что же Плохие Руки? Куда они сгинули, черт бы их побрал?!

Райт покачал головой, всматриваясь в карты.

— Я знаю столько, сколько и ты, Томми. Все брюле осели в зимних лагерях у Рипабликан-Ривер, а этих скитальцев не видно. Как будто специально тянут резину! Знают, поди, что Дайверу придет крышка у Рипабликан… А вообще-то, Томми, что ни говори, а Дайвер был чертовски хорошим офицером. Ну, надо же, взять в плен самого Пейджа!

— Бросьте, сэр! — отмахнулся Кросби. — Этот «хороший офицер» чуть было не поставил крест на вашей карьере. Может, и на жизни тоже.

— Понятное дело, чего уж там… Кстати, как насчет тех разговоров среди солдат?

— Каких разговоров?

— Ну, что метис и Дайвер вернулись с пленным Пейджем.

— Солдаты по сей день уверенны, что они примкнули к банде, чтобы только сграбастать Большого Джека. И втихомолку продолжают ругать вас за приказ стрелять на поражение.

— Да откуда же, черт побери, мне было знать о пленном Пейдже?! — Райт с расстроенным видом бросил карты на стол. — И еще эта оглашенная Джоан!

— Успокойтесь! Что нам эти разговоры. Дайвер застрелил семерых солдат. Шеридан отдал приказ прикончить его на месте без всяких разбирательств! А что взять с сумасшедшей? Пусть разоблачает!

Райт взял карты в руки и облегченно вздохнул.

— Только это и греет душу.

Они продолжили игру. Снаружи завывал — ветер, кружился мелкий снег. В канцелярии становилось все холоднее.

— Чертова погода! — клацнув зубами, произнес Райт. — Что же будет зимой?!

Протяжный крик караульного заставил офицеров отвлечься от покера и прислушаться.

— По-моему, кто-то едет к форту, — предположил Райт. — Сержант Кроуфорд!

Кряжистый широкоплечий дежурный по штабу в ту же секунду показался в дверях.

— Да, сэр?

— Узнай, что там увидел часовой.

Сержант отдал честь и скрылся. Вернулся он быстро.

— Торговец у ворот, сэ. Бигон.

Райт в недоумении вскинул брови.

— Так быстро?!.. Ладно, откройте Бигону ворота, и пусть он прямиком идёт сюда.

Кроуфорд выскочил наружу и с помощью двух солдат распахнул массивные дубовые ворота. На территорию форта вкатился высокий фургон, запряженный парой вороных лошадей.

Тощий Бигон с острым, как у хорька, лицом, кивнув сержанту, спрыгнул с козел. За ним следом из глубины фургона вылез еще один человек. Закутанный в меховую накидку, с теплым шарфом на нижней половине лица, он пробормотал что-то на счет холодной погоды и встал рядом с Бигоном.

Кроуфорд, сказав, что командир у себя, пошел приглядеть за тем, как закрываются ворота.

Торговец и его спутник прошли в штаб. Когда они оказались в канцелярии, Райт с Кросби заканчивали очередную партию.

— Минутку, Сэм, — бросив короткий взгляд на торговца, проговорил командир форта. — Покер — чертовски интересная игра и…

Он замолчал на полуслове, уставившись на другого гостя. Тот, скинув накидку и убрав с лица шарф, вынул из-за пояса тяжелый армейский кольт. Кросби, проследив за взглядом капитана, повернул голову, (он сидел спиной к двери) и вздрогнул, как от пощечины.

— Дайвер! — шепнули его побледневшие губы.

— Он самый, Томми, — мягко сказал Дайвер и, дернув вооруженной рукой, процедил: — Сидите смирно на своих местах, однополчане… Бигон, занимайся!

С этими словами он бросил торговцу две крепкие на вид веревки. Через минуту капитан и лейтенант были связаны по рукам.

— Иди-ка теперь сюда, Бигон, — приказал Драйвер, доставая третью веревку.

Связав торговца, Дайвер громко позвал дежурного сержанта. Запыхавшийся Кроуфорд вбежал в канцелярию и остолбенел, тараща глаза на открывшуюся ему картину.

— Лейтенант Дайвер?! — выдохнул он, переведя взгляд со связанных офицеров на лейтенанта.

— Ты не ошибаешься, Джон, — похлопав по плечу старого служаку, тепло сказал Дайвер. — Мне понятно твое удивление. Удивятся и все остальные кавалеристы, которых ты сейчас выстроишь на плацу.

Закрыв дверь за сержантом, он сурово проговорил, глядя на предавших его офицеров:

— Приготовьтесь к позорному объяснению, господа.

Ни Райт, ни Кросби не проронили ни слова. Повесив головы, они смотрели в пол.

Кавалеристы фора Игл стояли у штаба на пронзительном ветру и не чувствовали холода. Они жадно ловили речь лейтенанта Дайвера, порой гневно озирая связанных Райта, Кросби и Бигона. Открывшаяся правда резала слух, била по огрубевшим солдатским сердцам тяжелым молотом. Но когда Дайвер, увидев на краю заснеженного плаца тонкую фигурку Джоан, бросился к ней бежать, на многих лицах появились добрые улыбки.