ГЛАВА 11

Уже на следующий день майор Трабл убедился, что не зря взял с собой индейцев кроу. Область рек Йеллоустон и Масселшелл была им родным домом, и они знали ее досконально. Догадывались они также, каким путем Мийача, переправившись через Реку Желтых Камней, пойдут дальше. С такими разведчиками, как эти горные кроу, оставалось нагнать Мийача, скрытно опередить их и дать бой в удобном для себя месте.

И это место вскоре было найдено. От северного берега Йеллоустоуна тянулись бесконечные горные кряжи, среди которых насчитывалась горстка проходимых путей. Мийача, не долго думая, пошли по первому попавшемуся — Тропе Изогнутого Когтя. Как оказалось, они выбрали не лучшую дорогу. Им было невдомек, что в конце, у реки Масселшелл, тропа ныряет в ущелье Дикого Камня, которое с военной точки зрения, являлось превосходной засадной позицией.

Кроу провели эскадрон по пути, пролегавшему западнее того, по какому шли Мийача, а поскольку последний отличался большой кривизной, то солдаты появились у северного конца Изогнутого Когтя значительно раньше беглецов.

Майор, не теряя времени, спешил эскадрон, оставил лошадей на попечение пятерых солдат и рассредоточил остальных за многочисленными валунами, прямо у входа в ущелье. Отчетливо сознавая, что Патриции грозит беда, он отдал жесткий приказ ни в коем случае не стрелять в индейских женщин, среди которых, по всей видимости, она находилась. Прошло полчаса. Потихоньку разговоры смолкли, все были сосредоточены. Кроу залегли на дальних подступах к ущелью и также хранили молчание. Кто в этом мрачном ожидании и был неспокоен, так это старый маркиз. Он постоянно находился в движении, его орлиное лицо омрачалось нескрываемой тревогой. Было видно, что он переживает за Мийача всей душой.

— Отец, сделайте одолжение, — нервно обратился к нему майор, — перестаньте тут маячить!

Старик долго хмурился и сопел и, в конце концов, покачав головой, побрел к лошадям.

Спустя час вдали над ущельем появилось облачко пыли. Оно росло и приближалось, и вскоре уже можно было рассмотреть авангард Мийача. Его составляли десять опытных воинов во главе с Вихрем. В середине колонны ехали женщины, дети и старики, замыкал ее арьергард из оставшихся индейских бойцов.

Лейтенант Уайт, не дыша, лежал за валуном, целясь в военного вождя Мийача. Он получил добро от командира сделать первый сигнальный выстрел в того, кто лишил его любимой девушки. Его руки вспотели от напряжения, внутри была какая-то неуемная дрожь.

Майор выглядел намного увереннее своего подчиненного.

Чем ближе подъезжали индейцы, тем хладнокровнее становился он.

Залегшие вразброс кавалеристы угрюмо ждали сигнала, надеясь наконец-то рассчитаться с Мийача за ту неудачную стычку на притоке Танг Ривер.

Все шло к тому, что в ущелье Дикого Камня с минуты на минуту грянет бой. И вдруг, среди тишины раздалось громкое лошадиное ржание. Ржала одна из кавалерийских лошадей, которые остались под охраной пятерки солдат.

Этого оказалось достаточно, чтобы засада провалилась.

Мийача смекнули что к чему и рванули по обратной дороге. Им вдогонку было пущено с дюжину пуль, включая лейтенантскую, но без каких-либо результатов. Через считанное время стук копыт индейских пони затих где-то в глубине ущелья.

Майор Трабл кинулся к лошадиному табуну, где упомянутая лошадь еще продолжала издавать ржание и даже брыкаться.

— Что на нее нашло? — рявкнул он. — Какого черта ей вздумалось так ржать?

Охранявшие табун солдаты недоуменно пожимали плечами. Один из них робко приблизился к неспокойному животному и стал его осматривать.

— Может быть, ее доняло какое-нибудь насекомое, — предположил маркиз, к которому вернулось хорошее настроение. — Такое случается сплошь и рядом.

Майор никак не отреагировал на замечание отца, оставаясь хмурым и злым.

— Ну, что там с ней, Смит? — нетерпеливо спросил он у солдата.

Тот подошел к лошади сзади.

— Секундочку, сэр, — воскликнул он чуть позже. — Кажется, я кое-что обнаружил… Так и есть! У бедняги под хвостом на ляжке целая куча колючек!

Смит с изворотливостью опытного лошадника быстро извлек из тела животного колючки и побросал на землю.

— И как она умудрилась загнать их себе в задницу? — майор в задумчивости поскреб пальцами подбородок. — Не понимаю.

Но если бы в этот момент он посмотрел на отца, ему бы сразу открылась правда. Ибо морщинистое лицо старого маркиза озарилось лукавейшей из улыбок, ясно говорившей о том, что колючки — это его рук дело. Однако делать было нечего, и раздосадованный майор, вскочив на своего коня, повел эскадрон вслед за Мийача.

В течение двух последующих дней солдаты и кроу гнались за индейцами сначала в южном направлении, а потом повернули лошадей к северу в начале той тропы, по которой они проехали чуть раньше.

Мийача в отместку военным дважды пытались устроить им засаду, но бдительные разведчики кроу были начеку.

Эскадрон висел у Мийача на хвосте вплоть до берегов Массалшелл. Но затем произошла непредвиденная заминка.

При переправе через реку майор Трабл свалился в воду и на студеных северных ветрах подцепил простуду. Вскоре температура повысилась настолько, что пришлось и вовсе приостановить погоню.

Майор отдал приказ устраивать временный бивак. В это время зоркий глаз Много Подвигов заметил на верхушке западного холма фигуру солдата. Хэмптон съездил за ним, и тут выяснилось, что в трех милях от эскадрона на берегу Масселшелл стояли лагерем генерал Говард и полковник Стерджис.

— Сержант Хэмптон! — произнес майор.

— Да, сэр! — отозвался сержант.

— Поезжай с солдатом к Говарду и попроси у него лекаря, если таковой имеется.

— Есть, сэр!

Едва эскадрон расположился на отдых, как через вершину западного холма перевалили четверо всадников. С Эдом Хэмптоном приехали войсковой доктор, Говард и Стерджис

Они спрыгнули с лошадей и вошли в командирскую палатку, где кроме майора находились маркиз и лейтенант. Двое охотившихся за не-персе военных поздоровались со всеми, присев к горящим углям внутри палатки. Снаружи гудел злой северный ветер, здесь же было относительно тепло. Доктор Александер с ходу стал пичкать Трабла пилюлями, которые тот глотал с гримасой на лице.

— Ваш сержант, майор, мне вкратце рассказал о том, по какому вы тут поводу, — произнес густым басом генерал Говард. — Нам со Стерджисом захотелось вас увидеть и пожелать быстрейшего выздоровления. Все мы делаем одно дело.

Говард был внушительным человеком со жгучими черными волосами, бородой и глубоко посаженными серыми глазами. Отсутствие руки, которую он потерял в гражданскую войну, доказывало, что это бывалый армейский человек.

— Спасибо, сэр, — сказал Трабл. — Да, мы делаем одно дело, но с людьми разных племен.

— Судя по тому, что я услышал от вашего сержанта, Мийача такие же храбрецы, как и воины не-персе, — вступил в разговор полковник Стерджис. Он был великорослым мужчиной с грубыми чертами багрового лица. — Разница, действительно, лишь в том, что те — сахаптины, а эти — оглала сиу. И, похоже, сейчас они вместе едут на север.

— Получается, мы теперь одна команда, — заметил Говард.

— Боюсь, генерал, мы пойдем разными тропами, — возрази л ему маркиз, посасывая свою трубку. — не-персе и оглала всегда враждовали друг с другом и вряд ли они объединятся.

— Вы думаете? — генерал взглянул на старика.

— По крайней мере мой опыт подсказывает это… Впрочем, сейчас индейцы больше сражаются с белыми, чем между собой. Времена, видите ли, меняются.

— Как долго вы собираетесь стоять на Масселшелл? — обратился майор к Говарду.

— Может быть, завтра уже будем в пути, — ответил генерал.

— Нет нужды торопиться, сэр, — произнес Стерджис. — не-персе слишком устали, они, я уверен, сбавят скорость. И нам тоже требуется хороший отдых. Мы просто не в силах выдержать прежний темп погони.

При последних словах полковника в палатку проник сержант из подразделения Говарда.

— Вам послание, сэр, — сказал он, протягивая пакет генералу.

Тот взял его в руку, а затем передал Стерджису.

— Сделайте одолжение, полковник, разверните.

Когда Стерджис справился с этим, Говард быстро пробежал глазами донесение. Его лицо оживилось, он даже привстал на ноги от возбуждения.

— Добрые вести, господа! — воодушевленно объявил он. — Полковник Нельсон Майлз присоединяется к этой кампании. 18 сентября он покинул форт Кью и бросился наперерез не-персе.

Присутствовавшие в палатке офицеры зааплодировали. В самом деле, это была хорошая новость.

— Зная Майлза как большого знатока местности и опытнейшего усмирителя дикарей, — сказал Стерджис, — нетрудно предположить, что именно ему достанутся лавры победителя. Его свежие войска должны преградить индейцам дорогу в Канаду.

ГЛАВА 12

Утром 23 сентября колонна уставших не-персе достигла, наконец, Коровьего острова на Миссури.

Погода на глазах стала меняться. Засвистел пронзительный ветер, тяжелые свинцовые тучи заволокли небо, пошел нудный холодный дождь.

Находящиеся в голове колонны вожди образовали тесный круг.

— Мне не нравится эта погода, — хмуро проговорил Тощий Лось — Ханиеват, Правящий Наверху, посылает нам знак. Нужно безостановочно двигаться вперед

Вождь Зеркало, окинув взглядом голодных, вымокших, наполовину отчаявшихся соплеменников, энергично покачал головой.

— Нет, Тощий Лось. Нам лучше остановиться. Взгляни на людей, и ты поймешь почему. Посмотрел? Теперь обрати внимание на тот остров посередине Миссури. Видишь, сколько там всевозможных припасов! Река обмелела в эти дни, и пароходы белых людей оставили здесь весь свой груз, предназначавшийся для верхних городов. На острове и пища, и одежда.

— Нам нельзя терять время, — стоял на своем дорожный лидер Проткнутых Носов. — Возможно, солдаты уже рядом.

— Ты об Одноруком? — усмехнулся Алимайя Татканин, Зеркало. — Он позади нас на добрых три Дня.

— Когда же наконец до тебя дойдет, Алимайя, — вспылил Тощий Лось. — что в армии бледнолицых есть другие солдаты и командиры.

— Может быть, — сказал Зеркало. — Но нам необходимо поесть и сменить одеяла. И ты, Тощий Лось, забыл о Прерийных Волках. Они, должно быть, на подходе к Миссури.

— Мы обещали Черному Дрозду встретиться с Прерийными Волками у Коровьего Острова, — напомнил всем Джозеф. — Это так.

— Сколько ждать, — не унимался Тощий Лось, — день, два или неделю?

— До вечера сегодняшнего дня, — спокойно сказал Джозеф.

Тут же состоялось голосование, и Тощий Лось проиграл. Промерзшие до костей, голодные не-персе через считанные минуты заполнили весь островок. Длинные Ножи, охранявшие грузы, посчитали нужным убраться оттуда подальше. Ничто не помешало индейцам поесть, обсушиться, набрать одеял, табака, чая, кофе, других припасов и к вечеру без суеты продолжить путь. Только когда они уже ехали по берегу Кау Крик, позади показалась группа солдат из форта Бентон. Эти Длинные Ножи, однако, отважились лишь на несколько жалких выстрелов по не-персе. Лучше бы они этого не совершали. Старый неистовый Белая Птица рассвирепел и, взяв с собой отряд молодых воинов, вернулся на островок и предал огню все, что там осталось.

Не-персе ехали медленно, оборачиваясь назад, не теряя надежды увидеть запаздывающих Прерийных Волков. И те их в конце концов нагнали. На фоне огромного столба дыма, поднимающегося с Коровьего Острова, Мийача стремительно скакали вдоль Коу Крик с приветственными кликами.

Посреди бесконечных прерий, к северу от извилистых лощин Миссури и к югу от низких берегов Милк Ривер, могучими часовыми возвышались горы Медвежья Лапа. Под их сенью, в удобной травянистой низине с кустарником и прозрачным холодным ручьем, индейцы разбили лучший лагерь за последнее время.

К вечеру охотники двух племен убили достаточно бизонов, чтобы наконец-то поужинать по-настоящему — мясными ребрами, кровяным супом и сваренными с травами языками. Люди были веселы, охотно общались между собой с помощью знаков. Все отправились спать в хорошем расположении духа, но к полуночи стоянка Прерийных Волков стала похожа на потревоженный улей. Индейцы бегали взад-вперед, искали лошадей, окликали родственников.

Караульные не-персе подняли своих вождей, и те вскоре появились на биваке оглала, сонные и поеживающиеся от холода.

— Что происходит, Вихрь? — спросил у военного вождя Мийача Джозеф.

— Я увидел во сне, что это плохое место, — заявил оглала хмуро. — Очень плохое. Воды этого ручья были красны от крови. Мийача тут не останутся.

— Может быть, это была кровь бизонов и антилоп, на которых мы завтра организуем большую охоту? — предположил Джозеф.

— Или это была кровь тех немногих солдат с Коровьего Остова, — сказал Зеркало.

Вихрь отрицательно покачал головой. Сны для краснокожих всегда имели большое значение, а для военного вождя, ведшего свой народ по трудной и опасной дороге свободы, они были важны вдвойне.

— То текла кровь индейцев, — убедительно произнес он. — Плохое место, и Мийача уходят.

Вождям не-персе пришлось выложить массу доводов в пользу того, чтобы Прерийные Волки остались в уютной низине. Они уважительно относились к снам, но ведь нужно дать отдых людям и лошадям, говорили вожди.

— Мийача остаются, — кивнул оглала. — Но утром они будут в пути.

ГЛАВА 13

В ночь на 18 сентября шестьсот солдат Нельсона Майлза с тридцатью скаутами из племени шайенов на лодках переправились через Йеллоустон С первыми проблесками рассвета вся эта масса военных, принадлежавших к двум полкам Кавалерии, 2, 7 и 5 пехотинскому, быстро понеслась по прерии в северо-западном направлении. Почему быстро? Да потому что даже пехотинцы азартно понукали лошадей.

По прошествии каких-то шести дней, покрыв расстояние в 125 миль, Нельсон Майлз оказался у устья реки Масселшелл.

Увидя шедший вниз по течению Миссури пароход «Бентон», Майлз заставил его причалить к берегу.

— Откуда пароход? — спросил он у капитана.

— С Коровьего Острова, — ответил тот.

— Видели ли вы каких-нибудь индейцев, капитан?

— Никаких краснокожих во всей округе, полковник.

Майлз прищурил глаза, на его губах заиграла тонкая улыбка. В его голове бродили приятные мысли, пока он наблюдал, как «Бентон» отчаливает от берега и выбирается на середину реки. Самой настойчивой была мысль о том, что не-персе от него уже никуда не денутся. Они еще не подошли к Миссури, а это означало следующее: полковник ударит по краснокожим на переправе, заставит их сдаться и… обеспечит себе генеральскую звезду.

Когда «Бентон» скрылся за большой излучиной, Майлз все еще был во власти радужных перспектив. Однако с появлением трех торговцев, которые на маленькой лодке покинули окрестности Коровьего Острова, лицо полковника посерело от злости.

— Никаких краснокожих во всей округе?! — гаркнул кряжистый торговец, покачивая головой. — Да их там, у Коровьего Острова, целая прорва!

— Тетоны? — у Майлза мелькнула надежда, что те индейцы — Прерийные Волки майора Трабла.

— Проткнутые Носы! — безапелляционно заявил торговец. — Мне ли не узнать их аппалуз!

— Проклятье! — не сдержался полковник, выпустив плевок под копыта лошади. — Что за невезение?!

Он поднял животное на дыбы и, выхватив саблю, яростно ударил по кусту репейника.

— Черт, ведь «Бентон» был только что под руками! Он переправил бы нас на тот берег за какие-нибудь две-три поездки. — Полковник с остервенением глядел, как скрывшийся за излучиной пароход пускает к небу облака темного дыма. — И теперь его не догонит никакая самая быстрая лошадь.

Он посмотрел на бурлящий поток Миссури и тяжко вздохнул:

— Не-е-т, нечего даже думать о том, чтобы перебраться через нее своими силами

Майлз повесил голову. Мелкий моросящий дождь лил ему за воротник, но он не замечал этого. Никогда Медвежий Плащ не выглядел столь подавленным. Удача отвернулась от него. Он был в проигрыше. Его острый военный ум сейчас перестал что-либо анализировать.

Однако в этот пасмурный промозглый день на южном берегу Миссури в окружении безутешного командира отыскался человек, который мыслил здраво и рассудительно. Это был один из молодых офицеров.

— Сэр, — обратился он к полковнику. — А что если пальнуть из пушки по тем местам, где находится «Бентон»? Капитан поймет, что у нас что-то случилось и вернется назад.

Это простые слова необстрелянного офицера заставили Майлза встрепенуться. И через считанные мгновения он стал прежним Медвежьим Плащом, быстрым, решительным, уверенным в себе.

Достаточно было трижды выстрелить из пушки, чтобы пароход «Бентон» вернулся к устью Масселшелл. До полуночи он перевез на северный берег Миссури и людей, и лошадей, и орудия.

На рассвете Нельсон Майлз снова возглавил армейскую колонну. И снова она резво двигалась в северо-западном направлении. Там впереди, касаясь пиками низких серых туч, явственно просматривалась горная гряда Медвежья Лапа.

ГЛАВА 14

Два дня спустя состояние майора Трабла улучшилось настолько, что он уже мог вполне сносно держаться в седле.

Двигаясь на север вместе с колонной Говарда, он был в неведении относительно того, присоединились ли Мийача к не-персе или они предпочли ехать особняком. Но 25 сентября гонцы из форта Бентон сообщили, что вслед за не-персе реку перешли еще какие-то индейцы. Эти же гонцы упомянули и о Майлзе. По их словам, полковник со своей колонной спешно перебрался через Миссури у устья Масселшелл и стремительно бросился на северо-запад.

События стали разворачиваться с заметным ускорением.

В крошечном поселке Кэрол Говард оставил Стерджиса, а сам с артиллерийским батальоном и эскадроном Трабла пересек Миссури на пароходе.

У Кэрола индейцы кроу решили поворачивать обратно. Много Подвигов заявил майору, что в колонне Медвежьего Плаща находятся тридцать скаутов из враждебного племени шайенов и что из-за них он не станет рисковать жизнью своих воинов.

На Коровьем Острове Говард получил сообщение от Майлза, в котором говорилось о быстром переходе полковника к горам Медвежья Лапа.

Однорукий генерал бросил артиллерийский батальон у реки и с двадцатью кавалеристами смешался с командой из форта Питилисс, устремившейся по следам беглых индейцев. Это было 29 сентября. Но при всей своей прыти Говард и Трабл лишь к вечеру 4 октября достигли тех мест у гор Медвежья Лапа, где Майлз запер индейцев в ловушку.

Полковник вел затяжной штурм позиций краснокожих, которые расположились на берегу Змеиного Ручья. Атака с ходу не дала желаемого результата. Не взирая на внезапное появление Длинных Ножей индейцы сумели сгруппироваться и дать им отпор. В течение нескольких дней шли упорные бои с продолжительными перестрелками. С обеих сторон были людские потери. У белых, кроме капитана Хэйла и лейтенанта Бидла, полегло около двадцати солдат и сержантов. не-персе потеряли в боях почти столько же воинов, включая таких известных вождей, как Зеркало, Тухулхулзоте, брат Джозефа Оллокот, Худой Лось и Хаталекин.

Майлз рассказал Говарду и Траблу о переговорах с Джозефом и его последующим пленении.

— Он показался мне мудрым индейцем, — сказал полковник. — Я много лет воевал с краснокожими и знавал самых знаменитых вождей, но Джозеф затмил всех их. Это достойнейший противник. Будучи в плену, он сказал своему соплеменнику Желтому Быку, что если его убьют, то не-персе пусть не злятся и отпустят на свободу пленного лейтенанта Джерома. Я был растроган. На следующее утро 2 октября я просто обменял Джозефа на лейтенанта… Думается, вождь способен образумить воинов и внушить им, что лучшее сейчас для них — это капитуляция.

— Что будем делать завтра? — спросил Говард.

Майлз пожал плечами. Было видно, что он готов прислушаться к старшему по званию.

— У меня есть два проводника из не-персе, — предложил генерал. — Старый Джордж и Капитан Джон. Мы можем послать их к Джозефу в качестве посредников. К тому же среди мятежников находятся их дочери. Проводники повлияют на них, а те в свою очередь уговорят остальных искать мир.

— Ничего не имею против, — сказал Майлз. — утром поступим именно так.

Майора Трабла особенно не заботили не-персе. Его интересовали Мийача, и он обратился к полковнику:

— Я хотел узнать о моих оглала, сэр. Есть ли о них какая-нибудь информация?

— Знаю лишь то, что около двухсот индейцев смогли ускользнуть из окружения. Может быть, среди них и оглала.

— Я должен следовать за ними.

— Уже ночь, майор. Завтра, надеюсь, все выяснится.

Майор Трабл косо взглянул на своего шефа.

«Ему легко говорить — завтра, — подумал он, — не-персе, пусть и не все, у него под боком. Наверное, в мыслях, он уже надевает однозвездочный мундир генерала. Год назад он почти накинул его на плечи. Он с помпой сделал бы это, если бы не оторвавшиеся от него Сидящий Бык с хункпапа, которым удалось скрыться в Канаде. Майлз загнал в угол и заставил сдаться великого Бешеного Коня, но даже это не помогло ему заполучить звезду. Он все еще полковник, а хотел бы быть, как и Однорукий, генералом».

Вслух же майор буркнул:

— Хорошо.

Утро 5 октября было хмурым, как все предыдущие рассветы. Свистел северный ветер, шел густой снег.

Посредники съездили к не-персе и, переговорив с ними, привезли с собой Джозефа. Вождь сидел на крапчатой аппалузе, его тело было закутано в одеяло, ружье покоилось поперек седла. Он долго смотрел на двух офицеров. На Говарда, который изгнал его из прекрасной родины — Долины Извилистых Вод, и на Майлза, которому удалось остановить его беспримерный 1300 — мильный марш в Канаду. Затем, глубоко вздохнув, он тяжело спустился с лошади. Подойдя к Говарду, он протянул ему ружье. Генерал покачал головой и указал на Майлза. Вождь вручил полковнику оружие и, отступив назад, произнес печальную прощальную речь:

— Скажите Говарду, что я знаю, как у него на сердце. Все что он говорил мне раньше — у меня в сердце. Я устал от войны. Наши вожди убиты. Зеркало мертв. Тухулхулзоте мертв. Старики все мертвы. Теперь молодежь принимает решения. Тот, кто водил ее за собой — Оллокот — мертв. Сейчас холодно, и у нас нет одеял. Маленькие дети замерзают. Некоторые мои люди убежали в горы, и у них нет ни одеял, ни еды. Никто не знает, где они теперь. Может быть, они умирают от холода. Мне нужно время, чтобы отыскать моих детей и узнать, сколько их осталось. Возможно, я найду их среди мертвых… Послушайте меня, мои вожди, мое сердце больно и в печали. Посмотрите на солнце. С этого мгновения я больше не буду сражаться никогда.

Говард подошел к вождю и сказал:

— У каждого из нас своя жизнь. Я потерял моих друзей. Многие твои люди потеряли братьев. Я не знаю, сколько. Но теперь надо думать о будущем.

— Больше никаких сражений, — добавил Майлз. — Никакой крови. Отныне для всех нас наступают хорошие времена.

Майор Трабл тронул вождя за плечо.

— С тобой были оглала, где они?

Джозеф посмотрел на него усталым взглядом, в котором было полно горечи.

— Я даже не знаю, где мои дети… А где Прерийные Волки?.. — он повернулся к северу и сделал широкий жест правой рукой. — Они направились туда, откуда приходят снега и морозы.

Через считанное время эскадрон из форта Безжалостного обогнул поле битвы на Змеином Ручье и поскакал в мглистую северную даль.

ГЛАВА 15

Целую неделю, незаконно перейдя границу, кавалеристы ехали прямо на север сквозь снежную замять. Их исхудалые лошади уже не скакали, а только кое-как брели вперед. Никакие шпоры не могли заставить измученных голодом и холодом животных прибавить скорость.

И сами люди были не в лучшем состоянии. Заостренные от недоедания лица солдат покрылись ледяной коркой, глаза слезились на морозе. Двигавшаяся на север колонна лишь отдаленно напоминала боеспособную войсковую единицу. Солдаты больше походили на белых от инея призраков.

Но уверенность в близкой развязке давала им силы продолжать путь. Они знали, что Мийача в еще худшем положении и что им уже не удастся оторваться, ибо половина индейских пони либо пала, либо была прирезана на еду. Припорошенные снегом, начисто обглоданные скелеты ясно указывали на это.

За последние дни между сыном и отцом почти не было разговоров. Если старик и пытался затеять что-то наподобие беседы, то она умирала в самом зародыше. Плотно сжатые губы майора Трабла размыкались редко. На его осунувшемся, когда-то розовощеком, лице отчетливо проглядывалось стремление завершить начатое во что бы то ни стало.

13 октября ужасная осень 1877 года на один день превратилась в жесточайшую зиму. Казалось, природа сошла с ума. Сначала пошел густой снег, затем температура опустилась до жутких пределов и, наконец, на голых пространствах Канады за рекой Милк Ривер разбушевался исполинский буран. Ветер ревел и гудел как стадо перепуганных быков. Небо смешалось с землей в адской круговерти.

Эскадрон не нашел ничего лучшего, как сбиться в одну большую кучу. Но у стужи не было жалости, холод проникал всюду. И когда под вечер стихия утихомирилась, то с земли не поднялись пять кавалеристов.

После того как погибших захоронили в братской могиле, вдруг выяснилось, что пропало трое молодых солдат. Видимо, в самом начале бурана, когда ничего нельзя было разобрать и в двух футах, они отделились от эскадрона и заблудились.

Майор Трабл отрядил лейтенанта Уайта с горсткой солдат на поиски пропавших сразу же. Вскоре оставшиеся кавалеристы разожгли костры. Майор присел к костру, разложенному для него Эдом Хэмптоном и, вскипятив воду, позвал отца. Маркиз с минуту постоял у свежевырытой могилы, прежде чем откликнуться на зов. Обычно не терявший присутствия духа, теперь он выглядел разбитым и изможденным. Поместившись у огня рядом с сыном, он с глубоким вздохом уронил голову на грудь. Никогда еще, подумал майор, он не казался таким опечаленным.

— В чем дело, отец? — Трабл наклонился к маркизу, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Если вы расстроены гибелью солдат, то тут уж ничего нельзя поделать. Эта канадская осень хуже всякой американской зимы

Старик медленно поднял голову, и майор увидел, что в его глазах застыли слезы И не холод был их причиной, а самая настоящая скорбь

— Наверное, я был большим глупцом с самого начала, — проговорил он с комком в горле — Послушай, сынок. Все это время ты гнался за собственным братом… Да, да, Татекахомни — мой сын

Майор Трабл приоткрыл рот, но с его губ не слетело ни слова Было видно, что эта новость поразила его.

Старик продолжал говорить. Без перерыва, словно заученный урок, он рассказал, как попал к оглала, как Четан Мани и его дочь выходили его. Как он полюбил Быструю Лань.

— Она родила мне сына, — говорил маркиз. — В своих скитаниях я часто навещал их… Она умерла лет десять назад, заразившись оспой. — Он резко качнул головой. — Я всегда боялся сказать тебе об этом, Эндрю. Я думал, что ты не поймешь меня, осудишь, потеряешь ко мне уважение за то, что я произвел на свет метиса. Мне казалось, что правда о Вихре как-то повредит твоей военной карьере… Я признался Патриции, и то лишь тогда, когда увидел, что она влюбилась в Татекахомни. Это я помог им бежать и затем делал в пути все, чтобы Мийача смогли уйти от погони… Вот, кажется, и все.

Маркиз умолк, отведя взгляд в сторону. Реакция майора была быстрой. Он положил руки на плечи старика и заставил его посмотреть на себя.

— Вы действительно большой глупец, отец, — сказал он, волнуясь. — Зачем вы столько лет хранили это в себе?.. Почему не признались мне еще в форте?.. Я бы придумал что-нибудь. Я бы сам помог Вихрю скрыться. В конце концов, он мне брат! В нем течет наша кровь, отец. К черту карьеру!.. Господи, да я сейчас же поверну эскадрон обратно. Как только вернется Уайт.

Маркиз порывисто протянул руки к сыну. Они долго сидели у костра, обнявшись друг с другом и храня молчание. Никогда раньше между ними не было такого единения.

А тем временем небо над канадскими прериями стало светлеть. Ветер успокоился. Крупные снежинки тихо падали на землю, как будто никакого бурана не было и в помине.

Лейтенант Уайт вернулся незадолго до сумерек. Он привез с собой живых заблудившихся солдат и закутанного в армейское одеяло человека, который лежал поперек холки лошади.

— Кто это? — спросил майор.

Лейтенант молча снял человека с лошади и осторожно уложил на снег. Кавалеристы сгрудились вокруг. Когда он развернул одеяло, все увидели, что это была Патриция.

— Боже мой! — выдохнул майор.

— Не беспокойтесь, сэр, — поторопился объяснить Уайт. — Она только легко ранена. Сейчас в беспамятстве.

— Что произошло?

— Мы наткнулись на них случайно… То есть на нее и Вихря. Видно, они так же, как наши солдаты, отбились от Мийача в буран. Я выстрелил из винчестера, и пуля попала в плечо Патриции, потому что она попыталась заслонить собой дикаря.

— А Татекахомни? — тревожно спросил маркиз. — Ему удалось уйти?

Уайт подождал с ответом, сходил к своей лошади и, сняв с луки седельную сумку, вернулся назад. Подняв сумку, он сильно встряхнул ее. На землю упал черноволосый индейский скальп, на который, не тая, стал ложиться пушистый, ослепительно белый снег.

— Вторая пуля попала прямо ему в сердце, — с удовлетворением произнес лейтенант.