Пилот штрафной эскадрильи

Теперь надо осмотреть пистолет.

Михаил вытащил его из кобуры. Это был ТТ 1935 года выпуска, серийный номер 7057. Михаил первый раз держал в руках легендарный пистолет.

Вытащив магазин, он передернул затвор, прицелился в дерево и нажал спуск. Сухо щелкнул курок. Михаил вставил магазин в рукоятку и сунул пистолет в кобуру. Он почувствовал себя увереннее. Оружие вселило в него ощущение некоторой защищенности.

Он натянул на себя тужурку, снятую с убитого пилота, надел шлем. Теперь, по крайней мере внешне, он выглядел как летчик ВВС РККА[1].

Надо выбираться из леса и топать к своим. Коли уж угораздило попасть сюда, в другое время, то не в лесу же отсиживаться. Надо жить, бороться с врагом. С одной стороны, даже интересно – невзначай оказался в самой гуще событий, да еще каких! Михаил вдруг поймал себя на мысли, что он до сих пор до конца не верит в реальность происходящего с ним. А ведь он может погибнуть так же легко и обыденно, как и неведомый ему Борисов Сергей.

Шел долго, обходя деревни. Если слышал гул моторов на дороге, выжидал, пока он стихнет. В таком массовом количестве, да еще колоннами, идти мог только враг.

Михаил вышел на лесную дорогу, посмотрел в обе стороны. Никого. Перебежал грунтовку. Недалеко журчал ручеек. Михаил и сунулся напиться. А в десяти метрах мотоцикл немецкий стоит, BMW – марку он сразу распознал по фирменному значку на бензобаке. В ручье, в сапогах и брюках галифе, но раздетый по пояс, стоял немец. Френч и пилотка лежали на запасном колесе коляски.

Оба заметили друг друга одновременно.

Михаил стал вытаскивать ставшей вдруг непослушной рукой пистолет, а немец тянулся к мотоциклу. Михаил все-таки сумел первым вырвать из кирзовой кобуры пистолет и передернул затвор.

Немцу же не повезло. Выбираясь из ручья, он поскользнулся на илистом берегу, упал, вскочил, дав Михаилу спасительную секунду. Пилот поднял пистолет, поймал немца на мушку и нажал спуск. Грохнул выстрел. Пистолет подбросило, уши заложило.

Немец схватился рукой за бок, покачнулся. Михаил выстрелил еще раз. Куда он попал, увидеть не удалось. Немец навзничь рухнул в ручей.

Попил водицы, называется! Михаил огляделся. Кто его знает – вдруг немец не один? Сослуживец его мог и отойти в кустики по нужде. Но нет, тихо, лишь галдят напуганные выстрелом птицы.

Михаил, держа в руке пистолет, вернулся к месту такой короткой схватки. Тело немца почти скрылось под водой.

Михаил вытер вспотевший лоб рукавом, осторожно, придерживая большим пальцем, спустил курок с боевого взвода, сунул пистолет в кобуру. Что немцу понадобилось на лесной дороге? Или это был разведчик? Тогда почему он один? Связной с донесением? Теперь он уже этого никогда не узнает – планшет вместе с гитлеровцем остался на дне ручья.

Надо осмотреть мотоцикл. Раз немец к нему рвался, то оружие там точно есть. На коляске – пулемет, но зачем ему тащить такую тяжесть?

В самом деле, на руле висел автомат МР-40. Видел Михаил такие в кино. Он отщелкнул магазин. Масляно заблестели патроны. Полон магазин – это хорошо.

Михаил попробовал несколько раз взвести затвор и нажать спуск. Потом присоединил магазин и заглянул в мотоцикл. На сиденье валялся подсумок с четырьмя запасными магазинами. Отлично, теперь можно и бой дать, коли придется.

Рядом на сиденье лежал ранец из телячьей кожи. Михаил уже было взялся за него, но остановился. Ему вдруг стало стыдно – вроде как мародерством занимается. Но потом он все-таки пересилил себя и расстегнул пряжку ремня на ранце. Не мародерство это – законный трофей.

В ранце оказалась фляжка, пачка галет и кружок полукопченой колбасы. От запаха ее слегка помутилось в голове – так хотелось есть. И плевать, что провизия вражеская, – не пропадать же добру. К тому же неизвестно, когда еще поесть придется.

Чтобы не выпачкать брюки о траву, Михаил уселся на сиденье мотоцикла. Он с жадностью хрустел галетами, заедая их колбасой. Сальные руки вытер о тряпку, лежавшую в коляске. Чтобы окончательно восстановить силы, решил глотнуть из фляжки. Открутил колпачок, нюхнул. Пахло спиртным. Сделал глоток, почувствовал, как обожгло горло. Крепкое пойло! Михаил перевел дух, глотнул еще раз. В животе растеклась приятная теплота.

Вздремнуть бы немного, да нельзя. День, он один; возьмут сонного, а может, сразу пристрелят.

Михаил перекинул автомат за спину, на ремень нацепил подсумок с запасными магазинами и фляжку. Надо идти дальше.

Он уже отошел на несколько шагов, как вдруг осенила мысль: «Мотоцикл стоит, а я пешком собрался! На колесах ведь быстрее доберусь. И потом, мотоцикл – не машина, между деревьями пройдет. А если на дороге немцы будут, то их и объехать можно».

Михаил вернулся к мотоциклу. Ключ торчал в замке зажигания.

Пилот нажал ключ, ногой толкнул кикстартер. Мотор мягко зарокотал. Как человек понимающий, Михаил даже языком цокнул. Сделан и отрегулирован двигатель был великолепно.

Усевшись в седло, он выжал рукой сцепление. А как тут передачи включаются? Справа из коробки передач торчал рычаг – ну прямо как на автомашинах. Пилот пригляделся. На набалдашнике ручки – полустертая схема. Ага, теперь понятно.

Михаил включил первую передачу, отпустил сцепление, поддал газку. Мотоцикл мягко тронулся с места. Тянуло немецкое изделие мощно и ровно. Пилот переключился на вторую передачу, третью... В лицо бил ветер, выжимая слезы. Михаил остановился, натянул летный шлем, снятый с убитого летчика, опустил на глаза летные очки. Вот так-то лучше!

Мотоцикл глотал километр за километром. Михаил радовался, что едет: пешком идти пришлось бы гораздо дольше. Что солнце справа, спохватился не сразу. Тьфу ты, выходит, что он все время на юг ехал! Надо на ближайшей развилке налево поворачивать – наши войска должны быть на востоке.

Он повернул на первом же перекрестке. Теперь хорошо бы узнать, где он находится и где части Красной армии. Надо искать деревню, даже если она будет в стороне.

Михаил посмотрел на часы – шестнадцать. В училище его четко приучили: не восемь вечера, а двадцать часов. В этих краях темнеет поздно, тем более в поле, – значит, часов шесть у него точно есть. Наверное, к этому времени он уже будет у своих.

Михаил задумался: а как же он станет переходить линию фронта? На мотоцикле же не проедешь.

Размышления его были прерваны внезапным ревом мотора. Совсем низко – буквально в ста метрах над его головой – прошел взлетающий «мессер». От неожиданности Михаил резко – до юза – затормозил. То, что немецкий истребитель взлетал, пилоту было ясно с первого взгляда. Шасси выпущены, закрылки в положении взлета, мотор ревет на форсаже, оставляя дымный след. Опа-на! – в задумчивости он едва не въехал на немецкий аэродром.

Михаил свернул с дороги в лесок, остановился и заглушил мотоцикл. Взяв автомат, он крадучись пошел в сторону аэродрома. После недолгих поисков нашел подходящее место и залег на опушке. Эх, бинокль бы сюда!

Аэродром был полевым, взлетно-посадочная полоса – грунтовой. Около десятка истребителей «Мессершмитт-109Е» были замаскированы сеткой. «Не больше эскадрильи, – определил Михаил, – и ведь близко к линии фронта. Не иначе – аэродром подскока». Это когда одна из эскадрилий или даже звено авиаполка базируется в непосредственной – километрах десяти—пятнадцати – близости от передовой. Своего рода стервятники, сидят в засаде, а когда самолеты неприятеля возвращаются с боевого задания, израсходовав боекомплект и топливо, они их сбивают. Неплохо придумали, сволочи!

Михаил почувствовал желание им напакостить, и такое отчаянное – даже руки зачесались.

Присмотревшись, он увидел, что в дальнем углу аэродрома сложены бочки с горючим, рядом с которыми ходит часовой. Ближе к лесу, где расположился Михаил, под маскировочной сетью сложены штабеля ящиков, вероятнее всего – с боеприпасами. Ведь расход боеприпасов одного истребителя, нашего или немецкого, довольно велик.

На опушке леса, среди деревьев, прячутся две большие брезентовые палатки – наверняка командование эскадрильей.

Михаил провел на опушке около часа, изучая расположение, распорядок и численность состава аэродрома. В голове его созрел весьма дерзкий по замыслу, но отнюдь не безрассудный план.

Надо въехать в расположение аэродрома. Сделать это будет легко: аэродром не огорожен. Единственная помеха – часовые по периметру. Но поскольку аэродром не стационарный, вышек охраны с пулеметами нет.

Выехав на середину, в первую очередь расстрелять из пулемета, что на коляске мотоцикла, бочки с топливом. Этим самолеты сразу лишатся возможности подняться в воздух, а если повезет, то пламя перекинется и на них.

Во вторую очередь – расстрелять из пулемета летчиков. Без пилотов самолеты – груда железа. Причем надо подгадать момент, когда летчики еще не успеют разбежаться по кабинам. Вероятность этого велика: получение приказа или посещение столовой.

От обстрела самих истребителей Михаил сразу отказался. Бронестенка и бронеспинка не позволят повредить кабину, а дырки в фюзеляже или оперении механики быстро залатают. Ведь у него не пушка, а обычный пехотный МГ-34 калибра 7,92 мм. Для серьезного урона истребителю – нечего и думать. К тому же пилота быстро не подготовишь, а самолеты сходят с конвейера десятками, если не сотнями. Ясно, стрелять по пилотам.

Итак, решено: нападению – быть. Теперь надо правильно выбрать время. Черт его знает, когда у немцев полеты, обеды и ужины! И наблюдать за распорядком работы аэродрома долго невозможно – могут случайно обнаружить.

Михаил вернулся к мотоциклу. Не заводя мотора, чтобы не услышал часовой, перекатил его на опушку леса. Теперь надо выбрать удачный момент – и можно нападать.

Михаил осмотрел пулемет. Лента полная, жалко только – одна; заправлена в лентоприемник. Оружие Второй мировой войны довольно просто, обращение с ним интуитивно понятно, и кто хоть раз держал в руках АК-47 или нечто подобное, управится и с другим оружием.

Чтобы было удобно, Михаил уселся в коляску мотоцикла, выкинув прочь ранец убитого немца, чтобы не мешал.

На аэродроме кипела обычная жизнь. Механики возились с моторами, заливали топливо в баки, вооруженцы укладывали пулеметные и пушечные ленты в короба.

Михаил сразу обратил внимание, что к одной из двух палаток потянулись летчики. Их сразу можно было узнать по планшетам с картами, болтающимся сбоку на длинных ремешках.

Пожалуй, пора! Трудно решиться, когда нет боевого опыта, когда ты один и неоткуда получить помощи и поддержки. Но надо! Есть такое слово, если ты мужчина, любишь свою страну и способен не только на то, чтобы пить пиво на диване.

Михаил перелез на сиденье мотоцикла, повесил на грудь трофейный автомат, ногой толкнул кикстартер. Мотор мягко зарокотал. Михаил выждал секунду, собрался с духом, глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, включил передачу и дал газ.

Глава 2

Резкий разгон, вторая, третья передача... Ветер бил в лицо, но глаза были защищены очками. Заметивший его немецкий часовой стал посредине грунтовой дороги и поднял вверх правую руку; требуя остановиться, крикнул: «Хальт!» Он явно принял Михаила за своего. Да и как не ошибиться? Мотоцикл немецкий, автомат поперек груди – немецкий, на голове – пилотский шлем с очками-консервами, какие бывают не только у летчиков, но и у мотоциклистов. Одет в летную тужурку синего цвета – так и немецкие пилоты в таких же ходят. Потому и не стрелял часовой. А когда понял, что Михаил не собирается останавливаться, отскочить в сторону не успел – Михаил сбил его корпусом коляски.

Удар получился сильным – руль рванулся из рук, но он удержал его. Сразу свернул направо – за стоянку самолетов – и стал объезжать ее. Целью его были бочки с горючим.

Примечания

1

ВВС РККА – Военно-воздушные силы Рабоче-крестьянской Красной армии.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.