— Пусть Свельд считает, что угадала. Так лучше! — мелькнула усталая мысль, вызывая новый прилив тошноты. Руни знала, что вряд ли решится сказать ей всю правду…
      «Ты просто не любишь людей, если можешь так говорить о нем! Он же спас меня! Спас!» — прошептала бы Свельд, отвернувшись, чтобы скрыть набежавшие слезы. И Руни не смогла бы ее убедить, что не лжет.
 
      …Шок, перешедший в презрение… Гнев, отвращение, ярость под маской показной доброты…
 
      Эти чувства обрушились в душу, ломая ее, как стремительный черный поток, разрушающий всех и вся, уносящий жизнь, а Свельд не ощутила этого, не поняла… Может, все-таки и ощутила, но сразу простила его, оправдав. Не случайно, уже уходя, она прошептала ей:
      — Знаешь, Вождь ждал ведь тебя, не меня…
 
      …Ждал одну, а увидел другую… Ты помнишь, Свельд, мы когда-то искали золотисто-зеленых птенцов, а увидели норку розовой мышки с мышатами… Разве мы рассердились на них? Разве мы ненавидели маленьких мышек за то, что они не зеленые птенчики? Так почему же тогда… Почему…
 
      …Два человека у дромма на зеленой поляне, как в песне: враг, злодей и спаситель- герой… Смерть и боль, боль и смерть… Почему? Почему даже лучший…
 
      Губ Руни коснулась деревянная чаша с водой. Приоткрыв глаза, она сразу увидела Свельд и постаралась улыбнуться ей:
      — Знаешь, мне уже лучше.
      Присев к ней на постель, сестра осторожно прильнула щекой к ее бледной руке.
      — Я ведь так за тебя испугалась! Знаешь, Руни, наверно, я была не права. Ты не можешь жить с людьми, и я не смею заставлять тебя. Если любое, совершенно случайное прикосновение к их подсознанию вызывает такие муки, то лучше тебе оставаться в лесу. А гадание… Мало ли может придумать деревенская знахарка?
      Ее голос был удивительно нежен, взгляд излучал теплоту.
      — Ты прости меня, Руни! Мне очень тоскливо в лесу, жизнь проходит без всякого смысла… В деревне у наших ровесниц уже есть дети, а тут… Я недавно ходила туда. Мне разрешили подержать малыша. Он был толстенький, теплый, живой! Мне безумно хотелось такого же. Вот я и подумала: если мы уйдем к людям, то у нас с тобой тоже будут дети. Свои! Мне показалось, что ты захочешь… Прости!
      Руни очень хотелось ответить ей, но почему-то она не решилась. Наверное, ей помешало чувство вины, что нежданно нахлынуло в душу.
      — Я никогда не смогла бы так, как она! — пришло в голову. — Свельд никогда никого не осудит, она очень быстро найдет оправдание каждому, кроме себя, а вот я…
      Мысли Руни невольно вернулись к картине, воспринятой через Свельд. Теперь гнев и ярость Героя не казались ей столь ужасными.
      — Каждый способен сорваться, но разве я смею его осуждать за минутную вспышку? Такое возможно с любым! В душе каждого есть потаенные бездны, которые просто пугают. Мне было бы нужно быть просто осторожнее! Разве я лучше него? Нет, ничуть… Все мы можем утратить самоконтроль! Орм за что-то рассердился на Свельд, но ведь он же ее спас… Я совсем не хотела жечь дромм, но оставила лишь золу… — убеждала она себя, заставляя смириться с возникшей ситуацией.
      — Это ты прости меня, Свельд! Я не смею больше держать тебя здесь, — очень тихо сказала она.
      Свельд улыбнулась ей:
      — Ты не держишь! Я сама не хочу покидать тебя!
      Эта фраза решила все.
      — Я не смею заботиться лишь о себе! — промелькнуло в сознании Руни и, улыбнувшись сестре, она просто сказала:
      — Ты права, Свельд, пора нам вернуться к людям. Обеим! Пусть будет так.
 
      Они говорили весь вечер, и радость Свельд понемногу передалась Руни. Она начала уже верить, что все это к лучшему. Но когда, наконец, Свельд уснула, тревога опять охватила ее и, желая немного отвлечься, Руни вышла из хижины.
      Воздух был темен и свеж. Свет двух дисков зеленых лун словно дрожал, заливая поляну загадочным светом, а шелест древесной листвы, овеваемой ветром, звучал странным шепотом:
 
      — Если не сможешь понять, как жить дальше, попробуй призвать фетч!
 
      Секунду помедлив, Руни вернулась назад. Свельд спала.
 
      — Возьми теплую ткань или шкуру, напиток из ягод и рог.
 
      Руки сами подняли с постели ее одеяло. Кувшин с соком ягод, стоявший на полке, казался удивительно легким. Взяв чашу, Руни подумала: “Рога здесь нет, но, возможно, сгодится и кубок из дерева.”
      Выйдя из дома, она расстелила свое одеяло, свернув его вдвое, наполнила кубок и чашу.
 
       — Размышляй о себе и о том, что волнует, лишая покоя…
 
      Присев на ткань, Руни сложила ладони.
 
      — Приди ,Рысь -хранитель ,придикомнекрадучись ,чтобыязналатвоюмощь ,твоюнесравненнуюмудрость ,-взывала она.Поднимая бокал к ярким звездам, шептала: “Ты — щит !Ты-дарительЗакона ,мойистинныйдруг… Появисьже ,фетч -Рысь !”
 
      Совершенно случайно коснувшись темно-синего камня, который носила у себя на груди, Руни вдруг ощутила, что он завибрировал, наполняясь теплом. Темный сумрак сгустился в комок, посветлел, обретая контуры зверя. Сверкающий камень дрогнул и, словно живой, шевельнулся в ладони.
 
      — Вопрошай!
 
      Это слово звучало почти что приказом.
 
      — Мне нужно знать!
 
      Был ли это ответ на призыв, или тайная мысль, что еще не успела обрести свою форму, но только лесянка могла бы поклясться: она, не успев задать фетчу вопрос, воспарила над собственным телом. Взлетев над поляной, она легкой тенью скользнула в прозрачную Рысь. Неожиданно все поплыло, а зеленый свет Лун побелел.
 
      …На поляне, у кромки ночного леса, возникло темное облако, из него вышел Герой. Руни видела черные кудри, большие глаза, блеск зубов, приоткрытых в хищной улыбке.
      — Как будто у Серого Бера! — внезапно мелькнуло у нее в голове.
      Этот облик лесного Хозяина ясно проступил сквозь черты человека. Два зверя на круглой поляне: могучий Бер и прекрасная Рысь с белой шерстью, готовая встретить врага. Да, врага, потому что Бер просто захватчик, посмевший явиться в ее белый Храм!
      …Бер и Рысь, Рысь и Бер, два хозяина Леса в извечном их поединке. За Бером — грубая сила, выносливость, вера в свое неизменное право, за Рысью — традиции прошлого, Сила и красота. Руни видела, что в этой битве нет победителя, оба смогут лишь проиграть, но и вместе им тоже не жить…
      …Скаля зубы, Бер шагнул к Белой Рыси, стоявшей под деревом.
      — Не подходи! — приказала она, не совсем понимая, кто делает это: она или фетч. Но впервые зверь Бер не послушался. Впрочем, был ли он им?
      Над поляной взмыл “голубой цветок”. Рысь не хотела его убивать, она просто предупреждала, но хищник шел вперед. Снова, снова “цветок”! И еще один! Бер приближался, не замедляя шаг. Руни стало не по себе. Напружинившись, вздыбив шерсть, Рысь ждала нападения.
      — Не подходи!
      Бер уже подошел, он казался огромным рядом с ней. Не сводя взгляда с Рыси, он улыбнулся ей, но улыбка всерьез испугала ее.
      — Сожрет! Прямо сейчас! — промелькнула тоскливая мысль.
      Руни вдруг показалось, что она уже слышит треск костей, разгрызаемых пастью, и противное чавканье. Сжавшись и собрав древнюю Силу, она нанесла свой последний удар.
      “Голубого цветка” не возникло. Не было запаха гари и пепла, но, все еще прижимаясь спиной к толстому дереву, Рысь испытала большое облегчение. Бер исчез.
 
      Резко вздрогнув, Руни открыла глаза. Крона старого дромма, что рос рядом с хижиной, тихо шумела, как будто беседуя с ветром, а в небе разгорался рассвет. “Я уснула прямо под ним!” — изумленно подумала Руни, еще продолжая сжимать синий камень и глядя на кубок и чашу. Поднявшись, она обняла крепкий ствол.
      — Какой странный сон! Настоящий бред, морок, насланный Храмом! — невольно думала девушка, но неприятное чувство от ночного видения не проходило. “Сначала мука от собственной Силы, потом этот Удар, а теперь странный сон. Ну и день! Можно просто лишиться рассудка…” — подумала Руни. Мысль была непривычно рассудочной, без малейшего проблеска чувства, как будто все эмоции сгинули, растворившись в предутренней мгле.
      — Фетч, лети назад! — тихо сказала она, вспоминая вышивку матери, и опрокинула чашу на землю. Обряд был закончен, но что он ей дал?
      Отстранившись от дерева, Руни, взяв вещи, направилась к хижине. Приоткрыв тяжелую дверь, она тихо скользнула в комнату и легла. Одеяло приятно согрело после прохлады утра, но ей было совсем не до сна. Свернувшись клубочком, она посмотрела на Свельд.
      Сестра крепко спала, разметав по подушке длинные волосы цвета пшеницы и мерно дыша. День унес с собой страх, пережитый тогда на болоте, оставив надежду на новую жизнь, так внезапно открытую ей.
      — А ведь именно я виновата в том, что случилось с сестрой! — вдруг подумала Руни. — Не будь “голубого цветка”, Свельд бы вряд ли решилась пойти к Топи!
      Она понимала, что Свельд не могла не увидеть нежданно взмывший над лесом огненный шар. Не могла не припомнить рисунки на стенах белого Храма, в который однажды привела ее Руни, а так же песни Мероны, знакомые с детства. Не зная о Силе сестры, Свельд решила, что у болота появились чужие Белые Рыси, и захотела посмотреть на них, не подумав, что кто-то ринется их ловить.
 
      Неожиданно Руни вспомнила давний случай из детства. Мерона рассказала им сказку о волшебном цветке, цветке Счастья, который цветет на высокой вершине огромной скалы. “Он прекрасен! Его лепестки — точно звезды, а сердцевинка сияет солнечным светом, — с улыбкой говорила приемная мать. — Его запах не сравнится ни с чем! Кто увидит его, тот всегда будет счастлив!” И вскоре Свельд сказала сестре:
      — А я знаю, где скала и цветок! Помнишь кручу, к которой нас не пускают? Он там!
      — Ты уверена?
      — Да! Жаль, что нам не взобраться туда.
      На минуту задумавшись, Руни спросила:
      — А почему?
      — Потому что это очень опасно, и мама запрещает нам.
      — Знаешь, пожалуй, я поднимусь!
      Свельд испуганно вздрогнула:
      — Нет, не надо! Не ходи туда, Руни!
      Но Руни решила настоять на своем. Рано утром, когда Мерона еще спала, она встала и, взяв одежду, тихонько вышла из домика. Несмотря на прошедшие годы, Руни помнила белый туман, покрывавший поляну, и влажный холод земли. Одеваясь, она тихо ежилась, наступая босыми ногами на мокрые капли росы. Ей было тревожно и радостно. Предвкушение чуда отдавалось в душе странным звоном, мелодией счастья. Нежданно из тумана выросла Свельд. Она тоже не накинула платья, боясь, что разбудит Мерону своей возней. Восхищенно взглянув на сестру, Свельд спросила:
      — Ты все же идешь?
      — Да.
      — Вот, возьми!
      И, засунув ей в руки какой-то сверток, Свельд снова скрылась в тумане. Сжимая узелок, Руни тронулась в путь. У подножия скал она развязала его. В нем был хлеб. Они ели его не так часто, поскольку не сеяли. Иногда Мерона меняла то, что давал им лес, на муку. Прошлым вечером она выдала девочкам по куску, объяснив, что наутро даст еще, остальной же высушит на сухари, чтобы их им хватило надолго. И, глядя на три куска в старой тряпице, Руни вдруг поняла, что Свельд отдала ей свою долю.
      Она не нашла цветок Счастья. Взбираясь по круче, она содрала руки в кровь. Пару раз с виду крепкие камни осыпались под ногой. “И зачем я лезу туда?” — поневоле приходило на ум, но вернуться она не могла. Куски хлеба, принесенные Свельд, заставляли взбираться все дальше. В нее верили, ее ждали! Ждали с победой, с рассказом о чуде!
      Оказавшись на плоской площадке, она облегченно вздохнула, стирая едкий пот, заливавший глаза. “Вершина! Победа! — стучало ее сердце. — Волшебный цветок, где же ты?!” Перед Руни лежали лишь серые камни, поросшие бледно-зеленым мхом. Несколько жухлых травинок с трудом пробивались меж них. И, нежданно лишившись последних сил, она села. Соленые слезы усталости и обиды потекли по грязным щекам, оставляя дорожки, но утирать их совсем не хотелось. На сердце было тоскливо и тяжко, а предстоял еще долгий путь.
      Возвратившись домой лишь под вечер, Руни хотела лечь спать. Ее просто пугали вопросы Свельд. Но сестра, выбрав минутку, подсела к ней:
      — Что ты видела там? Расскажи?
      — Ничего! Только голые камни и сухой мох! — захотелось ответить ей, но она не смогла это сделать. Восторг в глазах Свельд, ожидание чуда, слепая вера в него вдруг заставили Руни ответить:
      — Да, Свельд, я нашла его, наш волшебный Цветок!
      — Он такой же, как в сказке?
      — Нет, лучше, намного лучше!
      Она говорила, Свельд слушала, и усталость вдруг начала проходить. Восхищение Свельд придавало сил, ее радость заставляла забыть об увиденном. Руни вдруг ощутила, что вправду нашла этот цветок. Он расцвел в ее сердце, невольно согревая его. Много позже она поняла, что чужая разделенная радость способна дать ни с чем не сравнимое счастье.
      — Я долго шла к этому, — думала Руни. — Для Свельд же все было естественно, она не умела жить по-другому. Для тех, кого любит, Свельд может пожертвовать всем… И теперь, как когда-то, она вновь готова отказаться ради меня… Не от хлеба, от давней, заветной мечты! Неужели я сломаю ей жизнь? Для чего? Почему я готова бежать от Судьбы? Я ведь верю той старой гадалке! Герой пришел… Доказал и отвагу, и благородство… Я просто оказалась слишком чувствительна… Орм… Он и впрямь необычен… Среди этих людей он единственный Вождь!
      Неожиданно Руни вздрогнула.
      — Проклятый сон! — промелькнуло у нее в голове. — Рысь и Бер… Ну откуда, откуда эти странные образы? Ведь Серый Бер не похож на других зверей леса, он всегда сторонится и грозно рычит, скаля пасть, если встретит меня… Фетч, старинный обряд… Совершенно бессмысленный! Что он мне дал? Рысь и Бер в поединке на грани времен, на разломе эпох… Это бред!
      Руни резко сжала руками виски.
      — Я же просто схожу с ума! — промелькнула жуткая мысль.
      В голове застучало. Испуганно сжавшись, она ожидала приступа боли, но все обошлось. Постепенно сознание вновь прояснилось.
      — Мне нужно так поступить, я должна! Очень скоро я выйду к нему… Ради Свельд, так мечтавшей о жизни людей! Для ребенка, который родится и будет хранить Гальдорхейм! Для себя! Для себя самой… Я должна не бояться Судьбы… Мне не стоит оставаться в лесу, отпуская сестру… А моя страшная Сила… Возможно, именно люди помогут обуздать ее! — повторяла она, понимая, что новый путь будет нелегким, придется во многом ломать себя.
      «Я сумею, я выдержу!” — говорила она, прогоняя незваную фразу, вдруг четко всплывшую в подсознании:
 
      — Слушай свое сердце…
 
      Откуда пришли к ней эти слова? И зачем?
 
      Они вышли из леса через несколько дней. Руни, не желая расспрашивать местных крестьян, предложила идти через чащу, по следам спутников Орма. Обнаружить их было нетрудно, поскольку отряд был большим. Неподалеку от замка Победителя Бера сестры столкнулись с жителями деревни. Увидев девушек, они просто остолбенели, побросав все дела, а потом двинулись следом, желая хоть краешком глаза взглянуть, как же встретятся Белые Рыси и их господин.
      Любопытство крестьян не доставило радости Руни, заставив пожалеть о содеянном. Всплеск эмоций толпы пробивался сквозь защитный барьер, неспособный выдержать их напор. Эта свита больше смущала, чем тешила самолюбие. Из последних сил закрываясь от чужих чувств, пробужденных их появлением, Руни старалась сделать вид, что ее не волнует столь бурный прием. Лишь присутствие Свельд заставляло продолжить тяжелый путь.
      Сестра будто бы не замечала экзальтации местных крестьян. Скромно потупив взгляд и улыбаясь своим потаенным мыслям, Свельд совершенно свободно шла меж толпы. Руни вдруг показалось, что девушке даже приятно незваное общество. Волосы Свельд растрепались от ветра, бледные щеки нежно светились.
      — Какая она сейчас милая! Как идет ей эта улыбка! — невольно подумала Руни. — Может быть, Победитель, увидев нас вместе, выберет именно Свельд?
 
      Кажется, новость о появлении Рысей летела быстрее, чем они шли, потому что ворота высокого замка уже были распахнуты, а подъемный мост спущен. Поднявшись по нему, сестры вошли во двор.
      Вирды столпились у стен, чтобы получше рассмотреть диких Рысей. В самом центре этой людской толпы стоял Орм. Даже не глядя, Руни сразу же ощутила присутствие человека, с которым свела ее жизнь. Солнце ярко светило, но почему-то она не могла рассмотреть его, а вернее, заставить себя это сделать. Смятение, неуверенность, страх перед новой Судьбой вдруг лишили ее зрения.
      Инстинктивно она протянула руку к Свельд, ей хотелось, как раньше, воспринять Орма через нее, но впервые вместо ладони сестры Руни встретила пустоту. Восхищенно взирая на Победителя, Свельд позабыла про все, она просто не заметила этот отчаянный жест.
      Все затаили дыхание, ожидая от Рыси Формулы Подчинения, означавшей ее окончательный выбор. Вопреки всем легендам, девушек было две, но мужчины не сомневались, что Орму ее принесет синеглазка. При всем удивительном сходстве Руни смотрелась намного ярче, эффектнее Свельд.
      А кто будет избран второй лесной девушкой? Вирды не сводили с нее глаз и каждый мечтал, что Свельд скажет слова Формулы только ему. Но лесные сестры молчали, и люди вдруг ощутили неловкость. Желая разрушить ее, Орм шагнул вперед.
      — Рысь, я счастлив видеть тебя! — обратился он к Руни. — Ты останешься в замке, и люди не обидят тебя!
      Слова ободрения были встречены гулом восторга, но Руни вновь промолчала. Склонившись, Орм с гордой улыбкой сказал ей:
      — Меня зовут Орм, Победитель Серого Бера.
      — Я знаю, кто ты. А мое имя — Руни, — ответила девушка, постаравшись, чтобы голос не дрогнул.
      Орм ждал продолжения, но она вновь замолчала. Тогда, улыбнувшись, он громко сказал ей:
      — Войди же в мой замок!
      И сестры скрылись за дверью одна за другой.
 
      Толпа загудела, не в силах понять произошедшего.
      — Где же знаменитая Формула? — изумленно спрашивал Фланн.
      — Почему они обе вошли в один замок?
      Но все замолчали, как только Орм поднял руку, желая заговорить.
      — Успокойтесь! Они же лесные, дикие! Они просто не знают, как нужно вести себя! Скоро Белые Рыси поймут, что их ждет. Руни будет моей, а вторая изберет одного из вас, я не стану мешать ей. Пока же пусть все остается, как есть. Все согласны?
      Толпа загудела, одобряя его, но, скорее, в силу привычки, поскольку нарушение древних традиций лесными Рысями сильно задело мужчин.

Глава 7.