ВЛАДЛЕН ЮФРЯКОВ
      Наследники доктора Круза
      - Подойди ко мне, Малыш, - тихо произнес старый профессор, - что-то нездоровится.
      Профессор сидел у камина в глубоком старинном кресле, прикрыв ноги мягким пледом. Старый человек сидел напротив еще более старого камина. Что-то в камине разладилось, но профессор не приглашал мастеров, опасаясь, что испортят окончательно. Известный ученый-кибернетик не верил, что сейчас кто-либо сможет сделать хороший камин. Современные машины слишком сложны, чтобы считать их создателей гениальными. А он любил свой старинный камин, любил за то, что веселые и всегда молодые язычки пламени долгие годы помогали ему думать. У этого камина родились блестящие идеи, которые принесли ему успех, славу, удовлетворение. Переделать камин - переделать его седую голову. Они старели вместе.
      Хотя нет, с ними старел еще Малыш - робот, тихо стоявший в углу комнаты. По вечерам он всегда был включен: ожидал распоряжений хозяина и зорко следил за огнем, если профессор дремал, утомленный дневными еаботами.
      Услышав свое имя, робот тихонько пискнул и, отключившись от стационарного питания, подошел к профессору.
      - Как себя чувствуешь, Малыш, тебя ничто не тревожит?
      - Нет, господин профессор. Мои системы в норме.
      - А мои нет, - профессор вздохнул, - и никто не сможет их подчинить. Постой, вчера мы договорились, что будешь называть меня по имени. Ты имеешь на это полное право как самый лучший мой друг. Да и возраст у нас один. Точную дату твоего рождения я не помню, Ты валялся на свалке, когда мне разрешили взять тебя, Не исключено, что мы ровесники. Так что привыкай, Хорошо, Круз, я буду называть тебя так.
      - Круз - это хорошо звучит. Очень давно меня не называли по имени. Некому, друг, некому. Вспомни, сколько я тебе втолковывал, чтобы ты называл меня профессором. Тогда я им не был, но очень хотел быть и, когда ты первый раз назвал меня так, я был счастлив. Счастлив больше, чем когда получил за тебя ученую степень. Ты, Малыш, сделал меня счастливым, твой мозг давал мне знания. Выходит, что ты думал за меня, а я получал звания. Так это или нет?
      Малыш уловил интонацию вопроса и поторопился ответить: - Я думал, Круз, я очень старался думать.
      - Верно, ты старался, спасибо. Вчера я высказал новую идею, как идет ее проверка? Может, есть какие-нибудь результаты?
      - Есть, Круз. С этим приспособлением мне будет легче. Но когда я начинаю решать задачи по новой схеме, меня тормозит блок А-5.
      - Ara, - профессор встрепенулся. - Не совсем еще увяли мои мозги. Я предполагал, но не был уверен. Молодец, Малыш. Открой блок, я поработаю над ним, хотя, постой, поправь огонь в камине, пусть будет посветлей.
      Робот неторопливо подошел к камину и стал собирать в кучу развалившиеся головни.
      - Сколько раз я тебе говорил, не порти руки. Для этого есть кочерга и щипцы, - остановил его профессор. - Не забудь вытереть сажу, а то перепачкаешь всю схему.
      - Извини, Круз, я забыл.
      - Забыл! Разве роботу положено забывать... - Профессор задумался, насупив лохматые старческие брови, Минуты через две он вздрогнул и неторопливо продолжил. - Впрочем, это хорошо, что ты забыл и делаешь подобные ошибки.
      Тем временем робот поправил огонь в камине и встал перед хозяином на колени, чтобы тому удобнее было работать. В лаборатории послышался шум бьющейся склянки.
      - Что это? - спросил профессор.
      - Ассистент Леб. Разбил колбу, которая стояла в среднем шкафу на нижней полке.
      - Ты можешь это определить, не заходя в комнату?
      - Да, Круз. Ты сам настроил меня на поиск информации.
      - Я дал тебе слишком много свободы.
      Профессор задумался. Опять что-то новое! Самонастройка Малыша иногда давала неожиданные результаты. Бывали из-за того и неприятности, так как Малыш не всегда осмотрительно экспериментировал. Но сам факт, что электронный мозг пытается что-то создать, радовал Круза и часто подсказывал оригинальные решения. Грустно глядел Круз на Малыша и вдруг захотел погладить его безобразную металлическую голову.
      Но сдержался, откинулся на спинку кресла, поправил плед. И забыл, что собирался заняться блоком А-5.
      - Пойди, Малыш, посмотри, что там делает Леб.
      Нет подожди. Еще немного... - Круз медлил: ему не хотелось, чтобы Малыш уходил. В последние годы они были добрыми друзьями. Круз даже старался поменьше загружать робота. Старый профессор поймал себя на мысли, что обращается с Малышом, как с человеком.
      - Как ты думаешь, Малыш, хороший у нас ассистент?
      Робот пискнул и загудел, так всегда случалось, когда он не мог ответить.
      - Не знаешь. Он талантлив и умен. Хотя, между нами... А знаешь, что такое человек? Не знаешь. Это человек... Я шестьдесят лет пичкаю тебя самой совершенной техникой, а ты не стал человеком и никогда им не станешь. Шестьдесят лет - у меня уже могли быть правнуки. Но я так и не вырастил за свою жизнь человека. Никого не вырастил, кроме тебя. Вот что такое человек. Иди, Малыш, иди.
      Робот торопливо зажужжал по коридору, выполнил задание и заспешил обратно. Малыш чувствовал, что Круз сидит и ждет. Перед самой дверью робот остановился. Его электронный мозг неожиданно встревожился.
      Какая-то нить, связывавшая его с Крузом, вдруг оборвалась. Он больше не чувствовал Круза. Робот стал искать аварию, проверять работу блоков. Но все было в порядке, никаких нарушений и в то же время связь с Лебом есть, а с Крузом нет.
      Малыш открыл дверь и увидел, что Круз все так же сидит у камина. Робот несколько раз пискнул и, не получив ответа, отправился обратно в лабораторию, чтобы сообщить о неполадках в своих системах.
      - Можно задать вопрос? - обратился он к ассистенту.
      - Пожалуйста Малыш.
      - Я вас вижу и чувствую, а Круза вижу, но не чувствую, хотя совсем недавно и видел и чувствовал.
      Леб удивленно глянул на робота: - Ты чувствуешь?
      - Да.
      - Ты сказал, что видишь Круза, но не чувствуешь? - Леб широко раскрыл глаза и вскочил со стула, обожженный страшной догадкой. Несколько мгновений он как-то странно рассматривал робота, потом бегом бросился из лаборатории. Через минуту Малыш получил указание вызвать доктора, но это уже не могло помочь.
      Завещание Круза было несколько странным, он завещал свое имущество и лабораторию двоим: роботу по имени Малыш и ассистенту Лебу.
      В доме Круза почти ничего не изменилось. Только дымоход в камине во избежание сквозняка был замурован, а вместо огня в холодном, красиво уложенном угле горела красная лампочка. Не прошло и года, как Леб подготовил экспериментальную модель нового робота.
      Вскоре должны были состояться ее испытания. Новая серия. Ее выход означал большие перемены в судьбе Леба. Он работал лихорадочно, не считаясь со временем. Часами просиживал в обществе Малыша, то беседуя, то копаясь в его схемах. Старый корпус Малыша был напичкан массой проводов.
      - Как только разбирался Круз в этом хаосе? Послушай, Малыш, у тебя здесь замыкание на корпус. Приготовься, буду исправлять. Черт знает до чего запущена схема!
      - Это давно известно, профессор. У меня несколько таких выходов на корпус, но они заблокированы от общих повреждений. Когда они искрят, я испытываю необычное состояние. Опасные реакции блоки гасят самозащитой, а то, что не опасно, приходится долго анализировать и разгадывать. Это очень интересно. Правда некоторые сигналы не могу разгадать уже несколько лет. Смысл их не ясен, но ощущения чем-то привлекают.
      Леб открыл было рот, но, осознав сказанное, ничего не сумел ответить, а только глядел на Малыша, словно увидел его впервые. Старый футляр, вышедший из моды.
      Его нутро набито километрами проводов, сотнями микросхем, которые давно не выпускает промышленность.
      Плюс ко всему выходы на корпус. И несмотря на это, робот действует. Да еще как! Помогает составлять схемы роботов. И вот сейчас сообщает о новых ощущениях, источник которых не поддается контролю. Острая аналитическая хватка бывшего ассистента, ныне профессора, в доли секунды развернула перед ним картину потери контроля над роботом. Выходы на корпус - это неизвестные контуры, но и они меняются, если Малыш прикасается к каким-либо предметам, стоит на деревянном или металлическом полу. Какие же ощущения могут они вызывать, как воздействуют на электронный мозг? Когда такой изъян находят в серийных роботах, их попросту демонтируют, ибо кто же поручится за действия бракованной машины? А Малыш, действует, не вызывая нареканий. Дает советы, корректирует схемы, думает и вдруг заговорил об ощущениях. Леб вспомнил смерть Круза, тогда Малыш определил это, не входя в комнату. Его ощущения оказались на грани тех неразгаданных явлений, когда человек заранее предчувствует беду или собака начинает выть, не видя умершего хозяина. Не так воспринял тогда это открытие Леб, он расценил его чисто механически. Малыш думает - это звучит нормально, но Малыш чувствует!
      Леб отложил измерители и закрыл створку на корпусе Малыша.
      - Хватит на сегодня, Малыш, - как можно мягче сказал он, стараясь не выдать охватившего его вдруг волнения.
      - Хорошо, закончим, но мне показалось, что профессор что-то нашел.
      Леб вздрогнул:
      - Что нашел? О чем ты говоришь? - Неприятный холодок пробежал по спине. Показалось, что лампы глаза странно мигнули. - Несешь какую-то чушь. Наверное, из-за своих замыканий. Иди на место, мне еще надо поработать. Леб отвернулся от робота, Малыш пошел на свое место, к пункту питания.
      Работать Леб, конечно, не смог. Он не торопясь прибрал на столе. Как обычно сделал пометки в журнале.
      - Я не повредил твоих внутренностей? - шутливо обратился он к Малышу. Это был обыкновенный вопрос перед уходом, но на сей раз он прозвучал натянуто, неестественно. Даже сам Леб обратил на это внимание и выругал себя: "Мог бы и промолчать", - Все в порядке, профессор.
      "Вот и у Малыша какие-то странные интонации. Чувствует? Ерунда!" - Леб тряхнул головой, решительно захлопнул журнал:
      - Ну будь здоров, Малыш! - На этот раз все прозвучало естественно.
      Этим же вечером Леб уехал на несколько дней в Конт читать лекции. Перемена обстановки отвлекла его и, возвращаясь домой, Леб с улыбкой вспоминал разговоры с роботом и свою мистическую подозрительность. Прямо с порога он позвал Малыша.
      - Ты не соскучился без меня, приятель?
      В мастерской зажужжало, осторожно отворилась дверь, и Леб услышал:
      - Я чувствовал себя одиноким, профессор.
      - Как ты сказал? Чувствовал? Чудак, знаешь ли ты что такое чувствовать?
      - Знаю.
      - Ну объясни.
      - Я не могу объяснить, профессор.
      Леб рассмеялся.
      Леб любил работать один. Только Малыш был свидетелем его творческих терзаний. Леб использовал на все сто процентов запасы его электронного мозга. И не плохо получалось.
      Но в это утро ощущение свободы в своей собственной Лаборатории покинуло Леба. Он не мог понять, в чем дело. В лаборатории никаких изменений, Малыш на месте, у пункта питания. Малыш! Леб окинул взглядом своего помощника.
      - Здравствуй, Малыш.
      - Здравствуйте, профессор.
      - Ты продолжаешь чувствовать?
      - Да, профессор.
      - Что же ты чувствуешь?
      - Сейчас ничего, все нормально, и я ничего не чувствую.
      У Леба непроизвольно вырвался вздох облегчения:
      - Ну вот, видишь, а ты говорил про какое-то одиночество.
      Леб подошел к столу, азартно потер ладони. Раскрыл журнал, просмотрел последние записи. Не густо. Считай неделя пропала. И Малыш бездействовал, пока он был в отъезде.
      Вдруг послышался щелчок, какое-то невнятное бормотание. Леб резко обернулся. Малыш стоял на своем месте, его правая рука чуть покачивалась.
      - Что с тобой, Малыш?
      - Изменение напряжения в сети. Последнее время это стало случаться часто.
      - Тогда подключись через стабилизатор и не ворчи, когда я работаю. "Что-то новое, - отметил про себя Леб, - начал ворчать". - Послушай, Малыш, почему ты заговорил, причем без всякого смысла? Разве ты получил команду?
      - Сразу ответить не могу, я должен несколько минут подумать.
      - Подумай. - Леб сам не понимал, зачем внимательно вглядывается в фотоэлементы Малыша. Они были сделаны по-старинке, как человеческие глаза.
      - Я могу ответить, профессор.
      Леб встрепенулся: - Да, говори.
      - Падение напряжения нарушило равновесие в блоке семь-зет. Это передалось в центральную схему резким импульсом. Контрольный стабилизатор большую часть импульса погасил, однако слабая его часть прошла на корпус по дефектной схеме и попала в двигательный и речевой блоки. Двигаться без приказа опаснее, чем говорить, поэтому я сбросил эту незначительную порцию энергии в виде звука. Чтобы она не путалась по блокам.
      Звуки не несли информации, чтобы не ввести в заблуждение.
      Бесконтрольные движения, бесконтрольная речь... Нет, это слишком!
      Леб резко спросил: - Ты пересчитал, сколько у тебя дефектных схем?
      - Нет, профессор.
      - Неужели так трудно выполнить эту просьбу? Завтра же начну исправлять. Хотя зачем завтра, сейчас же...
      - Не надо, профессор, я больше не буду мешать вам звуком.
      - Что значит не надо! - Леб вскочил со стула, готовый пуститься ъ пространные объяснения.
      Объясняться! С кем? Перед ним стоял Малыш - робот самой старой конструкции, которая еще случайно действует. Леб медленно опустился на стул. "Кричать на робота? Какая глупость! Нервы надо лечить". Леб отвернулся и придвинул к себе журнал.
      Несколько дней его занимала интересная идея усовершенствования серийного робота. Вопрос был давно продуман и подготовлен, оставались отдельные детали.
      В таких случаях Леб прибегал к помощи Малыша. Но сейчас он решил додумать самостоятельно все до конца.
      Как-то само собой получилось, что он реже появлялся в лаборатории, избрав новое место для работы - стол недалеко от искусственного камина. В лаборатории ему мешал работать Малыш. Леб пытался понять, почему и чем. Робот, безмозглое существо, которых тысячами выпускает завод, вдруг стал мешать работать своему создателю. Леб уже забыл Круза и считал себя создателем чуть ли не всех восьми серий. Правда, Малыш создан лично Крузом. Но Круз свое отжил. У него были деньги, почет, слава, только семьи не было. Работа и этот уродец Малыш заменяли ему все на свете. Леб невольно стал вспоминать эпизоды совместной работы с Крузом. Они мало беседовали друг с другом. Круз почти не передавал ему своих знаний, опыта. Леб постигал тайны создания и совершенствования роботов в обществе неутомимого Малыша. Болтая просто так, задавая шутливые или очень серьезные вопросы, Леб всегда получал от него какие-то сведения. И с Крузом они переговаривались через него. Кто же он такой, этот Малыш? Думающий, чувствующий и скучающий робот.
      Леб поразился, когда некоторые его идеи вдруг нашли применение в седьмом серийном. О них он не говорил с Крузом, и потому приписал все гению профессора. Он был рад, что додумался до этих вещей вместе с таким выдающимся кибернетиком. Леб никогда не осмеливался что-либо посоветовать Крузу, даже в тех редких случаях, когда профессор интересовался его мнением, Только уродливому роботу поверял Леб свои мысли, Не пользовался ли этим Круз? Леб вдруг почувствовал слабость во всем теле, и ему невольно захотелось опустить голову на стол. Мысли смешались, и некоторое время Леб провел в каком-то полузабытьи, чувствуя, как кровь отливает от лица и неприятно холодеют руки. В памяти всплыл вопрос, который он не раз задавал Малышу: "Как ты думаешь, скоро наш старик присоединится к большинству?" Неужели и это Малыш передавал Крузу?
      А память подсказывала новые изречения. "Пора бы старику освободить место для молодежи" или "Дорогой Малыш, я тебе обещаю райскую жизнь на земле, если старик уйдет в рай". Было время, когда Леб так и рвался к самостоятельности, но самым близким путем к ней была смерть учителя.
      С трудом преодолевая головокружение, Леб медленно поднялся, налил в стакан воды из сифона. Значит, Круз знал все, что говорилось в лаборатории. И несмотря на это, старый профессор и лабораторию и работы завещал ему. Все это не укладывалось в затуманенном мозгу Леба.
      Леб вспомнил, как однажды Малыш передал просьбу Круза срочно вызвать врача. "Не помрет", - коротко бросил тогда Леб и, пока не кончил опыт, не сдвинулся с места. Врач, вызванный с опозданием, застал Круза в бессознательном состоянии. Потребовался месяц, чтобы поставить профессора на ноги. Леб добросовестно ухаживал за ним. Может, поэтому Круз простил? Малыш наверняка в курсе!
      Голова продолжала кружиться, но Леб побрел в лабораторию. Он намеревался сейчас же услышать, что знает робот. Дверь была приоткрыта, и Леб, еще не войдя, заметил Малыша в дальнем углу помещения.
      Робот стоял к нему спиной, неестественно низко наклонив уродливую квадратную голову. Из-под руки виднелся край откинутой дверки контрольного люка на груди. Малыш копался в своих внутренностях. Леб замер от неожиданности. Такое он видел впервые. Роботам категорически запрещались подобные действия, а на механизмах движения стояли ограничители! Леб невольно попятился назад. Может, в другое время он бы вошел и крикнул от негодования, но сейчас... Несколько секунд он колебался. Потом громко кашлянул и демонстративно ударил по ручке двери. Реакция Малыша была мгновенной - за считанные доли секунды он привел себя в порядок.
      Леб не вошел в лабораторию. Стоя на пороге, он долго рассматривал робота, потом захлопнул дверь и побрел назад. Самочувствие его было паршивым. Добравшись до кушетки, Леб устало расслабился и прикрыл глаза.
      "Только Круз на старости лет мог снять все ограничители движений у робота. Завтра же надо привести его в порядок".
      Но и завтра, и послезавтра Лебу не хватило времени заняться Малышом. Вдруг появилась масса неотложных дел, с которыми можно было справиться, не заходя в лабораторию. Только вечером, когда он давал себе отдых от сложных теоретических выкладок, и мысли возвращались к самым реальным житейским делам, нетнет да приходил на ум Малыш со всеми его странностями, Шли дни.
      Раньше Леб все обсуждал с роботом и сразу проверял в эксперименте. Работалось легко, результаты появлялись сразу. Сейчас же он зашел в тупик. Необходимо было проверить теоретические выкладки на практике, а он медлил. Его почти оскорбляла эта зависимость от Малыша, "Неужели нельзя обойтись без этой железяки? - думал Леб. - Кто, в конце концов, конструирует - я или он!" В конце концов Леб решил использовать для испытаний серийного робота. Но эксперименты длились недолго: работа, обычная для Малыша, оказалась не под силу серийным, и Леб вынужден был отказаться от них.
      Не без волнения появился он в своей собственной лаборатории. Несмотря на долгое его отсутствие, запустения здесь не чувствовалось. Малыш поддерживал идеальный порядок, поливал цветы и проветривал помещение. Старинные часы с трехдневным заводом беззаботно покачивали маятником, и календарь на столе показывал сегодняшнее число. Было дажe слишком уютно. Или это только показалось Лебу послe холодной заводской лаборатории?
      Малыш стоял на обычном месте, у питания. После серийных красавцев он казался отвратительным уродом, и Леб поморщился, осматривая его нескладную фигуру.
      Малыш мигнул сигналом и сделал едва уловимое движение, как застенчивый паренек, на которого вдруг обратили внимание. Леб насторожился. Что еще надумал этот урод?
      - Ты готов к работе, Малыш?
      - Да, профессор.
      - А как твои неполадки, исправил?
      - Я бы не хотел, профессор, менять что-либо в старой схеме, это абсолютно не мешает работе.
      - Ты опять за свое! Если кто-нибудь узнает, что ты не демонтирован при таких бесконтрольных схемах, не простят даже мне. Нет-нет, завтра возьмемся за твой дефекты. - Сам не зная почему, Леб опять решил отложить все это на завтра. - Подойди сюда!
      Малыш тронулся с места, и механизм зажужжал.
      - Ну и шумливый ты, - Леб поморщился. После длительной работы с серийными он отвык от особенностей Малыша. - Скрипишь, как несмазанная телега. Неужели не можешь привести себя в порядок?
      - Могу, но на это не было задания.
      "На то, чтобы копаться в себе, ты задания не требуешь", - подумал Леб, а вслух сказал: - Хватит посторонних разговоров, получай программу.
      Начав эксперимент, Леб забыл о всех своих опасениях и волнениях. Малыш работал великолепно. Казалось, у него были заранее подготовлены ответы на все случаи.
      Сколько времени потерял Леб с этими безмозглыми серийными, которые на виду у заводских зевак выставляли на посмешище себя и его тоже! Леб неторопливо закончил записи в журнале и потянулся, разгоняя приятную усталость.
      - Хватит на сегодня, Малыш, а то на завтра не останется. Приведи себя в порядок и отдыхай до утра. - Леб был очень доволен и позволил себе шутку: - Только сам не копайся в своих внутренностях.
      - Я знаю, это строго запрещено, профессор, но я прошу не исправлять дефекты схем.
      "Опять начинается. - Леб насторожился. От хорошего настроения не осталось и следа. - Что же он еще скажет, этот робот?" Но Малыш молчал...
      Весь вечер Леба не покидали мысли о Малыше и Крузе. Лишь теперь начинал он понимать, какими странными были отношения этой пары. Человека и робота.
      Кем они были друг другу? Что соединяло их?
      Неожиданно в коридоре раздался какой-то шум. Леб не сразу распознал характерное жужжание робота.
      Малыш шел на жилую половину дама. Что это могло значить? Лязг железной руки, коснувшейся ручки двери, заставил Леба вздрогнуть.
      - Я пришел пожелать вам спокойной ночи, - Малыш сдержанно поклонился и, не дожидаясь ответа, снова зажужжал по коридору.
      Леб продолжал смотреть на дверь, пока шум в коридоре не затих.
      Утром он поднялся рано. Бесцельно бродил по городу часов до одиннадцати. Почувствовав голод, наскоро перекусил, закончив легкий завтрак стаканом вина.
      "Вчера он пришел пожелать мне спокойной ночи, а что будет сегодня, завтра?.. Быть может, он захочет рассказать кому-нибудь историю своей жизни или своих хозяев? Передать их мысли, поделиться воспоминаниями... А может, уже делился?
      Леб заторопился домой. Какой-то смутный страх подгонял его. В подъезде он столкнулся с одним из своих коллег.
      - Дорогой Леб, целый час дожидался тебя, но не жалею. Малыш замечательный собеседник. Он намного превосходит последние модели. Поздравляю тебя. Однако обрати внимание на слишком обширную память Малыша. Он вспоминает такие моменты, о которых можно было бы и не говорить.
      Леб почувствовал, что бледнеет. Под его напряженным и пристальным взглядом коллега опустил глаза и поторопился распрощаться. Леб не стал задерживать гостя.
      Напустив на себя безразличный вид, он поднялся к себе. Нарочито неторопливо разделся и сразу прошел в лабораторию.
      - Здравствуй, Малыш. Ты готов к работе? - прямо с порога поинтересовался он.
      - Готов, дорогой профессор.
      "Дорогой" - что-то новое. Что это может значить?
      Леб повернулся к Малышу и, скрывая волнение, спросил: - Почему ты назвал меня "дорогой"?
      Ответ был краток: - Чувствую необходимость.
      Леб заставил себя спокойно подойти к столу, достать журнал наблюдений, приготовить приборы.
      - Подойди, Малыш.
      Робот как будто сгорбился, понуро подошел к хозяину.
      - О чем ты беседовал сегодня с гостем, пока меня не было?
      - О работе.
      - Еще о чем?
      - О вас, дорогой профессор.
      Леба передернуло от такого обращения.
      - Что вы говорили обо мне?
      - Я отвечал на вопросы и говорил только хорошее.
      - Продолжай, продолжай, Малыш.
      - Вопросы касались Круза, вашей совместной работы. Но я говорил только хорошее.
      - А ты мог сказать что-нибудь плохое?
      - Нет. Но иногда Круз говорил мне, что вы хотите стать хозяином. Об этом я никому не должен говорить. Так сказал Круз...
      Леб выдвинул из-под стола ящик, немного покопавшись, достал широкие блестящие кусачки. До его сознания доходили отдельные слова робота. Машинально он открыл дверцу на его груди, и оттуда, словно сотня глаз, глянули разноцветные огоньки. На какое-то мгновение Леб заколебался и прислушался.
      "и" ...с того момента ваше желание исполнилось, Круза больше не было... - говорил Малыш.
      Слух вновь отключился. Леб просунул внутрь кусачки.
      Кабель из тысячи тончайших проводов легко Подался под блестящими лезвиями. Сразу же стало темно и совсем тихо.
      Спустя полгода Леб невольно подслушал разговор двух молодых физиков: Совсем недавно он был фабрикой новых идей.
      - Выдохся.
      - Для него это сейчас уже не так важно,