Открытие Стивена Мура

Маленькая экспедиция, снаряженная Стивеном Муром, действительно состояла из «серьезных товарищей».

Двое румынских криминалистов, занятых расследованием серии убийств. Двое спецов из национального антитеррористического ведомства, созданного Румынией недавно, вслед за большинством государств. В последнюю минуту к ним присоединился спелеолог. Искать его пришлось довольно долго, но в результате нашелся отменный знаток своего дела.

Нужда в знатоке пещерного мира возникла после того, как полковник Мур получил откуда-то любопытный снимок, на первый взгляд более напоминающий карту, правда, не слишком четкую. Контуры были будто бы слегка размыты.

На самом деле это все же была фотография, сделанная со спутника.

Запечатлены на ней были — ни много ни мало — поенарские развалины.

Взгляд из космоса оказался чрезвычайно проницательным.

Оттуда, из заоблачных высот была отчетливо видна поверхность земли, густо покрытая осколками камней разной величины, каменной же пылью, песком и бурной растительностью, однако это был, как выяснилось, только внешний пласт.

Под ним зоркая аппаратура разглядела еще нечто — целую анфиладу пустот, имеющих строгие геометрические формы.

А под ней еще одну.

Также позволяющую предположить рукотворное происхождение.

— Два подземных этажа?! Неслабое архитектурное решение для средневекового замка… — присвистнул один из криминалистов.

— Древние, друг мой, знали толк в создании потайных сооружений. Нашим зодчим есть чему поучиться.

— Согласен, мистер Мур. Однако я где-то читал или слышал — теперь уж не припомню, — что в тех местах немало пещер естественного происхождения. Возможно, они просто использовали их для своих целей.

— Построить замок на таких пустотах? Не слишком верится. Надо быть полным идиотом, чтобы строить дом над пропастью. Да не просто дом — целый замок.

— Погоди. Говорят, что это не совсем обычные пещеры. Какой-то особый климат и, возможно, почва.

— Я тоже слышал про пещеры. Вернее, про одну. Пещера Мовиле, там действительно целебная почва, и даже воздух, говорят, способен излечить любую хворь.

— Исцелить — возможно. Но удержать на себе такую махину…

— Держать-то пришлось недолго. Замок, между прочим, Разрушился, причем едва ли не сразу же после того, как был построен.

— Но это турки…

— Откуда такая уверенность? Предполагают, что турки. Представляешь, сколько нужно пороху, чтобы снести до основания недавно возведенную крепость? И кстати, ни одну другую они почему-то до такой степени разрушить не смогли. Или не захотели. Зачем им рушить захваченные крепости? Не лучше ли использовать в своих целях?

— На крови и костях построена эта крепость, потому и рухнула так скоро.

— Байки повторяешь.

— Может, и байки, а только в народе говорят про это уже который век.

Спор серьезных ребят, мало, однако, сведущих в истории вообще и поенарских хрониках в частности, грозил зайти в тупик.

— Вот что, друзья мои, дабы не перейти к гаданию на кофейной гуще, предлагаю в срочном порядке разыскать и включить в состав группы спелеолога, если, конечно, он не будет возражать.

Таким образом, составилась экспедиция из шести человек.

Ранним утром, облаченные в «полевое обмундирование» — камуфляжные комбинезоны и куртки, — они покинули Бухарест.

Небольшой вертолет взял курс на северо-восток.

Туда, где, затерянный на отрогах Южных Карпат, скрывался от любопытных глаз древний Поенарский замок.

Разрушенный до основания, но не раскрывший своих тайн.

На протяжении целых шести столетий.

Это, вне всякого сомнения, впечатляло.

Короткое путешествие тем временем подходило к концу.

Замок был уже совсем близко.

Останки одной из башен отчетливо виднелись на невысокой скале.

Белые — на зеленом.

Словно обглоданная кость гигантского зверя, растерзанного собратьями или еще более огромной хищной птицей, камнем рухнувшей на спину зазевавшейся жертве.

Странная ассоциация, но очень отчетливая.

И яркая.

Настолько, что, едва оказавшись на земле, Стив, запрокинув голову, посмотрел в небо.

И удивился.

В безоблачной сини, широко распахнув крылья, парил крупный орел.

Было все же что-то необычное в этих местах.

Завораживающих.

Но неспокойных.

Машинально Стивен Мур одернул ремни комбинезона, будто проверяя несуществующую кобуру.

И зябко повел плечами.

Развалины встретили их прохладой и запустением.

Ничто не напоминало сейчас о том, что некоторое время назад здесь активно работала несчастная экспедиция доктора Эрхарда, а позже, после того как пролилась кровь почти всех ее участников, в поисках следов и улик дотошно копалось в земле и камнях изрядное количество народа.

— Такое впечатление, что здесь не ступала нога человека. По крайней мере последние десять лет. Никак не меньше.

— Здесь всегда так, мистер Мур. Немцы, я имею в виду покойного немецкого профессора, далеко не первые, кто копался в этих местах. Другим, правда, — ничего не скажешь — повезло больше. Все, слава Богу, живы. Но были итальянцы, русские, американцы, наши…

— И не раз…

— Да, не раз. Копались основательно. Ничего серьезного, насколько я знаю, не находили, но потом, после окончания работ проходило не так уж много времени — и все становилось таким же, как сейчас. Это вы точно заметили — как будто и не ступала нога человека.

— Что ж, не буду возражать, если и после нас все останется по-прежнему, при условии, что мы уберемся отсюда в целости.

— Дай-то Бог!

— С нами крестная сила!

Стив внимательно оглядел своих людей.

Настроение у большинства, похоже, было не слишком воинственным.

И только спелеолог не принимал участия в общей беседе: всю дорогу от Бухареста он не расставался с картой, полученной от Стива.

Что-то измерял, сверялся со своими бумагами, подсчитывал или просто размышлял, беззвучно шевеля губами.

— Что скажете, господин Друцэ, по поводу происхождения этих пустот?

— Можете звать меня Григориу, или — так вам будет проще — Грэгом, мистер Мур. А пустоты… Посмотрим. Но предварительно я думаю так: здесь все же была естественная пещера. Правда, одна и очень большая. Тот, кто решил строить замок на этом месте, кажется, прельстился именно ею.

— Прельстился?

— Не хочется забегать вперед, но вполне вероятно, что ему были известны ее свойства. Вы ведь слышали, в наших краях есть такие пещеры.

— Слышал и читал. Мовиле, вы имерте в виду?

— Мовиле и еще пара очень похожих, поменьше. Словом, он решил — и, возможно, небезосновательно, — что из нее выйдет совсем неплохой погреб.

— То есть строить начали как бы из-под земли…

— Именно. Сначала перегородили пещеру, отсюда эти правильные прямоугольники и переходы между ними. А уж потом возвели крепость.

— И были уверены, что выдержит?

— Что, собственно, выдержит? Смотрите… Грэг расстелил на земле два листа бумаги.

Уже известную фотографию из космоса. И аккуратный чертеж, воспроизводящий контуры крепостной стены и внутренних сооружений.

— Смотрите. Это я нашел вчера в университетской библиотеке и снял копию. Таким был Поенарский замок. Вернее — крепость. Теперь сопоставьте мою схему — с вашей. Видите, что получается?

— Боже правый, они расположили стену вокруг пещеры!

— А крепостные сооружения возвели по ее краям. Надежное подземелье — и никакого риска. Какова архитектурная мысль?

— Гениально. Однако благодаря вашему открытию…

— Я бы не стал называть это так громко…

— Не скромничай, приятель!

— Не будем спорить. Благодаря вашей наблюдательности мы можем вычислить, из каких помещений замка можно было спуститься в подземелье.

— Ну, теоретически и довольно приблизительно — да, можем. В тех точках, где внутренние сооружения и крепостная стена ближе всего примыкают к краю пещеры… И даже… даже… — Грэг что-то быстро чертил на листе блокнота. — Даже, пожалуй, расположены внахлест. То есть — понимаете, да? — буквально висят над бездной.

— Их должно быть немного.

— Так и есть. Сейчас… Минуту терпения. Раз. Два. Три. Вот здесь еще, возможно, четыре. Больше не нахожу. Но это, повторяю, очень приблизительно.

— Спасибо и за это. Теперь остается приложить ваши выкладки к реальной местности. Итак, мы стоим…

— На пустоте… Приблизительно здесь. — Грэг ткнул карандашом в свой чертеж.

— Значит, примерно в десяти — да? — метрах вправо…

Через пару часов, разбросав изрядное количество камней и вдоволь поработав саперными лопатками, они обнаружили в разных концах площадки три глубоких проема, возможно, ведущих в подземелье. Один из них был явно шире и глубже прочих, земля по его краям к тому же была довольно свежей.

— Похоже, этим лазом пользовались не так уж давно, — заметил один из криминалистов.

— Да уж. Не в пятнадцатом веке. Это факт.

— Что ж, друзья мои, по-моему, самое время разделиться на группы. К тому же арифметика получается очень простая и справедливая. Нас шестеро, лазов предположительно три. Первый и самый вероятный я, на правах старшего, беру на себя. Есть желающие составить мне компанию?

— Я так понимаю, речь идет о добровольцах, мистер Мур?

— Пока — да. Потом мне придется выбрать себе напарника самому.

— Думаю, никто не откажется. Я по крайней мере…

— Позвольте мне! — Грэг решительно оттеснил офицера антитеррористического ведомства.

— Погоди, приятель. Спору нет, ты у нас сегодня отличился. Но для первого раза я бы отправил под землю человека, который… как бы это сказать?., хорошо работает не только мозгами. Понимаешь? Не обижайся, друг, кто его знает, как может обернуться эта вылазка?

— Хочешь сказать, что я интеллигент в шляпе, ученый-доходяга…

— Ничего подобного. Однако в нестандартной ситуации нужен человек, привыкший к нестандартным ситуациям, так у нас говорят.

— А меня, дружище, вы совсем списали со счетов? — В глазах Стивена Мура мелькнул лукавый, задиристый огонек, хорошо знакомый его друзьям и тем, кому доводилось видеть полковника Мура в деле.

— Упаси Боже, мистер Мур. Однако вы — некоторым образом — руководство, к тому же…

— Иностранного происхождения. Верно?

— Я бы сказал по-другому. Гость.

— Спасибо, что не турист. В общем, дискуссию объявляю закрытой. Грэг, вы готовы?

— Вполне.

— Тогда — вперед! А вернее — вниз. Всем — на связи. Пошел!

Проем, который поначалу казался почти непроходимым, очень скоро обернулся довольно широким лазом.

Плечи больше не задевали земляных краев.

А чуть позже Стив, спускавшийся первым, ощутил под ногой каменную твердь.

Спуск был окончен.

Оба благополучно достигли первого подземного этажа замка Поенари. — Если верить вашему спутнику, мистер Мур… — Скажу вам по секрету, приятель, это вовсе не наш спутник.

— А чей же?

— Русский.

— Упс! Впрочем, какая разница? К тому же понятно — теперь вы дружите с русскими…

— Ну, в общем, скорее да, чем нет. Однако оставим политику. Так что там насчет веры?..

— Я имел в виду, если фотографии точные — помещение, в котором мы сейчас находимся, имеет прямоугольную форму. Размер — примерно пятьдесят квадратных метров. Десять на пять. То есть оно вытянутое.

— Мы, как я понимаю, где-то в углу.

— Верно.

— О'кей. Расходимся по периметру. Я вдоль длинной стены. То есть направо. Верно?

— Верно, мистер Мур. Но у нас, похоже, уже есть проблемы.

— Я знаю, Грэг, — рации не работают. Заметил еще на спуске. Однако это не повод, чтобы вернуться?

— Разумеется, нет.

— Отлично. В помещении такого размера, к тому же с такой акустикой, мы можем беседовать без помощи рации, Даже не повышая голоса.

— Это так, мистер Мур, но ваши люди наверху…

— Не беспокойтесь о них, Грэг. Вам же ясно дали понять: там остались парни, привычные к нестандартным ситуациям. Они знают, что делать. Но лучше нам возвратиться не позже чем через тридцать минут, иначе кто-то из них непременно пожалует в гости.

— Я понял.

Лучи двух мощных фонарей, слитые до того в единый поток света, разделились и, медленно скользя по темной поверхности стен, двинулись в разные стороны.

Отпущенные Стивеном Муром полчаса истекали, но обследование подземелья не принесло никаких результатов. Камень и песок. Сухая прохлада. И — пусто.

— Пора возвращаться, Грэг! И похоже — ни с чем.

— Это как сказать, мистер Мур…

Голос Грэга звучал так отчетливо, словно он был за спиной Стива.

Луч его фонаря, однако, плавал во тьме на изрядном расстоянии — акустика в подземелья была отменной.

— Что вы имеете в виду, старина?

— Воздух. Разве вы не чувствуете его?

— Откровенно говоря — ничего такого… Обычный воздух.

— В том-то и дело, что обычный. И даже приятный. А должно бы быть наоборот. Сырость, затхлость, возможно — тление.

— Вот вы о чем! Ну, в таких вещах я мало что смыслю. Это по вашей части. Хотите сказать, что эта пещера тоже целебная?

— Возможно, мистер Мур. И даже очень вероятно.

— Что ж, поскольку ничего более достойного мы не обнаружили, остается утешиться тем, что по крайней мере поправили здоровье… Хотя… Минуточку…

— Что там такое, мистер Мур?

— Пока не знаю… Однако кое-что… Кое-что не вписывается в общий пейзаж, так сказать…

Острый выступ на ровной, слегка шероховатой поверхности стены привлек внимание Стивена Мура.

Возможно, это была всего лишь обычная трещина, однако что-то заставило его задержаться на месте.

Несколько острожных движений ладони по острому камню, и… незыблемая твердь неожиданно легко поддалась.

Как в сказке или в страшном сне, несокрушимая стена медленно и совершенно беззвучно отступила, освобождая узкий проход.

— Мистер Мур? — Оставайтесь на месте, старина, и будьте готовы к любому повороту событий. Что бы ни случилось — не теряйте голову.

Стивен аккуратно протиснулся в образовавшийся разлом.

Впрочем, уйти далеко ему не удалось.

Луч фонаря немедленно уперся в стену и сразу же, сильно вздрогнув, описал по ней неровную дугу.

От неожиданности Стив едва не выронил фонарь.

Однако — удержал.

Но замер на месте, не в состоянии пошевелиться и вымолвить слово.

Противоположную стену он различал четко, однако непонятным образом вроде бы сквозь нее, а возможно — еще более странно, — из необъяснимого каменного плена на него в упор смотрели два глаза.

Немигающих, огромных, миндалевидных.

Вне всякого сомнения — это были человеческие глаза.

Стив наконец вышел из ступора.

— Черт побери… — Голос его прозвучал хрипло и очень тихо.

Так тихо, что наверняка Грэг, послушно замерший в своем дальнем углу, его не услышал.

Однако едва только последний звук глухого восклицания растворился в тишине, откуда-то, словно эхо, донеслись слова.

Впрочем, ни о каком эхе речи быть не могло.

Ибо это были совсем другие слова.

— Ни шагу больше! — произнес кто-то невидимый. — Заклинаю вас, ни шагу!

Раздвоение личности

— Кто здесь?

Полина замерла на месте.

Рука, тянувшаяся к выключателю, остановилась на полпути.

Тело привычно — сказались тренировки с парнями из SAS — сгруппировалось, готовое к броску, удару, побегу — любому стремительному действию, продиктованному обстоятельствами.

— Кароль Батори. Простите, госпожа Вронская, я не мог больше ждать…

— Как вы сюда попали?

— Если вы не хотите со мной говорить — я уйду. Немедленно уйду. Если этого мало — можете вызвать секьюрити или полицию, как будет угодно.

— Посмотрим. Итак, вам срочно понадобилось со мной поговорить. Я слушаю.

— Собственно, это совсем не срочно. То есть формально никакой срочности нет. Понимаете?

— Не очень.

— Да, это трудно понять. Словом, у меня нет никакого срочного… дела, что ли, которое нужно было бы обсудить с вами. И вообще… никакого дела — понимаете? — в традиционном смысле. Или вопроса, который необходимо решить. Вот. Но я должен был объясниться, мне это было просто необходимо. После той дурацкой сцены в кофейне… Со стороны это было безобразно и отвратительно, наверное? Представляю… В общем, как только я пришел в себя, я понял, что должен встретиться с вами и объяснить — или по крайней мере попытаться объяснить — свое состояние. И поведение, конечно. Но оно, собственно, и было вызвано тем состоянием… Вот видите, я снова говорю путано. И только добавляю вам оснований считать меня сумасшедшим…

— Я вовсе не считаю вас сумасшедшим. Однако лучше будет, если вы сейчас успокоитесь. Рассудите: вы хотели поговорить со мной, предприняли с этой целью изрядные усилия — и добились своего. Я сижу и слушаю вас.

— Вы ведь психолог, госпожа Вронская?

— Да. Вы что же, пришли сюда в поисках психологической помощи?

— И да, и нет. Но «раздвоение личности» — это, кажется, по вашей части?

— Совсем не по моей. Это проблема для психиатра.

— Значит, дела мои плохи.

— Может, все-таки попытаетесь объясниться?

— Да, конечно. Иначе для чего же я здесь? Видите ли, госпожа Вронская…

— Меня зовут Полина.

— Благодарю. Полина. Красивое имя, редкое теперь. И по-моему, нерусское?

— Отчего же нерусское? Меня назвали в честь бабушки.

— Но Полина Виардо…

— О ней я как-то не задумывалась. Однако…

— Да-да… Простите. Разговор совершенно неуместный. Итак, Полина, как вам известно, я был ассистентом доктора Брасова. Это — так сказать — официально. А в сущности — его учеником, помощником, секретарем… Когда два с лишним года тому назад профессор решил оставить кафедру и вообще университет, я, не задумываясь, последовал его примеру. Хотя до защиты диссертации… Но — Пресвятая Дева Мария! — какое это имеет значение? Диссертация, карьера, Бухарест… Я не сомневался ни секунды и не жалею, то есть не жалел никогда, если бы… Господи, как это несправедливо!

— Что именно, Кароль?

— Его смерть. И то, как он погиб… Но погодите, я снова сбился, а надо начать сначала. Итак, мы приехали в Сигишоару… Впрочем, начало было положено, конечно же, не в Сигишоаре. Начало было положено им задолго до этого рокового приезда. Задолго до того, как я узнал его. Он был еще совсем молод, когда столкнулся с этой проблемой… И заболел на всю жизнь. Вы ведь понимаете, о чем я?

— Понимаю. А потом «заразил» ею и вас?

— Да. Я не просто следовал за ним слепо, как несмышленыш, я постигал… По крупицам постигал то, что открывалось ему, и был так же, как он, убежден…

— Погодите, Кароль! Раздвоение вашей личности, по-вашему, заключается в том, что дело всей вашей жизни и жизни доктора Брасова обернулось роковой ошибкой. Но вы до сих пор не можете с этим смириться. Не так ли?

— Совершенно так! Душа моя разрывается надвое. С одной стороны, господарь Дракула… Я и сейчас вижу в нем героя и чуть ли не святого румынской земли. Оклеветанного напрасно, а вернее, со злым умыслом. Черный PR. Вам наверняка известен этот термин. Модный теперь. Но, по сути, то, как была возведена напраслина на Влада Дракулу, и есть классический пример черного PR. Как видите, он был в ходу шесть столетий назад.

— Любопытная версия.

— Версия? Доктор Брасов собрал целую подборку самых убедительных доказательств. Трансильвания! Что вы знаете о ней, кроме того, что тиражируют сегодня всевозможные триллеры, один глупее другого. А ведь когда-то это был чрезвычайно богатый край. Защищенный Карпатами от турецких набегов. Города Семиградья — купеческая вольница — Шесбург, Кронштадт… Там жили в основном колонисты секеи и саксы из Северной Германии, большие мастера и большие хитрецы, должен вам заметить. К примеру, в Семиградье умели делать ковры — точные копии турецких и, пользуясь тем, что сквозь Трансильванию пролегала одна из ветвей Великого шелкового пути, сбывали их, выдавая за подлинные. Да разве только ковры! Немецкие купцы привыкли хозяйничать безраздельно и бесконтрольно, местные торговцы не имели связей с другими странами, конкуренции, стало быть, не было. И никакой державной власти над ними тоже не было, и суровых имперских законов — тоже. Только «Золотая булла», дарованная в незапамятные времена кем-то из венгерских королей. А по ней — никаких податей и поборов. В общем, если продолжать аналогии — своеобразная оффшорная зона. И вот на эту беспредельную вольницу покусился господарь крошечной Валахии. Крошечной. Но прикрывавшей купеческий рай от султанского ига. Надежней крепостной стены. Дорогой, между прочим, ценой — жизнью и кровью своих воинов платил валашский господарь за покой и процветание Трансильвании. Имел он после этого право считать себя ее сеньором?

— Полагаю, что да.

— И он полагал так же. Но купцы думали иначе. И придумали, как сокрушить непобедимого Дракулу. Не в бою. Воевать с ним не всегда решались даже османы. Сначала составился некий купеческий заговор, но господарь железной рукой сокрушил заговорщиков.

— Посадив на кол тридцать тысяч человек, как пишут некоторые историки?

— Чушь! Вдумайтесь сами, откуда в средние века в семи небольших городах Центральной Европы взялась бы такая туча народа? Даже если бы он вздумал посадить на кол всех жителей Семиградья? Однако заговорщикам — сколько бы их ни было, — надо думать, не поздоровилось. Но разве при других дворах другие сеньоры в те времена поступали иначе?

— Не берусь судить. Итак, заговор был раскрыт и обезврежен. Тогда купцы…

— Прибегли к черному PR. В Европу, ко дворам европейских монархов, и в Ватикан, к самому папе, отправлены были десятки писем, в коих утверждалось, что Дракула — чернокнижник, продавший душу дьяволу. Но и писем было мало. На деньги одного из купеческих домов был заказан специальный памфлет, в котором анонимные авторы расписывали в самых черных красках злодеяния валашского правителя. Подкуплены были многие: летописцы, путешественники, странствующие монахи — все заговорили о черном рыцаре, посланце преисподней. Доводы их были весьма убедительны — чем, как не поддержкой самого сатаны, можно было объяснить удивительные победы Дракулы над османами, числом превосходящими его воинство многократно?

— Действительно. Разве только заступничеством сил небесных?

— Вы правильно мыслите, госпожа Вронская. По крайней мере те же сомнения одолевали и понтифика. Это доподлинно известно. Дракула сражался с мусульманским воинством, стало быть, на стороне воинства Христова. Однако глава Ватикана отмел сомнения. Странно, не правда ли? Но доктор Брасов в свое время назвал причину столь странного поведения: Влад Дракула был православным. Будь на его месте рыцарь-католик, все могло сложиться иначе.

— Значит, в вампира Дракулу «превратили» трансильванские купцы? Я полагала, что это «заслуга» мистера Стокера.

— Правильно полагали. Купеческий поклеп не простирался так глубоко, по тем временам достаточно было и «чернокнижника». Дракулу-вампира преподнес миру именно Стокер. Но знаете ли вы, что его интерес при этом не ограничивался исключительно литературными дивидендами?

— Очень смутно. Вроде он был адептом какого-то ордена…

— Какого-то! Орден Золотой зари был центром оккультного возрождения на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Это проливает свет на многое, по крайней мере для посвященных. Для миллионов праздных читателей Дракула стал всего лишь главным вампиром. Это так. Те же, кто знаком с оккультными науками, нашли в романе нечто большее.

— Что же?

— О! Там зашифрована целая система оккультных символов, основанная на признании крови носителем «теплой жизни» — то есть души. Поглощая чужую кровь, вампир, таким образом, становится хозяином души своей жертвы. «Кровь есть душа» — кстати, это сказано в Библии. Но са-танисты верны себе, переворачивая, как и требуют дьявольские заповеди, все божественное с ног на голову. Вот что дословно сказано в Писании: «Только строго наблюдай, чтобы не есть крови, потому что кровь есть душа: не ешь души вместе с мясом». Понимаете, какой чудовищный перевертыш?! И еще…

— Простите, Кароль. Ващи чувства, связанные с образом Влада-героя, мне, в общем, понятны. Понятно, что вы и доктор Брасов, а точнее, доктор Брасов и вы собрали огромное количество примеров и фактов, говорить о которых можно очень долго. Но сейчас, насколько я понимаю, для вас открылась оборотная сторона медали…

— Боже праведный!..

Его восклицание более было похоже на стон. Исполненный безысходной тоски и отчаяния. Потом воцарилась тишина.

Когда Кароль Батори заговорил снова, голос его звучал глухо.

— Простите меня. Впрочем, я предупреждал, что могу заговориться. Самое страшное, что в эти минуты я почти забываю все, что произошло… Будто снова обретаю гармонию и спокойствие души.

— Извините, что вернула вас к действительности.

— Вы здесь ни при чем. Рано или поздно я всегда возвращаюсь к ней сам, и тогда…

— Послушайте, Кароль, там, в кофейне, я, пожалуй, погорячилась, обвинив вас в предательстве доктора Брасова. Понятно, каково было пережить то, что пережито вами. И все же неужели только его таинственная смерть, гибель экспедиции доктора Эрхарда и три похожих убийства заставили вас так радикально изменить взгляды?

— Весь ужас в том, что я до сих пор не могу…

— Да-да, я помню про раздвоение. Но половина души — это очень много. И достаточно серьезно. Согласна, убийства жуткие и таинственные. Ни одно из них до сих пор к тому же не раскрыто. Но вы современный, цивилизованный человек. Неужто мысль о восставшем Дракуле заслонила все другие? Маньяки, сатанисты да мало ли кто, решивший сыграть на известной страшилке, — почему вы напрочь отметаете эти версии?!