Хотя порой соблазн был очень силен.
      Она ослабила хватку на горле Вукотича и оттолкнула мужчину.
      - Идем, - сказала Женевьева изумлённому наемнику. Клыки вампирши уменьшились до нормальных размеров. - Нам нужно спешить.
      Ее гнев утих, и глаза обрели обычный цвет. Она все еще испытывала красную жажду, однако у нее не было времени на то, чтобы утолить голод, осушив убитых врагов. Кровь мертвых, даже если они погибли недавно, была противной, но Женевьеве приходилось пить ее и раньше. Гораздо больше ее беспокоило то, что тела охранников были отравлены варп-камнем. Будучи вампиром, она обладала иммунитетом почти ко всем болезням, и все же прикосновение Хаоса не было похоже на чуму или лихорадку. Ее защитная система могла не справиться с такими элементами, попади они в ее организм.
      Женевьева рывком подняла наемника на ноги и повела его вниз по склону. В отличие от героини мелодрамы, она не могла подвернуть лодыжку и превратиться в обузу для своего большого и храброго защитника. Вампирша заранее чувствовала все дыры у корней деревьев и низкую поросль, о которую можно было запнуться.
      Девушка оказалась права: они вышли к мелкой речушке, бежавшей с горы. Поток наверняка впадал в Черную Воду. Следовательно, если они пойдут вдоль ручья, то рано или поздно попадут в какое-нибудь селение. Женевьева надеялась, что они отыщут там кузнеца, который ни во что не ставит Клея Глинку и его Крестовый поход за нравственность. Если же нет, придется прибегнуть к угрозам и насилию, а она ужасно устала от этого. Вампирша перебралась в Жуфбар, чтобы избавиться от славы, преследовавшей ее по пятам, и ей не хотелось, чтобы ее имя снова зазвучало в песнях и легендах.
      Дернув за цепь, она нечаянно сдвинула кожаный чехол на наручниках. Руку ожгло, как огнем, там, где серебро соприкоснулось с запястьем. Женевьева зашипела от боли. Она повернула браслет, и жжение прекратилось, но металл продолжал светиться белым светом.
      Набрав пригоршню ила в ручье, она обернулась к Вукотичу.
      - Замажь прореху, - попросила она. - Пожалуйста.
      Наемник обмакнул пальцы и, не задавая вопросов, тщательно обмазал металл, как лекарь, который накладывает мазь на рану.
      - Спасибо, - сказала девушка. Она взяла большой лист и плотно обернула его вокруг дырки на кожаной обшивке браслета. В конце концов, лист высохнет и упадет, однако на время это защитит ее.- Не беспокойся,- усмехнулась Женевьева.- Я не выпью всю твою кровь за один глоток. Хотя, наверное, у меня есть такое право после того, как ты решил попрактиковаться в ремесле хирурга.
      Она потерла запястье. Синяк почти прошел. Вукотич ничего не сказал. Он даже не смутился.
      - Пошли.
      Женевьева двинулась вперед. Они торопливо шагали вдоль ручья, разбрызгивая воду. На ногах у наемника были тяжелые мародерские башмаки, тогда как девушка была обута в легкие туфли танцовщицы.
      - Но…- начал Вукотич.
      Его спутница не дала ему договорить:
      - Да, знаю. Проточная вода. Считается, что вампиры не могут пересекать текущую воду.
      Он кивнул, стараясь не отстать от нее.
      - Это касается только Истинно Мертвых. Они действительно боятся религиозных символов, чеснока и прямых солнечных лучей. Но я не отношусь к их числу. Я никогда не умирала полностью.
      Ее попутчик был не единственным, кто мало знал о вампирах. Дружинники из комитета бдительности, явившиеся за ней, тоже повесили себе на шею чесночные венки и нацепили столько амулетов Шаллии и Верены, что груз оберегов пригибал их к земле. Должно быть, на нее донес один из клиентов. Приспешники Глинки ворвались в ее комнату в гостинице «Восточная стена» сразу после восхода солнца, когда Женевьева обычно погружалась в дневную дремоту. Они застали ее с Молотовым - чиновником из кислевской делегации, которая прибыла на праздник Ульрика, - как раз в тот момент, когда она нежно надкусила ему горло. У нападавших были серебряные серпы и палки из боярышника, поэтому очень скоро они связали и обездвижили ее. Женевьева ожидала, что они загонят ей кол между ребер, положив конец ее существованию.
      Шестьсот тридцать девять лет - это немалый срок для вампира. Она прожила дольше, чем Шанданьяк, ее темный отец, и смогла сделать кое-что полезное за свою долгую жизнь, - по крайней мере, так ей казалось после смерти Дракенфелса. Однако моралисты просто заковали ее в цепи и заперли.
      Вукотич кашлял и фыркал. Его человеческие легкие не выдерживали такой скорости, и Женевьева замедлила шаг. Ее забавляла беспомощность воина, особенно если учесть, что здорового парня довело до такого состояния существо, которое представлялось ему маленькой девочкой. Что ж, она отплатила наемнику за свое запястье. Теперь он надолго запомнит, что внешность бывает обманчива. Женевьева дала бы Вукотичу лет тридцать на вид. Мужчина был крепко сложен и заработал за свою жизнь немало боевых шрамов. Его наполняла примитивная сила. Вампирша чувствовала это по его ауре. Если будет время, она отведает его крови, чтобы впитать жизненную энергию молодого человека.
      Слуга кислевской царицы оказался пустышкой. От его крови отдавало водкой и «ведьминым корнем». Да и любовником Молотов оказался никудышным. Не мужчина, а сплошное разочарование. Вульфрик, управитель Храма Ульрика, нанял Женевьеву на время праздников, чтобы она навещала высокопоставленных особ, которых жрецы хотели умаслить. Ей обещали доплатить за ценные военные секреты, которые она сумеет выведать, исполняя свои непосредственные обязанности. Правда, пока дипломаты и генералы из других стран чаще хвастались своими победами на поле боя и в будуаре, чем обсуждали фортификационные сооружения и осадные машины. Конечно, куртизанка и шпионка были не самыми почетными из ее амплуа, но вампирша считала, что лучше заниматься этим ремеслом, чей работать служанкой в трактире. Или быть героиней.
      Течение усилилось, и теперь стремительный поток бурлил вокруг ее ног. Не исключено, что впереди находится водопад. Они спустились к подножию горы. Насколько Женевьева могла судить, моралисты их не преследовали. Девушка надеялась, что Диен Ч’инг забыл о них, однако в глубине души она понимала, что просит у богов слишком многого.
      Вампирша видела катайца раньше: на церемонии открытия, когда участники Крестового похода скинули свои капюшоны, воспевая гимны Ульрику. Женевьева бывала на Востоке. Целое столетие она странствовала между Великим Катаем и Ниппоном, поэтому знала о далеких землях гораздо больше, чем ограниченные жители Старого Света. Желтолицые были редкостью в Империи, поэтому Ч'инг представлял собой уникальное явление среди последователей Глинки. Девушка намеревалась сообщить о нем Вульфрику во время следующего доклада. Она чувствовала мощную магическую ауру вокруг катайца. Это были не привычные заклинания имперских колдунов, а более тонкие и коварные чары, которые Женевьева научилась бояться за время своего путешествия по Востоку. Мастер По, с которым она провела три десятилетия, немного рассказал ей о катайской магии. Она сама едва переступила порог великой Пагоды, но могла распознать человека, преодолевшего много уровней на пути к вершине. Ч'инг был опасен - и он не принадлежал к борцам за нравственность.
      Вукотич споткнулся и упал. Женевьева протащила наёмника несколько ярдов, затем выволокла его из воды. Мужчина растянулся на земле, тяжело дыша. Раздосадованная девушка присела рядом с ним и прислушалась к своим ощущениям. Кажется, погони не было.
      Они могли немного отдохнуть.
 
      Кровопийца назвала ему свое имя. Вернее, все их. Женевьева Сандрин дю Пойнт дю Лак Дьедонне.
      - Да, - кивнула вампирша, когда он непроизвольно вздрогнул, узнав ее. - Та самая!
      - Вампир из песен об Освальде Храбром?
      Женевьева раздраженно кивнула.
      - Ты убила Дракенфелса.
      - Нет. Однако я была там. Валялась без сознания. Я пропустила великую битву.
      Вукотич не мог себя понять. Пребывание рядом с нечестивым созданием шокировало его настолько, что он чувствовал, как к горлу подступает тошнота. Однако его любопытство было не менее сильным, чем неприязнь…
      - Но почему ты…
      - Переоделась шлюхой? Одно время я была гладиатором, а это не та профессия, которую можно назвать при переписи населения. Я подметала конюшни. И я была рабыней… в Аравии и в Темных Землях. В этом одна из особенностей вечной жизни. Ты успеваешь побывать всем, кем угодно.
      Чумазая уличная девчонка не вязалась у Вукотича с возвышенным образом бессмертной из песен. Казалось, его спутница расстроилась или рассердилась. Эта чудачка могла простить ему то, что он намеревался отрубить ей руку, но она не желала рассказывать о своем прошлом. Женевьева не вписывалась в его представления о нежити. Те твари, которых он встречал раньше, были зловонными чудовищами, паразитами, их нужно было отловить, проткнуть колом, обезглавить и забыть. Но он не допустит, чтобы внешнее сходство с человеком его одурачило. При всем своем обаянии вампирша оставалась мерзостью, принявшей облик женщины. Все существа этого мира делились на нормальных и уродов. Женевьева была уродом.
      Запинаясь, он сказал:
      - Но… э… ты должна быть героиней Империи.
      Его собеседница плюнула в воду. Тонкие ниточки крови пронизывали ее слюну.
      - Да, но, знаешь ли, иногда героини доставляют слишком много хлопот. Особенно если они живут вечно и пьют кровь. Я пресытилась вежливостью трусливых вельмож, которые боятся, что я могу впиться им в глотку в любой момент.
      - И принц Освальд?
      - Он тоже не такой, каким его описывают в балладах. Баллады всегда лгут. Однажды я встречала Магнуса Благочестивого, и он попытался залезть мне под юбку.
      Она отвлеклась, вспоминая своего принца. Вукотич предположил, что мужчина использовал и обхитрил ее. Женевьева была очаровательна, но она служила мертвым орудием зла. Вукотич убил несколько подобных существ во время военных кампаний.
      Однако она могла оказаться полезной. Вампиры, как он знал, были невероятно сильны. С лукавой ухмылкой он поднял закованную руку.
      - Полагаешь, я об этом не думала? - усмехнулась девушка. - Я пыталась порвать ее в фургоне. Посмотри!
      Она показала свою левую руку. Кончики пальцев были обожжены.
      Его оковы были изготовлены из железа с примесью другого металла.
      - Серебро, - пояснила Женевьева. - Не слишком много, чтобы ослабить звенья, но достаточно, чтобы помешать мне.
      - Итак,- осклабился наемник,- пока твои силы ничем не помогли нам.
      Глаза вампирши снова вспыхнули:
      - Как сказать. Ты не задумывался, почему сломался второй браслет, который был целиком железный?
      Женевьева сжала пальцы, и Вукотич представил; как железо ломается в ее кулаке.
      У каждого из них к правой ноге была прикована цепь, которой кандалы крепились к балке в фургоне. К счастью, стражи морали поскупились, ограничившись одним серебряным браслетом. Вампирша разломала кольцо на лодышке и бросила цепь в речку.
      - Мне снять это украшение или ты будешь и дальше таскать его на себе?
      Вукотич не стал просить о помощи. Недовольно махнув рукой, Женевьева нагнулась и освободила его. Металл сломался с громким треском, напоминающим выстрел пистоля.
      К этому времени сердце Вукотича перестало колотиться как сумасшедшее.
      - Ты можешь идти? - спросила вампирша. - Я могу понести тебя, если ты совсем выбился из сил, но, как ты понимаешь, предпочла бы этого не делать.
      - Я могу идти,- ответил наемник, покраснев.
      Девушка помогла ему подняться. Солнце стояло прямо у них над головами, следовательно, время приближалось к полудню. Вукотичу хотелось есть. И пить.
      Содрогнувшись, он подумал, что Женевьева, возможно, чувствует то же самое.
 
      Хотя Женевьева не боялась солнечного света, как Истинно Мертвые, ее начала одолевать усталость. Стоял ясный осенний день, небо было чистым, и солнце просвечивало сквозь кроны высоких деревьев, утомляя вампиршу. Ее глаза слезились, и девушка не раз пожалела, что у нее нет очков с закопченными стеклами, которые она обычно носила днем. Очки, как и все прочие вещи, остались в гостинице «Восточная стена». Напряжение измотало ее, и она уже не могла бежать впереди наемника с прежней легкостью. Вукотич тоже устал, и беглецы вынуждены были поддерживать друг друга. Цепь тоже причиняла им массу неудобств.
      Вукотич был человеком нетерпимым, к тому же он инстинктивно недолюбливал вампиров. Ничего особенного в этом не было. Вульфрик, который с удовольствием использовал ее во благо Империи, вел себя точно так же. Он не возражал, когда она рисковала жизнью во славу Ульрика, однако никогда не пригласил бы ее за свой стол, не позволил бы ей пойти в кофейню со своим сыном и не позвал бы ее в свой храм. Женевьева более шестисот лет скиталась с места на место, ускользая от злобных убийц, размахивающих деревянными кольями, пропахших чесноком и вооруженных серебряными ножами. Почти все они были мертвы, превратившись в прах за долгие годы. Однако девушку это мало утешало.
      Лес поредел. День клонился к вечеру. Чувства вампирши обострились, а ее силы вернулись к ней, и теперь она поддерживала Вукотича, таща его вперед. Испытав прилив сил, она снова почувствовала красную жажду. Ее зубы ранили десны, когда она шевелила челюстью, а рот наполнился слюной с кровавыми прожилками. Скоро она должна будет поесть.
      Женевьева слышала, как бьётся сердце Вукотича, чувствовала, как мощно и ровно циркулирует его кровь. Его неприязнь добавит некоторую остроту этому акту… Но пока ее состояние не было столь отчаянным, чтобы она стала пить кровь партнера против его воли.
      Вот уже несколько миль, как лес изменился. Появились пеньки, носившие отчетливые отметины топора или пилы, протоптанные тропинки, старые кости и брошенные обертки от еды. Над деревьями поднимался дымок из дымоходов, который прозрачной струйкой растворялся в небе.
      - Впереди деревня, - сказала Женевьева.
      Они остановились, чтобы спрятать цепь. На Вукотиче была надета кожаная куртка с длинными рукавами. Наемник намотал цепь на руку, а тот кусок, который остался свободным, прикрыл рукавом. Им придется держаться за руки, сцепив пальцы, как юным влюбленным.
      - Сейчас будет неудобно, - Предупредила вампирша. - Но если я обниму тебя за талию под курткой, а ты отведешь руку немного назад…
      Вукотич поморщился. «Интересно, может, он страдает от раны, которую получил в бою или при падении?», - промелькнула мысль у Женевьевы.
      - Готово.
      Мужчина и женщина побрели в обнимку по направлению к деревне. Возможно, они не слишком убедительно изображали лесоруба с подружкой, выбравшихся на вечернюю прогулку, но и на двух сбежавших заключенных тоже не очень походили.
      Впереди лежало небольшое селение. Несколько крестьянских хижин сгрудилось вокруг холма, на котором стоял охотничий, домик, принадлежавший какому-то дворянину. В некоторых окнах горел свет, но господский дом был погружен во мрак. Межсезонье.
      Женевьева подумала, что им, наверное, повезло. Там, где останавливаются охотники, должны быть хороший конюх и хороший кузнец.
      Стемнело, и кровь быстрее заструилась у нее в жилах. Однако вампирша сдержала себя. Ночь - не лучшее время, чтобы вести переговоры с кузнецом. Сначала им придется побеседовать с местными жителями, хитростью склонить кузнеца на свою сторону и, конечно, убедиться, что они не угодили в гнездо моралистов.
      - Давай найдем сарай, - предложил Вукотич. - Там могут быть инструменты.
      Этого Женевьева не учла. Не исключено, что Вукотич управляется с молотом не хуже любого кузнеца.
      Внезапно по спине вампирши пробежал холодок, предупреждая об опасности. Она приложила указательный палец к губам своего спутника, призывая его к молчанию.
      В лесу были люди, и они двигались в их сторону. Женевьева уловила скрип кожаных доспехов. Вооруженный отряд.
      Беглецы увидели фонари и услышали голоса. Должно быть, это приспешники Глинки обыскивают местность.
      Странно, она и Вукотич были не такими уж важными птицами, чтобы тратить столько сил к времени на их поимку.
      Свет фонарей приближался. Из-за деревьев показалась небольшая группа вооруженных людей, которые устало зашагали к поселку. Отрядом командовал сержант, он ехал верхом. На его шлеме был знакомый гребень, как у всех, кто служил роду Бласко, а нагрудник украшало изображение руки в кольчужной перчатке - символ Жуфбара. Женевьева видела таких солдат в городе. Они принадлежали к элитному подразделению, охранявшему лорда-маршала.
      Вряд ли Владислава Бласко заинтересует пара горожан, нарушивших нормы общественной морали, пусть даже они сбежали из-под ареста.
      Солдаты обшаривали дом за домом. Двери лачуг были открыты нараспашку, а хозяева жались в сторонке, чтобы не мешать обыску. Гвардейцы Бласко были ловкими и вежливыми. Они действовали осторожно, стараясь ничего не сломать. Едва ли они искали кого-нибудь или что-нибудь конкретное. Наблюдая за солдатами и крестьянами, Женевьева догадалась, что все происходившее представляло собой обычную процедуру. Сержант даже нашел время полюбезничать с женщиной средних лет, которая поднесла ему кубок с вином.
      Это был хороший знак. Никто не предлагал солдатам паршивого кофе Клея Глинки. Видно, стражи морали сюда не добрались.
      Женевьева втащила Вукотича в проулок между домами. Это получилось у нее немного шумно. Девушка чувствовала, как напрягся наемник, и понимала, что он изготовился к драке.
      - Успокойся, - сказала она. - Им нет до нас дела.
      Однако их заметили.
      - Кто здесь? - крикнул сержант.
      Один из солдат быстрым шагом направился к ним, освещая себе путь раскачивающимся фонарем.
      Женевьева обхватила свободной рукой голову Вукотича и поцеловала его. Наемник дернулся, издав возмущенный возглас, но потом до него дошло, что она делает. Он обмяк в ее объятиях, не сопротивляясь, но и не отвечая на ласку.
      Прильнув к его губам, вампирша почувствовала жажду.
      Свет фонаря ударил им в лицо, и они, моргая, уставились на солдата.
      Воин рассмеялся и крикнул через плечо:
      - Все в порядке, командир. Это влюбленная парочка.
      - Счастливые, черти, - усмехнулся сержант. - Оставь их. Нам еще предстоит неблизкий путь через лес.
      Гвардеец убрал фонарь. Вукотич снова напрягся, и Женевьева предостерегающе положила руку ему на грудь. Она слышала, как часто бьется его сердце, и вдруг заметила, что ее ноготки стали удлиняться, превращаясь в когти.
      Девушка совладала с собой, и ее пальцы приняли нормальный вид.
      У Вукотича кровоточила губа. Очевидно, вампирша поцарапала его, когда они целовались. Она задержала крохотную каплю крови во рту, смакуя, и дрожь наслаждения пробежала по ее телу. Женевьева сглотнула, ощутив тепло.
      Наемник вытер губы тыльной стороной ладони и с отвращением взглянул на нее.
      Скоро она должна будет поесть. Речь шла не просто об удовлетворении голода. Это была духовная потребность. Красная жажда не имела ничего общего с обычными чувствами, которые испытывают мужчины и женщины, когда хотят пить. Гораздо больше она напоминала зависимость, которая завладевает человеком, пристрастившимся к «ведьминому корню», или похоть распутника.
      Солдаты ушли.
      - Нам нужно найти ночлег, - сказал Вукотич.
      Женевьева недовольно поморщилась, хотя понимала, что в предложении наёмника есть смысл. Конечно, днем она была не в лучшей форме, но могла идти, а вот человек должен поспать. Сейчас они поступят так, как лучше для него.
      - Охотничий домик. Там никто не живет.
      Они снова прижались друг к другу и медленно побрели к пристанищу благородных охотников. Конечно, жилище было не слишком просторным и удобным, однако лучше заночевать под крышей, чем спать на ложе из еловых иголок под открытым небом и укрываться ветками вместо одеяла.
      Им даже не пришлось ломать дверь. Одно из окон в задней частя строения оказалось открытым. Внутри домика была одна большая зала с устланным шкурами полом. На галерее под потолком располагались спальни. На стенах помещения висели охотничьи трофеи.
      Вукотич нашел бутылку вина, откупорил ее и сделал большой глоток. Он предложил спиртное своей спутнице, но Женевьева отказалась.
      С некоторым усилием они взобрались по лестнице на галерею и отыскали там угол, где Вукотич мог вздремнуть, закутавшись в меховое одеяло. Он допил вино и заснул.
      Женевьева сидела, вытянув руку, поскольку наемник свернулся клубком, словно пытаясь защититься. Приходилось смириться с тем, что эта ночь будет потеряна.
 
      Вукотичу снова снилась битва на Вершине Мира. Этот кошмар преследовал наемника с детства. Ведунья из его родной деревни много раз пыталась угадать его судьбу по этим видениям. В своих снах он двигался тяжело и неловко, но не из-за ран, полученных в бою, а из-за груза лет, довлевшего над ним. На широкой равнине, где дыхание застывало в воздухе, он видел побоище, в котором участвовали все расы Известного Мира, сражавшиеся друг с другом без разбору. Уродливые мутанты бесцельно кидались друг на друга, по земле растекались лужи крови. Кости павших устилали поле, доходя воинам до коленей. Вукотич продолжал биться в темноте…
      Затем он проснулся. Вампирша наклонилась к наемнику, зажав ему рот ладонью. Молодой человек раздраженно сжал кулаки. Она считает его ребенком, который поднимает крик, проснувшись среди ночи?
      В просторном помещении горел свет, и Вукотич услышал голоса.
      Женевьева приблизила к нему лицо и глазами указала вниз.
      В охотничьем домике были люди, которые стояли около яркого огня.
      - Он скоро придет? - спросил высокий лысый человек в церемониальных доспехах, отороченных алым шелком и волчьим мехом.
      Фигура в плаще с капюшоном кивнула.
      Лысый мужчина мерил шагами комнату, сжимая кубок в руке. У Вукотича сложилось впечатление, что этот человек не привык ждать. В нем чувствовалась властность. Наемник был уверен, что видел незнакомца раньше, возможно, на церемонии открытия праздника среди других генералов, баронов и героев Империи.
      Беззвучно шевеля губами, Женевьева произнесла имя, и Вукотич разобрал: « Бласко ».
      Он пригляделся. Точно, это был Владислав Бласко, лорд-маршал города-крепости. Тот самый человек, который помог Клею Глинке обрести почву под ногами. Тот самый человек, который допустил, чтобы знаменитые пивные Жуфбара превратили в унылые кофейни, где на каждом столе лежали религиозные трактаты, а в очаге стыли погасшие угли.
      Осушив кубок одним глотком, Бласко передал его слуге, чтобы тот наполнил его снова. Мерцающая багряная жидкость была чем угодно, но только не кофе.
      Пока Бласко нервно ходил по комнате, фигура в капюшоне стояла неподвижно, как священная статуя. На чужаке был плащ стража морали, однако в его облике чувствовалось что-то странное, почти нечеловеческое. Хотя существо наклонило голову, оно было на целую ладонь выше лорда-маршала, а его локти неестественно оттопыривались. «Кто бы ни прятался под балахоном, - догадался Вукотич, - он явно испытал на себе воздействие варп-камня».
      Мораль и мутанты. Сыгранное партнерство.
      Теперь Вукотич понял, что делали солдаты в деревне. Лорд-маршал был командующим Жуфбара, а Жуфбар представлял собой ключевое звено в цепи защитных укреплений, протянувшихся от Карак Унгорна на холодном севере и Гор Края Мира до Карак Азгана и южных областей, знаменитые своими вулканами. Это была единственная линия обороны против Темных Земель, где правили орды гоблинов, бесчинствовали демоны и плелись заговоры против человеческой расы. Естественно, отправляясь куда-либо, высокопоставленный вельможа должен убедиться, что его не подстерегают убийцы. Если они с Женевьевой выживут в этом приключении, Вукотич предложит Бласко нанять новых гвардейцев. Нынешнюю охрану лорда-маршала было слишком легко провести. Если бы они с вампиршей намеревались выслужиться перед последователями запрещенного культа, им ничего не стоило бы прикончить Бласко, не покидая своего укрытия. Кто зияет, возможно, от такого деяния содрогнулась бы вся Империя.
      Но появились новые гости, которые принесли с собой холодный ночной воздух и туман. Бласко был доволен, что ожидание окончилось.
      - Ха, - воскликнул он, - отлично! Приятель, хочешь вина?
      Предводитель новой группы, одетый в такой же балахон, как и высокий мутант, покачал головой. Бласко приказал наполнить свой кубок.
      Две фигуры в плащах обменялись поклонами и жестами, которых Вукотич не понимал.
      Наконец пришелец, чей мрачный наряд был обшит по краю красной тканью, прервал молчаливую беседу и повернулся к Бласко.
      - Меня зовут Ефимович, - сообщил он, сбрасывая капюшон.
      Бласко расплескал вино и отшатнулся. Вукотич замер от ужаса, когда огонь, полыхающий внутри Ефимовича, озарил комнату и галерею.
      Этот человек был похож на ожившую статую. Сосуд из прозрачного стекла, в мельчайших подробностях воспроизводивший человеческое тело, был наполнен языками пламени. Черные, будто мраморные глаза блеснули на демоническом лице, и Ефимович улыбнулся.
      Откинув рукав, он хлопнул Бласко по плечу своей сияющей ладонью. Вукотич ожидал, что лорда-маршала охватит пламя, однако вельможа только вздрогнул, но не обжегся.
      Движимый любопытством, он осторожно накрыл руку Ефимовича своей рукой. Ничего не произошло.
      - Наши темные владыки иногда требуют странных жертв, Владислав, - пояснил огненный человек.
      Ефимович говорил на Старом Всемирном с кислевским акцентом.
      - И я?… - Бласко не договорил.
      - Несомненно, - отозвался Ефимович. -Тебе тоже придется чем-то заплатить. Ты должен отделаться от своих предубеждений относительно физической оболочки. Возможно, это странное состояние, но оно на удивление приятно. Изменения, которые производит варп-камень, ведут к усовершенствованию. За странными жертвами следуют странные награды. С каждой душой происходит что-то свое, Владислав. Кто знает, что скрыто в твоем сердце?
      Бласко отвернулся. Его кубок снова опустел.
      Помощник Ефимовича, не пожелавший снять маску, пересек комнату, покачиваясь из стороны в сторону. Под его балахоном конечности двигались невероятным образом. Похоже, у него больше коленей и локтей, чем предусмотрено природой. Вукотич порадовался, что плащ скрывал эти уродства.
      Отметины Хаоса всегда ужасали его и заставляли ненавидеть себя. Молодой человек убил много существ, измененных варп-камнем, однако он не мог положить конец своим снам. Сражение у Вершины Мира по-прежнему ждало его каждую ночь.
      - Все идет хорошо, я полагаю? - спросил Ефимович.
      Избегая смотреть на огненнолицего гостя, Бласко ответил:
      - Да. Я все подготовил к церемонии закрытия праздника.
      - Глинка будет выступать?
      - Он будет проповедовать. На берегу Черной Воды соберутся представители всех делегаций. Глинка обратится к Императору с призывом поддержать Крестовый поход за нравственность…
      Ефимович издал противный смешок:
      - Затем он умрет?
      - Да. Его убьет человек, которого ты мне прислал. Маги-советники, окружающие Глинку, интересуются только традиционными заклинаниями. Катайские методы им незнакомы.
      - Превосходно, превосходно. Ты уверен, что сумеешь занять положение вождя в их среде?
      Бласко глотнул вина:
      - Само собой разумеется. Мои доверенные помощники уже имеют численное преимущество перед сторонниками Глинки на внутренних собраниях Храма Чистоты. Когда Глинки не станет, меня изберут на его место.
      Ефимович злорадно усмехнулся:
      - По мере того, как растут силы моралистов, увеличивается влияние Незримой Империи. Какая ирония судьбы, не правда ли? Мы используем в своих целях движение, созданное для борьбы с грехом.
      Бласко ничего не ответил. У него на лбу выступил пот. Вукотич заметил, что слуга, который подавал лорду-маршалу вино, побелел от страха. Не все они были монстрами. Пока.
      Нахмурив брови, Женевьева внимательно вслушивалась в разговор. Вукотич гадал, кому принадлежат ее симпатии. Будучи чудовищем, вампирша должна была сочувствовать Ефимовичу и ему подобным. Однако она сражалась с Великим Чародеем Дракенфелсом и вообще не была похожа на созданий тьмы, с которыми наемник встречался прежде.
      Ефимович обнял содрогнувшегося Бласко и поцеловал его прямо в губы, явно наслаждаясь смятением лорда-маршала. Вукотич вспомнил холодные объятия Женевьевы и ее острые как иголки зубы, прикусившие его губу.
      - Если Тзинч того захочет, мы встретимся через три дня, Владислав, - сказал огненный монстр. - После церемонии. Я прослежу, чтобы тебя повысили. Как говорит наш восточный друг, ты начнешь свое восхождение на Пагоду…
      Ефимович ушел в сопровождении своих товарищей, облаченных в черные балахоны. Бласко повернулся к слуге и тщательно вытер рот. Вукотич припомнил сладкий вкус губ Женевьевы и тот позорный момент, когда, почувствовав влечение к ней, пожелал продолжить темный поцелуй…
      Перепуганный слуга плакал, издавая несвязные звуки.
      Бласко охватила холодная ярость, которую ему нужно было на кого-нибудь излить. Он огляделся в поисках подходящей жертвы.
      - Прекрати хныкать, Мейес! - рявкнул он.
      Слуга, молоденький парнишка, упал на колени и начал молиться Шаллии, прося о прощении.
      Выплеснув остатки вина в огонь, лорд-маршал несколько долгих мгновений всматривался в языки пламени. Слуга продолжал молиться, перемежая призывы, обращенные к богине, с рыданиями.
      Владислав обернулся, вытащил кинжал и прервал стенания юноши.
      Пнув тело, вельможа покинул охотничий домик.
 
      По своему обыкновению, Диен Ч'инг начал день с того, что раскинул стебли тысячелистника. Этим утром конфигурация палочек его встревожила. Накануне убийства он был склонен уделять повышенное внимание деталям и мерам предосторожности. Катаец все еще пребывал в дурном расположении духа после вчерашнего побега двух заключенных. Они ничего из себя не представляли, однако их успех был изъяном на полотне его жизни. Если он будет пренебрегать такими мелочами, расползется вся ткань.
      Диен Ч'инг встал. Убранство его кельи в Храме Чистоты было предельно скромным, если не считать резного ларца, хранящегося под кроватью. Это была единственная вещь, которую катаец привез с собой из Поднебесной. Сам верховный жрец Циен-Цин благословил ларец, принеся кровавую жертву.