Этим событием (смертью Фридриха, короля датского и восшествием на его престол Христиана IX) начался для Европы ряд значительных военных событий и перемен, которые, в связи с такими переворотами, как, например, создание королевства Италии и Германской империи, совершенно изменили общий вид Европы и придали ее мировому развитию за последние десятилетия XIX века вполне законченный характер.

Дания и Шлезвиг-Голштейн

      За два дня до смерти короля значительным большинством голосов в датском государственном совете была принята новая конституция, которая касалась Дании и Шлезвиг-Голштинии, закрепленной за ней взамен обнародованных королем Фридрихом VII обещаний (29 января 1852 г.) Австрии и Германии — обещаний, бывших лишь продолжением условий Лондонского протокола, к которому они примкнули, и данных также союзному собранию, которое, как таковое (т. е. союзное), не примкнуло к нему и в общем действовало вяло в смысле оппозиции Дании. Эти действия 1 октября 1863 года пришли к благополучному окончанию, а именно: к решению организовать военный поход союзных войск в Голштинию, через Саксонию и Ганновер, с австрийскими и прусскими войсками в резерве. Датское правительство, которое состояло из партии датчан-союзников, под председательством Галля, со своей стороны, отклонило от себя всякое право вмешательства в шлезвигские дела. Под влиянием населения Копенгагена, охваченного такими же стремлениями, новоизбранный король подписал 18 ноября только что подготовленную конституцию.

Фридрих VIII. Германское движение

      Тем временем герцог Фридрих фон Августенбург, который и по всем законным правам, и во мнении народа, был прямым наследником Шлезвига и Голштинии, прокламацией от 16 ноября объявил себя герцогом, под именем Фридриха VIII. Этому решительному образу действий сочувствовала и следовала вся Германия, глубоко возмущенная бесцеремонным протоколом Австрии, желавшей воспользоваться шатким положением германского народа, чтобы навязать ему свою волю. Движению против австрийского могущества принесло большую пользу то, что по этому вопросу сошлись консервативные воззрения с либеральными, благодаря тотчас же возникшим народным собраниям, в которых этим обеим партиям приходилось сходиться вместе.
      Августенбуржец Фридрих VIII был в глазах народа его законным герцогом как в силу общего желания, так, бесспорно, и в силу законов престолонаследия, — это было совершенно просто и ясно для союзных незначительных государств и для общественного мнения. Но не так просто смотрели на этот вопрос обе главные германские державы, подписавшие Лондонский протокол: для них шлезвиг-голштинский вопрос являлся, с их особой точки зрения, особенно тяжелой политической задачей. Следуя общему направлению, прусская Палата депутатов высказалась подавляющим большинством голосов за наследственные права августенбургского герцога. Против него высказалась лишь незначительная часть господствующей партии, во главе которой стоял весьма известный представитель стародемократической партии, Вальдек. Но Бисмарк противопоставил мнению палаты очень хорошо обдуманное разъяснение; однако и в нем разгоряченное общественное мнение усмотрело защиту Лондонского протокола. А между тем он вошел с Австрией в соглашение (и весьма успешно, как оказалось впоследствии), и этот новый австро-прусский союз теперь дал обстоятельствам иное направление.
      В соответствии с условиями соглашения союзное собрание решило 7 декабря (около 7 голосов), опять-таки согласно с решением 1 октября того же года, продолжать преобразование в Голштинии. Под командованием саксонского генерала Хакке, 23 декабря, 12 000 человек саксонско-ганноверского войска перешли границу и датчане вынуждены были отступить. Союзные комиссары не могли, или не хотели помешать народу провозгласить Фридриха VIII своим государем. Однако этот вопрос касался лишь Голштинии; третье же герцогство, Лауенбургское, не было непосредственно затронуто этой распрей. Что же касается более важного и решающего вопроса, то обе главные союзные державы обратились к датскому правительству, чтобы оно разрешило признать шлезвигскую конституцию от 18 ноября недействительной и, таким образом, удовлетворило бы требованиям Лондонского протокола; в противном случае залогом послужит оккупация и этого герцогства. А когда большинство заседавших во Франкфурте-на-Майне необдуманно отвечало, что отклоняет это предложение, так как оно заключало, или как будто заключало, в себе признание престолонаследия по Лондонскому протоколу, то державы и объявили, что они впредь возьмут в свои руки охрану прав Шлезвига, и вследствие того обратились 15 января 1864 года к королю Христиану IX (которого в силу Лондонского протокола Бисмарк назвал наследником «прав» и «неправд» его отца), с требованием, чтобы он в течение 48 часов уничтожил в Шлезвиге действие конституции 18 ноября. Датское правительство, в лице епископа Монрада (с 28 декабря 1863 г.), ответило отказом. В это время датское войско, 30 000 человек, под командованием генерала де Меца, уже стояло на юге шлезвигских владений за знаменитыми данневиркскими укреплениями.

Пруссия и Австрия. Война

      Датское правительство и население подвели итоги всем вероятным положениям и вопросам, давшим в результате следующие предположения: помощь со стороны шведов, французов или англичан; рознь между двумя главными державами или между ними и более незначительными государствами, которые доставили им возможность отнестись с неуважением к германской нации, и, наконец, конституционная распря в Пруссии. В одном только они были правы: большего ущерба, как потеря Шлезвига, не могла им нанести никакая война.
      Но и внешняя помощь была немногим лучше внутренней; а между тем она должна была поспешить ввиду того, что Австро-Пруссией руководил ясный и мощный ум, и они обе действовали быстро и твердо. Вопреки общему возбуждению в Германии, а также и неразумному решению Палаты депутатов, которая отказала правительству в займе на основании того, что оно злоупотребляет своим высоко державным положением (22 января), — 20 000 чел. австрийского и 25 000 чел. прусского войска переправились 1 февраля через Эйдер. Съезд членов германских народных собраний (или представительств, Landesvertretungen) решил 1 декабря 1863 года, во Франкфурте-на-Майне, "осуществить августенбургские права всеми допускаемыми законом средствами". Сверх того был назначен комитет из 36 членов, которые и набросились, в горячих речах, на обе германские державы. Население же Шлезвига, напротив того, радостно приветствовало германские войска. Эти войска — пруссаки, под начальством прусского фельдмаршала Врангеля и австрийцы, под командой фон Габленца — подвигались вперед, образуя левое крыло, а пруссаки с принцем, племянником короля Фридрихом Карлом во главе — правое.
      Начальник генерального штаба, которого в то время знали еще лишь немногие, Гельмут фон Мольтке, возымел смелое намерение отрезать отступление датской армии от ее Фленсбургских укреплений и таким образом совершенно уничтожить ее. Но этот план, к сожалению, не был осуществлен. 2 числа бились пруссаки при Миссунде (Шлейе), а 3-го австрийцы при Оверзельке и Ягеле; а на 6 число была назначена переправа через Шлейю. Но под вечер 5 числа датчане благоразумно оставили свои позиции при Данневирке. Союзники преследовали их; но только австрийцам удалось нагнать датский арьергард при Оверзее. Датские войска без дальнейших потерь достигли своего другого укрепленного пункта — шанцев при Дюппеле, в юго-восточной части полуострова Зундевитта. В то время, как австрийцы и подоспевшая прусская гвардия, в виде третьего корпуса, двинулись по направлению к северу, первый корпус, под начальством принца Фридриха Карла, обложил дюппельские укрепления: осада эта продолжалась с 9 февраля по 18 апреля. В этот день в 10 час. утра умолкла перестрелка и войска, которые уже стояли наготове, пошли на штурм. Через десять минут были взяты главные позиции, а затем после краткого сопротивления пала и вторая линия. Горячая схватка позади этой линии стоила датчанам потери их генерала Дюпла; а в то время, как датские войска бежали на Зондербург к Зунду, который разделяет полуостров от острова Альзена, отдельные части прусского войска, по эту сторону воды, овладели тэт-де-поном и к двум часам пополудни материк был окончательно очищен: датчане потеряли при этом 5000 чел. ранеными, убитыми и пленными и 118 орудий. Между тем другие корпуса вступили в Ютландию, после того, как прусский генерал фон Мантейфель особым сообщением в Вену устранил там последние сомнения. После нескольких сражений, в которых особенно отличились австрийцы, — при Фейле (Veile) и при Фридериции, — эти корпуса стали пред стенами последней (29 апреля 1864 г.), добровольно очищенной датчанами.
       Штурм дюппельских укреплений 18 апреля 1864 г. Портрет работы К. Кампгаузена (W. Campliausen). (Из его сочинения "Художник на ноле брани. 1864 г.")

Лондонская конференция. Перемирие. Венский договор

      Тем временем через посредство англичан 25 апреля состоялась в Лондоне конференция держав, представительствовать на которой Германский союз отправил своего уполномоченного фон Бейста. Наступило краткое военное перемирие; но в переговорах дело не двигалось вперед благодаря тому, что датчане упорно отказывались от каких бы то ни было уступок. Этим обстоятельством воспользовались германские державы для того, чтобы еще раз отступить от Лондонского протокола, и 28 мая, вместе с представителем Союза потребовали, чтобы оба герцогства (Шлезвиг и Голштиния) отложились от Дании и соединились в одно государство, под властью герцога Августенбургского. Итак, 26 июня, неприязненные военные действия снова возобновились, а в ночь с 28 на 29 число того же месяца пруссаки отличились в жарком деле: под предводительством генерала Герварта фон Биттенфельда они переправились через широкий (800-1000 шагов) пролив Альзензунд под самым огнем датских орудий. Высадка на берег отлично удалась пруссакам, а в семь часов утра был взят и Зондербург, при сравнительно небольшой потере со стороны победителей; в то же время датчане опять потеряли до 4000 человек, из которых 2000 человек (т. е. половина) были взяты в плен. Таким образом, они были вынуждены очистить остров. Это сражение было последним между союзными державами и Данией, так как в Ютландии, куда прибыли прусские войска 11-го, а австрийские — 13 июня, уже не было больше неприятельской военной силы. 19 же числа австро-прусский флот взял в плен датского капитана Хаммера, который угнетал население западных ее берегов своей безмерной жестокостью. Между тем в Копенгагене произошла перемена правительства и начались переговоры, приведшие к заключению "Венского договора", 30 октября 1864 года. Ни от Союза, ни от герцогств не было на нем представителей; датский же король передал все свои права на Шлезвиг и Голштинию и Лауенбург императору австрийскому и королю прусскому и обязался признать все, что бы они ни решили относительно этих земель.
       Генерал-фельдмаршал граф фон Врангель в 1864 г.
       Портрет работы В. Кампгаузена (W. Camphausen). (Из его сочинения "Художник на поле брани. 1864 г.")

Шлезвиг-голштинский вопрос

      Относительно же их назначения был большой вопрос, а в нем заключался также и весь вообще важный общегерманский вопрос, т. е. вопрос союзной реформы в том виде, как она не сходила со сцены еще с 1848 года и как ее Австрия недавно торжественно поставила на Франкфуртском конвенте государей. К счастью для Пруссии, этот вопрос был также и для нее вопросом жизни; для Бисмарка же, этого главы и руководителя прусского министерства, значение и смысл шлезвиг-голштинских дел были совершенно ясны. Секрет, как бы достигнуть единения Германии, лежал вовсе не в той бескорыстной политике, какая велась с 1848 по 1852 год, а в здравом эгоизме Пруссии, который один только мог доставить Германии единство. Эта здравая политика воспрещала Пруссии как государству, уважающему свои державные права, дозволить Мекленбургу или Саксонии разрастись в самодержавные государства. Самое большее, что можно было сделать для такой страны, — это потребовать, чтобы она примкнула к прусской системе; однако стремление слить воедино сухопутные и морские силы герцогства со своими не удалось пруссакам. В переговорах, которые Бисмарк вел с герцогом 1 июня 1864 года, достаточно выяснилось, что этот государь придерживается таких же воззрений на державную власть, как и все другие. Он надеялся действительно сделаться государем, но "при менее тягостных условиях, нежели те, которые ему ставит Пруссия": пусть лучше постараются завладеть его сердцем, нежели связывать его крепкими условиями. Когда с герцогом оказалось невозможным этого достигнуть, Пруссии пришлось обойтись и без него, иначе говоря, попросту подчинить себе германские земли. Это подчинение закончило то большое и долго тянувшееся дело, которое началось во время Семилетней войны присоединением Силезии; но как и тогда, теперь противниками являлись такие соединенные силы, перед которыми и самый смелый мог бы оробеть. Мысль объединения Германии встретила отпор в населении герцогств, в большей части Прусской Германии, в главнейших иностранных державах и, главное, в Австрии: и это еще в такую критическую минуту, когда заблуждения Палаты депутатов еще более усилили внутренний разлад в самой Пруссии.

Германский вопрос

      Под влиянием удачно оконченной войны воззрения народа, однако, стали изменяться, равно как и от сознания необходимости расширения власти, в которой с 1815 года была для Пруссии настоятельная необходимость. Король Вильгельм сказал депутатам от герцогств: "Ваше дело для меня свято, и я постою за него". И действительно блестяще сдержал свое слово, благодаря новой организации войск и сравнительно небольшим потерям. Однако большинство, на которое слишком действовали внутренние вопросы и влияние некоторых из вожаков, в сущности не знатоков дела и дилетантов, были глухи к предостережениям недавнего прошлого и к неизбежно надвигавшейся важной развязке. Как и до того, 1865 и 1866 годы протекли в борьбе, мелочность которой у обеих враждующих сторон выступала еще резче в сравнении с грандиозностью главного германского вопроса. В большинстве второстепенных государств положение дел было то же, что и в Пруссии: разлад между правительством и народным представительством, между тем как Пруссия, по крайней мере, во внешней политике, достигла крупных успехов, меньшие государства и их орган, союзный сейм, потерпели фиаско, выказавшее их бессилие. Их войска бездействовали и должны были лишь издали следить за победами Австро-Пруссии. В июле, наскоро предупредив об этом главнокомандующего союзными войсками, пруссаки вступили в Рендсбург. По заключении мира союзный сейм принужден был признать экзекуцию законченной и очистить занятую территорию. Все это событие совершилось помимо главнейших вождей и представителей второстепенных германских государств, и наравне с ними, общественное мнение оказалось бессильным.
      Настоящее положение герцогств, кондоминат (совладение) и общее с Австрией управление Германией — все это не могло быть продолжительным. Поэтому вскоре, согласно требованиям прусского правительства, заявленным Бисмарком в феврале 1865 года, Австрия должна была вернуться к своему прежнему положению и взяться снова за свой прежний партикуляризм, как это в действительности и случилось. Еще в декабре 1864 года Австрия снова предложила поручить германские земли герцогу Августенбургскому, а что касается остальных (Ольденбургского и других) и их притязаний, положиться на решение союзного суда. Австрийский комиссар если не поощрял, то и не подавлял августенбургской агитации в герцогствах. Но Пруссия не далась в обман и не испугалась. Морская станция была перенесена из Данцига в Киль и военный министр фон Роон открыто заявил в палате, что правительство твердо решило оставить за собой эту гавань. Политика Австрии еще имела бы смысл, если бы Пруссия того времени оставалась такой же, как при Фридрихе-Вильгельме IV; но теперь с ужасом увидели австрийцы, что имеют дело не с Фридрихом и не с Мантейфелем. Идти же войной на Пруссию, когда свои собственные дела внутри государства были еще хуже и запутаннее, чем прусские за последние годы, было бы опасно. Система Шмерлинга (конституционная соединенная Австрия) довела австрийские дела до такой точки, дальше которой уже нельзя было идти. В то время, как государственный совет и его комитет усердно работали, чтобы изыскать средства на содержание войска и флота, правительство предъявило еще новые требования и поразило палату требованием займа в 117 миллионов гульденов. Министерство Шмерлинга подало в отставку и получило ее; но в то же время, надо заметить, что по некоторым параграфам конституции правительству разрешалось в случаях настоятельной необходимости издавать указы и помимо рейхсрата. Сессия была закрыта; затем утверждено министерство с штатгальтером богемским графом Белькреди во главе; венгерский сейм созван 17 сентября на 16 октября, а остальные — 18-го — на 23 ноября; и, наконец, 26 ноября обнародован манифест февральской конституции, а соединенная государственная конституция устранена. Теперь австрийское правительство спешило покончить с Венгрией, и тогда только окончательно предложить конституцию всем остальным корпорациям представителей. Конституционализм был, таким образом, восстановлен в Венгрии, а абсолютизм в Цислейтании. При таком положении дел, когда денежных средств более чем не хватало, нельзя было и думать о войне, во избежание которой и была заключена конвенция в Гаштейне 14 августа 1865 года. По этой конвенции за 6 000 000 марок герцогство Лауенбург отошло к Пруссии; Шлезвиг очутился под управлением Пруссии же, а Голштиния — Австрии: Киль — будущий военный порт союза и Рендсбург — будущая крепость союза — считались общим владением.

Австро-Пруссия. Голштинский договор, 1865 г.

      Этот договор был, однако, не более как перемирием в ожидании все яснее и яснее надвигавшейся войны. В то время как в Шлезвиге прусский губернатор, генерал фон Мантейфель, воспрещал какое бы то ни было признание герцога "прирожденным наследником престола" и даже угрожал ему тюремным заключением, когда народ торжественно встречал его, в октябре 1865, в Эккернферде, — в Голштинии эта агитация происходила на глазах у всех и с согласия австрийского губернатора лейтенант-фельдмаршала фон Габленца, который высказывал, что "он не желает править там, как турецкий паша". Но именно это обстоятельство и подало прусскому правительству повод придраться к его поведению под предлогом, что он самоуправствует и, при первом удобном случае, затеять войну.

Затруднения в Пруссии

      Глава прусских государственных деятелей князь Бисмарк твердо решился на войну, которая, как неизбежное зло в будущем, не ускользала ни на минуту от внимания всего королевского дома. И этот день настал. Представлялся удобный случай для завоевания, которое должно было закончить развитие германской власти. В случае поражения Пруссии угрожали неожиданные и неисчислимые беды и падение; и прежде всего можно было ожидать полного торжества, благодаря большинству голосов прусской Палаты депутатов в военном вопросе, который еще более обострился за последнее время. А такое поражение повело бы прямо к ослаблению Пруссии. Поэтому Бисмарк и придумал связать этот важный вопрос со Шлезвиг-Голштинским.
      От прежней Германии нельзя было требовать разрешения этого вопроса; так этого потребовали от новой. Сильнейшее из германских государств предложило теперь вопрос о союзной реформе, который и мог быть предложен не иначе, как с ножом к горлу. Таково было мнение Бисмарка, который еще в 1862 году в бытность свою министром-президентом так выразился в бюджетной комиссии Палаты депутатов: "Важные вопросы нашего времени разрешаются не речами или решениями большинства, но кровью и мечом".

Германия и Италия. Австро-германско-итальянcкая война, 1866 г.

      Такому разрешению, однако, воспротивилось столько враждебных элементов, что самый смелый и тонкий дипломат мог бы стать в тупик. Еще далеко не все трудности и невзгоды исчерпывались для Австрии распрей внутри страны, где противоречие между большинством в Палате депутатов и правительством выступало теперь резче, чем когда-либо. Настроение в Шлезвиг-Голштинии и даже в остальных государствах Германии, в которых (как в них ни было вообще мало единодушия) господствовало одно общее чувство недоверия к Пруссии, враждебность Австрии, постепенно убеждавшейся, что она допустила вовлечь себя в запутанный и даже опасный для нее вопрос, и наконец — зависть всех остальных держав — таковы были тяжелые условия, в которых стояла в то время Пруссия; но они еще более осложнялись настроением в кружках консервативной партии и влияниями в среде, окружавшей короля, который совершенно обдуманно пристал к военной политике, имевшей революционный характер и поставившей его почти в положение противника всех вообще германских государей. Но что было для Пруссии неизбежно, так это союз с Италией — единственной державой, на которую она могла рассчитывать в случае своей войны с Австрией; да и та смотрела на всю католическую часть германского и прусского населения, а с ним вместе и на консервативную часть Пруссии, как на продукт революции.