Вступление на престол Фридриха II

      Фридрих II вступил на престол в двадцативосьмилетнем возрасте. Он превосходил всех государей правящего дома Гогенцоллернов ясностью ума, силой воли, быстротой решений и действий. Более того, он стоял несравненно выше всех современных ему правителей по своим общим государственным дарованиям. Политический этюд, написанный им в его бытность в Рейнсбурге, свидетельствует о том, что он вполне представлял себе положение своей страны и задачи, возлагаемые на него как на ее государя. Последующие события доказали, что он обладал и большей природной прозорливостью, нежели все его окружавшие. Он говорил своим министрам, что не понимает различия между интересами государства и государя: «Интересы моей страны – мои собственные интересы», – сказал он через несколько дней после своего воцарения. Он отменил пытку, а вслед за тем провозгласил веротерпимость в своем государстве: «Все имеют права достигать блаженства по своему усмотрению», усилил армию 16 батальонами и несколькими эскадронами кавалерии. В числе первых призванных им на государственную службу лиц был великолепно образованный берлинский купец Иоган Эрнст Гоцковский, которого король знал еще в Рейнсбурге, и которому он поручил пригласить в Пруссию различных искусных мастеров и художников.

Смерть императора Карла VI

      Фридрих II проявил свою энергию прежде всего в незначительном споре с епископом Люттихским по поводу его посягательств на маленькое владение Герсталь, входившее в состав оранского наследства. На высокомерный ответ епископа ультиматуму Фридриха, прусские войска вступили в Люттих и заставили духовного сановника сложить оружие (20 октября). В этот самый день в Вене скончался император Карла VI.

Притязания на Силезию

      Первым испытанием, выпавшим на долю молодого короля, был вопрос о юлих-бергском наследии, получения которого можно было ожидать со дня на день, ввиду преклонного возраста курфюрста Пфальцского. С этой целью он отправил своих послов в Версаль, Вену, Ганновер. Они не добились там ничего, кроме уклончивых ответов, но Фридрих извлек и из них свою пользу, убедившись в том, что вести переговоры так, как это делалось раньше, никуда не годится. Неожиданная кончина императора Карла, известие о которой было получено им в Рейнсбурге 26 числа, выносило на первый план более важный вопрос. Порядок престолонаследия в австрийских землях, утвержденный покойным императором в его «Прагматической Санкции», давал повод к спору, и баварский посланник именем своего государя уже заявил протест против дочери Карла VI, Марии Терезии, признавая за ней право лишь на великое герцогство Тосканское. Карл VI оставил наследникам свое государство в необычайно расстроен ном состоянии и дому Габсбургов предстояла тяжелая борьба. Минута, к которой Фридрих готовился, чтобы заявить свои права на несправедливо отнятую у его дома Силезию, наступила ранее, чем он того ожидал.
      Обучаясь у французов риторике, он выставлял своим главным побуждением в этом случае стремление к славе; это было справедливо отчасти потому, что для человека его закала слава могла считаться капиталом, приносящим проценты; но, в этот раз, Фридрих ратовал и за вполне правое дело. Речь шла о герцогстве Егерндорф в Верхней Силезии и о трех герцогствах: Лигниц, Бриг и Волау в Нижней Силезии. Право на последнее, основанное на «братском договоре», было насильственно нарушено римским королем Фердинандом в 1546 году, но обстоятельства не благоприятствовали его восстановлению до наступившего времени. В 1675 году, после кончины последнего герцога, великий курфюрст настаивал на нем, но должен был, как сказано выше, удовольствоваться уступкой Швибузского округа. Но Габсбурги, посредством уловки, которая обратилась теперь против них, сумели лишить и этот договор его силы, взяв с тогдашнего курфюрста тайное обещание «переуступить» обратно названный округ. Курфюрст сдержал слово и возвратил эту область, но, вместе с тем, наступило прежнее положение вещей: бранденбургские притязания опять вступили в силу, и одно только бессмысленное высокомерие Габсбургов могло ослеплять их до убеждения в том, что дело совершенно закончено. Фридрих II предложил императрице венгерской и богемской свою помощь для поддержания «Прагматической Санкции», но просил себе вознаграждения за опасность, которой мог подвергаться при этом, давая ясно понять, что этим вознаграждением должна быть уступка ему Силезии. Министры Фридриха Подевиль и Шверин, признавая всю правильность его притязаний, советовали ему, однако, вступить в переговоры, заручиться содействием других держав. Король доказал и здесь, что он умнее всех своих советников; он избрал вернейшую дорогу – предлагал простой торг.

Мария Терезия

      Мария Терезия вступила на престол, и твердость, проявленная этой молодой, красивой, решительной и рассудительной принцессой, совершенно необоснованно отстраненной до тех пор от всякого участия в государственных делах, тотчас оживила вялый, заржавевший государственный механизм. Но она была убеждена в своих правах, как в истине вероучения, и потому сочла предложения Фридриха оскорбительными. Венский кабинет решился не обращать на них внимания. Однако новый австрийский посланник, Ботта, отправившийся в Берлин через Силезию в конце ноября, едва переехав прусскую границу, заметил, что все дороги заняты войсками, тянувшимися к югу. Во время второй аудиенции у короля (9 декабря), он услышал от него самого, что пруссаки действительно займут Силезию, а 13 числа Фридрих отправился к своей армии, передовые колонны которой 16 декабря уже перешли границу.
      На следующий день прибыл в Вену прусский посол. Он изложил свое поручение великому герцогу-супругу, который выслушал его, с трудом сдерживая негодование. На созванном тотчас же государственном совете некоторые министры высказались в пользу переговоров с королем, но Мария Терезия была решительно настроена на безусловный отказ от предложений, выраженных в оскорбительной форме какого-то торга. При том положении, в каком находились государственные дела, такое решение было естественным. Однако Фридрих не встретил никакого сопротивления в занятой им провинции: жалкое австрийское управление само заставляло жителей видеть в пруссаках не врагов, а союзников. Помимо вопроса о правах, основанных на старинных документах, Австрия нажила негативное отношение к себе силезцев своими религиозными преследованиями. Иногда вспышки фанатизма против протестантов доходили до крайностей и стихали лишь благодаря близости шведского короля, Карла XII, находившегося в Саксонии. Но и в самые спокойные промежутки времени происходили отдельные случаи, возмущавшие население, которое не могло надеяться, что положение вещей улучшится при новой государыне, находившейся, при всех своих личных достоинствах, все же в рабском подчинении у иезуитов, как и весь ее дом. С появлением прусских войск стало ясно, что власть Марии Терезии не имела прочной ос новы в стране и что большинство жителей видело в Фридрихе своего избавителя, а безупречная сдержанность его войск еще более поддерживала такое настроение. Пруссаки двигались вверх по Одеру, течение которого с юго-востока на северо-запад разделяет область на две половины. Фридрих ограничился одной блокадой первой силезской крепости, Глогау; главный же город области, Бреславль, сдался ему без выстрела. Этот переход в другое подданство красноречиво характеризует положение дел в Силезии: Бреславль пользовался старинной привилегией обороняться лишь с помощью своих бреславльских войск, и австрийское правительство не отнимало у него этого права. Получив теперь из Вены приказ готовиться к обороне, горожане евангелического исповедания решили воспользоваться такой автономией по-своему: их партия была правящей в городе, и когда пруссаки подошли и заняли городские предместья, город заключил с ними договор о нейтралитете, который, при данных обстоятельствах, оказывался выгодным только для Пруссии. До конца января, то есть до возвращения Фридриха в Берлин, Силезия оставалась в его руках; австрийцы держались только в трех крепостях: Глогау, Бриг и Нейссе, тоже обложенных пруссаками.

Первая Силезская война

      План Фридриха состоял в том, чтобы не допустить какую-либо армию, преимущественно же австрийскую, выступить в поход ранее будущей весны. Это ему удалось. Военная организация в Австрии, как и все прочее, была в крайнем упадке со дня смерти принца Евгения (1736 г.). Австрийский генерал-фельдцейхмейстер, граф Нейперг, приступил к военным действиям с армией, насчитывающей всего лишь 20 000 человек, частью плохо подготовленных к службе. Сила его состояла лишь в многочисленной кавалерии, полезной для разведок и для прикрытия движения собственных войск. Прусские войска одержали блистательную победу 8 марта 1741 года, при ночном штурме крепости Глогау, под начальством наследного принца Дессауского, Леопольда. Общее распоряжение походом было не столь удачно, хотя молодой король не щадил себя. Граф Шверин слишком растянул линию расквартирования своих войск в Верхней Силезии и вообще держался неосторожно, вследствие чего он и сам король были застигнуты врасплох, и еще таким неприятелем, перед которым, ввиду его обычной медлительности, легко было запереть все проходы. Но Нейперг, со своей стороны, не сумел воспользоваться оплошностью пруссаков; он двигался крайне медленно к Нейссе и Гроткау, так что дал время Фридриху стянуть снова свои войска и преградить австрийцам дорогу между Ортом и Бригом, у деревни Мольвитц.

Битва при Мольвитце, 1741 г.

      Нейперг не подозревал о близости неприятеля, когда вдруг 10 апреля, сидя за обедом, получил известие об опасности. Пруссаки завязали бой в 2 часа дня, но Фридрих не был еще тем стратегом, каким стал впоследствии: выстраивая свои полки по определенной системе, он дал австрийцам время опомниться. Атака превосходной австрийской кавалерии на его правый фланг, причем прусские конные полки были смяты, едва не привела к катастрофе; сам король был вынужден покинуть поле сражения по настоянию Шверина. Но здесь, как и не раз в прусской военной истории, сказалась польза учебной дрессировки солдата. Приученные неустанными испытаниями на плацу к меткой стрельбе, гренадерские батальоны Фридриха остановили неприятельскую конницу: пять раз возобновляла она свою атаку против этих «живых бастионов», но была отбита, а с уничтожением этой главной опоры австрийской армии прусская армия покончила с неприятельской пехотой, сперва ружейным огнем, а потом штыками. Численность обеих армий, равно как и их потерь, почти уравновешивались: с обеих сторон состояло в бою около 20 000 человек; выбыло из строя по 5000 человек. Нейперг мог совершить отступление под прикрытием ночи, но победа осталась все же за необстрелянными дотоле войсками и вождем, который научился в этом одном сражении большему, чем 56-летний Нейперг во всех своих походах против турок и французов. Опыт идет впрок не всем; так было и теперь: австрийский генерал не предпринял ничего, а только окопался под стенами Нейссе, но 4 мая Бриг сдался Фридриху, который достиг, таким образом, своей цели – добился первого военного успеха и прославил свое имя в Европе.

Переход Силезии под власть Пруссии

      Но ему надо было упрочить за собой Силезию, и ближайшие средства к тому могла доставить Англия, которая видела как в Австрии, так и в Пруссии, своих естественных союзниц против Франции. Министры Георга II понимали всю выгоду от разрешения конфликта между прусским королем и королевой венгерской и богемской; ганноверские советники Георга выставили даже 15 побудительных пунктов к упрочению Силезии за Фридрихом, что обратило бы его в друга Англии, обеспечив защиту государственной системы и земель Германии, в особенности Ганновер, от всякой опасности со стороны Франции. Но сам Георг II, руководствуясь тем чувством зависти и личной недоброжелательности, которое принесло столько вреда его преемникам и в нынешнем столетии, противодействовал этой политике, втайне помогая венскому двору, причем составлял даже план раздела Пруссии, приглашая на помощь себе и Россию, что вынудило Фридриха выставить у Геттина тридцатитысячный обсервационный корпус под командованием принца Ангальта. Фридрих не любил полумер, и двусмысленное поведение английского кабинета заставило его решиться на то, что было, собственно, худшим средством; но у него не было выбора, и, видя невозможность упрочить свои права на Силезию с помощью Англии или при добровольном согласии на то Австрии, он заключил в Бреславле с Францией союз (июнь 1741 г.), по условиям которого война за Силезию, Первая Силезская война, перешла в нечто более важное – войну за Австрийское наследство.

Вопрос об австрийском престолонаследии

      Фридрих ясно видел невыгодные стороны этого союза. Он никогда не заблуждался насчет достоинства французской политики и самой французской нации, хотя ценил слишком высоко, быть может, французские язык и литературу, что, заметим кстати, было почти неизбежным: он был знаком только с ними, благодаря своему неудовлетворительному воспитанию. Баварский курфюрст Карл Альберт (с 1726 г.) вырос в убеждении своих прав на австрийское наследие. Эти права основывались на завещании императора Фердинанда I, следовательно, были старше «Прагматической Санкции», а по этому завещанию, земли императора Фердинанда переходили к потомству его старшей дочери Анны в случае, если бы его три сына умерли, не оставив мужского потомства. Матерью Карла Альберта была Анна, а покойный Карл VI был последним мужским потомком императора Фердинанда. Но со сказанным завещанием случилось какое-то превращение; когда баварский посланник заявил в Вене о правах своего государя, то ему был представлен подлинник завещания и указанное место гласило здесь: «какого-либо законного потомства», на не «какого-либо мужского потомства», как в баварской копии, что совершенно меняло дело, хотя оно и оставалось сомнительным. Зато другой факт был вне всякого сомнения; никто не мог запретить курфюрсту Баварскому выступить кандидатом на титул «Римского императора». Дом Виттельсбахов давно уже предусматривал такую многозначительную минуту и подготовлялся к ней разными средствами: браками, союзами, но пренебрегая запастись главнейшим, о чем подумала Пруссия – деньгами и войском на случай нужды. Великие планы и надежды не мешали в Мюнхене заботиться прежде всего об удовольствиях, и потому удача Баварии теперь полностью зависела от французской помощи.

Нимфенбургский договор, 1741 г.

      Французское правительство видело во всем этом удобный случай унизить Габсбургов, иметь в римском императоре своего ставленника, взять хорошую цену за свою вооруженную помощь, в случае нужды в ней и, может быть, даже принять на себя роль третейского судьи. Понятно, что Франция преследовала здесь лишь свои собственные выгоды, но стоили ли они вооруженного, притом энергичного, вмешательства – на этот счет мнения в Версале разделялись. Однако нашлись и сторонники раздела, и 18 мая 1741 года в Нимфенбурге был заключен договор между Баварией и Испанией, при содействии французского графа Бельиль. Согласно этому акту курфюрст возводился в сан императора, получая притом часть германских владений, взамен чего к Испании отходили некоторые габсбургские земли. С Францией не было заключено нового договора; прежние условия признавались удовлетворительными. К этому союзу примкнула Саксония, которой должны были достаться Моравия и Сардиния, заявлявшая притязания на Ломбардию. Король Фридрих не был против участия в этом соглашении, хотя формально не вступал еще в союз. Он отвлек на себя часть австрийской армии, советуя курфюрсту решить дело смелым шагом, именно походом на Вену, сердце габсбургского могущества. В Версале преобладала в это время партия энергичного действия, и потому курфюрст решился выступить в поход и осадил Пассау (30 июля), но французские вспомогательные войска запоздали, и когда в октябре Карл Альберт двинулся снова вперед и дошел до Сент-Пёльтена, в десяти милях от Вены, то было уже поздно.