Елизавета, королева английская. Голландская гравюра
      Сразу после вступления на престол новой королевы у некоторых придворных появился прямой соблазн к продолжению той же системы правления, какая существовала до сих пор. Опечаленный вдовец Филипп II, король испанский, поспешил ей предложить свою руку, как только прошел известный, установленный приличиями срок для подобного искательства. Он уже более не стеснялся происхождения Елизаветы – им руководили только политические побуждения. Но он не встретил сочувствия со стороны Елизаветы, которая, хотя была и очень своеобразна в своих религиозных воззрениях, однако же никак не могла бы склониться на сторону католицизма. При этом она примирялась далеко не со всеми проявлениями протестантизма. Так, например, женатое духовенство было ей противно, да и к обрядности, к внешности богослужения вообще она чувствовала гораздо больше расположения, нежели все реформаторы времен Эдуарда VI. Когда при ее въезде в Лондон ей доложили об узниках, которые томятся в заточении и ждут от нее освобождения и в числе узников иносказательно упомянули и «о четырех евангелистах», Елизавета очень тонко и осторожно заметила, что она еще сначала должна расследовать, «точно ли эти четыре узника сами желают получить свободу»? Но и католичкой она тоже не могла оставаться, потому что уже по факту своего рождения была как бы живым противоречием папизму.
      Ее отец вступил в брак с матерью против воли папы и если бы даже она забыла об этом обстоятельстве, то ей должно было о нем напомнить то наглое послание, которым папа Павел IV отвечал на ее извещение о вступлении во власть. Однако же она не дала сбить себя с толку, не потерпела никакого стеснения в своих действиях, не поддалась соблазну отмщения и не вернулась прямо (как ей советовала одна из партий) к религиозным порядкам Эдуарда VI, а сумела верно угадать настроение народа, избрав в этом отношении некоторый средний путь. Она видела, что в Англии есть очень ревностная католическая и очень рьяная протестантская партии. И та, и другая – сравнительно не велики. Подавляющее большинство людей (по крайней мере во влиятельных кругах) стояло, главным образом, за независимость страны от папы, а в остальном, что касалось обрядов с догматической стороны, оно готово было на уступки, почти не желая демонстрировать противоположность по отношению к старой, так называемой католической основе религии.
      Не без основания указывали на то, что у Шекспира, великого писателя, отражавшего нрав своего времени, нигде не замечается ничего подобного религиозной ненависти или определенного предпочтения тому или иному из современных ему религиозных течений.
       Вильям Шекспир.
       Портрет драматурга, подаренный английской нации в 1856 году лордом Эллесмером
      Столь же спокойно и беспристрастно поступила Елизавета и в отношении трудного религиозного вопроса. Отвергнув унизительные догматы старой Церкви, жестокие законы против еретиков и уничтожив духовные суды, она почти не удалилась от того строя Церкви, который был при Генрихе VIII, и постепенно стала сближать ее с общими положениями протестантизма в том виде, в каком он уже успел утвердиться на материке.
      По соглашению с первым и ближайшим своим советником и с согласия парламента, она, хотя и отменила громкий титул «Высшей главы Церкви», однако же оставила за собой наиболее существенные права главенства, в смысле контроля и руководства преобразованиями в церковной среде. И высшее, и низшее духовенство должны были признать эти права и закрепить их присягой. Затем, Common-prayer-book и 42 параграфа кранмеровского «исповедания веры» были пересмотрены, но умеренно и в виде «39 параграфов» утверждены собранием духовенства в Лондоне в 1562 году, а в 1571 году приняты парламентом как закон, обязательный для всех. При этом был сохранен и блеск, и торжественность богослужения, и облачения священников, и наиболее существенные должности из иерархического строя.
      Таким образом, Елизавета основала англиканскую Церковь – родственную протестантству по своему учению и независимости от папы и, в то же время, родственную католицизму по обрядам и внутреннему строю. В Англии было, конечно, уже и тогда достаточное количество людей, которые были не согласны с этим строем (нон-конформисты), были и еще более ярые сторонники кальвинизма и пресвитерианства, индепенденты (независимые) – одним словом, все те элементы, которые позднее обозначались одним общим названием – пуритане. Но они не смели при правлении Елизаветы поднять голову и должны были выжидать наступления иных времен, более благоприятных для своей пропаганды.

Протестантизм в Англии. Елизавета

      Таким образом, Елизавете удалось сплотить вокруг своего трона подавляющее большинство подданных и даже полукатоликам облегчить все пути к возможному соглашению. Эта здравая политика, которой она придерживалась в первые годы правления, находила себе значительную поддержку в той популярности, которой пользовалась сама личность королевы. Высокообразованная (по обычаям своего времени, она читала древних классиков в оригинале), проникнутая сознанием своего достоинства и власти, она, как женщина умная и талантливая, умела применять эту власть с некоторой мягкостью и весьма тонким пониманием существующих условий общественной жизни. Благодаря такому умению, она в течение нескольких лет сумела прочно утвердиться на троне и слить воедино свои личные интересы с интересами народа. Исходя именно из этого, Елизавета на предложение короля Филиппа ответила весьма учтиво, что она, конечно, предпочла бы его всем остальным искателям своей руки, если бы думала о замужестве, но она о нем вовсе не думает и не собирается выходить замуж. Других же претендентов в подобных же случаях она отваживала ответом, что «смотрит на себя, как на обрученницу своего народа», и в этом была своя доля правды. Никакой мудрец не мог бы присоветовать ей держаться более правильной политики.
       Елизавета, королева английская, в большом королевском наряде. Гравюра работы Криспина де Пасса по картине Исаака Оливье Надписи на гравюре (вверху): «Бог мне помощник»; (под гербом, кроме французского девиза, написанного по кругу): «Всегда неизменная». (Внизу): «Елизавета, Б. М., королева Англии, Франции, Шотландии и Виргинии, усерднейшая защитница христианской веры, ныне почивающая в Бозе»

Шотландия и реформация

      Важнейшим из вопросов из области внешней и внутренней политики, которые предстояло разрешить Елизавете, был вопрос ее отношения к соседнему королевству, Шотландскому. В этой отдаленной стране злоупотребления духовной власти были ничуть не меньше, а нравственная испорченность духовенства была даже больше, чем в других странах Европы. Когда же начинающееся религиозное обновление и здесь стало поднимать голос и вызывать оппозицию, то духовенство приняло против нее беспощадные кровавые меры. С трудом удалось немногим проповедникам нового учения бежать за границу. Яков V женился на Марии Гиз, сестре могущественных Гизов, звезда которых в ту пору только начала подниматься во Франции. Он умер в 1542 году, и его супруга была объявлена регентшей от имени своей дочери, Марии, которая родилась примерно в это время. В Шотландии установилось строго католическое направление, но в то же время здесь приходилось бороться также с весьма независимой феодальной аристократией, которая неохотно подчинялась короне и французскому влиянию.
      Само собой разумеется, что, благодаря переплетению различных условий церковной и политической жизни, религиозное гонение здесь не могло быть одинаково строгим постоянно. Время от времени наступали периоды ослабления строгости, периоды некоторой религиозной терпимости (напр., в 1555 г.), что и дало возможность некоторым протестантским проповедникам вернуться в Шотландию. Среди них был и Джон Нокс (род. 1505 г.). Покинув Шотландию вместе с другими в 1548 году, во время гонений, он в правление Эдуарда VI прибыл в Англию, ревностно занимался делом реформации, но затем был вынужден бежать и из Англии. Жил в Женеве, где и проникся строжайшим духом школы кальвинизма. Резкая суровость его убеждений еще более усилила строгость его изгнаний. В римском богослужении, по его убеждениям, он видел «дело сатанинское» и полагал, что его следует уничтожить и вырвать с корнем.
       Джон Нокс. Гравюра работы неизвестного мастера
      Соединяя в своей личности все наиболее выдающиеся особенности народного характера, он нашел в народе много приверженцев и сторонников, которые дали ему слово – основывать свою проповедь исключительно на Евангелии и избегать всякой иной формы богослужения. Такое же обязательство приняли на себя (в декабре 1557 г.) и некоторые знатные люди из числа лордов или лэрдов Шотландии, среди которых был и приор Св. Андрея, сводный брат королевы, впоследствии граф Морэй. Петиция, соответствующая воззрениям и желаниям этой конгрегации, была представлена регентше в марте 1559 года. Но окружавшее правительницу духовенство ответило на эту петицию вызовом некоторых проповедников в королевский суд, заседавший в Стирлинге. Там им было объявлено заочное решение суда, и они снова были преданы изгнанию.
      В это время недалеко от Стирлинга, в Перте, вспыхнул протестантский бунт. Народная толпа, раздраженная новым карательным эдиктом, ответила на него сильнейшим иконоборческим движением, которое распространилось повсеместно. Повсюду возникали протестантские кружки, месса была отменена, церкви после удаления из них икон были приспособлены для протестантского богослужения. Регентша вынуждена была согласиться на созыв парламента, при посредстве которого надеялись одновременно отделаться и от старого церковного строя, и от засилья французов. Но победа досталась протестантам нелегко. Регентша собрала шотландские и французские войска и, опираясь на них, вступила в Эдинбург. Новые французские войска, прибывшие с материка, начали укреплять Лейт – приморскую гавань Эдинбурга.
      С другой стороны, лорды тоже собрали свои силы и с согласия своих проповедников заявили, что регентша не может более сохранять в руках своих власть, которую она решается употреблять во зло стране. Но, конечно, опытные в военном деле французские войска одержали перевес над слабо вооруженными и плохо дисциплинированными войсками феодалов. Эти войска вынуждены были отступать перед французами по прибрежной полосе, от позиции к позиции, и уже стали думать, что с ними скоро совсем разделаются, как вдруг завидели вдали флот, который с моря входил во Фрит-оф-Форт. Французы были почти уверены в том, что это корабли французские. Однако же ошиблись, то была английская эскадра, посланная на помощь королевой Елизаветой, которая очень хорошо понимала, в какой степени ей может быть невыгодно хозяйничанье французов на севере Англии. Поэтому она вступила в сношения с шотландской знатью и действовала даже с одобрения короля испанского, Филиппа, которому тоже не особенно по вкусу было распространение французского владычества на Шотландию. Таким образом, местная знать получила от Англии поддержку и в феврале 1560 года заключила даже с ней договор (в Бервике), по которому совместными военными силами было намечено изгнать французов из Шотландии.

Мария Стюарт. 1561 г.

      Среди смут этого года регентша и скончалась. Союзники осадили Лейт и, наконец, дело дошло до Эдинбургского договора между комиссаром шотландской королевы и одновременно ее супруга, то есть между Марией и Франциском, с одной стороны, и союзниками – с другой. В этом договоре были указаны условия: обязательный вывод французских войск из Шотландии, уничтожение укреплений Лейта и отречение короля и королевы от прав на английский герб. Затем собрался шотландский парламент и привел в порядок церковное устройство в строжайшем протестантском духе. Но смуты еще этим не окончились. Эдинбургский трактат не был ратифицирован королевой и ее супругом и дело вступило в новый период развития только тогда, когда в декабре 1560 года французский король Франциск I умер, а юная королева шотландская, Мария Стюарт , приехала в Шотландию.
       Мария Стюарт в юности. Гравюра с портрета кисти Клуэ.
      Нелегко было этой молодой красавице, француженке и по воспитанию, и по рождению, расстаться с веселой и приветливой Францией, с французским народом и двором, с «прекрасной Францией», к которой она так привыкла и которая ничего не могла иметь общего с сумрачной и дикой по своей природе Шотландией, населенной суровым и строгим в своих нравственных воззрениях народом, сухим и резким в религиозных убеждениях. Мария, королева этой Шотландии, всеми силами души своей была связана с римско-католическим верованием и богослужением, от которого она не могла и не хотела отступать. А ей отказывали в удовлетворении даже этой насущной ее потребности, не разрешали ей даже служения мессы в ее придворной домашней церкви.
      Джон Нокс с беспощадностью человека, пострадавшего за свои религиозные убеждения, старался внушить 19-летней королеве сознание всей греховности удовольствий, которые она так страстно любила: охоты, маскарадов и балов, да еще и поклонения иконам, которому она была предана всей душой. В Голируде и теперь еще показывают ту статую Богоматери, которую он в присутствии королевы однажды в порыве наивного фанатизма разбил ударом кулака. И в то же время он с усердием горячо молился Богу, чтобы Он «извел юную королеву из рабства сатанинского»... Но несмотря на все это, дела в стране шли довольно сносно.
      Мария была очень умна, ничуть не фанатична в смысле испанского католицизма и обладала очень большим честолюбием. В течение пяти лет она правила страной хотя и не в полном согласии с народом, но все же в мире с его представителями, и все это время действовала под влиянием своего сводного брата, графа Морэя, только в частностях пытаясь смягчить варварскую строгость законов, введенных в обычай протестантской партией. При этом она могла утешать себя мыслью, что именно ее приверженность к католичеству даст ей и в Англии, и в Шотландии немалое число ревностных сторонников, которые сдерживаются только временными обстоятельствами.

Мария и Елизавета

      Основным гибельным для нее условием было именно то, что она обладала наследственным правом на английский престол. Распоряжение Генриха VIII о престолонаследии не простиралось далее Елизаветы и ее потомства, а между тем Елизавета не была замужем и, по-видимому, хотела остаться незамужней. Мария добивалась того, чтобы это ее право наследования английского престола было признано и узаконено Елизаветой. Однако, несмотря на всякие переговоры и на дружественные встречи, она так ничего не смогла добиться от Елизаветы, кроме весьма общих и туманных уверений и обещаний. Даже тогда, когда Мария, отказавшись от предложенного ей брачного союза с Испанским домом, склонилась к вступлению в брак с графом Лейстером, одним из любимцев Елизаветы, она ничего не смогла добиться от Елизаветы, кроме заявления, что «ей не придется в этом раскаиваться».
      Когда же, наконец, она убедилась, что Елизавету невозможно вызывать ни на какой обязательный договор, Мария обратилась к политике, враждебной Елизавете. Она вышла замуж за англо-шотландского лорда из высшей знати, который вел свой род также от Маргариты, сестры Генриха VIII, за Генри Дарнлея (в июле 1565 г.), и в то же время стала искать сближения с католическими державами, а именно с Филиппом II, который уже перестал опасаться всякого усиления французского влияния в Шотландии и шотландской знати, влиянию которой она до того времени не препятствовала.

Замужество Марии. Король Дарнлей

      Ненависть этой партии не замедлила проявиться и обратилась против одного итальянца из числа приближенных королевы, а именно против Давида Риццио, который вел ее корреспонденцию и был, вообще, человеком весьма нужным и которого она особенно ценила среди своего двуличного эгоистического двора. Поэзия обратила его в «прекрасного» певца Риццио, хотя в действительности он был человек пожилой и не особенно привлекательный внешне. Король, супруг ее, высокомерный и притом ничтожный человек, добивался непременно деятельного участия в делах, к которым Мария его не допускала. И вот тогда он стал жалким орудием заговора, который вскоре и привел к катастрофе.
      Однажды вечером, в марте 1566 года, когда Мария сидела за ужином с немногими из своих приближенных, в числе которых находился и Риццио, в столовую явился король и сел рядом с королевой. Немного спустя, туда же явились и некоторые из заговорщиков с лордом Рутвэном во главе. Они очень дерзко заявили королеве, что не намерены более подчиняться управлению простого слуги-наемника. Затем они бросились к Риццио, который искал спасения у ног королевы, схватили его, вытащили за дверь и умертвили на лестнице. Все выходы из замка были охраняемы крепкими караулами заговорщиков.
      Королева была вынуждена подчиниться влиянию этих магнатов, которые прямо навязали ей свою систему управления. О восстановлении католицизма оказалось невозможно и помышлять. Мария надела на себя притворную личину смирения, так как владела собою в совершенстве и, по-видимому, примирилась с обстоятельствами. О соучастии своего супруга в этом безбожном деле она узнала позднее. Мария глубоко возненавидела его. А его надежды на то, что он будет допущен к участию в управлении страной, оказались еще менее реальными, но самое страшное ожидало его впереди.

Убийство Дарнлея, 1567 г.

      Вскоре после этих событий Мария родила сына, впоследствии – короля Иакова VI. Среди знати своей прекрасной наружностью и решительной храбростью внимание Марии привлек к себе граф Босвель. Нуждаясь в помощи человека надежного и энергичного, она искала в нем опоры, тем более, что он, будучи протестантом, все же некогда принадлежал к партии регентши. Мария привлекла его к себе чарами страстной любви, и он, будучи по природе своей честолюбивым и властолюбивым, дал себя увлечь.
      Ближайшей целью честолюбия для такого человека было, конечно, устранение короля тем или иным способом. Был ли этот злой умысел приведен в исполнение без содействия со стороны Марии или только с ведома ее, или даже совсем без ведома ее, – это и до сих пор остается загадкой. Однако есть основание думать, что в злодеянии, совершенном впоследствии, была и ее некоторая доля вины. Король Дарнлей только что вернулся больной из Глазгова в Эдинбург и его уговорили поселиться на время в отдельном доме, стоявшем на высоте длинного хребта, у подошвы которого расположен Голируд. В этом доме под комнату короля были подложены бочки с порохом и ночью вдруг раздался взрыв. Утром, конечно, нашли весь дом в развалинах и в нескольких шагах от него труп короля и его пажа. По-видимому, они обратили внимание на шум приготовлений к взрыву и пытались спастись бегством, когда и были убиты Босвелем или его слугами.
      Таким образом, была устранена ненужная личность. Однако это дело вовсе не так возмутило людей, как того следовало бы ожидать. Все внимание было обращено исключительно на королеву, которая была еще молода и могла выйти замуж... но за кого? – вот вопрос. Каков же был общий ужас, когда ее выбор пал на Джэмса Босвеля – на убийцу ее супруга?! Она уже была в его власти, а его собственный брак (придравшись к отдаленному родству супругов) любезно был расторгнут каким-то благосклонным советом архиепископов в мае 1567 года.
       Мария Стюарт во вдовьем наряде. Портрет работы неизвестного мастера

Босвель. Мария свергнута с престола

      Это повлекло за собой возмущение дворян, которые вовсе не хотели иметь своим повелителем кого-либо из своей среды. Настроение народных масс вполне отвечало духу этого возмущения. Босвель не мог с ним бороться; он вынужден был бежать на Оркнэйские острова и там жил как пират.
      Очутившись во власти лордов, королева как изменница была отвезена на остров Лок-Левен, где ее и принудили отказаться от престола в пользу ее сына и назначить при нем регентом Карла Морэя. Но она не могла примириться со своей судьбой. Она бежала и еще раз повела войска на битву. Ее лозунгом по-прежнему служило восстановление могущества католической Церкви и, благодаря этому, она всегда могла рассчитывать на содействие нескольких епископов, аббатов и магнатов, а также и некоторой части народных масс.
      Битвой при Лонгсайде (к югу от Глазгова) в мае 1568 года Мария надеялась проложить себе дорогу к престолу. Но эта битва была проиграна и только ухудшила ее положение. Бегство в один из остававшихся и доступных для нее замков было бы лишь кратковременной отсрочкой, а дорогу к Франции ей преграждало море. Единственным средством к спасению было для нее бегство в Англию. 17 мая она вступила на землю, где властвовала Елизавета.

Мария в Англии в 1568 г. Заговоры

      Мария была настолько легкомысленна, что надеялась найти у Елизаветы управу на своих возмутившихся лордов. Видно, в недобрый час решилась она на этот шаг; да у нее, собственно говоря, и не было иного выбора. То было время, когда Альба свирепствовал в Нидерландах и когда надежды сторонников католической реставрации были самыми радужными.
      Елизавета не одобряла действий шотландских лордов по отношению к своей королеве, но, вместе с тем, была не настолько безрассудна, чтобы самой отдать власть в руки женщине, которая уже доказала, на что она была способна. Мария считала, что все разрешается, если идет на пользу Церкви Господней. С помощью власти, она, конечно, могла бы привести в исполнение свои испанско-папистские замыслы.
      Однако и положение самой Елизаветы, и государственный вопрос, поднятый королевой шотландской, были довольно затруднительны. Наказывать Марию за все происшедшее она, королева английская, не имела никакого права, а оттолкнуть ее и передать в руки ее врагов – было бы непристойным и не королевским поступком. Дать ей свободу, чтобы она могла бежать во Францию или Испанию, было опасно. Поэтому Елизавета избрала среднее: она приняла Марию с большим почетом и уважением, но затем велела отвезти ее в Фотерингэй (в Нортгемптоншир) под надежной охраной. Но и эта мера не принесла никакой пользы. Напротив, она даже в какой-то мере оказалась откровенно вредной. С личностью шотландской королевы были связаны важные вопросы и права. С точки зрения строгих католиков и папистов, Мария, именно она, и никто другой, была наследницей и полноправной королевой Англии. Последствия такого настроения не заставили себя долго ждать.
      В 1569 году открыто вспыхнуло возмущение в северных графствах Англии, где население еще было верно католицизму. Едва удалось его подавить, как ему на смену явилась папская грамота, в которой, отлучая королеву Елизавету от Церкви, папа Пий V в высокопарных выражениях угрожал тем же и всем баронам, всему населению Англии, если они вздумают исполнять волю этой женщины. Последствием этого явилось усиление законов против «нонконформистов». Но волнение все возрастало. В Англию все прибывали и прибывали беглецы из Нидерландов. Тайно, но усердно готовился новый план переворота, целью которого было слияние королевств Англии и Шотландии под властью католического властелина посредством его брака с Марией. В 1571 году главным заправилой этого дела был представитель английского дворянства Томас, герцог Норфолк, человек, который до тех пор придерживался, по-видимому, протестантизма. Он вел тайные переговоры с Испанией и с папой, но английское правительство тоже не дремало.
      Прежде чем испанцы успели разрешить вопрос, сейчас ли посылать в Англию свои войска или подождать, пока заговорщики схватят Елизавету, герцог Норфолк был арестован и в совете пэров признан виновным в государственной измене, а затем казнен на Тоуэрхилле. Борьба протестантов и католиков разгорелась еще сильнее. С одной стороны, восстали: во Франции гугеноты, в Нидерландах – мятежники, в Англии – королева Елизавета, а с другой – король испанский, партия Гизов (во Франции), Альба (в Нидерландах) и королева шотландская – в заточении.
      Елизавета вынуждена была сразу обратить свою политику против Рима и испанцев. Это еще более разожгло фанатическую преданность противной партии католицизму, которая ни перед чем не останавливалась. Самыми ярыми приверженцами последней были воспитанники или эмиссары Реймской семинарии, которые, начиная с 1580 года, стали появляться в Англии в переодетом виде. Они поддерживали и разжигали фанатизм католической партии, указывали на королеву, томившуюся в заточении, как на законную наследницу английского престола и предсказывали, что в ближайшем будущем испанцы вторгнутся в пределы Англии. В Англии до этого времени жилось довольно мирно, но чем сильнее разгоралась вражда католиков и протестантов, тем беспокойнее становилось население, принадлежавшее частью к той, а частью к другой стороне. Законы против католиков становились день ото дня неумолимее. На какие крайности были способны эти фанатики, ясно доказало убийство герцога Оранского в Нидерландах в 1584 году. Тогда еще ревностнее в Англии стали все уповать на близость переворота и считать его центром Марию, заточенную королеву шотландскую. Из среды народа и дворян возникло «общество» (Association) для охраны жизни и прав Елизаветы. Утвержденное в 1585 году парламентом, оно тотчас же издало постановление, направленное против Марии и ее притязаний на престол Елизаветы.
      Это постановление гласило, что тот, в чью пользу посягнули бы на жизнь или на королевские права Елизаветы, должен лишиться жизни. Очевидно, это был намек на Марию, которую таким образом пугали плахой. Один из семинарских реймских священников во время своего пребывания в Лондоне привлек на свою сторону некоего Антония Бэбингтона. Исполненный рыцарской отваги и преданности к несчастной королеве-католичке, Бэбингтон стал во главе нового тайного и дерзновенного предприятия, целью которого было схватить и убить Елизавету. Он же вошел лично в сношения с Марией и как последняя не отпиралась потом на суде от участия в заговоре с целью лишить Елизавету жизни, она все-таки была его соучастницей, потому что хотела завладеть английским престолом. Очень может быть, что она и не знала об этом намерении своих приверженцев, но все же она считала себя вправе защищаться, если на нее нападали, да и сам захват престола заключал в себе стремление устранить Елизавету.
      При врожденном уме и искусстве притворяться, каким была одарена Мария, довольно трудно себе представить, чтобы она могла не знать об окружавшем ее шпионстве. А между тем, у государственного секретаря Елизаветы, Уольсингтона, оказались в руках ее письма к Бэбингтону, к главному протектору заговора в Мадриде и к проживающим во Франции изгнанникам-епископам. Уольсингтон нарочно не сразу накрыл виновных, а дал сначала развиться переписке для того, чтобы вернее захватить их врасплох. Затем были схвачены сначала Бэбингтон и Баллард, а затем и остальные лица, причастные к заговору. Все были подвергнуты строжайшим наказаниям, на какие только способны были люди в те варварские времена.
      Лучше не останавливаться на отвратительных, чудовищно-жестоких сценах, которые происходили на площади Линкольнс-Инн-Фильдса 20 и 21 сентября 1586 года. Но самое ужасное, самое отвратительное в этом зрелище было то, что на нем присутствовало духовное лицо, убеждавшее измученных пытками страдальцев-католиков вернуться в лоно протестантской Церкви, и это происходило в ту самую минуту, когда они были уже на плахе и палач тянул из них жилы!..

Процесс Марии

      Тем временем были арестованы секретари Марии, а затем и начат процесс против нее лично. Комитет, составленный из государственных деятелей и ученых, знатоков закона, призвал ее к допросу.
      Чтобы не показать вида, будто она скрывает свою вину, Мария отвечала прямо и открыто, опираясь на свои права законной наследницы престола.
      Комитет признал ее виновной и достойной смертной казни. Парламент утвердил приговор, но Елизавета не решилась его подписать, и это было вполне естественно. Ей было особенно жутко и даже опасно соглашаться на казнь представительницы королевского потомства и, вдобавок, ее родственницы. Тогда, после долгих обсуждений, решено было дать понять сэру Амиасу Полету, которому был поручен надзор за пленной королевой, что хорошо было бы, если бы он нашел кого-либо, кто тайно уладил этот страшный, скользкий вопрос, отправив Марию на тот свет тем или другим негласным способом. Сэр Полет, как истый христианин и пуританин, с негодованием отверг это предложение.

Казнь Марии в 1587 г.

      Но тут подоспело покушение на жизнь Елизаветы, к счастью для нее, обнаруженное вовремя. Это сподвигло ее на решительные действия. Она подписала приговор, который и был приведен в исполнение в феврале 1587 года, в Фотеринге. Мария встретила смерть с твердостью, достойной, как она сама выражалась «внучки Генриха VII, вдовствующей королевы Франции и миропомазанной королевы Шотландии». Причиной ее твердости, помимо всего прочего, была и стойкость ее религиозных убеждений, а отнюдь не те муки девятнадцатилетнего заточения, которым приписывает великий немецкий поэт ее равнодушие к смерти. Ее, как и всех других, напутствовал перед смертью протестантский священник. Также как и после казни других жертв, палач потряс в воздухе ее головой, с громким возгласом: «Да, погибнут так же все враги королевы!»
      Мария была казнена на сорок шестом году жизни.
      Возражения против казни ее королевской особы, высказанные многими державами, были отчасти сделаны для виду. В сущности же, никто – не только посторонние, но даже ее родной сын, король Шотландии – не возмутились совершенным над ней кровавым судом.
      Иаков IV с детства не был особенно привязан к своей матери, рано был разлучен с ней и, вдобавок, знал, что и она сама не питает к нему никаких нежных чувств. В Шотландии, также как и везде, весть о казни Марии не привлекла особого внимания. В те времена не только среди грубых горцев, но и повсеместно жестокость, как и всякие другие крайности, была делом обычным.