Всё о собаках - Курс теории дрессировки собак. Военная собака

      Процесс слюноотделения вытекает из общего процесса борьбы за существование. Попавшая пища должна быть смочена слюной, дабы пройти через узкий пищевод. Чем суше пища, тем больше слюны выделяет организм. В зависимости от «кислотности» пищи, протоки слюнных желез, устроенные на подобие узких канальцев передают слюну разного характера.
      При поступлении «вредных веществ» (кислоты, горечь и т. д.) выделение слюны носит длительный характер, так как идет глубокая «отмывка» рта. То же наблюдается и при нахождении во рту пыли и песка.
      Конечно, весь указанный процесс по своей сложности напоминает нам «разумные» действия, но это не так, ибо опытами доказано, что здесь имеют место уже знакомые нам действия рефлекса. Этот процесс в конце концов можно формулировать так: «на каждое раздражение, идущее от внешнего мира, приспособленный организм дает целесообразный ответ в определенном закономерном порядке, и этот простейший механический процесс называется рефлексом».
      Организм животного приспособлен к таковым действиям, этому рефлексу учить животное не приходится. Животное рождается уже с готовым механизмом, т. е. нервной системой, дающей постоянный одинаковый ответ на соответствующие раздражения, причем точность этих ответов постоянна и неизменна. Но сам по себе рефлекс не появляется; для его возникновения нужен раздражитель (возбудитель), вызывающий это ответное действие организма. Этим раздражителем может быть: хлеб, бегущий человек, запах мяса, выстрел, и т. д.; важен факт, что для возникновения рефлекса наличие раздражителя обязательно. Вторым признаком образования такого рефлекса является тот факт, что для образования его совершенно не нужна работа «сознания» (коры полушарий головного мозга), и он происходит при работе низших отделов центральной нервной системы.
      И. П. Павлов такой рефлекс (который получается при непосредственном участии самого раздражителя) назвал безусловным рефлексом в отличие его от рефлекса другого типа, о котором укажем ниже.
      Далее при опытах было замечено, что слюна у собаки стала выделяться в некоторых случаях и без наличия непосредственного раздражителя, т. е. не только при даче пищи, а при одном виде чашки, в которой обычно дают пищу (но слюна в таких случаях выделялась несколько меньше).
      Точно так же слюна выделялась и при виде собакой куска мяса, но в несколько меньшем количестве, нежели при самом процессе жевания его. В последнем случае собака как бы «узнает» мясо, возбуждаясь при одном его виде, как бы «понимая» его, и выражает свое возбуждение соответствующим телодвижением.
      Опыт показал, что показываемое щенку мясо (никогда еще не бывшее во рту щенка) не вызывает реакцию и слюна не появляется; после 2-3 раз жевания мяса один вид его уже вызывает ответную реакцию и слюна появляется.
      Итак, получилось два вида рефлексов: один из них вызывался непосредственным наличием раздражителя, а другой вызывался как бы путем «знаний», путем «выучки», без наличия непосредственного раздражителя. Первый вид рефлекса был врожден, а второй благоприобретен («выучен»).
      Далее производимые опыты установили следующее явление: если собаке, давая пищу, постоянно связывать этот момент с ударом колокола, то после 10-15 таких одновременных действий, при одном ударе колокола, без дачи пищи, у собаки потечет слюна, т. е. рефлекс получится, будучи вызван не непосредственным раздражителем (пищею) а его условным заместителем (звонком). Таким образом, для получения рефлекса второго типа нужно, чтобы новый раздражитель (звонок), прежде безразличный для собаки и не вызывавший слюнотечения, был бы произведен одновременно и несколько раз со старым раздражителем (мясом), непосредственно вызывающим известный нам безусловный рефлекс.
      Такой новый вид рефлекса И.П. Павлов назвал условным рефлексом, так как возникновение его находится в зависимости от наличия некоторых обязательных условий (например: вид пищи).
      Получение такого рода рефлекса может быть обусловлено не только звонком, а любым условным обозначением; так, можно связать дачу пищи с зажиганием красной лампочки, со звуком свистка, с дачей определенной команды и при всех этих условных возбудителях после ряда повторных одновременных действий, связанных с непосредственным безусловным возбудителем, получался условный рефлекс.
      «Вульгарный», ненаучный, обывательский язык формулирует это обычно так: собака «помнит», что еда дается всегда при звуке колокола, и когда звучит колокол собака «знает», что сейчас ей дадут пищу. Да, в нашем общежитейском разговоре это так, на самом деле научно-объяснимый процесс образования условных рефлексов таков: поскольку безусловный рефлекс получается без участия сознания, постольку благоприобретенный условный рефлекс получается лишь при наличии работы полушарий головного мозга: стоит только отнять их, как все искусственно воспитанные условные рефлексы исчезают.
      Условными возбудителями могут быть различные зрительные, вкусовые, обонятельные, звуковые и осязательные сигналы; ряд условных связей (условных рефлексов) устанавливает на жизненном пути животного — житейский опыт «есть типичный пример образования цепи условных рефлексов».
      Но лишив животное, путем сложной хирургической операции, больших полушарий головного мозга, мы увидим полнейшую потерю всех без исключения условных рефлексов. Все то, что было приобретено, все уничтожается, остается лишь то, что было врождено.
      Взрослая собака становится, по своему поведению, маленьким щенком, но с худшим будущим, потеряв способность «психически развиваться». Процессы питания и другие врожденные рефлексы продолжают, однако, обслуживать животное в полной мере.
      Наукой установлено, что органом образования условных рефлексов является кора больших полушарий головного мозга, что только в ней устанавливаются искусственные связи. Заболевание ее несет «забывчивость», потерю памяти и ряд других явлений, под общим названием «психических заболеваний».
      Когда собака видит миску, из которой она ни разу не ела, зрительное возбуждение еще недостаточно сильно и поэтому быстро исчезает. Когда собака видит ту же миску и ест лежащую в ней пищу (т. е. связывает вид миски с процессом раздражения, получаемого от еды), то при наличии такого сильного раздражителя возбуждение из полости рта поднимается до сознания, причем пищевой центр в определенном участке мозга приходит также в сильное возбуждение; полученное же возбуждение в этом центре головного мозга расходится по нервным клеткам, идя и навстречу слабому зрительному возбуждению, возникшему при виде мяса и миски, и встречается с ним. Повторение такого процесса несколько раз произведет так называемое «замыкание» условной связи между зрительным раздражением (вид миски) и ощущением мяса в пасти, вследствие чего и выделяется слюна.
      Итак, условный рефлекс создается искусственной установкой связи, тогда как безусловный рефлекс возникает естественным путем.
      Подведем небольшие итоги: простейшими актами психической деятельности животных явятся безусловные рефлексы, кои являются по существу своему простейшими обязательными ответами организма на явления окружающей среды. По своему характеру они делятся на три основные типа: 1) рефлексы питания: «хватательный» рефлекс на пищу, сосательный рефлекс, слюноотделение, 2) рефлексы самосохранения, защитные (мигание глаз и т. п., 3) рефлексы размножения (половые рефлексы). (Инстинкты, т. е. комплексы безусловных рефлексов, также по своему характеру делятся на указанные группы. Кроме того, имеется еще ориентировочный рефлекс (см. ниже).).
      Примерная схема процесса эволюции душевных способностей организмов такова:
      1) простые, безусловные рефлексы;
      2) сложные, безусловные рефлексы (инстинкты);
      3) условные рефлексы I порядка;
      4) условные рефлексы II порядка;
      5) сложные условные рефлексы высших порядков.
      Итак, последним видом психической деятельности животных после простых, безусловных рефлексов и более сложных рефлексов, называемых «инстинктами», являются искусственно воспитанные, путем установки замыкания условной связи между непосредственным раздражителем и его условным заместителем, — условные рефлексы, работа коих, по старой терминологии, обусловливается «запоминаниями», «ассоциациями», т. е. установкой связи и т. д.
      Этот последний вид психических явлений и носит в себе то, что мы привыкли понимать под словом «разум», «сознание» и «мышление».
      Условные рефлексы, воспитанные таким образом, при котором условное обозначение связывалось с непосредственным возбудителем, называются условными рефлексами первого порядка; так, например, у той собаки, которая выделяет слюну при виде мяса, воспитан рефлекс I порядка, ибо для образования его послужила связь зрительного возбуждения (вид мяса) со вкусовым (мясом во рту), причем, последнее было непосредственным возбудителем, т. е. вызывающим безусловный рефлекс.
      В дальнейшем можно поступить и так: можно вид мяса, уже вызывающий условный рефлекс без непосредственного возбудителя — мяса во рту, связывать со звонком, и новый условный рефлекс на звонок все же получится после ряда повторений, но не в такой силе, как в первый раз. Эта новое образование называется условным рефлексом II порядка.
      Здесь условный рефлекс воспитался от связи с другим: условным рефлексом. Нужно сказать, что таким же образом, получается образование условных рефлексов Ш, IV, V и т. д. порядка. Пределом «психической деятельности» собаки считают воспитание условного рефлекса III порядка. (Образование условных рефлексов III порядка у собаки относится лишь к работе в лабораторной обстановке. Границы воспитания сложных, условных рефлексов среди естественных условий мы не знаем и часто не можем проследить всю цепь новых наслоен условных рефлексов, не имея возможности найти исходный пункт (безусловный рефлекс — базис образования условного рефлекса I порядка).).
      Меня часто спрашивали, сколько условных рефлексов можно выработать у собаки. Нет границ, нет никаких рамок. Собака получает бесконечное количество все новых и новых условных рефлексов через ряды окружающих ее явлений жизни. Опытами установлено, что последующие условные рефлексы воспитываются легче, чем предыдущие. Высшая нервная деятельность не ограничивается только численным количеством условных рефлексов — приспособляемость к жизненным условиям заключается во взаимоотношении рефлексов, во внутреннем торможении одного рефлекса другим, с другой стороны — дифференцировка (уточнение действующего раздражителя) имеет такое же исключительное значение.

Рис. 6. Основанием условного рефлекса I порядка является безусловный рефлекс, вызываемый непосредственным раздражителем; каждый последующий условный рефлекс, воспитываемый уже на фундаменте условного раздражителя, менее устойчив, чем предыдущий.

      Вначале условные рефлексы вырабатываются на грубо различимые между собой раздражители (вспомним воспитание ребенка) и реакция наступает на ряд «похожих» между собой раздражителей. Затем при жизненном опыте или обучении, они постепенно уточняются и благодаря тормозным процессам («ошибкам» «это хорошо, а это нехорошо», «это то, а это не то») шлифуются на более точные раздражители, — »эти процессы и называются «дифференцировкой».
      Примеры дифференцировки следующие: собака дает реакцию (слюна) на звук метронома на 120 ударов и не дает реакции на 100 ударов. Рефлекс, получаемый на красный свет, не получается на желто-красный. Собака слушается только одного «хозяина», она выбирает из целого ряда чурок по чутью чурку, которая была в руках своего дрессировщика (пример точной дифференцировки на запах).
      Идя опытом дифференцировки условного пищевого рефлекса, удалось добиться лабораторным путем, постепенно сближая тоны (тормозя рефлекс в «неправильные» моменты), различение собакой 1/8 тона.
      Будь то опыты в лабораторной обстановке или дрессировка животного в поле, очень часто приходится наблюдать, что кроме воспитания нужного и желаемого условного рефлекса воспитывается попутно и ряд других условных рефлексов, нежелательых для экспериментатора.
      Стук в двери при входе в лабораторию, белый халат экспериментатора, вход человека, кормящего и ухаживающего за собакой, звук его шагов, стук чашки, — все это есть побочные раздражители, побочные возбудители, условные рефлексы, мешающие работе основного условного рефлекса, тормозящие воспитываемый рефлекс. В силу этих обстоятельств лаборатории обставляются таким образом, чтобы налицо было наименьшее количество побочных раздражителей;так, например, экспериментатор наблюдает через комбинацию зеркал из других комнат, — безусловный возбудитель (пища) подается механически, бесшумно и т. д.
      Точно то же нужно делать и при дрессировке собак в поле; для этого необходимо начинатьзаниматься без отвлечений внешнего мира, не в однообразной обстановке, дабы наличие одних и тех же зрительных и слуховых возбудителей не создало ряда подобных, нежелательных условных рефлексов, вводя действие этих побочных раздражителей потом.
      Касаясь кратко вопроса об ориентировочных реакциях, нужно сказать, что прежде всего всякое новое «впечатление», т. е. новый комплекс зрительных и слуховых раздражителей, вызывает «ориентировочные рефлексы». (И.П. Павлов называет этот вид «инстинкт рефлекса» «что такое». Сюда же можно отнести и жажду знаний и любопытство. По существу это исследовательно-ориентировочная реакция.).
      Так, например, собака чутко настораживается, принюхивается и всем своим поведением выражает напряженность и «заинтересованность». Ориентировочные реакции есть результаты испытания собакой новых, незнакомых раздражителей. Такие ориентировочные рефлексы как более сильные естественно тормозят искусственно воспитываемые условные рефлексы — случайный звук выстрела, оркестр, луч прожектора, — все это является тормозными процессами, вызывая ориентировочную реакцию. Вот почему, борясь с этими явлениями (мы их называем «отвлечением внешнего мира»), необходимо для дрессировки создавать соответствующую среду, обстановку.
      Здесь необходимо несколько коснуться и процессов угасания условных рефлексов; происходит это в тех случаях, когда мы, выработав условный рефлекс, будем давать впоследствии только одно условное обозначение (команду) без подкрепления одновременным действием раздражителя,вызывающего безусловный рефлекс (непосредственного возбудителя). Так угаснет выученное когда-то стихотворение, так угаснет исполнение приемов собакой («распускается» дисциплина собаки), если мы время от времени не будем вновь «освежать» его одновременным действием обоих раздражителей (условного и непосредственного).
      Очень часто мы называем угасание условных рефлексов «забывчивостью» и косвенно — «разочарованием».
      Оканчивая этот краткий очерк и отсылая читателя к более точным трудам по этим вопросам, я хочу лишь указать, что стремление к чувствительнейшим дифференцировкам (уточнениям возбудителей) сопровождается всегда тормозными процессами, что высшая нервная деятельность («психическая деятельность») состоит из постоянного возбуждения и соответствующего торможения.
      Без постепенно действующих процессов торможения нет высшей нервной деятельности (сознания мышления). Потеря работы тормозных центров является «психическим заболеванием» и «сумасшествием»; в таких случаях инстинкты проявляются свободно ничем не сдерживаемые.
      При начале обучения (ребенок, щенок) условные рефлексы свободно наступают, но они не дифференцированы. Постепенно они уточняются (дифференцируются), на сцену выступают тормозные процессы, с каждым днем тормозные процессы уточняются и взаимоотношение условных рефлексов выравнивается.
      Высшая нервная деятельность и состоит, главным образом, из процессов возбуждения и торможения, тех или иных рефлексов. В коре больших полушарий идет постоянная борьба, процессы возбуждения и торможения есть причины и в то же время и результаты борьбы. Но это не все, взаимоотношения процессов возбуждения и торможения имеют различные разновидности. Физиология их называет: дифференцировкой, внутренним торможением, угасанием, следовым рефлексом и срывами.
      Размеры книги, к сожалению, не позволяют дать полное объяснение этих процессов, а также всех процессов иррадиации, индукции и теорию «доминанты». «Не одна только способность образовывать условные рефлексы характеризует высоту развития организма, но еще и свойственная коре головного мозга способность подавлять, тормозить реакции на некоторые раздражители. Несомненно, что практика этой способности лежит в основе приручения, дрессировки и воспитания. Указание «не делай того-то» есть необходимое прибавление к указанию «делай то-то». (Это есть подкрепление дифференцировки.).
      «Изучить тормозной процесс, овладеть им, значит на самом деле проникнуть в тайники высшей нервной деятельности и тем самым научиться управлять ею» (Ю.П. Фролов).
      Дрессировщик должен помнить, что важная часть дрессировки это постоянная дача контрастовых понятий, заключающаяся в угрожающих интонациях при отказе собаки или при попытке к отказу и дача ласковых тонов после исполнения, а также резкий окрик «фу», связанный с реально-ощутимой неприятностью. Вот те орудия дрессировщика, которые ему даны для воспитания нужных тормозных процессов у собаки и для дифференцировки воспитываемых условных рефлексов.
      Ознакомив, правда, очень кратко читателя с новейшими научными взглядами на психическую работу организма, мы все же говорим, что такие слова, как: «память», «сознание», «воля», «ассоциация», «чувства», слова старой субъективной психологии, остались в нашем обиходе, ибо новая научная терминология еще не употребляется в широких массах. Важно, что мы знаем, как происходят психические процессы, а не как они называются, и если мы в дальнейшем вместо «комбинированных сочетаний сложных условных рефлексов» будем говорить «мышление», — такое условное название сущности дела не изменит, но будет привычно нашему уху, более понятно и доступно нашему пониманию.

Инстинкты

      Вопросы об инстинктах животных, в частности, собак, а также о самой природе инстинкта, должны занимать одно из первых мест у кинолога-дрессировщика.
      Важность этого понимания обусловливается необходимостью, так как и в вопросах воспитания и в вопросах обучения, а равно и в период реальной работы, подавляющее большинство моментов так или иначе связаны в проявлением инстинктивной деятельности собаки. Ряд подходов обучения основан именно на развитии того или иного инстинкта. Ряд моментов воспитания щенка связан со стремлением воспитателя развить те или иные «полезные» инстинкты и заглушить «вредные».
      Все специальные виды работы собак всех ведомств и подавляющее число приемов общего послушания в основе своих построений имеют искусственно даваемые возбудители, вызывающие тот или иной вид инстинкта. Вот почему необходимо несколько заострить этот вопрос.
      Перед нами стоит чрезвычайно сложный вопрос о точном определении понятия об инстинктах — об его формулировке, его природе (происхождении), наиболее типичных разновидностях и взаимоотношениях их между собой.
      Нет сомнения, что указанные вопроса мы не будем разбирать в тонах «психологических» мотивов с их необоснованными выводами субъективного характера и беспочвенными, а будем стараться строить наши выводы на твердом базисе материалистического миропонимания, на почве научно-объективного характера, на котором строится в последнее десятилетие все изучение «психической» деятельности животных.
      Громадная область естествознания, играющая одну из самых важных ролей в жизни животных, область инстинктивных реакций до настоящего времени является мало разобранной, мало показательной.
      Поскольку вопросы о рефлексах, как таковых, не могут уже вызывать каких бы то ни было споров, являясь безапелляционными, постолько вопросы об инстинктах стоят еще до некоторой степени на скользкой плоскости борьбы субъективного и объективного миропонимания.
      К слову «инстинкт» мы привыкли; оно имеет свои права гражданства и характеризует собой процессы бессознательных действий.
       В нашем обиходном языке мы легко бросаем это слово,иногда беспочвенно, иногда безошибочно, определяя действительный инстинктивный процесс.
      Правда, многие до сих пор говорят фразы, вроде: «этот рабочий настолько механизировался в работе, что работает уже инстинктивно»; но не в этом дело. Дело в том, что к слову «инстинкт» мы призыкли и в общем имеем довольно конкретную установку. Знаменитые перелеты птиц, бобры, строящие свои плотины, устройство гнезд, суки с их процессами материнства и вообще все целесообразные действия указанного типа (инстинкт есть врожденная способность организма, присущая данному роду и индивиду производить действия, одинаковым образом направленные к сохранению рода и индивида (старая формулировка); «инстинкт есть врожденная способность организма производить действия, без участия сознания, направленные в целях сохранения своего рода и индивида» (старая формулировка)), нам достаточно известны и обычно мы, довольствуясь этим, не производим более глубоких анализов, раскопок таинственного корня инстинкта.
      Десятки ученых, вернее сотни ученых, кропотливыми трудами собирали исследовательский материал, дабы дать в конце концов конкретное определение — что такое инстинкт. Труды Реомюра, Фабра, Вассмана, Фореля, Губера, в свое время тщательно исследовали работы пчел, муравьев, рыб, птиц и др. животных.
      Помещаемая в примечании обычная формула инстинкта характеризует общие выводы, общий тип формулировки понятия об инстинкте, формулировки субъективной школы, но эти выводы не оправдывают себя, они бездоказательны, ибо для того, чтобы говорить о их значении, нужно дать конкретное определение «сознания» и «цели».
      Мы уже знаем, как шатки те или иные выводы субъективистов, из которых каждый может понимать «цель» со своей личной точки зрения — это не есть естественно-научное определение вопроса, и здесь нужны другие пути. В таком же шатком положении стоит и вопрос и о возникновении (природе) инстинкта.
      Формула Кювье, данная в 1812 г., разграничивающая действия по уму и по инстинкту, говорящая что: 1) в инстинкте все слепо, необходимо и неизменно, а в уме все подлежит выбору, условию и изменяемости; 2) в инстинкте все врождено, а в уме все благоприобретено и, наконец, 3) в инстинкте все частно, а в уме все обще, — также не дает разрешения вопроса, ибо понятие «ум» разрешается не так легко, как это может казаться. Много философов стремилось и стремится сбросить туманную завесу над «инстинктом», одни говорят, что инстинкты сопровождаются проблесками сознания (Анри, Бергсон — француз), как, например, «разумные» планы пчел, другие говорят о том, что первоначальным источником инстинкта был разум (Вундт).
      Такие недомолвки и противоречия с доказательствами личного определения продолжались все время, пока инициатива исследований в этой области не перешла в руки физиологов; им суждено было сыграть ценную роль и помочь выбраться из прошлого лабиринта сомнений и ложных толкований интересующему нас вопросу об инстинктах. Чрезвычайно интересными являются исторические данные «эволюции» вопроса об инстинктах; размеры книги совершенно не позволяют развернуть достаточно широко этот вопрос и интересующегося читателя я отнесу к талантливой книге Ю.П. Фролова («Физиологическая природа инстинкта», изд. «Время», 1925 г. Ю.П. Фролов.), ученика академика И.П. Павлова большинством материала которого я и пользуюсь в своем конспективном изложении вопроса об инстинктах.
      Основные этапы эволюционных взглядов на природу инстинктов я считаю необходимым все же кратко изложить. Мы начнем наши исторические штрихи с Декарта (1596—1650), чести которого можно приписать открытие чрезвычайно важного базиса физиологии, а именно, механики рефлекса.
      Сущность учения Декарта состоит в построении высокой стены между психическими процессами человека и животных. Декарт не допускает у животных способности к «мышлению» и каким бы то ни было проявлениям «духовной жизни». «Животные лишены сознания. Они действуют как машины, весьма сложно устроенные и хорошо регулированные» — такова отправная точка Декарта.
      Отсутствие мышления у животных Декарт объясняет отсутствием речи (вопрос о том, что речь порождает мышление или мышление порождает речь, — вопрос спорный и не разрешенный до сих пор. Я придерживаюсь последнего определения). Его трактовка вопроса не сложна. Организм животного представляет подобие организма часов, которые «живут», благодаря чисто механическим процессам, так и работа организмов животных есть результат хорошо подогнанных отдельных частей организмов, причем регулятором этой сложной механической системы, рулем, направляющим работу, Декарт называет нервную систему. Этим определением был положен первый камень незыблемого гранитного фундамента современной физиологии.
      Не важны детали учения Декарта, человека того времени, в котором он жил; эти детали могут вызвать у нас улыбку, важна идея, носящая печать бессмертия.
      Схема рефлекторной дуги, данная в рисунке, — путь раздражения до мозга и обратно к мышце, в результате чего получилось сокращение мышцы и открытие этой системы, которую сейчас мы называем рефлексом, сделало Декарта бессмертным. Механизм рефлекса был выявлен точно и ясно.
      Отбросив «веяния времени», т. е. дико звучащие для нас термины Декарта, мы получим схему современной физиологии нервной системы.
      В конце своей жизни Декарт встретился с противоречиями в вопросе «сознательности» животных; приписывая процессы «сознания» у человека исключительно особой мешковидной железе и найдя точно такую же железу у животных, Декарт изменил свою отправную точку зрения и не настаивал на отсутствии сознания у животных.
      Поведение обученной и необученной собаки на охоте, с явно бросающейся разницей, указало Декарту на наличие. «памяти» у собак, а следовательно и «сознания».
      Со смертью Декарта эволюция изучения психической деятельности животных должна была перешагнуть более или менее бесцветные столетия, правда, иногда сопровождаемые довольно значительными открытиями, и, таким путем докатиться до нового исторического этапа, возглавляемого Чарльзом Дарвиным.
      К сожалению, ни место ни задача этой книги не позволяют более подробно остановиться на бессмертном учении Дарвина. Научная литература посвятила ему много страниц. Все же отдельные моменты его учения, касающиеся вопросов инстинкта, я считаю необходимым привести здесь.
      Дарвин касается интересующего нас вопроса в следующих плоскостях: 1) целесообразности, 2) неизменяемости, 3) происхождения инстинкта; говоря о целесообразности и неизменяемости Дарвин указывает о заглушаемости инстинкта.
      Так, одомашненная птица (цыплята) утрачивает свой страх перед кошками и собаками — целый ряд инстинктивных действий, сохранившихся у животных, утратил свое значение в новых условиях окружающей среды. Собаки очень часто мнутся и вертятся на месте перед тем, как лечь — эти действия «уминания травы» перестали быть «целесообразными», так как одомашненная собака потеряла «условия степного простора», где это действие было необходимо (такие инстинкты носят название рудиментарных инстинктов).
      Итак, «целесообразность» — понятие условное; то, что было полезно раньше, бесцельно теперь; то, что бесцельно в данное время, будет полезно при новых условиях.
      Итак, Дарвин делает вывод, что инстинкты изменяются; они связаны с влиянием окружающей среды и целесообразны. «То, что было целесообразно для предков, может оказаться вовсе не целесообразным для потомков» (Фролов).
      Все же наука не могла довольствоваться имевшимися выводами. Необходимо было выявить механизм инстинкта. Никто не сомневался в том, что проявление инстинктов непосредственно связано с работой нервной системы, но уточнить этот механизм удалось лишь за последнее время и только с помощью физиологии.Основной механизм рефлекса был уже известен и бесспорен, бесконечные опыты Гамера (1708—1777) и Прохаска (1749—1821)установили точно физиологическую природу рефлекса. Еще Дарвин в свое время начал говорить о сложных рефлексах. «Значительное число весьма сложных движений — рефлекторны» — говорил Дарвин, не решаясь высказать эту мысль более конкретно.
      Наконец, Г. Спенсер в 1855 г. указал, что кроме простых рефлексов, в которых вслед за одиночным раздражением следует одиночное сокращение, существуют гораздо более сложные рефлексы, в результате которых могут получаться весьма разнообразные комбинации движений (Фролов). Движения обезглавленной лягушки после раздражения кожи несут вполне целесообразный характер, являясь по своей природе безусловно рефлекторными. Исходя из этого, Спенсер говорит свою знаменитую фразу «инстинкты можно описывать как сложный рефлекс» и мы сейчас не в состоянии произвести никакой ясной разницы между инстинктом и рефлексом.
      В чем же состоит сложность рефлекса, называемого инстинктом? Какие раздражители являются возбудителями инстинкта и каковы взаимоотношения инстинктов и в чем заключается изменяемость или неизменяемость инстинктов, — вот вопросы, поставленные перед физиологией при выявлении физиологической природы инстинкта.
      Классическим опытом при изучении физиологии нервной системы является опыт с обезглавленной лягушкой. Здесь рефлекторная дуга, начинаясь от поверхности кожи, проходит через спинной мозг и оканчивается в мышце. Результат действия такой дуги является простым одиночным рефлексом, но в большинстве случаев движения животных являются более сложными и для их анализа этого опыта недостаточно.
      Опыты Гольца с удалением больших полушарий (мозга собаки) и Шеррингтона (на кошках) льют полосы света на целые ряды более сложных физиологических процессов. На этих опытах мы убеждаемся в наличии рефлексов двойного действия, т. е. более сложного механизма рефлекторной деятельности и, наконец, мы видим целые цепи двигательных рефлексов, которые совместно с процессами торможения придают действиям и движениям животного целесообразный характер (без наличия полушарий мозга). Мы не говорим здесь о целом ряде сложных химических процессов, происходящих в организме в тех же целях борьбы за существование (яд змеи, работа слюнных желез при попадании в рот хины, кислоты и т. д.).