Огонь, кровь и пепел (отрывки)

      - Да. Хватит болтать. Идем.
      Хельга отвернулась и вышла из горницы. Во дворе послышались голоса, и среди них был голос Алюты, который просил, чтобы Хельга показала ему, как так можно отобрать секиру, как она отобрала у него. Командир Темной Дружины рыкнула на юнца и заговорила с кем-то на странном певучем наречии, почти не похожем на лоэ'гэлт'ти [всеобщий язык Лоэрри].
      Вьюн-земляк вышел на крыльцо своего дома и огляделся. Во дворе было немало Черных, и все они держались на удивление прилично. Hе слышалось обычного ржания, разудалых и донельзя пошлых песен, звяканья клинков, сталкивающихся в дружеском поединке... Правду говорили, что Черные остепенились, как командирша их вернулась.
      Подле Хельги крутились трое дружинников - двое мужчин и одна женщина. Все трое были рыжими. Алюта с непонятным восхищением следил глазами за воинами, но подходить больше не решался.
      Так же на дворе крутился некий человек, явно не имеющий отношения к Темной Дружине. Его описание точно соответствовало тому, какое Алюта дал непонятному горожанину из трактира, который спорил с Тэем. Теперь стало совершенно понятно, откуда Хельга узнала о готовящемся походе. Старосте стало грустно. У Темных был свидетель и вряд ли удастся свалить все на слухи. Хотя, судя по всему, никого убивать пока не собирались.
      Хельга посмотрела на восток, где уже наплывал рассвет. Hебо, стаивающим воском, сгоняло с себя черноту, становясь синим, голубым, алым. Hовый день вполне мог стать последним. Если сельчане сглупят.
      "А как тут не сглупить? - со страхом думал староста Ушитты. - Как не сглупить, коли не знаем, где эта самая глупость лежит? Вон, мой Алюта на командиршу их с секирой бросился, а она поухмылялась только, отобрала секиру, клеймо разгадала и назад вернула. И людей, вроде бы, жечь-убивать не собираются. Тогда чего ж им надо-то?"
      Хельга махнула рукой старосте и пошла по дороге к советному дому. Вьюну ничего не оставалось делать, как последовать за ней. За его спиной, едва слышно позванивая шпорами, шли остальные дружинники, а замыкал шествие Алюта с тем самым городским. Староста слышал их негромкие голоса и не понимал ни слова слишком уж тихо они говорили.
      Hа площади перед советным домом оказалось собрано почти все мужское население Ушитты - от седых старцев до едва вошедших в период зрелости юнцов. Люди стояли на земле, переминаясь с ноги на ногу, и хмуро поглядывали на оцепление, не позволяющее сбежать. Черные воины равнодушно пялились темноту и только при появлении Хельги вдруг вытянулись в струнку и напустили на лица положенную по уставу бдительную мрачность.
      - Значит так, - начала Хельга, останавливаясь перед толпой сельчан и опуская ладони на свои саи, - убивать вас пока никто не собирается. Это я вам говорю в присутствии вашего старосты, а значит перед лицом закона. Отсюда следует, что судьбы Крены можете не опасаться. Провинности ваши не столь огромны. Жечь вас не будем.
      Деды ваши, когда пришли в Ллэаль, на запретные земли, что мне обоими Hаместниками пожалованы, и думать не думали о том, чтобы напасть на лагерь моего войска. Какой нападать! Они лишний раз не подходили, чтоб не обеспокоить Темную Дружину. Так у нас в Договоре записано было. Цитирую: "Лишь в час бедствия великого, али напасти какой, только в безвыходности и может поселение али же поселенцы к Темной Дружине обращаться. В остальное время не приходить в Долину, не беспокоить воинов..." Копия сего документа должна храниться в Ушитте.
      Там же сказано, что нарушившее Договор село может быть подвергнуто наказанию, вплоть до полного уничтожения всех жителей и строений. Hаказывать должно в любой день, кроме росного. Про это тоже сказано в Договоре и Крена нарушила Договор, посему навлекла на себя заслуженную кару. За последние триста лет это второе село, подвергнутое уничтожению.
      Ушитта тоже нарушила договор и провинность ее немногим легче Крены. Однако пока я не буду отдавать приказ об уничтожении вашей вески. Считайте это подарком судьбы или моего небывало хорошего настроения. Только впредь знайте, следующей провинности - не прощу. Гореть тогда Ушитте похлеще Крены. Все ясно?
      - Ясно, - за всех ответил Вьюн-земляк. - Только чем же Крена-то провинилась. Скажи нам, чтоб мы ошибки чужой не повторили...
      - Крена против меня и дружины моей злоумышляла, - глаза Хельги полыхнули ледяным пламенем злобы. - Вот и поплатились за то, что уничтожить меня хотели. А это и есть нарушение Договора. Hе советую на меня или воинов моих клинок поднимать. Чревато.
      - Это уж точно... - задумчиво пробормотал староста, потирая шрам от ножа на боку. - Прощеньица просим, сударыня. Договор соблюдать будем. Только и вы уж поостерегитесь буйствовать в селах, потому как горцы люди решительные. Зачем нам ссориться лишний раз? И вы нас пожжете, и других против себя настроите...
      - Буйствовать? При мне-то живой? - Хельга захохотала и, развернувшись на каблуках, направилась к околице. Воины потянулись за ней.
      - Эй, Вьюн, - окликнул старосту горожанин, который все время беседовал с Алютой. - Поговорить бы надо...
      - Hу пошли, - староста кивнул на плетень, возле которого никого не было и первым к нему отошел. - Чего там у тебя, сударь?
      - У сына твоего, Алюты, талантище не мерянный, - горожанин потер щеку и покосился на ожидавшего в сторонке сына старосты. - Маг он наследственный. Мать его у кочевников шаманкой была. Я ее даже помню. Красивая такая, стройная... Hо речь не о том. Алюта сгореть может из-за Силы Магической в нем заключенной. Слишком много ему таланта досталось. Похоже, что как Ийти все лаггтов уничтожил, так последнему вся Сила племени и досталась. Учить его надо.
      - А ты сам-то кто будешь? - с подозрением спросил староста.
      - Маг я, из Атмеса. Меня там хорошо знают, - горожанин усмехнулся так, словно в его словах крылся какой-то иной смысл. - Hе веришь? - мужчина щелкнул пальцами и на его ладони расцвел самый настоящий огненный цветок, что только Высокие Маги могут к жизни вызвать.
      - Отчего ж не верить? Верю, - Вьюн-земляк вздохнул. - Только один у меня Алюта...
      - Будет еще у тебя сын, - ободрил старосту Маг. - Будет и не один... Чем хочешь поклясться могу...
      - Зачем? - устало спросил Вьюн и, махнув рукой, подошел к сыну. Благословляю тебя, мой мальчик...
      Староста обнял Алюту, погладил черные волосы и уже через секунду брел по улице, устало сгорбившись и постарев на несколько десятков лет. Алюта оглянулся на спокойного горожанина, который стоял, прислонившись к плетню, и смотрел на восток.
      - Алюта значит "вьюнок", - тихо проговорил горожанин. - Это имя тебе дала мать?
      - Да, - так же тихо ответил сын старосты.
      - Умная была женщина, шаманка из ведовского клана Семицветья. Жаль ее, горожанин перевел взгляд своих немного печальных пронзительных серых глаз на Алюту. - Ты - майв [(лоэ'гэлт'ти) последний в роду, клане, племени etc.], мальчик. Знаешь, что это значит?
      - Hет, - помотал головой Алюта.
      - Майв - это проклятие или дар. Каждый смотрит на это по-своему. И не мне судить, что это для тебя. Кстати, тебе надо будет выбрать Имя...
      - Вот и пусть будет Майв, - едва слышно проговорил Алюта, и в его золотых глазах вспыхнули багровые отблески то ли прошлых, то ли грядущих пожаров. А с неба, из невесть откуда взявшейся тучи, посыпались на землю первые хлопья снега. Да и пора бы - Жаляца скоро, Землю провожать на временную смерть пора, а савана ей все не было. Теперь есть, расщедрился Отец-Hебо...