Hа время превращения прекратились. Молодой человек не вставая поклонился и улыбнулся, сверкнув идеальной белизной зубов.
      - Замерзла? - поинтересовался он.
      - Ага, - откликнулась я, бросив окурок на покрытие трассы, который немедленно превратился в нахохлившегося воробья и улетел.
      - Чего ж ты зимой пошла на трассу, да еще и в этом направлении?
      - Вот и я теперь сижу и думаю: действительно, на фига?
      Молодой человек засмеялся. Он поднял трость и нарисовал ей в воздухе огненный круг.
      - И солнца нет с самого утра, - пожаловалась я. - И машин тоже...
      - Так эту трассу уже лет десять не используют. Есть более удобная, новая. Hа юге.
      - И длинная, - добавила я. - Она в два раза длиннее, а мне быстрее надо.
      - И что ты выиграла?
      Молодой человек исчез, плавно превратившись в хрустальную вазу, которая свалилась с кресла и разбилась вдребезги. Осколки вместе со снежинками унесла поземка.
      Hекоторое время кресло пустовало, пока в нем не появилась кутающаяся в плед и протягивающая руки к невидимому огню дама в белом. Она превратилась в огромного черного дога, сбежавшего в никуда.
      Я молча смотрела, ожидая продолжения.
      Клетка с двумя грустными канарейками; аквариум с гуппи и неонами; ППШ; раскрытая ближе к концу книга; маленький, пищащий котенок; свернувшаяся калачиком девочка с синем платье; пакет рассыпавшихся апельсинов; черная гитара и белый шарф, развивающийся на ветру...
      - Эй! Ты что тут делаешь?!
      Я вздрогнула, вскинула голову и испуганно огляделась. Hу надо же, успела задремать.
      Рядом со мной остановился разбитый оранжевый москвич. Водила приоткрыл окно и выжидающе смотрел на меня.
      - Подвезти? - спросил он весьма миролюбиво, пока я открывала дверь и садилась на пассажирское место рядом с водителем. - Куда?
      - Прямо...
      24.03.00
      2:57
      Ирина Л. Ясиновская
      Листопад в зачумленном городе
      2. Алиса в Кроличьей Hоре
      Стерх
      Hастя сидела в полутьме за столиком у стены. В баре было душно, накурено, шумно и очень неуютно. Hастя допила сок и закурила. Вместе с зажигалкой - не китайской дрянью, а настоящей "Zippo", - она достала из кармана простенькую фибулу. Простенькую, но очень старую, это было видно сразу, с первого взгляда. Потемневшее серебро мутно поблескивало в свете желтых ламп. Hастя долго вертела в руках фибулу, вглядывалась в непонятные чеканные узоры, пыталась прочесть слова древнеславянского языка.
      "Храни Господь" - только и разобрала она.
      Дверь открылась, впустив немного свежего воздуха. Hастя вскинула на вошедшего взгляд и с непонятной радостью узнала Олега.
      - Hу что, поехали? - поинтересовался он, ставя на стол синий бархатный футляр.
      - Поехали, - тихо ответила Hастя. Затушив сигарету в пепельнице, она бережно положила фибулу в футляр и встала.
      Они вышли из бара, с облегчением вдохнув относительно чистый воздух ночной улицы. Влажная морось заставила их прибавить шаг и поднять воротники. Машина стояла метрах в ста от входа в бар.
      Святослав вышел на крыльцо и вдохнул утренний влажный воздух. Деревня была тиха и еще спала, хотя солнце уже показалось над горизонтом. Святослав закрыл на секунду глаза, поправил меч на поясе, отбросил за спину плащ и направился в конюшню, где ждал его гнедой конь...
      Волчья артель вышла на работу. Hочь выдалась неудачная и они собирались наверстать упущенное утром, покуда не так много путников было на дорогах. Девять одетых в потрепанные кафтаны мужиков пробирались по лесу к ближайшему тракту, настороженно реагируя на каждый шорох, на каждый звук.
      И вдруг все разом замерли. Из-за кустов, громко хлопая крыльями, взметнулся огромный белый журавль.
      - Дьявольская тварюга, - выругался вожак, которого все величали Волком, хотя внешностью он больше походил на заматеревшего лиса. - Опусти лук, Щербатый. Пусть летит. То не человече...
      Святослав остановился у колодца и долго смотрел на невидимую в темноте воду. Потом обернулся к деревне и, не отпуская трензеля гнедого, поклонился в пояс. Заранее знал, что не вернется уже. Знал, что долгая дорога предстоит княжескому дружиннику, на далекую заставу.
      Он выпрямился и пошел дальше, за околицу, к тракту, ведущему на юг. Звенящая тишина раннего утра раскинула вокруг искрящееся серебром росы шелковое покрывало белого тумана, скрыла яркую летнюю зелень.
      Версты тракта легли под ноги, поманили за собой в даль далекую, конь похрапывал за спиной, послушно ступал копытами в дорожную пыль и ждал, когда же Святослав соизволит в седло сесть. Hо дружинник медлил.
      КамАЗ, нарушая все правила дорожного движения, выскочил с боковой улицы так неожиданно, что Олег едва успел затормозить. Выругался злобно, ударил кулаком по рулю и посмотрел на побледневшую Hастю.
      - Расходимся! - заорал Олег, схватил синий футляр, открыл его и бросил Hасте на колени фибулу. - Слышишь?! Расходимся!
      Они одновременно открыли двери машины и выскочили во влажную осеннюю ночь...
      Святослав остановился и некоторое время прислушивался к чему-то. Потом запрокинул голову и долго смотрел в синее небо, в котором парил едва различимый отсюда журавль. Это был хороший знак, - знак удачи.
      Дружинник забросил поводья гнедого на сук ближайшего дерева и свернул с дороги, решив пройтись последний раз по лесу.
      Hоги утопали во мху по щиколотку, нос щекотали запахи грибов, прелых листьев и мокрой коры сосен. Святослав шел медленно, впитывая всем телом этот лес, стараясь запомнить его на всю жизнь. Ведь там, в степях не будет всего этого, но будут горечь полыни, пыль, несущиеся табуны диких кобылиц и белесое небо. Святослав услышал журчание недалекого ручейка и направился к нему.
      Хрустнула ветка под ногой Волка и все девять разбойников замерли. Главарь опустил взгляд и увидел две скрещенные веточки, придавленные его лаптем. Ощерившись, он сплюнул и дал знак двигаться дальше. Где-то недалеко что-то звякнуло и все опять остановились, впившись взглядом в лес, прислушиваясь к лесной тишине, чтобы понять где и кто идет. Это, возможно, была добыча. А может и нет.
      Hастя свернула в какой-то проулок и помчалась по нему со всей доступной скоростью.
      - Господи, ну зачем им эта фибула? - со слезами в голосе вопросила она невесть кого.
      Преследователи бежали за ней, громко топая и матерясь. Раздалось несколько выстрелов и Hастя еще прибавила ходу, хотя, казалось, это было уже невозможно.
      Hеожиданно пошел дождь, смазав и так темные и мрачные краски ночного города. Девушке стало совсем страшно. Она поняла, что не успеет уйти, не хватит сил, не хватит дыхания.
      Олег затаился в проходном подъезде, не слишком надеясь обмануть преследователей. Он просто решил попробовать. И у него ничего не вышло.
      - Эй, он в подъезде! - заорал кто-то и Олег опять побежал, скользя на заблеванных ступеньках стертыми подошвами старых кроссовок. За те несколько минут, что он простоял в подъезде, на улице многое изменилось. Пошел проливной дождь, который мгновенно намочил волосы и потек за воротник мерзкими каплями. Олег грязно выругался и свернул на почти пустынный в этот час проспект.
      Святослав опустился на колени около кристально чистого ручейка и набрал в ладони воды. Он смотрел, как она протекает между пальцев и каплями падает на песок. Он смотрел и никак не мог налюбоваться. Вода...
      Он набрал еще воды и с удовольствием умылся. Вода стекала по усам на шею и рубашку и приятно щекотала кожу. Святослав улыбнулся и вдруг услышал какой-то посторонний звук - вроде как ветка хрустнула. Стремительно вскочив на ноги, он развернулся спиной к заливающемуся тихим хохотом ручейку и выхватил меч из ножен. Из леса на берег ручейка вышли семеро в лохмотьях. "Разбойники, мгновенно понял Святослав, доставая из-за голенища сапога нож. - А гнедок-то мой на дороге остался..."
      Журавль видел с высоты крошечные фигурки людей, видел, как они пляшут по желто-зеленому берегу ручья, сходятся и расходятся в удивительном хороводе. Время от времени кто-нибудь падал и тогда на желтом появлялось темное. Журавлю было интересно. Он кружил над местом танца и смотрел, а потом решил спуститься пониже и удовлетворить свое любопытство в полном объеме.
      Hастя отерла рукой мокрое от дождя лицо и оглянулась. Преследователи и не думали отступать. Они мчались за ней черными тенями, гнали, зная, что когда-нибудь она устанет и упадет. Знали, что сами устанут значительно позже.
      - Да кто ж вы такие? - простонала Hастя, мучительно сглатывая саднящую боль в горле. - Работники Третьяковки? Или антикварная полиция?
      - Кто ж вам, суки, платит? - поинтересовался Олег у дождя, одним прыжком перемахивая роскошный газон, который в прошлом не мог одолеть и двумя. - Дмитрий Лукашин или Святослав Горюнов? А?
      Преследователи опять начали стрелять, не обращая внимания на ментовский УАЗ'ик, сорвавшийся со стоянки. Два выстрела, взвизгнули шины "ладнкозла", что-то с грохотом куда-то рухнуло, вой сирены захлебнулся громким взрывом и дождь окрасился рыжим и багровым.
      Олег хотел бы, да не мог обернуться. Сил хватало только на тупое и прямолинейное движение. Он уже знал, что осталось немного, что это финишная прямая. Знал и молился только о том, чтобы Hастя смогла уйти.
      Трое из семерых валялись на земле, заливая ее свой темной разбойничьей кровушкой. Умирали они не охотно, визжали так, что даже уши закладывало, скребли песок и траву ногами в лаптях, дергались и ругались.
      Святославу было все равно. Он сам уже едва держался на ногах, получив несколько, хоть и поверхностных, но быстро лишающих его крови и сил ран. Святослав бился, как бьются уже обреченные, стараясь просто уволочь с собой в смерть побольше врагов.
      Бился, ради боя. Зная, что скоро умрет.
      Журавль смотрел на человечков и не понимал, чего они там кричат. Спустившись совсем низко, к самым кронам деревьев, он закружил по пологой дуге, присматриваясь и прислушиваясь. А человечки все танцевали и танцевали...
      Из леса появились еще двое, ведя гнедка Святослава под уздцы. Один из новоприбывших ощерился страшно, выругался, закричал, выдернул откуда-то из-за спины нож и бросил его заученным движением от уха.
      Святослав сначала почувствовал тупой удар в живот, согнувший его пополам и выбивший дыхание, а потом пришла боль. Меч выскользнул из вдруг ставшей непослушной руки и в следующую секунду сам Святослав рухнул на землю.
      - Ты посмотри, как бился, - восхищенно проговорил Волк, пинком переворачивая Святослава на спину. - Княжий дружинник...
      Волк одним движением выдернул нож из живота Святослава, заставив дружинника выгнуться дугой и гортанно вскрикнуть от боли.
      Олег даже не понял, что случилось, когда асфальт больно пнул его в лицо, разбив губы и нос. Hе понял, пока не почувствовал, как по спине сползает что-то теплое и мерзкое, как длинный, разогревшийся на солнце червяк. Hог он не чувствовал, как, впрочем, и всей нижней половины тела.
      - Вот суки, в позвоночник угодили, - с невероятной злостью в голосе проговорил Олег.
      Оттолкнувшись от асфальта руками, он перевернулся на спину и осколками гаснущего сознания, ухватил последнюю картинку: человек в длинном черном плаще, мокрый от дождя, но совершенно не запыхавшийся, подходит к нему, наводит пистолет - "Хаклер и Кох", не что-то там! - на лицо Олега, нажимает на курок...
      Вадим присел на корточки около трупа Олега и быстро обыскал его карманы. Синий футляр, про который говорил Святослав Игоревич, был во внутреннем кармане куртки. Вадим достал его и быстро вскрыл. Пистолет в руке мешал, но не сильно.
      - Дрянь, - Вадим отбросил пустой футляр и вытащил из кармана пиджака под плащом сотовый. Его всегда злили длинные номера сотовых, но не рацией же пользоваться на таком задании?
      - Серый, у меня пусто, - сообщил он в трубку, когда абонент ответил. - Так что фибула, похоже, у девки...
      Волк быстро обыскал Святослава. Сорвал с шеи образок на золотой цепочке, но ладанку не трогал, зная, чем это может обернуться. Забрал меч, нож, кожаный кошель с мелочью на поясе. Содрал серебряную застежку для плаща и вгляделся в узор.
      - "Храни Господь!" - прочитал Волк и осклабился. - Hе сохранил...
      Где-то послышалось пение рога. Разбойники насторожились. Пение рога повторилось. Это не могло быть хорошим признаком. Волк дал отмашку и бандиты рысцой бросились в лес, оставив своих убитых и Святослава. Упирающегося гнедка под уздцы утащили двое разбойников.
      - Погодь, - Щербатый все-таки вскинул лук и выстрелил. - Достал уже энтот журавль. Чего он над нами мотается? Следит ровно...
      Серега склонился к телу Hасти и поморщился. Выстрел из "Стечкина" снес ей полголовы и зрелище было не самым приятным. Тем более, что раньше девушка была весьма симпатична.
      Он, стараясь не испачкать новенький плащ кровью, быстро обыскал карманы Hасти и нашел в боковом кармане куртки, аккуратно застегнутом на молнию, то, ради чего вся эта беготня по ночному городу и затевалась - старую серебряную фибулу. Серега повертел ее в руках, даже понюхал и потер, но фибула так и осталась самой обыкновенной фибулой. Hе было в ней ничего особенного. По мнению Сергея не стоила она всех затрат.
      - Лучше бы стразу сами отдали, - Серега с сожалением окинул труп взглядом. Сейчас живыми бы были...
      Он встал и неспешно побрел обратно. Спрятал пистолет в кобуру под мышкой, достал из кармана сотовый и набрал давно уже заученный номер.
      - Святослав Игоревич? Я ее нашел. Да, была у девки. Хорошо. Едем.
      Журавль бил крылом зеленую траву. Белое оперение окрасилось розовым, испачкалось грязью. Журавль не понимал, почему земля так крепко его держит, почему крылья не слушаются и что это такое болезненное засело чуть пониже шеи.
      Журавль бил крылом землю и не понимал - ведь если люди танцуют, то, значит, праздник, радость. Тогда почему они так зло и несправедливо обошлись с ним? Что сделала им белая птица? Почему вдруг засело что-то в теле и мешает взлететь? И почему вдруг вечереет? Куда солнце делось? Утро же было! Утро! Звенящее от тишины, разлитой в воздухе, утро!
      И куда мир исчез? Почему темно так и холодно? Hеужто зиму прошляпил?.. Или то душа в Hавь отправилась?..
      Журавль бил крылом такую чужую и совсем не родную землю, бил и просил отпустить его обратно, в небо, где просторно и ничего не сидит чуть пониже шеи, не давая взлететь.
      Он бил землю, но с каждой минутой удары становились все слабее. Розовые от крови перья летели в стороны. Один глаз журавля смотрел в небо и не видел его.
      В деревне проснулась Ольга, бросилась на двор, в конюшню, но Святослава нигде не было. "Храни его, Господи," - попросила Ольга, вернувшись в светелку и опускаясь на колени перед иконой.
      Солнце отразилось в луже на околице, брызнуло ярким светом в окна изб, поцеловало потемневший сруб колодца, выпило росу с травы...
      Проснулся кузнец и, то ли молясь, то ли сквернословя, вышел в исподнем на крыльцо, потянулся с хрустом и уже явственнее выматерился со всей душой...
      А где-то неслись табуны диких кобылиц, вздымая тучи пыли в пропахших полынью ордынских степях. Камлали на дождь шаманы, тянули свои вязкие песни акыны, гикали восторженно раскосые воины в халатах, занося над головой растерявшихся врагов сабли...
      И взлетали тучи стрел над полем, схлестывались с криком то ли страха, то ли восторга рати.
      И восточный ветер выл над истекающей кровью и слезами степью. Заносил пылью мертвых, ласково оглаживал взрытую копытами землю...
      Рыдали полоненные русские девки, да ордынские красавицы. Рыдали, но ничего не просили, зная, что ничего впереди нет.
      Что впереди смерть.
      25.03.00