ПОИСК УКРАШАЕТ МУЖЧИНУ

Дядюшка Друд, довольный нашим с ним единодушием, улыбался и снова пускал мыльные пузыри из своей курительной трубки.

– Дядюшка, – заговорила Ясна, – ты так и не рассказал нам, что же с тобой произошло, когда ты отправился на поиски Яната.

– Кого?

– Яната. Сына мадам Менс.

– Ах, да, правильно, так его звали.

– Ты вернулся весь в перьях, ты что, искал его в курятнике?

– Ясна, что ты такое говоришь! В моем возрасте уже должно быть стыдно бегать по курицам. Нет, конечно же, просто… впрочем, я лучше расскажу все по порядку, тем более что до встречи с Кюль ибн Аваном у меня есть еще некоторое время, которое я с удовольствием посвящу рассказу о своих похождениях. Итак, слушайте.

… После того как мадам Менс убедила меня в том, что искать мальчика Яната мне все-таки придется, я отправился в сторону малозаселенного района Верхних Пенок. Вы же знаете, что Верхние Пенки только по традиции называются деревней, но на самом деле это маленький городок со своим укладом, со своими бюрократами и полицией, со своими больницами и школами, со своей мэрией и свечным заводиком. И, как в каждом городе, в Верхних Пенках имеются районы, пользующиеся у нормальных людей дурной славой. Такой райончик есть и в нашем городке – он называется Баламутский треугольник. Там никто не живет, там только влачат жалкое существование те, кто поставил себя наперекор общественному мнению, питанию и порядку. Там, как правило, обитают всяческие хулиганы, художники и любители свободной жизни. По моему мнению, туда и должен был направиться Янат, так как бежать далеко он бы не стал – он мальчик умный, я когда-то имел честь быть знакомым с ним. А Баламутский треугольник – место как раз для него, тем более что недалеко от него начинается Дубовый Лес, где пустило свои корни злополучное Братство Лесных Кроликов.

Я осторожно проник на территорию Баламутского треугольника. Это поросшая бурьяном улица в несколько домов, которые расположены ровным равнобедренным треугольником, отсюда и название – треугольник. Дома давно заброшены, и в них только ночуют всякие разные… люди.

Я медленно шел по улице, пытаясь встретить хоть кого-нибудь из представителей этой части населения Верхних Пенок, но, как назло, мне никто не попадался. Тогда я решил заходить в дома и спрашивать, не видел ли кто здесь мальчика по имени Янат.

Я постучался в дверь из грубо сбитых дубовых досок, на которой было коряво написано красным мелом:

ОСТАВЬ ОДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ

На мой стук никто не откликнулся, и тогда я тихонько приоткрыл дверь. Моему взору открылась полнейшая темнота. Очевидно, окна в комнате были завешены черным сукном. Но чутье мне подсказывало, что в комнате кто-то есть – двое или больше представителей человеческого рода.

Я это к тому уточняю, что, по слухам, в Баламутском треугольнике обитают не только люди, но и гномы, эльфы, тролли, русалки и прочие представители альтернативных народностей, а также всевозможные существа из параллельных Баламутских треугольников, квадратов, кругов, овалов и ромбов.

Не прикрывая за собой дверь, я предупредительно прокашлялся, давая понять, что в комнату проник некто посторонний, некто чужой. В ответ на свой кашель я услышал:

– Ты кто?

– Я Друд Ухта. Я хотел бы узнать, не видели ли вы…

– Человек, здесь же темно, мы ничего не видели. Темно, понимаешь?

Признаться честно, меня как-то выбила из колеи такая логика, поэтому первые минуты три я не знал, что ответить, но меня не торопили.

Когда я уже было собрался с мыслями и решил, что ответить, то почувствовал на своем плече чью-то тяжелую руку.

– Друд Ухта, ты надпись на двери читал?

– Да, – ответил я, и мне почему-то стало… как бы это сказать, в общем, у меня совершенно некстати покраснели щеки.

– Ты правильно понял написанное на двери?

– Ну-у, в общих чертах…

– Так почему же ты в одежде?

– Э-э, дело в том, что я ненадолго, я, видите ли…

– Шляпу сними.

– Ага, сейчас.

– И ботинки… и войди к нам в своей первозданной чистоте, ибо ты вступаешь на территорию независимой вселенной, где нет места стыду и морали, где нет места ложным принципам, где нет места вообще. Только здесь царствуют свобода, равенство, братство и сестринство!

В это время за мной захлопнулась дверь, и стало так темно, что я даже не мог различить бородавку на собственном носу.

– Поймите, я… – попытался я отстоять свою позицию и одежду.

– Человек, ты знаком с такой доктриной, как «В чужой монастырь со своей женой не ходят»?

– Да.

– Так к чему тогда наши дебаты? Раздевайся, сбрасывай с себя эту проклятую иллюзорность мира и стань равным среди ровных, стань свободным среди освобожденных!

Тут мое терпение лопнуло, в конце концов, кто они такие, чтобы меня, трехсотпятидесятилетнего парня учить жизни?! Я маг или не маг?!

– Молодые люди, хотите, я вас сделаю не молодыми или не людьми? Вы на вопрос ответить можете или нет? Я спрашиваю, вы мальчика по имени Янат не встречали?

– Нет, не встречали. Он кто?

– Неважно, – ответил я и вышел.

Результаты встречи были нулевыми, но я не отчаялся, напротив, решительно зашагал к следующему дому. Ведь если бы у меня пропал сын, разве я… Да что там говорить – людям надо поморгать… ой, оговорился, помогать!

И вот передо мной следующий дом, в котором вместо двери было полотно с вышитыми на нем руническими знаками.

«О! Здесь живет кто-то, кто знаком с волшебством, – подумал я. – Это наверняка облегчит общение».

Я постучал камешком о стену и в ответ услышал:

– Заходи не бойся – выходи не смейся!

– Добрый день! – поздоровался я, когда вошел в помещение.

В комнате находились стол, заваленный рукописями, стул, заваленный рукописями, кровать, заваленная рукописями, и пол, заваленный рукописями. Посреди этой глыбы бумаг сидел пожилого вида человек с длиннющей бородой, которая начиналась у него на макушке, плавно переходила в брови, усы, растительность на груди, пупке и так далее. Он внимательно посмотрел на меня и пригласил сесть.

Так как второго стула в комнате не наблюдалось, я уселся на пол, скрестив ноги.

– Вас как зовут? – спросил незнакомец.

– Друд Ухта.

– А меня Вел Слот. Я писатель.

– Очень приятно!

Я не кривил душой, мне действительно было приятно. Все-таки это было более-менее осмысленное общение, чем предыдущее. А также я немного знал этого человека, правда, заочно. Когда-то, несколько лет назад, я читал его книги. Как сейчас помню: роман «Понедельник», авангардную повесть «Женщина на рельсах» и «Рассказы Тополя». Помню, мне нравился смелый ход мыслей автора.

– А ведь я вас знаю, когда-то читал ваши произведения, – начал я разговор.

– Приятно слышать.

– Но я к вам вот по какому поводу.

– Да, да, прелюбопытно узнать?

– Не встречался ли вам мальчик по имени Янат?

– Как вы говорите, Янат? Не припомню… хотя… нет, все-таки, встречал. Точно встречал! Он заходил ко мне побеседовать о жизни, мы с ним поговорили минут десять, и он ушел.

Я и не ожидал такой удачи, поэтому, чтобы не отвлекаться, тут же стал спрашивать:

– А куда он пошел?

– Не знаю.

– Может, он хотя бы говорил, куда направляется?

– Нет. Не говорил.

– А из разговоров не было понятно – куда?

– Вы знаете, из разговора вообще ничего не было понятно. Абсолютно.

– А о чем вы говорили?

– Мальчик спросил… э-э… Нет, не помню, я только помню, что ответил ему.

– И что же вы ему ответили?

– Нет.

– Что «нет»?

– Я ответил ему НЕТ. Ответ помню, а вопрос нет. Но то, что ответил «нет», – это точно.

– Понятно.

Да, только появилась было какая-то зацепка и тут же отцепилась. Но уходить так мне показалось невежливым, и я спросил:

– А над чем вы сейчас работаете?

– Вы видите перед собой бумаги? Это я делаю сто пятнадцатую редакцию эпоса «Вой, она и мир с ними!».

– Понятно, – сказал я и, решив, что этого достаточно для вежливости, раскланялся и направился к третьему дому.

На третий раз должно повезти, думал я, остановившись у двери, окованной осколками рыцарских лат.

На двери не было никаких надписей, лишь слева на веревочке висел маленький молоточек, а справа – маленький серп. Я взял молоточек в руки и осторожно постучал в дверь. Никто не отозвался, я безо всякой рефлексии пнул дверь ногой – она со скрипом распахнулась.

Перед моим взором открылась совершенно пустая комната – ни мебели, ни людей.

И вдруг из воздуха стала материализовываться прекрасная девушка. Она была божественна – в прозрачном платье, которое, казалось, было соткано из самого тонкого тумана.

Она посмотрела на меня ласково и нежно, а потом спросила:

– Это ты?

– Да, – ответил я, чтобы не соврать.

Девушка окончательно обрела плоть и подошла ко мне ближе.

– И где ты шлялся все это время?! – завизжала она прямо мне на ухо.

От неожиданности я подскочил.

– Я?

– Да, ты!

– Я???

– Ты! Ты! Ты! Где шлялась я – я знаю, а вот где ты шлялся все это время?

– Простите, но я не понимаю, может, вы меня с кем-то путаете?

– Стоп! Ведь это ты?

– Я.

– Правильно! Так где же ты шлялся?

– Постойте, я – это действительно я, но, очевидно, я не совсем тот «ты»!

– Какая разница! Все вы, мужчины, одинаковы!!!

– Но… – хотел я разуверить незнакомку, да не успел – она растворилась в воздухе.

Расстроившись таким обормотом дел… ой, опять оговорился, таким оборотом дел, я молча выругался и повернулся, чтобы уйти. Но… дверь куда-то исчезла. Вокруг были четыре стены и ни одной двери! Лишь где-то под самым потолком размещалось маленькое выбитое окошко. Я так устал, что, просто-напросто, превратился в скворца и вылетел наружу. В таком виде я и вознамерился долететь к дому. Да не тут-то было!

Когда я уже подлетал к нашему дому, мне навстречу неизвестно откуда выпорхнула группка молодых ведьмочек на ступах. Наверно, разлетались домой на новогодние каникулы и, как всякие школьники, вырвавшиеся из стен любимого учебного заведения, не включили габаритные огни и напрочь игнорировали правила воздушного движения. В общем, я ударился об одну из ступ и ступором упал в сугроб. Но, видно, от сильного удара во мне что-то долго не срабатывало в трансмутационном процессе, и я долго приходил в себя и свой естественный облик. В сугробе я так промок и промерз, что поспешил домой безотлагательно, сбрасывая на ходу скворцовский вид. Да, а лет мне уже многовато даже для мага-теоретика, поэтому не все так гладко в моей жизни, как на бритой щеке. Вот. И теперь я имею на своем теле особую примету – волосы на плечах так и не вернулись в исходное положение…

С этими словами дядюшка Друд наклонился и, задрав майку на спине, предоставил нам возможность рассмотреть на его плечах маленькие прекрасные крылышки. В таком виде дядюшка Друд походил на престарелого амурчика на пенсии.

– Вот такие дела, – закончил свою речь Друд Ухта и тяжело вздохнул.

ВМЕСТЕ ВЕСЕЛО ШАГАТЬ И НЕ ТОЛЬКО

Вечер наступил мгновенно, как это обычно бывает зимой. Стало темно, и мы зажгли свечи. Дядюшка Друд ушел к своему другу делиться новостями, а мы, подперев щеки руками, сели у окошка.

Этот долгий день наконец-то подходил к финалу, и нами овладела такая апатия ко всему, что мы решили сегодня уже ничего не делать – всеми неотложными делами займемся завтра, как говорится, «утро вечера попозже».

За окном светила луна, детишки из соседних дворов играли в снежки и лепили снеговиков. Но вдруг все это веселье мигом прекратилось – на горизонте показалась мадам Менс.

Она медленно шла, вся запорошенная снегом. Шаг ее был тверд и уверен, в ней чувствовались огромная сила, несгибаемые воля и позвоночник.

На душе стало как-то неуютно, почему-то в голову пришла мысль, что вечер окончательно и бесповоротно потерян для полноценного отдыха.

Мадам Менс постучала в дверь, и нам глупо было делать вид, что в доме никого нет. Поэтому, кряхтя всем, чем только можно, плюс мыслями, мы отворили дверь.

Мадам Менс, не тратя зря и секунды, тут же с порога сообщила:

– Нам нужно идти в Братство Лесных Кроликов!

– Зачем?

– Чтобы допросить их. Чует мое сердце, они что-то скрывают!

– Но на улице темно, дело близится к ночи!

– Ничего страшного, я взяла с собой факелы, к утру мы вернемся.

– Мадам Менс, простите, но вам не кажется, что нам необходимо отдохнуть?

– Господи, какие вы жестокие! Какие вы бессердечные! Мой сын в опасности, а вы собираетесь преспокойно и сладко спать! Не хотите со мной идти и не надо! Я пойду сама!

– Но вы можете…

– Мама может все! – гордо вскинув голову, проговорила Менс и, хлопнув дверью, вышла на улицу.

– О! Что за женщина! – вырвалось у меня. – Что будем делать, малышка?

– Если отпустить ее одну в Братство Лесных Кроликов, она всех там съест! Придется идти.

– А может, ну ее?

– Йо, а как же наша репутация? Ведь она разнесет по всему свету, что мы бессердечные! Да и жалко все-таки мальчика.

– Ладно, – согласилась я, – одевайся. Только не забудь взять с собой на всякий случай нашу походную магическую сумочку. А я пока напишу дядюшке записку, чтобы он не волновался.

Ясна пошла собирать вещички, а я села писать записку.

Дядюшка Друд, мы скоропостижно покинули дом.

Сильно не волнуйся – мы с мадам Менс.

Надеемся, скоро будем.

Ясна собралась на удивление быстро, и мы, закрыв за собой дверь, пошли догонять мадам Менс, тем более что это было несложно. Со своим решительным шагом, но хлопотливым характером она ушла не далеко.

– Мадам Менс, подождите! Мы с вами!

– Вот и хорошо! Возьмем их тепленьких! – злорадно сказала она и еще решительней зашагала в сторону Дубового Леса.

Я держала Ясну за руку, а Ясна держала в руке наш походный магический мешочек, в котором мы берем с собой самое необходимое в долгих странствиях: соль, спички, пачка печенья, волшебный порошок для восстановления сил под названием «Эх, раз, еще раз!», талисман от насекомых, косметика, бинт и обезболивающая настойка «Держись!», подзорная труба, гадательные камушки, экстренный запас денег и три корочки хлеба. Хотя на первый взгляд может показаться, что все это должно занимать много места, но это не так – сумочка маленькая, ее можно поместить в двух ладошках, ведь это все-таки предмет магический!

Мы семенили за мадам Менс в потемках. Уже давно вечер сменился ночью, а мы все шли и шли, не проронив ни слова. Хорошо еще, что мадам Менс шла впереди и ровняла своим уверенными шагом сугробы, иначе бы мы в них просто-напросто утонули, так как роста мы были миниатюрного, подарочного, так сказать. Но при этом идти в молчании было как-то жутко, и я решила разговорить нашу спутницу.

– Мадам Менс, а идти еще далеко?

– Нет. Не очень.

– Скажите, а у вас никогда с Янатом не возникало ссор или каких-нибудь конфликтов?

– Ссор? Нет. Правда, были иногда некоторые недоразумения. Это когда он отказался учиться играть на скрипке, но я потом убедила Яната, что это крайне необходимо для маленького интеллигентного мальчика.

– А чем он еще занимался, кроме… игры на скрипке?

– О, мой мальчик еще учился играть на фортепиано, учил несколько языков, ходил на уроки правильной речи, в кружок юного математика, в студию банных танцев, в коллектив любителей классической живописи, в школу гармоничного развития, ну и, конечно же, на дополнительные уроки по всеимперской литературе и по выходным занимался с репетиторами по магии.

– И что, это все ему нравилось?

– Нравилось? Не знаю, наверно. Мы как-то об этом с ним не говорили, вы же видите, его день занят до предела, времени на разговоры, не касающиеся учебы, у нас не было.

– А когда же он практикуется в магии?

– В свободное от всего остального время.

– Простите, – вмешалась в разговор Ясна, – а друзья у Яната есть?

– Друзья? Нет, я категорически против друзей, они отвлекают ребенка от процесса его гармоничного развития.

– А Янат после себя не оставил никакой записки?

– Оставил.

– ОСТАВИЛ???

– Да, оставил.

– Что же вы раньше не сказали?!

– Вы не спрашивали. Разве это важно?

– Конечно!!! Что было в записке?

– Да вот она.

Мадам Мене достала из внутреннего кармана своей ежиковой шубы сложенный втрое листок бумаги и протянула мне:

– Читайте.

Я развернула листок и прочла написанное красивым и уже совершенно недетским почерком:

Дорогая мама, не скучай.

– Да, не густо.

– А вот, кстати, и братство! – воскликнула мадам Менс и ускорила шаг.

На горизонте показался лес. Между деревьев размещались десятка два палаток, они располагались кругом, в центре которого горел костер. До нашего слуха донеслась песня вперемешку со смешком.

Ну вот, мы на месте. Главное – сдержать мадам Менс от террористической манеры ведения переговоров.

ПЛАМЯ КОСТРА, СТРАСТЬ И ПРОЧИЕ СТРАСТИ

Мы подошли ближе к сидевшим у костра. Заслышав наши шаги, Лесные Кролики настороженно притихли – перестали петь и смеяться. Они выжидательно смотрели на незваных гостей, то есть на нас.

– Добрый вечер, мадам Менс, – поздоровался один из сидевших у костра.

На фоне остальных ребят, возраст которых колебался в рамках от девяти лет до двадцати, он выглядел постарше. Было ему не намного больше, но чувствовалась в нем какая-то неугасимая взрослость, когда ты понимаешь, что ничего уже никогда не поймешь, а жить все-таки надо.

Был он одет в какую-то поношенную курточку и до неприличия затертые штаны. Волосы тонкими прядями ниспадали на колени и были в трех местах перевязаны цветными ленточками. Небольшая бородка его от нечастого мытья была закручена поросенковым хвостиком.

– А, это ты, Трун, – поздоровалась Менс с мальчишкой. Очевидно, они уже имели счастье быть представленными друг другу.

– А кто это с вами? – спросил другой мальчик, примерно такого же возраста, уровня интеллекта и фасона одежды, как Трун. Единственное, что отличало его, так это отсутствие бородки и длинных волос, которые вполне компенсировались идеально выбритым черепом, татуировкой на левом ухе и серьгой в правой ноздре.

– Это, милый мой Блюм, волшебницы! – ответила, словно пригвоздила, мадам Менс.

Следует отметить, что Менс до сего момента вела себя в общем-то вежливо, если не считать отсутствия мягкости в голосе. Со стороны же молодого поколения наблюдалась неподдельная заинтересованность мной и Ясной.

– Присаживайтесь, – пригласил нас к костру Трун, и ребята раздвинули свой тесный круг.

– Угощайтесь! – проговорил Блюм и протянул нам два жареных лопуха.

Да, вот, значит, как выглядят эти два мальчика, которые ввели общественность Верхних Пенок в такую панику.

– Я не поужинать пришла сюда, а поговорить! – выкрикнула Менс, отказавшись присесть на предоставленное для нее место.

– О чем?

– Где мой сын?! Отвечай, а не то…

– Но мы же уже говорили, что не знаем, куда он подевался. Мы же не няньки ему!

– Если ты сейчас не признаешься, где мой сыночек, то они, – Менс указала в нашу сторону, – превратят тебя в скунса!

Кто-то из девочек взвизгнул, а из мальчиков – хихикнул.

– Подождите, – прервала я праведный гнев мадам Менс. – Не стоит начинать беседу с угроз. Давайте поговорим более дружелюбно.

– Давайте! – тут же согласился Блюм, кося левым глазом на Ясну.

– Нет! – снова закричала мадам Менс. – Мне не о чем говорить с этими отбросами Верхних Пенок! Пусть признаются, а то я и без колдовства сооружу им шишки между глаз!

Я поняла, что без рукоприкладства и кровопролития мадам Менс при любом исходе разговора не уйдет. Поэтому ничего не оставалось, как превратить ее в мотылька, что я, признаться, с великим удовольствием и сделала. Мотылек недоуменно помахал крыльями, но тут же от мороза впал в спячку. Я аккуратно положила его к себе в карман тулупа и посмотрела на обомлевшую от неожиданности и чуда публику. Ребята сидели, разинув рты, глаза и уши.

В это время Ясна, увидев книгу у одного из мальчиков, сидевшего напротив нас, подошла к нему:

– А что ты читаешь так увлеченно?

Мальчик застенчиво улыбнулся и протянул ей книгу.

– О! Элифейс Реви «Учение виртуальной магии»! Ты интересуешься чародейством? – спросила малышка, отдавая пацаненку книгу.

– Да. Мне ее подарил Янат.

– Янат? – удивилась я и тоже подошла к мальчугану.

Был он в не по росту большой шерстяной курточке, доходившей ему до щиколоток, и в не по росту больших меховых штанах, перевязанных цветными ленточками, коими обычно оборачивают подарки на Рождество. На вид ему было лет десять.

– Тебя как зовут, постреленок?

– Ловд.

– Меня зовут Йо.

– А меня Ясна.

– Очень приятно.

– Ты видел Яната?

– Да, он заходил к нам иногда, перед тем как исчезнуть.

– И когда ты последний раз его видел?

– Три дня назад.

– Он говорил, что собирается сбежать?

– Да. Он сказал, что у него есть очень важное дело, требующее его срочного помешательства… ой, простите, вмешательства.

– А какое дело, он не уточнил?

– Нет. Он подарил мне книгу и ушел.

– А куда ушел, знаешь?

– Нет. Он не сказал, куда. Мы спали в одной палатке, а когда я проснулся, его уже не было, лежала только его книга.

– Можно взглянуть? – попросила я у Ловда книгу.

– Да, пожалуйста, – протянул мне малыш фолиант.

Я села поближе к костру, чтобы внимательнее пролистать книгу. И не зря – на полях было множество пометок и интересных замечаний по поводу написанного и магии вообще.

– Можно, я ее возьму на некоторое время, дня через три-четыре обязательно верну, честное слово. А пока, если хочешь, я могу тебе взамен дать почитать свою книгу.

С этими словами я достала из нашего с Ясной волшебного мешочка свою небольшую книжечку афоклизмов, которую всегда на всякий случай ношу с собой вместо визитки.

– Вот, бери, она называется «Аюрвреда».

Мальчик взял в руки книжечку и принялся ее листать, время от времени похохатывая. Но я уже переключила все свое внимание на старших, то есть на Труна и Блюма.

– Ребята, расскажите мне о Янате, я так понимаю, он бывал здесь частенько.

– Да, в последнее время он пропадал здесь сутками, – ответил Трун.

– И что он делал в вашем «крольчатнике»?

– Не знаем, он больше как-то с Ловдом дружбу водил. Нам-то что, у нас коммуна свободная: хочешь – приходи, не хочешь – уходи, никого не зовем, не жалеем, не плачем, не держим силой. Ну, крутится какой-то малыш – пусть себе крутится. Тем более что мы поначалу и не знали, что это сынок мадам Менс. Мы-то привыкли видеть его всегда во фраке, при бабочке, со скрипкой наперевес, или с книжкой по Теории Ограниченной Химии, или с пятисотстраничным томиком «Ментаболизма». А тут пацаненок в обычной одежде, с рогаткой за пазухой и совершенно диким взглядом. Лишь потом мы узнали, по его манере разговаривать и мыть руки перед дракой, что он отпрыск мадам Менс, но не прогонять же его.

– Вы ему что-нибудь рассказывали о жизни, так сказать?

– Ну… кое-что, – уточнил молчавший до этого Блюм, – он нас как-то спросил о нашей жизненной философии, вот мы ему и рассказали о ней в общих чертах.

– А мне можете рассказать, тоже… в общих чертах?

– Конечно, мы не делаем из этого секрета. У нас несколько правил, которые приятны даже младенцу и ежику. Вот они: делай, что хочешь, ешь, что хочешь, одним словом – что желаешь, то желай, но только во всем, что бы ты ни делал и желал, должна присутствовать любовь. Вот и все наше кредо.

– Да… – протянула я, – но где же Янат? Ведь маму Менс надо как-то успокоить. А это возможно только тогда, когда мы найдем Яната.

– Честно говоря, нам кажется, что ему и самому не очень хочется туда возвращаться.

– М-да… – снова протянула я и посмотрела на Ясну, которая о чем-то шепталась с Труном.

– Ладно, раз вы ничего не знаете, то нам нет смысла здесь задерживаться. Мадам Менс обратно превратить в человека из мотылька лучше всего в другом месте. Подальше от вас. Идем, Ясна.

Ясна повернулась в мою сторону и жалобно посмотрела на меня.

– Йо, можно, я останусь тут? Ой, не кричи, подожди… я всего на одну ночь! Можно?

– Нет!

– Ну, Йо?

– Нет! Нет! Нет!

– Почему? – стала капризничать малышка, ставя меня в весьма неловкое положение.

– Потому что… у нас еще много дел.

– Я утром приду, меня Трун проводит.

– Ясна, перестань мне портить нервы, они не восстанавливаются. Я сказала нет – значит нет! Все! Без разговоров! Марш домой!

– Не пойду!

– Что?!!

– Не пойду и все! В конце концов, я – свободная… э-э… свободный человек!

Терпение мое лопнуло, и я стала превращать Ясну в воздушный шарик, но… случилось что-то странное, я вдруг сама стала превращаться в елку. Ясна, видно, тоже принялась колдовать, вот уж дрянная девчонка!

Я пересилила ее заклинание и снова попыталась превратить ее в воздушный шарик, но мне почему-то не удавалось: стали мешать корни.

Лесные Кролики смотрели на это вначале с любопытством, а потом с ужасом; дело приобретало скандальный и в то же время комический оборот: Ясна, полудевочка-полушарик, и я, полуЯ-полуелка, – стояли друг напротив друга и усиленно шептали заклинания. Вокруг сверкали молнии и содрогалась земля. Ясна со своими чертовыми способностями была для меня достойным противником, но я все-таки старше и мудрее, в конце концов, у меня за спиной несколько лет учебы в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ, а это, поверьте мне, нешуточное заведение. Выпускали оттуда только тогда, когда ты был способен на многое… Выпускали только тогда, когда ты мог из него выйти самостоятельно, а до тех пор…

На моих елочных иголках выступил пот, а на Ясне-шарике появились странные пятна. Еще немного, и кто-нибудь из нас пострадал бы, как вдруг…

– Стойте! Остановитесь! – закричал чей-то тоненький голос.

– Ура! – закричал Ловд и, вскочив с места, побежал навстречу человеческой фигуре, вышедшей из темноты.

– Ура! Янат вернулся!

А ВОТ И ОН