 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: Эллисон Харлан :: Горький Максим :: Грин Александр :: Азимов Айзек :: Громов Дмитрий :: БСЭ :: Раззаков Федор :: Картленд Барбара :: Толстой Лев Николаевич Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Тайна неудачного выстрела :: Чумные псы :: Влюбленный опекун :: Полюбить никогда не поздно :: Господство женщин :: Справочник по реестру Windows XP :: Повесть об отплате за добро :: Безрассудство |
Откуда в небе лошади?ModernLib.Net / Фэнтези / Ярин Артур / Откуда в небе лошади? - Чтение (стр. 6)
– Не знаю. Может, и меняет. – Хотела бы я знать, что это меняет. – Тут нужно подумать. Можно, я это сделаю? – Гм, – я насторожилась, – что – ЭТО? – Можно, я подумаю? – Над чем? – напряглась я еще больше. – Над этим. – Над ЭТИМ? – я уже вся дрожала от напряжения, как перетянутая виолончельная струна. – Над твоей проблемой. – Над МОЕЙ ПРОБЛЕМОЙ? – еще немного, и я взорвалась бы, как воздушный шарик, наполненный луковым соусом. – О, Великий Астрал, Перпетум Мобиле! МОЖНО, Я ПОДУМАЮ НАД ВСЕЙ ЭТОЙ ПРОБЛЕМОЙ В ЦЕЛОМ?! Я вся обмякла. – Ах, это! Ну конечно! А почему ты спрашиваешь? – Потому что обычно, когда я размышляю, то применяю метод Дыка. Это я сам придумал и назвал в честь своего имени. Так и называется – «метод Дыка». – И в чем же он заключается? – Я размышляю вслух сам с собой, ну, плюс всякие там нюансы, карты, квазитеоретические тенденциозные конструкции, интуитивизм седьмого порядка, организация энтропийного процесса. Ну, тебе это неинтересно. Так поразмышлять можно? – Конечно! – Только что бы ни случилось – не мешай. – Как скажешь. – Так я начинаю? – Начинай. Крайний Помощник сел на кровать, закрыл глаза и заговорил: – Итак, что мы имеем? Мушкитролль достал из недр плаща колоду карт. – Мы имеем даму Солей! Дык открыл глаза, положил перед собой бубновую даму. – Также мы имеем короля Лукреция. Он положил перед собой крестового короля. – Дальше будем рассуждать резво. Дама наполовину превратилась в короля, а король, соответственно, в даму. Дык разорвал пополам карты и к половине дамы приложил половинку короля, а к половинке короля оставшуюся часть дамы. – Таковы наши стартовые установки. Теперь главное – правильно сформулировать вопрос… Во-первых, есть ли нам до всего этого какое-нибудь дело? Нет, абсолютно никакого. Во-вторых, интересно ли это нам? Да, вполне забавная история. В-третьих, интересно ли это кому-то еще? Безусловно, тому, кто это сделал. Отсюда делаем вывод, что, в отличие от нас, кому-то до этого есть дело и кому-то это кажется еще более забавным, чем нам. Теперь бы узнать, кто этот «кому-то»? С этими словами Дык Мушкитролль между королем и дамой положил джокера. – Вопрос, кто такой джокер? И зачем все это ему надо? Дык помолчал. – Имеет ли джокер из всего этого выгоду? Имеет, но вот какую? Материальную? Физическую? Моральную? Мазохизм? Садизм? Или просто не фиг делать? Зайдем с другого бока. У дамы-короля есть поклонники? Есть. Дык положил справа от дамы четыре валета. – У короля-дамы есть друзья? Есть. Он положил слева от короля оставшиеся три короля. – Теперь… делает ли джокер все сам или пользуется чьими-то услугами? Наверное, пользуется. Мушкитролль положил слева и справа от джокера по две шестерки. – Что мы видим? Мы видим горизонтальный срез ситуации, то есть суть проблемы в линейной последовательности: три короля, король-дама, две шестерки, джокер, две шестерки, дама-король, четыре валета. Крайний Помощник прищурил левый глаз и еще раз внимательно разглядел карточную комбинацию. – Дальше будем мыслить вертикально. Джокер имеет низший инстинкт, который движет его порывами? Имеет. Дык положил снизу джокера крестового туза. – Но над джокером также есть и что-то высокое, некая цель, во имя которой все это происходит, то есть имеется некая сила, для которой джокер лишь инструмент. Мушкитролль положил над джокером бубнового туза. – Но низшие порывы джокера имеют свой исток – подсознание. Дык положил под крестовым тузом пиковый туз. – И, в конце концов, над джокером есть и то, что управляет силой. Крайний Помощник положил над бубновым тузом червовый туз. – Итак. Вертикальный срез ситуации тоже готов: два туза, джокер, два туза. Ситуация как на ладони. Дык Мушкитролль внимательно посмотрел на образовавшийся из карт крест, щелкнул языком и, ничего не сказав, собрал снова все в колоду и опять принялся работать своей пилочкой для ногтей. Я молчала минуту. Я молчала пять минут. Я молчала пятнадцать минут. На двадцатой минуте я молчать перестала: – Ну? – Ну и ничего, – не отрываясь от своего занятия, ответил Дык. – Что «ничего»? – То и «ничего». Ничего не поделать. Ничего не понятно. Я тебе помочь не могу. Метод Дыка не помог. – Как не помог? – Никак не помог. – Так что же ты молчал целых двадцать минут?! – Не знал, как тебе сказать об этом. Я удрученно выдохнула и печально осмотрелась по сторонам. – Как же быть? – Не знаю, метод Дыка бесполезен, а вместе с ним и я. – Ну что же, тогда… – Нет-нет! – закричал Мушкитролль, догадываясь о моих намерениях отправить его назад в астрал. – Что? – Не возвращай меня назад! Можно, я буду рядом, а вдруг пригожусь, чем бог не любит… тьфу, чем бог не шутит! – Ладно, оставайся. АЛИ ГАТОР Вот! Вот! Это конгениально! Часы уже показывали два часа ночи, а я еще и одним глазом не вздремнула. Ситуация была не из лучших. Мою депрессию прервал Крайний Помощник: – Йо, ты не сердись на меня. – Я не сержусь. – Я искренне пытался помочь. – Я видела, Дык, не бери в голову. – Йо, у меня есть идея. Я не смог тебе помочь, но, кажется, я знаю, кто мог бы. – И кто? – Есть у меня один знакомый. Если хочешь, я могу его попросить. Думаю, он не откажет. – Давай попробуем, терять мне, кроме собственной репутации, нечего. Дык Мушкитролль прервал свои занятия с пилочкой для ногтей, три раза щелкнул пальцами, и из пустого флакончика духов «Дым Отечества» появился джинн. Он был красив: мужественные черты лица, чалма, могучие плечи, сильные руки, широкая грудь… И вот, пожалуй, и все, остальное было как-то туманно. – Кто?! Кто посмел?! О? О… О! Это ты, Мушкитролль?! – Да, это я, а это моя знакомая, волшебница Йо. – Очень приятно, – присела я в реверансе. – А это джинн, Али Гатор! – представил Дык незнакомца. Али любезно поцеловал мне руку. – Польщен, весьма польщен. У нас на Востоке говорят: «Женщина – это цветок, который распускается только ночью». – Али Гатор! – зашипел Мушкитролль. – Сейчас же прекрати свои фривольные шуточки! – Ох, простите, совсем забылся. Последние восемьдесят три года я служил одному евнуху, вот от него и набрался. – Евнуху? – Это он потом стал евнухом, а поначалу… Я предупредительно кашлянула. – Али, – заговорил Дык, – нам нужна твоя помощь. – Чем смогу, тем помогу. – Йо, введи джинна в пульс дела. МОЗГОВОЙ ХРУМ В конце концов, без помощника трудно, а жулик он, кажется, большой. Такой может быть полезен. – Вот такие дела, – во второй раз закончила я свой короткий рассказ. – Понятно, – изрек джинн. – Думаю, я смогу вам помочь. – В таком случае не откладывай помощь в долгий кувшин, – поторопил джинна Крайний Помощник. – Начинай помогать прямо сейчас, незамедлительно. – Будет сделано. Джинн сосредоточился и начал дымиться. Из ноздрей и ушей повалил пар. Всю комнату заволокло туманом. Так продолжалось минуты три, и, наконец-то, когда все развиднелось, передо мной предстал все тот же джинн. Без изменений. Он оглядел присутствующих победным взором и, не скрывая своей гордости за самого себя, сообщил: – Будем делать мозговой хрум! – Это как? – Это что? – Этому методу решения сложных задач меня научил один мудрец из параллельного Востока по имени Аль Почино Ибрагим Бай-сарай-харля-ляй Алахманд Суфизмуй Шах Мат Возлюбленно-Кружащийся! – Не тяни резину! – Мозговой хрум делается так: вы говорите любую чушь по поводу создавшейся проблемы. Высказываете вслух все, что способно прийти к вам в голову и прочие части тела, и если сказанное вами действительно будет ерундой, то все остальные говорят «хрум!». Понятно? – Понятно. Но разве это помогает? – Я не пробовал, но вот мудрец Аль Почино Ибрагим Бай… – Все понятно! – заторопился Крайний Помощник. – Давайте приступим непосредственно к решению проблемы. – Да, давайте рискнем, – предложила я. И, взяв инициативу в свои руки, первой стала, очевидно, говорить невероятное: – Меня просто дурят. – Хрум! – А… – Хрум! – Но… – Хрум! – Если… – Хрум! – … – Хрум! – ХРУМ! ХРУМ!! ХРУМ!!! Вдруг дверь медленно приоткрылась и в образовавшийся проем протиснулась Ясна в ночной сорочке, сшитой из глубинных перышек. – Ты что тут делаешь? – спросила я у малышки. – Йо, я думала, ты кушаешь. – Кушаю? – Ну да. Я слышала «хрум, хрум, хрум» и решила, что тебе на ужин не хватило еды из-за гостей, и теперь ты в одиночестве ужинаешь, вот я и подумала, не составить ли тебе компанию, может, чего принести из кухни, вдруг ты стесняешься и боишься разбудить… – Нет, Ясна, я, как видишь, не трапезничаю. Но почему ты не спишь? – Заснешь тут. Все думаю. – О чем? – О наших гостях. – И что? Что-нибудь придумала? – Нет. Абсолютно ничего. – Жаль. Я посмотрела на малышку, чей взгляд отчетливо выражал: «Здесь столько интересного, поэтому я отсюда не уйду, что бы ты ни сказала!» Ничего не оставалось, как ввести Ясну в курс дела. – Знакомьтесь, это моя ученица, Ясна. А это Крайний Помощник и его друг джинн Али Гатор. – Очень приятно. – Да, у нас на Востоке говорят… – начал было Али, но мы с Дыком так на него посмотрели, что он аж поперхнулся. – Я всего лишь хотел сказать, что ничего у меня не получается. – Совсем? – Абсолютно. Мозговой хрум к этой проблеме не подходит. Нужно придумать что-нибудь порадикальней. – Что же делать?! – воскликнула я в отчаянье. – Йо, прости, но… увы, джинны здесь бессильны. Вдруг подскочила Ясна. Такой подскок на месте без разгона всегда означает у нее неожиданный приступ вдохновения и озарения, неудержимого энтузиазма и пламенного азарта. – Йо, я вспомнила! КОНЬ Слова этого спокойно слышать не могут. – Я вспомнила! – закричала Ясна. – Что ты вспомнила? – Я вспомнила имя того, кто может нам помочь. – Ну? – спросили я, Дык и Али хором. Ясна сделала торжественную физиономию и медленно произнесла: – Конек-Горбунок! – Точно! Молодец! Ты достойная ученица! – Спасибо за комплимент, Йо! – Заклинание помнишь? – А как же. Ты ведь, пока я его не выучила, меня на улицу не пускала! Дык и Али недвусмысленно хмыкнули. – Ладно, ладно, произноси заклинание. Ясна встала на середину комнаты и произнесла заклинание: – Иго-го! И в тот же миг в комнате появился… – А где Горбунок?! – закричала Ясна, увидев перед собой худого, тощего, одетого в пальто коня. – Где Горбунок? – настойчиво повторила малышка. – Я за него. – Почему? – Горбунок наш за бугор мотнул. Ускакал, жеребчик, за лучшим овсом. – За какой это бугор?! – Это у нас так, у лошадей, говорится. За бугор – значит, в другой, параллельный табун на заработки подался. – Понятно. А почему вы в пальто? – Я до этого в другой сказке был, а там осень, слякоть, мерзость – без пальто никак не обойтись. Правда, – тут неизвестный конь ухмыльнулся своей обворожительной лошадиной улыбкой, – я там так накуролесил, что меня до сих пор, наверное, вспоминают. Я там народным героем стал – Конь в Пальто! – М-да… – произнесла Ясна в задумчивости. – Так чего звали? – Мы хотели… Но я более не дала малышке вести этот неконструктивный разговор. – Простите, вас как зовут? – Росинатрий я. – Послушайте, Росинатрий, у нас тут такая проблема… И я уже в третий раз за ночь пересказала эту трагическую (будь она сериалом!) историю. Но не успела я ее закончить, как Росинатрий встрепенулся: – А, Солей и Лукреций, знаем-знаем, как же! Они уже не одного мага в гроб или в психушку вогнали со своими проблемами. – Вы их знаете?! – Конечно! Легенда о Солей и Лукреции, или, как у нас их называют, Пешем и Конном, передается из табуна в табун, из поколения в поколение. – Вы серьезно? – Я что, похож на пони?! – А что это за история? – Это очень печальная история. Но я могу рассказать, если хотите. – Расскажите. – Хорошо. Слушайте. НЕТ ПОДЛОСТИ ПЕЧАЛЬНЕЕ НА СВЕТЕ Нервных просят не смотреть! … Было это очень и очень давно, сейчас даже самая старая кляча не помнит, когда, но жили в то время парень и девушка. Они любили друг друга: он любил ее, а она любила его. Но родители их были против такой любви, им не нравилось, что он любит ее, а она любит его. И не то чтобы он любил ее как-то не так, или она любила его как-то не так, а просто не нравилось – и все! А влюбленным это было все равно что о пень горохом: он продолжал любить ее, а она продолжала любить его. И вот, чтобы изменить создавшуюся щекотливую ситуацию, родители стали сватать парню другую девушку, а девушке другого парня. Наивные предки думали, что теперь он не станет любить ее, а она перестанет любить его, но не тут-то было! Необразованные родители не знали сэра Ньютона и его подлый закон о силе действия, равного силе противодействия, и поэтому он от такого морального прессинга стал еще больше любить ее, а она стала еще больше любить его. Но не буду утомлять вас подробностями, главное не в этом. По нелепой случайности влюбленные покончили с собой. – Какой кошмар! – Это не кошмар – кошмар впереди! – многообещающе предостерег Конь в Пальто и продолжил свой рассказ. … Перед самым последним выдохом, когда они уже поцеловались и сил осталось только разъединить губы, он, который любил ее, поклялся в следующем перерождении снова с ней встретиться, и она, которая любила его, тоже поклялась в следующем перерождении встретить его. Так они и договорились соединиться в грядущей жизни, чтобы он мог без проблем любить ее, а она могла без проблем любить его. И вот они действительно встретились в следующей реинкарнации, но вся трагедия в том, что он перевоплотился в пешехода, а она – в лошадь, и, естественно, он не мог любить ее, а она не могла любить его. Тогда она, в облике лошадки, столкнула его в бездну и сама в нее же кинулась за ним, надеясь, что в еще одном перерождении они уж точно родятся людьми. Но их опять постигла неудача. Теперь она родилась человеком, а он конем. И история повторилась тем же образом, но наоборот. Вот с тех пор они перерождаются из века в век с надеждой любить друг друга, но никак не могут договориться о едином облике. Так что уже многие сотни лет он не может любить ее, а она не может любить его. – Как жалко! – воскликнула Ясна, смахивая со щеки слезинку. – Но почему в этот раз они оба переродились людьми? – спросила я. – Договорились, очевидно, но, как всегда, не до конца – возраст не рассчитали. – Росинатрий, но почему вы называете их Пеший и Конный? Пеший – это понятно, но вот Конный? Конный – это же не лошадь, это тот, кто ездит на ней. – Да, это так. Но так уж у нас повелось – Пеший и Конный. Я так думаю, это связано с тем, что один всадник у нас уже был. Есть у лошадей такая легенда. У одного нашего собрата был наездник, совершенно бестолковый, невменяемый и безнадежный абсолютно. Ох, и досталось нашему соотечественнику. А за бестолковость наездника так и прозвали – Всадник Без Головы. Так что Пеший и Конный – такова традиция. У вас, у людей, я слышал, тоже говорят – «безрукий», но это же не значит, что он без рук, ведь так? – Логично. – Так, значит, они просчитались? – спросила Ясна. – Может, и просчитались, а может, ошибка природы, случайность. – Случайность – это непознанная подлость! – услышали мы голос Трататуна, который неожиданно появился в комнате. – Ты что тут делаешь? – спросила я. – Я услышал разговор и решил проверить, что тут происходит, и вот пришел как раз на самое начало легенды, просто вы меня сразу не заметили. – Понятно, у меня достойные ученики. – Да, вот такая история, – закончил Росинатрий свою речь. – И никто не может помочь, так и мучаются, бедняги. А вот теперь к их страданиям прибавилось еще и это. СВОБОДА! РАВЕНСТВО! И БРАК! Что вы знаете о жизни и о жертвах? Вы думаете, что если вас выселили из особняка, вы знаете жизнь? И если у вас реквизировали поддельную китайскую вазу, то это жертва? Жизнь, господа присяжные заседатели, это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик. И. Ильф, Е. Петров – Йо, – застенчиво позвал Трататун, – кажется, я могу тебе помочь. – Мне? – В смысле Лукрецию-Солей и Солей-Лукрецию. – Правда? И как? – Ну… Давай я лучше сначала попробую, а уж потом скажу, как у меня это получилось. – А почему ты не хочешь говорить? – Боюсь сглазить. – Да-а, ты прирожденный маг. – Так ты разрешаешь? – У меня есть выбор? Ясна и Трататун позвали наших гостей. Те, войдя в комнату и увидев такое количество гостей, засмущались и прижались друг к другу, как два голубка. – Внимание, Солей-Лукреций и Лукреций-Солей, сейчас вам будет оказана волшебная помощь. Приготовьтесь. – Вы правда нам поможете? – Да. Вот это, – я указала на Трататуна, – мой ученик. Он сделает все в лучшем виде! – Да? – Да! И Трататун, действительно, все сделал В ЛУЧШЕМ ВИДЕ!!! * * * Мы стояли на краю холма и видели, как за горизонт удаляются два влюбленных кентавра. Теперь он может вечно любить ее, а она может вечно любить его. МАМА МОЖЕТ ВСЕ!!! Лучше всего, конечно, было рассказать про свои страдания нежной морщинистой маме. Она бы пожалела. ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАРНАВАЛ А на самом деле в уездном городе N люди рождались, брились и умирали довольно редко. Жизнь города N была тишайшей. Тихий зимний вечерок, когда за окном метет метель, а в доме горит камин, доверительно потрескивают поленья, и приятная дремота и шерстяной плед обволакивают тело. Что еще можно желать в такой идеалистический вечер? Разве чтобы наконец умолкла Ясна и не кудахтала надо мной, как беременная курица, – все ей не терпится поделиться со мной какими-то новостями. Так и носится вокруг меня, пританцовывает и размахивает перед лицом утренней газетой «Тамтам». – Ну что ты вертишься, как шило… в мешке?! Зафиксируйся на одном месте и объясни толком, что там у тебя за неотложное дело, из-за которого ты не даешь мне возможность предаться всей душой созерцательности. – Йо, послушай, только внимательно. – Хорошо, я просто впитываю каждое твое слово. Ясна развернула газету и стала зачитывать: – «Внимание! Внимание! Директор Центрального гастрогнома нашего славного края через три дня объявляет Карнавал! Угощение за счет заведения! Будут танцы! Будут конкурсы! Конкурс на самый лучший костюм! Конкурс на самый неправдоподобный рассказ! И самое главное – конкурс на самое волшебное чудо! Непревзойденных мастеров ждут потрясающие, никому не снившиеся до сего дня призы и награды! Спешите! Призы такие, что… Впрочем, приходите и сами увидите, а если повезет, и унесете домой! Участников ждут поощрительные призы – поцелуи в щечку от Короля и Королевы Карнавала, а также от клоуна Рыжего Бодрячка! Спешите! Спешите! Вход и выход бесплатный! Все на Карнавал!!!» Представляешь, Йо?! – закончила свою тираду Ясна. – Что представляешь? Ты предлагаешь мне поучаствовать в этом сомнительном муроприятии? – Да. – Интересно, это в какой номинации? Ты, наверно, мечтаешь о том, чтобы я приняла участие в конкурсе на самый неправдоподобный рассказ, где я смогу прочесть свои произведения? – Твой юмор неуместен! – по-взрослому ответила малышка, демонстративно задрав свой курносый носик к потолку… – Так что тогда? – Я предлагаю участвовать в конкурсе на самое лучшее и необыкновенное чудо! – Ах, вот оно что. А зачем? Чтобы получить в приз какого-нибудь утешительного резинового поросенка или праздничный набор погремушек? Нет уж, уволь меня от этого щенячьего восторга – стоять на провинциальной сцене и пускать слюни от мысли, что на тебя смотрят все село и гости… – Да нет же! – перебила меня Ясна. – Ходят слухи, что будет разыгрываться волшебный сундучок самого Ричарда Оторви Мое Сердце! – Ты уверена? – Как в себе самой. – Это-то меня и настораживает. Но, тем не менее, я призадумалась – приз был действительно стоящим, ради такого можно было и поступиться своим отдыхом и принципами. Но для начала, думаю, стоит сообщить читателю кое-какие подробности. Во-первых, на данный момент я нахожусь в гостях у своего дядюшки Друда Ухта, который любезно пригласил меня в свой небольшой домик на окраине Дубового Леса в деревне Верхние Пенки. Цель приглашения проста и прозаична – нужно помочь дядюшке разобраться в себе самом и его архиве, который за последние триста лет пришел в совершенно спонтанное, хаотичное и пыльное состояние, впрочем, как и сам дядюшка. Дядюшка – маг-теоретик, плюс долгожитель, минус холостой, поэтому бюрократ жуткий. А так как кроме меня и его из живых в нашем роду занимаемся магией только мы – выбор пал на мою персону. Конечно, я не против, отказаться от такого предложения было бы просто глупо. Дело в том, что после своих последних приключений я слегка устала и потеряла жизненный тонус: одним словом – двумя словами не скажешь. А работа с дядюшкиным архивом – это не работа, а сплошное (или, как сказала Ясна, «пунктирное») удовольствие. У дяди Друда есть одна характерная для него привычка – в свои бумаги он часто запихивает чужие книги и рукописи, как правило, библиографические редкости. И вот, когда днем я сижу в его архивном подвальчике, перебирая кипы бумаг, чертежей, оберток от конфет, писем, счетов и рисунков, то нахожу массу интересных книг, явно не принадлежащих моему дяде, как, например, книга «Секретная Доктрина», подписанная неким Махахахатом: «Маленькой глупышке от ее старшего брата, со всеми пожеланиями и остальными тонкостями. Помни, моя лапушка, ничего нет выше крыши!» Да, вряд ли кто-нибудь так подписывал Друду Ухта книги, маловероятно, что он хоть для кого-то был маленькой глупышкой. Во-вторых, воспользовавшись случаем вырваться из привычной обстановки, я взяла с собой свою маленькую ученицу Ясну, а то ее последний круг знакомств с улицы Большого Каньона изрядно настораживает меня своей манерой поведения и эстетическими воззрениями на окружающий мир. И вот, дабы охранить ученицу от некорректного влияния, я прихватила ее с собой, как говорится, подростковый возраст – это вам не «дочки-матери». А здесь девочка на свежем воздухе придет в себя, забудет своих подлозрительных знакомых и, пообщавшись с местной простодушной, воспитанной в лучших патриархальных традициях молодежью, авось и совсем умерит свой гормональный пыл. А если говорить начистоту, то я просто-напросто боюсь за свою малышку: нрава она дикого и необузданного, а это вместе с ее недюжинными магическими способностями все равно, что порох в кармане – не знаешь, в какой момент вспыхнет. Недаром дядюшка Друд любил повторять, вспоминая свою трудную юность: «Страстная девушка – как спичка, потрешь – и вызывай пожарную команду!» У дядюшки мы с Ясной гостим уже третий день. Каждое утро нам присылает по одному письму Трататун, оставленный дома на хозяйстве. В письме он предельно лаконично излагает, что в доме все в порядке и причин для беспокойства нет, что мы можем отдыхать, сколько нам понадобится, и даже больше, и даже лучше, чтоб побольше. Ясна все эти три дня вела себя тихо, благоразумно и весьма воспитанно. Она молча ходила по дому Друда Ухта, осматривала комнаты, где полно всякого антиквариата и редкостей из экзотических стран и измерений. Украдкой залезала в дядюшкину библиотеку в поисках книг с пометкой «волшебникам до шестнадцати подсматривать нельзя!», листала древние манускрипты, что-то выписывала из них в свой маленький коричневый блокнотик с изображением разъяренного чародея. Этот блокнот ей подарил Друд в честь ее приезда. Ясна, в перерывах между своими «научными трудами», прогуливалась вдоль стен дома, на которых висели портреты нашей родословной линии – мужчины с грустными бородами и женщины с яркими чертами характера – все они почему-то были нарисованы красной и желтой красками и изображены исключительно в период тяжких раздумий. И вот теперь, переняв у Друда Ухта привычку читать утренние газеты, Ясна решила всколыхнуть мой отдых своим сумасшедшим проектом. Хотя… не такой уж он и сумасшедший. По легенде, в сундучке Ричарда Оторви Мое Сердце находятся несколько предметов, каждый начинающий и законченный маг знает их наперечет. Первый предмет – карандаш-скоропис. Применяется для быстрого записывания мыслей (это мне очень пригодилось бы, а то я часто не поспеваю за собственным мышлением). Второй предмет – палка-копалка. Применяется для нахождения и извлечения из земли кладов и прочих зарытых сокровищ (это мне тоже пригодилось бы, лишние деньги лишними не бывают). И, наконец, третий предмет – мышка-несушка. Эта зверюшка умеет стащить все, что угодно, откуда угодно, у кого угодно и пронести через что угодно (это в моей профессии особенно ценится). Последний предмет сундучка всегда привлекал внимание людей, поэтому сундучок Ричарда Оторви Мое Сердце постоянно куда-то исчезал, пропадал, проваливался сквозь землю и утекал сквозь пальцы, его постоянно воровали друг у друга маги и прочие профессионалы-любители острых ощущений и шикарной жизни. И вот, значит, теперь это магическое сокровище объявилось в Верхних Пенках. Кстати, интересно, у кого украл его директор Центрального гастрогнома и… Да, а почему это он разыгрывается в качестве приза? С таким богатством никто добровольно и живым не расстанется. Что-то тут не так. – Ясна, а слухи надежны? – Да, я спрашивала у местных сорок – они подтвердили, а что? – Ничего. А как зовут директора сего заведения? – Кюль ибн Аван. Так ты согласна? Йо, ты согласна? – Может быть. – Ура! Ура! Я так и знала! А костюмы мы себе сошьем? – Какие костюмы? – Там же будет конкурс на самый лучший костюм, и у кого будет лучший, тот станет Королем или Королевой Карнавала. Я хочу быть Королевой! – Вот выучись шить, а может быть, вышивать и… – Шить? Ты что, я же ведьма, я… я думала, ты мне наколдуешь. – Ясна, девочка моя, каждый должен жевать свой хлеб и закусывать своей закуской. Не приучайся жить за чужой счет. Сколько ты сегодня сделала упражнений из «Самоучителя по аналитической магии для поступающих в МУЗы»? – Для поступающих куда? – В Магические Учебные Заведения! Позор! Поступаешь и сама не знаешь куда. – Знаю, просто забыла. – Так как, все-таки, обстоит дело с задачками? Ясна состроила кислую физиономию: – Да чушь там всякая, тоже мне, аналитическая магия! Разве это задачки! – Например? – «У мальчика Хриса всего пять хлебных корочек, но у него пять тысяч друзей. Вопрос: как накормить пять тысяч друзей пятью хлебами так, чтобы они наелись и не просили добавки?» – И чем плохая задачка? Ты сама-то попробуй реши ее. – Не хочу. У тех, кто учится на магов-переводчиков (это те, кто переводит вещество из одного состояния в другое, в просторечье «превращенцы»), у них задачи поинтересней. – И что же у них за задачи? – Например, «как мальчику Хрису воду превратить в вино?» – Так, – я грозно посмотрела на малышку, – значит, тебя уже такие задачки интересуют? – Чего ты злишься, мой интерес чисто теоретический. – Ага, теоретический? – Да. – Так, чтоб через пять минут в твоей комнате было чисто, и не только теоретически! Ясна демонстративно отвернулась, заложила руки за спину и стала медленно показывать всю скорбь своей тяжелой жизни с таким монстром, как я. – Вот видишь, а потом говорят, что молодежь у них плохая, а сами даже поговорить с ребенком не желают! А ребенок, между прочим, подрастает и из девочки превращается… – В неизвестно что!!! – закончила я за Ясну ее эпохальный монолог. – А у меня, кстати, для тебя есть новость, но теперь я тебе ее не скажу. – Что за новость? – Я же сказала, что не скажу! – Ясна, я вот сейчас отправлю тебя домой к Трататуну, и будешь ты там сидеть под домашним арестом до моего возвращения, а я уж постараюсь не возвращаться как можно дольше. – Ты первая не выдержишь разлуки со мной! – Еще как выдержу! – Еще как не выдержишь! – Еще как выдеру тебя сейчас! – И пожалуйста, только тогда ты так и не узнаешь, что написано в записке… ой! – Проболталась?! Теперь-то уж выкладывай, что за записка и от кого. Ясна мрачно посмотрела на меня – проигрывать в спорах она не любила. Малышка подошла к секретеру, достала оттуда сложенный вдвое листок бумаги и протянула мне: – Это утром принес почтальон. Он сказал – срочно. – Так что же ты молчала?! – Забыла. – А поорать с утра пораньше свои песенки дурацкого содержания ты не забыла! Где ты только их услышала – какой-то совершенно подзаборный фольклор! 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16 |
|||||||